Конные варвары Гаррисон Гарри

Глава 9

Мета не протестовала, когда Язон смыл кровь и грязь с её ран и смазал их дезинфицирующей жидкостью. Аптечка наложила четырнадцать швов на рану на голове, но это было сделано, пока Мета была без сознания, а потом Язон покрыл выбритое место повязкой. После этого она пришла в себя, но не двигалась и не жаловалась, когда ему пришлось положить два шва на её разбитую верхнюю губу.

Гриф тяжело дышал и стонал из глубины мехов, которыми укрыл его Язон. Раны мальчика были большей частью поверхностными и аптечка посоветовала покой, с чем Язон был вполне согласен.

— Теперь все, — сказал Язон. — Тебе нужно отдохнуть.

— Их было слишком много, — сказала Мета, — но мы сделали всё, что могли. Дай мне зеркало. Они удивили меня, напав вначале на мальчика, но это был хитрый план. Гриф в конце концов упал. Тогда они набросились на меня, и я не могла больше говорить с тобой. — Она взяла у Язона полированное зеркало, мельком взглянула в него и протянула обратно. — Я ужасно выгляжу. Это была короткая схватка, я не помню её ясно. У многих из них были дубинки, а женщины старались ударить меня по ногам. Я убила троих или четверых, прежде чем упала. Что произошло дальше? — Язон взял кожаный мешок с ачадом, открыл его горлышко.

— Выпьешь? — Спросил он, но Мета отрицательно покачала головой. Он сделал большой глоток. — Опуская подробности, просто скажу, что я послал за вами отряд воинов. Они привезли вас обоих и несколько членов племени Крысы — все они теперь мертвы. Я сам убил одного из них, здорового, в лучшем пиррянском стиле и не испытываю ни малейшего чувства стыда. Но мне пришлось отдать свой нож Темучину, который немедленно заметил высокий уровень технологии пиррян. Я очень рад, что ковал его вручную и что следы этого заметны на лезвии. Он спросил, знаем ли мы, пирряне, об огнестрельном оружии и это испугало меня. Я увернулся от ответа, сказав, что ничего не знаю — только слухи и название, но, возможно, другие в нашем племени знают больше.

— Он вспомнит об этом в своё время, я думаю. Тебе не следует разговаривать с этим парнем.

— Но он хочет, чтобы мы переехали. На рассвете мы снимаем наш камач и переедем в другой лагерь, сказав «до свидания» Шейнину и его племени. А чтобы мы не передумали, здесь снаружи ждёт взвод воинов Темучина. Я ещё не решил, считать себя пленником или нет.

— Я знаю, что выгляжу ужасно, — сказала она, кивая головой.

— Для меня ты выглядишь отлично, дорогая, — ободряюще сказал ей Язон. Он настроил аптечку на «полный покой» и прижал её к руке Меты. Она не протестовала. С чувством вины, с сознанием, что он один ответственен за перенесённую ими боль, Язон уложил её на меха рядом с мальчиком и укрыл их обоих. Что за безумная глупость заставила его впутать женщину и ребёнка в это убийственное дело?

Потом он вспомнил, что условия здесь намного лучше, чем на Пирре, и что он, возможно, спас им жизнь, увезя сюда. Он смотрел на их раны и ушибы и думал, что они может быть, поблагодарят его за это когда-нибудь.

Утром раненые пирряне уже смогли выбраться из камача, поэтому Язон смог организовать его разборку солдатами. Убирать камач — женская работа, но Язон не позволил ни одной женщине из племени Шейнина приблизиться к нему. Он был уверен, что после недавних смертей, вражда к ним усилилась и вовлекла большую часть племени. Но Язону пришлось отдать солдатам большую часть своего первосортного ачада, только тогда они согласились взяться за работу и загрузить эскунг. Язон помог сесть Мете и Грифу, привязал их и укутал мехами, и маленький караван выступил, сопровождаемый мрачными взглядами.

В лагере Темучина было достаточно женщин, чтобы выполнить эту не мужскую работу, так что мужчины лишь стояли и смотрели, что и было их основным занятием. Язон не мог присматривать за работой. Он поручил это Мете, так как ему было приказано явиться к Темучину.

Два охранника у входа в камач вождя с опаской посторонились при виде Язона. В конце концов он заслужил авторитет у рядовых воинов. Темучин был один, он держал покрытый кровью нож Язона. Язон остановился, но потом успокоился, видя, как Темучин быстрым взмахом послал нож в туловище козы, служившее ему мишенью. Нож вонзился по рукоятку.

— Этот нож хорошо уравновешен, — сказал Темучин. — Его легко метать.

Язон молча кивнул, он понимал, что не для обсуждения достоинства ножа вызвал его вождь.

— Рассказывай всё, что знаешь о порохе, — приказал Темучин, наклоняясь и извлекая нож из туши.

— Я мало что могу сказать.

Темучин выпрямился и взглянул на Язона, пробуя остриё ножа на своей мозолистой ладони.

— Рассказывай всё, что знаешь. Немедленно. Если бы у тебя был порох, мог бы ты его взорвать с большим шумом?

Язон оказался в сложном положении. Если Темучин решит, что он лжёт, большой нож окажется в его внутренностях с такой же лёгкостью, как и в туше козы. Вождь кое-что несомненно знал о свойствах пороха, поэтому нельзя было обманывать его. Нужно было принимать решение.

— Хотя я сам никогда не видел пороха, я слышал, что о нём рассказывали. Я знаю как сделать, чтобы он взорвался.

— Я так и думал, что ты знаешь, — нож с глухим стуком погрузился в тушу. — Я думаю, что ты знаешь много такого, о чём не говоришь мне.

— Бывают секреты, которые человек клянётся не разглашать. Но Темучин мой хозяин, и я буду помогать ему, чем только могу.

— Хорошо, не забывай этого. Теперь скажи, что ты знаешь о людях в низинах.

— Ничего, — удивлённо ответил Язон. Для него этот вопрос был полнейшей неожиданностью.

— Не только ты, никто не знает. Пора это изменить. Я кое-что знаю о жителях низин и собираюсь узнать больше. Я отправляюсь туда, ты поедешь со мной. Я хочу узнать все о порохе. Приготовься, мы выедем в полдень. Ты единственный, кто знает, что это простая не охотничья экспедиция, поэтому, если дорожишь жизнью, не проговорись никому.

— Я скорее умру, чем скажу кому-нибудь хоть слово.

Язон возвращался в свой камач в глубокой задумчивости. Он немедленно рассказал все Мете.

— Звучит очень странно, — сказала она, с трудом наклоняясь над костром, так как тело её ещё болело от перенесённых побоев. — Я голодна и не могу разжечь костёр.

— Думаю, что у нас не самый первосортный помёт моронов. Его вначале нужно как следует высушить, тогда он будет хорошо гореть. Мне тоже кажется это довольно странным. Как он сможет спуститься с вертикальной стены десятикилометровой высоты? Но он кое-что несомненно знает о порохе. Вы с Грифом нуждаетесь в чём-то более питательном, чем жёсткое мясо козы. Я возьму два пакета.

Мета с топором стояла у входа, чтобы Язону никто не мешал открывать сейф. Он достал два пакета и вскрыл их, потом указал на радио.

— Свяжитесь с Керком. Пусть он знает обо всём происшедшем. Мне кажется, что здесь вы будете в безопасности, но если будут какие-нибудь осложнения, скажете ему, чтобы он вас забрал.

— Нет. Мы останемся здесь до твоего возвращения. — Она погрузила ложку в еду и принялась есть. Гриф взял второй пакет, а Язон тем временем стоял у входа на страже. — Спрячьте оболочки пакетов в сейф, потом найдём место, где их можно будет закопать.

— Не беспокойся о нас. Мы сумеем за себя постоять, — коротко сказала ему Мета.

— Да, — согласился Гриф без улыбки. — Эта планета гораздо легче Пирра. Только еда плохая.

Язон смотрел на них — избитых, но непобеждённых. Он открыл рот и вновь закрыл: ему действительно нечего было им сказать.

Он упаковал в кожаную сумку припасы, которые могли понадобиться в пути, прихватил микропередатчик, скользнувший в полую рукоять боевого топора. Этот топор и короткий меч, составляли все его вооружение. Он пытался использовать и лук, но безуспешно, поэтому он отказался от этого оружия. Повесив на левую руку меч, он попрощался и вышел.

Подъехав на своём мороне, Язон увидел, что для экспедиции собрался отряд человек в пятьдесят. У них не было с собой запасов продовольствия и снаряжения. Ясно, что они не рассчитывали на долгое путешествие.

Перехватив несколько враждебных взглядов, Язон понял, что он единственный чужак среди них. Остальные были либо офицерами высокого ранга, либо ближайшими союзниками Темучина, либо членами его клана.

— Я тоже могу хранить тайну, — сказал Язон Аханку, который нахмурившись подъехал к нему, но в ответ получил лишь порцию проклятий. Как только появился вождь — все выступили двойной колонной, следуя за ним. Поездка была трудной. И Язон был благодарен тем предшествующим неделям, что он провёл в седле. Вначале они двинулись к подножью холмов на западе, но как только лагерь скрылся и они были уверены, что их никто не видит, отряд повернул на юг и поехал быстрее. Горы окружили их со всех сторон, они двигались от одного ущелья к другому, всё время поднимаясь. Язон, дыша сквозь меховой шарф, не мог представить себе, что разрывающий горло воздух может быть таким холодным, но других это казалось не беспокоило…

На заходе солнца они наскоро перекусили холодной пищей и продолжали двигаться. Язон вполне одобрил это: он чуть не примёрз к земле во время короткой остановки. Теперь они ехали в ряд. Дорога была такой узкой, что Язон подобно многим другим, спешился и взял своего морона за узду, чтобы хоть немного согреться, идя пешком. Холодный свет звёздного неба освещал путь.

