Главный процесс человечества. Репортаж из прошлого. Обращение к будущему Звягинцев Александр

Я пропускаю несколько фраз.

«…Исключением из этого правила являются советские военнопленные, которые подчинены министру по управлению оккупированными областями Востока, так как в отношении их не действует Женевская конвенция и они занимают особое политическое положение».

В связи с этой позицией я предъявляю Вам под № СССР-356 немецкий документ. Это заметки, составленные в управлении заграничной контрразведки 15 сентября 1941 г. для «господина начальника штаба ОКВ». Я оглашу несколько выдержек:

«Женевское соглашение о военнопленных не действует между Германией и СССР, поэтому действуют только основные положения общего международного права об обращении с военнопленными. Эти последние сложились в XVIII столетии в том направлении, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а только мерой предосторожности, единственная цель которой заключается „в том, чтобы воспрепятствовать военнопленным в дальнейшем участвовать в войне“. Это основное положение развивалось в связи с господствующими во всех армиях воззрениями, что с военной точки зрения недопустимо убивать или увечить беззащитных. Кроме того, каждый военачальник заинтересован в том, чтобы быть уверенным, что его собственные солдаты в случае пленения будут защищены от плохого обращения.

Имеющиеся в приложении № 1 распоряжения об обращении с советскими военнопленными исходят, как это видно из вступительных фраз, из совершенно иных предпосылок…»

В целях экономии времени я пропускаю ряд фраз и оглашаю конец абзаца:

«…А также устраняют и многое другое, что до сих пор в соответствии с опытом считалось не только целесообразным с военной точки зрения, но и обязательным в целях поддержания воинской дисциплины и боеспособности собственных войск.

Распоряжения составлены в самых общих выражениях. Но если иметь перед глазами господствующую над ними основную тенденцию, то допускаемые «распоряжениями» меры должны привести к произвольным безнаказанным убийствам, хотя формально произвол и был бы запрещен.

Это видно, например, из правил применения оружия в случае неповиновения караульным командам и их начальникам, не знакомым с языком военнопленных; сплошь и рядом невозможно будет распознавать, является ли неисполнение приказания результатом недоразумения или неповиновения. Основное положение о том, что применение оружия против советских военнопленных, как правило, считается „правомерным“, освобождает караульных от всякой обязанности разбираться в этом».

Я пропускаю еще два абзаца, как не имеющие отношения к интересующим нас вопросам, и цитирую дальше:

«Организация лагерной полиции, вооруженной палками, кнутами и т. п. оружием, противоречит военным воззрениям, даже если эта работа и выполняется заключенными. Кроме того, органы вооруженных сил передают тем самым средства наказания в чужие руки без того, чтобы иметь в виду возможность действительно проверять их применение».

Я хочу процитировать еще одну фразу, взятую из пункта пятого этих заметок.

«В приложении № 2 приводится перевод русского закона о военнопленных, который соответствует основным положениям общего международного права и, более того, положениям Женевского соглашения о военнопленных».

Документ этот подписан начальником заграничной контрразведки адмиралом Канарисом. К нему приложены распоряжения об обращении с советскими военнопленными…

В свете оглашенных документов, а также протеста германских военнопленных лагеря № 78, из которого видно, как гуманно обращалось советское командование с военнопленными из состава германской армии, бесстыдным издевательством звучит фраза из приложения № Г к оперативному приказу № 14 начальника полиции безопасности и СД относительно обращения с советскими военнопленными. Эта фраза может быть Вами прочитана в документе, который я предъявляю Трибуналу под № СССР-3:

«Большевистский солдат потерял право на обращение с ним, как с честным солдатом и в соответствии с Женевской конвенцией».

Прошу Трибунал запомнить, что в приложении № 2 к приказу Ставки командования германской армии № 11, датированному 7 октября 1941 г., имеется и такая директива:

«Деятельность зондеркоманд с санкции командующих тылом армейской группы (районных комендантов по делам военнопленных) должна проходить так, чтобы фильтрация проводилась по возможности незаметно, а ликвидация без промедления и на таком расстоянии от самих пересыльных лагерей и населенных пунктов, чтобы это не было известно остальным военнопленным и населению».

Вот какие перевозки военнопленных «куда-то на грузовиках неподалеку» имел в виду квалифицированный палач Кунтце, когда отчитывался перед своим начальством по поводу «инцидента при экзекуции 28 военнопленных инвалидов». <…>

В апреле 1941 г., непосредственно после оккупации югославской территории, немцы угнали в Германию как военнопленных около 300 тысяч солдат и офицеров. Югославская государственная комиссия располагает многочисленными доказательствами об издевательствах и противозаконном обращении с этими военнопленными. Здесь же приведем несколько примеров.

«14 июля 1943 г. в офицерском лагере «СС» в «Оснабрюке» были выделены 740 военнопленных югославских офицеров и переведены в специальный штрафной лагерь, носивший название «Лагерь-Д». Здесь их разместили в четырех бараках. Им было запрещено всякое соприкосновение с остальными отделениями лагеря. Обращение с ними еще больше противоречило международным соглашениям, чем обращение с прочими военнопленными. В этом штрафном лагере находились все те, которых немцы причисляли к приверженцам национальноосвободительного движения. Часто в отношении их применялись меры массового наказания.

