Сестры Толстой Алексей

Глава 22

В последний день школьных занятий перед рождественскими каникулами Брэд Паркер остановил Энни в вестибюле, чтобы попрощаться.

— Счастливого Рождества, Энни! — сказал он, зная, что в этом году праздник для нее будет нелегким. А потом он сделал то, чего не делал никогда. У него было твердое правило, которое он нарушил ради нее. Он думал об этой девушке с того самого дня, когда помог ей найти сухие джинсы. Она была такой приятной, умной и казалась совершенно зрелым человеком для своего возраста. В этом году ей многое пришлось пережить. Даже больше, чем он предполагал. Ужасный случай с Кэнди тоже стал для нее потрясением.

— Не согласитесь ли вы выпить со мной где-нибудь чашечку кофе, пока школа будет закрыта на каникулы? — спросил Брэд. Школа закрывалась на три недели.

Энни немало удивилась, не нашлась с ответом и машинально сказала «да». Не хотелось показаться невежливой, ведь как-никак он директор ее школы. Когда он ее пригласил, она почувствовала себя подростком. Но Энни уже не была подростком. Она очень сильно повзрослела за этот год, да и раньше была самостоятельным человеком.

— Номер телефона указан в вашем досье. Я вам позвоню. Возможно, ближе к концу этой недели. Не знаю, любите ли вы сладкое, но сам я ужасный сладкоежка. Я знаю одно приятное местечко под названием «Серендипити». Там готовят потрясающие десерты.

— Попробую с удовольствием, — сказала она. Все это звучало вполне безобидно. Не набросится же он на нее за чашкой горячего шоколада с яблочным пирогом. Произошедшее с Кэнди вывело сестер из состояния равновесия. Но она не сомневалась, что Брэд Паркер — нормальный человек. Даже ее сестры не могли бы возразить против этого.

Наоборот, когда он позвонил, они принялись присвистывать, фыркать и вообще вести себя как сумасшедшие, чем немало смутили Энни. Все слушали, как Брэд назначал ей свидание.

— Не забудь, что ты должна мне сотню долларов, — заметила Сабрина, прикоснувшись к ее руке.

— Это еще за что? — возмутилась Энни.

— Мы с тобой заключили пари в июле. Я сказала, что не пройдет и шести месяцев, как тебе назначат свидание. А ты уверяла, что свиданий больше не будет. Ровно пять месяцев и одну неделю назад мы поспорили на сотню баксов. Гони денежки.

— Подожди. Это вовсе не свидание, а просто чашка кофе с директором школы.

— Как бы не так! О деталях мы не договаривались. Никто не говорил, будет ли это приглашение на раут в смокингах и вечерних платьях или просто на ужин. Приглашение на чашечку кофе тоже считается свиданием.

— А вот и нет! — упорствовала Энни. Но Кэнди и Тэмми поддержали Сабрину и заявили, что Энни придется раскошеливаться. Кэнди, ко всеобщему облегчению, была уже в относительно хорошей форме. Синяки и ссадины у нее почти прошли, и, учитывая все произошедшее, она все чаще находилась в довольно хорошем настроении. Сестры с нетерпением ждали Рождества, радуясь, прежде всего тому, что Стромболи выдворили из страны и Кэнди не рискует где-нибудь случайно столкнуться с ним. Марлин тоже была довольна. Этот человек представлял собой опасность для любой женщины. Но Брэд Паркер — это совсем другая история. Все они радовались за Энни.

Паркер пообещал заехать за Энни, но она сказала, что встретится с ним в ресторане. Он оказался прав: десерты там готовили божественные. Она решила попробовать что-то под названием «замороженное мокаччино», оказавшееся шоколадным мороженым со взбитыми сливками, посыпанным шоколадной стружкой. Он заказал для себя абрикосовый шар, которым славился ресторан, а еще оба съели по кусочку орехового пирога.

— Придется вам выкатывать меня из ресторана словно бочку, — откинувшись на спинку стула, вздохнула Энни.

Брэд описал ей интерьер ресторана, который, судя по всему, был выдержан в викторианском стиле, с лампами от Тиффани, старинными столиками и всякими забавными названиями десертов в меню. В детстве его водила сюда мать. Энни и раньше слышала об этом ресторане, но никогда здесь не бывала.

Они болтали об Италии и об искусстве, о ее жизни во Флоренции и о его жизни в Риме. Он не забыл итальянский язык, а вот ее итальянский, по словам Энни, покрылся ржавчиной. Они поговорили о школе и о надеждах Брэда, связанных с ней. Он намеревался открыть подобные школы в других городах. Энни неохотно призналась, что обучение в школе ей во многом помогает.

— Я научилась готовить цыпленка, — со смехом сказала она, — и печь кекс.

— Надеюсь, мы научим вас гораздо большему. Почему бы вам не попробовать заняться скульптурой? Всем, кто в этом классе занимается, это, кажется, нравится. Я и сам хотел бы попробовать, но недостаточно талантлив для этого.

— Наверное, я теперь тоже недостаточно талантлива, — печально заметила Энни.