Оказавшись на границе двух долин, Язон посмотрел направо и увидел в дали между двумя скалами серое море. Море! Он остановился так внезапно, что его чуть не сбил шедший сзади морон.

Нет, это не может быть морем. Они же в середине континента. И слишком высоко. Но понимание пришло позже — это действительно было море, но море облаков. Язон смотрел на него, пока поворот тропы не скрыл от него их вид. Теперь тропа вела вниз, и он понял, почему. Где-то впереди — конец плоскогорья. Здесь, у края пересекавшего весь континент обрыва, кончалась территория кочевников. Каменная стена отделяла её от равнин внизу. Здесь менялся климат.

Тёплые южные ветры встречали преграду — обрыв, поднимались вверх и конденсировались в облака, которые обрушивались на низины в виде дождя. Язон задавал себе вопрос, видно ли солнце внизу, под этим постоянным туманным покровом. Сверкающие участки неба свидетельствовали о том, что северные ветры иногда прорываются через преграду.

Спускаясь, тропа проходила по узкому перевалу, и здесь Язон увидел под нависающей скалой каменную хижину. Возле неё стояли вооружённые воины и стоически ждали, пока отряд проедет мимо. Какой бы ни была цель их поездки, она, по-видимому, уже близка. Вскоре они остановились, и Язону передали приказ явиться к Темучину. Он поспешил в голову процессии так быстро, как позволяли его онемевшие мышцы.

Темучин жевал сухое мясо, и Язон вынужден был ждать пока воин не промоет горло полузамёрзшим вином. Небо на востоке побледнело и, согласно традиционному определению кочевников, наступил рассвет: рассвет — это когда наступает такой момент, что можно отличить белую козью шерсть от чёрной.

— Поведёшь моего морона, — приказал Темучин, поднимаясь и идя вперёд. Язон схватил за узду усталое животное и потащил его за вождём. Тропа уже дважды резко свернула и оборвалась у широкого выступа, дальний край которого был краем обрыва. Темучин подошёл к краю и взглянул вниз, на белую массу облаков. Но внимание Язона привлекли ржавые механизмы на краю обрыва.

Наиболее впечатляющей оказалась массивная А-образная рама, глубоко погруженная в скалу и повисшая своей вершиной над бездной. Она была выкована вручную и имела в длину не менее восьми метров — трудно представить себе такую работу. Она была укреплена поперечным брусом, а также подпорками, шедшими от утёса под углом в сорок пять градусов. Рама была покрыта ржавчиной, хотя кое-где и виднелись следы смазки. Полоса гибкого металла огибала колесо блока на конце А-образной рамы и исчезала в отверстии, проделанном в скале. Язон, любопытство которого было возбуждено, подошёл поближе к механизму лебёдки, размещённому под рамой. Сам по себе этот механизм, хотя и небольшой по размерам, оказался гораздо интересней, чем рама на обрыве. Чёрный, похожий на верёвку канат, проходил через отверстие и наматывался на барабан. Барабан вращался на оси толщиной в человеческую руку и крепился к вертикальной скале четырьмя массивными кронштейнами. Он мог, очевидно выдержать огромную нагрузку; все давление передавалось на скалу, и связь барабана со скалой ещё больше укреплялась. Метровой ширины зубчатое колесо цепляло за край барабана и само было скреплено с меньшей шестернёй, которую можно было вращать при помощи длинной ручки. Она была очевидно сделана из дерева, но Язон не обратил внимания на этот факт. Несколько предохранителей в храповиках были поставлены, чтобы ничего не могло соскользнуть.

Не нужно было быть техническим гением, чтобы сообразить, для чего предназначался этот механизм. Язон повернулся к Темучину и с трудом придал своему лицу спокойное выражение.

— Это механизм, при помощи которого мы спустимся вниз?

Вождь, казалось, был также поражён этой машиной, как и Язон.

— Да. Кажется это опасно, но у нас нет выбора. Племя, которое построило и использовало это — ветвь клана Горностаев — клянётся, что они очень часто пользовались им для спуска в низины. Они рассказывали множество сказок, и у них есть дерево и порох для подтверждения этих сказок. Оставшиеся в живых люди этого племени тут, они будут управлять этой штукой. Если же что-нибудь случится, их убьют. Мы спустимся первыми.

— Нам это не поможет, если действительно что-то случится.

— Человек рождается, чтобы умереть, а жизнь состоит в ежедневном откладывании неизбежности.

Язон не нашёл, что ответить на это. Он взглянул наверх, услышав крики боли; группу мужчин и женщин воины Темучина гнали с холма к лебёдке.

