Лучшие притчи. Большая книга. Все страны и эпохи Мишаненкова Екатерина

– Мои знания возвысили меня до минбара. Если бы я захотел взобраться на высоту своего невежества, то пришлось бы строить минбар до самого неба.

Однажды Насреддин насобирал хворост, навьючил на осла и пошел домой, погоняя осла.

По дороге ему пришла мысль проверить, сухой ли хворост. Он разжег фитиль, поднес к хворосту, тот как назло вспыхнул как факел. Осел с испугу дал такого стрекача, что Насреддин не мог его догнать. Насреддин, уставший от погони, крикнул вслед ослу:

– Если у тебя есть капелька ума – беги к реке!

Однажды в чайхане Насреддин похвастался:

– Я вижу даже в полной темноте!

– Тогда почему вечерами ты шагаешь домой, освещая путь фонарем?

– Чтобы другие люди не сталкивались со мной.

У Тимурленга было в обычае убивать всех, кто во сне беспокоил его.

Как только об этом узнал Ходжа, он быстрехонько собрал свой скарб и убежал к себе в деревню. Кое-кто начал ему говорить:

– Дорогой ты наш! Ведь только ты и можешь с ним ладить. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, он на тебя не сердится. И землякам твоим от того польза. Зачем же побросал ты все и пришел сюда?

Ходжа отвечал:

– Когда он бодрствует, я, по милости Аллаха, могу принимать соответствующие меры против всякого его действия; но вот если я ему приснюсь во сне, то действовать так, как ему хочется, – это уж не в моих силах.

Однажды в чайхане какой-то пожилой человек начал навязчиво давать всевозможные советы Насреддину.

– Почему я должен поступать так, как ты мне говоришь? – спросил Насреддин.

– Потому что я тебя старше! – вскричал человек, оглаживая бороду.

Тогда Насреддин заметил:

– Насыщает не время, проведенное в чайхане, а количество съеденного плова!

– Нет ничего такого, на что нельзя было бы ответить с помощью моего учения, – сказал монах, только что вошедший в чайхану, где сидел Насреддин со своими друзьями.

– И тем не менее совсем недавно один ученый задал мне вопрос, на который невозможно было ответить, – откликнулся Насреддин.

– Жаль, что меня там не было! Задай мне этот вопрос, и я отвечу на него.

– Пожалуйста. Он спросил: «Какого черта ты пытаешься пролезть ко мне в дом на ночь глядя?»

В одной компании каждый рассказывал о том, что с ним случалось в жизни.

– А с тобой бывали какие-нибудь происшествия? – спросили у Муллы Насреддина.

– Одиннадцать дней корабль боролся с бурей, – начал рассказывать Мулла, – судно пошло ко дну. Люди, вещи – все до единой щепки потонуло. Более страшного события я не переживал.

– А как же ты спасся? – удивились все.

– А я не был на том корабле, потому и спасся! – ответил Насреддин.

Мулла Насреддин решил научиться играть на лютне.

– Первый урок будет стоить пять серебряных монет, Молла, – сказал учитель, – зато второй и все последующие – всего лишь по две монеты.

– Прекрасно, – воскликнул Насреддин, – я начну сразу со второго урока.

– Мулла, пойдем быстрее! В чайхане собрались на диспут все мудрецы нашей страны! Неужели тебе не интересно посмотреть, кто победит в этом споре и кто знает истину?

– Что касается состязаний, то я предпочитаю петушиные бои или скачки, – ответил Насреддин. – В споре безрассудно спорящих не может родиться истина. Для этого им следовало бы прекратить любые диспуты – ведь истина говорит сама за себя. Но они ищут не истины, а лишь победы. Их спор будет разгораться все сильнее, и ни один из этих мудрецов не успокоится до тех пор, пока все остальные не будут повержены.

