Криминальный пасьянс Овчаренко Александр

Глава 10

Серым ноябрьским утром 1825 года в двери банка «Дюпон и сыновья», который уютно расположился в самом центре Лихтенштейна, решительно постучал высокий статный незнакомец, офицерскую выправку которого не мог скрыть даже походный плащ, а лицо — надвинутая на глаза треуголка и чёрный шейный платок, который незнакомец зачем-то поднял до самого носа.

Был ранний час, и работники банка только начали просачиваться в банк через служебный вход и торопливо располагаться в маленьких конторках, но сам господин Дюпон уже восседал в высоком кресле на втором этаже и через стеклянную перегородку зорко следил за подчинёнными, привычно записывая в чёрную тетрадь нерадивых и опоздавших на службу.

«Кто бы это мог быть в такую рань? — прислушиваясь к гулким ударам в дверь, гадал владелец и основатель банка. — Для грабителей слишком рано, да и не стали бы они рисковать при свете дня, для клиента — слишком бесцеремонно».

— Открой! — крикнул он первому попавшемуся на глаза клерку.

Молодой человек торопливо открыл высокие дубовые двери с начищенными медными ручками и пропустил в операционную залу высокого незнакомца в запылённом дорожном плаще, за которым, согнувшись гуськом, проследовала дюжина горбунов. Незнакомец остановился посреди помещения и, задрав голову вверх, на плохом немецком прокричал, что ему нужен начальник этого заведения. По всему было видно, что странный посетитель впервые находился в банке, и как вести себя, точно не знал.

— Я сейчас к Вам спущусь! — с достоинством на немецком ответил Дюпон и неторопливо стал спускаться по лестнице. Незнакомец и его шестеро горбатых спутников застыли в ожидании.

— Я к Вашим услугам! — произнёс Дюпон, внимательно рассматривая странных посетителей. По покрою камзола и поношенной треуголке он безошибочно определил в незнакомце иностранца. От зоркого взгляда банкира не укрылось также, что под плащом незнакомца вместо изящной дворянской шпаги свисал тяжёлый офицерский палаш, а на правом и левом бедре покоились массивные пистолеты. Когда незнакомец вскинул левую руку и в знак приветствия коснулся двумя пальцами треугольной шляпы, Дюпон краем глаза увидел за обшлагом его походного сюртука черенок метательного ножа.

— Судя по вашему платью и солидному арсеналу, Вы проделали дальний путь, — учтиво продолжил банкир, интуитивно почувствовав в незнакомце солидного клиента. — Надеюсь, потраченные Вами усилия были не зря, и я смогу быть Вам полезен!

Незнакомец раздражённо дёрнул щекой и поправил на лице чёрный платок. Дюпон, догадавшись, в чём дело, произнёс ту же фразу на французском и заметил, как оживился посетитель.

— Мсье предпочитает общаться на французском? — осведомился банкир.

— Уи! — облегчённо выдохнул посетитель и непринуждённо добавил по-русски: — Чёрт бы Вас всех побрал!

— Мсье русский! — произнёс вслух Дюпон и улыбнулся. — Я немного говорю на этом трудном языке.

— Вы бывали в России?

— Нет, мсье, но после того, как этот самоуверенный коротышка [24]проиграл военную компанию, и в Париж вошли казаки, я немного научился понимать русскую речь. Особенно меня поражает изощрённость и фантазия русских ругательств. Поверьте мне, мсье, я знаю пять языков, но ни в одном из них мастерство поношения противника не достигло таких высот. К моему великому сожалению, война не пошла на пользу моей бедной Франции, и мне пришлось перебраться на задворки Европы. Так чем я могу помочь такому знатному господину?

— Вы ошибаетесь, мсье, я хоть и потомственный дворянин, но мой визит к Вам — всего лишь исполнение чужой воли. Мой доверитель поручил разместить в вашем банке крупную сумму денег. Поэтому мне и моим спутникам пришлось проделать долгий путь, чтобы выполнить высочайшую волю нашего господина.

«Не зря мне вчера вновь приснилась старая Марта! — с удовлетворением подумал банкир. — Марта всегда снится к деньгам».

После переезда в Лихтенштейн Дюпону во сне стала являться старая немецкая проститутка, которая называла себя Мартой.

