Нурсултан Назарбаев Видова Ольга
Сегодня многие полагают, что в конце 70-х – начале 80-х годов ХХ столетия Советский Союз вошел в полосу стагнации. Относительно стабильное, сытое существование за счет сырьевых ресурсов не подкреплялось развитием новых промышленных сфер. Все, казалось бы, предельно благоприятствовало развитию государства. Открывались мощные месторождения нефти, зарабатывались миллионы нефтедолларов благодаря устойчивой и удачной конъюнктуре цен на мировом рынке энергоресурсов. Мировой энергетический рынок и структура народного хозяйства, складывающаяся на тот момент, способствовали достижению того уровня жизни, что был в конце 70-х годов.
Но вместе с тем в недрах общественного сознания вызревала потребность в более высоком жизненном уровне. Консервация определенного состояния советского общества вызывала постепенное отставание от западных соседей, которые опережали Советский Союз во многих сферах жизни.
При распределительной системе отношений творческие, инициативные люди оказывались зачастую невостребованными, и в них концентрировалась, как показало будущее, разрушительная духовная сила.
Советскую интеллигенцию 80-х уже не устраивало обезличивающее всех централизованное распределение ресурсов и доходов, партийный надзор за творчеством. Не устраивало государственное устройство и предприимчивых людей, предпринимателей. Не надо забывать, что в России перед революцией 1917 года категория этих людей была довольно значительной, достигала 5–7 процентов от общего числа населения, а в республиках была еще более значительной.
Советское государство стремилось не к конкуренции на рынке труда, а к всеобщей занятости граждан страны, к выполнению социальных программ. Пять колхозников вместо одного американского фермера были неосознанно благодарны государству за отсутствие безработицы, за стабильное, хотя и весьма небогатое существование, за возможность не думать о завтрашнем дне.
С другой же стороны, они особо и не стремились трудиться с полной отдачей, так как в денежном выражении им это мало что давало. Так постепенно формировалась иждивенческая психология советского человека.
В 1982 году умер Леонид Ильич Брежнев. Его преемником стал смертельно больной Юрий Андропов. Через 15 месяцев он скончался. Генеральным секретарем стал не менее больной Константин Черненко, умерший в марте 1985 года.
В такой обстановке, позже названной идеологами уже ельцинской эпохи «застоем», в 1985 году к власти в стране и пришел Михаил Горбачев.
Следует заметить, что в последние годы правления Леонида Брежнева на ключевые позиции выдвигались люди далеко не глупые, но лишенные бойцовских качеств, зачастую даже и беспринципные. Люди, которым более подошел бы эпитет «середнячков». Яркие, неординарные натуры отпугивали, они не были нужны в эпоху номенклатурной сытости и спокойствия.
Сегодня многие говорят об Андропове, считая, что именно он мог переломить ситуацию в СССР, направив страну на новый виток прогрессивного развития. Однако, судя по первым шагам его управления государством, меня охватывает сомнение в том, что он мог кардинально, не ущемляя интересы народа, что-либо изменить. Возраст глав государств в сочетании с их болезнями делал из них марионеток в руках окружения. Но и относительная молодость в сочетании со слабостью, нерешительностью и откровенной трусостью Михаила Горбачева, возглавившего страну в 1985 году, сделали существование СССР обреченным.
22 марта 1984 года, когда Нурсултану Назарбаеву исполнилось 43 года, он стал самым молодым в СССР Председателем Совета Министров Казахской ССР.
Известный журналист и экономист, заместитель главного редактора газеты «Правда» Дмитрий Валовой отмечает, что появление Нурсултана Назарбаева на заседаниях Совета Министров СССР внесло свежую струю: «Он выступал четко, по-деловому, зачастую резко критически, но каждый раз вносил конкретные позитивные предложения, уже согласованные с предстоящими партнерами, и предлагал главе правительства – Николаю Александровичу Тихонову, а впоследствии Николаю Ивановичу Рыжкову – принять соответствующее решение правительства».
После перенесенного Кунаевым инфаркта Леонид Брежнев бросил фразу: «Димаш плохо себя чувствует, но если что – в Казахстане есть кого поставить». Кунаеву было 62 года, но он сделал вывод и постарался обезопаситься, расставив на ключевых постах «своих» людей. Его выбор в результате пал на трех человек. Первый, кто привлек его внимание, был Шахмардан Есенов. Кунаев сделал его зампредом Совмина, затем президентом Академии наук. Слабым местом Есенова оказалось испытание «медными трубами». Как только о нем излишне часто и хвалебно заговорила пресса, Есенов лишился поддержки Кунаева. Ведь первый секретарь ЦК КП Казахстана прекрасно знал рычаги советской системы и мог при необходимости вовремя устранить потенциальных соперников.
Другим был Кенес Аухадиев. Он быстро стал секретарем обкома, затем секретарем ЦК комсомола по пропаганде. Но во время съезда ВЛКСМ в Москве Кунаев не сумел провести Аухадиева в состав ЦК ВЛКСМ. Последнее несколько подмочило репутацию будущего «наследника».
Нурсултан Назарбаев попал в число этих людей не случайно: и биография его, и репутация были настолько чисты, и настолько он выпадал из родо-племенной системы и жузовой элиты, что в 1981 году, когда Кунаев отмечал свое 70-летие, во время застолья он назвал того даже своим сыном. Иначе говоря, он назвал своего преемника. Неудивительно, что Динмухамед Ахмедович Кунаев назначил Нурсултана Назарбаева Председателем Совета Министров Казахстана.
Очень многое разделяло эпохи Кунаева и Назарбаева. Назарбаев был представителем нового поколения, не знавшего войны, голода.
Пожалуй, если бы Кунаев был ровесником Назарбаева, они бы, возможно, нашли общий язык. Но Кунаев, которому тогда уже перевалило за 70 лет, в отличие от молодого и энергичного коллеги, иначе смотрел на жизнь. Он отлично понимал, что после смерти Брежнева многие, как это, к сожалению, уже не раз бывало при смене генеральных секретарей, захотят пересмотреть свою позицию и по отношению к нему, и по отношению к Казахстану. Переживал, что все успехи и достижения республики, приведшие к росту благосостояния населения, могут предстать в ином свете. Более того, найдутся и такие, кому успехи Казахской ССР и ранее стояли поперек горла, а уж теперь-то они смогут отвести душу. Брежнева нет, руки у них развязаны, можно говорить все что хочешь, не опасаясь, что кто-то его защитит.
В этой ситуации, конечно, лучше всего было оставить свой высокий пост и достойно уйти на пенсию. Но Кунаев был уверен, что, стоит только ему уйти, покоя не будет. Вслед понесется такое… Так было со всеми, кто уходил. Может быть, поэтому он медлил, хотя не раз от него можно было услышать: «Устал, надоело все, доработаю до 75 лет и уйду».
Но мог ли Д. Кунаев, умный и тонкий политик, искренне радеющий за республику, поступить иначе, поддерживая кандидатуру Н. Назарбаева? Не в обывательском понимании смысла вопроса, а по большому счету Гражданина? Я уверена, что не мог Кунаев поступить по-иному. Вспомним карьеру, жизненный путь Назарбаева: не так уж и много было людей, подобных ему, людей, что называется, «от сохи», выросших до крупного руководителя. Не у многих была такая идеальная биография, такое редкостное сочетание личностных черт. Будучи первым руководителем республики, Кунаев был заинтересован, с одной стороны, в умных, духовно развитых, ярких индивидуальностях, с другой – в умелых и талантливых организаторах. У Нурсултана Назарбаева все это было в избытке. Именно поэтому, возможно, и существует двойственное видение проблемы.
Племянник Кунаева Диар, конкретизируя ситуацию, уточняет: «Мне кажется, что основная ставка была сделана на Нурсултана Назарбаева. Об этом я могу судить по неофициальным встречам, которые проходили дома у дяди. Да и в 1984 году, когда Димаш Ахмедович выдвинул его на должность председателя Совмина в Москве, он официально объявил его своим преемником». Важно ли это? В то время подобным покровительством гордились, многие использовали его как личный капитал. Но реакция Нурсултана Назарбаева на подобные замечания отличалась от общепринятой. «Да, безусловно, в новом назначении сыграли свою роль и мнение кого-то из руководителей партии, и воля Кунаева, которому нужны были в руководстве люди, имевшие опыт практической производственной деятельности, владевшие проблемами промышленности республики. Однако, думаю, пройденный мной к тому времени жизненный путь дает мне веские основания полагать, что вырастили меня все же другие люди», – признавался Назарбаев, став главой Казахской ССР.
Нурсултан Назарбаев заблуждался, считая, что Председатель Совмина может существенно менять ситуацию, сложившуюся в республике. Не искушенный в интригах, он был свято убежден, что, пресекая многие неприглядные дела, которые творили и секретари обкомов партии, и руководители министерств, он поможет и стране, и конкретно ее первому руководителю. Он верил, что Кунаев, узнав о злостных нарушениях, обязательно примет меры по их искоренению, накажет виновных в назидание другим и расчистит тем самым сгущавшуюся в Казахстане тяжелую атмосферу затхлости. Руководствуясь благими намерениями, сам привыкший к честному труду, Назарбаев принялся активно разбираться во всех наболевших вопросах. А их к тому времени накопилось предостаточно.
Известно, что «короля делает свита», поэтому не дремало и окружение Кунаева. Как это обычно бывает, каждый стремился по-своему влиять на главу Казахстана, преследуя при этом различные цели. Нурсултан Назарбаев, сам того не подозревая, своими прямолинейными высказываниями и достаточно решительными действиями не раз давал повод к тому, чтобы его образ представал через посредников в глазах Кунаева в искаженном виде. Неудивительно, что Назарбаев так невзлюбил ближайшее окружение Первого, которое приложило максимум усилий, чтобы обострить его отношения с главой государства.
Между тем Михаил Горбачев, заметив перспективного Нурсултана Назарбаева, решил снять Кунаева с поста главы республики на очередном партсъезде Казахстана, который должен был пройти в начале 1986 года.
В феврале 1986 года на ХVI съезде Компартии Казахстана Назарбаев должен был выступить после Динмухамеда Кунаева, который делал отчетный доклад ЦК Компартии Казахстана в уже сложившемся традиционном стиле. Назарбаев как Председатель Совета Министров должен был воспроизвести истинную картину жизни республики, оценить ее и наметить перспективы ее дальнейшего развития. По-разному можно было построить свое выступление. Однако Назарбаев не закруглил в нем ни одного угла.
В отличие от благостного доклада, он резко обозначил вопрос, заявив о том, что в ряде отраслей промышленности сорваны задания пятилетки. Темпы роста объема производства и производительности труда в целом оказались намного ниже запланированных. Договорные обязательства по поставкам продукции не выполнило каждое четвертое предприятие, фондоотдача упала на 15 процентов. По данным обследования, из 334 промышленных объектов, сданных за последние 9 лет, почти половина не вышла на нормативную мощность. В большом долгу осталось и сельское хозяйство, недодав государству за пятилетку 18,5 миллиона тонн зерна, не выполнены задания и по основным видам животноводческой продукции. В строительстве недоосвоены миллиарды рублей капитальных вложений.
Были определены и причины допущенных негативных явлений. Они, по его мнению, заключались прежде всего в уверенности руководителей в том, что все планы будут откорректированы в верхах в процессе их выполнения. Иными словами, психологический настрой руководства, связанный с отсутствием должной требовательности к себе и своим подчиненным, отсутствие государственной плановой дисциплины и привели к тому, что планы оказались нереализованными.
Острой критике подверг Назарбаев и практику внепланового строительства, напрямую связав эту тенденцию со стремлением многих руководителей иметь «престижные» объекты. Особенно ярко она проявилась в Чимкентской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областях. В самой же Алма-Ате был досрочно построен Центральный государственный музей стоимостью 9,3 миллиона рублей, тогда как жилищные объекты для простых тружеников остались недостроенными.