Однажды Насреддина заметили сидящим у дороги. Он вел себя довольно странно: то смеялся, то становился серьезным; иногда делал какие-то странные жесты, а потом опять начинал смеяться. Проходящие мимо подошли к нему и спросили:

– Мулла, что тебя так забавляет?

– Смешные истории, – ответил тот. – Я рассказываю себе смешные истории.

Прохожие удивились, но один из них спросил:

– Время от времени ты становишься очень серьезным. Почему?

– Это случается тогда, когда попадается история, которую я уже слышал.

Однажды Мулла Насреддин, странствуя по свету, забрел в деревушку, где жили уж больно прижимистые люди. Мулла всеми правдами и неправдами старался раздобыть у них еды, но те прогоняли его прочь. Тогда Мулла притворился безумным и пошел по улочкам селения, выкрикивая:

– Хочу есть! Хочу есть! Дайте мне хлеба, сластей и навоза! Дайте навоза, хлеба, шербета! Я съем все это! Дайте поесть!

Решив позабавиться, люди принесли все названное Муллой. Подталкивая друг друга локтями, они стали пересмеиваться:

– Давайте посмотрим, как этот безумный собирается съесть навоз в шербете – с хлебом или без?

Мулла съел все продукты, а к навозу не притронулся.

– Ты что это? – разочарованно спросили селяне. – Ведь ты обещал съесть навоз!

– Да как-то подозрительно он выглядит! – ответил Насреддин. – Сдается мне, что вы его отравили! Сначала вы сами попробуйте – тогда и я не откажусь.

Мулле сказали:

– Жена твоя потеряла рассудок.

Мулла задумался.

– О чем ты думаешь? – спросили у него.

– У моей жены отродясь ума не было. Что же она могла потерять? Вот о чем я думаю, – ответил Мулла.

– Мулла, – спросили Насреддина, – почему друзья так легко становятся недругами? А вот врагов в друзей превратить гораздо труднее.

– Такова природа вещей, – отвечал Насреддин. – Подумайте сами, что легче: построить дом или разрушить его? Слепить кувшин или разбить? Заработать деньги или растратить?

– А трудно ли вернуть порушенную дружбу?

Мулла взял глиняный кувшин и бросил на пол. Кувшин разлетелся на крупные и мелкие черепки.

– А теперь склей его, – просто сказал Мулла.

Однажды Мулла Насреддин увидел, как школьный учитель ведет группу школьников в сторону мечети.

– Зачем ты их туда ведешь? – спросил он.

– В стране засуха, – ответил учитель, – мы надеемся, что мольбы невинных не оставят Всемогущего равнодушным.

– Дело не в мольбах, – ответил Насреддин, – будь это мольбы невинного ребенка или закоренелого преступника. Все дело в мудрости и осознании.

– Как смеешь ты так богохульствовать в присутствии детей?! – воскликнул учитель. – Докажи то, что сказал, или тебя обвинят в ереси.

– Все очень просто, – сказал Насреддин. – Если бы дело действительно было в мольбах учеников, то в стране не было бы ни единого учителя, ведь больше всего на свете дети не любят ходить в школу. Причина, по которой ты смог пережить все эти молитвы, заключается в том, что именно мы – а взрослым виднее, чем детям, – позволяем тебе остаться на своем месте.

Насреддин решил искупаться в турецких банях. Так как он был одет в лохмотья, банщики дали ему старый таз и огрызок мыла. Уходя, Насреддин вручил изумленным банщикам золотую монету.

На следующий день великолепно одетый Насреддин снова появился в бане, где ему оказали, разумеется, самый лучший прием. После купания он дал банщикам самую мелкую монету и сказал:

– Это за прошлый раз, а золото вы получили за сегодня.

Собрался Мулла Насреддин пообедать. Известно: кто любит деньги, тот любит только деньги. Поэтому Мулла приказал своему слуге:

– Неси на стол обед, а потом запри ворота и говори всем, что меня нет дома. Не люблю гостей!

