Механическая принцесса Клэр Кассандра
– Он очнулся, уже разговаривает, – ответила Шарлотта. – Он принял немного инь-феня, а Безмолвные Братья смогли остановить внутреннее кровотечение.
При упоминании о внутреннем кровотечении лицо Уилла исказилось, как будто к горлу юноши подкатил приступ тошноты. Тесс подумала, что и сама выглядела не лучше.
– Его можно навестить, – продолжала Шарлотта. – Вообще-то он даже просил, чтобы его навестили.
Уилл и Тесс быстро переглянулись. В эту минуту оба они думали об одном: кто пойдет к Джему? Тесс была его невестой, а Уилл – парабатаем, что само по себе считалось священным. Уилл уже сделал шаг назад, когда Шарлотта усталым голосом произнесла:
– Он просил, чтобы зашел ты, Уилл.
Уилл удивленно посмотрел на Тесс.
– Я…
Тесс не могла отрицать, что она не ожидала такого и, услышав слова Шарлотты, даже почувствовала укол ревности, но решительно отбросила от себя эти мысли. Она любила Джема и хотела того же, чего хотел он сам. Вдобавок он никогда ничего не делал без причины.
– Иди, – мягко сказала она. – Это вполне естественно, что он хочет увидеть тебя.
На полпути к двери, где его ожидала Шарлотта, Уилл обернулся и снова подошел к Тесс.
– Тесс, – сказал он, – пока я буду с Джемом, ты не окажешь мне услугу?
Тесс посмотрела ему в глаза и тяжело вздохнула. Он был слишком близко: образ Уилла заполнял все ее поле зрения, и, кроме его голоса, она больше ничего не слышала.
– Конечно, – кивнула она. – Как тебе помочь?
Кому: Эдмунду и Линетт Эрондейлам
Поместье Рэйвенскар
Вест-Рединг, Йоркшир
[ЗАЧЕРКНУТО]
Дорогие папа и мама!
Я понимаю, что с моей стороны было трусостью сбежать на рассвете, не дождавшись вашего пробуждения, и оставить после себя лишь записку, но я не нашла в себе сил сообщить о своем решении вам в лицо. Невозможно представить себе более непослушной дочери.
Как мне объяснить свое решение? Как рассказать вам, что подтолкнуло меня к нему? Даже сейчас это кажется безумием. На самом деле каждый следующий день безумнее предыдущего. Ты не солгал мне, папа, когда сказал, что жизнь Сумеречного охотника похожа на беспокойный сон…
Сесили яростно перечеркнула все написанное, смяла листок и положила голову на стол.
Она уже много раз начинала это письмо, но до сих пор не добилась удовлетворительного результата. Возможно, время для очередной попытки сейчас было не самое лучшее: Сесили никак не могла успокоиться с той самой минуты, как они вернулись в Институт. Все хлопотали над Джемом, а Уилл после возвращения в Институт не перекинулся с ней и парой слов. Генри побежал за Шарлоттой, Гидеон увел куда-то Габриэля, и Сесили осталась одна.
Она закрылась в спальне и, не снимая доспехов, свернулась в клубок на мягкой кровати с балдахином. Лежа в тени, она слушала, как за окном кипит лондонская суета, и сердце ее сжималось от неожиданной и острой тоски по дому. Подумав о зеленых холмах Уэльса, о маме и папе, она пулей выскочила из кровати, села за стол и подготовила перо и бумагу, в спешке забрызгав чернилами пальцы. И все же ей никак не удавалось подобрать верные слова, облечь свое одиночество в такую форму, чтобы родители ее поняли.
В этот момент раздался стук. Сесили взяла со стола книгу, раскрыла ее, притворившись, что ее застали за чтением, и крикнула:
– Войдите!
Дверь отворилась. На пороге в нерешительности замерла Тесс. Она сменила изорванное свадебное платье на простое одеяние из синего шелка. На шее у девушки, как всегда, блестели две подвески: механический ангел и нефритовый кулон, который Джем подарил ей в преддверии свадьбы. Сесили удивленно посмотрела на Тесс. Хотя девушки хорошо относились друг к другу, они не были близки. Тесс держалась с сестрой Уилла слишком уж настороженно и вообще казалась слегка не от мира сего. Сесили знала, что Тесс способна принимать облик любого человека, и не могла избавиться от чувства, что это неестественно. Как можно быть уверенным, что человек показывает вам свое настоящее лицо, если может сменить его с такой же легкостью, с какой кокетка меняет наряды?