Дюпон никогда не был знаком с этой женщиной, и никогда её не видел, но каждый раз, когда Марта являлась к нему во сне и в самых развратных выражениях предлагала близость, он, преодолевая брезгливость, всё-таки соглашался, после чего платил ей за услуги один золотой. Марта прятала деньги за оборку лифа и, довольная, уходила в ночь.

Как правило, после такого сна Дюпону в его финансовых делах сопутствовала нечаянная удача. В последнее время дела шли неважно, и Дюпон с тоской думал, что если ситуация не улучшится, то его сыновьям — Анри и Филиппу — вместо банка придётся работать менялами в лавке у господина Гобсека. Месье Гобсек был знаменит тем, что, занимаясь ростовщичеством, прилично нажился на каком-то знаменитом писателе из Парижа, фамилию которого Гобсек хранил в тайне.

— Так какую сумму Вы хотели бы разместить в моём банке? — млея от предчувствия удачи, елейно осведомился банкир.

— Пять миллионов золотом.

«Надо следующий раз дать Марте два золотых!» — подумал Дюпон и поискал взглядом кресло, в которое можно упасть.

— А на какой срок Вы хотите заключить договор хранения?

— Мой доверитель настаивает, чтобы договор был бессрочным. Оплата услуг вашего банка должна осуществляться из суммы, которая будет начисляться на вклад, в соответствии с существующей процентной ставкой, — заученно произнёс посетитель, и по его тону Дюпон догадался, что непонятную для него фразу он просто зазубрил.

— Мсье в курсе, что услуги банка по хранению платные? — задумчиво произнёс Дюпон, искоса глядя на посетителя.

— За всё в этом мире надо платить, — небрежно бросил русский дворянин. — Думаю, что привезённых мной денег хватит оплатить ваши услуги на долгие года вперёд.

— Тогда, мсье, я предложу Вам открыть ещё и текущий счёт.

— Черт! Как всё сложно! — вяло ругнулся посетитель.

— С этого счёта регулярно будут начисляться проценты, точнее, очень большие проценты, которые и пойдут на оплату услуг моего банка по договору хранения, — терпеливо пояснял Дюпон. — Поверьте мне, мсье, даже когда нас с вами уже не будет на этом свете, деньги вашего доверителя будут храниться в моём банке, хоть до второго пришествия Христа! Простите за богохульство! Будете арендовать ячейку?

— Пройти столько миль, по дороге, полной опасностей, чтобы в конце пути сказать «Нет»! Это было бы с моей стороны глупо! Архиглупо! Я Вам полностью доверяю, мсье. Делайте всё, как считаете нужным, и будь, что будет!

— Как скажете, мсье! — изогнулся в поклоне Дюпон. — Для таких состоятельных господ у нас имеется отдельное хранилище. Прошу Вас следовать за мной, — произнёс банкир и сделал клеркам знак рукой в направлении хранилища.

Незнакомец и шестеро горбунов торжественно проследовали за владельцем банка в подвальное помещение, дверь в которое была укрыта от посторонних глаз в укромном уголке под лестницей.

Клерки расторопно принесли Дюпону из его кабинета металлическую шкатулку, ключ от которой он всегда носил на шее вместе с обручальным кольцом покойной жены. Открыв ларец своим ключом, он извлёк из него три разных по форме и размеру ключа.

Первым, самым большим ключом с широкой узорной бородкой, он открыл потайную дверь под лестницей. За дверью располагалась узкая ведущая вниз каменная лестница, которая в конце пути упиралась в кованую из толстых металлических прутьев решётку.

Подойдя к решётке, Дюпон нашёл в стене потайную замочную скважину и вставил в неё второй ключ, имевший на конце четыре удлинённые зубчатые бородки, отчего ключ сильно напоминал шестопёр [25]в миниатюре. Как только ключ полностью вошёл в отверстие, раздался металлический щелчок, и решётка с шумом поползла вверх.

— В эту комнату Вы можете зайти только в моём сопровождении, — предупредил незнакомца банкир. — Вашим друзьям придётся остаться здесь.

— Снимайте поклажу! — на русском языке распорядился незнакомец, и шестеро его спутников расстегнув застёжки походных плащей, с облегчением скинули шесть горбов, которые при ближайшем рассмотрении оказались солдатскими ранцами. Все шестеро сопровождающих были вооружены пистолетами, короткими кинжалами и точно такими же саблями, какие Дюпон видел в Париже у бородатых русских казаков. Он даже вспомнил название этих сабель — «шашки».