Безбоязненно Нурсултан Назарбаев называет фамилии людей, которые под видом одного объекта, в котором нуждалась область, спешно строили другой, особенно если он предназначался для комфорта руководства республики. Так был обнародован факт строительства в Сарыагаче без документации под видом 12-квартирного дома комфортабельного особняка с люксовыми номерами, обставленного импортной мебелью, дорогими коврами и современной аппаратурой. И первым, кто приехал сюда отдыхать, был председатель Госстроя Бектемисов, который по долгу службы должен пресекать такие излишества в строительстве. Главное, что выявил Нурсултан Назарбаев, – это стремление партийно-государственной элиты жить не по средствам, утверждая свое превосходство над остальными. Его искренне возмущало то, что, находясь у государственной «кормушки», эти люди начинали открыто демонстрировать не личные достоинства, а приближенность к власти. Чем ближе они к ней, тем больше им следует воздавать почестей и привилегий.
Назарбаев видит, как заразителен их пример для других. Их моральный облик, считает он, несовместим с кодексом коммунизма. Сам он, несмотря на то что был руководителем высокого ранга, постоянно ощущал за своей спиной тех, кому были чужды подобные принципы, – рабочий класс.
Не обошел молчанием Назарбаев и злоупотребления в распределении квартир, извечного и жизненно важного дефицита. Это было откровенным попранием принципов социальной справедливости.
Такого рода выступление не было свойственно ни номенклатуре центра, ни тем более республикам, подавленным его авторитаризмом. Необычным оно было еще и потому, что хотел того Нурсултан Назарбаев или нет, но оно было направлено в адрес первого руководителя страны, а значит, не было согласовано с ним. Это делегаты съезда отчетливо поняли и замерли в ожидании реакции со стороны Динмухамеда Кунаева. Тот сидел с каменным непроницаемым лицом. «Скажу честно: лично Кунаева я в этом докладе не затрагивал. Более того, надеялся, что такой резкой постановкой вопросов смогу помочь ему, сумею хоть как-то всколыхнуть инертную массу руководителей, ту трясину, которая рано или поздно окончательно засосет и первого секретаря ЦК. Ведь кроме всего прочего, несмотря на серьезные трения между нами, не угасло во мне, да и сейчас живо, чувство элементарного человеческого уважения к нему», – говорил позже Назарбаев.
Но он затронул его брата, Аскара Кунаева, бывшего в то время президентом Академии наук. Когда Назарбаев дошел в своем выступлении до критики в его адрес, зал замер. Он же прямо заявил, что сегодня эта организация остается вне критики. Не случайно поэтому в Академии наук нет творческой атмосферы, способствующей завоеванию и укреплению позиций казахстанской науки. Но зато процветает атмосфера угодничества и подхалимства. Немудрено, что президент академии, по мнению Назарбаева, давно уже перестал быть руководителем, самоустранился от своих обязанностей. Назарбаев подчеркнул, что научные силы республики не мобилизованы на решение фундаментальных проблем самой науки и народного хозяйства. Ни один институт академии не вошел в состав созданных в стране межотраслевых научно-технических комплексов, не заключил ни одного лицензионного соглашения. Экономическая эффективность одной внедренной разработки по сравнению с началом 80-х годов снизилась почти в два раза.
Обобщая сказанное и обращаясь к Первому секретарю Компартии Казахстана Динмухамеду Кунаеву, Нурсултан Назарбаев сказал: «Пора призвать президента академии к порядку». Он дал ясно понять присутствующим, что перед законом должны быть все равны, независимо от того, чей ты родственник. Такой выпад со стороны Нурсултана Назарбаева был неожиданным для участников съезда. Любопытна их реакция: доклад Назарбаева часто прерывался аплодисментами, а после его окончания после минутной паузы они переросли в овацию. Все почувствовали ветер перемен, всем в то время уже хотелось глотка свежего воздуха. Никогда еще со времен образования Союза второе лицо в государстве так прямо и открыто не критиковало государственную политику партии в лице ее первого руководителя.
Именно в тот день воочию обозначилось противостояние двух колоссов. Один из них олицетворял собою прошлое, за другим было будущее. Тогда об этом лишь догадывались, да и то немногие. Но по тому, что произошло на съезде, стало очевидно всем, что отныне пути Кунаева и Назарбаева как государственных деятелей резко разошлись.
После открытого вызова, который Назарбаев бросил Кунаеву, его окружению, а главное – его времени, политические фигуры в Казахстане приобрели иную расстановку. Назарбаев, обособившись, резко обозначился как единственный претендент на власть после ухода Кунаева. Пока их было несколько, Первый мог быть спокоен. Но как только среди них четко обозначилась фигура Назарбаева, Кунаев повел себя по отношению к нему в привычном и испытанном для того времени стиле. Нет, сам он не предпринимал ничего против Назарбаева, но с его молчаливого позволения на Председателя Совмина республики набросились все, кто хотел выслужиться перед Кунаевым и заработать дивиденды. На Назарбаева начали собирать компрометирующие материалы.
«С этого дня вокруг меня развернулась настоящая травля, – вспоминает Нурсултан Назарбаев. – Не хочу описывать подробности, мягко говоря, неэтичных средств той массированной атаки, которой я подвергся… Скажу только, что за три недели, прошедшие между XVI съездом Компартии Казахстана и XXVII съездом КПСС, на меня сочинили 53 жалобы-заявления, которые тщательно проверялись всевозможными комиссиями». И все это под лозунгами гласности, открытости, которые должны были «очистить» моральную атмосферу.
Назарбаева обвиняли в карьеризме, считая, что он любой ценой стремится «свалить» Кунаева и занять его место. Казахстанское общество раскололось надвое: одни были убеждены в том, что Назарбаев и выступившие за ним следом на съезде с критикой секретарь ЦК Компартии Казахстана З. Камалиденов, секретари обкомов партии Е. Ауельбеков и Ю. Трофимов напрасно «шельмуют» «великого сына казахского народа», другие же свято верили, что предстоит новый виток духовного и политического развития страны, что будущее за людьми новой формации, к каковым и относили в первую очередь Нурсултана Назарбаева. Правда, их было еще немного, но они были и сумели в трудную минуту протянуть ему руку помощи.
Но у Михаила Горбачева Нурсултан Назарбаев пользовался большим авторитетом. Одним из тех, кто также поддерживал Нурсултана Назарбаева, был и заместитель редактора газеты «Правда» Дмитрий Валовой, по тем временам фигура немалая. Сразу же после выступления Назарбаева на съезде он вместе с Петрушовым опубликовал на базе доклада острую статью «Время требует» (19 февраля 1986 года). Подытоживая сказанное премьер-министром Казахстана и сформулировав вопрос: «В чем же причины отставания и просчетов, допущенных в республике?» – статья дала следующий ответ: «Главное, что порождало недостатки, – некритическое отношение к сделанному, склонность к преувеличению достигнутого, нежелание замечать отрицательные явления».
Эту статью Динмухамед Кунаев назвал тенденциозной. Да, знал Кунаев, что приходят его последние дни пребывания у власти, но не торопил события.
В этой ситуации неприглядную роль сыграл Михаил Горбачев. Именно с этого момента сущность характера Генерального, его истинное лицо начали отчетливее проясняться в неблагоприятном свете для Назарбаева и его сторонников. Их неприятно удивила позиция генсека (а вернее – отсутствие таковой): разглагольствуя о том, что нужны новые люди для проведения в стране реформ, он в то же время не решился на XXVII съезде КПСС омолодить состав Политбюро ЦК. В него были избраны почти все прежние государственные деятели, среди которых был и Динмухамед Кунаев. Последний был вновь избран первым секретарем ЦК Компартии Казахстана. И хотя Назарбаев очень корректно выступил на этом съезде, травля его после избрания Кунаева приняла еще более изощренные формы. «Дело дошло до того, что крупным должностным взяточникам, которых легко подвести под «вышку», предлагали назвать Назарбаева в числе взяткополучателей, за что обещали спасти от высшей меры и скостить срок. К счастью, никто на это не пошел… Кунаев неоднократно официально ставил вопрос об освобождении Назарбаева от поста главы правительства, но в ЦК КПСС поддержки не получил».
Удивительно, но чем больше становилось компрометирующих слухов в республике о Нурсултане Назарбаеве, тем быстрее он набирал очки в свою пользу. Народ, всегда своеобразно относящийся к власти, был полон сочувствия к Назарбаеву. Вакуум вокруг него, образовавшийся со времени его выступления на ХVI съезде КП Казахстана, начал заполняться молодыми людьми, в глазах которых он стал символом обновленного мышления, нового уровня развития национального самосознания. Назарбаев и сам лишь смутно догадывался о той роли, которую ему уготовила судьба.
Меж тем отношения между двумя первыми людьми в республике становились все более напряженными. О совместной работе им уже не приходилось говорить. Вопрос стоял так: кто-то один из них будет сохранен Москвой. Кто? Думается, Кунаеву на какое-то время изменила интуиция. Умный и тонкий политик, он не мог не знать, что рано или поздно ему придется уйти. Но вместо того чтобы, реально оценив складывающуюся ситуацию, подумать о том, что будет с республикой после его ухода, Кунаев постарался убрать конкурента. К сожалению, он, мудрый человек, увидел в Назарбаеве не соратника, а соперника, претендующего на место главы государства. Он забыл, что когда-то и сам был молод, полон сил, энергии. И так же прогрессивно для тех времен, как и сегодня Назарбаев, смотрел на свой родной Казахстан, желая ему лучшей участи.
Кунаев понял, что время его ушло. Надо было уходить на пенсию. Поехал в Москву и вручил Горбачеву заявление.
А в это время Нурсултан Назарбаев вернулся в Алма-Ату после поездки с Председателем Совета Министров СССР Н.И. Рыжковым по нефтяным и газовым месторождениям Казахстана. Как только он увидел Кунаева, сразу понял: что-то должно произойти.
Позже в Москве он с удивлением узнает: когда Горбачев поинтересовался у Кунаева, кого можно предложить на должность первого секретаря ЦК, тот якобы ответил, что нужно пригласить кого-нибудь со стороны, так как среди местных руководящих кадров достойных нет. «Не могу понять – неужели личная обида или даже злость могла оказаться выше интересов собственного народа?» – резюмирует Назарбаев. Теперь трудно сказать, как было дело в действительности: говорил ли Кунаев Горбачеву, что в Казахстане у него нет достойных преемников и что на этот пост нужен человек со стороны. Зная истинное лицо Горбачева, его виртуозную изворотливость, можно предположить, что такого разговора могло и не быть.
В этой ситуации много непонятного. Но явно одно: как мог Кунаев, который должен был быть очень настойчивым в этот момент, тем более что ему вроде бы и терять-то уже нечего, вдруг робко спрашивать у Горбачева, кто будет вместо него секретарем в Казахстане? У меня сложилось впечатление, что позже он и сам, может быть, неосознанно, интуитивно почувствовал свою вину в том, что не проявил настойчивого интереса к будущему своей страны. Вину, в которой он до конца дней своих так и не признался даже самому себе. Он замкнулся на своих личных переживаниях, и все, что им было сделано для Казахстана, да и сам Казахстан он легко отдал на откуп Горбачеву.
11 декабря 1986 года состоялось заседание Политбюро, уже без участия Кунаева, на котором было принято судьбоносное для того решение. А 16 декабря состоялся Пленум ЦК КП Казахстана. Секретарь ЦК КПСС Г. Разумовский огласил решение Политбюро об уходе Кунаева на пенсию и произнес добрые, но казенные слова в его адрес. Первым секретарем ЦК избрали Геннадия Колбина, работавшего первым секретарем Ульяновского обкома партии.
Никто из казахстанцев, вплоть до верхнего эшелона власти, даже не предполагал, какую замену Кунаеву нашел Горбачев. Очевидно, центр полагал, что республики по-прежнему остаются их вотчиной и можно, не советуясь ни с кем, назначать и менять там руководителей по собственному усмотрению, на свой вкус. ЦК Компартии Казахстана, например, даже не был поставлен в известность о том, кто предназначался на должность его первого руководителя. И Динмухамед Кунаев, и Нурсултан Назарбаев узнали о новом руководителе КП Казахстана вместе со всеми казахстанцами.