— Сомневаюсь. Мозг под давлением обстоятельств имеет способность перестраиваться. Вдруг вам понравится заниматься скульптурой? А если не понравится, можете бросить. Я разрешаю, — сказал он, и оба рассмеялись.

Он проводил ее пешком по Третьей авеню, по дороге они разговаривали и не могли наговориться. Когда они дошли до дома, где она жила с сестрами, ей показалось бестактным неожиданно распрощаться с ним, не пригласив в дом. И она спросила, не хочет ли он зайти на минутку. К этому времени в доме находятся только миссис Сибата и Кэнди. Он с удовольствием согласился, но только на минутку, потому что намерен сделать еще кое-какие рождественские покупки.

Энни и Брэд появились в доме вто мгновение, когда миссис Сибата орудовала пылесосом, а Кэнди так громко включила музыку, слушая Принца, что они с трудом слышали друг друга. Одновременно лаяли все три собаки, звонил телефон, а Хуанита атаковала гостя и попыталась укусить за щиколотку, как только он переступил порог. Потом миссис Сибата выключила пылесос и низко поклонилась, а на верхней площадке лестницы появилась Кэнди в рождественской шапочке с колокольчиком и бикини, которые она только что приобрела, делая рождественские покупки.

— Привет! — крикнула она сверху и умчалась надеть домашнее платье, чтобы гость не заметил синяки, которые к этому времени почти исчезли.

— Это моя сестра Кэнди, — объяснила Энни. — На ней есть какая-нибудь одежда? — спросила она. От Кэнди можно было ожидать чего угодно даже после несчастья.

— Бикини и рождественская шапочка.

— Ну, это значит, что она полностью одета. Обычно на ней бывает гораздо меньше одежды. Извините за собак.

— Все в порядке. Я люблю собак.

— А я не люблю. Но со временем к ним привыкаешь. Здесь вообще чаще всего бывает похоже на сумасшедший дом. Особенно когда мы вчетвером дома.

— Вы всегда живете вместе? — спросил Паркер. Его буквально заворожила атмосфера дома, гостеприимная и теплая. Он ощутил это сразу же, как только переступил порог. Чувствовалось, что обитатели дома любят друг друга. И здесь хотелось остаться навсегда. Он поделился своими впечатлениями с Энни и растрогал ее.

— Откровенно говоря, сестры сделали это ради меня. Арендовали дом на год, чтобы помочь мне приспособиться к жизни после несчастного случая. Тэмми для этого оставила великолепную работу в Лос-Анджелесе. Теперь она работает здесь в ужасном реалити-шоу, где люди хотя бы раз в неделю пытаются застрелить друг друга. Оно называется «Можно ли спасти эти взаимоотношения? Это решать вам!».

— Боже милосердный! Я его видел. — Он громко рассмеялся. — Ужас!

— Вот именно, — с гордостью подтвердила Энни. — И моя сестра является продюсером шоу. — Она назвала предыдущее шоу Тэмми, и Паркер был буквально потрясен тем, что сестра оставила великолепное шоу ради переезда в Нью-Йорк и пошла на такую жертву. — Моя сестра Сабрина и раньше жила в Нью-Йорке. Она адвокат. У нее есть бойфренд Крис, который время от времени живет здесь. Он тоже адвокат. До несчастного случая я жила во Флоренции и, возможно, вернусь туда. Пока не решила. У меня все еще есть там квартира. Я, в общем-то, собираюсь отказаться от нее, но ни у кого нет времени туда съездить, чтобы упаковать вещи, да и стоит она так дешево, что это, в сущности, не имеет значения. А присутствие моей сестры Кэнди ощущается по всему дому. Она модель.

— Кэнди? Та самая Кэнди? Которая практически ежемесячно красуется на обложке журнала «Вог»? — Брэд пришел в изумление. Какие люди живут в этом доме! Да еще целая свора непослушных собак.

— Именно ее вы сейчас видели в рождественской шапочке и бикини. Она взяла несколько недель, чтобы отдохнуть. — Энни умолчала о причине. Это его не касалось, к тому же сестры твердо намеревались вообще больше никогда не говорить об этом. За исключением членов семьи об этом знали только Крис и Марлин. Даже отцу не сказали о происшествии, ему и без того было несладко.

— Ну и компания! — восхитился Брэд. — Должно быть, вам потрясающе интересно жить вместе. — Он на мгновение забыл о трагических обстоятельствах, которые свели их здесь. В них самих не ощущалось ничего трагического.

— Это и правда здорово, — сказала Энни, радостно улыбаясь. — Я сначала немного боялась, но все получилось великолепно.

— Что здорово? — спросила Кэнди, присоединяясь к ним.

— Жить вместе, — объяснила Энни. — Кстати, на тебе что-нибудь надето?

— Да! — рассмеялась Кэнди. — На мне домашнее платье и рождественская шапочка. Думаю, нам надо сегодня купить елку. — Несмотря на все случившееся, она находилась в предпраздничном настроении и была безумно благодарна судьбе за то, что выжила.