Услышал эти слова сын Насреддина. А известно: у богатого отца сын часто нищ душой. Вот он и говорит:

– О, отец! А не лучше ли будет, если слуга сперва скажет всем соседям, что нас нет дома, потом запрет ворота и лишь после этого подаст обед?

Выслушал старый скупец юного скрягу, огорчился и в то же время обрадовался, засмеялся и одновременно заплакал:

– Когда на старости лет мой сын откажется меня кормить, утешительно мне будет сознавать, что сын мой пошел в меня!

Однажды в дом к Мулле забрался вор. Жена с беспокойством сказала:

– Эфенди, у нас вор.

На что Мулла беззаботно ответил:

– Тс-с-с! Ты молчи. Может быть, он найдет что-нибудь подходящее, а отнять у него уже будет легко.

Однажды к Насреддину пришли несколько будущих учеников и попросили его почитать им лекцию.

– Хорошо, – сказал он, – следуйте за мной в лекционный зал.

Повинуясь приказу, все выстроились в цепочку и пошли за Насреддином, сидевшим задом наперед на своем осле. Сначала молодые люди были несколько смущены этим обстоятельством, но потом вспомнили, что они не должны подвергать сомнению даже самые невероятные поступки учителя. Однако, в конце концов, они уже не могли сносить насмешки обычных прохожих.

Почувствовав их неловкость, Мулла остановился и посмотрел на них. Самый смелый из них подошел к Насреддину:

– Мулла, нам не совсем ясно, почему ты сидишь на осле задом наперед?

– Это очень просто, – сказал Насреддин. – Видите ли, если бы вы шли впереди меня, это было бы неуважением по отношению ко мне, а если бы я ехал спиной к вам, это было бы неуважением к вам. Таким образом, это единственно возможный компромисс.

Однажды Мулла встретил на базаре человека, продававшего попугая и спросил:

– Что это такое?

– Попугай, – ответили ему.

– Сколько он стоит?

– Пятьдесят монет.

Мулла, ни слова не говоря, вернулся домой, поймал индюшку и принес на базар.

– Мулла, – спросили его, – сколько ты хочешь за свою индюшку?

– Пятьсот монет.

– Ай, Мулла, – стали его урезонивать, – ты с ума сошел, что ли? Разве индюшка может столько стоить?

Мулла указал на продавца попугая:

– Он продает такую маленькую птичку за пятьдесят, вы же ничего не говорите, а я оценил в пятьсот монет индюшку величиной с целого барана, и вы меня еще упрекаете. Разве моя индюшка не в тридцать раз больше этого попугая?

– Но ведь это попугай, Мулла, – сказал один из присутствующих.

– Ну так что, а это – индюшка.

– Да, но попугай умеет говорить, как проповедник.

– Ну и что! Индюшка же всегда погружена в думы, как ученый. Что же, по-вашему, лучше?

Однажды Насреддин, стоя у колодца, вливал ведро за ведром в кувшин, не имеющий дна. Ему обратили внимание на изъян в сосуде, на что он резонно ответил:

– Я стараюсь наполнить кувшин. Для того чтобы увидеть, когда он будет полон, я не отрываю глаз от горлышка кувшина, а не от его дна. Когда я увижу, что вода поднялась доверху, я буду считать его полным. И может, тогда я заинтересуюсь дном кувшина.

Жестокий и невежественный правитель сказал Насреддину:

– Я повешу тебя, если ты не докажешь мне, что действительно обладаешь тем глубоким восприятием, которое тебе приписывают.

Насреддин сразу же заявил, что может видеть золотых птиц в небесах и демонов подземного царства. Султан спросил его:

– Как же ты можешь делать это?

– Кроме страха, для этого ничего не нужно, – ответил Мулла.

К Насреддину пришел сосед и попросил одолжить ему ишака.

– Я его уже одолжил, – ответил Насреддин.

В этот момент в сарае раздался ослиный рев.

– Но я слышу ослиный рев, – сказал сосед.