Незнакомец взял один ранец и с трудом последовал за банкиром. Они вошли в полукруглую комнату без окон, и Дюпон привычно зажёг установленные в шандалах на стене свечи. В каменной кладке на расстояние полутора метров друг от друга, поблёскивая свежим лаком, располагались десять дверей. Каждая дверь имела шесть маленьких окошек, под которыми находилось шесть ребристых колёсиков.

— Это хранилища, — пояснил Дюпон. — Любое из них может быть открыто только в присутствии двух человек, один из которых является Ваш покорный слуга, а вторым является лицо, знающее шифр замка этой двери. Я потратил, мсье, очень большие деньги, но оно того стоило. Знаменитые швейцарские часовщики изготовили мне механизм запирания дверей хранилищ, который нельзя вскрыть иначе, чем по установленным правилам.

С этими словами Дюпон вставил в замочную скважину третий, самый маленький, серебристого цвета ключ, и провернул его на три оборота. После чего потянул дверь на себя. К удивлению посетителя, массивная металлическая дверь легко отошла в сторону.

— Сейчас хранилище пустое, поэтому мы не используем ни шифр, ни второй ключ, — пояснил банкир и пропустил русского дворянина вперёд. — Когда же Вы, мсье заполните его своими деньгами, попасть внутрь этой комнаты будет очень затруднительно.

Внутри оказалась продолговатая комната, по обе стены которой в три ряда располагались еле заметные металлические кольца. Дюпон вслед за таинственным русским вошёл в комнату и потянул за одно из колец. К удивлению незнакомца, из стены плавно выехал металлический лоток.

— Всё ценное Вы, мсье, помещаете на лоток и прячете в стене, — продолжил пояснение банкир. — Ваше хранилище будет под номером шесть. Для того, чтобы попасть в это хранилище, нужны будут два ключа, один из которых будет храниться у меня, а второй я передам Вашей милости. После того, как Вы поместите в хранилище все пять миллионов, Вы без моего участия самостоятельно наберёте шестизначный код, который будет известен только Вам и вашему доверителю. После этого я захлопну дверь хранилища, и каждый из нас вынет из замочной скважины свой ключ. Замки сработают, и шифр собьётся. С этого момента ни Вы, ни я в одиночку не сможем проникнуть в хранилище. Согласитесь, мсье, что это является лучшей гарантией сохранности вашего вклада. Для того, чтобы извлечь из хранилища ваши деньги, нам понадобится встретиться вновь: мы вставим ключи и одновременной повернём их на три оборота: вы будете поворачивать влево, а я вправо. Так мы разблокируем шифровальный механизм, и Вы наберёте известный Вам код. Лишь после этих процедур дверь откроется.

Незнакомец снял треуголку, почесал маковку и заковыристо выругался. Дюпон с восторгом отметил неистощимую фантазию и образность мышления загадочного русского, который в одном выражении так гармонично сумел увязать упоминания о какой-то Дуньке, её коромысле, «ёшкином коте» и интимных местах горячо любимой женщины.

…До самого заката, обливаясь потом, Дюпон и незнакомец перетаскивали, пересчитывали и раскладывали по лоткам золотые монеты. И лишь когда солнце скрылось за островерхими крышами города, незнакомец набрал на двери хранилища шестизначный шифр и захлопнул дверь, а Дюпон, как и обещал, вынул из скважины свой ключ. Таинственный посетитель, в свою очередь, вынул из замочной скважины свой ключ, после чего оба услышали, как за металлическим листом завращались колёсики механизма и в шести окошечках всплыли шесть произвольно выпавших цифр.

Русский дворянин внимательно рассмотрел на своём ключе незнакомый герб в виде двух перекрещённых между собой ключей на фоне раскрытой ладони и, напрягая зрение, медленно произнёс:

— Ведающий тайное…

— … да сохранит всё в тайне! — закончил Дюпон и спрятал свой ключ в карман камзола.

На следующий день утром странный посетитель банка, одетый в новое немецкое платье и без платка на лице и без оружия, откровенно радуясь погожему осеннему деньку, прогуливался по улицам города. За последний месяц он впервые позволил себе расслабиться, впервые не ожидал коварного нападения и впервые не готовился к отпору неприятеля. Всё это время ему казалось, что нож грабителя острой кромкой лезвия уже упёрся ему в гортань, и он вот-вот услышит зловещую фразу «золото или жизнь»! Слава Всевышнему, ничего этого не случилось! Он выполнил тайное указание самого Императора, ключ от хранилища надёжно зашит в подкладку его нового сюртука, и теперь он бездумно, но с чистой совестью, фланировал по улицам чистенького, но чужого для русского человека города.