Брэд не мог удержаться и таращил глаза на Кэнди. За всю свою жизнь он не видел такой красавицы. Ни капельки заносчивости и ведет себя как любая другая девушка ее возраста, только в сто раз красивее. Хотя, на его взгляд, Энни была по-своему тоже красивой — более миниатюрная и черты лица мягче. И ему очень нравились ее рыжевато-каштановые волосы и короткая прическа, как у эльфа.

— Я купил себе елку вчера вечером, — сказал он, когда Кэнди пригласила его в кухню на чашку чаю. Он чуть помедлил, но было трудно устоять перед возможностью провести с ними еще несколько минут. Он последовал за Кэнди в кухню, Энни шла за ними. Неожиданно все почувствовали отвратительный запах.

— О Господи, опять! — воскликнула Кэнди. Энни объяснила восклицание Брэду:

— Миссис Сибата ест какие-то ужасные японские маринованные овощи. Они пахнут как дохлая крыса!

Он рассмеялся, услышав, что в их доме происходят всякие безумные события. В кухне миссис Сибата низко поклонилась и убрала горшочек с маринадом. Она только что положила в собачьи миски водорослей, и Кэнди мгновенно извлекла их, объяснив Брэду, что от водорослей, которые экономка тайком добавляет в собачью еду, у животных начинается рвота.

— Кажется, вы говорили, что не любите собак? — Брэд повернулся к Энни.

— Я их не люблю. Они не мои. Каждая принадлежит одной из сестер.

— Моя Зоя, — сказала Кэнди, взяв на руки йорка. Бьюла немедленно подскочила и с оскорбленным видом отвернулась. Он наклонился, чтобы поиграть с ней, и Хуанита тут же попыталась снова атаковать его, но в конце концов сдалась и лизнула его руку.

— Вам тоже следует приобрести собаку, — сказал он. Он уже предлагал Энни завести собаку-поводыря, но его предложение было встречено без энтузиазма. Если с ней будет собака-поводырь, то, куда бы она ни пошла, все сразу же поймут, что она слепая. А вот белую трость она может сразу же убрать, как только сядет где-нибудь в ресторане или в другом публичном месте. Такого тщеславия она пока не могла побороть.

Через некоторое время Брэд ушел в полном восторге от своего визита. Он был рад познакомиться с Кэнди, ему понравилось беседовать с Энни, и он с нетерпением ждал встречи с остальными сестрами. На следующий день он позвонил, а три дня спустя пригласил Энни на ужин перед ее отъездом в Коннектикут на Рождество, которое сестры решили провести с отцом. Энни чуть помедлила, потом приняла приглашение. Было немного страшно идти на свидание с человеком, которого не можешь видеть. Но он ей нравился, и у них оказалось множество общих интересов, мнений и мыслей.

Сабрина пришла домой вскоре после звонка Брэда, и Энни подошла к тому месту, где сидела сестра, отдыхавшая после рабочего дня. Ни слова не говоря, Энни положила ей на колени пять двадцатидолларовых купюр.

Та удивленно взглянула на нее:

— Неужели у тебя выиграл лотерейный билет? Откуда это?

— Не имеет значения, — проворчала Энни, которая только притворялась рассерженной, а на самом деле была очень довольна и радовалась предстоящему ужину с Брэдом. Когда тебе всего двадцать шесть лет, так приятно пойти на свидание с прекрасным человеком, таким, как Брэд. Она просто расплатилась с Сабриной, выигравшей пари. Поняв, наконец, в чем дело, Сабрина с победоносным видом сгребла в кучу деньги и рассмеялась.

— А что я тебе говорила?! — закричала она вслед Энни, которая захлопнула за собой дверь спальни.

Глава 23

Три сестры помогали Энни одеться на свидание с Брэдом. Она примерила четыре разных платья, и у каждой из них было свое особое мнение по поводу того, что следует надеть на первое свидание: высокий каблук, низкий каблук, что-нибудь простенькое или что-то более нарядное, сексуальный джемпер пастельного тона, цветок в волосах, серьги или без серег. В конце концов, Кэнди выбрала для нее мягкий бледно-голубой кашемировый джемпер, хорошенькую серую юбку, кожаные сапожки на низком каблуке, чтобы она не упала из-за высоких каблуков, входя в ресторан, и жемчужные серьги их матери. Энни выглядела красивой и юной, а не разряженной, как будто изо всех сил пытается поразить воображение мужчины или соблазнить. Когда раздался звонок, они, наконец, решили, что она выглядит так, как надо. Как только он вошел в дом, его сразу же окружили все сестры и все три собаки.

— Какая торжественная встреча! — воскликнул он, и Энни впервые представила его Тэмми и Сабрине. Спустя две минуты появился Крис.

— Теперь вы знаете всех, — радостно сказала Энни. Через пять минут они ушли, отправившись в маленький итальянский ресторан, расположенный неподалеку. Он находился так близко, что брать такси не потребовалось. Кэнди одолжила ей свой короткий жакет из голубой норки, и Энни чувствовала себя очень нарядной на первом настоящем свидании за долгие месяцы. Это сильно отличалось от свиданий с Чарли в ее богемные дни во Флоренции. Сейчас все было по-настоящему, пo-взрослому. И за ужином он сказал, что ему тридцать девять лет.