— Становитесь, и пусть начинают работу, — приказал Темучин и солдаты немедленно окружили механизм. — Следите за ними внимательно, если будет предательство или ошибки — убейте их!

Подбодрённые таким образом, люди племени Горностая приступили к работе. Казалось, они хорошо знали, что нужно делать. Несколько человек взялись вертеть ручку, в то время, как остальные регулировали предохранители. Один из них даже взобрался по раме к выступающему над обрывом краю, чтобы смазать колесо блока.

— Я пойду первым, — сказал Темучин, обвязывая вокруг себя прочную кожаную полосу.

— Надеюсь верёвка достаточно длинная, — сказал Язон и тут же пожалел об этом, встретившись взглядом с Темучином.

— Отправив вниз моего морона, ты спустишься затем сам. Следи, чтобы ему завязали глаза, иначе он взбесится. После тебя спустят твоего морона, и так далее. Моронов будут приводить на край обрыва по одному, чтобы остальные не видели, что с ними происходит. — Он повернулся к офицеру. — Ты слышал мои приказания?

Люди племени Горностая, выкрикивая в унисон, начали поворачивать рукоять, верёвка стала наматываться на барабан. Напряжение передалось кожаной упряжи и Темучин поднялся в воздух. Он поудобнее ухватился за верёвку и повис над обрывом, медленно раскачиваясь. Движение барабана переключили на обратно, верёвка начала разматываться, и вождь исчез из вида.

Язон подошёл к краю и смотрел, как уменьшается фигура вождя и постепенно исчезает среди облаков. Обломок скалы пошатнулся под его ногами и Язон быстро отступил от края.

Через каждые сто метров вращение барабана замедлялось, люди работали осторожно: через барабан проходило утолщение в месте, где соединялись две верёвки. Осторожность соблюдалась, пока утолщение не проходило через шкив, затем скорость вращения становилась нормальной. Люди у рукояти менялись непрерывно и движение верёвки не прекращалось.

— Что это за верёвка? — Спросил Язон у старика, присматривающего за работами.

Седовласый старик из племени Горностая, единственный зуб которого жёлтым клыком выступал изо рта, ответил:

— Это растение с длинным стеблем. Мы называем его «ментри»…

— Виноградная лоза, — предположил Язон.

— Да. Виноградная лоза. Его очень трудно найти. Растёт внизу, под обрывом. Хорошо растягивается и очень прочное.

— Могло быть и хуже, — сказал Язон и поймал старика за руку, когда верёвка вдруг вздрогнула и начала подпрыгивать вверх и вниз. Тот сморщился от боли и поторопился объяснить. — Всё в порядке. Это означает, что спуск окончен, верёвка освободилась от груза и продолжает спускаться. Подымайте! — Скомандовал он людям у рукоятки.

Язон ослабил хватку, и старик быстро отошёл, растирая руку. Его слова были справедливы: когда Темучин достиг низины, внезапное уменьшение груза заставило верёвку колебаться, хотя и не очень сильно. Вес человека был лишь малой частью от веса верёвки.

— Опускайте морона, — приказал Язон, когда над краем обрыва показался конец верёвки с кожаной упряжью. Привели животное, оно опасливо посматривало на край обрыва своими маленькими глазками. Люди племени Горностая прочно закрепили на нём кожаную упряжь, затем завязали ему глаза. Морон терпеливо стоял, пока прикрепляли крюк, когда он почувствовал, что земля исчезла из под его ног, он начал биться, его когти оставляли глубокие борозды на земле. Но у людей племени Горностая был немалый опыт в таких делах. Человек, с которым разговаривал Язон, взял в руки кувалду с длинной рукоятью и ударил морона по голове над глазами. Животное расслабилось, его подняли и подвесили над обрывом. Его трудно убить, но удар должен быть не очень сильным и не очень слабым, иначе он может очнуться во время спуска и оборвать верёвку.

— Хороший удар, — похвалил Язон, надеясь, что Темучин отошёл от места спуска.

Всё казалось шло хорошо, верёвка со скрипом бесконечно разматывалась. Язон почувствовал, что начинает дремать и отошёл от края. Внезапно послышались крики: открыв глаза, он увидел, что верёвка сильно подпрыгивает взад и вперёд. Она даже соскочила с блока, и один из людей взобрался на раму, чтобы поправить её.

— Оборвалась? — Спросил Язон.

— Нет, всё в порядке. Морон спустился.

Всё было понятно. Когда большой вес животного был снят, эластичная верёвка стала сильно раскачиваться. Её начали поднимать. Язон понял, что он следующий на очереди, и ощутил внезапную тяжесть внизу живота. Придётся приложить не мало усилий, чтобы не пострадать от морской болезни на этом подъёмнике железного века.