Вот что пишет об этом Назарбаев. «Только 15 декабря, за день до назначенного организационного пленума, у трапа прилетевшего из Москвы самолета мы узнали, что на этот пост рекомендуется Г.В. Колбин… Скажу, что такой подход к важнейшей проблеме, по сути – к будущей судьбе Казахстана, просто ошеломил членов Бюро ЦК Компартии республики. Все впали в такое загипнотизированное состояние, что никому даже не пришла в голову естественная мысль о необходимости, хотя бы «ради протокола», обсудить предложенную кандидатуру на заседании бюро. Собственно говоря, и обсуждать было нечего – никто из нас его толком не знал. В такой же завороженной обстановке прошел и Пленум ЦК Компартии, вся процедура которого заняла 18 минут. Все подняли руки, и первым секретарем ЦК стал Колбин. Вновь восторжествовал синдром бездумного послушания центру, синдром казарменной психологии. Никто не задумался о последствиях, а они не заставили себя ждать».
Вполне уместно допустить, что если на первых порах Динмухамеда Кунаева и тешила мысль о том, что ни Нурсултан Назарбаев, ни кто-то другой из республики не займет освобожденное им место, но и его до глубины души задела процедура «вхождения во власть» нового Первого, которая была предложена руководством ЦК КПСС. Немудрено, что казахстанцы расценили тайное назначение Колбина как оскорбление их национальных чувств. «17 декабря около 11 часов утра, – вспоминал Кунаев, – мне позвонил второй секретарь ЦК КП Казахстана О. Мирошхин и попросил приехать в ЦК. На мой вопрос: «Чем вызвано? Ведь я на пенсии!» он ответил: «На площади собралась группа молодежи. Они требуют разъяснить решение прошедшего Пленума ЦК. Было бы хорошо вам выступить перед собравшимися и объяснить суть дела».
«Хорошо, – ответил я и спросил: – Согласен ли Колбин?»
Мирошин передал трубку Колбину. Тот просил приехать в ЦК и выступить перед молодежью. Я согласился… Немедленно приехал в ЦК и зашел в кабинет первого секретаря ЦК, где были в сборе все члены Бюро. Они совещались, как поступить с собравшимися на площади. Колбин предложил Назарбаеву и Камалиденову выступить перед молодежью. Мне никаких поручений дано не было. О моем выступлении речь не шла, несмотря на то, что я просидел в кабинете Колбина свыше двух часов… Через небольшой отрезок времени Колбин собрал всех членов Бюро ЦК и пригласил меня. Обращаясь ко мне, он сказал: «Вы свободны, отдыхайте. Мы сами примем меры и наведем порядок».
Перед уходом спросил у Мирошхина, зачем меня вызывали и почему не дали выступить. Он ответил: «Посоветовались и решили, что Вам на площади выступать не надо…» Около часу дня семнадцатого декабря мне позвонил Горбачев. Он спросил меня: «Чем объяснить такой выход молодежи?» Ответил: «Сейчас в ЦК собралось руководство республики, и они совещаются. Они Вам, наверное, доложат». Добавил, что мне неизвестны организаторы. Он сказал: «Хорошо, мы разберемся и примем меры, наведем порядок».
Но если Динмухамед Кунаев был только озадачен сложившейся ситуацией, то Нурсултан Назарбаев был поставлен в более жесткие условия. Вот как это же событие представлено глазами Назарбаева: «На следующий день на площади перед зданием ЦК стала собираться молодежь. Сначала пришло с транспарантами человек двести, но затем народу вокруг них становилось все больше. Мы были приглашены в кабинет к Г. Колбину, чтобы обсудить возникшую ситуацию. Членам Бюро ЦК, в том числе мне и Председателю Президиума Верховного Совета республики С. Мукашеву, было поручено пойти на площадь и поговорить с людьми. Никто не сожалел, что ушел со своего поста бывший Первый республики. Нас встретили лозунгами: «Каждому народу – своего руководителя!», «Нам нужен руководитель – казах!», «Хватит диктовать!», «Идет перестройка, где демократия?», «Мы за ленинскую национальную политику!» Ничего другого, способного вызвать у здравомыслящего человека протест или возражение, не было. Настроение массы людей было мирное. Нам задавали лишь один вопрос: почему не избрали местного человека? А мы на этот вопрос ничего вразумительного не могли ответить. Тогда демонстранты двинулись с транспарантами на улицы Алма-Аты…»
А теперь представьте себе душевное состояние Нурсултана Назарбаева. В глубине души он был абсолютно согласен с требованиями молодежи. Его самолюбие было ущемлено тем, что ни с ним, правительственным лицом, ни с его народом – казахстанцами – никто в Москве не посчитался. А ведь это был уже другой народ, далеко уже не прежний темный, малограмотный, забитый нуждой. Напротив, по душевной своей структуре, по уровню своей образованности он был образованным, мыслящим, цивилизованным, способным управлять своей страной.
Нурсултан Назарбаев абсолютно не кривил душой, заявляя, что не был прямым организатором декабрьского выступления молодежи. Но подсознательно он не мог не ощущать незримую, опосредованную связь между собственными мыслями и действиями и поступками молодежи. Когда демонстранты двинулись с транспарантами на улицы города, Назарбаев оказался перед выбором: как поступить в этой ситуации. «У каждого человека бывают в жизни моменты, когда он внезапно оказывается перед проблемой серьезного выбора, заставляющего порывать с чем-то привычным и удобным, сулящего непредсказуемые сложности или испытания. Выбор этот чаще дает только одно преимущество: человек, не подстраиваясь под обстоятельства, вопреки им, остается самим собой. Когда собравшийся на площади народ устремился в город, я понял, что стою перед таким выбором: или я должен решиться на поступок, или спокойно вернуться в здание ЦК. Второе представилось мне непростительной изменой людям – они были правы! Я пошел с ними, в голове колонны». Шествие по улицам города длилось часа три. На следующий день демонстрация повторилась.
Нурсултан Назарбаев видел, что никто не хотел выходить к собравшейся на площади молодежи. Он объяснил это тем, что все умели общаться только с организованным, благодарным правительству народом, но были совершенно не подготовлены к тому, что кто-то вдруг окажется ершистым и потребует объяснения у руководства страны тем или другим поступкам. То, что Назарбаев не только не побоялся выйти к людям, но и совершил поступок, необъяснимый с точки зрения правящей элиты, – пошел вместе со всеми по улицам Алма-Аты – не прошло незамеченным: его стали обвинять в том, что якобы он явился зачинщиком этого протеста. «В порыве бессильного гнева нам прямо в лицо бросались слова о том, что мы эту кашу заварили, а значит, мы ее должны и расхлебывать». Обвинение строилось на том, что Назарбаев, идя рядом с «бунтовщиками» по улицам города, создал своего рода рекламу их действиям, так сказать – благословил их, и поэтому на второй день выступления молодежи были продолжены. «Уже позднее мы узнали, что в это же время началась переброска к Алма-Ате крупных частей внутренних войск. Прибегнули, так сказать, к последнему аргументу».
Чем это кончилось, хорошо известно: 18 декабря был организован разгон демонстрации. «Не буду рассуждать о том, насколько эта мера была вынужденной и оправданной. Предпринимать что-то следовало, потому что напряженность возрастала, в толпы людей проникли хулиганствующие элементы, экстремисты. Но главный вопрос все же в другом: можно ли было все это предусмотреть, не делая опрометчивых шагов? Безусловно. Однако такие шаги были допущены, и все оказались бессильны разрешить возникшее противоречие между властями и народом». Многие студенты были отчислены из институтов. Были и те, кто попал в места заключения после состоявшихся судов.
«Как выяснилось позже, – писал Динмухамед Кунаев в книге «О моем времени», – декабрьские события в Алма-Ате не были спровоцированы и не носили никакой националистической направленности. По моему глубокому убеждению, молодежь выступила против избрания первым секретарем ЦК КПК человека, никому в республике не известного и малоавторитетного».
Вместо терпеливого разъяснения молодежи руководителями республики сути пленума и политики партии и правительства Колбин, человек мстительный и жестокий, «поставил под ружье» милицию, войска, которые и расправились с собравшимися. Пострадало множество студентов и рабочих. За участие в событиях или за их поддержку, по данным ЦК комсомола Казахстана, тысячи студентов были исключены из вузов, многие бросили учебу. В отношении большой группы комсомольцев и коммунистов были применены меры репрессивного характера.
Как видим, неумелые действия ответственных лиц, призванных контролировать обстановку и наводить порядок, привели к плачевным результатам. За трагедию, за избиение и арест сотен безвинных людей надо отвечать. Боясь ответственности за содеянное, руководство ЦК во главе с Колбиным начало искать «виновных», на которых все можно было свалить и самим уйти от ответственности.
Одним из главных организаторов «алма-атинских событий» выставили Назарбаева.
Колбин заявил, что одной из основных причин развернувшихся событий был отказ Назарбаева выступить перед молодежью на площади. «Не только это, но и все негативные явления, имевшие место в жизни партийной организации республики, начали связывать только с моим именем, только с моей деятельностью», – вспоминал спустя годы президент Казахстана.
В июле 1987 года ЦК КПСС принял Постановление «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся», в котором шла речь о «казахском национализме».
22 июня 1989 года ХV Пленум ЦК Компартии Казахстана рассмотрел организационный вопрос. Пленум освободил Г.В. Колбина от обязанностей первого секретаря ЦК Коммунистической партии Казахстана в связи с избранием его председателем Комитета народного контроля СССР.
«Встал вопрос об избрании первого секретаря ЦК Компартии Казахстана. Здесь также было видно, что прежний опыт даром не прошел. На этот раз выяснили мнения всех народных депутатов СССР от Казахстана, областных руководителей, выслушали точки зрения представителей интеллигенции республики. Прямо на улицах проводили опрос простых людей. Лишь после этого собрали Пленум ЦК, которому предложили для избрания мою кандидатуру. Впервые выборы осуществлялись тайным голосованием».
Кандидатура Нурсултана Назарбаева была единодушно поддержана. Особенно запомнились слова ветерана-металлурга из Темиртау С.В. Дрожжина, который в числе других выступал на ХV пленуме ЦК Компартии Казахстана: «Нурсултана Абишевича знаю уже 18 лет. В трудные для Карагандинского металлургического комбината годы становления он работал у нас секретарем партийного комитета. Я рабочий человек, он – партийный работник, однако барьеров между нами никогда не было. Кабинет секретаря парткома всегда и для всех был открыт. Хотя чаще его рабочим местом был как раз не кабинет, а горячие цеха комбината. Я просто, по-рабочему, скажу: с таким человеком легко и хорошо работать».
22 июня 1989 года Нурсултан Назарбаев стал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана.
Выступая, он поблагодарил за доверие, заверив, что интересы партии, интересы народа для него превыше всего. Напомнил, что разжигание страстей, дестабилизация на руку только тем, кто хочет помешать делу революционного обновления общества.
В результате в газете «Казахстанская правда» появилась одна строчка, извещающая народ: «Первым секретарем избран Н.А. Назарбаев, работающий Председателем Совета Министров Казахской ССР».
За этой сухой строкой стояла вся предыдущая жизнь Нурсултана Назарбаева. Он оказался на вершине политического Олимпа. Перед ним открывались новые горизонты деятельности.
На вершине политического Олимпа
В мае 1989 года, когда Нурсултан Назарбаев стал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, никто еще и не подозревал, что советская эпоха подходит к концу.
Первое, что стал делать Назарбаев на этом посту, – добиваться отмены этого постановления. На Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в Москве 19–20 сентября 1989 года, Назарбаев убедил всех присутствующих в том, что постановление несет необоснованные и оскорбительные для казахского народа формулировки, такие как «казахский национализм», и попросил пересмотреть эти ошибочные положения. В результате 18 мая 1990 года было принято специальное постановление Политбюро ЦК КПСС «О постановлении ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся». Его опубликовали в шестом номере «Известий ЦК КПСС».
Анализ ситуации, которым занялись позднее, привел всех к выводу, что казахская молодежь выступала не против русских. Нурсултан Назарбаев, никогда не ощущавший дискриминации по этническому признаку, в оценке произошедших событий приходит к подобному же выводу. На площади (а он сам был очевидцем этого) молодежью назывались разные кандидатуры на пост первого секретаря ЦК КПК, в том числе и фамилии Демиденко, Морозова. Эти люди хорошо знали Казахстан, его экономику, традиции и особенности жизненного уклада. «По-человечески можно понять и более категоричные требования обязательно избрать первым руководителем казаха».
Важно, что эти требования – назначить непременно казаха – вытекали и из политики Динмухамеда Кунаева, которую тот вел на протяжении долгих лет своего руководства республикой, а именно: воспитывая кадры, приучал к мысли население Казахстана, что казахи в своей стране должны занимать ключевые места.