В одиннадцать часов пополудни он решил посетить местную ресторацию, и уже взялся рукой за блестящую медную ручку, как из ресторации, пошатываясь, вышли двое пьяных господ. По открытым, усеянным конопушками лицам, и доверчивому, хотя и затуманенном хмелем взгляду, он безошибочно опознал в них соотечественников. Это были смоленский помещик Александр Федотов, прибывший в Германию для ознакомления с новинками сельскохозяйственной техники, и его сотоварищ — пьяница и прожигатель жизни, бывший поручик лейб-гвардии Семёновского полка Алёшка Бузанаков, получивший от сослуживцев за скандальный характер прозвище «Лёшка-Буза». За границей оба были впервые, и в Лихтенштейн попали по явному недоразумению. Выставка последних научных достижений передовой немецкой мысли, на которую так стремился помещик Федотов, находилась в совершенно другом городе. Лёшке Бузанакову было всё равно, в каком городе напиваться, поэтому он нисколько не расстроился и находился в том замечательном расположении духа, когда до драки ещё далеко, но душа уже требует чего-то яркого и необычного, можно сказать — героического.

Увидев соотечественника, Алёшка расплылся в пьяной улыбке и, распахнув хмельные объятья, со словами: «Ба! Братец, тебя ли я вижу? Вот так встреча!» — уже готовился его облобызать, как незнакомец неожиданно увернулся от Лёшкиного поцелуя и пробормотав по-французски: «Простите, мсье! Вы обознались»! — резко развернулся и торопливо скрылся за углом ресторации.

От такого неожиданного поворота событий бывший поручик застыл с распростёртыми объятьями, потом досадливо крякнул и произнёс: «А знаешь, Сашка, я ведь не настолько пьян, чтобы не отличить «лягушатника» [26]от потомственного русака! Лопни мои глаза, если это не Шервуд! Мы с ним в одном полку пять лет служили. Эх, золотое времечко было! Сколько шампани было выпито и сколько романов закручено, теперь уж и не упомнишь! Ты-то меня, Сашка, не бросишь? Поехали, брат, обратно в Россию! Не могу я здесь больше на эти бюргерские рожи глядеть, да пиво их кислое глотать! Не поверишь, Сашка, но истосковался я в этой европейской глухомани! Душа огурчиков солёненьких просит да клюковки кисленькой. Поехали домой, брат»!

А в это самое время, в самом сердце России, в далёком заснеженном Петербурге, оповещая о смерти Императора Александра I, тяжело и печально ухнул церковный колокол. Случилось это 19 ноября 1825 года.

Глава 11

Был последний день дежурства Председателя. В этот день, согласно установленных правил, приезжал новый Избранный и, заступив на месячное дежурство, становился новым председателем. Передача дежурства происходила в форме светской беседы. Накануне опытным помощником составлялся короткий отчёт о проделанной за истёкший месяц работе. В отчёте особо выделялись дела, которые новому председателю необходимо было взять под личный контроль. Одним из пунктов «незавершёнки» значился Сахалин. Председатель подробно остановился на этом вопросе, обрисовав сменщику реальное состояние дел и дальнейшие шаги по реализации проекта.

— А как называется этот проект? — поинтересовался сменщик — пятидесятилетний бизнесмен из Швеции, сделавший состояние на разветвлённой сети супермаркетов, которая, словно паутина, опутала весь земной шар.

— Я как-то не придал этому никакого значения. Вероятно, Вы правы — наше детище должно иметь имя. Поручаю, коллега, выбрать его Вам! — улыбнулся Председатель.

— Я что-нибудь придумаю, — улыбнулся в ответ сменщик. — Вы упомянули о смене главных действующих лиц. Значит ли это, что после «зачистки» острова Кох должен уйти со сцены навсегда?

— Именно это я и имел в виду, — подтвердил Председатель.

— Тогда какой был смысл включать его в игру?

— Смысл был. Мы организовали дозированную утечку информации, и теперь, что бы на острове ни произошло, спецслужбы будут связывать это с личностью Коха. В финале Кох станет жертвой бандитских «разборок». Вы же понимаете, что мы не можем связывать миллиардный проект с личностью уголовника. Пускай это очень авторитетный и богатый человек, но он был и остаётся уголовником, и если его сделать губернатором русского Гонконга, то вся уголовная нечисть и нечистые на руку дельцы потянутся на Сахалин. В результате вместо процветающей свободной экономической зоны мы получим современное пристанище пиратов и гангстеров со всего мира — этакий Порт-Ройял! [27]

— Согласен. Наверное, я не ошибусь, если предположу, что Вы уже подобрали для Коха замену.

— Вы удивительно проницательны. Я действительно наметил кандидатуру молодого, амбициозного и известного бизнесмена.

— Интересно, кто же это?

Председатель молча извлёк из ящика стола декабрьский выпуск российского журнала «Большие деньги» и небрежно бросил на стол. На обложке красовалась улыбчивая физиономия молодого мужчины. Под фотографией крупным шрифтом было напечатано короткое предложение: «Бизнесмен года — Александр Перепёлкин».

Когда говорят, что слава — дым, то имеют в виду людишек мелких, никчёмных, которых по воле Рока на краткий миг забросило на гребень успеха. Такая слава улетучивается, как дым, как утренний туман, оставляя после себя морально раздавленного и всеми забытого вчерашнего кумира миллионов. Если же слава касается человека неординарного, одарённого, твёрдо знающего, чего он хочет добиться в этой жизни, то в этом случае она из капризной фаворитки превращается в верного оруженосца, и служит своему господину верой и правдой всю жизнь. Гениям слава продолжает служить и после смерти.

Александр Перепёлкин гением не был, поэтому на посмертную славу не рассчитывал. Зато он был человеком одарённым и целеустремлённым, что позволило ему при жизни добиться всеобщего признания.

Мир бизнеса значительно отличается от мира шоу-бизнеса. В большом бизнесе не может быть олигархов-однодневок и раскрученных финансовых экспертов. Если ты «калиф на час», то дорога на финансовый Олимп тебе заказана. Большие деньги не любят легковесного отношения и поверхностных людей. Поэтому настоящие «акулы бизнеса» никогда не будут иметь серьёзных дел с биржевым спекулянтом или с крупным, но проворовавшимся чиновником.

Новоиспечённый миллионер Перепёлкин выскочкой не был. История его взлёта была у всех на слуху, и воротилы бизнеса понимали, что этот парень оказался на вершине успеха далеко не случайно. Репутация Перепёлкина была чиста, как слеза младенца, что тоже немаловажно.

Несмотря на многочисленные разговоры о волчьих законах большого бизнеса, среди бизнесменов, зарекомендовавших себя в качестве честных (относительно честных) и обязательных партнёров, существует свод неписаный правил — этакий «кодекс чести», в соответствие с которым не приветствуется, если новоявленный баловень судьбы начинал идти к сияющим финансовым вершинам по головам ближних и без оглядки на сообщество рвать глотки конкурентам. Такие методы приемлемы на низшей ступени развития и характерны для ларёчников и владельцев фирм, сколотивших начальный капитал на банальном рэкете или других милых шалостях, подробно перечисленных в уголовном кодексе. Солидные люди и воюют солидно, можно сказать, по-джентельменски. Правда, разорённым от этого легче не становится, а у застреленных в собственных особняках и взорванных в личных эксклюзивных автомобилях здоровья от таких джентльменских методов войны не прибавляется, но это издержки производства и заострять на них внимание не стоит.

Перепёлкин по головам не шёл, и никого из конкурентов специально не гноил, но если кто-то становился ему поперёк дороги, или, не дай бог, начинал вести нечестную игру, то он начинал действовать, как научили в армии: бил врага до полной победы. Со временем победы множились, а финансы прибавлялись.

Через год после триумфального восхождения на финансовый Олимп, Александр посчитал свои капиталы и призадумался: для реализации намеченного им бизнес-проекта денег не хватало. Он попытался прибегнуть к услугам банка и оформить кредит, но кризис неплатежей был в разгаре, и банки неохотно шли навстречу заёмщикам. Денег требовалось много, даже очень много, поэтому банки, несмотря на то, что Перепёлкин имел незапятнанную кредитную историю и обещал в качестве залога выставить недавно приобретённый небоскрёб, рисковать не хотели. И вот однажды, когда у Перепёлкина почти опустились руки, госпожа Удача неожиданно повернулась к нему лицом и одарила многообещающей улыбкой.