Начало было плохим. Когда он почувствовал, что земля уходит из под ног, он автоматически пытался уцепиться за неё, но не смог. Колесо сделало ещё один оборот, и он повис в воздухе, покачиваясь над обрывом. Он бросил беглый взгляд вниз, на облачное море под ногами и решил больше туда не смотреть. Край обрыва медленно поднимался над его головой, и вот исчезли угрюмые лица кочевников. Он старался думать о чём-нибудь весёлом, но чувствовал полную потерю чувства юмора. Медленно поворачиваясь при спуске, он впервые мог рассмотреть поверхность обрыва, уходившего в обе стороны, и оценить его колоссальные размеры. Воздух был чистым и сухим, ярко светило солнце, позволяя различать малейшие подробности.

Внизу о край обрыва билось белое море облаков. Зубчатые серые горы, поднимавшиеся над ним, казались сравнительно небольшими. На фоне этого огромного обрыва, Язон чувствовал себя как паучок, спускающийся на нити паутины вдоль бесконечной стены, медленно продвигавшийся и практически остающийся на одном и том же месте. Поворачиваясь, он смотрел сначала направо, потом налево, и всюду поверхность обрыва уходила за горизонт, такая же прямая и касающаяся неба там, где покрывалась дымкой и исчезала. Язон видел теперь, что место, где была установлена лебёдка, оказалось много ниже остального обрыва. Он решил, что и внизу окажется соответствующее возвышение, только в этом месте обрыва по-видимому верёвка оказывается не такой длинной, что выдерживает свой собственный вес. Облака медленно поднимались ему навстречу. Наконец он почувствовал, что может коснуться их. Первый завиток тумана тронул его и через несколько мгновений он погрузился в серый мир пустоты.

Последнее, что он ожидал от себя, раскачиваясь на конце километровой верёвки, что он сможет уснуть. Но он уснул! Однообразное движение, усталость от дневной и ночной поездки, окружающая темнота сделали своё дело. Он расслабился, голова его склонилась, и через несколько мгновений он крепко спал.

Проснулся он от того, что дождь проник за ворот и потёк по его спине. Хотя воздух был гораздо теплее, Язон вздрогнул и крепче прижал воротник. Это был один из тех моросящих дождей, что могут идти бесконечно. Сквозь дождь виднелся по-прежнему уходящий вверх край обрыва. Посмотрев вниз он увидел что-то неопределённое.

Что это? Друзья? Враги? Если туземцы знают о лебёдке, скрытой теперь за облаками, они могут держать здесь вооружённый отряд. Язон вытащил из-за пояса топор, обмотал его ремень вокруг запястья. Теперь он различал отдельные валуны, выступающие из влажной травы. Воздух был влажным и жарким.

— Приготовься отстегнуть упряжь, — приказал Темучин, появляясь внизу. — Для чего этот топор?

— Я думал, что меня встретит кто-нибудь другой, — ответил Язон, возвращая на место топор и отстёгивая пряжки. Внезапный рывок верёвки бросил его на траву.

— Отбегай! — Приказал ему Темучин, но Язон ещё не успел отстегнуться. Он сделал это, когда верёвка уже начала подниматься. Он упал с высоты нескольких футов, покатился по земле, рукоять меча больно врезалась ему в рёбра, но в целом он был невредим. Верёвка, освободившись, сократилась и исчезла в вышине.

— Сюда, — сказал Темучин, поворачиваясь и не дожидаясь, пока встанет. Трава была скользкой, грязь хлюпала под ногами. Темучин обошёл небольшую круглую скалу, и указав на её вершину, поднимавшуюся над землёй метров на десять, сказал:

— Отсюда будешь следить за спуском своего морона. Тогда разбуди меня. Мой пасётся на той стороне. Следи, чтобы не заблудился…

Не дожидаясь ответа, Темучин лёг в относительно сухом месте под прикрытием скалы и натянул на лицо кусок шкуры.

Конечно, — сказал себе Язон, — именно это занятие я и предпочитаю в дождь. Отличная мокрая скала и поразительный вид ни на что. Он взобрался по круглому склону и сел на закруглённую вершину.

Сонливость исчезла. Даже сидеть удобно было невозможно на неровной твёрдой поверхности. Язон вертелся и мучился. Тишина нарушалась лишь слабым шорохом дождя и редкими криками животного — морон радовался неожиданному пиру.

Временами дождь на мгновение прекращался, тогда становилось видно обширное пастбище с быстрыми ручьями и тёмными валунами, выступающими из зелени. Прошли долгие века сырости, неудобства и дождя, прежде чем Язон услышал над собой хриплое дыхание и разглядел тёмное пятно, тело спускающееся сверху. Он соскользнул на землю. Темучин вскочил, как только Язон коснулся его плеча.

Было что-то внушающее страх в громоздкой туше животного, спускаемой без видимой поддержки. Морон нависал над их головами. Его ноги задёргались, дыхание участилось.

— Быстрее! — Приказал Темучин. — Он приходит в себя.