Вместе с тем стало очевидно и то, что в Казахстане вырос новый лидер – Нурсултан Назарбаев.
Правота этих суждений подтверждается следующим размышлением по этому поводу Нурсултана Назарбаева, высказанным несколько позже: «Декабрьские события 1986 года показали, насколько выросло самосознание казахской молодежи. Она первой преодолела страх перед тоталитарной системой, которая почти столетие заставляла жить народы в казарменном режиме. Молодежь от имени своего народа открыто заявила, что больше не допустит попрания чувства национальной гордости, присущего любой нации».
Так серьезная кадровая ошибка Михаила Горбачева в Казахстане послужила одним из эпизодов системы разрушения Советского Союза. Фигура Колбина, над которым смеялась вся республика, в глазах казахстанцев снесла с пъедестала авторитеты Москвы.
Через шесть лет после декабрьских событий Нурсултан Назарбаев уже в качестве первого президента Казахстана, обращая свой взор в прошлое, произнесет следующие слова: «Эти события явились началом новой эпохи. Желтоксан не был выступлением одного народа против другого, а стал первым выражением протеста миллионов людей, устремленных к свободе, против гнета тоталитарной системы. Во всем бывшем Союзе эти события явились первым демократическим прорывом пробуждающихся наций. Наши юноши и девушки явились первыми вестниками свежего ветра перемен, принесшего долгожданную свободу не только Казахстану, но и многим народам Европы и Азии. И им пришлось голыми руками защищать нежные ростки пробуждающейся демократии. Да будет сохранен в веках героический дух казахской молодежи!» После этой речи пройдет еще 14 лет, и в центре Алматы произойдет торжественное открытие мемориала «Рассвет независимости», выступая на котором, Нурсултан Назарбаев скажет: «20 лет назад наша молодежь собралась здесь, чтобы выразить свой решительный протест произволу и лицемерной политике тоталитарной системы. Утверждая, что «казахи не способны к самоуправлению, среди них не родился лидер», управлять нашим народом прислали человека, не сведущего в нашей истории, культуре, языке и религии. Уязвленная этим молодежь, в свое время поверившая в объявленную М.С. Горбачевым в 1985 году гласность и демократию, выразила свое несогласие. В этом был не только знак храбрости, но и признак зрелой гражданственности. Все мы знаем, чем окончилась изначально мирно и бесконфликтно настроенная демонстрация молодежи: она подверглась избиениям и издевательствам, впоследствии – преследованиям и нарушениям прав, жестоким мерам подавления… Нынче все это – история. Из истории нужно извлекать уроки и на этой основе двигаться вперед… Этот памятник, с одной стороны, дань страданиям и крови, пролитой в сопротивлении тоталитарной системе, с другой стороны – символ нашего светлого будущего».
Став главой государства, Нурсултан Назарбаев постарался как можно скорее вникнуть во все крупномасштабные проблемы. А их к тому времени накопилось немало. Сразу же после избрания на новую должность он встретился с представителями интеллигенции, выступив с программным докладом. Ему хотелось прежде всего, чтобы именно эти люди поддержали его в начале самостоятельного пути. И они откликнулись. В «Казахстанской правде» от 12 июля 1989 года появилось Обращение представителей творческой и научной интеллигенции Казахстана к жителям республики, в котором они подняли вопрос о придании казахскому языку статуса государственного. Назарбаев был прав: уважение к своему языку строится на уважении самого себя. Русский язык, по его мнению, должен функционировать наряду с государственным в качестве языка межнационального общения.
Придавая дисциплине огромное значение, Назарбаев считал, что благодаря ее укреплению можно не допустить многих негативных явлений. Он проявляет потрясающую активность, стараясь охватить все сферы жизненных интересов человека: встречается с работниками республиканских средств массовой информации, издательств, редакций газет и журналов, собкорами центральной прессы.
В первые же дни своего правления он снял надзор за Динмухамедом Кунаевым, который был установлен при Колбине. Прежнее казахстанское правительство не было заинтересовано в том, чтобы Кунаев привлекал внимание общественности, делился воспоминаниями и, не дай бог, вдруг вернулся на политическую арену, хотя бы в качестве депутата. После снятия надзора сотни людей могли беспрепятственно посещать Кунаева.
Назарбаев сделал все для того, чтобы реабилитировать имя знаменитого казахстанского поэта Олжаса Сулейменова. Решением ЦК Компартии было отменено ранее принятое им постановление, в котором дана была резко отрицательная оценка книги поэта «Аз и Я». Много споров в свое время развернулось вокруг нее. Книга была подвергнута «острой критике», в ней увидели и проявление идей национального нигилизма, и национальной исключительности. В сущности, она отражала рост национального самосознания на определенном витке развития советского Казахстана.
22 августа 1989 года был опубликован проект Закона «О языках в Казахской ССР». Казахстан всколыхнулся. В статье первой закона казахский язык признавался языком государственным. Вторая статья закона определяла русский язык как язык межнационального общения, который наряду с государственным мог свободно функционировать на территории Казахской ССР. Нельзя сказать, что эти положения были приняты народом Казахстана единодушно. Большое опасение высказывало русское население. Во-первых, непривычным было то, что русский язык терял свою роль гегемона. Во-вторых, боялись, что в силовом порядке их принудят изучать казахский язык, а не каждый на это способен. В-третьих, терялись в догадках, не лишатся ли они работы из-за незнания государственного языка.
Надо сказать, что масло в огонь подливалось и теми казахами, в которых по разным причинам срабатывало ущемленное самолюбие, настаивавшими на том, чтобы с государственных постов были убраны все, кто не владеет казахским языком. Тому основанием явился сам проект закона, в котором содержалась формулировка об обязательном знании двух языков руководителями практически всех рангов и уровней. В то же время примерно 15 % казахского населения не владело казахским языком и потому было недовольно наряду с русским населением Казахстана. Сложилась неоднозначная ситуация. Инициаторами негативных настроений населения Казахстана явились жители Усть-Каменогорска. И немудрено: в Усть-Каменогорске в эту пору проживало более 70 % русскоязычного населения.
Трудно сказать, как бы повел себя другой руководитель республики. Но Нурсултан Назарбаев быстро принял решение: он приехал в Усть-Каменогорск, чтобы лично выслушать все претензии его жителей и разъяснить сложившуюся ситуацию. Его речь была яркой, а вопросы, которые он ставил перед собравшейся аудиторией, остры. Жители города поняли Назарбаева. К слову сказать, народ Восточного Казахстана всегда развивался в сложных условиях конкуренции, был политизирован, так как складывался на протяжении сотен веков из многих диссидентов, политических ссыльных, а потому прежде всего ценил в других людях ум и ораторские данные. Не каждый политический лидер смог бы переломить уже сложившееся настроение. Но Назарбаеву это удалось всего за один час встречи с ними.
В сентябре 1989 года парламент принял Закон «О языках в Казахской ССР». Казахский язык стал государственным, а русский – языком межнационального общения. Некоторые положения закона о языках были смягчены, в частности, руководителям предписывалось теперь «обеспечить прием граждан и беседу с ними на языке общения», а по мере создания соответствующих условий овладеть казахским и русским языками. Известно, что казахи глубоко освоили русскую культуру, она многое дала им для развития личности, но и казахская культура не должна была быть сокрытой для других народов. Приобщение к ней – это не только обогащение собственной культуры, но и знак уважения к народу, давшему на своей земле приют всем, кто пожелает.
Придя к власти, Назарбаев поступил как настоящий хозяин: прежде чем выйти за пределы республики, он сначала навел порядок в своем полиэтническом «доме» – Казахстане. Он уловил и сам начал формировать моральный дух страны, оказывая глубинное воздействие на идущие в республике социально-экономические процессы. Свою политику проводил достаточно жестко и непреклонно. Он умел скрывать свои истинные чувства, и многим в сложных ситуациях, в которые он попадал, по его лицу ничего не удавалось прочесть, как бы они ни пытались. Сдержанная скрытая сила воли и глубина интеллекта, сконцентрированные в его облике, придавали его лицу особую одухотворенность.
Нурсултан Назарбаев сомневался в пути, который Горбачев наметил как движение к «социализму с человеческим лицом». По его мнению, он так и остался декларативным, лозунговым. Народ растерялся, обнаружив, что не знает, куда и какой дорогой идти. Косметический ремонт социализма обернулся вдруг капитальным. Встал вопрос: строим социализм или нет. Реформы споткнулись об этот краеугольный камень.
Чем больше Горбачев говорил о гласности и перестройке, тем больше Назарбаев понимал, что при таком положении вещей выступать в роли просителей, иждивенцев становится все труднее и труднее. Раздражало то, что все слезно молили Москву о выделении им денег, продовольствия, товаров, и, разумеется, кому-то доставалось меньше, кому-то больше: все зависело от того, насколько те или иные умели кланяться и просить, какие у них были отношения с руководством ЦК КПСС. Поэтому не случайно руководителей республик прежде всего волновал вопрос о перестройке бюджетной системы.
Вырисовывались и другие проблемы: всем ли республикам будет полезен и выгоден региональный хозрасчет, не приведет ли это к тому, что одним, у которых есть и высокоразвитая промышленность, и хорошая инфраструктура, будет гораздо легче и проще, чем тем, кто поставляет в основном сырье? Не ударит ли это по социальной сфере? Преследовались, казалось, благие намерения: в идеале предполагалось поднять жизненный уровень, насытить рынок качественными товарами, улучшить условия труда и быта. Но неизменно рядом вставал вопрос о физических границах республик и о своих деньгах. А эти барьеры неизменно должны были породить и следующий шаг: полную политическую самостоятельность. Республики, ревниво глядя друг на друга, начали процесс национального обособления. Разумеется, это не могло не привести к противопоставлению одних наций другим.
4 августа 1989 года в ЦК КП Казахстана Нурсултан Назарбаев собрал совещание с участием руководителей министерств и ведомств, специалистов и ученых-экономистов, на котором были рассмотрены вопросы предстоящего перехода республики на новые принципы территориального хозяйствования. Проект концепции предусматривал исключительную собственность республики на ее землю, недра, леса, воды и другие природные ресурсы, а также отражал необходимость коренной перестройки организационных структур управления путем упразднения и изменения функций отраслевых министерств.
В сентябре собрался очередной, XVI Пленум ЦК КП Казахстана для обсуждения проекта перевода республики на принципы самофинансирования. В «Казахстанской правде» от 14 сентября Назарбаев говорит о том, что нынешние взаимоотношения союзных министерств с республикой иначе как анахронизмом не назовешь. Доходило до того, что центр утверждал республикам даже рецепты приготовления национальных видов хлебобулочных изделий! Не говоря уже о том, что Госплан страны планировал все и вся, нередко не принимая во внимание возражения республик. Вследствие этого Казахстан превратился в дотационную республику, не способную за счет собственных средств решать многие вопросы.
5 января 1990 года был созван XVIII Пленум ЦК КП Казахстана. Нурсултан Назарбаев, выступая на нем, дал политическую оценку самому процессу формирования нового состава парламента. Он с удовольствием констатировал, что впервые в своей истории партийная организация Казахстана в соответствии с новым избирательным законодательством проводит в жизнь право выдвижения и непосредственного выбора народных депутатов в высший законодательный государственный орган. При этом он особо подчеркнул, что партия сама отказывается от некоторых присущих ей ранее функций и, потеснившись, уступает место общественным организациям.
Но чем больше Назарбаев входил в курс дела, тем сильнее ощущал слабость и нерешительность Генерального секретаря ЦК КПСС. Все больше понимал, что Горбачев не имел четкого плана проведения реформ, системы преобразований экономики и политической структуры, последовательной замены механизма «партия – государство». Кроме того, суетливость, поспешность в принятии решений и непоследовательность их исполнения всегда раздражают, а если таким человеком выступает Генеральный секретарь КПСС, то раздражение может быстро перерасти в неуважение со стороны тех, кто ожидает от него мудрой политики. Как бы Назарбаев ни относился к прежнему руководству Советского Союза, он всегда был уверен в том, что все проблемы любого характера многократно обсуждаются, рассматриваются со всех сторон и лишь затем принимается решение.
