Любовь без репетиции Ребер Тина

Глава 20. Депрессия

– Тарин, он был под арестом. Я ничего не могу сделать, – втолковывала Триш. – Его портрет из полицейского досье стал достоянием публики.

Мне было наплевать. Прошло четыре дня, и все таблоиды и выпуски новостей пестрели фотографиями Райана – избитого и залитого кровью. Я хотела положить этому конец.

Я укрылась в дальнем углу барного офиса, чтобы Райан ненароком не подслушал мой разговор, хотя в последний раз, когда я его видела, он еще лежал в постели. Час дня. Я была на пределе.

– Знаю. Звонил адвокат Райана. Даже если обвинения снимут, фото останется. Ему это не очень нравится, Триш.

Она вздохнула:

– Я хотела поговорить с ним и выяснить, заниматься ли мне этим, но он не отвечает на звонки. Он не первая звезда, которая засвечивается в разборках с полицией. Либо мы противопоставим этому позитив, либо оно рассосется само – а так и будет.

– Конечно. Однако сейчас у прессы урожайная пора. – Я переняла у Райана привычку потирать лоб. – Юрист предупредил, что фотограф нанял адвоката. Он хочет отсудить миллион. Ты представляешь, эта сволочь намерена возместить потерю дохода от торговли нашими снимками!

– Вполне представляю.

– Райан уже сам не свой. Это вогнало его в депрессию, и я не знаю, как быть. Он даже похудел. Почти не ест. Все время спит или просто лежит на диване. Он становится анахоретом.

– Дай ему несколько дней, пусть придет в себя. Его самолюбие здорово пострадало.

Я пожевала ноготь.

– Дело не только в самолюбии. Он заявляет, что выходит из игры.

– Что?!! – взвыла Триш. – Нет! Дурная мысль. Дурная. Это поставит крест на его карьере. В этом бизнесе нелегко давать задний ход. Сейчас он на пике. Если он уйдет, можешь попрощаться с его кассовым успехом.

– Триш, этот тип сделал тысячу фоток. Полиция нашла в соседнем дворе бутылки из-под содовой, полные мочи. Он оделся в камуфляж, чтобы слиться с деревом! Бог знает, сколько он там просидел.

– Ах он лапочка, я о нем слышала. Его называют Проворным Фредди. Он фрилансер при крупнейшем агентстве в Лос-Анджелесе, специализирующемся в фотографировании знаменитостей. Две недели назад этот кретин едва не устроил аварию Биберу, гоняясь за ним по шоссе в Санта-Монике. Эти ребята берегов не видят.

– Шакалы.

Я посмотрела на календарь в руке, гадая, когда мне удастся вернуть Райана в круговорот жизни.

– Почему бы вам не отправиться на отдых? Убраться оттуда на несколько дней?

– Я предлагала, но он не хочет появляться ни в аэропортах, ни в других общественных местах. Говорила, что прятаться не выход и ему нужно показать миру, что он в прекрасной форме и занимается делом. Но все как об стену горох. С тех пор как мы вернулись, паб забит журналистами. На дверях у меня стоят двое ребят, потому что нас осадили любопытствующие фаны. Это безумие. Мне нужно вывезти его, но он отказывается уезжать.

– Противно даже говорить, но я слышала о последнем фортеле Марлы, – сказала Триш.

Я сделала глубокий вдох, кривясь от одного имени этой особы.

– Не понимаю, на что она надеется, запрашивая так много. Забить бы ей этот иск в дупло.

Пит сунулся в дверь, помахивая мобильником.

– Тар, Райан зовет.

Я быстро закончила разговор с Триш и положила телефон в карман. Райан не показывался в баре, говоря, что его появление создает слишком серьезные проблемы для моего бизнеса. Его фаны попросту не знали, когда им уходить. Считалось, что где я, там и он. Теперь соглядатаи высматривали и меня.

Райан был угрюм, когда я вошла.

– Почему не отвечаешь на звонки?

– Я разговаривала.

– Ясно. С кем это?

– Разбиралась с делами. А что?

Плечи, обычно расправленные и крепкие, ныне поникли, как будто Райан потерпел сокрушительное поражение. Он несколько дней не брился и вообще ограничивался душем и пятерней, запущенной в шевелюру. На нем были рваная футболка и старые шорты, и он больше смахивал на бомжа, чем на звездного мультимиллионера.

Райан потер глаза костяшками пальцев.

– Ничего. Проснулся и не понял, куда ты делась, только и всего.

Его уныние убивало меня.

– Есть хочешь? Ланч?

Он пожал плечами и босиком зашаркал по холлу к любимому месту номер два: левой половине дивана.

Я села рядом и попыталась прижаться. Он несколько успокаивался, когда я оказывалась у него под крылышком.

– У тебя остались фотографии мест, где ты хотел побывать? Помнишь, ты давал их мне на Рождество?

Райан скрестил босые ноги, одновременно переключая каналы.

– Наверное, в спальне, в ящике под моими футболками. А что?

– По-моему, надо выбрать и поехать. Смотаться отсюда к черту на несколько дней. Солнце. Отдых. Что скажешь?

Он отхлебнул из кружки с водой – их у него, расставленных по квартире, было много. Погруженный в депрессию, он хоть не запил.

– Тар, мы уже говорили об этом. Сколько раз тебе повторять, что я сейчас никуда не хочу? Неужели нельзя посидеть дома? Пожалуйста, солнышко. Мне кажется, что я объехал мир восемьдесят раз. Хочется расслабиться и ничего больше.

Он переместился вглубь дивана, полностью погрузившись в уныние.

Я понимала его желание взять паузу, но его поведение нельзя было назвать нормальным. С момента нашего приезда он не выходил из квартиры.

– А где твои наброски нашего колоссального дома?

– У меня в сумке. А что?

Я поднялась, утомившись смотреть, как он снова и снова перебирает сотню каналов. Выложив его рисунки возле ноутбука, я включила принтер. Первой я отыскала медную раковину, однажды примеченную в журнале. Распечатав изображение, я прицепила его к чистому листу в блокноте. Райан следил за мной – я знала об этом, но не реагировала.

В итоге любопытство победило.

– Что ты делаешь?

«Пытаюсь переключить тебя на что-то другое, например на наше будущее».

– Нашла кое-что и хочу дополнить.

Райан откинулся на спинку дивана, изучая свои впечатляющие наброски.

– Может, вернусь в колледж и получу диплом.

Сказав так, он моментально посмурнел.

– Кого я обманываю? Я не могу возвратиться в открытый кампус.

Он швырнул блокнот на стол и снова улегся. Глаза бы мои этого не видели. Мне было тошно смотреть на его отрешенность. Под удар угодила даже наша сексуальная жизнь. Его страсть угасла.

Пора было переходить к решительным действиям. Я поспешила в коридор и повесила на дверь нашу табличку «Не беспокоить» – на случай, если вдруг явятся некстати Мэри или Майк. Затем разделась в спальне.

Когда я вернулась в гостиную в одном белом бикини, Райан, по крайней мере, удостоил меня вопросительного взгляда. Я отложила в сторону пульт, выключила телевизор и уселась на Райана.

– Что ты творишь? – выдохнул он как бы предупреждающе, будто мое пребывание у него на коленях полуобнаженной нуждалось в каком-то объяснении.

– Я хочу вернуть моего Райана.

Он скривил губы, и на его лице появилось выражение неприятия.

– Поговори со мной.

Его руки легли мне на бедра, напряглись и вроде как подвигали меня, слегка приподняв над промежностью.

– Для этого нужно было раздеться?

– Я решила, что это верный способ завладеть твоим нераздельным вниманием. Нам полагается лежать на пляже и кайфовать, заниматься любовью, развлекаться, быть молодыми и радоваться жизни. Ты наглухо замкнулся. Тебе не хочется со мной разговаривать. Ты больше не прикасаешься ко мне. Это меня пугает.

Руки слегка толкнули меня – четкий признак нежелания продолжать диалог. Я схватила Райана за предплечья. От отчаяния у меня перехватило дыхание.

– Пожалуйста, не отталкивай меня. Пожалуйста, не надо. Я больше не могу так.

Его подавленность отдавалась во мне похоронным звоном.

Он попытался вывернуться из-под меня, и в моем латаном-перелатаном сердце образовалась новая трещина.

– Райан, не надо. О господи! Не надо, прошу тебя. Ты обещал!

Он повалился обратно на диван.

– Чего ты хочешь?

Момент отторжения привел меня в раздрай. Я уже ходила по этой дорожке, и разрази меня гром, если я позволю истории повториться. Гребаные мужики, раздающие надежды и клятвы, от которых отказываются при первом удобном случае! Пошло оно к такой-то матери!

– Ты разбиваешь мне сердце! Не замечаешь? Тебе этого надо? Хочешь меня оттолкнуть, чтобы я слезла? Ты этого хочешь?

Я знала, что голос мой недопустимо повысился, но он меня здорово разозлил.

– Я просто хочу успокоиться. Вот и все. Неужели так трудно понять?

Какое-то время я смотрела на него, потрясенная его резкостью.

– Отлично. Хочешь успокоиться – вперед!

Я стала слезать с него, но Райан придержал меня за бедра.

– Куда ты?

– Слезаю с тебя и собираюсь жить сама по себе. Ты не успокаиваешься, а разлагаешься – жрешь себя поедом и позволяешь гноиться этому дерьму в твоей башке. Если не хочешь поговорить, переварить и жить дальше, то сиди сиднем и успокаивайся в одиночестве. Скажешь, когда закончишь.

– Прекрати, – простонал он.

– Почему? Секунду назад ты сталкивал меня с себя.

Он испытующе уставился на меня, щуря глаза и полный душевный отравы.

– Извини.

Я взяла его руку и положила себе меж обнаженных грудей, баюкая и прижимая к сердцу.

– Не извиняйся, малыш. Лучше поговори.

Он упрямо помотал головой, не находя в себе отваги изъясняться словами.

– Скажи мне, – упрашивала я тихо, покуда он стискивал губы и хмурился. – Однажды ты заявил, что мужчина должен признавать проблему. Еще ты сказал, что мы всегда будем обсуждать неурядицы. Ты обещал. Говори со мной!

Райан выглядел вконец потерянным.

– Я не могу от этого избавиться. Мне не отключиться.

Я расцеловала его пальцы и терпеливо ждала, побуждая продолжать.

– Ты обалденно красивая, – произнес он негромко, но убежденно.

Взгляд Райана скользнул вниз и остановился на моем животе. Райан размышлял. Я не мешала, довольная тем, что он хотя бы снова ко мне прикасался.

– Сейчас ты была бы уже на седьмом месяце. – Он тронул мой плоский пупок.

– Ох, милый… – выдохнула я, предостерегая Райана от развития темы.

– Я постоянно думаю об этом. Какие были бы у нашей дочки глаза – голубые, как у нас? Или был бы сын на меня похожим? О том, какие у них были бы лица.

Если бы я только могла приглушить поцелуями его печаль!

– У нас будут прекрасные дети… когда наступит время им появиться. Обещаю.

Он постучал кончиком пальца по моему животу.

– Это был первый, и я отнял его у тебя. Моя карьера забрала. – Он скривился, как будто слово «карьера» было непристойным.

Я взяла его за подбородок, страдая от этой потерянности.

– Нет. Перестань, Райан. Ничто не случается без причины. Есть вещи, над которыми мы не властны. Мы бы справились, но не были готовы к ребенку. Сначала наш союз должен окрепнуть. Ты не можешь взваливать на себя случившееся со мной. Я не позволю.

Райан снова не согласился, прочно увязнув в собственных мыслях.

– При выкидыше ты потеряла очень много крови. Я думал, ты умираешь.

Он закусил губу, глаза увлажнились.

– Я здесь, – сказала я, утыкаясь в его руку. – Вот же я, малыш.

Райан уставился на мое бедро, чертя пальцем невидимую линию.

– Иногда я забываю, какая ты сильная. Даже не так – пластичная. Жизнь тебя лупит, но ты все равно восстанавливаешься.

Я сплела наши пальцы.

– Потому что мне есть за что сражаться. Это ты. Вечная клятва. Ты заставляешь меня хотеть быть сильнее.

Он хрюкнул и поерзал подо мной.

– Нет, это потому, что я классно тебя защищаю. Просто молодец как справляюсь.

Я притиснула его плечи к дивану.

– Перестань. Не говори так. Я словно за каменной стеной – такого никогда не бывало.

Его голова качнулась, он сдавался.

– Ты позволяешь им победить.

Я запустила пальцы ему в волосы и тянула, пока Райан снова не посмотрел мне в глаза. Истомившись вконец, я впилась в его губы и принялась исступленно целовать, как будто старалась разрушить злые чары.

– Давай бороться вместе, – выдохнула я, почти не отрываясь и наталкиваясь на сопротивление моей страсти. – Пожалуйста, малыш. Я без тебя не справлюсь. Ты нужен мне, а я тебе.

Он напрягся, как будто страдание, которое он столь крепко удерживал внутри, наконец прорвалось.

– Я страшно устал, Тарин… – Голос его срывался. Он пытался себя контролировать, однако для боли не осталось иного выхода, как только наружу. – Смертельно устал. Что бы я ни делал, мы только мучаемся.

По щеке его скатилась слеза. Затем другая. Я знала, что такая демонстрация слабости убийственна для него, но Райану надлежало изгнать из себя демона, пожиравшего душу. Видеть его плачущим было невыносимо. Он все-таки сломался под непосильным прессом, и это сводило меня с ума.

– Нет, это не так! Ты любовь всей моей жизни и лучший друг! Неважно, что преподносит нам жизнь, – мы примем и доброе, и злое, Райан, доброе и злое. Мы выживем, потому что так устроен мир.

Он притянул меня к себе и прижал, будто нуждался во мне, чтобы дышать.

Я придерживала его голову, а он уткнулся мне в шею.

– Ах, милый. Мы прорвемся! Ты же знаешь, любимый, как все исправить. Ты перестал принимать лекарство.

Райан нахмурился и шмыгнул носом.

– Не буду я жрать всякое дерьмо, Тар. Никаких таблеток.

– Райан, ты разладил организм. Их нельзя бросать резко.

– Таблетки для мужества… Дальше что? Для сна? Для пробуждения? Верный способ помереть. Знала бы ты, как я ненавижу эту дрянь, Тар!

Я удержала его лицо в ладонях.

– Райан, посмотри на меня. Я много чего прочла, когда врач посадил меня на антидепрессанты после аварии. Мое расстройство было временным. Ты страдаешь паническими атаками давно, они начались задолго до всей этой истории. Если ты перестанешь принимать лекарство, то выйдет из строя весь организм.

Райан исполнился упрямства.

– Тар, я не хочу полагаться на лекарства. Не хочу.