Клуб избранных Овчаренко Александр

На том и порешили. Максимыч подошёл к предстоящей работе обстоятельно: оборудование закупил только самое необходимое, но последней модификации, чем сразу вогнал работодателя в большие затраты. Людей набрал немного, около десяти человек, но всех с опытом полевых работ.

За неделю перед выходом в экспедицию Максимыч вновь заявился к Председателю, и, стесняясь, попросил, ни много ни мало, провести аэрофотосъёмку местности.

– Тебе это точно необходимо? – без энтузиазма спросил Председатель.

– Не скажу, что мы без этого не обойдёмся, но помогло бы сильно, – честно признался дипломированный старатель.

Председатель вздохнул, погрузил в «Газик» три бараньих туши, два ящика водки и поехал к военным. На восточной границе его пастбищ располагалась воинская часть, основной задачей которой было слежение за космическими объектами вероятного противника и управление собственными спутниками военного назначения.

Офицеры, одуревшие от жары, пыльных бурь и степного однообразия, встретили Председателя душевно: быстро организовали мангал, сняли с поста рядового Бишбамбекова и поставили к мангалу. Бишбамбеков по-русски говорил плохо, зато шашлык готовил быстро и вкусно. Когда кончилась водка, а мяса оставалось ещё на одну пьянку, офицеры бросили на заднее сиденье председательского «Газика» увесистую пачку фотографий большого формата и, пошатываясь, потянулись к домам офицерского состава.

На следующий день Максимыч, цокая от удовольствия языком, трепетно перебирал фотографии участков местности, выполненные с российского разведывательного спутника, с очень хорошим разрешением.

…Был жаркий сентябрьский вечер. Багровое солнце коснулось раскалённым краем опалённого степного горизонта, когда в чистенький наполненный кондиционированной прохладой офис Председателя усталой походкой вошёл пропылённый, пахнущий полынью и бензином Максимыч.

Председатель только что побрился и принял освежающий душ. В планах на этот вечер у него было посещение местной больницы, где он намеревался попасть на приём к вчерашней выпускнице Волгоградского мединститута, чтобы измерить, а если повезёт, то и стравить давление. Красавица-калмычка в белом халатике на голое тело давно занимала его мысли, и сегодняшний вечер он хотел посвятить исключительно ей.

Визит Максимыча был явно некстати.

– Ну, ветеран геологоразведки, говори, что нащупал! – через силу пошутил Председатель, завязывая перед зеркалом галстук. – Нашёл нефть?

– Нефть? Нефть на твоей территории имеется, но «тяжёлая», в том смысле, что её мало и в ней много смолистых фракций, парафина и других примесей. Перерабатывать такую нефть трудно, да и залегает она очень глубоко. Так что нефтедобыча будет нерентабельной, себе дороже! – как-то равнодушно произнёс геолог.

– Чем ещё порадуешь? – раздражённо спросил Председатель, отбрасывая на кресло яркий галстук. – На кой хрен в такую жару он мне вообще нужен? – пробормотал хозяин офиса и вопросительно взглянул на геолога.

– Ещё хочу однозначно заявить, что ни угля, ни марганцевых руд на твоём участке нет.

– А что есть? – уже не скрывая раздражения, спросил нетерпеливый любовник, которому до смерти хотелось увидеть раскосые глаза молодой медички и прикоснуться к маленькому, но упругому девичьему бюсту.

– Уран!

– Повтори, что ты сказал?

– Я говорю, уран есть! Много урана! Помнишь, я тебе говорил, что полевые цветы на твоей территории преобладают синего и фиолетового окраса? Так я тогда ошибался: насыщенный синий и фиолетовые цвета признак не только свинцовых руд. В такие же цвета окрашены полевые цветы, произрастающие на почвах, насыщенных солями урана. Я пробурил около двух десятков скважин, взял пробы, и химический анализ подтвердил залегание урановых пластов. Причём лежат они близко к поверхности, так что есть возможность разрабатывать открытым методом. Говоря по-русски, ставь экскаватор и черпай себе на здоровье. Такой метод существенно снижает себестоимость продукции, а значит, сильно увеличивает прибыль. Жаль, что я пить бросил, а то бы с тебя сейчас ведро коньяка стряс!

– Да хоть два! Так это что же получается? Советская власть не знала, что у неё в центре Поволжья находятся богатейшие залежи урановых руд?

– Наивный ты, босс! Чтобы Советская власть не знала о залежах стратегического материала у себя под носом? Ну, ты даёшь стране угля! Конечно, знала, и на картах, которые сейчас под грифом «секретно» в столице нашей Родины хранятся, всё подробно указано и расписано: и уровни залегания и местонахождение и объёмы! Всё! Только об этом знал очень узкий круг допущенных лиц. По всей вероятности, месторождение это находилось «на консервации», до лучших времён. В перестроечном угаре об этом позабыли, а потом и республика стала самостоятельным государством. Хотя оно и в составе СНГ, но всё равно самостийное государство, и на его природные ископаемые Москва никаких прав не имеет.

– А кто имеет?

– Всё, что находится в недрах государства, принадлежит самому государству и его гражданам.

– Ты мне политинформацию не читай. Реально, кто может отдать мне право на разработку уранового месторождения?

– В нашем небольшом, но гордом азиатском государстве, всем рулит господин Президент, да продлит аллах его годы и оставит на третий президентский срок!

– Ты имеешь в виду Имбиржинова?

– А что, у нас в наших степных палестинах есть другой?

– Другого нет, но и как к этому подойти, не знаю.

– А ты сыграй с ним партию в шахматы!

– Может, лучше сразу в поддавки? Как шахматный партнёр, я ему неинтересен.

– А как бизнесмен?

– Хм, надо подумать.

Председатель думал недолго: через день он сидел в приёмной пресс-секретаря Президента степной республики. Почему он в тот день пошёл именно к пресс-секретарю, а не к министру экономики или к министру природных ресурсов, он и сам объяснить не мог. Просто пошёл – и всё, можно сказать, по наитию.

Пресс-секретарь оказался «тёртым калачом», и сразу понял, в чём дело.

– Скажите честно, криминал в задуманной Вами комбинации есть? – спросил чиновник, пристально глядя ему в глаза.

– Ни в малейшей степени! – честно ответил Председатель и пододвинул ему сафьяновую папку с золотым орнаментом.

– Что это? – сухо осведомился главный журналист республики.

– Аналитическая справка. Там всё: данные геологоразведки, расчёт экономической целесообразности разработки месторождения, заключение экологов.

Пресс-секретарь раскрыл папку и быстро пробежал глазами текст.

– Я помогу Вам, – после короткого раздумья твёрдо сказал пресс-секретарь. – Разумеется на определённых условиях.

– Это само собой, – легко согласился гость.

– Надо разработать Устав акционерного общества и подготовить все необходимые для регистрации предприятия документы. Этим займётся юридический отдел, – ровным голосом продолжил пресс-секретарь. После легализации предприятия и проведения собрания акционеров пятьдесят один процент акций должен отойти государству, остальные сорок девять распределите среди акционеров предприятия. Ваша доля должна быть не более двадцати процентов. Поверьте, это очень большие деньги. Присутствие государственных структур в формировании акционерного общества необходимо по двум причинам: во-первых, государство не отдаст на откуп добычу сырья, имеющего стратегическое значение, а во-вторых, это очень затратное мероприятие и в одиночку Вы его не осилите. На днях я Вам организую встречу с Президентов. Ваша задача грамотно провести в неформальной обстановке презентацию своего проекта.

– Я всё понял. Какие лично Ваши условия?

– Место в Совете директоров.

– Круто!

– На меньшее я не согласен. Я теперь в курсе Ваших грандиозных планов, поэтому лучше иметь в моём лице друга, чем врага.

– Уважаю деловой подход. Ну что же, будем дружить семьями!

– Лучше не афишировать наши отношения, – сухо произнёс пресс-секретарь. – Ждите моего звонка.

Он позвонил ровно через неделю, и сообщил, что Президент примет его в своей загородной резиденции сегодня в двадцать часов.

– Форма одежды парадная? – пошутил Председатель.

– Это будет встреча «без галстуков», – не приняв шутки, серьёзно ответил пресс-секретарь. – Вас ожидает партия в шахматы. Постарайтесь её проиграть красиво.

На встречу «без галстуков» он надел летний светло-серый костюм и бледно-голубую рубашку.

– Ты неотразим! – тихо сказала красавица-калмычка и положила ему на грудь маленькую смуглую ладошку. С некоторых пор молодая медичка частенько скрашивала по ночам его одиночество.

– Это мой амулет. Возьми его на счастье, – прошептала юная любовница и вложила ему в руку серебряную цепочку. На конце цепочки вместо медальона был прикреплён необычайно крупный тёмно-коричневый звериный коготь.

– Этот коготь дракона достался мне в наследство от моего прадеда. Говорят, он обладает чудодейственной силой.

Председатель с чувством поцеловал нежную, как персик, девичью щёку и надел амулет себе на шею.

У Кайсана Николаевича Имбиржинова было две страсти: культурное наследие древней Японии, и шахматы. Ещё задолго до того, как стать Президентом маленькой степной республики, Кайсан Николаевич увлёкся изучением истории культуры страны Восходящего Солнца и навеки влюбился в мир утончённой японской поэзии, изысканной восточной философии, мир бесконечных поклонов и реверансов, чайных церемоний и древних японских храмов, мир культа хризантем и знаменитых каменных садов.

Увлечение не прошло даром, и когда встал вопрос о выборе факультета при поступлении в высшее учебное заведение, Кайсан без колебаний выбрал только что образованный под эгидой МГИМО «Институт практического востоковедения». Через несколько лет после окончания МГИМО Кайсан Николаевич стал президентом корпорации «САНРАЙС», помогло хорошее знание японского языка, жёсткая деловая хватка, умение профессионально вести бизнес-проекты, и приобретённый во время двух длительных стажировок опыт работы в японских компаниях.