Сам он всегда тщательно готовился к каждому своему выступлению. Не то было у Горбачева. Скоропалительность решений, непродуманность, легкомыслие поражали серьезного, вдумчивого и рассудительного Назарбаева. «На одном заседании съезда народных депутатов в июле 1990 года от него требовали выступить с планом выхода из кризиса. Он очень часто выступал и, видимо, уже выдохся. Окончательно запутавшись и не определившись с выбором, М. Горбачев уже не знал, что говорить. Я тоже готовился к выступлению на этом съезде. Набросал краткие рабочие тезисы. Во время перерыва М. Горбачев пригласил нас в комнату президиума и стал советоваться: о чем же говорить. Никто не мог сказать ничего вразумительного. Я изложил свои тезисы. Они понравились, и М. Горбачев забрал мою рукопись». На другой день утром на заседании съезда он услышал из его уст изложение своих тезисов. Повторилась когда-то поразившая Нурсултана Назарбаева ситуация с Акулинцевым. Только тогда, о чем бы ни говорили люди такого ранга, ситуация принципиально не менялась: она была задана генеральной линией партии. Теперь же от того, что скажет Горбачев, зависело многое в стране. Странным было для Назарбаева то, что над его рукописью никто даже толком не поработал, не развил наброски, не углубил и не осмыслил содержания.
Для Назарбаева с его чувством ответственности перед аудиторией этот, казалось бы, незначительный жизненный эпизод стал показателем кризиса власти, кризиса личности самого Горбачева. Назарбаев находился в странном состоянии: все более чувствовал нарастающее бессилие центра и в то же время испытывал все возрастающее ощущение собственной силы. Ему не хватало свободы действий в рамках республиканской власти. Конечно, если бы центр был прежним, обладал авторитарной властью, трудно сказать, как бы сложилась судьба Назарбаева. В оценке Горбачева и его ближайшего окружения он, как и многие другие, искал привычные черты, которыми должны быть наделены политические деятели. Искал и… не находил. В то время как Горбачев метался между различными лагерями, пытался совместить несовместимое, привлечь на свою сторону даже непримиримых противников, демонстрируя тем самым «классический пример раздвоенности человеческой личности», Назарбаев, вынужденный наблюдать за ним, на всю жизнь запомнил горбачевские уроки на тему «Как нельзя делать большую политику». В его сознании постепенно зарождалась и вызревала национальная идея.
Будучи главой республики, он понял: политик не может позволить себе нечеткости действий, двусмысленности толкований исходящих от него приказов. Чем больше постигал он изнанку советской системы в горбачевский период, тем сильнее зрело в нем желание найти точку опоры, чтобы взять новый старт вместе со своим народом. И тогда он приходит к мысли о децентрализации власти в стране. С этого времени все его выступления на пленумах, в печати пронизаны стремлением к обновлению федерации. Сила государственного союза, по его мнению, должна определяться силой национальных республик, всех его составных частей. Попав в иные условия сосуществования республик, Назарбаев не боялся вслух произносить то, о чем когда-то Кунаев мог говорить только намеками и шепотом. Одно воспоминание Назарбаева: «После того как я стал руководителем республики, мы не раз встречались. Зашел к нему, когда умерла его жена. Он сам захаживал по разным житейским вопросам и никогда не знал отказа. Не в пример отдельным «бывшим», Д.А. Кунаев полностью отошел от политики, вел себя солидно, мудро, поддерживал проводимую сложную работу в республике, делился своим мнением об отдельных руководителях. Вспоминается такой случай в начале 80-х годов. Однажды летели мы в его самолете из Алма-Аты в Петропавловск, с юга на север республики. Вдруг он меня подозвал и шепотом говорит: «Какая у нас республика. Вот бы стать самостоятельным государством». И приложил палец к губам. Такие вещи он всегда говорил шепотом, даже в самолете».
Но в размышлениях о реорганизации структуры власти в Советском Союзе Назарбаев все-таки был далек от прибалтийских радикалов, которые предлагали развитие политической структуры СССР в направлении конфедерации.
Все чаще Назарбаев задавался вопросом: только ли интересы коренной нации должна защищать государственность Казахской ССР? И уже тогда он сделал для себя вывод: нельзя строить благополучие одной нации за счет интересов другой.
Высокий пост главы республики способствовал более яркому проявлению сильных черт личности Назарбаева. Его первое интервью, данное в качестве руководителя партийной организации Казахстана, – свидетельство того, что он решился на самостоятельное плавание. Его реакция на то, что экономика Казахстана сформировалась исключительно как сырьевая база из-за административного диктата ведомств, была типично назарбаевской и привела руководство и народ Казахстана к мысли о необходимости коренной перестройки отношений республики с центром. Он требует полного экономического суверенитета. Но Назарбаев осторожен: о полном политическом суверенитете он еще не говорит, но затрагивает и его, подчеркнув, правда, что тот необходим пока лишь в пределах, четко очерченных Конституцией. Он уверен, что страна должна быть децентрализована, но тут же делает оговорку: «только в определенной степени» и высказывает опасение, как бы эта децентрализация не вылилась в «децентрализацию бюрократии».
17 сентября 1989 года в «Казахстанской правде» появился проект Концепции самоуправления и самофинансирования Казахской ССР, а через два дня открылся очередной Пленум ЦК КПСС, на повестке дня которого стояло два вопроса: о созыве ХХVIII съезда КПСС и о национальной политике партии в современных условиях.
А еще спустя два месяца все газеты публикуют размышления М. Горбачева «Социалистическая идея и революционная перестройка». Спустя четыре года после прихода к власти Горбачев задает вопрос: куда мы идем и в чем смысл и предназначение перестройки. Он вынужден признавать постфактум: если первоначально все полагали, что речь идет лишь о корректировке некоторой деформации общественного организма, совершенствовании устоявшейся тоталитарной системы, то теперь вынуждены говорить о радикальных переделках всего общественного здания – от экономического фундамента до надстройки.
И все-таки Горбачев кривил душой, когда говорил, что перестройку он рассматривает вместе со всеми как длительный этап исторического пути социализма, в ходе которого осуществляется отказ от авторитарно-бюрократической системы и становление подлинно демократического и самоуправляющегося общественного организма. Он чувствовал, что его поддерживает все меньше и меньше людей, но, не желая отказаться от власти, прилагал все усилия, чтобы остаться в ней как можно дольше. Может быть, именно поэтому он стал восприниматься Назарбаевым совершеннейшим «маятником». «Одного послушает – говорит одно, другого примет – говорит противоположное. Кризис обострялся, а тот, от которого все зависело, медлил с выбором. При этом он искренне считал, что совершает грандиозные преобразования. М. Горбачев постоянно приглашал к диалогу, но говорил всегда сам. Мы же на заседаниях были вынуждены слушать его длительные монологи. Окончательно он стал себя считать носителем истины в последней инстанции, когда получил Нобелевскую премию. Разве мог уважающий себя и свой народ руководитель заявить: «Я не буду президентом, если развалится Советский Союз»? Тогда каждый мысленно ответил Михаилу Сергеевичу: «Если уж ты президент, то не допусти развала страны! Или уйди, если чувствуешь, что не справляешься».
В 1990 году резко обозначилось негативное отношение народа к власти. Людям надоели неопределенность, неразбериха «переходного периода». Они соскучились по настоящей работе, хотели добросовестно жить и трудиться. Главное же было в том, что народ по-прежнему не знал, куда, к какому будущему он движется, и стоит ли во имя этого неизвестного затягивать потуже пояса. Привыкший заглядывать в свое будущее, от которого он ждал только улучшения, народ хотел знать: во имя чего надо идти на жертвы, во имя чего надо голодать, во имя чего проливается кровь народов страны, во имя чего сдаются социалистические позиции в странах Восточной Европы. Это было нормальное желание людей, привыкших ориентироваться на заданную коммунистической партией модель жизни, коммунистические идеалы. Теперь эта же партия в их глазах вела себя непоследовательно и, главное, непредсказуемо. И это раздражало советский народ.
В этих сложных условиях Нурсултан Назарбаев сконцентрировал власть в одних руках, отвергая тем самым горбачевскую политику лавирования между правыми и левыми.
22 февраля 1990 года на XVI Сессии Верховного Совета Казахской ССР его избирают Председателем Верховного Совета Казахской ССР.
Взяв на себя руководство Верховным Советом, Назарбаев размышляет и о будущей роли коммунистической партии. Он понимает, что у нее уже нет прежней монополии на власть.
Об этом можно судить уже по тому, что Нурсултан Назарбаев в поисках выхода из создавшегося положения поднимает вопрос о партийном товариществе. В статье, опубликованной в «Казахстанской правде» от 25 февраля, он смело говорит о том, что испытал чувство облегчения, осознав, что КПСС лишилась той власти, каковой она располагала на протяжении семи десятков лет. В отличие от других людей, испытывающих по этому поводу самые противоречивые чувства, от злорадства и торжества до уныния, он искренне передает свои ощущения, в сущности родственные многим нормальным людям: ощущение свободы, легкости, которым прежде не было места. Сама постановка проблемы самостоятельности компартий республик ранее была не только невозможна, но выглядела бы кощунственно.
Теперь же первый секретарь ЦК КП Казахстана мог заявить: «Нельзя держать республиканские компартии на помочах бесконечной опеки. Почему мы еще, как черт ладана, боимся естественного вопроса: есть ли у компартии национальные интересы? Да, конечно же, есть!»
Шла активнейшая подготовка к последнему в истории Советского государства и КПСС XXVIII съезду. Он открылся 2 июля 1990 года в Москве, в Кремлевском дворце съездов. М. Горбачев приветствовал его участников. Делегаты избрали руководящие органы съезда – Президиум, Секретариат, Редакционную и Мандатную комиссии. Нурсултан Назарбаев занял свое место в Президиуме. Доклад Генерального секретаря, в сущности, отразил истинное положение дел в стране, разброд мнений. Страна гудела, как растревоженный улей.
Оценивая современное состояние общества, М. Горбачев признает, что ситуация в стране очень сложная. Она возникла из-за происшедших в ней революционных перемен. Правда, ответить на вопрос, какие же реальные позитивные изменения произошли в стране, Горбачеву не удалось. Он только констатировал факт переворота в умах людей. Однако на вопрос, какова цель перестройки, он, как ни пытался, так и не сумел ответить.
Впервые в истории Советского государства работа съезда напоминала большой политический диспут. Всеми силами М. Горбачев пытался объединить зачастую полярные тенденции, назревшие в обществе, найти компромисс. По мере прочтения его доклада все более обнажались бесперспективные потуги на создание новой модели жизни советского общества.
Надо сказать, что политические деятели Западной Европы увидели в Горбачеве человека, который может разрушить тоталитарную систему Советского Союза, и прониклись к нему непостижимой для многих советских людей глубокой симпатией, стали приверженцами его идей. Неудивительно, что «железная леди», ненавидевшая коммунистов и всю свою жизнь отдавшая борьбе с ними, вдруг почувствовала острый интерес к Горбачеву. В 1989 году Маргарет Тэтчер признается: «У меня сложились очень хорошие отношения с г-ном Горбачевым, потому что в нем сразу же раскрывается человек незаурядный, огромного мужества, весь устремленный в будущее своей страны, обладающий аналитическим складом ума, что позволяет ему правильно анализировать и устранять выявленные недостатки. Хотя это и не такое уж редкое качество у политических деятелей, именно оно выделяет его среди прочих людей как политика, влияющего на формирование будущего, убежденного в правильности выбранного им курса, обладающего мужеством, необходимым для того, чтобы довести дело до конца».
Но, как покажет история, «до конца» Горбачеву не удастся довести начатый им курс на разрушение тоталитарной системы. Он будет продолжен Ельциным, и все западные и американские «друзья» Горбачева перекочуют в полном составе в «друзья» Ельцина. По этому поводу Назарбаев, сделав свои выводы относительно «друзей» сильных мира сего, скажет о Горбачеве с глубоким сожалением: «Он переоценивал искренность западных политиков». В этом смысле по-новому видятся многочисленные зарубежные контакты М. Горбачева и его окружения, его невероятно быстрое сближение с М. Тэтчер, Р. Рейганом, Дж. Бушем и другими политиками Запада. «Как мне кажется, свою роль сыграл характер самого М. Горбачева, который хотел войти в историю не только как реформатор, но и как политик мирового масштаба. И это проявлялось даже в мелочах. Я несколько раз присутствовал при его телефонных разговорах с лидерами Запада. Ему нравилось показывать своему окружению, что он накоротке с М. Тэтчер и запанибрата с Дж. Бушем».