— Вы выглядите моложе, — сказала она, и оба рассмеялись. — Или лучше сказать, вы звучите моложе?

— Вы тоже выглядите моложе своего возраста, — сказал он, и она почувствовала, что он улыбается. — Сначала я думал, что вы моложе, но потом заглянул в ваши анкетные данные, — смущенно добавил он.

— Ага! — фыркнула она. — Пользуетесь конфиденциальной информацией? Это нечестно. Вы знаете обо мне гораздо больше, чем я о вас.

— Что вы хотите обо мне знать?

— Все. Где вы учились, что изучали, где росли, кого ненавидели в третьем классе, на ком женились, почему развелись? — перечислила она. Брэд очень удивился.

— Похоже, у вас тоже есть доступ к конфиденциальной информации. Откуда вам все это известно?

— Мне сказали об этом в школе, — призналась Энни. Но ей очень хотелось побольше узнать о нем. Поскольку она не могла его видеть, ей хотелось услышать все подробности. Она не могла видеть печаль, вину или сожаление на его лице, поэтому должна была полагаться на то, что слышала в его интонации при разговоре.

— Я был женат в течение трех лет на девушке, в которую влюбился в колледже. Это была чудесная девушка. Сейчас она замужем и у нее трое детишек. Мы остались хорошими друзьями. Просто мы с ней хотели совсем разного от жизни. Она хотела сделать карьеру на телевидении, как ваша сестра. А я хотел семью и детей. Я ведь остался без родителей и собирался создать собственную семью. А она этого не хотела. Забавно, что сейчас у нее есть дети. Правда, она родила всех троих за последние четыре года. Мы развелись очень давно — четырнадцать лет назад. Когда мне исполнилось двадцать пять лет. В то время мы были злы друг на друга. Ей казалось, что я на нее давлю. А я чувствовал себя обманутым. Мы выросли в Чикаго, но она хотела жить в Лос-Анджелесе, а я — в Нью-Йорке. Хотел основать школу. Она и слышать об этом не желала. Три года совместной жизни были ужасны для нас обоих.

— Почему вы так и не женились снова?

— Боялся, осторожничал, был очень занят. Основать школу — дело нелегкое. В течение четырех лет жил с одной очень хорошей женщиной — француженкой. Но она хотела вернуться во Францию и слишком скучала по своей семье. Я тогда уже основал школу и уезжать не хотел. Можно сказать, я в течение шестнадцати лет был женат на школе. Школа стала моим ребенком и моей женой. Время летит незаметно, когда работа тебя радует. А это именно так.

Энни понимала его. Обе ее старшие сестры так же относились к своей работе, а сама она так относилась к живописи. Ей это не помешало иметь в жизни немного романтики в отличие от Тэмми и даже от Сабрины. Обе они были трудоголиками. Возможно, и Брэд такой же. Иногда за это приходится расплачиваться одиночеством.

— А как дела у вас, Энни? Есть сейчас мужчина в вашей жизни? — спросил он. Она невесело рассмеялась. С тех пор как у нее был Чарли во Флоренции, она ни разу не ходила на свидание и думала, что с этим покончено.

— До несчастного случая у меня был бойфренд во Флоренции. Он бросил меня ради какой-то другой девушки, хотя тогда еще не знал, что я ослепла. — Это обстоятельство ее всегда очень утешало. — Я думала, что это серьезно, но ошибалась. Вернее, не так серьезно, как я думала. А до этого у меня был только один настоящий бойфренд после колледжа. Я всегда вкладывала слишком много страсти в работу живописца, так что на все остальное оставалось мало сил. А теперь моя жизнь сломана. Я понятия не имею, чем буду заниматься в зрелом возрасте. — На мгновение она показалась ему очень одинокой. Потом Энни пожала плечами и взглянула на него, хотя не могла его видеть. Но он-то видел, как она красива, и его тронула ее открытость и искренность. В ней не было никакого притворства.

— Вы что-нибудь найдете, — тихо сказал он. Она была предприимчивой, трудолюбивой, увлекающейся и умненькой. Такая рано или поздно непременно отыщет правильный путь. В этом отношении он за нее не тревожился.

Они заказали ужин и, продолжая болтать, просидели за столом до закрытия ресторана. Потом он проводил ее домой. На этот раз Энни не пригласила Брэда зайти: было уже слишком поздно. Сестры, наверное, уже переоделись в пижамы и отдыхали. Она поблагодарила его за ужин и открыла дверь в дом. Прежде чем шагнуть через порог, она оглянулась, улыбнулась ему и пожелала веселого Рождества. Ей очень хотелось бы увидеть выражение его лица в этот момент. Все сестры утверждали, что он хорош собой — высокий, широкоплечий, светловолосый — и они хорошо смотрятся вместе.

— Вам тоже веселого Рождества, Энни, — тихо сказал Брэд. — Я великолепно провел время.