Внезапное растяжение верёвки опустило морона почти до земли, они подскочили к нему, но тело вновь поднялось. Когда оно опустилось вновь, Темучин ухватил морона за шею, добавив к весу животного, вес своего тела и заставил его опуститься на землю.

— Расстёгивай! — Крикнул он.

Пряжки расстегнулись легко. Морон начал вздрагивать, когда Язон расстегнул последнюю пряжку и отскочил. Напряжение эластичное верёвки сорвало упряжь с морона, раздирая его кожу, животное закричало от боли. Упряжь с характерным шумом исчезла вверху в струях дождя.

Остальная часть дня прошла однообразно. Теперь, когда Язон знал, что делать, Темучин показал себя опытным солдатом, использующим каждую передышку для сна. Язон хотел присоединиться к нему, но вынужден был сидеть и ждать остальных. Воины и мороны спускались с дождливого неба через равномерные промежутки времени и Язон распоряжался прибывающими. Несколько следующих воинов он отправил следить за моронами, остальные ожидали вновь прибывающих. Многие спали, за исключением Аханка, который по мнению Язона обладал отличным зрением и потому следил за окружающей местностью. Уже спустилось 25 моронов и 26 человек, когда наступил конец. Ожидавшие дремали, удручённые бесконечным дождём, когда всех разбудил хриплый крик Аханка. Язон взглянул вверх и разглядел тёмное тело, летящее прямо на них. Через мгновение морон с оглушительным шумом ударился о землю. Большой обрывок верёвки упал вслед за ним, неподалёку от Язона.

Не было необходимости звать Темучина. Он проснулся от криков и звука падения. Бросив взгляд на окровавленное и деформированное тело животного, он отвернулся.

— Привяжите четырёх моронов к упряжи, я хочу, чтобы они оттащили его вместе с верёвкой. — Подчинённые бросились исполнять приказ, а он обернулся к Язону. — Вот почему я сначала посылал человека, а потом морона. Люди племени Горностая предупреждали меня, что верёвка от использования рвётся, и невозможно сказать, когда это случится. Она всегда рвётся под тяжёлым грузом.

— Теперь я понимаю, почему ты спустился первым. Из тебя вышел бы хороший игрок.

— Я и так хороший игрок, — спокойно ответил Темучин, протирая смазанной жиром тряпкой лезвие своего меча. — В запасе есть всего одна верёвка, поэтому я приказал прекратить спуск, если эта оборвётся. К нашему возвращению будет привязана вторая верёвка, а сюда спустят охранника, который будет нас ждать. — Теперь вперёд!

Глава 10

— Могу ли я спросить, куда мы направляемся? — Спросил Язон, когда отряд медленно двинулся по поросшему травой склону. Воины растянулись широким полукругом с Язоном и Темучином в центре; четыре морона тащили труп своего собрата.

— Нет, — ответил Темучин, отбив у Язона всякую охоту спрашивать.

Спуск был гладким: равнина снизу поднималась навстречу отвесной преграде, теперь уже невидимой из-за дождя. Трава и небольшие кусты покрывали равнину, пересечённую ручьями и речками. Ниже они сливались в широкие мелкие реки. Мороны пересекали их вброд, фыркая от такого невиданного обилия воды. Температура росла. Язон и все остальные развязали свои одежды. Язон был счастлив снять шлем и подставить потное лицо моросящему дождю. Он стёр слой смазки с щёк и начал подумывать о возможности купания.

Спуск неожиданно кончился на неровном утёсе над покрытой клочьями пены речкой. Темучин приказал бросить с обрыва труп погибшего животного и обрывок верёвки и взвод воинов потащил тушу морона к краю обрыва. Тело с шумом упало в воду, в последний раз мелькнули его когтистые лапы, оно перевернулось и исчезло из виду. Без колебаний Темучин отправил отряд на юго-запад вдоль обрыва речки. Было очевидно, что он был предупреждён об этом препятствии, и марш, глотающий километр за километром, продолжался. К вечеру дождь прекратился, а характер местности полностью изменился. Полосы кустарника и деревьев покрыли равнину, а впереди, не очень далеко, виднелся под низким небом лес. Увидев его, Темучин приказал остановиться. — Спать, — приказал он, — дальше двинемся ночью.

Язон не нуждался во вторичном приказании. Он спрыгнул с седла, пока остальные только останавливались. Свернувшись в клубок на траве, он закрыл глаза. Узда морона была крепко обернута вокруг его лодыжки. После удара по черепу, спуска и длительного пути, мороны тоже обрадовались отдыху. Они во всю длину вытянулись на земле, погрузив головы в траву и время от времени продолжая жевать траву во сне.

Было темно. Язону показалось, что он только что закрыл глаза, когда стальные пальцы ухватили его за ногу и разбудили.

— Мы выступаем, — сказал Аханк.