После начала перестройки Кайсан Николаевич с головой ушёл в политику и на этом поприще добился заметных успехов. Как человек дальновидный, Кайсан Николаевич не прекращал заниматься бизнесом, что со временем позволило ему занять пост председателя торговой палаты. Паралич власти в родной республике во время дефолта и зарождения дикого российского капитализма как нельзя лучше сыграл ему на руку. Во время знаменитого «парада суверенитетов» Кайсан Николаевич развернул широкую предвыборную компанию, на которую не пожалел средств, и власть, как перезрелый плод с ветки, упала в его смуглые ладони.

Сегодняшний вечер должен был принести в закрома его республики солидные деньги. Буквально на днях было открыто месторождение урана, и это сулило большие прибыли. Радостная новость была подпорчена одним маленьким юридическим нюансом. Загвоздка в том, что месторождение располагалось на частной территории: некий бизнесмен накануне выкупил около двухсот гектаров земли под пастбища, и теперь претендовал на свою долю природных богатств. Можно было подключить нужных людей и аннулировать сделку через суд, но Кайсан Николаевич предпочитал договариваться.

Гость явился ровно назначенное время, одетым без изысков, но со вкусом. Кайсан невольно залюбовался им: бледно-голубая рубашка удивительно шла к его загорелому лицу и серо-голубым глазам. Вглядываясь в скуластое, с ярко выраженными азиатскими чертами лицо гостя, Кайсан вспомнил подготовленную пресс-секретарём для него справку: уроженец здешних мест, отец русский, мать калмычка, окончил Волгоградский сельскохозяйственный институт по специальности «экономика», долгое время работал по специальности в крупном аграрном комплексе. В начале 90-х ушёл в частный бизнес – занялся разведением овец редкой породы, и на этом сделал свой стартовый капитал. То, что урановое месторождение оказалось расположенным на его землях, выглядело чистой случайностью, но Кайсан Николаевич не верил в случайности.

Он пожал гостю руку и мысленно отметил, что рукопожатие получилось крепким. После обмена любезностями Кайсан Николаевич предложил партию в шахматы. Посреди уютной наполненной кондиционированной прохладой гостиной стоял шахматный столик, изготовленный из редких пород дерева. Шахматные фигуры были искусно вырезаны из белого и чёрного камня и на первый взгляд казались тяжёлыми и холодными, но когда Председатель коснулся их рукой, фигуры, к его удивлению, оказались на ощупь тёплыми и лёгкими. Хозяин настоял, чтобы гость играл белыми.

Председатель наклонился над доской и сделал незамысловатый, но классический ход пешкой с е2 на е4. В это время из ворота рубашки неожиданно вывалился и повис на цепочке амулет.

– Это коготь дракона, – без тени смущения пояснил гость, поймав удивлённый взгляд партнёра по шахматам. – Мой амулет.

Это было сказано так, словно существование драконов не вызывало ни у кого сомнения.

– Позвольте! – протянул руку Кайсан Николаевич.

– Прошу Вас. – Председатель ловко снял с шеи цепочку и передал хозяину дома.

– Действительно похоже на коготь дракона! – улыбнулся Кайсан Николаевич. – В Японии существует целый культ драконов. Вы тоже увлекаетесь историей Страны Восходящего солнца?

– Не могу назвать себя заядлым японистом, но меня всегда интересовала японская поэзия.

– Неужели? И что же Вы предпочитаете: танки или хокку?

– Мне ближе по духу танки. Я даже в юности пытался подражать мастерам изящной словесности. Конечно, это слабые стихи, но тогда я впервые осознал радость творчества.

– Может, что-нибудь прочтёте?

– Кое-что я ещё помню:

– Неплохо, очень даже неплохо! – похвалил Кайсан Николаевич. – Только это не танки. Стихи написаны в манере хокку – типичное трёхстрочье, но мне, правда, понравилось. Мне кажется, Вы уловили дух японской поэзии, её философию.

– Благодарю Вас, Кайсан Николаевич, – произнёс Председатель, делая очередной ход на шахматной доске.

– Теперь, когда все приличия соблюдены, – улыбнулся Имбиржинов, – пора перейти к делам насущным. Мне передали Вашу просьбу о создании акционерного общества по разработке месторождения урана. Скажите честно: Вам по зубам такой бизнес-проект?

– Кайсан Николаевич! Ваше последнее выражение напомнило мне притчу.

– Хм! Интересно какую?

– Притчу о Первом Прорабе.

– Это, конечно, не древний японский эпос, – пошутил Президент, – но я с удовольствием послушаю.

– Извольте! – едва заметно склонив голову, произнёс Председатель и сознательно поставил коня в подготовленную для него ловушку.

Однажды, ранним летним утром, когда солнечные лучи ещё не обжигали макушки простолюдинов, а камни мостовой приятно холодили ступни босых ног, через открытые городские ворота в священный город Иерусалим вошёл странный человек. Голова незнакомца была обвязана потемневшей от пота тряпицей, на поясе болталась медная чернильница, а за ухом торчало очиненное гусиное перо. Из перекидной сумы торчали многочисленные свитки папирусов и какие-то инструменты. Каждый, кто взглянул бы на странника, опознал бы в нём иноземца, ибо сыны Израилевы ни обликом, ни одеянием на него похожи не были. На загорелом лице путника выделялись синие, как само небо, глаза, а во рту ощущалась значительная нехватка зубов.