– Кому ты больше веришь: мне или ослу?

Беседуя ночью с женой, Ходжа сказал:

– Если завтра утром будет дождь, я пойду за дровами, а не будет дождя – буду пахать.

– Прибавь: если Богу будет угодно, – заметила жена. А Ходжа сказал:

– Ну что там! Либо этак, либо так, без работы не буду, что-нибудь да уж сделаю.

Когда утром вышел он за город, ему повстречались сипахи (воины в Османской империи).

– Эй ты, дяденька, – крикнули они ему, – поди сюда! Как проехать туда-то?

– Не знаю, – беззаботно сказал Ходжа.

А грубые сипахи, не дав Ходже опомниться, ударили его несколько раз.

– Ах ты, такой-сякой, – закричали они, – марш вперед, веди нас! – и погнали его вперед.

Под дождем, в грязи, Ходжа довел их до города. А сам в полночь, избитый, усталый, полуживой, подошел к своему дому и начал стучать:

– Кто там? – спросила жена.

– Открой, жена, это я, если Богу будет угодно, – про бормотал Ходжа.

Несколько человек приготовили в складчину еду и сели поесть. Тут как раз подоспел Насреддин и говорит:

– Мир вам, о скупцы!

– Зачем возводишь на нас напраслину? – спросил один из них. – Слава Аллаху, никто из нас не скряга!

– Если этот человек говорит правду, – воскликнул Насреддин, – то прости меня, о Боже, за напраслину!

Потом он уселся в их круг и стал есть за двоих, но никто не посмел и пикнуть.

Жена Муллы Насреддина была больна, и ее прооперировали. Несколько дней назад она вернулась из больницы, Кто-то из соседей спросил у Насреддина:

– Ну, как твоя жена? Она уже вернулась из больницы?

– Нет, она все еще говорит о ней.

Как-то Эмир спросил Насреддина:

– Послушай, кого ты уважаешь больше всего на свете?

– Тех, кто расстилает передо мной богатый достархан и не скупится на угощение.

– Приглашаю тебя завтра на угощение! – тут же вскричал Эмир.

– Ну, тогда я и вас начну уважать с завтрашнего дня!

– Мулла, – обратился правитель к Насреддину, приглашенному на прием, – как ты посмел заснуть, когда я начал рассказывать такую чудесную историю?

– Я не спал, о повелитель, я слышал каждое слово!

– Врешь, негодяй! Ведь я приказал своим людям тихонько отнести тебя в соседний зал, а затем вновь занести на место, когда закончится история.

– Если я спал, как же я мог слышать все, что вы рассказали?

И тут Мулла начал подробно пересказывать историю, рассказанную правителем. Тот был настолько удивлен, что пожаловал Насреддину халат со своих плеч.

– Мулла, как тебе это удалось? – спросил его приятель.

– Ну, честно говоря, по лицу и голосу правителя я сразу понял, что он собирается рассказывать эту старую скучную длинную повесть. Тут я и решил полчасика вздремнуть.

Однажды Мулла Насреддин шел по дороге в Бухару. В попутчики ему достался беспокойный и болтливый человек. Он задавал Мулле вопросы и, не дожидаясь ответов, сам находил их, рассказывая случаи из своей жизни, а чаще – из жизни знакомых его знакомых. Мулла все больше помалкивал, и скоро говорил только его попутчик:

– Царям не стоит охотиться с соколами, лучше с беркутами, беркут легко берет ягненка… Ягненка надо готовить с особой травкой. Мой родич, повар при дворе шаха в Бухаре, говорил, что эта приправа обостряет ум. Я мог бы стать советником шаха – так часто я ел это жаркое! А ведь шаха окружают одни глупцы… Кстати, как распознать глупца?..

– По двум приметам, – вдруг вновь заговорил Насреддин. – Глупец много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, о чем его не спрашивают.

Однажды Ходжа, будучи софтой (слушателем медресе), отправился в деревню для сборов. Во время проповеди в мечети зашла речь об Иисусе – да будет над ним мир! – и Ходжа заметил, что он находится на четвертом небе. Когда он выходил из мечети, к нему подошла старушка и сказала:

– В твоей проповеди меня очень заинтересовало одно место. Ты сказал, что Иисус – да будет над ним мир! – находится на четвертом небе. Голубчик мой! Что же он там кушает и что пьет?

Ходжа рассердился и закричал:

– Ах ты, дерзкая! Вот уж месяц, как я в вашей деревне, ты бы лучше спросила, что кушает и что пьет бедняжка Ходжа. А ты вздумала спрашивать меня о великом угоднике, залитом сиянием милостей на предвечном пиршестве на четвертом небе.

На одном собрании зашла речь о падении нравов.

– Если так пойдет и дальше, мир перевернется вверх дном! – воскликнул один из присутствующих.

Не успел он закончить, как Насреддин заметил:

– Как знать, а может быть, дно окажется лучше верха!

У Муллы спросили:

– Отчего это, когда наступает утро, один человек идет в одну сторону, а другой – в другую?

– Если бы все пошли в одну сторону, – разъяснил Мулла, – нарушилось бы в мире равновесие, и мир бы перевернулся.

– Мулла! Мулла, скорее идем со мной, – сосед Насреддина вне себя от восторга схватил его за руку и потащил из дома. – Приехал такой-то и такой-то! Видишь ли, идет молва, что он наимудрейший, и прославленный, и…

– Что ж, пойдем, посмотрим на наимудрейшего, – согласился Мулла.

Они пришли в чайхану. Мудрец важно восседал на почетном месте и слушал хвалебные речи собравшихся вокруг него. Он едва обратил внимание на вошедших.

– Вот он, Мулла, видишь! – зашептал Насреддину на ухо его приятель. – Такой важный, даже и не заметил нас! Ты никогда раньше его не встречал?

– Много раз, – сказал Насреддин, – ведь он глупец. А глупцов я повидал в своей жизни немало.

– Быть того не может! Наимудрейший – и вдруг глупец! Откуда ты знаешь?

– Мудрый всегда узнает глупца, ибо когда-то и сам был глупцом, – ответил Насреддин. – Но глупец никогда не узнает мудреца, ибо сам мудрым никогда не был.

Однажды Мулла принес домой кусок мыла и попросил жену выстирать ему рубашку. Едва она намылила рубашку, как вдруг появилась огромная ворона, схватила кусок, улетела прочь и уселась на ветке. Женщина подняла невероятный крик. Мулла выбежал из дома.

– Что случилось, дорогая моя?

– Я только собралась постирать твою рубаху, как при летела большущая ворона и стащила мыло!

Мулла был абсолютно спокоен.

– Посмотри-ка на цвет моей рубашки и на оперение вороны. Ее нужда, несомненно, больше, чем моя. И очень хорошо, что она смогла получить мыло, хотя бы и за мой счет.

Мулла Насреддин прогуливался со своими учениками по базарной площади. Вдруг он заметил, что ученики уставились на большое блюдо с кусками поджаренного мяса, стоящее перед дородным важным купцом. Мулла ничего не сказал, а лишь спокойно наблюдал, как очарованные запахами ученики поедают глазами блюдо. Так кошка могла бы караулить мышь.

Купец приступил к трапезе. Он схватил толстыми пальцами большой кусок мяса и вгрызся в него с жадностью тигра. Сок брызнул в разные стороны, жир стекал по подбородку купца и его рукам, капая на дорогое платье. Взор его был устремлен только на мясо, и он вряд ли замечал орнамент на блюде, который оценил Насреддин.

Ученики со стыдом и отвращением отвели взоры от этого зрелища и встретили взгляд своего учителя, о котором совсем забыли на время. Они ждали упреков, но Насреддин смеялся.