– Да? – сказала Сесилия. – Мисс Грей?
– Называй меня Тесс, – ответила гостья, закрывая за собой дверь. Она уже не в первый раз просила Сесили называть ее по имени, но избавиться от привычки было не так-то просто. – Я пришла проверить, все ли с тобой хорошо и не нужно ли тебе чего-нибудь.
– Ах, – слегка разочарованно вздохнула Сесили. – Спасибо. У меня все в порядке.
Тесс подошла ближе.
– Это «Большие надежды»?
– Да.
Сесили не стала упоминать, что она взяла эту книгу, чтобы попытаться понять Уилла, – однажды она видела, как брат читал ее. Пока что она ничего не понимала. Пип был мрачен, а Эстелла так отвратительна, что Сесили постоянно хотелось ее встряхнуть.
– Эстелла, – мягко сказала Тесс, – до последнего моего вздоха вы останетесь частью меня, частью всего, что во мне есть хорошего и что есть плохого.
– Ты тоже заучиваешь наизусть отрывки из книг, прямо как Уилл? Или этот тебе особенно нравится?
– Памяти Уилла я могу только позавидовать, – сказала Тесс, сделав еще шаг вперед. – Или его руне мнемозины. Но мне нравится эта книга. – Она изучала лицо Сесили своими серыми глазами. – Почему ты не переоделась?
– Хотела пойти в тренировочный зал, – ответила Сесили. – Там хорошо думается и никто не указывает мне, что делать.
– Снова на тренировку? Сесили, ты ведь только из боя! – запротестовала Тесс. – Иногда для полного излечения однократного нанесения рун недостаточно. Прежде чем ты снова начнешь тренироваться, я попрошу, чтобы кто-нибудь осмотрел тебя: Шарлотта или…
– Или Уилл? – бросила Сесили. – Если бы хоть кому-то из них было до меня дело, они бы уже пришли.
Тесс остановилась возле кровати.
– Не думай, что Уиллу нет до тебя дела.
– Но его ведь здесь нет!
– Это он послал меня, – объяснила Тесс, – потому что сам пошел к Джему.
Как будто бы это все объясняло! Впрочем, в определенном смысле так оно и было, подумала Сесили. Она знала, что Уилл и Джем – близкие друзья, и понимала, что между ними есть и более глубокая связь – связь парабатаев. Она читала о парабатаях в Кодексе. Там говорилось, что эта связь крепче братской любви и уз крови.
– Джем – его парабатай. Он поклялся быть рядом в такие моменты.
– Он все равно был бы рядом с ним, и клятва здесь ни при чем. Он был бы рядом с любым из вас. Но ему нет дела до того, нужна ли мне еще одна руна ираци.
– Сеси… – начала Тесс. – Проклятие Уилла…
– Оно даже не было настоящим!
– Знаешь, – задумчиво произнесла Тесс, – в некотором роде было. Он верил, что никто не может любить его. Что если он позволит кому-нибудь любить его, этот человек умрет. Поэтому он бросил вас. Он бросил вас, чтобы вы были в безопасности, но теперь ты здесь – и с его точки зрения ты совсем не в безопасности. Уилл не вынесет осмотра твоих ран, ведь ему кажется, будто он сам нанес их тебе.
– Это мой выбор. Я хочу стать Сумеречным охотником. И не только потому, что мне хочется быть рядом с Уиллом.
– Я знаю, – кивнула Тесс. – Но когда Уилл отравился кровью вампира и захлебывался святой водой, именно я сидела с ним – и я помню, чье имя он бормотал в забытьи. Он звал тебя.
– Уилл звал меня? – удивилась Сесили.
– О да. – Тесс едва заметно улыбнулась. – Само собой, он не сказал мне, кто ты, когда я спросила, и это чуть с ума меня не свело… – Осекшись, Тесс отвела глаза.
– Почему?
– Я сгорала от любопытства, – пожав плечами, сказала Тесс, хотя на щеках ее выступил румянец. – Таков уж мой главный порок. Как бы то ни было, он тебя любит. Я знаю, что с Уиллом всегда непросто, но то, что его здесь нет, только еще раз доказывает мне, насколько ты ему дорога. Он привык отталкивать от себя всех, кого он любит, поэтому чем больше он любит тебя, тем более отчаянно старается этого не показать.