Горбачев и мысли не допускал, что кому-то его отношения с западными политиками могут не нравиться. А Назарбаев просто не понимал того смысла, какой вкладывал тот в эти отношения. Для него всегда важнее были интересы своей страны, а все остальное – это мелочь, частности. Он был лишен тщеславия, которое переполняло Горбачева, и был по-своему прав, так как ему не приходилось позже разочаровываться в людях из-за их невнимания к нему. «Интересно, что после того, как в результате Беловежского соглашения М. Горбачев лишился президентского кресла, Джордж Буш, которого Михаил Сергеевич считал своим другом, даже не позвонил ему. Вместо этого он провел продолжительную беседу с Борисом Ельциным, в очередной раз доказав, что у государства вечных друзей нет, а есть лишь долговременные политические интересы».
Нурсултан Назарбаев накрепко запомнил этот урок жизни.
14 марта 1990 года был принят Закон СССР «Об учреждении поста президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР». Подписан он был самим М. Горбачевым – Председателем Верховного Совета СССР. А утром 15 марта на внеочередном III съезде народных депутатов СССР были оглашены результаты проведенного накануне вечером тайного голосования по выборам Президента СССР. Из 1878 депутатов, сбросивших свои бюллетени в урны, за Горбачева проголосовало 1329 человек, против – 495. Съезд утвердил протокол счетной комиссии по итогам тайного голосования, и первым в истории Советского государства президентом стал Михаил Сергеевич Горбачев. Он принял присягу Президента СССР: «Торжественно клянусь верно служить народам нашей страны, строго следовать Конституции СССР, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности Президента СССР».
Волны президентства разошлись по всем республикам Советского Союза.
24 апреля 1990 года Нурсултан Назарбаев избирается Верховным Советом республики Президентом Казахской ССР. Одновременно за ним сохраняется пост первого секретаря Коммунистической партии Казахстана. Дав присягу: «Торжественно клянусь верно служить народу нашей многонациональной республики, строго следовать Конституции Казахской Советской Социалистической Республики, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности Президента Казахской ССР», он уже не отступает от нее.
6 июля 1990 года, в период работы XXVIII съезда КПСС, Нурсултану Назарбаеву исполнилось 50 лет. Обычно этот знаменательный день отмечался присвоением высоких наград. Такова традиция, сложившаяся в советском обществе. Неудивительно, что все первые секретари обкомов КП Казахстана посетили М. Горбачева и попросили присвоить Назарбаеву звание Героя Социалистического Труда. Горбачев не только не мог отказать им, но и сам хотел этого, уважительно относясь к Назарбаеву. Но Назарбаев, узнав, что его хотят наградить, категорически воспротивился этому. «Как я буду выглядеть перед твоими секретарями, которым обещал?» – спросил Горбачев. «Это я беру на себя и проведу с ними соответствующую разъяснительную работу, – заверил Назарбаев Горбачева. – Но при одном условии». «Каком?» – спросил Горбачев. «У вас, – сказал Назарбаев, – давно лежит мое представление на хорошо известного в стране политического и хозяйственного деятеля Брауна Андрея Георгиевича. Используйте «мою» квоту для него. Он вполне заслуживает этого».
Назарбаеву не хотелось принимать награду в период, когда страна задыхалась в атмосфере немыслимой путаницы, замешательства, вызванных противоречивыми и лживыми заверениями и обещаниями своих лидеров. «И никто из них уже не мог обещать ничего определенного. Чувство безнадежности охватывало широкие круги общественности. Всеобщая апатия становилась все более опасным феноменом». Назарбаев все чаще приходит к мысли, что именно нерешительность Горбачева порождает хаос, межнациональные столкновения и кровь, которая обильно окрасила последние месяцы перестройки.
Вскоре после съезда встал вопрос о пересмотре Союзного договора и о создании нового. Предполагалось, что в нем должен быть четко сформулирован правовой статус союзного государства и союзных республик, закреплены их суверенные права, компетенции и пределы полномочий Союза, его законодательных, исполнительных и судебных органов. Необходимо было определить принципы взаимоотношений Союза и союзных республик в экономической, политической и социально-культурной сферах. Все народы республик рассматривались по-прежнему как народы единого союзного государства, которые, конечно, не могут произвольно устанавливать свои отношения, игнорируя интересы других сторон.
Сразу после съезда КПСС была сформирована группа из 13 человек, которая должна была создать программу перехода к рынку. Срок ей был дан всего один месяц, в течение которого она должна была отдать наработанный материал Верховным Советам СССР и РСФСР для выработки единой концепции перехода к рынку. Результаты работы этой группы на протяжении двух дней, 30 и 31 августа, обсуждались на совместном заседании Совета Федерации и Президентского совета. В сущности, поводом к размышлению явились два проекта: один – выдвинутый группой Шаталина, другой – правительством. Решили, что выходить надо с одним проектом, и потому 4 сентября глава правительства РСФСР Иван Силаев выступил с правительственной программой, в основу которой легла шаталинская концепция «500 дней». А 11 сентября Верховный Совет РСФСР принял постановление «О Программе стабилизации экономики и перехода к рыночным отношениям», поставив перед фактом два парламента – союзный и российский. В процессе обсуждения проекта выявилось, что никто не хочет воплощать его в жизнь.
Разумеется, процесс демонтажа не мог проходить гладко. Он постоянно наталкивался на сопротивление масс, и прежде всего, противостояние наблюдалось на идеологическом уровне. Ясно, что разрушение одной системы – это не созидание чего-то нового. Для последнего нужно было время. Но народ, сознание которого было ориентировано на корректировку социалистической системы, а не на реставрацию капитализма в стране, все более и более роптал.
Не случайно Нурсултан Назарбаев в мае 1990 года говорит: «Меня беспокоит покачивание нашего общества то вправо, то влево. Особенно вправо, то есть к тому состоянию, в каком мы совсем недавно пребывали. Это невозможно. Этого не будет». Последние слова он произносил как заклинание, сам искренне веруя в них. Именно это ощущение нестабильности заставило его еще более жестко требовать от партии поворота к рынку. Между тем многие партийные «собрания» производили на него удручающее впечатление: «Сидишь на таком форуме и думаешь: а куда, собственно, я попал? На какое собрание, в каком году? Пока иные сидели в окопах, жизнь ушла далеко вперед».
Все больше ощущалось отставание СССР в области технического прогресса, которое должно было строиться на технологическом обновлении всего хозяйства с выходом его на мировой уровень. Но проект плана и проект бюджета на 1990 год не предусматривали этого прорыва, никто не собирался догонять развитые страны, ссылаясь на то, что «у нас свой путь».
Опасения по поводу того, что недостаточно регулируемый рынок ведет к безудержному росту цен, вымыванию дешевых товаров, к социальной нестабильности в обществе, превращались в реальность дня. На рынок повалили потребители, тогда как производители начали уступать свои позиции.
Активный, энергичный Нурсултан Назарбаев не выносил бездействия. Он остро чувствовал, что коммунистическая партия растеряла свои бойцовские качества, обленилась и надеется на «авось». Вновь и вновь призывает он руководителей партийных организаций республики учиться культуре дискуссий с идейными оппонентами. С большим трудом удается преодолевать инертное состояние современного ему общества. И хотя все чаще приходили мысли о беспомощности центральной власти, он еще не терял надежды. Он не желал распада Союза.
Такая постановка проблемы вытекала из самой идеологии и практики политики СССР. Истинная картина была таковой: с одной стороны, утверждалось, что СССР – добровольное объединение «свободных республик», а с другой – он управлялся как жестко централизованное унитарное государство. Контролировала это управление Коммунистическая партия Советского Союза. Нурсултан Назарбаев не хотел, чтобы Казахстаном распоряжались так, как это было прежде. Это справедливое желание руководителя, увидевшего все несовершенство центральной власти, а главное – ее слабость. Трудно винить человека в том, что он хочет жить и трудиться в сильном, богатом, уважаемом всеми государстве.
Наблюдая, как одна за другой сдаются позиции некогда мощной державы, проявляющиеся в изменениях административно-территориальной иерархии, Нурсултан Назарбаев предпринял свои шаги в этом направлении.
25 октября 1990 года Верховный Совет Казахской ССР принял Декларацию «О государственном суверенитете Казахской ССР». Это был первый законодательный акт молодого государства, закрепивший принцип разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. 20 ноября Президент Казахстана уже подписал Закон «О совершенствовании структуры государственной власти управления в Казахской ССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной закон) Казахской ССР». Были учреждены посты вице-президента, премьер-министра и государственных советников. Был образован Кабинет министров, а при президенте появился консультативно-совещательный орган – Совет Республики.
Действия молодого политика, его острый ум, принципиальное отношение к миру не остались незамеченными в стране. Более того, популярность его настолько возросла, что был поставлен вопрос об избрании Нурсултана Назарбаева вице-президентом СССР. Даже москвичи, которых не так-то просто склонить на свою сторону, были очарованы личностью Нурсултана Назарбаева. Ни у кого в стране эта кандидатура не вызывала разногласий и сомнений. В декабре 1990 года на Совете Федерации встал вопрос о вице-президенте. Президент Узбекистана Ислам Каримов предложил на эту должность Назарбаева, который, по его мнению, лучше других сумеет найти общий язык с республиками. Его поддержали руководители и Кыргызстана, и Туркменистана, и Таджикистана. «Но я не знал, что у Михаила Сергеевича другое мнение, ему нужны были удобные люди, хотя имел все основания надеяться, что он и ко мне относился неплохо. Но он хорошо знал мой критический настрой».
На заседании Совета Федерации никто не спрашивал у Назарбаева, а как он сам к этому выдвижению относится. В конце заседания Назарбаев встал и сказал: «Дорогие товарищи, огромное вам спасибо за то, что предлагаете. Во-первых, вице-президента пусть выбирает президент, ему с ним работать. Во-вторых, я… должен приехать домой, спросить парламент, который меня избрал, пленум ЦК должен собрать, у них спросить». После заседания Горбачев, пригласив Назарбаева в кабинет, сказал: «Ладно, давай будем думать». Назарбаев ответил прямо: «Михаил Сергеевич, конечно, вы будете думать и все учитывать, но я… не смогу работать у вас вице-президентом только по поручениям президента. Если вы будете думать – доверять ли мне, то и мне надо думать. Я еще не знаю, дам ли я добро или нет. Я даже подготовился выступить прямо на съезде: если вы доверяете мне быть вице-президентом, то вице-президент должен быть одновременно и главой правительства. Ему должны быть отданы все прерогативы. И не просто главой правительства, а я бы хотел получить вотум доверия от всех парламентов республик, а не от этого съезда. Я не могу под прессом этого съезда работать и осознавать, что меня уберут в любой момент. Для проведения реформ нужны такие полномочия». Выдвигая варианты, необходимые ему для нормальной работы, Назарбаев заранее знал, что они не будут приняты Горбачевым.
На съезде Горбачев пригласил членов Политбюро в комнату и объявил: «Я остановился на Янаеве». Все поддакнули. Назарбаев открыто сказал ему: «Михаил Сергеевич, не делайте этого. Подберите другого человека». И даже назвал фамилию Гуренко. Он обрадовался подобному исходу с ним. Был декабрь 90-го года, все понимали, куда идет дело. «Я считал, что я могу много сделать именно здесь, в Казахстане, а не где-нибудь».
Очевидно, что события, назревавшие в стране, не могли не беспокоить Горбачева. С одной стороны, он желал укрепления своей власти такими людьми, как Нурсултан Назарбаев. Тот пользовался авторитетом среди своих соратников, обладал ясным умом, умел и, главное, не боялся принимать решения. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения. И тем не менее: если бы Назарбаев стал вице-президентом, то этот волевой человек сумел бы укрепить позиции Горбачева не только в Азии, но и в Европе, так как он представлял собой и человека высокой европейской культуры. В нем органично сочеталось восточное и западное. Пожалуй, в этом смысле он был наиболее приемлемой кандидатурой. Но, видимо, Горбачев не хотел иметь рядом такого неординарного человека, так как понимал, что с ним будет нелегко работать.