Немцы играли жизнью военнопленных и часто расстреливали их из прихоти. В лагере «Оснабрюк» 11 января 1942 г. немецкий часовой начал стрелять в группу военнопленных и при этом тяжело ранил капитана Пэтара Ножинича; 22 июля 1942 г. часовой выстрелил в группу офицеров; 2 сентября 1942 г. часовой выстрелил в югославского старшего лейтенанта Владислава Вайса, который вследствие этого ранения надолго стал инвалидом; 22 сентября 1942 г. часовой с наблюдательной вышки стал стрелять в группу офицеров; 18 декабря 1942 г. часовой выстрелил в группу офицеров, наблюдавших из окна своего барака за проходившими английскими военнопленными; 20 февраля 1943 г. часовой выстрелил в военнопленного офицера только за то, что он курил; 11 марта 1943 г. часовой открыл огонь по двери барака и убил военнопленного генерала Дмитрия Павловича; 21 июня 1943 г. часовой выстрелил в югославского подполковника Бранко Паванича; 26 апреля 1944 г. немецкий унтер-офицер Рихардс выстрелил в старшего лейтенанта Владислава Гайдера, который вскоре после этого умер от ран.

26 июня 1944 г. немецкий капитан Кунце выстрелил в двух югославских офицеров и тяжело ранил старшего лейтенанта Дьорьевича.

Вся эта стрельба велась без всякого основания и без всякой причины. Она была результатом жестоких приказов германского коменданта лагеря, согласно которым оружие применялось даже при самых незначительных проступках.

Все перечисленные случаи произошли в одном и том же лагере, но та же самая картина имела место во всех остальных лагерях для военнопленных югославских офицеров и солдат».

В Чехословацком правительственном докладе приводится факт, который я хочу доложить вам. Он характерен не тем, что вносит что-либо новое в освещение методов фашистских злодеяний, а тем, что имел место тогда, когда гитлеровцы уже совершенно отчетливо понимали, что они доживают последние дни. Этот факт описан в четвертом приложении к Чехословацкому правительственному докладу, и я изложу его вкратце своими словами. В Гавличковом Броде имелся аэродром, где размещались военные учреждения, а в бывшем убежище для умалишенных находился лазарет СС. Когда встал вопрос об оформлении сдачи немецких военных частей, находившихся на аэродроме (в 1945 г.), туда направились в качестве официальных представителей чешской армии штабс-капитан Сула с одним из своих сослуживцев. Ни один из них не вернулся. Несколько позднее аэродром и госпиталь были взяты чешскими национальными частями, и было произведено расследование. Оказалось, что парламентеры, а также ранее исчезнувшие в Гавличковом Броде шесть человек были приведены немцами в госпиталь СС, где их подвергли жестоким пыткам, в частности штабс-капитану Суле был вырезан язык, выколот глаз и разрезана грудь. С остальными поступили подобным образом. У большинства из них были вырезаны половые органы.

В подтверждение этого факта имеются фотодокументы, которые я представляю Суду.

Мой доклад занял несколько часов. Ни этого времени, ни слов, имеющихся в запасах человеческой речи, конечно, недостаточно, чтобы сказать о тысячной доле страданий всех воинов моей Родины и других демократических государств, которые имели несчастье оказаться во власти фашистских палачей.

Я мог лишь в самом сжатом виде показать вам, как осуществлялись людоедские фашистские директивы об издевательствах над военнопленными, об их массовом истреблении способами, перед которыми бледнеют ужасы Средневековья.

Мы попытаемся хотя бы несколько восполнить пробел. Перед вами пройдут десятки тысяч свидетелей. Они вызваны в зал Суда по этому делу. Я не могу назвать их имен, и вы не приведете их к присяге, но их показаниям нельзя не верить, ибо мертвые никогда не лгут. Значительная часть тех фильмов о немецких злодеяниях, которые вам будут предъявлены советским обвинением, относятся к преступлениям против военнопленных. Немое свидетельство заживо сожженных в госпиталях, истерзанных до неузнаваемости пытками, замученных голодом – я уверен в этом – будет сильнее любых моих слов.

Враг вероломно напал на нашу страну. Люди взяли в руки оружие, чтобы защищать Родину, ее свободу, независимость, честь и жизнь своих семей. Они стали в ряды воинов. Они воевали. Некоторые из них оказались во власти врага. Посмотрите, как надругался враг над ними, когда в их руках уже не было оружия.

Так пусть за мучеников, за неописуемые зверства, которые вы увидите сами, и за многие подобные, о которых, вероятно, не узнает уже никто, ответят по всей строгости Закона международной справедливости главные виновники фашистских злодеяний – главные военные преступники.

Глава 16. «Снисходительность» к пленным из стран Запада

В отношении нацистов к пленным из Советского Союза и стран Запада существовала немалая разница. Издевательства, пытки, расстрелы, нечеловеческие условия быта относились, прежде всего, к солдатам и офицерам Красной армии. Как правило, их силой гнали на самые тяжелые и изнурительные работы в шахты, на стройки, рудники, металлургические заводы, военные предприятия. Они трудились намного больше других пленных, а рацион питания их был вдвое меньше. Пленные из СССР не получали посылок Красного Креста. Расстрел как универсальное наказание применялся, в первую очередь, к ним.

При этом нацисты лицемерно ссылались на то, что между Германией и СССР нет соглашения, которое базировалось бы на Женевской конвенции.

Они не соблюдали его и в тех случаях, когда оно было.

С той или иной задержкой самые зверские меры применялись и к пленным из западных армий. Так, сначала приказ «Кугель» не распространялся на совершивших побег английских и американских солдат. Затем их тоже начали расстреливать. С октября 1942 г. захваченные бойцы спецподразделений «коммандос» подлежали расстрелу на месте или передаче в СД, что обычно также заканчивалось расстрелом. Далее той же участи подверглись летчики авиации союзников, сбитые над территорией Германии. С июня 1944 г. – пленные из группировки союзников, высадившихся в Нормандии. Власти даже стимулировали линчевание сбитых летчиков, освобождая от ответственности гражданских лиц – участников варварских расправ.

В марте 1944 г. из концлагеря «Саган», прорыв тоннель, бежали 50 английских летчиков. Розыск их шел по всей Германии, и все летчики, кроме троих, были схвачены и расстреляны. К приказу о смертной казни имели отношение Кейтель и сам Гитлер.