– Но ведь проклятия нет…
– Привычка – вторая натура, от нее не так просто избавиться, – грустно сказала Тесс. – Не заблуждайся на его счет, Сесили. Он только делает вид, что ему нет до тебя дела. Если хочешь, выведи его на чистую воду, но не отворачивайся от него, не ставь на нем крест. Не выбрасывай его из сердца. Иначе ты будешь сожалеть об этом всю жизнь.
Кому: Членам Совета
От: Консула Джошуа Вейланда
Джентльмены, прошу простить меня за задержку с ответом. Я не хотел принимать поспешных решений и давать необдуманных рекомендаций. Мои слова должны были стать обоснованным выводом из должных размышлений.
Боюсь, я не могу одобрить вашу рекомендацию Шарлотты Бранвелл на пост моего преемника. Хотя у нее золотое сердце, она слишком взбалмошная, чувствительная, несдержанная и непокорная особа, чтобы стать хорошим консулом. Как мы знаем, слабый пол имеет свои недостатки, не свойственные мужчинам, и, к несчастью, она подвержена им всем. Нет, я не могу рекомендовать ее. Я предлагаю вам рассмотреть другую кандидатуру – моего племянника Джорджа Пенхоллоу, которому в этом ноябре исполнится двадцать пять лет. Он отличный Сумеречный охотник и прекрасный молодой человек. Не сомневаюсь, он обладает всеми необходимыми моральными качествами и силой духа, чтобы возглавить Сумеречных охотников в наступающем десятилетии.
Во имя Разиэля,Консул Джошуа Вейланд
4
Быть разумным и влюбленным
Ведь быть разумным и влюбленным трудно.
– Уильям Шекспир, «Троил и Крессида»[5]
– Я думал, у тебя уже готова песенка, – сказал Джем.
Уилл с любопытством взглянул на друга. Хотя Джем и просил Уилла прийти, он, похоже, был не в настроении. Он молча сидел на краю кровати в чистой рубашке и брюках, но рубашка была ему велика и подчеркивала нездоровую худобу. На ключицах юноши еще виднелись капли засохшей крови, и, казалось, будто шею его обвивает какое-то жуткое ожерелье.
– Песенка о чем?
– О битве с червем, – усмехнулся Джем. – Ты ведь так и сыпал шутками…
– Последние несколько часов мне было не до шуток, – признался Уилл и скользнул глазами по окровавленной одежде, сваленной горой возле тумбочки, и по полупустой склянке с розоватой жидкостью.
– Не опекай меня, Уилл, – сказал Джем. – Все меня опекают, и это просто невыносимо. Я позвал тебя, потому что знал, что ты этого делать не будешь. Потому что ты рассмешишь меня.
– О, с удовольствием, – всплеснул руками Уилл. – Как тебе такое?
- Ура, мне не нужно больше твердить,
- Что с хворью вам прежним уже не быть.
- Увы, пришлось нам червя убить,
- Чтоб мне голословным больше не слыть.
- Зато теперь вас легко убедить!
Джем расхохотался.
– Ну и жуть!
– Это экспромт!
– Уилл, есть такая штука, размер называется… – Смех Джема сменился кашлем.
Уилл подскочил к другу. Джем содрогался всем телом, склонившись над кроватью. На белой простыне расплывались алые пятна.
– Джем…
Джем махнул рукой в сторону шкатулки, стоявшей на тумбочке. Уилл дотянулся до нее, заметив на крышке до боли знакомый рисунок с женщиной, льющей воду из кувшина, – один ее вид был ему противен.
Он открыл шкатулку и замер. Серебристый порошок едва прикрывал деревянное дно. Может, часть его Безмолвные Братья использовали для лечения Джема – этого Уилл не знал. Зато он знал наверняка, что порошка должно было быть намного больше.
– Джем, – обеспокоенно сказал он, – неужели это все, что осталось?
Джем уже не кашлял. У него на губах была кровь. Не в силах пошевелиться, Уилл наблюдал, как его друг промокнул рот рукавом рубашки, и ткань стала алой. Казалось, Джема лихорадило, его бледная кожа горела.