Несмотря на усталость и не покидающее несколько дней чувство голода, иноземец был весел, и его лукавый взгляд, словно в поисках утерянной монеты быстро перебегал с одного места на другое.

– Ты кто такой? – бряцая доспехами, сурово спросил стражник.

– Я Прораб, – смиренно ответил путник и на всякий случай улыбнулся.

– То, что ты раб, я и сам вижу! – нахмурился стражник, который был настроен крайне недружелюбно.

Несколько лет назад, по недосмотру стражи, в город на осле въехал молодой мужчина в белых одеждах, который называл себя сыном плотника. Сразу же по приезду молодой человек стал проповедовать любовь к ближнему, непротивление злу, и ещё много чего. В результате начались массовые волнения. Проповедника задержали, предали суду и на всякий случай распяли, но тело таинственным образом исчезло с креста, и в недосмотре опять обвинили стражников. После этой таинственной истории большая часть стражников подверглась репрессиям со стороны городских властей, а сама стража была реорганизована в тайную стражу, ведавшую доносами на врагов истинной веры, и городскую стражу, охранявшую крепостные стены, городские ворота, а также дом Первосвященника и другие важные стратегические объекты.

– Ошибаетесь, уважаемый! – тактично поправил стражника путник. – Я не есть раб, я есть Прораб. Могу руководить строительством дома, дворца, сторожевой башни и вообще всего, что пожелаете, согласно утверждённой смете!

– Значит, ты строитель, то есть каменщик. А чего ты, каменщик, щеришься, словно сегодня День строителя священных храмов?

– Я радуюсь, уважаемый, тому, что семь лун назад сдал достопочтенной комиссии объект, которая усмотрела в моей работе некоторое отступление от проекта, и лишило меня нескольких зубов. Я не стал дожидаться дальнейших благодарностей и ночью бежал в ваш благословенный город. Нет ли у вас в городе нужды в строительстве жилья для отставных стражников и других малоимущих, или завершении какого-нибудь долгостроя?

Непонятное слово «долгострой» почему-то обидело стражника, и последний, схватив Прораба за ворот его ветхого халата, на всякий случай потащил его в дом Первосвященника.

– Для тебя же, дурака, стараюсь! – задушевно пояснял стражник торопливо перебиравшему ногами по пыльной дороге Прорабу. – У нас ведь с этим строго: чуть что – и сразу на Голгофу, на крест, значит! А потом вас, негодяев, хорони за счёт казны, а это, что ни говори, для города чистый убыток. Так что тебе лучше сразу поговорить с Первосвященником. Он у нас главный идеолог, он же главный архитектор, строитель и казначей, а также главный аудитор и судья. В общем, градообразующая личность!

Прораб не понял, что имел в виду стражник, но на всякий случай согласился, что хоронить всяких проходимцев за счёт городской казны очень даже невыгодно.

– Скажите, уважаемый! А не исполняет ли господин Первосвященник ещё и обязанности палача? – осторожно поинтересовался Прораб, пытаясь себя морально подготовить к важной встрече.

– Нет! – уверенно ответил стражник и остановился возле высокой каменной стены, которой был обнесён большой участок земли с финиковым садом, в центре которого находился красивый дом из белого камня, с открытой террасой. – Господин Первосвященник слишком занят, чтобы исполнять обязанности палача, – терпеливо пояснил словоохотливый стражник. – Эта работа для нашего брата: кто не занят на дежурстве или патрулировании, того при необходимости и ставят к плахе. К тому же у нас в городе по существующему закону должно быть разделение между судебной и исполнительной властью!

– А кто в вашем священном городе являет собой законодательную ветвь власти?

– А я разве не сказал? Господин Первосвященник!

– Как? И законодательная власть – тоже он? – поразился Прораб.

– Я же говорю тебе, что господин Первосвященник сильно занят!

В это время открылись ворота, и стражник передал Прораба сотрудникам ОВД (Охраны Внутреннего Двора).

Дюжие охранники поставили прораба перед восседающим в высоком кресле седобородым старцем в дорогих одеждах, и допрос пошёл по второму кругу.

– Кто ты? – хорошо поставленным голосом произнёс Первосвященник и брезгливо поморщился от исходившего от незнакомца запаха.

– Я Прораб. – устало ответил задержанный.

– Ты иудей, христианин или человек неизвестного нам вероисповедания? – не поняв ответа, переспросил Первосвященник.

– Я Прораб!

– Какой такой Прораб?

– Если других нет, то я Первый Прораб! Могу руководить строительством дворца, дома, сторожевой башни и даже храма.

– Так ты каменщик! – обрадовался Первосвященник.

– Не совсем так, Ваше Первосвященство, – мягко возразил гость, которому очень не хотелось отправиться из наполненного прохладой и ароматом цветущих роз дома прямиком на обожжённую полуденным солнцем Голгофу. – Не совсем так! Я, если хотите, руководитель каменщиков, а также каменотёсов, плотников, грузчиков, стекольщиков, паркетчиков и других ремесленников.

– И какому богу ты поклоняешься, Властелин каменщиков?

– Только утверждённому Генеральному Плану и её Величеству Строительной Смете.

– Так ты язычник! – после некоторого раздумья заключил Первосвященник. – Ну, да всё равно! В нашем городе свобода вероисповедания. И какой последний объект построили твои верные рабы?

– По штату они числятся, как подсобные рабочие. – уточнил Первый Прораб. – Хотя, если разобраться, то… в общем, не важно! Семь лун назад в славном местечке Гизе, мы сдали Заказчику пирамиду.

– И Заказчик остался вашей работой доволен?

– Не совсем, Ваше Первосвященство! Дело в том, что снабженец, коим являлся ваш земляк и соплеменник, обязался поставить плиты из каррарского мрамора, но в последний момент, без согласования с Заказчиком, поменял материал на песчаник. Он утверждал, что пирамиды, созданные из этого материала, простоят тысячу лет, что значительно превышает гарантийный срок службы любой пирамиды, а разницу в стоимости между каррарским мрамором и песчаником он обещал разделить со мной пополам.

– И сколько же обещал тебе этот сын шакала?

– Тридцать серебряников с каждой плиты, но он обманул: оставил меня на расправу Заказчику, а сам вместе с деньгами скрылся в неизвестном направлении.

– И как звали этого недостойного выродка земли обетованной?

– По паспорту он был Жид, но накладные подписывал псевдонимом Вечный.

– Повелеваю! – в сердцах закричал Первосвященник. – Отныне и вовеки веков, пусть Вечный Жид никогда и нигде не найдёт себе приюта, и, проклиная свою горькую долю, вечно скитается по Земле! Да будет так! – гневно произнёс Первосвященник и ударил резным посохом оземь. – И как же тебя наказали верные слуги Заказчика?

– Сначала они хотели замуровать меня в пирамиду, но благодаря махинациям господина Снабженца, на стройке остро не хватало раствора, поэтому они ограничились выбиванием зубов.

– Почему именно зубов, а не выкололи глаза или не отрубили руки по самый локоть? – проявил участие хозяин дворца.

– Дело в том, что перед началом грандиозного строительства пирамиды Представитель Заказчика спросил, по плечу ли мне это дело. Я, не задумываясь о последствиях, легкомысленно ответил, что это дело мне по зубам!

После этого Первосвященник удалился в покои, где вкусил второй диетический завтрак, а потом предался освежающему сну.

Прораб это время коротал в саду, подкрепляя свои силы созревшими финиками и водой из мраморного фонтана.

На закате Первосвященник опять призвал Прораба в свои покои и, возлегая на ложе, осыпанном лепестками роз, приглушённым голосом сообщил:

– Сегодня мне была Благая весть! Во сне ко мне явился Создатель, и повелел в том месте, где в нашем благословенном городе соприкасаются между собой три религиозные общины – христианская, мусульманская и иудейская, построить огромный храм, который бы явился для всех детей Господа нашего общим домом. Возьмёшься ли ты, верный слуга Сметы и Генплана, за этот небывалый проект?

– Большая стройка – большие перспективы! – мудро рассудил Первый Прораб. – Отчего не взяться, тем более если в роли Заказчика выступает сам Создатель!

Первым делом Прораб повелел сложить из нетёсаных камней высокую стену, которой обнёс строительную площадку, а сам занялся поиском поставщика стройматериалов. Однако, как назло, на его пути попадались людишки мелкие и ненадёжные.

И вот однажды, тёплой летней ночью, когда Первый Прораб закончил молитву и, поблагодарив Создателя за пищу и кров над головой, готовился отойти ко сну, в щелястые двери его убогого жилища кто-то постучал.

– Кто ты, о путник, бредущий в ночи и не имеющий крова над головой? – спросил через дверь Первый и осторожный Прораб.

– Я тот, кого злая судьба позвала в дорогу, и теперь я скитаюсь по свету без куска хлеба и глотка воды. Будь милосердным, добрый человек, и позволь мне заночевать у твоего очага, – ответил незнакомец подозрительно знакомым голосом.

– Так ты командировочный! – воскликнул Первый Прораб и распахнул дверь.

– Увы! – горестно ответил путник и шагнул за порог.

Когда Прораб зажёг масляный светильник и попытался рассмотреть ночного гостя, незнакомец вдруг откинул с головы капюшон походного плаща и в упор взглянул на хозяина хижины. Первый Прораб ахнул и чуть не выронил светильник из рук: перед ним стоял Вечный Жид.

– О, что видят мои глаза? – возопил Первый Прораб. – Жид, ты ли это?

– Я! – утвердительно ответил гость. – Я, собственной персоной! – и поставил на стол кувшин фряжского вина. – Я слышал, у тебя проблемы с зубопротезированием? Могу помочь!

– Законы гостеприимства обязывают меня предоставить тебе пищу и кров. Да будет так, но с рассветом ты покинешь мою хижину, ибо я не хочу преломлять хлеб с тем, кто меня предал, – глухо произнёс Первый Прораб.

– Предал? О чём ты, приятель? Я всего лишь спасал свою ничтожную жизнь, которая мне дорога, как память! Или ты хотел, чтобы я добровольно отдал себя в руки разъярённых представителей Заказчика, да будет ему в пирамиде земля пухом! Друг мой! Я был уверен в том, что гнев достопочтимой комиссии будет обращён только на меня, но уважаемые мужи почему-то сочли, что ты со мной в доле, и настучали по твоему благородному лицу, о чём я искренне сожалею. Но будем милосердны и простим обидчиков наших. Помнишь, как говорил Учитель: «Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую»!

– Именно так я и потерял два коренных зуба, – пробурчал Первый Прораб.

После третьей чаши густого и ароматного вина аргументация ночного гостя показалась Прорабу убедительной, а когда кувшин опустел, Вечный Жид достал из перемётной суммы кожаный кошель с серебром и брякнул им о крышку стола.

– Твоя доля! Извольте получить! – важно произнёс бывший снабженец.

Этот широкий жест окончательно растопил в душе Прораба лёд недоверия, и он обнял гостя, как брата. После чего оба прослезились и поклялись возвести храм, какого не видели ни боги, ни люди.

– Я найду каменщиков, которые плетут каменные кружева не хуже твоих златошвеек и кружевниц! – воодушевлено разглагольствовал Жид. – Я отыщу лучших художников, которые распишут своды и стены храма немеркнущими красками так, что потомки будут удивляться не одну сотню лет, я поставлю лучший лазурит и мрамор, и много других материалов, только для этого требуется стопроцентная предоплата.

– Не вопрос! – заверил его Первый Прораб, которому вино ударило в голову. – Не вопрос! Завтра Первосвященник утвердит проектную смету, и можешь получать денежки.

– Может, договор подпишем? Я уже и папирус заготовил, – несмело предложил Вечный изгнанник.

– Какой договор? К чему эти формальности? Ты же мне теперь, как брат! – расчувствовался Прораб.

– Тебе видней! – трезвым голосом произнёс гость. – Так значит, деньги будут завтра? Чудесно! За последний месяц судьба впервые благоволит ко мне.

На следующий день ещё солнце не вошло в зенит, а вновь принятый на службу снабженец погрузил на осла наполненную золотом и серебром перемётную сумму и отбыл для закупки оговорённых накануне строительных материалов.

Нехорошее предчувствие поселилось в душе Прораба через три недели после того, как его единомышленник и снабженец по совместительству вышел за городские ворота. Время шло, а строительство храма находилось на нулевом уровне. В распоряжении Прораба не было даже камня для закладки фундамента. Чтобы чем-то занять нанятых рабочих Первый прораб разделил их на две бригады: первая бригада копала траншею по периметру предполагаемого храма, а вторая бригада эту траншею закапывала. В итоге получалась демонстрация бурной кипучей деятельности. Любой горожанин готов был поклясться на библии, что работы по строительству храма начинаются с рассветом и заканчиваются после появления на небосклоне вечерней звёзды.

Через три месяца, когда земля от бесконечной перекопки стала мягкая, как пух, а терпение Прораба истощилось полностью, он добился аудиенции у Первосвященника. Припав к его ногам и обливаясь слезами, Первый Прораб подробно рассказал и покаялся в том, что доверился проходимцу.

– Ступай и жди моего решения! – грозно сказал Первосвященник и удалился в покои.

Первый Прораб в ожидании своей горькой участи пошёл к себе на участок, где, обливаясь горючими слезами и качаясь от горя, стал биться головой о каменную стену, ограждавшую строительную площадку – единственное, что удалось ему возвести за всё это время. Он шептал молитвы, рвал накладные и «процентовки», после чего скручивал их в трубочки и прятал в щелях между камнями стены.

Так родилась знаменитая Стена Плача.

Через три дня Первосвященник вновь призвал Первого Прораба и сидя в высоком кресле молвил:

– Три дня я молился, чтобы Создатель ниспослал мне знак. Мои молитвы были услышаны, и вчера ночью во сне ко мне явился сам Создатель. Он повелел отложить строительство храма, так как люди ещё не готовы принять единую веру!

– Твою мать! – с чувством произнёс Первый Прораб и тут же извинился.

– Не оскверняй уста свои бранью и не упоминай имя матери божьей всуе! – строго молвил Первосвященник.

– А как же быть с деньгами, что были выданы снабженцу? – робко спросил Первый Прораб.

– Приказано отнести на представительские расходы. Я, конечно, тоже хорош! – запустив руку в бороду, рассуждал Первосвященник. – Наложил на Жида заклятье вечного скитания, а сам ему деньги выдал. Вот он и скитается по свету, стройматериалы закупает, а вернуться не может, потому как заклятье не позволяет.

– Мать твою! – снова не удержался Первый Прораб.