В сентябре того же года в концлагерь «Маутхаузен» привезли 47 плененных летчиков – англичан, американцев, голландцев. Их казнь была изощренно жестокой. В каменоломне на их плечи нагрузили тяжелые камни и ударами хлыстов погнали вверх по лестнице. С каждым разом вес камней и сила побоев нарастали, и так продолжалось двое суток. От непосильной ноши и побоев из 47 человек 26 умерли.

Представление доказательств заместителем главного обвинителя от Франции Ш. Дюбостом о преступлениях в отношении военнопленных

[Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 30 января 1946 г.]

…Другая сторона вопроса в этой политике террора и уничтожения выявляется при рассмотрении военных преступлений, совершенных Германией в отношении военнопленных. Эти преступления, как вам будет доказано, преследовали две цели. Первая из них – максимально унизить узников, чтобы подорвать в них энергию, деморализовать их, заставить их сомневаться в самих себе, правоте дела, за которое они воевали, и вызвать у них разочарование в будущем, которое ожидает их родину. Вторая цель заключалась в уничтожении тех военнопленных, которые своими предшествующими действиями или тем, как они себя проявили, находясь в плену, показали, что они являются неприемлемыми для нового порядка, который нацисты хотели установить.

С этой целью Германия усугубила бесчеловечность обращения, стремясь максимально ухудшить условия лиц, содержащихся в заключении; этими лицами были солдаты, верившие при сдаче в плен в чувство военной чести у армии, которой они сдавались. Военнопленных перевозили в бесчеловечных условиях. Солдат плохо кормили, заставляли проходить пешком очень большие расстояния, подвергали при этом всякого рода издевательствам; убивали, когда они уставали и не были в состоянии следовать в колонне. Во время этих переходов по этапу не предусматривалось никакого места для ночлега и никакого снабжения. Доказательством этого служит отчет о перегоне партии военнопленных, которая отправилась из Сагана 8 февраля 1941 г. в 12 ч. 30 мин. дня. Этот документ был предъявлен моим коллегой господином Герцогом под № РФ-46. Обращаюсь к другому документу:

«1300 английских военнопленных всех рангов, которые двигались тремя колоннами, вышли 28 января 1945 г. пешком из Шталага-9-III. Они проходили в этапном порядке до Штремберга от 27 до 31 км в день. Из Штремберга их направили в Лукенвальд. Во время перехода продуктов питания, воды, медикаментов, а также соответствующего ухода в большинстве случаев совершенно не было. По меньшей мере трое военнопленных должны были остаться в Мускау».

В конце страницы, третья строка снизу:

«31-го числа они покрыли расстояние в 31 км, отделявшее их от Мускау. Во время этого перехода выбыли из строя три человека: лейтенанты Килли, Уайз и Бэртон, которых пришлось оставить в госпитале».

Страница 2, в самом конце документа:

«Во время перехода, кроме посылок Красного Креста, о которых речь шла ранее, единственным питанием, которое выдавали военнопленным, были ячменная похлебка и полбулки на каждого. Снабжение водой было предоставлено воле случая. Пятнадцать человек пропали без вести. Колонна французских и бельгийских военнопленных была поставлена в еще более тяжелые условия.

Форты в лагере находились в состоянии, нарушающем все правила гигиены; военнопленные были согнаны в очень небольшое помещение, им не хватало воды и топлива; в „Шталаге III–C“ они были размещены по 30–40 человек в одной комнате» (показания Будо).

Показания господина Будо фигурируют в отчете, который был также вручен вам ранее господином Герцогом. Аналогичные выводы вытекают из отчетов Красного Креста.

Бергер, назначенный по указанию Гиммлера с 1 октября 1944 г. уполномоченным по делам военнопленных, признал на допросе, что питание военнопленных было далеко не удовлетворительным.

Второй абзац:

«Я посетил лагерь к югу от Берлина, названия которого я не помню; быть может, я вспомню его позднее. Тогда я понял, что снабжение продовольствием совершенно неудовлетворительно, и это вызвало очень резкий разговор между Гиммлером и мной. Гиммлер был решительно против того, чтобы посылки Красного Креста продолжали раздавать в лагерях военнопленных в том же количестве, что и до сих пор. Со своей стороны я считал, что со временем это сильно отразится на здоровье лиц, о которых идет речь».

Мы представляем документ ПС-826, который идет под № РФ-356. Этот документ исходит из Главной ставки Гитлера и представляет собой отчет о посещении Норвегии и Дании. Вы найдете его на странице 7 предъявленной вам книги документов. Читаю третий абзац:

«Все военнопленные в Норвегии получают продовольствие, позволяющее им лишь существовать, не работая. Однако рубка леса требует от военнопленных такой затраты энергии, что, в случае если снабжение продовольствием не улучшится, следует ожидать в ближайшее время значительного снижения производительности труда».

Эта заметка касается положения, в котором находились 82 тысячи военнопленных, содержавшихся в заключении в Норвегии, из которых 30 тысяч использовались на тяжелых работах, проводимых организацией Тодта. Это вытекает из первого абзаца на странице 7.

Мы предъявляем теперь Трибуналу документ ПС-820 на четвертой, вернее на девятой, странице книги документов. В нем говорится о создании лагерей военнопленных в районах, подвергавшихся бомбардировкам с воздуха. Этот документ исходит от Генерального штаба и датирован 18 августа 1943 г. Он был направлен Верховным командованием военно-воздушных сил Верховному главнокомандующему германской армией. Мы представляем его под № 358 и огласим перед Трибуналом третий абзац:

«Полковник штаба военно-воздушных сил предложил создать лагеря для военнопленных в жилых районах городов, чтобы таким путем добиться некоторой защиты».