Язон сел. Его оцепеневшие мускулы энергично хрустнули при этом движении. Он потёр глаза, пытаясь отогнать от себя сон. Накануне он выпил остатки ачада из своего дородного меха и наполнил его водой. Теперь он выпил часть воды, а остальную вылил себе на лицо и голову. Здесь не было необходимости экономить её. Они двинулись, расположившись в ряд по одному. Впереди Темучин, в конце Язон — одним из последних был Аханк, замыкавший колонну, и по его враждебному взгляду и обнажённому мечу было ясно, что он стережёт Язона. Теперь разведывательная группа стала военным отрядом. Кочевники не нуждались больше в помощи и ожидали только помех от странствующего жонглёра. В тылу отряда он не мог причинить никакого беспокойства, а если бы и попытался, его немедленно убили бы. Язон ехал спокойно, стараясь всей фигурой выразить покорность и повиновение.

Не раздавалось ни звука даже тогда, когда они въехали в лес. Мягкими подушечками ног, каждый морон осторожно вступал в следы, оставленные идущими впереди животными. Кожа не скрипела, металл не звякал. Призрачными фигурами двигались они в пронизанной дождём тишине. Деревья расступились и Язон понял, что они въехали на поляну. Впереди на небольшом расстоянии был виден тусклый свет. Краем глаза Язон уловил смутные очертания здания.

Все ещё молча, солдаты повернули направо и двинулись к зданию единой линией. Они уже были в нескольких метрах от строения, когда внезапно появился освещённый прямоугольник — это открыли дверь. На освещённом фоне чётко выделялся силуэт человека.

— Этого взять живым, остальных убить! — Выкрикнул Темучин, и прежде, чем он кончил, нападавшие бросились вперёд.

Случайно Язон оказался возле человека в открытой двери, но его опередили. Человек с хриплым криком отпрянул назад, пытаясь закрыть дверь, но трое нападающих сбили его с ног и навалились на него, оставив дверь открытой. Упав, они остались лежать неподвижно, и Язон, который как раз слезал с морона, понял почему. Пять других кочевников: двое припав на колено, трое — стоя, оказались у раскрытой двери. Дважды и трижды, они выстрелили в воздух и тот наполнился гулом тетив и свистом стрел. Язон подбежал к ним, когда они уже окончили стрелять и ворвались в здание. Он вбежал вслед за ними, но схватка была уже кончена.

Похожая на амбар комната, освещённая колеблющимся светом свечи, была полна смерти. Перевёрнутые столы и стулья были свалены грудой, среди них лежали мёртвые и умирающие. Седовласый человек со стрелой в груди громко стонал. Воин Темучина наклонился и лезвием своего короткого ножа перерезал ему горло. Послышался треск и здание задрожало. Это с тыла ворвались остальные кочевники. Бегство было невозможно.

Один человек остался в живых и продолжал борьбу — тот, который стоял в раскрытых дверях. Он был высок, с копной волос на голове, одет в грубую домотканую материю и орудовал огромной дубинкой. Его было просто убить, достаточно было одной стрелы, но кочевники стремились захватить его живьём. Встретившись с незнакомым оружием, они не могли преодолеть его сопротивления. Один сидел на полу, схватившись за ногу, второй был обезоружен на глазах у Язона — его меч со звоном отлетел в сторону. Житель низин прижался спиной к стене и был недосягаем спереди.

Язон мог справиться с ним. Он быстро огляделся и увидел полку на стене с простыми крестьянскими орудиями. Там лежала лопата с длинной ручкой, как раз то, что нужно. Он схватил её обеими руками и упёрся коленом в середину рукоятки. Она согнулась, но не переломилась. Хорошо выдержанное дерево.

— Я возьму его! — Крикнул Язон, подбегая к дерущимся. Он несколько опоздал, так как дубинка ударила кочевника по руке, сломав кисть и выбив меч. Язон занял место раненого, и сделал обычное движение, будто бы пытаясь ударить жителя низины по ногам.

Тот быстро опустил дубинку, чтобы отразить удар; когда дубинка и рукоять лопаты столкнулись, Язон использовал силу удара, чтобы продолжить движение своего оружия, он поднял лопату по дуге и сделал выпад в голову. Противник парировал удар, но делая это, он был вынужден на шаг отступить от стены. Этого было достаточно.

Аханк, стоявший рядом с Язоном, плашмя ударил по голове хозяина дома, и тот упал без чувств. Язон отбросил лопату и подобрал выпавшую из его рук дубинку. Она была добрых двух метров длины и сделана из крепкого и гибкого дерева, стянутого железными кольцами.

— Что это? — Спросил Темучин. Он следил за исходом схватки.

— Дубинка. Простое, но эффективное оружие.

— И ты знаешь как им пользоваться? Ты говорил, что ничего не знаешь о жителях низины…

Лицо его оставалось лишённым выражения, но в глазах сверкал огонь. Язон понял, что должен дать немедленное объяснение, не то иначе здесь станет одним трупом больше.

— Я и сейчас не знаю ничего о жителях низин. Но я научился владеть этим оружием, будучи ребёнком. Каждый в моём племени знает это оружие. — Он не потрудился добавить, что племя, о котором он говорил, не пирряне, а аграрное общество Поргорсторсаанда, планеты в далёкой Галактике, где он вырос. В обществе со строгими сословными перегородками и социальным размежеванием, подлинным оружием обладали лишь солдаты и аристократы. Но ведь нельзя же обвинить человека в использовании палок, если он живёт в лесу, поэтому дубины использовались повсеместно, и одно время Язон был признанным специалистом этого оружия.

Темучин отвернулся, на время удовлетворённый, а Язон принялся испытывать своё новое оружие. Дубина была хорошо уравновешена и не особенно тяжела.

Кочевники грабили здание, оказавшееся чем-то вроде фермы. Домашний скот содержался под той же крышей и был весь перебит, когда воины ворвались внутрь. Когда Темучин приказывает убивать, он знает, что он говорит. Язон глядел на резню, заставляя себя не менять выражение лица, даже когда один из солдат в поисках добычи перевернул деревянный сундук, под которым оказался ребёнок, спрятанный там, возможно в последнюю минуту женщиной, теперь уже мёртвой. Воин пронзил его быстрым движением меча.

— Свяжите этого и приведите его в чувство, — приказал Темучин, стирая грязь с куска жаренного мяса, упавшего на пол во время нападения, и откусывая от него.

Пленнику кожаными ремнями крепко привязали руки за спиной, потом его прислонили к стене. Когда на его голову вылили три ведра воды, а он не пришёл в себя, Темучин накалил кончик своего кинжала и прижал его к руке пленника. Тот застонал и попытался отклониться, потом открыл затуманенные ударом глаза.

— Ты говоришь на меж-языке? — Спросил Темучин.

Когда пленник ответил что-то непонятное, вождь ударил его по окровавленной ране. Фермер застонал и отшатнулся, но ответил на том же неизвестном языке.

— Глупец не может говорить, — констатировал Темучин.

— О, Темучин, разреши мне, — сказал один из офицеров, выступая вперёд. — Его язык похож на язык племени Змеи, что живёт на дальнем востоке у моря.

Переговоры были налажены. С нескончаемыми поправками и повторами фермеру было сказано, что его убьют, если он откажется им помогать. Никаких обещаний о том, что будет с ним, если он согласится, он не получил, однако он был не в таком состоянии, чтобы торговаться. Он быстро согласился.

— Скажи ему, что мы хотим добраться до места, где есть солдаты, — сказал Темучин, и пленник быстро закивал головой в знак понимания. Понятно, крестьяне в обществе с примитивно организованной экономикой не испытывают особой любви к угнетающим его, собирающим налоги солдатам. Он быстро согласился показать путь. Переводчик пересказывал его слова.

— Он говорит, что здесь много солдат, две руки, может быть пять рук. Все они вооружены и крепость укреплена. У них разнообразное вооружение, но я не могу понять, что он говорит об этом оружии.

— Пять рук солдат, — сказал Темучин, улыбаясь и посматривая по сторонам. — Я испуган.

Ближайшие кочевники разразились хохотом, молотя друг друга по спинам, затем принялись пересказывать другим. Язон не был восхищён этой шуткой, но решил присоединиться к остальным.

Внезапно наступило молчание, когда приблизилось двое солдат Темучина, поддерживая и почти таща своего товарища. Тот подпрыгнул на одной ноге и попытался поставить вторую на землю. Когда он повернул своё искажённое болью лицо к Темучину, Язон узнал в нём воина, раненного дубиной во время схватки с пленником.

— Что случилось? — Спросил Темучин, все следы смеха исчезли из его голоса.

— Нога… — хрипло ответил воин.

— Дайте взглянуть, — приказал вождь. С ноги воина быстро сняли сапог. Нога была в тяжёлом состоянии. Коленная чашечка была разбита, осколки белой кости торчали сквозь кожу. Струйка крови медленно текла из раны. Воин должен был испытывать страшную боль, но он даже не стонал. Язон знал, что необходимо искусство хирурга и трансплантация кости, чтобы человек мог ходить снова и задал себе вопрос, какая судьба ожидает варвара в этом варварском мире. Он быстро получил ответ.

— Ты не можешь ходить, не можешь ездить верхом, не можешь быть воином, — сказал Темучин.

— Я знаю, — ответил воин, выпрямляясь и отталкивая руки поддерживающих его товарищей. — Но если я должен умереть, я хочу умереть в схватке и быть сожжённым со своими большими пальцами. Если у меня не будет больших пальцев, я не смогу держать меч, защищаясь от подземных демонов. — Так и будет, — сказал Темучин, вытаскивая свой меч. — Ты был хорошим товарищем и добрым воином и я желаю тебе победы в твоих подземных битвах. Я сам буду сражаться с тобой и окажу тебе честь отправить тебя на тот свет.