– Уилл, – тихо сказал он.
– Два месяца назад, – начал Уилл и тут же понял, что неосознанно повышает голос, и сдержался. – Два месяца назад я купил столько инь-феня, что его должно было хватить на год.
В печальном взгляде Джема был вызов.
– Я стал принимать его чаще.
– Чаще? Насколько?
Джем отвел глаза.
– Я принимал вдвое, а может, и втрое больше.
– Но наркотик убивает тебя! – воскликнул Уилл и, когда Джем ничего не ответил, задал лишь один вопрос: – Зачем?
– Я не хочу жить полужизнью…
– Но так твоя жизнь и до одной пятой не дотянет! – крикнул Уилл.
Он шумно вдохнул. Выражение лица Джема изменилось, и Уиллу пришлось поставить шкатулку обратно на тумбочку, чтобы не швырнуть ее в стену.
Джем выпрямился. Глаза его сверкали.
– Жить – это не просто не умирать, – сказал он. – Посмотри на то, как живешь ты, Уилл. Ты сияешь, как звезда. Прежде я принимал ровно столько наркотика, чтобы поддерживать в себе жизнь, но не чтобы чувствовать себя хорошо. Может, немного больше перед битвами, чтобы прибавилось сил, но в остальное время – полужизнь, серые сумерки жизни…
– Но теперь ты изменил дозировку? Когда? После помолвки? – бушевал Уилл. – Из-за Тесс?
– Ты не можешь ее в этом винить. Это мое решение. Она о нем не знала.
– Она бы хотела, чтобы ты жил, Джеймс…
– Да я ведь не жилец! – Джем вскочил на ноги, его щеки вспыхнули – Уилл никогда еще не видел его таким сердитым. – Я не жилец! Но у меня есть выбор: либо отдавать ей всего себя и сиять ярче звезд, пусть и недолго, либо влачить жалкую полужизнь чуть дольше и все это время мучить ее. Это мой выбор, Уильям, и здесь решать не тебе.
– Может, и мне. Это ведь я покупаю тебе инь-фень…
Джем побледнел.
– Если ты откажешься, я буду покупать его сам. Я бы раньше и покупал сам, если бы ты не вызвался. А что до этого… – Он снял с пальца фамильный перстень Карстерсов и протянул его Уиллу. – Возьми.
Уилл скользнул глазами к перстню и снова посмотрел на Джема. В голове промелькнул десяток ужасных вещей, которые можно было сказать или сделать. Нельзя вот так разбрасываться друзьями. Он так долго притворялся грубым, что и теперь пытался защититься своим панцирем, как человек случайно сворачивает в сторону дома, где прожил много лет, забывая о том, что переехал.
– Теперь ты хочешь жениться на мне? – наконец спросил он.
– Продай кольцо, – сказал Джем. – Оно стоит немало. Я же говорил, не следует тебе платить за мой наркотик. Однажды я заплатил за твой и чувствовал себя ужасно.
Поморщившись, Уилл посмотрел на фамильную драгоценность Карстерсов, лежащую на бледной ладони Джема. Он нежно прикоснулся к пальцам друга и сомкнул их на кольце.
– С каких это пор ты так безрассуден? И с каких пор я так осторожен? С каких это пор мне нужно защищать тебя от самого себя? Ведь это ты всегда оберегал меня. – Он посмотрел в глаза Джему. – Помоги мне понять тебя.
После долгого молчания Джем сказал:
– Вначале, когда я понял, что влюблен в Тесс, я решил, что меня исцеляет любовь. У меня очень долго не было приступов. И, попросив ее руки, я сказал ей об этом. Сказал, что любовь – мое лекарство. Но потом это случилось снова, и теперь я уже не мог признаться Тесс: ведь она могла подумать, что я уже не так сильно ее люблю. Я увеличил дозу наркотика, чтобы справиться с болезнью. Вскоре мне пришлось принимать все больше и больше, чтобы просто держаться на ногах, – раньше такого количества хватало мне на неделю. Мне остались считаные годы, Уилл. А может, даже считаные месяцы. И я не хочу, чтобы Тесс об этом знала. Пожалуйста, не говори ей. Не ради нее, а ради меня.
Сам того не желая, Уилл все понял. Ведь он и сам пошел бы на что угодно, на какую угодно ложь, на какой угодно риск, чтобы только Тесс любила его. Он решился бы…
Почти на все. Он не мог лишь предать Джема. На это он не был готов. И Джем стоял перед ним, надеясь найти в друге сочувствие и понимание, и Уилл держал его за руку. Как мог Уилл его не понять? Он помнил, как сидел в гостиной Магнуса и мечтал провалиться в геенну огненную, только бы не пришлось прожить еще хотя бы час той жизнью, которой он больше не мог выносить.
– Значит, ты умираешь ради любви, – наконец произнес Уилл натянутым голосом.
– Умираю немного быстрее ради любви. Люди умирают и ради вещей похуже.
Уилл выпустил руку Джема. Тот бросил короткий взгляд на перстень и снова посмотрел другу в глаза.
– Уилл…
– Я пойду в Уайтчепел, – ответил Уилл на его невысказанный вопрос. – Сегодня же. Я скуплю весь инь-фень, который у них найдется, чтобы у тебя не было в нем недостатка.
Джем покачал головой.
– Я не могу просить тебя поступать против совести.
– Совесть… – прошептал Уилл. – Ты моя совесть, Джеймс Карстерс. Я сделаю это ради тебя, но возьму с тебя одно обещание.
– Какое обещание?
– Несколько лет назад ты просил меня не искать для тебя настоящее лекарство, – сказал Уилл. – Я прошу тебя освободить меня от этого обещания. Позволь мне хотя бы попытаться. Позволь возобновить поиски.
Джем удивленно посмотрел на него.
– Стоит мне только подумать, что я знаю тебя вдоль и поперек, как ты снова меня удивляешь. Да, я освобождаю тебя. Ищи. Делай что должен. Я не могу сдерживать твои благие намерения, это было бы жестоко. Да и я на твоем месте поступил бы точно так же. Ты ведь это знаешь?
– Знаю. – Уилл подошел ближе к другу и положил руки ему на плечи, с мукой в сердце осознавая, насколько хрупким стал Джем, какие тонкие у него кости. – Это не пустое обещание, Джеймс. Поверь, никто лучше меня не знает, что такое боль несбывшихся надежд. Я буду искать. Если можно найти хоть что-то, я найду это. Но до тех пор твоя жизнь принадлежит лишь тебе, так что ты волен сам решать, какой жизни ты хочешь.
– Разумеется, – неожиданно улыбнулся Джем. – Но очень любезно с твоей стороны напомнить мне об этом.
– Да я сама любезность! – хмыкнул Уилл и посмотрел в лицо Джему, родное и знакомое, как его собственное. – И решимость. Ты меня не покинешь. Только через мой труп.
Глаза Джема округлились, но он ничего не сказал. Говорить больше было нечего. Развернувшись, Уилл вышел из комнаты.
Сесили стояла посреди тренировочного зала, сжимая в руке кинжал. Прицелившись, она метнула его, и клинок вошел в стену за пределами мишени.
Разговор с Тесс не успокоил ее, а только еще больше разволновал. Тесс окружал ореол печали и смирения, который встревожил Сесили. Как бы она ни злилась на Уилла, она чувствовала, что Тесс боится за него, но держит этот страх так глубоко в сердце, что никогда бы в нем не призналась. Сесили отчаянно хотела узнать, с чем он связан. Как она могла защитить брата, если не знала, от чего его защищать?
Вытащив кинжал из стены, она снова замахнулась и метнула его. На этот раз нож воткнулся еще дальше от цели, и девушка гневно вздохнула.
– Uffern nef![6] – воскликнула она по-валлийски.
Мама бы ужаснулась ее сквернословию, но мамы, по счастью, рядом не было.
– Пять, – донеслось из коридора.
Вздрогнув, Сесили обернулась. На пороге стоял Габриэль Лайтвуд. Его каштановые волосы были взъерошены, зеленые глаза сверкали. Он был таким же высоким, как Уилл, а может, и выше, но не таким крепким, как брат.
– Я вас не поняла, мистер Лайтвуд.
– Ваш бросок, – объяснил юноша и повел рукой в сторону мишени. – Я оцениваю его на пять баллов. Над техникой, пожалуй, еще стоит поработать, но у вас, определенно, врожденный талант. Вам просто нужно тренироваться.
– Меня тренирует Уилл, – сказала Сесили.