Я пропускаю абзац и читаю:

«Исходя из вышеизложенных рассуждений, возникает вопрос о немедленном создании таких лагерей в городах, находящихся под угрозой воздушных налетов; как это было установлено при обсуждении вопроса в городе Франкфурте, в этих городах будут приложены все усилия для ускорения строительства лагерей».

Наконец, последний абзац: «К настоящему времени в Германии находится около 8 тысяч военнопленных английских и американских летчиков, не считая помещенных в госпиталь. Эвакуировав существующие лагеря в другие места, можно предоставить эти последние для размещения лиц, чьи жилища были разрушены. Таким образом, это дало бы нам число военнопленных, достаточное для заселения значительного числа указанных лагерей. Здесь имеются в виду лагеря, создаваемые в районах, подвергающихся бомбардировкам и наибольшей угрозе».

На странице 10 Трибунал обнаружит документ от 3 сентября 1943 г., исходящий из Ставки фюрера. Он касается создания новых лагерей военнопленных для английских и американских летчиков. Мы представляем этот документ под № РФ-359.

«1. Высшее командование германских военно-воздушных сил намечает создание новых лагерей для военнопленных летчиков, поскольку число их достигает более тысячи человек в месяц, а имеющихся в настоящее время мест, куда они могут быть помещены, недостаточно.

Верховное командование германских военно-воздушных сил предлагает создать новые лагеря внутри жилых кварталов городов, что явится в то же время мерой зашиты городского населения, а также предлагает перевести существующие в настоящее время лагеря, в которых находится около 8 тысяч английских и американских летчиков-военнопленных, в города, подвергающиеся угрозе нападения со стороны авиации противника.

2. Верховное командование германской армии и начальник управления по делам военнопленных в принципе одобрили этот проект».

На первой странице книги документов, которая лежит перед Трибуналом, находится документ Ф-551, который мы представим под № РФ-360. В этом документе, являющемся приказом, говорится о наказаниях, налагаемых на военнопленных в нарушение 60-й и последующих статей Женевской конвенции. Женевская конвенция предусматривает, что при возбуждении судебного преследования против военнопленных следует уведомлять государство, представляющее интересы воюющих стран, и что это государство имеет право быть представленным на суде.

Я оглашу, вернее прокомментирую, этот приказ. Я изложил Трибуналу статью 60 и последующие статьи Женевской конвенции, предусматривающие, что государство, защищающее интересы воюющих стран, должно быть уведомлено о возбуждаемом против военнопленных судебном преследовании. Из документа, который мы представляем под № РФ-360, явствует, что эти положения были нарушены. Мы оглашаем первую строку:

«На практике проведение в жизнь положений статей 60 и 66, и в частности § 2 статьи 66, Конвенции 1929 года относительно обращения с военнопленными сталкивается с серьезными трудностями. Для сурового уголовного преследования за особенно тяжкие преступления, как например, за убийство караула, неприемлемо положение, согласно которому смертный приговор может быть приведен в исполнение лишь по истечении трехмесячного срока после уведомления о приговоре государства, защищающего интересы воюющих стран. От этого должна страдать дисциплина среди военнопленных». Я перехожу к странице 12:

«Предлагается следующее решение вопроса:

…b) Французы должны доверять процедуре, принятой в германских военных трибуналах.

c) Германией назначается защитник и устный переводчик.

d) В случае вынесения смертного приговора (это в конце двенадцатой страницы) для его приведения в исполнение будет дан соответствующий срок». В начале страницы 13:

«Конечно, в этом случае Германия сохраняет за собой право, даже если оно и не было предусмотрено, в критические моменты привести приговор в исполнение немедленно».

В § 3 говорится:

«Не может быть и речи о предоставлении разрешения Франции, которая может сослаться на третий абзац статьи 62 Женевской конвенции, посылать своего представителя на наиболее важные процессы германских военных трибуналов».

В нашем распоряжении имеется пример нарушения шестидесятой и последующих статей Женевской конвенции, содержащийся в отчете Голландского правительства, который Трибунал обнаружит на странице 12 переданной ему книги документов.

Мы остановились на оглашении документа Голландского правительства, который уже был представлен Трибуналу под № РФ-324 и из которого явствует, что был заявлен протест против тайного приговора к смерти и казни трех офицеров: лейтенантов Ван-Боша, Браата и Тибо.

Из этого документа явствует, что нацисты, проводя систематическую политику устрашения, постарались сохранить возможно большее количество военнопленных, для того чтобы в случае необходимости оказывать эффективное давление на страны, из которых происходили эти военнопленные. Эта политика проводилась путем незаконного захвата военнопленных или систематического отказа репатриировать пленных, плохое состояние здоровья которых могло бы оправдать эту меру. В качестве примера незаконного захвата военнопленных мы можем упомянуть о французских военнопленных. Отчет Министерства по делам военнопленных и сосланных, на который мы ссылаемся, указывает на странице 440, что некоторые французские военные части сложили оружие в момент перемирия, когда германские военные власти заверили их, что войска, которые таким образом прекратят военные действия, не будут уведены в плен. Однако эти войска были захвачены в плен. Альпийская армия, перешедшая Рону для демобилизации, находилась на западе от города Вьенны. Эту армию захватили в плен и увели в Германию, где она пробыла до конца июля 1940 г. Кроме того, несражающиеся части специального назначения были уведены в плен во исполнение приказа Гиммлера, которым предписывался захват всех без исключения французов, способных носить оружие. Только благодаря индивидуальным нарушениям этих приказов и личной инициативе отдельных командиров частей не все французы были уведены в Германию. Ввиду трудностей увода в Германию огромной массы военнопленных, в 1940 г. было решено создать концлагеря для военнопленных в германских военных частях («Фронт Шталаг»). Фактическому правительству, образованному во Франции после перемирия, было дано обещание, что военные, которые будут содержаться в лагерях «Фронт Шталаг», будут находиться во Франции. Однако заключенных этих лагерей начали пересылать в Германию с октября 1940 г.

В дополнительном отчете, приложенном к книге документов, Министерство по делам военнопленных и сосланных обращает внимание на незаконный захват в плен войск укрепленного сектора Агно: 22-го пехотного полка и 81-го батальона, а также 51-го и 58-го пехотных полков и одной североафриканской дивизии. Это документ Ф-668.

Цитирую документ:

«Войска укрепленного сектора Агно, 22-й пехотный полк и 81-й батальон, сражались по 25 июня до 1 ч. 30 мин. Они прекратили огонь только после соглашения между полковником, командующим укрепленным сектором Агно, и германскими генералами. По этому соглашению французским военнослужащим обеспечивались почетные условия сдачи, в частности, они не должны были быть взяты в плен. 51-й и 58-й пехотные полки, а также североафриканская дивизия отошли к городу Туль только после соглашения, подписанного 22 июня 1940 г. французским генералом Дюбюнссоном и немецким генералом Андреасом в местечке Тюйльо-Грозейль (департамент Мёрт и Мозель). По условиям этого соглашения французским частям обеспечивались военные почести и они не должны были быть захвачены в плен». Этот отчет под французским № РФ-668 является выдержкой из письма Дарлана послу Скапини от 22 апреля 1941 г. Привожу другой документ:

«4 апреля 1941 г. Господин Жорж Скапини, французский посол, его превосходительству господину Абецу, германскому послу в Париже. Тема: „Солдаты, захваченные после вступления в силу конвенции по перемирию, с которыми обращаются как с военнопленными“».

Внизу страницы:

«1. Женевская конвенция. Женевская конвенция может применяться в отношении захвата военнопленных только во время войны. Однако перемирие прекращает военные действия. Таким образом, захват в плен всякого солдата после вступления в силу конвенции по перемирию и обращение с ним как с военнопленным неправильно».

Третий параграф страницы 17:

«Статья 4. Во втором параграфе конвенции по перемирию лишь говорится о том, что французские вооруженные силы, расположенные в районах, подлежащих германской оккупации, должны быть срочно возвращены на неоккупированную территорию и демобилизованы. Однако в этой статье не говорится (что нарушило бы Женевскую конвенцию) о том, что их захватят в плен».

Пятый параграф той же страницы:

«1. Гражданские лица. Если допустить, что с гражданскими лицами нельзя обращаться как с военнопленными, взяв их в плен до заключения перемирия, о чем говорилось в предыдущем письме, то тем более можно ли допустить это по их захвате в плен после заключения перемирия? Я должен заметить по этому вопросу, что захват, иногда массового характера, производился еще в течение нескольких месяцев после окончания военных действий».

Страница 18, в начале страницы:

«К категориям гражданских лиц, которые я определил в моем первом письме, прибавляется еще одна категория – категория демобилизованных, которые возвращались домой в оккупированную зону после заключения перемирия и которых чаще всего в результате инициативы местных властей захватывали по дороге домой и посылали в плен.

2. Военные. Я так условно называю тех людей, которые, хотя они и были освобождены после перемирия, по некоторым обстоятельствам того трудного времени не смогли получить оформленных демобилизационных документов. Многие из них были захвачены и уведены в плен при таких же обстоятельствах, как и предыдущие».

Перейдем к странице 19, ко второй части страницы:

«А. Гражданские лица, не подлежащие военной службе. Само собой разумеется, их нельзя рассматривать как военных согласно французским законам; их можно разделить по возрасту на 2 группы:

a) люди, не достигшие 21 года, не призывавшиеся в армию, – например: Фланкар Александр – 18 лет, захваченный германскими войсками в Курьере, департамент Па-де-Кале, по вступлении германских войск в этот район. Фланкар был направлен в плен в „Шталаг-26“.

b) Люди, в возрасте от 21 года до 48 лет, немобилизованные, демобилизованные или освобожденные от военной службы. Следует довольно длинный список примеров, который Трибунал, может быть, примет как доказательство без его оглашения. В нем значатся одни фамилии».

В середине страницы:

«Военные специальных частей. Военные разных спецчастей делятся на две группы.

1. Военные, мобилизованные в специальные корпуса, являющиеся военными частями и созданные путем мобилизации в различных министерствах, по следующей таблице».

В начале страницы 21:

«Военные специального назначения, оставленные на военных предприятиях в качестве мобилизованных на той же работе, которую они выполняли в мирное время. Например, рабочие артиллерийских парков.

Гражданские специалисты. В отличие от предыдущих, гражданские специалисты не входили в военные части и не находились в ведении военных властей. Однако их захватывали в плен. Например [я пропускаю несколько строчек], Муиссе Анри, работавший в качестве специалиста на заводе Марэ-Вонен [я пропускаю еще несколько строк], он был взят в плен и направлен в „Шталаг 102 11-А“.

Не все эти люди были освобождены. Некоторые оставались в плену до конца войны».

Я буду сейчас цитировать документ, представленный под № РФ-324. Этот текст можно изложить в нескольких словах. В нем говорится о голландских офицерах, освобожденных по капитуляции голландской армии и снова захваченных некоторое время спустя для того, чтобы отправить их в плен в Германию.

Абзац третий этого документа:

«9 мая 1942 г. в голландских газетах было опубликовано уведомление для всех кадровых офицеров бывшей голландской армии, находившихся на действительной службе 10 мая 1940 г., о явке их в пятницу 15 мая 1942 г. в казарму Шоссе в Бреда».

Параграф пятый:

«Более тысячи кадровых офицеров явились в казарму Шоссе 15 мая 1942 г. За ними заперлись двери».

Теперь я перехожу к седьмому абзацу:

«Один германский офицер из высших чинов явился в казарму и заявил, что офицеры не сдержали своего слова – ничего не предпринимать против фюрера, в связи с чем с этого момента они находятся в плену».

Следующий абзац:

«Их отправили с охраной из Бреда в Нюрнберг, в Германию».

Множество препятствий существовало для освобождения французских военнопленных, которые вследствие своего плохого здоровья должны были возвратиться домой. Я цитирую документ, который уже был представлен под № РФ-297:

«…Вопрос об освобождении французских генералов, военнопленных Германии, по возрасту или плохому здоровью несколько раз поднимался французскими управлениями».

Второй абзац: «Фюрер всегда относился отрицательно к этому вопросу как с точки зрения их освобождения, так и помещения в госпиталь в других или нейтральных странах».

Третий абзац:

«Освобождение или помещение в госпиталь теперь должно иметь место еще реже, чем когда-либо».

От руки приписано на этом документе: «На это французское письмо ответа не последует». Это письмо было послано Верховным командованием германской армии германской комиссии по перемирию, обратившейся в штаб за консультацией по вопросу, следует ли отвечать на требования об освобождении больных французских генералов, поступавшие от фактического французского правительства того времени.

Гораздо более серьезные меры были приняты германскими властями в отношении наших военнопленных, когда по причинам патриотического характера некоторые из наших соотечественников-военнопленных дали понять немцам, что они не намерены сотрудничать с Германией. Германские власти считали, что те из наших соотечественников, которые так вели себя, строптивы и представляют угрозу своим мужеством и своей решимостью. Тогда началась настоящая резня этих людей. Нам известны многочисленные примеры умерщвления военнопленных в результате участия их в действиях «коммандос», обвинения их немцами в совершении террористических актов в воздухе, или потому только, что им вменялись в вину побег либо попытка к бегству, или же потому, что их обвиняли просто в активном либо моральном сопротивлении нацистскому порядку. Эти убийства осуществлялись посредством заключения военнопленных в концлагеря, где к ним применялся режим, о котором вам уже известно и который приводил их к смерти. Или же их убивали еще проще: выстрелом в затылок, по способу, описанному вам моими американскими коллегами, на котором я не буду останавливаться.

В других случаях их линчевали на месте согласно отданным приказам или же в силу попустительства германского правительства толпе. В некоторых случаях их передавали в гестапо или СД.

В конце моего выступления я скажу, что в последние годы оккупации эти организации имели право производить казни.

С разрешения Трибунала мы рассмотрим случаи уничтожения военных, захваченных в результате военных действий, случаи с «коммандос» и с летчиками.

Как Трибуналу уже известно, «коммандос» почти всегда были добровольцами. Во всяком случае, их набирали из самых отважных бойцов, физически наиболее боеспособных. Таким образом, можно рассматривать их как лучших из лучших; поэтому приказы об уничтожении их имели своей целью уничтожение лучших бойцов союзных армий. С точки зрения юридической, казни «коммандос» оправдать нельзя. Кстати, немцы сами очень широко применяли «коммандос». Но если в отношении своих собственных «коммандос» после захвата их в плен немцы всегда требовали признания за ними положения военнопленных, то они отказывали в этом качестве нашим «коммандос» или «коммандос» союзных армий.

По этому вопросу приказ о смертной казни был подписан Гитлером 18 октября 1942 г., и этот приказ выполнялся очень энергично. Ему, кстати, предшествовали другие приказы ОКВ. Это является доказательством тщательного рассмотрения этого вопроса до издания окончательного приказа за подписью руководителя германского правительства.

Документ под № ПС-553, который я представляю под № РФ-362. Это – приказ, предусматривающий уничтожение всех отдельных парашютистов или небольших групп парашютистов, имеющих определенное задание. Он датирован 4 августа 1942 г. и подписан Кейтелем. Этот приказ был представлен в качестве доказательства.

7 октября 1942 г. в сообщении ОКВ, напечатанном прессой и переданном по радио, было объявлено о решении Верховного командования уничтожать диверсантов. На странице 26 своей книги документов Трибунал найдет выдержку из «Фелькишер беобахтер» от 8 октября 1942 г.:

«В будущем все отряды террористов и диверсантов англичан и их вспомогательные части, которые поведут себя не как солдаты, а как бандиты, будут подвергнуты германской армией соответственному обращению: их будут убивать на поле боя и, вне зависимости от места сражения, на месте их действия».

Под № РФ-363 мы представляем запись заседания штаба германской армии, которая датирована 14 октября 1942 г.

Третий абзац:

«В период тотальной войны диверсия стала основным элементом ведения войны. В этой связи достаточно указать наше собственное отношение. Враги могут найти доказательства тому в отчетах наших собственных отделов пропаганды».

На странице 29, в конце третьего абзаца (это все из записи заседания от 14 октября 1942 г. штаба армии), сказано, что «диверсия является основным элементом, и мы сами сильно развили этот вид боя».

Затем шестой параграф:

«О намерении ликвидировать впредь все террористические и диверсионные группы, которые ведут себя как бандиты, уже передавалось по радио…

…Таким образом, надо считать, что задачи штаба армии заключаются единственно в том, чтобы давать директивы практического выполнения, чтобы войска знали, как им следует поступать в отношении таких групп».

На странице 30 Трибунал увидит, какие приказы отдавались в отношении таких групп, которые германский штаб называл группами английских террористов и саботажников, так как речь шла о «коммандос» противника. Конечно, германский штаб своих «коммандос» никогда не называл «группами террористов и саботажников».

Первый параграф, четвертая строчка, относится к группам британской армии, одетым в гражданское платье или в военную форму. Я читаю:

«Их надо истреблять беспощадно во время боя и в то время, как они спасаются бегством».

Параграф «b»:

«Члены группы террористов и диверсантов британской армии, которые в военной форме повели себя в военном отношении недостойным образом или нарушили международное право, должны быть изолированы».

Пропускаю несколько строк и читаю:

«Инструкции об обращении с ними будут даны штабом армии по согласованию с юридическим и иностранным отделами».