– Вот чудное зрелище, – сказал он, – мясо, поедающее мясо. Но существует нечто страшнее увиденного вами: когда мясо, которое даже и не вам принадлежит, начинает пожирать вас самих.

Придворный мудрец произносил на городской площади речь о тщете всего земного. Он говорил, что на пороге смерти человек не возьмет в мир иной ни полушки, поэтому следует быть щедрым, и призывал к пожертвованиям на благо родины. Потом мудрец отправился на пир во дворец правителя. Там он увидел, что правитель отличил и наградил другого мудреца. Он был потрясен и неожиданно умер от удара.

– Такой светоч премудрости угас! – сетовали люди. – Такой родник красноречия иссяк! А ведь еще вчера он так прекрасно говорил о тщете всего земного!

– Да, – согласился Мулла Насреддин, – вчера он был очень красноречив. Но сегодня его молчание выглядит еще убедительнее!

Ярмарка была в полном разгаре, и старшие ученики Насреддина спросили, будет ли им и их товарищам позволено посетить ее.

– Конечно, – сказал Насреддин, – ведь это идеальный случай продолжить практическое обучение.

Мулла направился прямо в тир, одно из самых привлекательных мест на рынке: здесь выдавался большой приз даже за одно попадание в мишень. При появлении Муллы и его паствы жители города столпились вокруг них. Когда же сам Насреддин взял лук и три стрелы, напряжение толпы возросло. Сейчас они наверняка увидят, как Насреддин перехитрит сам себя…

– Следите за мной внимательно.

Мулла согнул лук, сдвинул шапку на затылок, как это делают солдаты, тщательно прицелился и выстрелил. Стрела пролетела очень далеко от цели. Толпа осыпала его градом насмешек, а ученики Насреддина неловко переминались с ноги на ногу и перешептывались между собой. Мулла повернулся к ним.

– Тихо! Это была демонстрация того, как стреляет солдат. Он часто не попадает в цель. Вот почему он проигрывает войны. В тот момент, когда я стрелял, я отождествился с солдатом. Я сказал себе: «Я – солдат, стреляющий по врагу».

Он поднял вторую стрелу, вложил ее в лук и быстро спустил тетиву. Стрела упала близко, наполовину не долетев до цели. Наступила мертвая тишина.

– Сейчас, – сказал Насреддин собравшимся, – вы видели выстрел человека, который полон желания стрелять и который тем не менее, промахнувшись при первом выстреле, слишком нервничает, чтобы он мог сконцентрироваться. Стрела не долетела.

Даже владелец тира был очарован этим объяснением. Мулла с безразличным видом повернулся к мишени, прицелился и пустил стрелу. Она попала в самое яблочко. Тщательно обследовав имеющиеся призы, он выбрал один, который больше всего ему понравился, и собрался уйти прочь. Толпа разразилась криками протеста.

– Тихо! – сказал Насреддин. – Пусть кто-нибудь один спросит меня то, что все вы, кажется, хотите узнать.

Мгновение никто ничего не говорил. Затем вперед неуклюже протиснулся один деревенский простофиля.

– Мы хотим знать, который же из вас сделал третий выстрел?

– Этот? О, это был я.

Случилось как-то Мулле Насреддину обратиться к каймакаму. Возмущенный чванливостью этой чиновной особы, Мулла Насреддин не стерпел:

– С чего это, любезный, ты так зазнаешься, кто ты такой?

– Будто не знаешь, я – каймакам!

– Ну, хорошо, а потом кем станешь?

– Губернатором!

– Ну, а дальше?

– Министром.

– А еще кем?

– Садразамом.

– А дальше?

– Никем.

– А я уже сейчас никто. И стоит ли так зазнаваться?

Как-то раз Мулла Насреддин говорит своей жене:

– Пойди и принеси немного сыра. Он укрепляет желудок и возбуждает аппетит.

– У нас дома нет сыра, – ответила жена.