Вечер трудового дня Александр предпочитал встречать в спортзале или бассейне. После занятий на силовых тренажёрах он передохнул пять минут и с удовольствием встал на «беговую дорожку» намереваясь пробежать как минимум километров пять. Ноги упруго отталкивались от полотна, а здоровые лёгкие свободно насыщали кровь кислородом, когда он уловил обрывок разговора между двумя посетителями.

— …И вот этот «карась» пытается рассовать своё «рыжьё», а на него смотрят, как на дурака или провокатора, — со смехом рассказывал мужчина с золотыми зубами.

— Он, что, по жизни лох? — удивился собеседник, у которого на плече красовалась цветная татуировка, представляющая собой замысловатое сплетение драконов, обнажённых красавиц и японских иероглифов.

— Да нет, на лоха он не похож, к тому же такие «бабки срубить» башку иметь надо. Скорее всего, в Москве он чужой, и слово за него замолвить некому. Как его до сих пор не «продинамили», удивляюсь!

Больше в этот вечер Перепёлкин спортом не занимался. Он выключил «беговую дорожку», принял душ и прямиком поехал домой. Дома он долго ходил из угла в угол, потом пил зелёный чай, потом снова бродил по квартире, пока не принял для себя какое-то важное решение. После этого взял телефонную трубку, и остаток вечера провёл в телефонных разговорах.

Странного инвестора, которого собеседники в спортзале презрительно называли «карасём», Александр вычислил быстро. По иронии судьбы, фамилия таинственного незнакомца была Карась. История эта произошла в самом центре Москвы несколько месяцев назад и обросла массой фантастических подробностей и домыслов. Одни утверждали, что Карась явился в казино и вместо фишек стал ставить золотые монеты, другие говорили, что за карточный проигрыш он расплачивался золотым песком, который доставал прямо из карманов пиджака, а кое-кто клялся и божился, что самолично видел, как в ресторане один из люберецких «братков» по пьяной лавочке пропорол ножом Карасю брюхо, а из разреза на паркет, словно сахар из дырявого пакета, посыпался золотой песок. И что сам Карась остался жив только потому, что постоянно носил у себя на животе толстый пояс с золотой крупой.

Неоспоримой правдой был лишь тот факт, что Карась из Москвы пропал, и вот уже несколько месяцев никто не знает, где он. Золото, которым якобы Карась разбрасывался по Москве, никто реально не видел, а его двоих партнёров давно зарыли на одном из московских кладбищ.

История казалась фантастической, но Сашка не пожалел денег и через посредников навёл справки. Ему разыскали и привели на встречу, которую Перепёлкин организовал в ресторане, милицейского опера. Опер непосредственно занимался раскрытием двойного убийства, поэтому между короткими тостами и прибаутками, которыми он скрашивал поглощение спиртного в больших дозах, рассказал всё, что интересовало щедрого бизнесмена.

Под конец застолья Сашка вынес твёрдое убеждение, что мифический инвестор по фамилии Карась реально существует, и что двоих его московских партнёров порешили из-за золотого песка, который Карась, по всей видимости, возил откуда-то из Сибири. На вопрос: «Куда подевался Карась»? — милицейский опер ответить не смог. К концу вечера он с трудом ворочал языком, и норовил зачем-то достать из наплечной кобуры табельный «ПМ».

Вернувшись из ресторана, Сашка принял контрастный душ, до красноты растёр тело полотенцем, на котором был изображён огромный доллар и, глядя в зеркало, твёрдо произнёс:

— Ты найдёшь его! Ты просто обязан его найти!

Отражение умытого Перепёлкина кивнуло в знак согласия и по-свойски ему подморгнуло.

Перепёлкин не знал, что до встречи с человеком по имени Карась оставались считанные дни. Ещё он не знал, что с этого момента события стали развиваться не по воле случая, а приняли плановый характер, ибо опытные сотрудники «Бюро» привыкли держать ситуацию под контролем.

Не знал этого и сам Жорка Карась, который в этот момент сладко похрапывал в своём номере в санатории «Лесные дали», не ведая, что двое наёмных убийц, прибывших по его душу, коротают ночь в туристической палатке в какой-то паре сотен метров от него.

Что приготовил день грядущий, никто из них не ведал, но будущее каждого уже было начертано на скрижалях Истории стальными перьями Судьбы!

Глава 12

Основатель и единственный владелец крупной инвестиционной фирмы «Сибирь-Инвест» Илья Прохоренко умер неожиданно. Сорокапятилетний пышущий здоровьем мужчина в присутствии секретарши потянулся за телефоном, и, неожиданно побледнев, выронил телефонную трубку и молча ткнулся носом в разложенные на столе бумаги.

Секретарша, которая в годы далёкой юности окончила медицинское училище, не растерялась и бросилась оказывать шефу первую медицинскую помощь, но скоро поняла, что запустить работу сердца горячо любимого начальника ей не под силу. Сердце не билось, и лицо у Прохоренко приобрело синюшный оттенок. Не веря в случившееся, женщина по телефону вызвала «Скорую помощь» и бессильно опустилась на стул.

Почувствовав что-то неладное, в кабинет осторожно заглянул охранник, да так и застыл, не в силах оторвать взгляда от лежащего на ковре без обязательного галстука, в разорванной рубашке, владельца фирмы.

— Чего уставился? — не своим голосом произнесла секретарша. — Быстро зови начальника охраны! Горе у нас! — и только после этого беззвучно заплакала.

Начальник охраны явился незамедлительно. Бывший офицер, прошедший не одну «горячую точку» и повидавший много смертей, он с первого взгляда понял, что Прохоренко мёртв. Не обращая внимания на набившихся в кабинет сотрудников, он молча перенёс тело шефа в комнату отдыха, уложил на диван, сложил на груди руки и накрыл с головой клетчатым пледом.

В этот момент в кабинет вбежали врачи. Один сдёрнул с головы покойного плед и приложил руку к сонной артерии. Его коллеги быстро стали разворачивать реанимационную аппаратуру.

— Сколько времени прошло с момента остановки сердца? — обратился он к присутствующим. От этого вопроса сотрудники фирмы испуганно шарахнулись к выходу, и лишь секретарь, утерев слёзы, сообщила, что Илья Григорьевич не дышит около десяти минут. Врач убрал руку с шеи Прохоренко.

— Бесполезно! Мы ничем не поможем! — произнёс реаниматолог и осторожно накрыл покойного пледом.

— Вызывайте «труповозку»! — обратился он к стоящему рядом с ним начальнику охраны.

— А Вы что же? — с вызовом произнёс бывший офицер.

— Извини друг, но мы занимаемся только живыми! — примирительно произнёс медик, и, как бы извиняясь за свою бесполезность, похлопал его по плечу.

На следующий день было проведено вскрытие тела покойного Прохоренко, и судмедэксперт без труда установил причину безвременной смерти удачливого бизнесмена.

— Тромб! — уверенно произнёс пожилой судмедэксперт, обращаясь к молодому коллеге и одновременно снимая с рук резиновые перчатки.

— Угу, — произнёс молодой специалист, продолжая заниматься телом. — Удивительный экземпляр! — восхищённо произнёс молодой специалист, широкими стёжками зашивая брюшину. — Пятый десяток разменял, а организм, как у молодого: ни тебе ожирения, ни цирроза печени, даже паршивенького гастрита, и того нет. И с такими показателями взял и умер!

— Все под богом ходим, — философски рассудил ветеран судебно-медицинской экспертизы и потянулся к флакону с медицинским спиртом.

После пышных, но поспешных похорон к временно исполняющему обязанности главы фирмы финансовому директору Василию Нечитайло явился адвокат покойного Прохоренко, и для оглашения завещания попросил собрать руководство фирмы.

В бывший кабинет Прохоренко набилась масса народа: и те, кому содержание завещания необходимо было знать по должности, и те, кого просто съедало любопытство. Адвокат не стал требовать соблюдения пустых формальностей и огласил перед собравшимися последнюю волю усопшего.

Так как семьи и близких родственников у покойного не было, то все свои сбережения, квартиру, новенький «Мерседес», и фирму, он завещал некой госпоже Алфёровой Тамаре Петровне. Кто такая Тамара Петровна и кем она приходилась покойному Прохоренко, никто из сотрудников фирмы сказать не мог.

После ухода адвоката Нечитайло задумчиво почесал макушку и, глядя на притихший коллектив, не совсем уверенно, но нарочито громко произнёс:

— Всё нормально! Ничего сверхъестественного не произошло. До приезда нового владельца фирмы продолжаем работать, как и прежде!

Сотрудники медленно стали разбредаться по кабинетам, гадая, что ждёт их в недалёком будущем.

Новый владелец фирмы «Сибирь-Инвест» не заставил себя долго ждать. Ровно через семь дней после того, как на крышку гроба покойного упала первая горсть земли, в город приехала госпожа Алфёрова со свитой. Тамара Петровна перешагнула сорокалетний рубеж, но здоровый образ жизни и регулярное посещение дорогих московских косметических салонов позволяли ей успешно скрывать этот неприятный факт.

Перед сотрудниками «Сибирь-Инвест» предстала подтянутая и уверенная в себе бизнес-вумен.

Глядя на две упрямые складки, залёгшие в уголках рта, и холодный взгляд серых глаз, опытный Нечитайло понял, что эта женщина ценит сотрудников не за лесть и личную преданность, а сугубо по деловым качествам. Финансовый директор даже не догадывался, что в своём предположении он был прав на все 100 %: проявление лизоблюдства и подхалимства госпожа Алфёрова расценивала, как признак слабости и некомпетентности сотрудников.

В первый же день она собрала в зале для ведения переговоров весь персонал фирмы и провела совещание, которое скорее напоминало ультиматум побеждённому противнику, чем знакомство с подчинённым персоналом. Тамара Петровна, кроме свалившейся ей, как снег на голову, «Сибирь-Инвест», имела в Москве и Питере ещё дюжину фирм, поэтому привыкла править жёстко, без сантиментов.

— В ближайшие полгода прибыль фирмы должна увеличиться на двадцать процентов! — сразу же заявила она. После её слов по залу пробежал недовольный ропот.

— Увеличение прибыли на двадцать процентов — это, знаете ли, не фунт изюму! — возразил Нечитайло. — Декларировать можно что угодно, но при этом надо опираться на реальные возможности.

— Согласна! — отозвалась Алфёрова. — Мои аудиторы проверят состояние дел, а заодно и нагрузку на каждого сотрудника фирмы. Мне кажется, что штат фирмы чрезмерно раздут, поэтому я планирую сокращение. В первую очередь будут уволены те сотрудники, кто проявит некомпетентность, пассивность и инертность при выполнении своих обязанностей. Сотрудники моей фирмы на работе должны гореть, а не тлеть! Останутся только те, кто умеет мыслить масштабно, нестандартно, и кто привносит в фирму новые методы и формы работы. Повторяю, повышение прибыли на двадцать процентов — это реально! Если кто-то чувствует в себе неуверенность, может подать заявление об уходе прямо сейчас. Вопросы есть?

— Есть! — отозвался из зала молодой начальник отдела по заключению договоров. — Вы раньше работали с Прохоренко?

— С Ильёй Григорьевичем я раньше не работала, но в течение длительно времени мы с ним поддерживали тесную связь. В этом можно убедиться, если проверить его электронную почту. Тот, кто мне не доверяет, также может подать заявление об увольнении по собственному желанию. Ещё есть вопросы?

Вопросов больше не было. Поражённые напором нового руководителя, сотрудники фирмы не заметили, как в это самое время в бывшем кабинете Прохоренко, приехавший вместе с Алфёровой молодой человек что-то профессионально мудрил с компьютером. Через двадцать минут молодой человек присоединился к остальным сотрудникам фирмы и в ответ на пристальный взгляд госпожи Алфёровой еле заметно кивнул. Если бы кто-то после совещания надумал проверить электронную почту бывшего руководителя, то его взору предстала бы объёмная, практически ежедневная переписка между Прохоренко и госпожой Алфёровой.

— Напоследок хочу довести до всего персонала следующее, — повысила голос Тамара Петровна, — принимая во внимание, что я не могу каждый месяц летать из Москвы на Сахалин, а также то, что я не собираюсь бросать на произвол судьбы ещё шесть принадлежащих мне фирм, я намерена назначить в вашей, теперь уже моей, фирме управляющего, и делегировать ему большую часть своих полномочий. Итак, прошу любить и жаловать — опытный управленец и моё доверенное лицо Лев Иванович Кулешов.

Из-за спины госпожи Алфёровой неторопливо вышел подтянутый мужчина с волевым лицом и посеребрёнными висками.