Между тем в республике Нурсултан Назарбаев был назван «Человеком года». Россияне, с большой симпатией относясь к Назарбаеву, мысленно видели уже его на посту вице-президента СССР. Всем импонировала свойственная ему независимость суждений, твердость в отстаивании позиций, нестандартные подходы к проблемам. Его начали воспринимать как последовательного политика, реально оценивающего взаимодействие центра и республик. Известный писатель, депутат Борис Олейник так выразил к нему свое отношение: «Президент Казахстана хорошо сражается за свой народ, но не забывает и об интересах других. Это и есть интернационализм, который мы оплевали».
Но что бы ни предпринимала команда Горбачева, все ее распоряжения и постановления блокировались уже в самой России. И неудивительно: шла не видимая народу жесткая борьба за власть между Горбачевым и Ельциным, между Президентом СССР и Председателем Верховного Совета РСФСР. Убедительный пример: 31 октября Верховным Советом СССР был принят закон об усилении ответственности за спекуляцию. Тут же из недр Верховного Совета РСФСР вышла команда – «Не исполнять». Парадокс! И основанием явились не слабость или несвоевременность этого закона, а то, что порожден он был якобы другим государством.
Несмотря на первоначальное блокирование идей, группа академика Шаталина, разработавшая концепцию «500 дней», была убеждена, что для реализации ее нужна жесткая власть, так как осуществлять ее в стране, охваченной разбоем, гражданскими войнами, хамством подчиненных и параличом властных структур, практически невозможно. Следовательно, необходимо срочно создавать механизм, который бы позволил Президенту, не нарушая закона, по многим важнейшим вопросам принимать решения самому. Группа настраивала Горбачева на то, чтобы он сумел договориться с руководителями республик действовать согласованно, решительно и жестко. Весомым аргументом было и то, что все в стране нуждаются в железной дисциплине. Иными словами, Шаталин сумел убедить Горбачева в необходимости усиления власти.
На состоявшейся 18 сентября IV Сессии Верховного Совета СССР были заслушаны доклад А. Аганбегяна, выступления С. Шаталина, Л. Абалкина. Предваряя дискуссию, Горбачев произнес речь, в которой, как всегда, попытался скрыть нарастающие противоречия в обществе. Говоря о сохранении Союза как многонационального государства, основанного на принципах добровольности, равенства и сотрудничества суверенных государств, Горбачев, в сущности, готовил себе роль координатора их действий. Сам того не подозревая, он запустил в союзную систему разрушительный элемент «суверенности», и результат не заставил себя ждать. В сентябре активизировались силы, не принимающие его политику. Все чаще звучали лозунги «Долой правительство», «Распустить Верховный Совет», «Распустить съезд народных депутатов», «Долой Президента».
Это накладывало отпечаток на его действия, заставляя делать поспешные выводы и предложения. Растревожив советское общество, он жевал одну и ту же фразу о консолидации сил с целью перехода к рынку, не понимая, что именно рынок и не устраивал многие слои этого общества. М. Горбачев в растерянности отчаянно заметался. На IV съезде народных депутатов он пытается перехватить инициативу у руководителей союзных республик. Горбачев настаивает на том, что необходимо навести порядок в стране. Он пытается быть твердым, подчеркивая, что власть должна быть жесткой, что наведение дисциплины, контроля за исполнением решений помогут обрести нормальное существование всем народам, населяющим Советский Союз. Он предлагает на рассмотрение съезда свое видение новой структуры власти: в руках Президента будет сосредоточена вся власть. Он лично будет руководить Кабинетом министров, объединять и координировать деятельность всех высших союзных органов власти и управления. В этом он видит преодоление рассредоточения сил, параллелизма. При таком раскладе закономерно вытекает необходимость введения поста вице-президента, имеющего свои обязанности и одновременно выполняющего конкретные поручения Президента.
В сущности, это была попытка Горбачева реставрировать авторитарную власть в стране. Депутаты прекрасно поняли его.
Выступая на IV съезде народных депутатов СССР, Нурсултан Назарбаев жестко ставит перестроечный вопрос, который, по существу, уже является свидетельством перерастания рамок «социалистического выбора». Он снова требует от центра действий, а не деклараций. Но не тех, что были представлены Горбачевым на съезде. «Позволю себе еще раз использовать метафору, столь полюбившуюся многим парламентским корреспондентам. Да, мы вновь, уже в четвертый раз, собрались на нашем довольно вместительном и оттого, наверное, слишком тихоходном, неповоротливом корабле. Если раньше политическое море лишь волновалось, то сейчас штормит. И очень крепко. Стоит ли удивляться, что, глядя на неуверенность рулевого, часть команды пытается перехватить управление, изменить курс, другая – спешит к спасательным шлюпкам, надеясь продолжить плавание автономно, третья – полна надежд вернуться к старым берегам, от которых мы не так уж далеко и ушли. Свидетельство тому – оживление среди бывших соратников Брежнева».
Назарбаев подчеркивает, что трудно верить Президенту СССР, который, провозгласив курс на перестройку тоталитарной системы, теперь демонстрирует отход от своих позиций, тогда как его соратники только начали ощущать всю полноту его нововведений. В выступлении Назарбаев делает упор на то, что командно-административная система далеко не сломана, не следует предаваться этой иллюзии. Жесткая диктаторская хватка центрального аппарата ничуть не ослабла. Ни о каком суверенитете там не хотят знать. По-прежнему внешнеэкономическая деятельность и попытки республик заработать валюту блокируются. Еще раз он заостряет внимание присутствующих на том, что никто не может согласиться с узаконенным грабежом: 95 процентов заработанной валюты надо отдавать центру.
С горечью произносит Нурсултан Назарбаев следующие слова в адрес Горбачева: «Не могу согласиться с такой политикой, когда страна захлебнулась сладкой патокой красивых слов о демократизации и уже пошла побираться по богатым столам Европы в поисках хлеба насущного. Униженный и оскорбленный народ вправе спросить с вас, Михаил Сергеевич, с вас, Николай Иванович, где же плоды обещанной модернизации нашего машиностроения и столь широко разрекламированной конверсии? Где конкретные результаты намеченной в свое время программы научно-технического прогресса? Где 77 миллиардов рублей, выделенных на развитие переработки сельскохозяйственной продукции? Эти практические шаги, с которых мы начинали перестройку, были абсолютно верными, однако благие пожелания, как в песок, ушли в политический треп. Сегодня лучшие инженерные умы, самые квалифицированные рабочие оборонных предприятий озабочены выпуском обычных кастрюль. Наверное, я не раскрою большую государственную тайну, если скажу, что КГБ СССР подготовил выставку простейших товаров народного потребления, выпускаемых на Западе. Спасибо товарищам, выставка действительно смотрится с большим интересом. Но если уж госбезопасность стала заниматься такими делами, то зачем нам нужен аппарат Совета Министров?»
Назарбаев чувствовал, что СССР движется к распаду: «За последнее время немало иронических стрел выпущено по поводу так называемого «парада суверенитетов». Да, «парад» состоялся, но глубоко ошибаются те, кто видит в нем лишь выражение местничества, сугубо амбициозных интересов и не замечает глубинных причин, вызвавших этот процесс. А причины – в параличе центральной власти, в эгоизме ведомств, не желающих и никогда не согласящихся поступиться своими диктаторскими правами. Отсюда и развал экономики, и рост преступности, и кровь межнациональных конфликтов. Можно ли бросать камень в республики, которые пытаются хоть каким-то образом оградить себя от дестабилизирующей политики центра? Можно ли обвинять их в сепаратизме только за то, что они проявляют нормальное чувство самосохранения при надвигающемся хаосе?»
Чувствовалось, что вопросы, поднимаемые на съезде, были настолько наболевшими, что Михаил Горбачев понял: следует срочно предпринимать решительные действия.
В связи с тем, что съезд народных депутатов неоднозначно реагировал на выступление Президента, а также в связи с нарастающими национальными движениями и политическим плюрализмом центр в лице Горбачева вынес на рассмотрение съезда предложение – провести по всей стране референдум, чтобы каждый гражданин высказался «за» или «против» Союза суверенных государств на федеративной основе. Результат референдума в каждой республике и явится окончательным вердиктом. Что касается выхода из СССР, то он может быть осуществлен только на основе соответствующего закона, при непременном учете всех аспектов этого сложного политического и социально-экономического процесса.
Итак, конец года был ознаменован решением пересмотреть Союзный договор, а также провести референдум, чтобы народ сказал свое решающее слово. Ничто, казалось, не предвещало новых потрясений на фоне происходящих событий.
Нурсултан Назарбаев осуждает резко обозначившуюся борьбу за власть между Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным. Он видит, как еще больше ослабевает страна, раздираемая противоречиями между этими политиками.
Между тем немного ранее Борис Ельцин в прямом эфире по Центральному телевидению уже сделал заявление о том, что отмежевывается от политики Горбачева, и резко выступил против Коммунистической партии Советского Союза. Больше того, он пришел к мысли о необходимости создания хорошо организованной партии левых сил на основе демократической платформы. Поддерживающие его россияне также были настроены решительно: Россия устала быть одновременно и метрополией, и колонией центра, истощаемой другими колониями. Если Россия не выйдет из СССР – реформы обречены на провал. Все чаще русская интеллигенция при обсуждении возможных вариантов Союзного договора стала обращаться к вопросу: приведет ли распад Союза к равноправию наций? Выступил с национальным прогнозом А.И. Солженицын, назвав СССР «империей». В ответ посыпались возражения, которые можно было бы не приводить, но именно эта вызревающая в недрах перестройки психология русской интеллигенции и сыграла свою решающую роль в распаде СССР.
Распад СССР
Между тем атмосфера в Советском Союзе сгущалась, все больше приближаясь к грозовой.
Пока недальновидный и нерешительный М.С. Горбачев критиковал демократов, лозунги которых, по его мнению, использовались для прикрытия далеко идущих замыслов, родившихся «в чужих научных центрах и в чужих головах», пока отстаивали свое ортодоксальные коммунисты, пока республики настороженно размышляли о предстоящем референдуме, Борис Ельцин собирался с силами, чтобы нанести еще один сокрушительный удар по системе, а точнее сказать, по ее руководителю.
19 февраля 1991 года Борис Ельцин в телеинтервью по Центральному телевидению публично открещивается от политики Михаила Горбачева. Больше того, он ратует за отставку Михаила Горбачева как президента и передачу его полномочий Совету Федерации.
Эта борьба на уровне личностных взаимоотношений напоминала борьбу двух медведей в одной берлоге. Ельцин олицетворял так называемое демократическое движение.
Горбачев же занимал странную позицию: сказать, что он в тот момент поддерживал и представлял коммунистов, уже нельзя. Скорее всего он пытался охватить своим влиянием весь советский народ. Однако упустил из виду одно обстоятельство: нельзя было отнимать у людей одну веру, ничего не дав взамен. Лишив советский народ веры в идеалы коммунизма, он в их глазах совершил преступление, стал отступником.
Бесспорен факт, что идеи демократии вызревали именно в среде интеллигенции. На нее и опирался Ельцин, швыряясь лозунгами о правовом государстве и подлинном народовластии. Российская интеллигенция, всегда недолюбливавшая власть, выдвинула на первый план противостояние всевластию КПСС, борьбу республик за свой государственный суверенитет. Суперзвездным лидером этих сил стал Борис Ельцин.
Ельцин аккумулировал в себе не только политические стремления, но и чувства значительной массы граждан страны. Он возненавидел Горбачева открыто и яростно. Первым легальным проявлением этого чувства было данное им Центральному телевидению интервью: «…Россия смогла жить по своим законам, если бы Россия могла реализовать принятые законы, если бы не было блокирования республиканских органов со стороны центра, – все это сказывается прежде всего на работе предприятий, положении людей, работе местных органов. Я считаю моей личной ошибкой излишнюю доверчивость к президенту… Я предупреждал в 1987 году, что у Горбачева есть в характере стремление к абсолютизации личной власти. Он все это уже сделал и подвел страну к диктатуре, красиво называя это президентским правлением. Я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку, передачу власти коллективному органу – Совету Федерации».
