Нулевой том (сборник) Албитов Андрей

– Да нет, я правда очень виноват… извините, пожалуйста… я совсем забыл… простите, ради бога… так получилось… я не хотел…

Дядя расширяет глаза, и его усы выгибают пушистые седые спинки.

– Что вы, право?

– Я совсем забыл… дядя улетел вчера в Кисловодск…

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

На дядином лице боролась корректность.

Корректность победила:

– Что ж вы сразу не сказали…

Тучная спина заколыхалась вниз по ступенькам.

«Ничего, – успокаивал я себя, – ничего. Усы, как у швейцара».

8 февраля, 1960

Чужая собака

На работе объявили выговор. Соседи объявили бойкот. Жена сбежала с другом детства.

Я, конечно, могу сходить к тетке, погулять с ее собакой… У нее, у собаки, сегодня день рождения. Тетка приготовит торт.

Этот молодой жирный боксер, я ничего не имею против. Сильный зверюга. Он идет, виляя обрубком хвоста, натягивая поводок. Все время приходится тормозить, словно бежишь под горку. Морда у него, с точки зрения обывателя, малосимпатичная. По-моему, это красивое животное.

А я надеваю темные очки от солнца и веду его, желтенького, песочного, по Невскому.

А про него говорят:

– У-у-у! Черчилль… чертяка! Мизантроп этакий…

А про меня говорят:

– А хозяин-то… Еще очки надел!

А одна говорит:

– Бедный… Такой молодой – и уже слепой!

А один другому говорит:

– С-суки! Жизнь-то у них какая!.. Нам бы такую…

А мальчик кричит:

– Хочу собачку! Хочу-у-у!

А один говорит:

– Почему собака без намордника?!

А я думаю: «На тебя бы намордник…» А я иду по улице в темных очках, с боксером… И у меня к нему симпатия. Да он бы и не обратил внимания на этого типа! Он вообще ни на кого не обращает внимания. Наверно, у него свой, собачий мир, и он меня туда не пускает. Я его уважаю за это. Мы бы с ним нашли общий язык. Но мой мир его не интересует. Умный, зверюга! Лоб мыслителя. А глаза? Чтобы у всех людей – такие глаза!

Люди зыркают на него – на меня, на меня – на него. А он ни глазом, ни ухом – все тянет и тянет меня вперед. Сосредоточенность и целеустремленность во всем. Он явно идет куда-то. Наверно, ему стыдно показать, что он идет просто так…

И я, тоже вот, – гуляю с собакой…

У нее сегодня день рождения. Тетка приготовит торт…

А еще я могу – не пойти к тетке…

9 февраля, 1960

Собрание фраков

После речи дедушки Во, ровно в 12, звякнули шампанским.

Был роскошный стол.

Хвалили отдельные вина, их букет и выдержку. Пили из хрусталя мелкими глотками. Хвалили отдельные закуски. Кушали икру и апельсины-ананасы. Описание того, что кушали, – слов на 100.

У мужчин образцово торчали белоснежные манжеты.

Дамы держали длинные мундштуки в длинных пальцах.

Время от времени говорили, что все славно, но пробовал ли кто такой-то сорт вина, такую-то закуску. И если не пробовал, то не пробовал ничего в жизни.

Кто-то что-то кушал у знаменитого Шейнина-Моисеева-Ботвинника.

Все кушали Шейнина-Моисеева-Ботвинника.

Танцевали.

И говорили, что чудесная музыка, просто славная. Но кто не слышал такой-то вещи, тот не слышал ничего.

Что за музыка была у Шейнина-Моисеева-Ботвинника!

Вина становилось мало.

Женщины невозмутимо покидали стол и выстраивались у туалета.

У мужчин торчали манжеты.

Кто-то принес из бабушкиной комнаты часы с кукушкой. На него зашикали. Обиженный, он ушел на лестницу.

Где-то на кухне уединившиеся манжеты пили стаканами перцовку. Нюхали горбушку.

В кухне тоже ничего не осталось.

Два манжета толклись у хозяйкиных духов.

В три часа один кандидат, разговаривая о способах заварки кофе, упал замертво.

Жена выскочила из темного угла дивана и начала беспокоиться вокруг. Из того же темного угла вышел бледный дух, поправляя манжеты.

Обиженный человек принес с лестницы огнетушитель и представил его как доказательство.

Вызывали такси.

Кто-то пробовал еще упасть, но все поняли, что тот прикидывается.

Кто-то потерял манжету. Ползал.

– Адрес… Адрес свой потерял! – плакал он. – На манжету, уходя, записал… и потерял! Кто знает теперь, кто я такой?!

Никто не знал.

– Как меня зовут?!

Такси вызвали.

Кандидата погрузили на заднее сиденье.

Бледный дух махал ручкой.

Шофер был мужчиной.

Ехали.

Жена оглянулась на заднее сиденье: муж был еще там.

– Мужественная профессия… – сказала она шоферу.

Шофер рыгнул.

– Голубчик, вы всегда такой мрачный?

– Приехали, дамочка.

Кандидат сохранял бесчувственное состояние. Вызвали неотложку.

Врач был мужчиной.

Распевая, он пощупал пульс через манжету и приложил ухо к пиджаку.

– Ер-р-рунда! – сказал он. – Проспится. Ничегошеньки с ним не будет. Такого не бывает, чтобы что-нибудь было.

– Я так испугалась, доктор…

– Чеп-пух-ха! Стоило вызывать… Разве ж это случай? Это не случай. Вот только что был случай, так это случай! Жена с мужем друг дружку бритвами порезали… Только что оттуда.

– Благородная профессия… – вздохнула жена.

Врач поцеловал ей ручку:

– Вызывайте, как только сочтете нужным…

И долго искал галоши.

Видимо, тогда он и наблевал в передней.

9 февраля, 1960

Любители

За рулем.

Дорога впереди в ниточку. Машина раздвигает дорогу, разрывает лес. Лес разлетается, улетает двумя струями слева и справа.

Поворот.

На лужайке за обочиной – колеса.

Машина, как жук, – кверху лапками.

Чужая машина. Не своя машина.

«Вот это да! Вот этот пропорхал!..» – Вообразил. Возникла сказка происшедшего. Диагноз.

«Тот ехал. Тот затормозил. Того занесло. Тот повернул – еще больше занесло.

Заносило, заносило…

И тот полетел.

Перевернулся, перевернулся… Раза два перевернулся.

Не меньше ста была скорость!

Интересно.

А где же пассажиры?

Никого людей. Впрочем, пассажиров могло и не быть.

А шофер?..»

Машина остановилась. (Долг автомобилиста. Интерес профессионала-любителя.)

Все равно никого.

Вдруг смех. Послышалось?

Увидел…

На холмике сидит человечек. Смотрит на машину кверху лапками. Прыскает.

«Странный очевидец. Все-таки надо узнать».

– Здорово!

– Здорово. Ха! – сказал сидящий. – Здорово? Хала.

– Здорово! Ведь шел-то как! На сто.

– Наверно. Ха-ха-ха!

– Вы видели?

– Видел… Ах-ха-ха-ха!

– Наверно, подвели колодки?

– Ах-ха-ха! Курица… Ха-ха-ха!

– Ведь не меньше двух раз перевернулся?

– И-ах-ха-ха! Четыре… – трясся человечек. – И-их-хи-хи!

– Что ж тут смешного! – возмутился автомобилист. «Все бы этим пешеходам поскалиться». – Жертвы были?

– Их-хи-хи-хи! – визжал человечек, тыкая пальцем в сторону перевернутой машины. – Были… Иг-ги-ги-ги!!

– КТО? СКОЛЬКО?

– И-и-иг-ги-ги-ги-ги! Курица… И-их-ха-хи-ху-хо!

– Как?

– И-их-ха-хи- ху-хо! Хотел объехать… Уа-ах-ха-хи-хи- ху-хо! Уа-ах!

– А как же пассажиры?!

– Уох-хоу-хоу! – лаял человечек. – Пассажиров нет. Уох-хоу-хоу! хох!

– То есть как?!

– Уох-хох! Фьить-фьють… И-ах-хи-хи-гу-го-го! Фьюить! – свистело в человечке.

– Бессердечный человек, – сказал автомобилист. – А шофер?

– Гу-гу-го-го-ги-ги-ги! Буль-бульк! – булькало в человечке. – Ох-гу! Ух-го! Ах-гы-ы-ы! – ухал он. – Игиги… Хохихи… Пш-ш-ш! Вш-ш-ш! – выпустил воздух человечек. – Шофер?!.. Гоги-гуги! Их-хи-ху-хи! Буль-бульк… Уап-пи-пи! Бу-бо-ба! Фьють-фьють! Х-х-х… ЭТО Я!!!!!!!!!..……

11 февраля, 1960

Такие дела

В энской районной газетке была нехватка стихов. Кое-как перебивались на армейских собкорах.

Однажды – честь честью патриотический стих. В редакции обрадовались. Стих прошел.

Все нормальные люди читают нормально. А стихов не читают.

А вот какой-то псих читал стихи снизу вверх по заглавным буквам.

Искал.

Нашел: по диагонали читалось «ИВАНОВ – ДУРАК».

Иванов был большой человек.

Газетку разогнали. Столько-то человек, кормившихся ею, осталось без куска.

Эти люди:

стали писать стихи, стали читать стихи.

СЕНСАЦИЯ!!

Весь мир потрясен вестью. 500 лет мы неправильно читали Вийона. Все стихи Вийона надо читать не так, как они написаны.

Их надо читать:

снизу, по диагонали, ходом коня, третьими буквами, четвертыми буквами третьего слова с конца пятой строки снизу.

Биография Вийона совсем не такая, а другая, зашифрованная.

А как обстоит дело с другими?

С другими бстоит так же.

Тыщи лет люди не так читали стихи.

Наивные увлечения прошлого: игра в 15, футбол, Шерлок Холмс.

Все читают стихи. Общий ажиотаж. Детективность стиха.

Страшные истории из жизни великих людей. Их теневые стороны.

Тираж поэзии подскочил до невиданных высот.

Современная поэзия перестроилась. Ушел в историю наивнейший по технике акростих.

Поэты строили дачи.

Поэтессы удачно выходили замуж.

Кроссвордисты, ребусисты терпели крах…

Но переквалифицировались:

«В этом стихе про зиму, найдя ключ, вы прочтете совет по домоводству».

Литературоведение с ужасом осознало, что оно шло не тем путем.

И оно пошло новым:

Надсон оказался словарем всех русских ругательств при соответствующем чтении.

Барков – лириком.

Классики были пересмотрены. Чистка.

Гражданские поэты были довольны: стало куда помещать идейное содержание.

Возникла проблема. О…..: его не удавалось расшифровать.

Это был один из самых драматических моментов.

Открылась группа врагов.

Жертвой пал Щ. Стихи его, при соответствующем прочтении, таили в себе порнографические откровения.

Всюду:

в трамваях и парках, на улице и в очередях —

сидели, стояли и ходили люди с раскрытыми томиками и сложно водили пальцем, выискивая закон прочтения стиха.

А еще через тыщу лет – еще сенсация:

обнаружили рифму, и что читать надо то, что написано в строчках, и что ничего зашифровано не было.

Такие дела…

18 февраля, 1960

Китайцы

624 тыс. т мух перебили китайцы.

Торжественное собрание: в районе уничтожили всех мух. Эстрада – кумачовый стол – президиум. В зале товарищи в синих френчах. В президиуме товарищи из товарищей. Собрание считается открытым… Слово предоставляется…

Речи.

Товарищи сменяют на трибуне товарищей.

Зал относится с полной китайской ответственностью. Слышно, как муха пролетит.

Вдруг услышали… Пролетела.

Муха! Муха в зале!!

– Синь-синь-сяо-МУХА, – сказал председатель.

– Синь-синь-сяо-МУХА!! – сказал президиум.

– Синь-синь-сяо-МУХА!! – сказал зал.

Все смешалось. Ловили муху.

Поймали. Казнили. Отнесли в президиум.

Собрание продолжается.

…Где-то сдают сухих комаров. Где-то обязательно должны сдавать сушеных комаров…

18.02.1960

Черный день

Человечек.

Когда закурил, перетряхивал пачку – раз-два, два-раз. Высунется папироска – он ее обратно загонит. Спрячется – снова вытряхнет. Раз-два, два-раз. Потом, словно спохватится, – достанет. И снова: откроет коробок спичек, закроет. Закроет – откроет. Ширк-ширк – коробок в его руках. Уже, кажется, никогда спички не вынет. Вдруг – раз! – закурит.

Уходит – дверь прикроет – откроет, откроет – прикроет. Туда – сюда. Сюда – туда. Помашет дверью, словно прикрыть ее можно только с великой точностью…

Положит что-нибудь на стол… Чуть пододвинет. Потом обратно. Еще подвинет… Пока вещь не успокоится, словно на единственном для нее месте.

И был у него большой бумажник.

Отделений – раз, два, три… Много.

Одно отделение – для рублей, второе – для трешек, третье – для пятерок… Каждому сорту по отделению в этом бумажнике.

  • А каждая бумажка сложена в четыре раза.
  • И специальный кошелечек для мелочи.

Пересчитывает человечек деньги, они укладываются пирамидкой: внизу – самый большой квадратик, наверху – самый маленький…

Или можно по росту.

И досталось ему наследство. Тысяч пять.

Много вещей вдруг стало необходимо купить.

А тысяч всего пять.

И он решил так:

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Я был предубежден против Александра Сергеевича. Рассказы об известной дуэли, в которой он был секун...
«По зале раздавались громкие рукоплескания. Успех импровизатора превзошел ожидания слушателей и собс...
«Есть слова, которые мы часто употребляем, не обращая внимания на их глубокое значение; мы говорим: ...
Себастьян Бах был любимейшим композитором Одоевского с ранней юности и до конца дней. Он был его «уч...
«Маленькая, карманная книжечка, в кожаном переплете, с золотым обрезом.На первой странице тщательно ...
«Жалко, что умер старичок, кладбищенский дьякон, перехоронивший на Ваганьковском всех великих артист...