Зильбер. Первый дневник сновидений Гир Керстин

Глава седьмая

На этот раз мама бросила Гензеля и Гретель, то есть меня и Мию, не в лесу, а в коридоре у Эрнеста. Затем она прошептала своё коронное «Это для вашего же блага!» и скрылась за дверью.

– Ты слышишь? – спросила Мия. – Здесь неподалёку кричат перепела.

– Правильно! – дверь чулана со скрипом отворилась и оттуда вышла… Лотти. Она размахивала топором. – Мне может понадобиться помощь. Кто-то должен подержать шеи этим птицам, чтобы мне было удобнее их резать.

– Если ты, няня, не будешь работать как следует, папа тебя уволит и возьмёт обратно миссис Димблби, – коридор быстрыми шагами пересекала Флоранс. На ней были коньки и чёрная балетная пачка. Перед гардеробом она сделала пируэт и одарила нас очаровательной улыбкой. – Вы ищете пряничный домик, не так ли? Ведьма будет очень рада с вами познакомиться. Грейсон, расскажи им, как туда пройти.

Грейсон стоял возле гардероба, прислонившись спиной к стене. Он на секунду оторвал взгляд от своего телефона и указал нам на дверь, за которой исчезла мама. Ручка этой двери была сделана из огромного ванильного полумесяца.

– Вам туда, мышата, – сказал он, и Мия тут же бросилась бежать.

– Да это же ловушка, ты, глупый Гензель! – хотела крикнуть я, но в горле будто что-то застряло. И прежде чем я успела что-либо сделать, Мия потянулась к ванильному полумесяцу. Тут откуда ни возьмись появилась лапа, схватила Мию за воротник и утащила неизвестно куда.

– Теперь мне нужно делить ванную только с одной маленькой перепёлкой, – смеясь, сказала Флоранс. – Ну же, Лив, будь умничкой и отправляйся следом за сестрой.

– Нет, прошу тебя, не делай этого, – прошептала Лотти за моей спиной. – Ведь сейчас только сентябрь, ещё слишком рано для рождественского угощения, – она указала топором на зелёную дверь рядом с чуланом. – Здесь ты будешь в безопасности.

– Даже не думай об этом! – прошипела Флоранс и устремилась на своих коньках ко мне меня. Я рванула к зелёной двери, распахнула её, ввалилась внутрь и закрыла её за собой на замок, на долю секунды опередив Флоранс, ринувшуюся мне наперерез. Только сейчас мне стало ясно, что я всего лишь вижу сон, причём довольно нелепый. (Растолковать который, вообще-то, не составляло труда, вот только что, интересно, значили коньки на ногах у Флоранс? Что хотело этим сказать моё подсознание?) Но моё сердце всё равно забилось чаще от переполнявшего меня волнения.

Я несмело огляделась по сторонам. Сейчас я оказалась в другом коридоре, невероятно длинном, с бесконечными дверьми справа и слева. Дверь, через которую я сюда попала, была окрашена в ярко-зелёный цвет, с тёмной старомодной металлическая обивкой, щелью для писем из того же металла и элегантной медной ручкой в форме изогнутой ящерицы. Я решила вернуться обратно, потому что в этом сне Флоранс меня больше не пугала. Мне так хотелось показать ей, как хорошо я владею кунг-фу. Во сне, естественно, гораздо лучше, чем наяву. Но только я ухватилась за ручку-ящерицу, как почувствовала, что за моей спиной что-то происходит. Рядом отворилась ещё одна дверь и кто-то вышел в коридор. Это был Грейсон. Он стоял всего в нескольких шагах от меня, но, кажется, не замечал ничего вокруг. Грейсон осторожно прикрыл дверь, бормоча про себя что-то непонятное. Затем он глубоко вздохнул, снова открыл дверь и исчез. Я отпустила ручку-ящерицу и приблизилась к двери Грейсона. Она была как две капли воды похожа на покрытую белым лаком входную дверь дома Спенсеров, включая ступеньки и массивную каменную статую, которая была наполовину орлом, наполовину львом. Когда я подошла поближе, статуя зыркнула на меня, подняла львиную лапу и сказала на удивление тоненьким голоском:

– Сюда может зайти лишь тот, кто произнесёт моё имя три раза задом наперёд.

А-а-а, загадка, значит. Я любила загадки. Правда, они могли бы быть и посложнее.

– Ты – Страшила Фредди, – сказала я.

Каменная фигура величественно кивнула клювом.

– Просто Фредди, если позволите.

– О, да это же слишком просто, – разочарованно произнесла я, моё подсознание во сне, очевидно, не слишком отличалось изобретательностью. – Иддерф, Иддерф, Иддерф.

– Правильно, – пискнул Фредди. – Можешь заходить.

– Ну что ж, – я толкнула дверь ногой. Но, переступив порог, оказалась вовсе не в доме Спенсеров, а на каком-то лугу. Была ночь, но я отчётливо различала деревья и камни, торчавшие из земли. Совсем близко от меня Грейсон включил свой фонарик, и по траве забегал круг света.

Такой поворот событий нравился мне куда больше, чем прошлая версия моего сна с Гензелем и Гретель.

– Это что, кладбище? – спросила я.

Грейсон осмотрелся вокруг, посветил фонариком мне в лицо и вскрикнул от испуга.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Что, чёрт возьми, ты здесь забыла? – свободной рукой он потёр лоб. – Прошу тебя, уходи.

– Да, это кладбище, – сама себе ответила я. Невдалеке я различила силуэты каменных крестов, колонн и статуй. Вообще, моё зрение стало вдруг просто отличным, оно улучшалось с каждой секундой. – Мы на Хайгейтском кладбище, не так ли?

Грейсон меня игнорировал. Он опустил луч фонарика вниз, рассматривая надгробную плиту.

– Как круто. Мне доводилось видеть Хайгейт на фотографиях и так хотелось побывать здесь, – сказала я. – Только всё же не ночью.

– Мне тоже, – невольно поддержал меня Грейсон. – Снова они назначили совершенно идиотское место встречи, – сказал он, скорее не мне, а себе самому. – Будто нам и так недостаточно страшно. Кроме того, дальше собственного носа здесь ничего не видно.

– Мне видно, – я еле сдерживалась, чтобы не подпрыгнуть от возбуждения. – В темноте я вижу не хуже кошки. Правда, только во сне, но это всё равно круто. А в жизни без очков или контактных линз я слепа как крот. Что же мы ищем?

– Мы ничего не ищем, – казалось, Грейсон очень нервничал.

Он высвечивал фонариком надписи на могилах и надгробных плитах, которые попадались нам на пути. Они, наверное, стояли здесь не одну сотню лет. Многие из них потрескались и поросли плющом, некоторые могилы охраняли покрытые мхом фигуры ангелов. В темноте у самой земли мерцали клочья тумана, дополняя стильный образ, отовсюду доносился шелест – это ветер шумел в листве. Здесь наверняка водились крысы. И пауки.

– Я ищу могилу Кристины Россетти.

– Это твоя подруга?

Грейсон хмыкнул, но на сей раз всё-таки ответил. Кажется, он смирился с моим присутствием.

– Кристина Россетти была поэтессой викторианской эпохи. Неужели вы не проходили её стихотворения в школе? Где тёмная река как небо глубока… Что-то в таком духе, там дальше о звёздах, тенях, соловье.

– И вся во власти сна – её не разбуди, – от тени плакучей ивы отделилась фигура и, продолжая стихотворение, приближалась к нам. Это был парень, которого я сегодня утром опередила в поимке грейпфрута, тот самый тип из аэропорта со спутанными волосами. Как мило, что он тоже решил появиться в этом сне, – я успела уже совершенно о нём забыть.

Хм, неплохо для начала. Мальчишки, которые знают наизусть стихотворения. Значит, они существуют. Пусть хотя бы во сне.

– Генри, – узнав собеседника, Грейсон с облегчением поздоровался.

– Куда ты запропастился, дружище? Могила Россетти вон там, позади, – Генри указал куда-то за спину. – Я же тебе сказал, наш ориентир – мрачный ангел в накидке с капюшоном.

– В темноте они здесь все какие-то мрачные, – Грейсон и Генри поприветствовали друг друга каким-то странным движением, которое состояло из хлопка, скрещенных пальцев и собственно рукопожатия. Как симпатично.

– Хорошо, что ты тут, а то бы я блуждал здесь в темноте ещё невесть сколько времени.

– Да, я так и подумал. Джаспер тоже ещё не нашёл, Артур пошёл за ним. Кто это там, рядом с тобой? – Кажется, Генри не обладал таким острым зрением в темноте, как я. Он узнал меня далеко не сразу. Но когда это случилось, то вскрикнул. – Почему, скажите на милость, я вижу во сне сырную девочку? До этого я встретил Плама, моего кота, которого переехала машина, когда мне было двенадцать лет. Он ластился ко мне и урчал.

– О, как мило, – сказала я.

– Нисколечко не мило. Потому что выглядел он точно так же, как и в последний раз, когда я его видел: весь в крови и с кишками наружу… – Генри вздрогнул. – По сравнению с ним ты действительно радуешь глаз. Хотя… Не представляю, что ты тут делаешь. А ну-ка, исчезни! – он замахал руками, будто отгоняя назойливую муху. – Я сказал, исчезни, сырная девочка! Отвали! – Я не сдвинулась с места, и сей факт, казалось, его очень разозлил. – Почему это она не исчезает?

– Может, потому что я не обязана отзываться на сырную девочку, ты, идиот, – процедила я.

Грейсон откашлялся.

– Боюсь, она… э-э-э… она здесь со мной, Генри, – по интонации чувствовалось, что ему за это стыдно.

– Ты что, знаком с моей сырной девочкой? – смущённо спросил Генри.

– Да, похоже на то, – Грейсон снова провёл тыльной стороной руки по лбу. – Как нам было объявлено сегодня вечером, она моя новая младшая сестричка.

– Вот бред! – Генри обеспокоенно нахмурился. – Ты хочешь сказать, что…

Грейсон кивнул.

– Я же тебе сказал, у нас дома полный бардак. Отличный выдался ужин. Флоранс была сама не своя, когда папа сообщил, что профессорша и две её дочки, а также няня и такса переезжают к нам. Через две недели.

– Но Кнопка никакая не такса, – возмутилась я. – Разве что кто-то из её далёких предков.

Ни один, ни другой не обратили на мои слова никакого внимания.

– Ох, мне жаль. Ещё и это на тебя сейчас свалилось, – Генри сочувственно положил руку Грейсону на плечо. Они шагали в том направлении, откуда появился Генри, по заросшей дорожке из мелкого гравия. Я семенила следом.

– Тогда твой папа и впрямь настроен серьёзно. Неудивительно, что ты видишь её во сне, – Генри обернулся ко мне. – Хотя, конечно, ты мог бы встретить и кого пострашнее. Она даже немножко милая, правда?

Грейсон тоже обернулся.

– И до сих пор идёт следом за нами.

– Да. Одной ей здесь как-то страшновато, – заметила я. – Кроме того, мне действительно очень интересно, что вы тут затеваете.

– Ты должен от неё избавиться, – сказал Генри Грейсону. – Действуй решительно! У меня с Пламом тоже так получилось. Он превратился в облачко дыма и растворился в воздухе. Ты мог бы, конечно, превратить её в дерево или надгробную плиту, но для начала просто прикажи ей исчезнуть.

– Ладно, – согласился Грейсон. Он остановился и ждал, пока я его догоню. При этом он глубоко вздыхал. – Что же мы делаем, Генри? Это же полный бред.

– Да, так оно и есть.

Грейсон огляделся по сторонам.

– Ты не боишься? – прошептал он затем.

– Ещё как, – серьёзно ответил Генри. – Но ещё больше я боюсь того, что может случиться, если мы этого не сделаем…

– Это кошмар, – выдохнул Грейсон, а Генри утвердительно кивнул.

– Ну, парни, хватит вам преувеличивать, – сказала я. – Вы вполне мирно прогуливаетесь по кладбищу, и я вместе с вами. Другие бы многое отдали за то, чтобы оказаться в таком вот славном сне.

Грейсон застонал.

– Ты всё ещё здесь.

– Просто прикажи ей убираться, – начал нервничать Генри. – Сосредоточься на том, чтобы она исчезла.

– Значит, так. – Грейсон твёрдо смотрел мне в глаза. Это был просто сон, поэтому я ответила ему таким же твёрдым взглядом. На ужине в сегодняшней реальности я бы не посмела этого сделать, кроме того, меня тогда больше привлекало его запястье. Но сейчас я сделала вывод, что мой новый братишка выглядел просто отлично, несмотря на своё сходство с Эрнестом и Флоранс. Всё, что у Флоранс было мягким и округлым, становилось у Грейсона угловатым и жёстким, особенно подбородок. Удивительно красивыми были его глаза – в этом приглушённом мерцающем свете они приобрели карамельный цвет. Взгляд Грейсона казался каким-то туманным, он блуждал от моих глаз к губам и обратно.

Ха! Отличный сон. Действительно замечательный. Надеюсь, сейчас не выскочит откуда ни возьмись Лотти с топором наперевес.

Генри кашлянул.

– Грейсон?

– Эм-м-м, да… – Неужели на щеках у Грейсона выступил лёгкий румянец? Он покачал головой. – Лив, прошу тебя, уходи.

– Только если скажешь, что написано у тебя на запястье, – выпалила я, чтобы преодолеть собственное смущение. – Sub um… А что дальше?

– Что?

– Sub umbra floreo, – ответил за него Генри. – Ты обязан действовать решительно, Грейсон, и ты должен этого по-настоящему хотеть.

– Но я хочу! – заверил его Грейсон. – Но она какая-то такая…

– Понимаю, о чём ты, – сказал Генри. И вдруг запнулся. – На ней что, твой свитер?

Я в замешательстве оглядела себя. Действительно, свитер с капюшоном, который мне одолжил Грейсон. Да ещё и поверх ночной рубашки. Когда я засыпала, мне вдруг стало так холодно, что пришлось встать и натянуть свитер. Кроме ночнушки и свитера, на мне были только серые шерстяные носки в горошек. Как это похоже на все остальные мои сны! Постоянно я оказываюсь одета совершенно неподобающим образом.

Грейсон застонал.

– Да, возможно, это мой свитер, – признался он. – О боже, ненавижу своё подсознание. Зачем оно это делает?

– Пойдём уже, могло бы быть гораздо хуже. Подумай только о бедном Джаспере и миссис Бекетт в бикини, – Генри засмеялся. – А сейчас поторопись, Джаспер и Артур уже наверняка нас ждут. То есть если Джаспер вообще смог сюда добраться.

– Надеюсь, что нет, – пробормотал Грейсон. – Тогда мы получим отсрочку до следующего новолуния…

– Sub umbra floreo – что это значит? «Под цветущей землёй»? – спросила я.

Генри захихикал.

– Латынь я учила всего полгода, – немного обиженным тоном призналась я. – И это было очень давно, так что я немногое помню.

– Да, мы заметили, – усмехнулся Генри.

Грейсон с досадой замотал головой.

– Ну хватит уже. Уходи, Лив! – строго приказал он. – Исчезни отсюда!

Генри с интересом поглядел на меня. Наверное, ждал, что я вот-вот растворюсь в клубах дыма.

– Ну что ж, – сказала я после того, как ничего подобного не случилось и во взгляде Грейсона появилось отчаяние. – Если вы меня прогоняете, то я действительно уйду. Всего хорошего, – я развернулась и побрела по дорожке вверх.

Через плечо я видела, что Грейсон и Генри ещё пару секунд глядели мне вслед, а затем зашагали в противоположном направлении. Только они это сделали, как я тут же отошла на пару шагов в сторону и спряталась за широким стволом дерева. Неужели они действительно считают, что могут так просто от меня избавиться? Только не в тот самый момент, когда сон становился по-настоящему интересным.

Глава восьмая

Вот это было здорово! Это было действительно здорово. Преследуя Генри и Грейсона, я чувствовала себя Женщиной-кошкой или Джеймсом Бондом. Или даже Женщиной-кошкой и Джеймсом Бондом в одном лице. Круче всего было моё обострявшееся с каждой секундой зрение. Поблизости я не обнаружила ни одного фонаря, и даже луна не показывалась на небосводе, но я могла различать предметы довольно чётко, обходила свешивающиеся ветви и торчавшие из земли камни, что попадались мне на пути. Благодаря мягким шерстяным носкам ступала я тихо-тихо, следуя за мальчиками по пятам и каждый раз придумывая новое гениальное укрытие. Меня удивляло только одно – как это я до сих пор не проснулась? Обычно время, когда я во сне осознаю, что сплю, и продолжаю при этом спать, всегда быстро заканчивалось, а уж особенно если речь шла о таком занимательном сне, как этот.

– А вот и вы наконец!

Луч фонарика Грейсона выхватил из темноты две тёмные фигуры. Наверное, это Артур и Джаспер. Я, как герой триллера, спряталась за надгробным камнем, ведь, вероятно, те двое тоже могут видеть в темноте словно кошки. Я осторожно подняла голову ровно настолько, чтобы подглядывать за мальчиками. В общем, вся эта история меня страшно увлекала.

– Вы не поверите, но Джаспер стоял у ворот и не мог войти, – это сказал Артур, если я правильно понимаю.

– Они были закрыты, – немного плаксивый голос принадлежал небритому Кену, который, к моей радости, был одет в клетчатую фланелевую пижаму. По крайней мере, я не единственная участница этого действия в неподходящей одежде. Второго мальчишку, Артура, я тоже видела сегодня утром в школе. Это был тот самый ангелоподобный парень с белыми локонами. Неземная красота!

– Я хотел перелезть через стену, но там меня поджидал сторож с собакой… и колючая проволока…

– Джаспер, это ведь сон! – нетерпеливо сказал Генри. – Тебе не обязательно заходить через ворота. И нечего бояться сторожа, потому что всё, что ты видишь, видишь только ты один – это лишь плод твоего воображения. Сколько раз я должен тебе это повторить, чтобы ты наконец понял? – он огляделся по сторонам, и я поспешно втянула голову в плечи. – Надеюсь, никакой сторож нам тут не помешает. Только что мы уже вынуждены были преодолеть одно… препятствие.

Это они обо мне. Вот наглость.

– Не волнуйтесь, о стороже и его собаке мы уже позаботились, – сказал Артур.

– Да, это было так круто, – присвистнул Джаспер. – Артур вызвал из ничего огненный шар, который…

– Нам надо спешить, – перебил его Генри. – Мы и так уже потеряли уйму времени, сейчас Джаспер, как всегда, проснётся и мы снова не успеем получить ответ.

– Нет, на этот раз такого не случится, – с гордостью сказал Джаспер. – Я принял ту же таблетку от мигрени, что пьёт моя мама. После неё она обычно спит без просыпу целых два дня.

– И всё же, давайте начинать, – решительно произнес Грейсон. – Я не уверен, хорошо ли закрыта дверь в мою комнату. Около трёх ночи Спот как угорелый начинает метаться по комнате и скрести когтями по ковру, чтобы его выпустили… Вы это видели? – он указал на туман. – Что это такое?

– Просто ветер, – сказал Генри. Именно в этот момент порыв ветра действительно прошёлся по веткам деревьев, но мне показалось, что в клубах дыма мелькнула чья-то фигура.

– Я просто подумал… – Грейсон уставился в темноту.

– Вот тут достаточно места, – Артур сделал ещё пару шагов вперёд и оказался возле старого кедра.

Остальные последовали за ним. Воцарилась напряжённая тишина. От возбуждения я покусывала нижнюю губу. Что, интересно, сейчас произойдёт? Очень надеюсь, что в этом сне на меня не выпрыгнет какой-нибудь скелет или наполовину разложившийся зомби-труп. Смотря фильмы ужасов, я всегда закрывала глаза на этом месте. Но мы-то находимся сейчас на кладбище, здесь такого поворота событий вполне можно ожидать. Я спросила себя, не слишком ли мой сон предсказуем, ну да ладно, главное, чтобы он оставался таким же интересным и напряжённым (только вот хотелось бы обойтись без пауков, если это возможно).

– Пятеро сняли печать, пятеро дали клятву, пятеро откроют ворота, так гласят письмена. Как и в каждое новолуние, мы пришли торжественно возобновить нашу клятву, – Артур поднял с земли палку и что-то начертил ею на земле, передвигаясь широкими шагами по кругу. В том месте, которого касался кончик палки, трава вспыхивала и загоралась.

Я была поражена.

Остальные встали вокруг пылавшего знака. Артур при этом напевал что-то вроде заклинания, которое я, к сожалению, улавливала из-за своего могильного укрытия только обрывками, потому что трава в огне трещала слишком уж громко.

– …Custos opacum… зная, что мы разожгли твой гнев… ты справедливо питаешь сомнения… клянёмся, что Анабель пожалеет обо всём, что случилось… она страдает… сделать всё, чтобы исполнить клятву… не наказывать её больше…

– И нас тоже, – вмешался Джаспер. – Мы же ничего не можем изменить… – заметив на себе недовольные взгляды остальных, он замолчал.

– Приди и заговори с нами… – продолжал Артур, а пламя поднималось всё выше. – … foedus sanguinis… interlunium… ты, владелец тысячи имён, ты, обитель которого – ночь… нам нужно…. – остальные слова потонули в треске огня.

Что им было нужно? Кто такая Анабель и о чём она сожалеет? И какую такую клятву они собираются воскресить? Меня просто разрывало от любопытства, но я всё-таки не отваживалась подобраться ближе, боясь, что меня обнаружат. К тому же Генри время от времени оборачивался и поглядывал в моём направлении. В его глазах отражались языки пламени, и это выглядело устрашающе. Нет, подобраться поближе совершенно невозможно. Вот если бы я была, например, кошкой… Погодите-ка! Это ведь, вообще-то, сон. А значит, я могу превратиться в кого только пожелаю, хоть в кошку. Во сне мне уже не раз приходилось бывать каким-нибудь зверем. (Не всегда добровольно, правда. Содрогнувшись, я вспомнила сон, в котором была мышкой, а Лотти гонялась за мной со шваброй в руках.)

– … custos opacum… просим тебя, покажи нам, кто должен занять пустующее место… non est aliquid absconditum… пожалуйста…

Я закрыла глаза и представила себе так чётко, как только могла, сову, которую мне посадили на руку в немецком парке, когда мне было девять. В темноте совы видят даже лучше кошек, а главное – они умеют совершенно бесшумно летать. Снова открыв глаза, я обнаружила себя в полёте на высоте нескольких метров над землёй. Я сразу же вцепилась в ветку кедра когтями и сложила крылья.

Какой же это замечательный сон! Он милостиво обошёлся без той части истории, в которой мне надо было бы учиться летать, и сразу опустил меня на самое подходящее место, в очень удобный наблюдательный пункт. Прямо подо мной стояли четверо мальчишек, и сейчас мне было видно, что именно начертил Артур. Это оказалась большая пятиконечная звезда, пентаграмма, вписанная в круг. Рядом в некоторых местах трава продолжала гореть на высоте полуметра, но основной огонь уже понемногу угасал.

– Мы собрались в это новолуние, о Повелитель тьмы и теней, чтобы ты смог назвать имя того, кто снова завершит наш круг, чтобы мы смогли выполнить свою часть обещания! – кричал Артур.

О! Повелитель тьмы и теней – ну да. До этого всё звучало как-то более угрожающе и не так смешно. Хорошо, что он говорил по-английски, а не на латыни, так я хотя бы могла понять, о чём речь. Я с любопытством ждала, покажется ли Повелитель тьмы и теней.

Сначала языки пламени поднялись ещё выше, а затем земля в центре пентаграммы разошлась и оттуда с глухим громыханием выдвинулся какой-то предмет. Ладно, теперь стало уже по-настоящему жутко. Мой кедр дрожал, наверное, от страха, что из-под земли сейчас выберется какое-нибудь зомбиподобное существо (Повелитель тьмы и теней уж явно не был белым и пушистым), и я невольно закрыла глаза и обвила руками ветку. При этом я совершенно забыла, что сейчас являюсь совой и никаких рук у меня нет. Роковая ошибка. Когда я снова открыла глаза, когти и перья исчезли. В своём человеческом обличье, в ночнушке, свитере и в носках в горошек, я неуклюже прижималась к ветке, которая оказалась, кстати, слишком тонкой для моего человеческого веса. Она с хрустом сломалась, и я, как осколок скалы, цепляясь за всё, что попадалось мне на пути, обрушилась прямо в центр пентаграммы на то, что вылезло из-под земли. Это оказался никакой не зомби, а всего лишь гладкий каменный куб размером с кухонный стол.

Согласно всем известным мне законам природы, от такого удара о камень у меня должны были раздробиться все кости, но в этом сне подобные законы, к счастью для меня, не действовали. Мою голову засыпало кедровыми иголками, на колени шлёпнулась шишка, но сама я даже не поцарапалась.

Не испытывая никакой боли, я поднялась и оглядела сосредоточенные лица парней, который стояли вокруг меня, широко раскрыв глаза.

Я чувствовала себя как-то неуютно, недостойно, что ли. Совсем не как Женщина-кошка. Такой поворот сюжета меня не устраивал. Я быстро закрыла глаза, надеясь, что смогу снова превратиться в сову и улететь прочь. Но сконцентрироваться на совах мне никак не удавалось, да это и не удивительно, когда на тебя со всех сторон таращатся с такой силой. Оробев, я стряхнула с себя иголки и пониже натянула ночную рубашку.

Четверо парней продолжали испуганно смотреть на меня, Грейсон и Генри чуть спокойнее, чем остальные.

– Я только что была совой, честное слово, – заверила я их.

Небритый Кен протянул руку и тронул меня за локоть.

– Это… ерунда какая-то, – сказал он. – Что всё это значит? Я думал, он покажет нам имя, а не бросит на алтарь девчонку целиком…

– Ты кто такая? – осведомился Артур, который при таком освещении выглядел как оживший ангел. Жутковатый такой ангел.

Неожиданный порыв ветра зашелестел листьями деревьев и сдул с лица Артура светлые локоны.

– Назови своё имя или… abeas in malam crucem!

Или что? Исчезни в плохом круге? Ах, какой позор, что я так мало учила латынь. По своей глупости я считала, что она никогда мне не пригодится. Я хотела бы попробовать ответить что-то в таком же возвышенном стиле (и при этом искусно ввернуть единственную фразу на латыни, которую знала), нечто вроде: «О презренный, я – сестра Повелителя тьмы и теней, и in dubio pro reo[5]», но, к сожалению, Грейсон и Генри знали, кто я такая.

Да и Джаспер тоже вспомнил. Он указал на мои ноги.

– Это же… миссионерская дочка, которая сегодня разгуливала по школе с младшей сестрой Пандоры Портер-Перегрин! – возбуждённо сказал он. – Ты что, не узнаёшь её, Генри? Представь её в чёрных очках с толстыми стёклами и хвостом на затылке…

Генри ничего не ответил. Грейсон вздохнул. Ветер прошелестел в ветвях кедра и осыпал меня новыми иголками и шишками. На горизонте вспыхнула молния, и на долю секунды мне показалось, что в тумане мелькнул какой-то образ.

– Ты что, хочешь сказать – эта девчонка действительно существует? – спросил Артур. – И она учится в нашей школе? Ты уверен?

– Да, – усердно закивал Джаспер. – Она новенькая. Смешно, когда я услышал, что она дочка миссионеров, мне сразу подумалось, что она наверняка ещё девственница. Генри, ты ведь тоже с ней говорил. Ты не узнаёшь её?

Генри всё ещё молчал. Они с Грейсоном переглянулись, будто продолжая немой диалог. В небе снова блеснула молния.

– Тогда это знак, – сказал Артур. – Она может быть избранной! Кому-то известно её имя?

Вдали прогрохотал гром.

– Избранная, – повторила я, стараясь вложить в свой тон побольше презрения. – Очень оригинально, правда. Но должна вам признаться, что с этой глыбой… Кто вообще вытолкнул её из-под земли?

Я съехала с гранитного куба и отошла в сторону. У меня было такое ощущение, что Джаспер заглядывает мне под ночнушку. И вообще казалось, что все они осматривают меня с головы до ног. В свете пляшущих языков пламени лица парней высвечивались оранжевым светом, а на коже переплетались тени.

Ну вот, пожалуйста, ещё одна молния. И снова гром, на этот раз ближе.

– Имя мы с лёгкостью узнаем завтра. Младшая сестра Пандоры будет вне себя от радости, если я её об этом спрошу, – Джаспер самодовольно рассмеялся. – Завидев меня, она каждый раз чуть ли не в обморок падает от счастья.

Грейсон что-то пробормотал, но так тихо, что его слова потонули в смехе Джаспера, шелесте листвы и потрескивании пламени.

Артур между тем торжественно поднял вверх палку.

– Мы поняли, Повелитель тьмы. Благодарим тебя за ответ. Мы не разочаруем тебя снова.

– Прости, не хочу тебя расстраивать, Артур, но она совершенно точно не… э-э-э… – сказал Грейсон немного громче. Он потёр лоб, и, как понимаю, это значило, что он смущён. – В том, что она здесь, виноват только я. Её зовут Лив, она дочь папиной подруги. И, кажется… – он запнулся, бросив на меня раздражённый взгляд, – И, кажется, я не могу перестать о ней думать. Мне жаль, что я испортил наш ритуал.

Артур молчал. Он опустил палку, протянул руку, взял прядь моих волос и медленно пропустил её сквозь пальцы. Я содрогнулась.

– Что, правда? – спросил Джаспер. – Подруга твоего папы – миссионерка?

Грейсон снова вздохнул.

Генри задумчиво смотрел на меня.

– Действительно странное совпадение, именно во время ритуала она свалилась ровно в центр круга, Грейсон, – прошептал он, и небо озарила ещё одна молния.

– Простите, – сказал Грейсон и виновато пожал плечами. – Может, нам стоит начать всё сначала?

– Тебе не в чем извиняться, – Артур провёл большим пальцем по моим волосам.

Случись это наяву, я бы давно уже шлёпнула его по руке, но сейчас чувствовала, что почему-то не могу пошевелиться. Этот сон становился совершенно непредсказуемым. Он вот-вот мог перерасти в кошмар, я в этом не сомневалась. И мне это было вовсе не по душе.

– Я не верю в совпадения, – проговорил Артур.

– Я тоже. С тех самых пор, когда… – самодовольное выражение куда-то исчезло, и теперь Джаспер казался испуганным. – …Случилось сами знаете что, – тихо закончил он. – И если ты знаешь её, Грейсон, тем лучше для нас. Тогда нам будет проще её…

Снова раздался оглушительный раскат грома. Всё, с меня хватит. Надо срочно что-то предпринимать – прежде чем эти мистические кладбищенские игры превратятся в кошмар, из тумана выйдет мой братец Повелитель тьмы и теней и огреет меня шваброй Лотти.

– А ну-ка убери от меня свои лапы, Гендальф несчастный, – энергично заявила я и резко вырвала прядь своих волос из пальцев Артура. – Очень занятно тут у вас, но мне пора. Не хочется, знаете ли, вымокнуть под дождём.

Мои слова должны были прозвучать непринуждённо, но этого, к сожалению, не случилось. Даже тупица Джаспер понял, до чего мне страшно.

Только сейчас я вдруг заметила, какие они все высокие. Метр восемьдесят пять каждый, не меньше, и с каждой секундой они, кажется, вырастали ещё больше.

Молния осветила кладбище ярким светом. У меня перехватило дыхание. Огонь по краям пентаграммы снова поднялся выше, и, если прикрыть глаза, казалось, будто из облака тумана в темноте вырастают ноги и руки…

– Хочу вас предупредить, я владею кунг-фу, – сообщила я. Сильный гром снова заглушил мои слова, земля задрожала, я потеряла равновесие и упала. – Ай, – сказала я громко и потёрла своё бедро. Острое кошачье зрение вмиг куда-то исчезло.

Я приземлилась на твёрдую мраморную плиту. Где-то слева от себя я различила расплывчатое бесформенное пятно. Я нащупала его, схватила и поднесла к глазам. Это была одна из идиотских танцовщиц миссис Финчли, которую я засунула себе под кровать, чтобы не натыкаться на неё постоянно взглядом. Но сейчас её расплывающийся вид меня несказанно порадовал.

Я проснулась.

Наконец-то.

Глава девятая

– Отложи сейчас же в сторону планшет Лотти, – сказала мама. – Ты же знаешь, я не терплю подобного во время еды.

– Мне в школе кое-что задали. Вот был бы у меня смартфон, как у всех нормальных людей, я бы уже давно всё нашла.

К нашему с Мией огромному сожалению, у нас были доисторические неуклюжие телефоны, на которых можно было разве что в змейку поиграть и, конечно, позвонить в экстренном случае. Их великодушно отдал нам когда-то папа. Такие бесполезные предметы, просто стыд.