Продолжалось стремительное скольжение вниз огромной махины под названием Советский Союз. Анализируя настроения, взгляды Ельцина и стоящих за ним людей, можно сказать, что по своей сути они были одержимыми. Для них все, кто думал иначе, были врагами, по принципу фейербаховского Христа: кто не со мной – тот против меня.
Выступление Ельцина взбудоражило и союзный, и российский парламенты. На второй день вышло Постановление Верховного Совета СССР «О выступлении по Центральному телевидению 19 февраля 1991 года Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина». В нем пунктом первым было отмечено, что содержащиеся в выступлении положения и призывы, направленные на замену законно избранных высших органов власти страны, немедленную отставку Президента СССР, входят в противоречие с Конституцией СССР и создают в стране чрезвычайную ситуацию. Общее мнение депутатов сводилось к тому, что Ельцин тем самым выступил и против единого экономического пространства, где гармонично сочеталось бы волеизъявление и интересы населения всех республик и регионов, что это настоящий призыв к гражданской войне, что после такого выступления поставлена на карту судьба Союза.
Но раздавались и очень осторожные голоса: Ельцин произнес то, что другие боятся сказать открыто, он стоит на позиции суверенизации республик, а Президент – на позициях унитаризма.
Стрелка политического барометра в начале 1991 года все больше продвигалась по шкале к слову «буря». Суверенизация республик повлекла за собой череду изменений, резко осложнивших межнациональные отношения.
В мартовском 1991 года интервью газете «Аргументы и факты» Нурсултан Назарбаев представил свое видение проблем, волнующих население огромной страны. Он знал, что его мнение интересует мыслящих людей, и со свойственной ему искренностью честно отвечал на поставленные вопросы. Народ волновал подписанный Казахстаном договор с Украиной. Он расценивал его как шаг к предстоящему Союзному договору. Нурсултан Назарбаев еще раз высказал свою точку зрению на будущее Союза, подтвердив, что не мыслит себя без него. Он считает, что если кто-то говорит, что республики могут выжить в сложившейся ситуации поодиночке, то это чистое политиканство. В который раз Назарбаев проводил мысль о том, что поправить положение можно только держась вместе: при общей валюте, общем экономическом пространстве.
В начале апреля 1991 года были опубликованы результаты Всесоюзного референдума. В Политбюро ЦК КПСС было отмечено, что референдум готовился и проводился в условиях противоборства между сторонниками Союза и теми, кто выступает за его разрушение. И тем не менее 76 % принявших участие в нем высказались за обновленный Союз, федерацию суверенных республик, за социалистический выбор, равноправие народов, гарантию прав и свобод человека любой национальности на всей территории страны.
Итоги референдума создали условия для завершения работы над Союзным договором. Все шло к тому, что он вот-вот будет заключен. Вместе с тем настроения депутатов Верховного Совета склонялись к тому, что надо спасать страну. Разъезжаясь по своим округам, они возвращались в Москву с тяжелыми впечатлениями о положении в стране, которое ухудшалось с каждым днем. Эмоции преобладали над анализом ситуации. Размышления о тревожном положении страны, о параличе власти и развале экономики перемежались рассуждениями о структуре нынешней власти, о необходимости ее изменения, о месте Верховного Совета в новых складывающихся структурах, о его роли, о способности быть самостоятельным настолько, чтобы принимать ответственные решения. Разумеется, все это не проходило бесследно для огромной страны.
Наряду с этим открывшиеся шлюзы породили процесс «прикармливания» советской элиты самыми разными способами со стороны Запада.
В то же время массовая культура, хлынувшая с Запада, внедряла в сознание советских людей новые психологические установки, навязывая модель буржуазного образа жизни. Особенно подверженными этой обработке оказались поколения людей, которые не испытали тягот военной и послевоенной жизни. Кипящим котлом мнений, суждений о мире, неутоленных желаний оказался Советский Союз в ту пору. Происходила обвальная переоценка прежних ценностей. Молодое поколение, более подверженное массированной идеологической и психологической обработке, оказалось в конфронтации со старшим поколением, более консервативным в своем мироощущении в силу жизненного опыта и перенесенных невзгод.
21 мая 1991 года на IV съезде народных депутатов РСФСР был принят Закон о Президенте Российской Федерации. Обозначившиеся разногласия между Президентом СССР М.С. Горбачевым и Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным сделали последнего очень популярным политиком в стране. Не случайно выборы первого Президента России расценивались как выбор судьбы республики, ее будущего.
Новую президентскую власть россияне рассматривали как правопреемницу российского парламента. Главное объяснение учреждения поста президента в России основывалось на том, что грядет подписание Союзного договора, призванного придать российской государственности новое направление. Президентом России стал Борис Ельцин. После этого противостояние двух политиков – Михаила Горбачева и Бориса Ельцина – вошло в новую фазу. Мало кто понимал тогда, что борьба против «центра» выльется для России в борьбу против самой себя, так как, ослабив себя после распада единого хозяйственного комплекса, она по-прежнему должна была оставаться донором для союзных республик. В то же время ресурсная база обеспечения ее международной деятельности и сферы влияния резко сократится. Изменится ее геополитическое положение, к чему она была совершенно не готова.
Россия в лице Ельцина своим противоборством основательно подорвала обустройство своей государственности. Осознание этого придет гораздо позже, через годы.
Положение Горбачева к тому времени уже драматически изменилось. Рейтинг его катастрофически упал. Для правых сил он оказался излишне левым, для левых – слишком «поправевшим».
Поиски компромисса во всем и со всеми привели Горбачева к политическому одиночеству. Уже в июле 1991 года резко обозначилась его ненужность на политической доске. Тяга Горбачева к центризму, желание угодить с его же помощью образовавшимся правым и левым общественным силам во многом привели к драматическим августовским событиям 1991 года.
Сам Горбачев еще в июне того года, несмотря на все признаки разрушения Советского Союза, не помышлял о том, что близится развязка закрученных в тугой узел событий. Он дает одно за другим интервью по телевидению, в печати, где в отличие от Ельцина проводит одну и ту же установку, повторяя вновь и вновь: «Я не мыслю Союза без России. Без нее его просто не может быть. Но точно так же Россия нуждается в Союзе».
31 июля в Москве состоялась встреча Горбачева, Назарбаева и Ельцина.
Провели они вместе весь день и большую часть ночи. В результате был выработан следующий план: после подписания Союзного договора следовало действовать решительно и смело, не дожидаясь принятия новой Конституции. Решено было сформировать новую власть: провести выборы президента, создать новый парламент, правительство. Назарбаев, будучи наиболее сильным и решительным по характеру в этом трио, внес свою лепту в общее дело, придав динамизм предстоящим действиям президентов. Решили, что премьер-министром нового Союза будет Нурсултан Назарбаев, который тут же выставил условия: эта должность не должна носить декоративный характер, а значит, правительство, сформированное им, будет полнокровным и полномочным. Для этого понадобятся новые люди. Как оказалось впоследствии, этот разговор был записан службами КГБ и стал известен его главе Владимиру Крючкову.
А 4 августа вступил в законную силу Указ Президента России Ельцина о департизации. ЦК Компартии РСФСР расценил Указ как политический шаг, дестабилизирующий обстановку в стране.
Ельцин прекрасно понимал, что, подрубив коммунистическую партию под корень, он тем самым расчистит поле деятельности для себя. Ведь компартия – единственная политическая сила в стране, противостоящая капитализации.
5 августа 1991 года в «Правде» было опубликовано выступление Горбачева, прозвучавшее до того по телевидению. Глава союзного государства заявлял, что новый Союзный договор открыт для подписания, которое должно, по его предложению, состояться 20 августа. Иными словами, наступало время вхождения Советского Союза в новую фазу развития государственности. Подчеркивалось, что хотя союзная государственность и сохраняется, в то же время создается новое, действительно добровольное объединение суверенных государств, в котором все народы самостоятельно управляют своими делами, свободно развивают свою культуру, язык, традиции.
Пока создавался Союзный договор, развернулась общепартийная дискуссия по обсуждению нового проекта Программы КПСС. Основной вывод, к которому многие пришли, сводился к тому, что главным является вопрос роли КПСС в условиях реальной многопартийности, которая будет существовать в новом социально-экономическом и политическом пространстве. Теперь, говорилось в документе Центральной контрольной комиссии КП РСФСР, «партия имеет два течения: одно, поддерживающее курс XXVIII съезда, курс ее Генерального секретаря, Президента СССР М. Горбачева, сформулированный с учетом уже сегодняшних перемен в проекте новой Программы КПСС… Другое: в разных вариантах (необольшевистского течения Нины Андреевой, Инициативного движения, Марксистской платформы и курса, которому привержены иные партийные фундаменталисты) противостоит и съезду партии, и ее Генеральному секретарю».
Заметим, насколько тонко ставился вопрос о трансформации Коммунистической партии. Вроде бы нет ничего особенного в том, чтобы заменить присущие ей идеи другими. И просто удивительно, почему находятся люди, которые сопротивляются этому!
Между тем раскол, произошедший внутри партии, свидетельствовал о том, что одни члены КПСС были потенциально готовы к различного рода преображениям, а другим были дороги ортодоксальные коммунистические идеи, и они не хотели поступаться принципами.
Страна же продолжала жить в захватывающих дебатах. Ничто, казалось бы, не предвещало внезапных потрясений.
Между тем утро 19 августа 1991 года для советских людей началось неожиданно. По радио и телевидению был передан Указ вице-президента СССР Г. И. Янаева, в котором говорилось, что он, Янаев, в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР на основании статьи 127 Конституции СССР приступил к исполнению обязанностей Президента СССР с 19 августа 1991 года.
В обращении Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР говорилось о том, что он полностью отдает себе отчет в глубине кризиса, поразившего страну, и в связи с этим принимает на себя ответственность за судьбу Родины, поэтому преисполнен решимости принять самые серьезные меры по скорейшему выводу государства и общества из тяжелой ситуации.
Народ недоумевал.
В высших эшелонах власти развернулась ожесточенная борьба. Одновременно с обращением к народу ГКЧП был издан Указ Президента РСФСР. В нем говорилось: «Считать объявление комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением.
Все решения, принимаемые от имени так называемого комитета по чрезвычайному положению, считать незаконными и не имеющими силы на территории РСФСР. На территории Российской Федерации действуют законно избранная власть в лице Президента, Верховного Совета и Председателя Совета Министров, всех государственных и местных органов власти и управления РСФСР.
Действия должностных лиц, исполняющих решения указанного комитета, подпадают под действия Уголовного кодекса РСФСР и подлежат преследованию по закону».
Вслед за этим Президент РСФСР издал еще один Указ, в котором вице-президент СССР Янаев, Премьер-министр СССР Павлов, Председатель КГБ СССР Крючков, министр внутренних дел СССР Пуго, министр обороны СССР Язов объявлялась вне закона и квалифицировались как изменники народа, Отчизны и Конституции.
Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев позже вспоминал: «Если касаться всех деталей августовского путча, то не могу пройти мимо нескольких фактов. Они имеют ключевой характер для понимания той ситуации, которая складывалась непосредственно перед путчем и после него. Б. Ельцин накануне тревожного августовского периода был в столице Казахстана, мы вырабатывали общие подходы к формированию обновленного Союза. Результатом нашей встречи стало подписание 17 августа 1991 года совместных заявлений «О гарантиях стабильности Союза суверенных государств» и «О едином экономическом пространстве». Тогда мы выступили с инициативой, которая сводилась к следующему:
1. Обратиться к руководителям всех республик с предложением согласовать время и место проведения рабочей встречи глав пятнадцати суверенных государств с целью обсуждения всего комплекса экономических и социальных проблем, связанных с формированием единого рыночного пространства.
2. Предложить следующую повестку дня встречи:
– выработка концепции экономического соглашения всех республик;
– согласование этапов, сроков подготовки и условий подписания экономического соглашения;
– обсуждение принципов создания межреспубликанского экономического совета и его деятельности незамедлительно после подписания Договора о Союзе суверенных государств».
Переворот совершился 19 августа. И дата – это совершенно очевидно – выбрана не случайно: последний день перед подписанием нового Союзного договора.
Через несколько дней участники ГКЧП были арестованы.
Они не смогли пойти против народа, не смогли (в отличие от Ельцина в 1993 году) стрелять в людей, когда президент РСФСР, развив бешеную активность, собрал народ перед зданием у «Белого дома».
Читать бесплатно другие книги:
