Убийственно просто Джеймс Питер

58

Заляпанная грязью патрульная машина ждала у ответвления шоссе. Сообразив, что здесь нужно сворачивать в лес, Рой подогнал к ней свою «альфа-ромео» и около мили ехал за констеблем.

Залитая дождем размытая колея была почти непроходима для «альфы»: днище засасывало в липкую жижу, передние колеса буксовали. Из-под капота плескала густая взвесь, забрызгивая ветровое стекло крупными коричневыми пятнами. Грейс выругался. Перед тем, как ехать за Джей, он побывал на дорогой автомойке. Посаженные вдоль дороги кусты утесника царапнули борт, и Рой, услышав резкий скребущий звук, выругался еще громче. Нервы у него были на пределе. Мало того что он огорчил Джей, а теперь еще и труп…

Конечно, покойник вовсе не обязательно окажется Майклом Харрисоном. Но такое совпадение… В последний раз его видели как раз неподалеку. А неизвестный – приблизительно такого же возраста и телосложения.

Нет, дело дрянь!

Место происшествия огородили желтой лентой. За ограждением стояло несколько машин: две патрульные, белый микроавтобус судмедэкспертов, зеленый без надписей – скорее всего, из похоронного бюро – и спортивный «лотус-элиз» с откидным верхом, принадлежащий Найджелу Черчмену, местному патологоанатому-консультанту, обожавшему такие вот игрушки. Интересно, каким чудом он сюда добрался?

Остановившись рядом, Грейс открыл дверцу, ожидая что в нос ему ударит смрад разложившейся плоти. Но в лесу пахло хвоей, цветами, землей… Кем бы ни оказался покойный, умер он недавно. Рой попробовал было поаккуратнее вылезти из машины, но его нога в кожаном мокасине тут же провалилась в топкую грязь.

Натянув извлеченные из багажника белые дождевик и резиновые сапоги, Грейс нырнул под ленту ограждения. Джо Тиндалл, точно в такой же «униформе», тотчас повернулся к нему. В руках у него была большая камера.

– Здорово! – бросил Грейс. – Классные получились выходные!

– И у тебя, и у меня, – досадливо скривил губы Тиндалл, кивнув в сторону поляны. – А ведь мама хотела, чтобы я стал бухгалтером!

– Трудно представить тебя в роли канцелярской крысы, – фыркнул Грейс.

– Зато у бухгалтеров есть личная жизнь, – возразил Тиндалл.

– Да, но что это за жизнь?

– Воскресенья они проводят дома, с женой и детьми.

– Все известные мне женатики, – отвечал Грейс, – ждут не дождутся минуты, когда избавятся от жены и детей на целый день. Особенно по воскресеньям. – Он похлопал коллегу по спине. – Один мечтает копаться в саду, для другого такое времяпровождение – ад кромешный.

Тиндалл махнул рукой, и Рой увидел почти незаметное в густом кустарнике тело.

– Вот у кого воскресенье точно не задалось, как ни крути.

– Не лучшее сравнение при таких обстоятельствах, – вздохнул Грейс, подходя к уже облепленному трупными мухами покойнику.

Черчмен, атлет с младенчески невинным лицом, в белом халате стоял на коленях и что-то бормотал в маленький диктофон.

Грейс посмотрел на труп довольно рыхлого молодого человека с короткими жесткими волосами, в клетчатой рубашке, мешковатых джинсах и коричневых ботинках. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Челюсть слегка отвисла. Лицо одутловатое, кожа – мертвенно-белая, в правом ухе – крошечная золотая серьга-колечко. На круглом, уже окоченевшем лице застыло выражение детской обиды.

Рой попытался воспроизвести в памяти виденные им фотографии Майкла Харрисона. Цвет волос тот же самый, черты лица – похожи, но Майкл вроде бы выглядел покрасивее. Хотя… Грейс знал, что черты лица после смерти меняются по мере того, как высыхает кровь и кожу стягивает.

Найджел Черчмен оглянулся.

– Рой, – улыбнулся он. – Привет, как ты?

– Нормально, а ты?

Патологоанатом кивнул.

– Что мы имеем?

– Пока не знаю – слишком рано. – Руки в резиновых перчатках осторожно приподняли голову покойного. Грейса замутило, когда с нее в воздух взмыл рой потревоженных мушек. На затылке зияла глубокая рваная рана, покрытая спутанными волосами и запекшейся кровью. – Парня сильно стукнули сзади каким-то тупым предметом, – пояснил Черчмен и, со свойственным людям его профессии черным юмором, добавил: – Удар оказался вредным для здоровья.

– Знаешь, с каждым разом твои шутки все более дурацкие.

Черчмен широко улыбнулся, словно услышал комплимент:

– Ты говоришь прямо как моя жена.

– Мне казалось, ты развелся?

– Да.

Их перебил громкий треск: у одного из констеблей вдруг ожила рация. Грейс обернулся: тот о чем-то докладывал начальству. Потом он вновь оглядел труп. Лицо… одежда… дешевые наручные часы на еще более дешевом пластиковом ремешке… На правом запястье – сплетенный из зеленых проводков браслет. Рой помахал рукой над лицом покойного, отгоняя мух. Да, место сходится, но можно ли быть уверенным, что перед ним Майкл Харрисон?

– При нем ничего не было – ни кредитной карты, ни документов?

– Нет, мы ничего не нашли.

Грейс задумался. Так ли оделся бы жених на мальчишник? Судя по рассказам, Майкл Харрисон должен бы выглядеть более респектабельно. А этот юнец смахивает на мелкого жулика. Но кем бы этот парень ни был, он не заслужил того, чтобы валяться здесь с пробитым черепом, облепленным мухами.

– Сколько он, по-твоему, здесь пролежал? – спросил Грейс.

Черчмен встал и выпрямился во все свои шесть футов.

– Пока точно не знаю. Но недолго. Никаких признаков поражения паразитами, кожные покровы не обесцвечены. Принимая во внимание погодные условия – несколько дней было тепло и сыро, – можно ожидать быстрого разложения. Он здесь максимум двадцать четыре часа, а возможно, чуть меньше.

Мозги у Грейса лихорадочно заработали: он вспоминал всех числящихся в розыске молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет. Он прекрасно помнил статистические данные за долгие годы поисков Сэнди. Двести пятьдесят тысяч человек в год исчезают в одной только Англии. И треть из них – бесследно. Кто-то умер, и от трупов избавились так умело, что останков не нашли. Кто-то сбежал, и, как полиция ни старалась, на след беглецов напасть не удалось. Кто-то уехал за границу и сменил документы.

Ему известно далеко не обо всех. Ему достаются далеко не все дела о пропавших без вести при подозрительных обстоятельствах!

Время сходится. Внешность – вроде бы тоже. Вроде бы! Существует только один надежный способ все проверить.

– Везите в морг, – распорядился Грейс. – Посмотрим, сумеет ли кто-нибудь его опознать.

59

Голый, не считая полотенца, обернутого вокруг бедер, Марк вышел из душевой и направился в раздевалку спортивного клуба. Сегодня он выложился на все сто, но играл паршиво. Продул в теннис своему всегдашнему воскресному партнеру Тобиасу Кормайнду, управляющему инвестиционным банком, – смуглому, жилистому и решительному полудатчанину-полуамериканцу. Марк редко выигрывал партию целиком, но обычно ему удавалось взять хотя бы один сет. Нынче же, не в силах собраться, он победил только пару раз за весь матч.

Тобиас нравился Марку уже тем, что не входил в тесный кружок закадычных друзей Майкла. Именно хитроумный Тобиас, обладающий обширными связями в лондонских деловых кругах, дал Марку несколько ценных советов о том, как расширить деятельность «Дабл-Эм пропертиз» за пределами Брайтона и выйти на международный рынок. Но Майкл ни о чем подобном и слышать не желал. Он не видел смысла лишний раз рисковать, предпочитая топтаться на месте – заниматься каким-нибудь одним проектом, продавать его и только потом приступать к новому.

Тобиас дружелюбно похлопал Марка по спине:

– По-моему, сегодня ты совсем не об игре думал, верно?

– Да. Извини!

– Да что ты! С тобой столько всего случилось на этой неделе. Ты потерял четверых лучших друзей, да еще и компаньон пропал. – Обнаженный Тобиас яростно растирался полотенцем. – О чем только думает полиция? Ты должен подстегивать их, понимаешь, подталкивать в спину, как и всех остальных. Они там все заторможенные – если их не теребить, никто с места и не сдвинется.

Марк улыбнулся:

– Эшли – девушка цепкая. Она с них не слезет!

– Как она?

– Держится, сам понимаешь. Вчера ей пришлось особенно тяжко – несколько гостей, с которыми ей не удалось связаться, все же приехали на свадьбу.

Тобиас не был знаком ни с Майклом, ни с Эшли, поэтому добавить ему в общем-то было нечего.

– Паршиво, если он не явился на свадьбу.

Марк кивнул, вставил ключ в замок свого шкафчика. Не успел он его открыть, как дважды пискнул мобильник. На дисплее появилась надпись: четыре новых входящих сообщения.

Извинившись перед Тобиасом и отойдя от него на несколько шагов, он просмотрел список входящих. Первое – от матери: та спрашивала, есть ли новости, и просила не опаздывать к воскресному обеду, так как позже собирается на концерт. Следующее – от Эшли: похоже, она беспокоится.

«Марк! Марк! Наверное, ты сейчас на корте. Как сможешь, сразу перезвони».

Третье сообщение – от нее же.

«Где ты? Почему не объявляешься?»

Четвертое – опять же от Эшли.

«Марк, пожалуйста, перезвони. Это очень срочно!»

Внутри все похолодело. Он отступил еще дальше от Тобиаса. Что там такое стряслось? Неужели Майкл?!

Всю ночь Марк размышлял, пытаясь сообразить, как его компаньону удалось выбраться из гроба и что говорить, если тот предъявит ему счет. Поверит ли Майкл, что он не знал о затее друзей? Все, что ему требуется, – одно-единственное «мыло» с карманного компьютера Майкла. Марк, как и остальные, послал ему несколько писем с намеками насчет мальчишника.

Он позвонил Эшли, опасаясь самого худшего. Голос у нее был огорченный и в то же время до странности спокойный – он решил, что она притворяется на тот случай, если их телефоны прослушиваются.

– Я… не понимаю, что происходит, – сказала Эшли. – С полчаса назад мне позвонила молодая женщина-детектив по имени Эмма Джейн… фамилию забыла… – Она сделала паузу. Марк услышал шорох бумаги, а потом – опять ее голос. – Констебль Бутвуд. Она спросила, не носил ли Майкл в ухе серьгу. Я сказала, что носил, когда мы с ним начали встречаться, но я уговорила его избавиться от этой дряни, потому что, по-моему, она вредила его имиджу.

– Ты была права, – хмыкнул Марк.

– Как по-твоему, мог он снова нацепить серьгу на мальчишник?

– Возможно. Ты же знаешь, он всегда предпочитал свободную форму одежды, когда куда-то выбирался. А в чем дело?

– Констебль только что звонила еще раз. В лесу возле Кроуборо нашли труп человека, по приметам похожего на Майкла… – Эшли заплакала. Великолепное представление для тех, кто прослушивает разговор.

– О господи! – выдохнул Марк. – Они уверены, что это он?

– Не знаю! – простонала она, горько и прерывисто всхлипывая. – Маму Майкла вызвали в морг для опознания. Она только что звонила – просила меня быть с ней. Они хотят, чтобы мы приехали как можно скорее.

– Хочешь, я тоже поеду? Я могу отвезти вас обеих…

– Пожалуйста, если ты не против… Я сейчас не в состоянии вести машину, и Джилл тоже – она совершенно подавлена. О боже, Марк! Какой ужас! – Эшли вновь разрыдалась.

– Эшли, я приеду, как только смогу. Сначала захвачу Джилл, так как она живет ближе ко мне, а потом заскочу за тобой. Через полчаса буду у тебя.

Эшли плакала так горько, что Марк не понял, расслышала ли она последние слова.

60

На обратном пути в Брайтон Грейс позвонил Джей и попросил прощения за испорченный выходной.

– Как зовут того, кто пропал? – полюбопытствовала Джей.

Грейс помолчал, но, решив, что назвать имя – невелика беда, ответил:

– Майкл.

– Дядя Рой, почему он спрятался? Он что-то натворил?

Грейс улыбнулся: для детей мир устроен так просто! Но вопрос хороший. Он уже давно понял, что полицейскому нельзя упускать ни единой мелочи, нужно переворачивать все камни, открывать все двери, всегда мыслить нестандартно. Майкл Харрисон мог сам организовать собственное исчезновение – следовательно, нельзя сбрасывать со счетов и такой вариант. И то, что в морг уже наверняка доставили труп похожего на него человека, не меняет дела.

– Не уверен, – честно сказал Рой крестнице.

– А что будет, если вы так и не найдете этого Майкла?

Невинный вопрос вызвал в душе Грейса бурю эмоций.

– Думаю, мы его найдем. – Детективу не хотелось говорить девочке о трупе.

– А если нет? – не сдавалась Джей. – Вы долго будете искать?

Он грустно улыбнулся. Святая простота! Девочка родилась через год после исчезновения Сэнди и понятия не имеет, как больно ранят ее слова.

– Сколько понадобится, столько и будем.

– Если Майкл хорошо спрятался, у вас на это уйдет очень много времени. Правда?

– Возможно.

– И мы еще много лет не увидим жирафа?

Поговорив с крестницей, он тут же набрал номер Эммы Джейн Бутвуд.

– Что там с серьгой?

– Майкл Харрисон когда-то носил в ухе маленькое золотое колечко. Невеста убедила его снять серьгу. Но не исключено, что он снова надел ее на мальчишник.

Не слишком обнадеживающая новость, подумал Грейс.

– Ладно. Теперь – мобильные телефоны. Отныне мы будем слушать все разговоры Марка Уоррена и Эшли Харпер. Я хочу, чтобы операторы мобильной связи предоставили нам распечатку их бесед начиная с… – он чуть-чуть помедлил, – прошлой субботы.

– Сэр, нам вряд ли удастся узнать что-либо существенное до завтра. Мне уже приходилось иметь дело с операторами мобильной связи: в выходные их не застанешь.

– А вы постарайтесь.

– Есть, сэр!

Через десять минут, во второй раз за выходные, Грейс подъехал к длинному приземистому зданию городского морга Брайтона и Хоува. Даже великолепный майский день не мог развеять мрачного впечатления от этих мест, как будто серые, оштукатуренные и покрытые каменной крошкой стены вообще не пропускали внутрь тепла. Сюда допускались только хладные трупы да мертвые души.

Разумеется, за исключением Клио Мори.

Грейс понадеялся, что сегодня она снова дежурит. Только бы она работала сейчас, взмолился он про себя, нажимая на кнопку звонка. Через несколько секунд, к его радости, дверь открыла именно Клио. Одетая, как всегда, в форменный зеленый комбинезон, зеленый фартук и белые сапоги – единственный «наряд», в каком Грейс ее видел, – девушка приветствовала его широкой улыбкой. Похоже, она искренне ему рада.

Некоторое время он просто стоял, не зная, что сказать, – точно мальчишка на первом свидании с девушкой, по его глубокому убеждению, слишком прекрасной для такого заурядного типа.

– Привет! – поздоровался Грейс и тут же добавил: – Пора нам перестать встречаться таким вот образом.

– Я предпочитаю, чтобы ты вошел сюда самостоятельно, а не вплыл вперед ногами, – не осталась в долгу Клио.

Он покачал головой и ухмыльнулся:

– И на том спасибо!

Клио отвела его в свой крохотный кабинет с розовыми стенами.

– Чаю, кофе, газировки?

– Можешь заварить корнуолльский чай с цельным молоком?

– Конечно! А еще у меня есть лепешки с клубничным джемом и топлеными сливками.

– И домашнее печенье?

– Конечно. – Не сводя с детектива глаз, Клио отбросила со лба светлый локон – откровенно зазывный жест. – Так вот как ты представляешь себе воскресный отдых?

– Именно. Разве по воскресеньям не принято устраивать пикники?

– Ясное дело. – Она включила чайник. – Но обычно для этого ездят за город, чтобы понюхать цветочки и полюбоваться не на жмуриков, а на птичек.

– Да что ты?! – поразился он. – То-то мне казалось, что я живу как-то не так.

– Мне тоже.

Оба замолчали. Грейс понимал: вот он, шанс, которого нельзя упускать. Чайник слабо зашипел, из пластикового носика вырвалась струйка пара.

– Ты говорила, что живешь одна. А ты когда-нибудь была замужем? – спросил он. – Дети у тебя есть?

Клио обернулась и посмотрела ему прямо в глаза – тепло, дружелюбно, доверчиво…

– Тебя интересует, нет ли у меня бывшего мужа, двоих-четверых детишек, собаки и хомячка?

– Да, что-то в этом духе, – улыбнулся в ответ Грейс. Под ложечкой перестало сосать: с ней было спокойно и уютно. Чертовски уютно!

– У меня есть золотая рыбка, – сказала она. – Можно считать ее ребенком?

– Золотая рыбка?! Не может быть! У меня тоже!

– Как ее зовут?

– Не ее – его. Марлон.

Клио расхохоталась:

– Что за нелепое имя для золотой рыбки?

– К счастью, он этого не знает, – усмехнулся Грейс.