— Я тоже, — ответила она и закрыла за собой дверь. В доме все спали, и она на цыпочках пробралась в свою комнату. Первое свидание оказалось очень хорошим и, несомненно, стоило тех денег, которые выиграла у нее Сабрина.

Можно было заранее предсказать, что последний день шоу перед рождественскими каникулами будет сплошным безумием. Люди были истеричны в предвкушении праздничных дней и с еще большей, чем обычно, жестокостью относились к своим партнерам. Одна супружеская пара набросилась с кулаками друг на друга с такой яростью, что пришлось прерваться на рекламу. И впервые за все время существования шоу их психологиня Дезире получила по физиономии и закатила истерику. Она приняла ксенакс и позвонила своему адвокату, она угрожала обидчикам судебным преследованием и заявила, что это им дорого обойдется. Весь персонал страдал от похмелья и головной боли после вчерашней рождественской вечеринки.

— Поберегись! — предупредила кого-то Тэмми, мчавшаяся за льдом для Дезире, чтобы попытаться как-то успокоить ее. Разбушевавшаяся супружеская пара помирилась прямо во время шоу, и Тэмми сказала Дезире, что в этом ее большая заслуга.

Одним словом, происходила обычная сумасшедшая круговерть, в довершение которой к ним пожаловали двое представителей руководства телевизионного канала, чтобы посмотреть шоу. Они желали узнать, в чем, собственно, заключается причина его популярности, ведь с тех пор, как продюсером стала Тэмми, спонсоры образовали очередь, растянувшуюся на целый квартал, а рейтинги подскочили до небес. Когда Тэмми представили телевизионщикам, в руках у нее был пакет со льдом для Дезире, и один из них поинтересовался, брала ли она уроки самообороны, прежде чем прийти работать в шоу.

— Нет, меня лишь научили оказывать первую медицинскую помощь в Красном Кресте, — ответила она. — Если же они разбушуются слишком сильно, мы применяем электрошок.

Он рассмеялся. Когда Тэмми возвращалась из гримерки Дезире, которую, наконец, удалось успокоить, он еще не ушел.

— Есть ли какая-нибудь причина, побудившая вас работать в этом сумасшедшем доме? — спросил он. По его мнению, шоу было веселым, хотя и отличалось невероятно дурным вкусом. Были в нем определенная человечность и мучительная горечь, но в целом — даже Тэмми понимала это — шоу было никудышным.

— Это долгая история. Я была вынуждена приехать в Нью-Йорк на год. Поэтому пришлось оставить работу в Лос-Анджелесе, — сообщила она. Это было больше чем работа. Он знал шоу, над которым она работала, и ему не верилось, что она просто так ушла оттуда. И никому в это не верилось.

— Вероятно, это было сделано ради какого-нибудь мужчины, — многозначительно произнес он, но она с улыбкой покачала головой:

— Нет, ради моей сестры. Она попала в страшную аварию, и мы с сестрами решили в течение года ухаживать за ней. Мы все собрались под одной крышей, и это оказалось великолепно. И я согласилась здесь работать. Потому и нахожусь в этом сумасшедшем доме, разнося пакеты со льдом и раздавая таблетки валиума, — сказала она. Он был заинтригован. Что за потрясающая женщина! Сам он был на несколько лет старше и недавно переехал в Нью-Йорк из Филадельфии. Он тоже понравился Тэмми. Привлекательный и выглядит нормальным парнем, скорее всего скрытый придурок, маскирующийся под обычного человека.

— Послушайте, на Рождество я уезжаю с семьей в Сан-Барт. Когда вернусь после Нового года, я хотел бы встретиться с вами. Было бы здорово снова увидеть вас.

— Нет проблем, — с улыбкой отозвалась она. — Со времен детского сада у меня не было свиданий в канун Нового года. И меня всегда трогает до слез, когда я слышу, как исполняют «Доброе старое время». Желаю вам хорошо провести время в Сан-Барте.

— Я позвоню вам, когда вернусь, — пообещал он явно из вежливости, а сам, наверное, подумал: «Надеюсь, больше никогда не увижу тебя, а номер твоего телефона спущу в унитаз или скормлю своей кошке». Она совсем не ждала, что он позвонит. Он был слишком хорош собой и выглядел слишком нормальным, не походил на вегетарианца или приверженца глубоких промываний прямой кишки.

— Спасибо, что посетили шоу, — вежливо сказала она и помчалась разбираться с обычными критическими ситуациями, сразу же забыв о нем. Его имя — Джон Сперри — она даже не собиралась запоминать.

На следующий день сестры отправились в Коннектикут. Крис поехал с ними, и все они вместе с отцом сходили к полуночной рождественской мессе в ту самую церковь, где ежегодно бывали с матерью. Тэмми заметила, что отец плачет. Она просунула руку ему под локоть и обняла его. Увидев это, все они обняли друг друга. Это был момент, полный воспоминаний и любви, и даже надежды. Что бы ни случилось, они по-прежнему были вместе.

В Коннектикуте стояла холодная погода, и в течение уик-энда несколько раз начинался снегопад. Девушки и Крис поиграли в снежки и соорудили снеговика. По общему мнению, рождественский уик-энд удался на славу. В последний день они все собрались на кухне за великолепным обедом, который приготовили общими усилиями.

Сабрина заметила, что отец какой-то тихий, вероятно, потому, что все уезжают, и он снова остается один. Он терпеть не мог одиночество. В конце обеда отец смущенно кашлянул и попросил минуту внимания. Тэмми испугалась: вдруг он сейчас скажет, что решил продать дом и переехать в Нью-Йорк?.. Она любила этот дом и не хотела, чтобы он его продавал. И надеялась, что речь пойдет не об этом.

— Не знаю, как и сказать вам, — с несчастным видом заговорил отец. — Вы все так добры ко мне, и я вас очень люблю и не хочу, чтобы вы сочли меня неблагодарным. — Он чуть не плакал, и им было безумно жаль его. — Последние шесть месяцев, которые я прожил без вашей матери, были для меня самым ужасным временем за всю мою жизнь. Иногда мне казалось, что я не смогу выжить. А потом я понял, что смогу, что моя жизнь не закончилась с ее смертью. И я должен благодарить вас за то, что она продолжается.

Все его дочери были тронуты и с улыбками кивали головами.

— Вряд ли ваша мать хотела бы, чтобы я был одинок и несчастен. Будь я на ее месте, я бы тоже не пожелал ей такой доли. Люди в нашем возрасте не должны быть одни. Им нужно, чтобы кто-нибудь всегда был рядом, — объяснял он, и они вдруг перестали понимать, к чему он клонит. То, что он говорил, все больше и больше напоминало бессмыслицу, и Тэмми с Сабриной переглянулись, подумав, уж не поразило ли его старческое слабоумие. Ему было всего пятьдесят девять лет, но, возможно, потрясение, вызванное смертью жены, доконало его. Обе они нахмурились, а его речь подходила к завершению. — Я несчастен в одиночестве, вернее, был несчастен. И я понимаю, это будет для вас потрясением, но надеюсь, что вы не сочтете мой поступок неуважением к памяти вашей матери. Я любил ее всем сердцем. Но в моей жизни произошли перемены, и мы с Лесли Томпсон решили пожениться.

Четыре его дочери согласно кивали головами, слушая его, пока, наконец, до них не дошло главное. Тэмми поняла это первая.

— Что? Мама умерла шесть месяцев назад, а ты собираешься жениться? Ты, видно, шутишь? — воскликнула она. Он все-таки, видимо, впал в детство. Должно быть, это так. И тут до нее дошло, на ком он собирается жениться. И это было хуже всего. — Собираешься жениться на Лесли? На этой шлюхе?! — Слово слетело с языка, и он пришел в ярость.

— Не смей никогда говорить о ней в таком тоне. Она будет моей женой!

Оба они стояли возле стола, сердито глядя друг на друга, тогда как остальные в ужасе наблюдали за этой сценой. Потом Тэмми, схватившись руками за голову, снова опустилась на свой стул.

— Боже милосердный, скажи мне, что этого не происходит! Что мне все это приснилось в ночном кошмаре! — Она заглянула в страдальческие глаза отца. — Ведь на самом деле ты не женишься на Лесли Томпсон, папа? Ты просто пошутил? — Она умоляла его, и он был в отчаянии.

— Я женюсь на ней. Я надеялся, что вы, по крайней мере, постараетесь меня понять и поддержать. Вы не понимаете, что значит потерять женщину, которую любил в течение тридцати пяти лет.

— И поэтому ты через шесть месяцев поспешил найти ей замену? Как ты мог, папа? Как ты мог сделать такое с собой и со всеми нами?!

— Вас здесь нет. У каждой из вас своя жизнь. А мне нужна моя. Мы с Лесли любим друг друга.

— Меня сейчас вырвет, — объявила Кэнди, ни к кому конкретно не обращаясь. Она встала и вышла из кухни. А Сабрина пристально посмотрела на отца:

— Тебе не кажется, что ты поторопился, папа? Говорят, людям, потерявшим близкого человека, не следует в течение года принимать важных решений. Может быть, и тебе не стоит спешить? — Он явно помешался от горя, или у него начался какой-нибудь психоз. К тому же Лесли Томпсон! О нет, кто угодно, но только не она… Сабрине хотелось плакать. Как и всем остальным, в том числе и отцу. Чувствовалось, что он горько разочаровался в них. Неужели он думал, что они обрадуются его женитьбе на другой женщине и будут желать ему счастья? — Когда вы намерены сочетаться браком? — спросила Сабрина, стараясь говорить спокойно, а Крис тем временем незаметно встал из-за стола и вышел на свежий воздух. Он чувствовал, что это дело касается только членов семьи, и был абсолютно прав.

— Мы решили пожениться в День святого Валентина. Через шесть недель.

— Идеально, — сказала Тэмми, все еще держась руками за голову. — Сколько ей лет, папа?

— На прошлой неделе исполнилось тридцать три. Я понимаю, что у нас большая разница в возрасте, но для нас это не имеет значения. Мы с ней родственные души, и я знаю, что ваша мама одобрила бы наш брак.

Тэмми с негодованием выпрямилась на стуле:

— Мама, узнав об этом, умерла бы на месте от разрыва сердца, если бы уже не была мертва. Ты сошел с ума? Она бы никогда так с тобой не поступила. Как же мог ты сделать такое с ее памятью, со всеми нами? Это отвратительно!

— Мне жаль, что ты воспринимаешь это таким образом, — холодно сказал отец. Он был на двадцать шесть лет старше женщины, на которой собирался жениться через семь месяцев после смерти жены, и ожидал, видимо, что дочери будут за него радоваться. Такого не будет никогда. Тэмми, а за ней и Сабрина встали с возмущенным видом. В это время в комнату вернулась Кэнди. По-видимому, ее стошнило, она плакала.

— Как ты мог, папа? — жалобно спросила она и обвила его шею руками. — Ведь она моложе Сабрины.

— Возраст не имеет значения, когда кого-нибудь любишь, — ответил отец.

Дочери не ожидали, что он способен выставить себя на посмешище таким образом. Они понятия не имели, любит ли его Лесли или не любит, и по большому счету им это было абсолютно безразлично. Они лишь хотели, чтобы она провалилась сквозь землю. Кэнди, отступив на шаг, в полном отчаянии смотрела на отца.

— Папа, почему бы тебе не отложить это на какое-то время? — попыталась урезонить его Сабрина. — Не лучше ли подождать один год?

Тэмми, которой в голову пришла неожиданная мысль, вдруг запаниковала:

— О Господи, неужели она беременна?!

— Конечно, нет! — возмущенно возразил их отец.

И тут подала голос Энни. Она выслушала их всех. Она чувствовала гнев в голосе Тэмми, страх в голосе Сабрины, глубокую печаль в голосе Кэнди и разочарование в голосе отца.

— Не знаю, интересно ли вам, что думаю об этом я, — сказала Энни, повернувшись в сторону отца. — Не уверена. Но, по-моему, более дурацкого поступка ты не делал ни по отношению к нам, ни по отношению к себе самому. Папа, ты поступил плохо по отношению к маме. Если придется, мы к этому привыкнем. Но, решив жениться через семь месяцев после маминой смерти, ты выставил себя полным кретином. Почему Лесли так торопится? Разве она не понимает, что это верный способ заставить нас возненавидеть ее? Почему вы не можете подождать хотя бы год из уважения к памяти мамы? Твоя скоропалительная женитьба выглядит так, словно ты послал всех нас, включая маму, куда подальше. — Энни тоже встала и сказала то, что действительно думала по этому поводу. — Я очень разочаровалась в тебе. Я всегда думала, что ты лучше. Ты и был таким, когда был женат на маме. Наверное, Лесли глубоко наплевать на то, что мы чувствуем или как будешь выглядеть ты. Это многое говорит о ней и о тебе тоже. — С этими словами Энни взяла свою белую трость и вышла из кухни. В гостиной она нашла тихо сидевшего там Криса. Рождественский уик-энд закончился из рук вон плохо.

Сабрина убрала со стола, загрузила посуду в посудомоечную машину, и, как только она закончила уборку, они попрощались с отцом. Не говоря больше ни слова об этом, они покинули его дом и отправились к себе в Нью-Йорк.

По дороге домой каждая из них время от времени высказывалась по поводу произошедшего. Сабрина боялась, что у него болезнь Альцгеймера и что Лесли полностью прибрала его к рукам. Кэнди сказала, что шлюха отобрала у нее отца, и, не переставая, плакала до самого Нью-Йорка. А Энни тихо сказала, что он самый большой дурак из всех когда-либо живших на земле, и заявила, что ее никто и никогда не уговорит присутствовать на его бракосочетании. На что Сабрина заметила, что он их и не приглашал. Они даже не знали, где состоится бракосочетание. Они знали лишь, что ненавидят Лесли и возмущены своим отцом. Благоразумный Крис за всю дорогу из Коннектикута до дома не проронил ни слова.

Глава 24

Никто не разговаривал с отцом до конца недели. В рождественские каникулы у них оставалась масса времени для разговоров на эту тему. Но с какой бы стороны они ни рассматривали эту ситуацию, их не покидало возмущение поступком отца, предавшего, как они считали, память матери, и они чем дальше, тем больше злились на него и ненавидели Лесли.

Ни у одной из них не было особых планов относительно встречи Нового года, и все решили провести этот праздник тихо и спокойно. Крису и Сабрине не хотелось уходить из дома в канун Нового года. У Тэмми не намечалось никакого свидания. Кэнди сказала, что из Лос-Анджелеса приезжает ее приятель, и они придут встречать Новый год домой, а Энни через два дня после Рождества позвонил Брэд и спросил, не хочет ли она куда-нибудь пойти в канун Нового года. Энни предложила ему встретить Новый год в их доме, что было гораздо приятнее, чем куда-нибудь идти.

В канун Нового года девушки вместе с Крисом приготовили общими усилиями великолепный ужин, а Брэд принес несколько бутылок шампанского. Они с Крисом отвели душу, болтая в свое удовольствие до, во время и после ужина, но самым большим сюрпризом в тот вечер оказался приятель Кэнди из Лос-Анджелеса. В те дни он был, наверное, самым популярным актером на планете, и, как оказалось, они с Кэнди познакомились и подружились три года назад на съемках.

Приезжая из Лос-Анджелеса, он всегда встречался с ней, хотя между ними не было романтических отношений. Он оказался очень компанейским парнем и весь вечер смешил всех до слез. Брэду просто не верилось, что такие люди запросто бывают в их доме. Энни же утверждала, что даже не знала, что ее сестра с ним знакома.

— Ничего себе! — воскликнул он. — Кто еще может забежать сюда на огонек? Брэд Питт и Анджелина Джоли?

— Не говори глупостей! — рассмеялась Энни. — Клянусь, что большую часть времени здесь, кроме нас, бывают только собаки да Крис.

— Пусть так, но одна из твоих сестер является самой знаменитой моделью в стране, а может быть, даже в мире. Другая сестра была одним из самых известных продюсеров в Лос-Анджелесе, а ныне продюсер самого ужасного шоу в Нью-Йорке. Мы ужинаем с актером, от которого теряет голову все женское население в возрасте от четырнадцати до девяноста лет, а ты хочешь убедить меня в том, что вы обычные люди?

— Ну что ж, возможно, они люди незаурядные. Но я-то самый обычный, ничем не примечательный человек. Шесть месяцев назад я была бедным художником во Флоренции, а теперь я вообще никто.

— Это не так, — тихо произнес Брэд. — Я убежден, что талант не исчезает бесследно. Пройдет немного времени, и он непременно проявит себя в какой-то другой форме.

— Возможно, — сказала она, но не поверила ему. В полночь все они подняли бокалы и поздравили друг друга. Брэд пробыл у них до трех часов утра. Актер, приятель Кэнди, выпив слишком много шампанского, заночевал у них на кушетке. Крис и Сабрина исчезли рано. Вскоре после полуночи он попросил ее подняться с ним наверх, и больше никто их не видел.

Закрыв за ними дверь спальни Сабрины, Крис поцеловал ее. Найти уединение в этом доме было делом нелегким. Он захватил с собой два бокала и бутылку шампанского, которую принес с собой. Сабрина улыбалась, глядя на него. Год был ужасным: столько всего случилось! Но какие бы несчастья на них ни обрушивались, Крис всегда был рядом. Последним примером была страшная ссора с отцом. Но Сабрина знала, что в любой критической ситуации может положиться на Криса.

Поцеловав ее и прижав к себе, он извлек из кармана маленькую коробочку и, открыв ее одной рукой, надел кольцо на ее палец. Она не сразу поняла, что он делает, а поняв, наклонилась, чтобы рассмотреть кольцо. Это было великолепное кольцо невесты, символизирующее помолвку, которое он выбирал сам. Он уже несколько месяцев планировал это событие.

— О Господи, Крис, что ты делаешь?! — воскликнула ошеломленная Сабрина.

Прежде чем ответить, он опустился перед ней на одно колено, потом торжественно произнес:

— Я прошу тебя выйти за меня замуж, Сабрина. Я люблю тебя больше жизни. Ты выйдешь за меня замуж?

Глаза у нее наполнились слезами. Это было для нее еще одним потрясением. А потрясений ей пришлось пережить за такое короткое время и без того слишком много: смерть матери, слепота Энни, нападение на Кэнди, а теперь еще женитьба отца на девице вдвое моложе, которую они всегда считали шлюхой. Сабрина была не готова к замужеству. Просто не готова. Она хотела прожить этот год вместе с сестрами, ухаживая за Энни. Возможно, после этого они с Крисом могли бы вернуться к прежней жизни, не заключая брак. Да и решится ли она когда-нибудь на такой шаг? Она любила Криса, но зачем выходить замуж? Ее устраивали их нынешние отношения.

С тяжелым сердцем, обливаясь слезами, она сняла с пальца кольцо.

— Я не могу, Крис. Столько всего произошло за этот год. Зачем нам вступать в брак?

— Потому что мне тридцать семьлет, а тебе тридцать пять, и я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Мы с тобой вместе почти четыре года, но не ждать же всю оставшуюся жизнь.

— Может быть, я смогу, — печально сказала она. — Я люблю тебя, но сама не знаю, чего хочу. Мне нравилось, как мы жили раньше: каждый жил у себя, а когда хотели, бывали вместе. Я понимаю, что жить вместе с моими сестрами непросто, и я люблю тебя. Но я не готова брать на себя столь серьезные обязательства на всю жизнь. А если не получится? Ко мне в офис каждый день приходят люди вроде нас, которые думали, что поступают правильно, вступая в брак и заводя детей, пока неожиданно все не пошло из рук вон плохо.

— Удача в этой жизни никому не гарантирована, все вынуждены рисковать. Ты это сама знаешь. Приходится просто набрать в легкие побольше воздуха, прыгнуть в воду и постараться выплыть.

— А если мы утонем? — с несчастным видом спросила Сабрина.