– Да будет так! – рассердился Первосвященник и стукнул оземь посохом. – Коль ты нарушил мой завет, то пусть бранное слово передастся потомкам твоим с молоком матери, – и выгнал Первого Прораба из своего дома.

С тех давних пор и повелось, что все потомки Первого Прораба виртуозно ругаются по матушке и очень, очень не любят снабженцев.

А Стена Плача стоит в священном городе Иерусалиме до сих пор, и пришедшие к ней евреи, раскачиваясь, читают молитвы, а потом по примеру Первого Прораба прячут между камнями свёрнутые в трубочку записки, в надежде, что именно их письмо дойдёт до самого Господа.

– Смешно, – сказал Кайсан Николаевич и скупо улыбнулся. – И какая же мораль этой сказки?

– Это не сказка, это притча, – мягко возразил Председатель. – Мораль обязательна только в басне, но если проанализировать и обобщить, то вывод будет один: мы сами выбираем себе тех, с кем бы хотели строить свой храм, а значит, сами виноваты в своих бедах!

– Про храм Вы хорошо казали, – вновь улыбнулся хозяин дома. – Очень даже к месту. Я, знаете ли, тоже строю храм, но не виртуальный, а самый что ни на есть настоящий буддийский храм – дацан, по-нашему.

– Могу оказать спонсорскую помощь! – торопливо предложил гость.

– Не надо. Я человек не бедный, да и Вы другой веры, но за предложение спасибо.

Председатель хотел возразить, но Кайсан Николаевич сделал рукой жест, словно отметая все возражения, и кивнул головой на шахматную доску.

– Положение Ваше хуже губернаторского. Так что предлагаю Вам почётную ничью.

Председатель тяжело вздохнул, махнул рукой и согласился.

– Так как же насчёт разработки месторождения? – не утерпел гость.

– Оставьте документы, я посмотрю.

Председатель понимающе кивнул. Президент маленького степного государства не хотел оказаться в роли Первого Прораба. Как опытный шахматист, он просчитывал ситуацию на несколько ходов вперёд, и следующий, самый важный ход, оставался за ним.

Открытое Акционерное Общество по добыче и переработке уранового концентрата назвали «Маныч» – по названию протекавшей рядом с возводимыми новыми заводскими корпусами речки. Председателем Совета директоров ОАО «Маныч» был избран… Председатель. Только после начала строительства он понял, в какое многотрудное и наукоёмкое производство ввязался. Строительство требовало огромных капиталовложений, которые на первых порах обеспечивало маленькое степное государство. Через три года завод с огромным трудом получил международную лицензию на право проведения работ с ядерными материалами и выдал первую партию долгожданной продукции. Российское правительство ещё на стадии строительства объекта заключило договор на закупку большой партии уранового концентрата и намеревалось договор пролонгировать в будущем. В ОАО «Маныч» стали поступать деньги, очень большие деньги. Урожай зелёных купюр с портретами американских президентов обещал быть щедрым.

Через год Председатель с удивлением заметил, что денег у него стало так много, что возникла трудность с их инвестицией. Председатель всегда придерживался правила, что деньги нельзя хранить в чулке, деньги должны работать и приносить доход. По подсказке опытных специалистов, он создал инвестиционную фирму, куда переманил высокими окладами лучших специалистов из Москвы и Петербурга. Во главе вновь созданной фирмы он поставил молодого амбициозного человека, который жаждал международного признания, и дал ему практически неограниченный бюджет и полную свободу в принятии решений.

Молодой человек дневал и ночевал в шикарно обставленном и оснащённом по последнему слову техники офисе, заставляя подчинённый ему коллектив работать по двенадцать часов в сутки. В результате он добился того, что через год уважаемый английский журнал признал его лучшим финансистом года. Награда была вполне заслуженной: не было ни одного перспективного проекта, в который бы он не инвестировал. Вскоре его бизнес– проекты стали приносить немалую прибыль, и на Председателя обрушился золотой дождь.

В тот день, когда он заработал свой первый миллиард, он вдруг понял, что денег у него так много, что он не сможет истратить их на себя до конца жизни. В этот же день он решил, что должен жить по особым законам, вернее, законы теперь должен устанавливать он сам. Ещё не осознав полностью своего нового положения, он интуитивно понял, что уже достиг своего «миллиона градусов» и теперь мировые процессы должны пойти по его законам. Он с удивлением осознал, что над ним, кроме Бога, больше никого нет. Тогда в его воспалённом мозгу впервые всплыло словосочетание «мировое господство».

Когда его состояние превысило активы Билла Гейтса, он задался вопросом: «Может быть, Гейтс тоже хочет властвовать миром»?

Но оказалось всё прозаичней: Гейтс был фанатом киберпространства, именно там он чувствовал себя богом, а земной власти ему хватало, как говорится, за глаза. Опытные менеджеры следили, чтобы компьютерная империя Гейтса не покидала первую строчку в журнале «Форбс». Это был его предел, следующего шага гениальный Билл делать не намеревался.

– Я из другого теста! – сказал тогда себе Председатель и приступил к созданию сообщества небожителей.

С чего начать, Председатель не знал, но очень хорошо помнил выражение: «Кто владеет информацией – владеет всем миром». Купив в окрестностях Рима большой, но обветшалый особняк, Председатель решил разместить в нём своё первое подразделение – «Информационное бюро». Под особняком располагались обширные винные подвалы, в которых Председатель после проведённого ремонта приказал разместить электронное оборудование.

Жемчужиной электронной начинки являлся суперкомпьютер, занимавший около сотни квадратных метров. В короткие сроки был набран штат техников, инженеров, программистов и диспетчеров. Поиск и обработка информации шли круглосуточно.

Однако вскоре Председатель понял, что для полной картины официальной информации мало. Остро встал вопрос о создании структуры, которая бы добывала информацию нелегальными методами, то есть создания разведывательного подразделения. Секретная служба Клуба Избранных начиналась со скромного подразделения технической разведки, занимавшейся перехватом шифрованных сообщений и их последующим декодированием, а также промышленным шпионажем, но Председателю этого было мало. Он взял за основу пять лучших разведок мира, и приказал аналитикам извлечь из каждой самое лучшие, что было в их структуре и организации службы.

В результате появилось «Бюро по планированию и проведению разведывательных операций» – современная, мобильная и не слишком громоздкая полноценная секретная служба, с неограниченным бюджетом, в штат которой входили лучшие из лучших мастеров своего дела. Здесь были самые опытные шифровальщики и аналитики, контрразведчики и «нелегалы», преподаватели и инструкторы, специалисты по ведению диверсионных войн и изобретатели новых видов шпионской техники. Каждый из них мог без лишней скромности сказать о себе: «Я лучший»! И это было правдой.

Кадровая служба «Бюро» не сидела в уютных офисах, листая личные дела сотрудников. Кадровики в связке с опытными оперативниками мотались по всему миру, подбирая, переманивая и перевербовывая лучших специалистов по проведению тайных операций. Председатель особо гордился созданием подразделения, которое не имело аналогов в структуре современных разведок. Подразделение состояло из двух десятков гениальных сумасшедших, и носило расплывчатое название «Лаборатория случайного поиска». «Лаборатория» представляла собой уютный трёхэтажный особнячок, расположенный на окраине Рима, стены которого были увиты виноградной лозой и новейшими системами сигнализации.

Сотрудники «Лаборатории», которые по внешнему виду больше напоминали сборище хиппи образца шестидесятых годов, чем офицеров крупнейшей спецслужбы, работали по свободному графику. Они могли прийти в офис после обеда и проработать двое суток кряду, после чего сутки отсыпаться и ещё сутки оттягиваться в баре, расположенном на первом этаже особняка. Никто и никогда не ставил перед ними определённой задачи. Каждый из них работал или сходил с ума по-своему. Со стороны это выглядело примерно так: небритый длинноволосый парень в потёртых джинсах и с красными от недосыпа глазами полдня «гуляет» по интернету, потом долго пьёт кофе, много и жадно курит и вдруг громко обращается к десятку таких же, как он молодых людей.

– Мне сегодня приснилось, что я ограбил форд Нокс, – говорит длинноволосый, выпуская длинную струю табачного дыма.

– Это «лажа»! – отзывается девушка с фиолетовыми волосами. – Форд Нокс ограбить невозможно: там многоступенчатая система охраны и многократно дублированная сигнализация, а стены представляют метровый слой самой современной брони.

– Нет ничего невозможного! – негромко возражает парень, напоминающий поклонника бога Кришны. – Дайте мне сутки, и я раздолбаю их систему электронной защиты «под орех»!

– Вы мыслите примитивно, как Бонни и Клайд, – ввязывается в спор девушка в больших роговых очках и стрижкой «а-ля паж». – Кто сказал, что надо действовать, как взломщики?

– Господа! – неожиданно подаёт голос молодой человек, как две капли воды похожий на брокера с Уолл-Стрит. – Господа! Предлагаю ограбить форд Нокс!

– Принимается! – говорит поклонник Кришны.

– Я тоже в игре! – поднимает руку девушка фиолетовыми волосами.

– Ну, уж я такой возможности повеселиться не упущу! – добавляет девушка в роговых очках.

Через час весь особняк гудит, как пчелиный улей: все находящиеся в нём сотрудники увлечённо разрабатывают самые немыслимые варианты похищения золотого запаса США.

Через двое суток на стол начальнику «Лаборатории» – единственному нормальному сотруднику этого необычного подразделения – ложатся просчитанные до мелочей два варианта ограбления форта Нокс:

вариант № 1 – с проникновением в хранилище золотого запаса и вариант № 2 – похищение с применением элементов мошенничества и электронного взлома.

После чего все участники разработки этой безумной на первый взгляд операции сутки отсыпаются в своих номерах, а потом всем коллективом празднуют в баре свой успех, и ближе к полуночи опять собираются в рабочем помещении «Лаборатории», которое почему-то именуется операционным залом. В этот вечер к ним присоединяется сотрудница, которая по каким-то причинам не участвовала в разработке предыдущей операции.

– О, Дороти, у тебя новая причёска! – восклицает девушка в роговых очках.