Наконец, на странице 31, второй абзац:

«Группы террористов и диверсантов будут всегда рассматриваться как нарушающие правила войны в случае, если несколько нападающих диверсантов, агентов, солдат или штатских в военной форме или в штатском производят, по мнению войск, агрессивные или варварские действия».

Третий параграф:

«В этом случае такие группы будут уничтожены до последнего человека как во время боя, так и при попытке к бегству. Таких лиц заключать в лагерь для военнопленных запрещается».

Глава 17. Казнь «братьев по оружию»

Нацисты не щадили даже своих недавних союзников. После капитуляции Италии перед войсками антигитлеровской коалиции 3 сентября 1943 г., акт которой подписал на острове Сицилия король Виктор-Эммануил, немецкие войска успели оккупировать часть страны. Участь 640 тысяч пленных итальянцев, в том числе и из итальянских частей, воевавших вместе с вермахтом на Восточном фронте, была ужасной.

Итальянским военным было предложено принять немецкую присягу и продолжить боевые действия. Отказавшимся была уготована смерть. Приказ Верховного командования вермахта от 30 сентября 1943 г. предписывал: «Согласно содержанию 3 пункта II раздела „Директивных указаний“ итальянских офицеров расстрелять в обычном экстренном порядке, они должны считаться „расстрелянными как партизаны“».

В результате более 400 тысяч итальянских солдат были расстреляны нацистами или погибли в лагерях от голода, лишений и непосильного труда.

Власти послевоенной Италии достаточно инертно отреагировали на убийство своих солдат, отказавшихся сражаться за Гитлера. Злодеяния нацистов долгое время скрывались от итальянского народа. Более того, распространялись лживые измышления о «муках» и «гибели» итальянских военнопленных в «советских концлагерях».

В 1987 г. Прокуратура СССР возбудила уголовное дело по факту расстрела гитлеровцами во Львове в 1943 г. 2500 итальянских военнослужащих.

На основании показаний свидетелей, заключения экспертиз, архивных материалов была составлена полная картина злодеяния. С материалами дела были ознакомлены посол Италии в СССР и Итальянская правительственная комиссия по расследованию событий, связанных с расстрелом итальянских военнослужащих во Львове. Представителям этой страны была предоставлена возможность побывать на местах казней, где свидетели-очевидцы подробно рассказали о трагической расправе над итальянцами.

И посол, и члены комиссии однозначно высказались за установление сотрудничества в розыске и наказании нацистских убийц. Тем не менее активных действий со стороны итальянских властей тогда так и не последовало. В статье, опубликованной в популярной итальянской газете «Иль Джорнале», автор этой книги проинформировал общественность Италии о расследовании и его проблемах. Однако ворошить прошлое, судя по реакции прессы, никто особенно не хотел.

Итальянская газета «Иль Джорнале», 1 июля 1992 года.

Новые подробности о массовых истреблениях в 1943 году
«Во Львове уничтожены нацистами 2500 наших солдат»

О драматических событиях, связанных с нашими солдатами, уничтоженными нацистами во Львове, рассказывает Государственный советник юстиции России Звягинцев.

Расследование, начатое Прокуратурой СССР 26 февраля 1987 года, о массовом расстреле итальянских солдат нацистами во Львове, выявило массу новых фактов и деталей по этому делу. Следует напомнить, что преступления, являющиеся предметом данного расследования, были совершены в 1943 году на основании «директив» вермахта, утвержденных Мартином Борманом в сентябре того же года, а также на основании «специального циркуляра». Этими документами предписывалось уничтожение итальянских офицеров, которые отказывались воевать на стороне немцев, и которые приравнивались поэтому к партизанам.

Долгое время расследование не могло установить даже приблизительное число итальянских военных, уничтоженных нацистами. Теперь оно установлено. В частности, заместитель прокурора г. Львова Василий Дорош, участвующий в расследовании по данному делу, расширив район поисковых работ, установил, что массовые истребления итальянцев проводились не только в Лиснецком лесу, Погулянке, крепости «Цитадель», но также в концентрационном лагере «Яновский». Всего в этих местах было уничтожено 2500 итальянских военных.

«Сбор доказательств – дело довольно трудное, – отмечает Дорош. – Многих свидетелей тех событий уже нет среди нас. Кроме того, нацисты боялись мести за содеянное и, чтобы скрыть свои преступления, сжигали трупы, а остававшиеся кости перемалывали с помощью специальных машин. Все это осуществляло „Зондеркомандо-1005“, специальная команда, сформированная из евреев – смертников, которые сразу же после этого были уничтожены».

Но некоторые из них уцелели. Четырем из «смертников» удалось бежать. В ходе опросов они поведали жуткие вещи. Впоследствии их показания были подкреплены вещественными доказательствами, среди которых фотографии, одежда убитых, волосы и другие вещи. В ходе расследований, проведенных экспертами, удалось прояснить многие факты. Недавние поездки, совершенные следователями Прокуратуры в Польшу, их беседы там со свидетелями тех событий позволили получить дополнительную информацию по данному делу.

Сейчас следователи работают над выполнением отдельного запроса, поступившего из Италии. Около трехсот документов следствия, прежде всего протоколы допросов и выводы экспертов, нами уже высланы. В настоящий момент проводится опрос других свидетелей. «Но у нас есть некоторые вопросы и к нашим итальянским коллегам, – говорит Дорош. – В Италии есть более десяти человек, которых мы хотели бы опросить по данному делу. Нам известны их имена. Это очень важные свидетели».

Александр Звягинцев. Москва

Статья А. Звягинцева в газете «Иль Джорнале», 1 июля 1992 г.