Габриэль подошел ближе и слегка улыбнулся.
– Что и требовалось доказать.
– Полагаю, вы подготовлены лучше меня.
Помедлив, он подошел к стене и вытащил кинжал. Клинок блеснул, когда Габриэль ловко перевернул его.
– Вероятно, – протянул он. – Я учился у лучших и сам тренировал мисс Коллинз и мисс Грей…
– Я слышала. А потом вам это надоело. Пожалуй, от учителя обычно ожидают большей отдачи.
Тон Сесили был прохладным. Девушка знала, что Уиллу Габриэль не по нраву, и сохраняла дистанцию, хоть и помнила, как замерло ее сердце, когда Габриэль помог ей подняться в саду Лайтвудов.
Габриэль прикоснулся пальцем к острию кинжала, и на подушечке выступила капля крови. Пальцы юноши были грубыми, а на тыльной стороне ладоней пестрели веснушки.
– Вы сменили доспехи.
– Я вся была в крови и слизи. – Сесилия смерила Габриэля взглядом. – А вы, похоже, решили не переодеваться.
На лице Габриэля промелькнуло какое-то странное выражение, но тут же пропало. Впрочем, от Сесили эти перемены не ускользнули: ведь она не раз видела, как скрывает свои чувства Уилл.
– У меня нет с собой одежды, – признался он, – и я не знаю, где именно буду жить. Я мог бы вернуться в один из домов нашей семьи, но…
– Уж не думаете ли вы остаться в Институте? – удивленно спросила Сесили. – Что говорит Шарлотта?
– Она позволила мне остаться. – Внезапно Габриэль изменился в лице, и маска суровости спала, показав его уязвимость. – Здесь мой брат.
– Да, – кивнула Сесили, – и мой тоже.
Габриэль ответил не сразу, как будто бы раньше это не приходило ему в голову.
– Уилл, – произнес он. – Вы очень на него похожи. Это… пугает. – Он покачал головой, словно освобождаясь от наваждения. – Я только что видел вашего брата. Он бежал по парадной лестнице, как будто за ним гнались все четыре всадника Апокалипсиса. Вы, случайно, не знаете, куда он так спешил?
Сердце Сесилии подпрыгнуло. Она вынула кинжал из руки Габриэля, не обратив внимания на его немой протест.
– Не имею ни малейшего представления, – ответила она, – но намереваюсь это выяснить.
Как только лондонский Сити опустел под конец рабочего дня, Ист-Энд вернулся к жизни. Уилл шел по улицам, уставленным палатками, где продавалась поношенная одежда и обувь. Старьевщики и точильщики ножей толкали тележки по переулкам, хрипло перечисляя названия своих товаров. На пороге мясных лавок, в витринах которых висели свежие туши, стояли мясники в окровавленных фартуках. Женщины развешивали выстиранное белье и громко болтали между собой на таком великолепном кокни[7], что если бы они говорили по-русски, Уилл и то, наверное, понял бы больше.
Моросил дождь. Уилл перешел дорогу напротив закрытой табачной лавки и свернул за угол на узкую улицу. В отдалении виднелся шпиль уайтчепельской церкви. Сгущались тени, было туманно. Пахло железом и мусором. Прямо посреди улицы петляла канавка, заполненная грязной водой. Впереди виднелась арка, по обе стороны от которой висели газовые лампы. Дойдя до арки, Уилл резко свернул внутрь, выставив перед собой руку.
Раздался вскрик – и вот он уже схватил за плечо невысокого человека, одетого во все черное. Перед ним оказалась Сесили, поверх доспехов которой был небрежно наброшен бархатный плащ. Из-под капюшона волнами струились темные волосы, синие глаза пылали гневом.
– Пусти меня!
– Совсем с ума сошла! Зачем ты следишь за мной на задворках Лондона? – Уилл слегка встряхнул сестру.
Глаза Сесили сузились.
– Утром ты был со мной любезнее!
– Здесь опасно, – сказал Уилл. – Ты ничего не знаешь об этих улицах. Ты даже не воспользовалась руной невидимости. Одно дело – заявлять, что ты ничего не боишься, живя за городом, и совсем другое – оказаться в Лондоне.
– Я не боюсь Лондона, – огрызнулась Сесили.
Уилл наклонился к сестре и, перейдя на валлийский, прошипел ей в ухо:
– Поможет ли, если я скажу тебе возвращаться домой?
– Нет, – рассмеялась Сесили, – совершенно не поможет. – И добавила по-валлийски: – Ты мой брат, и я хочу пойти с тобой.
Уилла поразили ее слова. До сих пор он слышал нечто подобное только от Джема. Хотя Сесили была совсем непохожа на его друга, кое-что общее у них все же имелось – непобедимое упрямство. Когда Сесили заявляла, что чего-то хочет, за ее словами стояло не смутное желание, а железная решимость.
– И тебе все равно, куда я направляюсь? – спросил Уилл. – Что, если я иду прямиком в ад?
– Мне всегда хотелось посмотреть, что там, в аду, – ответила Сесили. – Как и всем, надо полагать.
– Большинство людей отчаянно пытается избежать такой экскурсии, – возразил Уилл. – Если тебе интересно, я иду в логово ифритов, чтобы купить наркотики у жестоких и беспринципных негодяев. Если ты пойдешь со мной, они, вероятно, положат на тебя глаз и захотят тебя продать.
– Но ты их остановишь?
– Это зависит от того, какую цену они назовут.
Сесили покачала головой.
– Джем – твой парабатай, – сказала она. – Узы между вами скреплены Конклавом. Но я – твоя кровная сестра. Почему ради него ты готов совершить что угодно, а меня лишь вечно отсылаешь домой?
– Как ты догадалась, что наркотик – для Джема?
– Я не такая дура, Уилл.
– Как ни печально, – пробормотал Уилл. – Джем… Джем – это лучшая моя половина. Я не могу ожидать, что ты поймешь это. Я ему должен.
– Тогда кто же я? – спросила Сесили.
Уилл раздраженно вздохнул.
– Ты моя слабость.
– А Тесс – твое сердце, – задумчиво добавила Сесили. – Я же сказала, я не дура, – добавила она, увидев, как поразился брат. – Я знаю, ты ее любишь.
От этих слов у Уилла словно бы закружилась голова, и он приложил руку ко лбу.
– Ты кому-нибудь рассказала? Нельзя, Сесили. Никто об этом не знает – и я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.
– Я бы никому не сказала.
– В этом я и не сомневался, – хрипло пробормотал Уилл. – Должно быть, ты стыдишься брата. Запретная любовь к невесте друга…
– Я не стыжусь тебя, Уилл. Какими бы ни были твои чувства, ты стараешься их сдержать. Мне кажется, все мы хотим того, чего получить не можем.
– Правда? – удивился Уилл. – И чего же хочешь ты?
– Чтобы ты вернулся домой.
Влажная прядь волос прилипла к щеке Сесили, как будто бы лицо девушки было залито слезами, хотя Уилл и понимал, что сестра не плакала.
– Мой дом – здесь, в Институте, – вздохнул Уилл и прислонился головой к каменной арке. – Я не могу весь вечер спорить с тобой, Сесили. Если ты решила идти за мной прямиком в ад, я не могу тебя остановить.
– Наконец-то ты это понял. Я, впрочем, не сомневалась: ведь мы как-никак родственники.
Уилл поборол в себе желание снова встряхнуть сестру за плечи.
– Ты готова?
Сесили кивнула, и Уилл постучал в дверь.
Дверь распахнулась, и Гидеон возник на пороге своей комнаты, часто моргая, как человек, который только что вышел из темноты на яркий свет. Его рубашка и брюки были измяты, подтяжки сидели криво.
– Мистер Лайтвуд? – нерешительно произнесла Софи, державшая тяжелый поднос с булочками и чаем. – Бриджет сказала, что вы просили принести вам…
– Да, конечно. Входи.
Гидеон как будто очнулся ото сна и пропустил девушку внутрь. В комнате царил необычный беспорядок: в углу валялись ботинки, на спинке стула висели доспехи – Софи ужаснулась, подумав, как испортится обивка, – на тумбочке лежало недоеденное яблоко, а на кровати крепко спал Габриэль Лайтвуд.
Он был в одежде брата: брюки не закрывали щиколоток, а рукава рубашки – запястий. Во сне Габриэль казался моложе, а на лице его не было обычного напряжения. Одну руку он сунул под подушку.
Читать бесплатно другие книги:
