Первый день Чарская Лидия

Кейра сказала Максу правду: всю неделю она проводила вечера в доверительных беседах с сестрой.

– Ты часто вспоминаешь папу?

Кейра вытянула шею и заглянула в кухонную дверь. Жанна сидела и сосредоточенно рассматривала фарфоровую чашку.

– Он всегда пил из нее кофе по утрам, – сказала Жанна и, налив в чашку травяной чай, подала ее Кейре. – Глупость какая-то: только увижу ее на полке, сразу начинаю киснуть.

Кейра молча смотрела на сестру.

– И каждый раз, наливая в нее чай или кофе, чувствую, что он здесь, сидит напротив меня и улыбается. Правда, смешно?

– Нет. Откровенность за откровенность. Я до сих пор храню одну из его рубашек. Иногда надеваю ее, и у меня возникает такое же ощущение, как у тебя. Стоит просунуть руки в рукава, и мне кажется, будто он пришел и останется со мной на весь день.

– Как ты думаешь, он бы нами гордился?

– Было бы чем: две незамужние женщины, бездетные, живущие под одной крышей, а ведь обеим за тридцать. Может быть, рай существует, но только отец, глядя на то, что с нами стало, разом оказывается в аду.

– Мне не хватает папы, Кейра, и мамы тоже, ты даже не представляешь, как мне их не хватает.

– Жанна, может, сменим тему?

– Ты действительно снова собираешься в Эфиопию?

– Не знаю. Я не знаю даже, что буду делать на следующей неделе. А мне бы надо разобраться с работой, а то скоро дойдет до того, что тебе придется меня содержать.

– То, что я тебе сейчас скажу, ты наверняка сочтешь проявлением эгоизма. Мне очень хочется, чтобы ты осталась. Мы скучаем по родителям, но это в порядке вещей, к тому же, надеюсь, они теперь вместе. Но мы-то с тобой живые, и, когда ты уезжаешь, мы теряем столько времени!

– Я знаю, Жанна, но рано или поздно тебе повстречается другой Жером, хороший и добрый. Ты родишь детей, и тетушка Кейра станет гостить у вас, приезжая из командировки, и привозить целые мешки увлекательных историй. И потом, ты ведь моя сестра, и я даже вдалеке все время думаю о тебе. Обещаю, если уеду, стану звонить чаще, и не только для того, чтобы обменяться общими фразами.

– Ты права, сменим тему, я не имею права тебе все это говорить. Хочу, чтобы ты жила там, где ты счастлива. Итак, будем прагматиками и оставим в стороне мои душевные метания. А что нужно сделать, чтобы ты могла вернуться в долину Омо?

– Собрать команду, раздобыть оборудование, найти на все это деньги – в общем, сущие пустяки!

– Сколько?

– Гораздо больше, чем та сумма, которую ты отложила на покупку квартиры.

– Почему бы тебе не поискать частного спонсора?

– Потому что археологи не мелькают перед телекамерами в майках с рекламой стирального порошка, газированной воды или какого-нибудь банка. Меценаты нынче большая редкость, вернее сказать, они все вымерли. Кстати, есть идея: можно организовать соревнования по бегу в мешках, например, с саперными лопатками в руках. Первый, кто выкопает из земли кость, получит годовую подписку на журнал по собаководству.

– Не своди все к шутке, то, что я говорю, не так уж глупо. Да, это нелегко. Ты высказываешь идею и сразу же слышишь в ответ: «Это невозможно!» Может, тебе при случае стоит обратиться в какой-нибудь фонд и представить твои работы? Кто знает? Всякое бывает.

– Все смеются над моими исследованиями, Жанна. Думаешь, кто-то поставит на меня хоть один евро?

– Думаю, ты не веришь в себя. Ты три года провела на раскопках, писала подробные отчеты – я читала твою диссертацию. Знаешь, были бы у меня деньги, я бы непременно финансировала твою будущую экспедицию.

– Потому что ты моя сестра! Ты очень добрая, Жанна, но твоя идея вряд ли осуществима. И все-таки спасибо тебе, я на целых тридцать секунд погрузилась в сладкие мечты.

– Вместо того чтобы впустую терять день за днем, лучше бы зашла в Интернет и составила список французских и других европейских организаций, которые могли бы заинтересоваться твоей работой.

– И вовсе я не теряю время!

– А что у тебя за делишки с Айвори? Ты почти каждый день таскаешься к нему в музей!

– Он очень забавный тип! Представляешь, его страшно заинтересовал мой кулон. Айвори даже меня заинтриговал. Мы пытались определить возраст камня – никакого результата. А профессор по-прежнему настаивает, что кулон очень древний, но это нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

– Интуиция?

– Я его, конечно, уважаю, но одной интуиции недостаточно.

– Эта вещица и правда необычная. У меня есть друг геммолог. Хочешь, покажем камень ему?

– Но это, скорее всего, не камень – впрочем, и не окаменевшее дерево.

– А что?

– Мы не знаем.

– Дай взгляну, – потребовала Жанна, внезапно забеспокоившись.

Кейра сняла шнурок с кулоном и протянула сестре.

– А если это фрагмент метеорита?

– Ты когда-нибудь слышала о метеорите, гладком и нежном на ощупь, словно кожа младенца?

– Не стану утверждать, что я в этом разбираюсь, но думаю, мы далеко не все знаем о том, что прилетает к нам из космоса.

– Как гипотеза сойдет, – согласилась Кейра, в которой проснулся инстинкт археолога. – Помню, я где-то читала, что на Землю падает около пятидесяти тысяч метеоритов в год.