Глава 18. Клеймо из ляписа – хорошо… а татуировка – лучше

Циничная идея клеймить людей, как скот, как рабов Древнего мира, выдает всю низость и бездушие нацистских руководителей, озабоченных тем, что пленные из СССР не хотели мириться со своей горькой участью и пытались вырваться на свободу. Изобретение Верховным командованием Германии способов клеймения людей говорит о том, как быстро просвещенная и культурная страна Европы, по крайней мере значительная часть ее народа, может растерять весь свой гуманизм и погрузиться во мрак злобного, людоедского отношения к внешнему миру и внутренней оппозиции.

Документ ПС-1191, СССР-15
Начальник полиции порядка

Кдо. 1Г 1а (1) № 74/42

Берлин,

9 февраля 1942 г.

Копия с копии

Относительно: клеймения советских военнопленных

Нижеследующую копию распоряжения ОКВ от 16.1. 1942-А и 2ф 24.73 (1а) 539/42 я направляю в дополнение к моему приказу от 5.1–1942 г. – О-Кдо. 1 г (1) № 127/41 (г)

По поручению: Шлаке заверено – подпись

Копия с копии

ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ

ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ

Ац 2ф, 24.73 (la) № 539/42

Берлин-Шенеберг 1.

16.1.42

Относительно: клеймения советских военнопленных

Ввиду того что советские военнопленные при побегах большей частью снимают с себя опознавательные знаки и не могут быть опознаны как военнопленные, в частности как советские военнопленные, приказываю: каждому советскому военнопленному нанести ляписом клеймо на внутренней стороне левого предплечья.

Начальник Верховного командования вооруженными силами

По поручению – подпись

В немецких штабах сидели не только бесконечно циничные, но деятельные и усердные люди, доводившие до совершенства свои аморальные и преступные инициативы.

Проходит несколько месяцев, и главное командование вермахта издает новый приказ о клеймении, порадовавший исполнителей проработкой всех деталей зверского процесса.

Вместо недостаточно стойкой метки ляписом на предплечье предписывалось делать советским пленным татуировку на ягодице.

Верховное командование вооруженными силами Берлин-Шенеберг,

20.7–42

Ац, 2 ф, 24 82 х…№ 3142/42 Баденшештрассе, 51

Копия с копии

Относительно клеймения советских военнопленных опознавательным знаком

1) Советские военнопленные подлежат клеймению посредством особого долговременного знака.

2) Клеймо имеет форму острого угла примерно в 40 градусов с длиной сторон в 1 сантиметр, расположенного острием кверху, и ставится на левой ягодице на расстоянии ладони от заднего прохода. Этот знак наносится посредством ланцета, имеющегося в любой воинской части. В качестве красящего вещества употребляется китайская тушь. Выполнить это надлежит следующим образом: царапины, нанесенные раскаленным ланцетом на поверхность напряженной кожи, смочить китайской тушью. При этом следует избегать глубоких кровоточащих порезов.

Так как в настоящее время еще нет достаточного опыта в отношении стойкости клеймения, то затем через определенные промежутки времени, по истечении 14 дней, четырех недель и через три месяца, следует проверить клеймо и, в случае необходимости, возобновить его (см. § 7).

3) Клеймение не является медицинским мероприятием. Германскому санитарному персоналу не следует поэтому поручать его выполнение за недостатком санитарного персонала. Клеймение, несомненно, можно поручить соответствующему санитарному персоналу из советских военнопленных под медицинским надзором немцев. Срочно предлагается обучить необходимое количество подобного вспомогательного состава практическому выполнению этого, согласно данному предписанию.

4) В интересах быстрого исполнения необходимо затребовать на санитарных складах ланцеты и китайскую тушь. 5) Клеймению необходимо подвергать:

a) вновь поступающих советских военнопленных в районах деятельности командующих вооруженными силами и на востоке и Украине и командующего вооруженными силами в генерал-губернаторстве после мытья, при первой санобработке;

b) всех остальных военнопленных в сфере действия ОКВ до 30.9.42. Об исполнении донести ОКВ до 15.10.1942 г.

6) Это мероприятие не должно препятствовать использованию на работах. Поэтому клеймение военнопленных, занятых на работах, должно, по возможности, производиться по месту нахождения рабочих команд или во время ближайшей санобработки.

7) Произведенное первое клеймение должно быть тотчас же занесено в личную карту 1, в раздел «Особые приметы» с пометкой «такого-то… 1942 г.», то же самое при каждом необходимом возобновлении клейма (см. § 2).

8) О клеймении находящихся под надзором ОКХ распорядится ген. – кв. ОКХ. Просим сообщить о данном предложении.

Нач. Верховного командования вооруженными силами

По поручению – подпись

Глава 19. Нападение на жизнь. Гитлер: «Мы обязаны истреблять население»

Герман Раушнинг был видным нацистом, советником Гитлера. Еще до прихода НСДАП к власти во всей Германии эта партия получила большинство мест в сенате Данцига, и Раушнинг стал его председателем.

Но вскоре из сторонников национал-социализма он превратился в его опасного критика и в 1936 г. уехал из Германии сначала в Швейцарию, а затем в Англию, где занимался литературным трудом.

Хорошо зная Гитлера, Раушнинг написал несколько книг, разоблачающих фюрера, его «теорию» и политику. Работа «Голос разрушения», вышедшая в свет в 1940 г., – одно из ярких публицистических произведений.

Страницы: «« 4567891011 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Как безумная, металась по своей убогой избушке крестьянка, испуганная словами сына. Она то хватала п...
Теперь за письмо. Скорее, скорее… Даша взяла листок, конверт… Придвинула к себе небольшую баночку с ...
Лиза ничего не видела со сцены. Лишь только она перешагнула порог, то словно позабыла, что она, Лиза...
В длинной, продолговатой комнате ряды столов, и за ними на жестких скамейках без спинок около трех с...
«… Вчера вечером на деревне был шум, крик, трусливый лай и визг собак: с удивительной дерзостью, ког...