Убийственно просто Джеймс Питер

14

Грейс имел право пользоваться служебной машиной, но предпочитал водить собственную «Альфа-Ромео-147». Он любил свою машину: ему нравились жесткие сиденья, плавный ход, почти спартанская функциональность салона, оглушительный выхлоп, ощущение четкости, яркие, крупные приборы на приборной доске. «Альфа» подходила ему по характеру.

Большие, толстые «дворники» елозили по ветровому стеклу, сметая струи воды, шины шуршали по мокрому асфальту, из стереомагнитолы доносилось бормотание Элвиса Костелло. Руководствуясь показаниями бортового компьютера, Грейс срезал путь по гребню холма, а потом спустился вниз, в долину. За пеленой дождя начинались пригороды приморского курорта Брайтон и Хоув. Вдали высился единственный сохранившийся старый ориентир – труба Шорэмской электростанции, а еще дальше, почти сливаясь с небом, поблескивала серая полоска Ла-Манша.

Здесь, на брайтонских улицах, он и вырос. Отец, бывало, без запинки называл ему имена местных подонков – торговцев наркотиками, содержателей так называемых «массажных салонов», разодетых в пух и прах антикваров – скупщиков старинной мебели и картин, барыг, которые сбывали краденые телевизоры и CD-плееры…

Когда-то на этом месте стояла деревня контрабандистов. Потом Георг IV выстроил здесь дворец – всего в несльких сотнях ярдов от дома своей любовницы. Каким-то образом Брайтону удавалось, с одной стороны, поддерживать свою криминальную репутацию, а с другой – сохранять имидж уютного городка, куда приятно бежать на выходные с любовницей или любовником. По мнению Грейса, эти особенности помогали Брайтону и Хоуву не превратиться в заурядный английский провинциальный курорт. Он включил сигнал поворота и вырубил бортовой компьютер.

«Грассмир-Корт» был многоквартирным домом из красного кирпича, построенным лет тридцать назад в богатом и модном районе Хоува. Фасад выходил на шоссе, сзади располагался теннисный клуб. Средний возраст жильцов колебался между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами. В основном здесь жили холостяки, успешно делавшие карьеру, но попадались и молодые обеспеченные пенсионеры. Агентства недвижимости относили жилой комплекс «Грассмир-Корт» к бизнес-классу.

Высокий и лысый, как метеорит, чернокожий Гленн Брэнсон в толстой длинной куртке с капюшоном ждал на крыльце. Когда Грейс подъехал, тот разговаривал по мобильнику. Сейчас он больше походил на наркодельца, чем на легавого. Грейс улыбнулся – внешность коллеги, накачавшего за годы упражнений в тренажерном зале внушительную мускулатуру, напомнила ему слова телеведущего Клайва Джеймса, сказанные об Арни Шварценеггере: презерватив, набитый грецкими орехами.

– Здорово, старичок! – приветствовал его Брэнсон.

– Заткнись, я всего на семь лет старше тебя, – ухмыльнулся Грейс. – Придет время, тебе тоже стукнет тридцать девять, и ты поймешь, что это не смешно.

Они ударили друг друга по ладоням, потом Брэнсон нахмурился:

– Дерьмово выглядишь. Я серьезно!

– Гласность идет не всем.

– Да, но в утренних газетах твою фамилию напечатали большими крупными буквами, что я поневоле ее заметил…

– Как и все остальные жители Земли.

– Знаешь, дружище, все-таки туповат ты для старичка.

– Чего-чего? Туповат?

– Грейс, ты не умнеешь. Продолжай высовываться над бруствером, и однажды тебе снесут башку. Иногда мне кажется, что ты – самый редкостный придурок из всех моих знакомых.

Сержант отпер парадную дверь и распахнул ее.

– Спасибо, ты и впрямь умеешь утешить, – процедил Грейс, входя в подъезд следом за другом. И тут же скривился. Даже с завязанными глазами нетрудно определить, когда входишь в подъезд стареющего здания. Тот же противный душок вытертых ковров, старой краски, вареной капусты… – Как супруга? – спросил он, пока они дожидались лифта.

– Нормально.

– А ребята?

– Сэмми – классный парень. А Рэми становится настоящей чумой. – Брэнсон нажал кнопку вызова.

– Гленн, все было не так, – помолчав, бросил Грейс. – Газетчики все переврали.

– Знаю, старик, потому что я знаю тебя. А газетчики тебя не знают, но, даже если бы и знали, им было бы на тебя наплевать с высокой колокольни. Им нужны жареные факты, а ты оказался таким олухом, что скормил им лакомый кусочек.

Они вышли из кабины на седьмом этаже. Квартира находилась в конце коридора. Брэнсон отпер дверь.

Квартирка была небольшой: совмещенная гостиная-столовая, узкая кухня с рабочим столом, накрытым тонкой гранитной доской, и круглой раковиной из нержавейки, и две спальни, одну из которых хозяин превратил в кабинет. Там стояли компьютер iMac и письменный стол. Остальную часть кабинета занимали книжные полки, в основном забитые дешевыми изданиями в бумажных обложках.

По сравнению с унылым фасадом и обшарпанной лестницей, изнутри жилище Майкла Харрисона выглядело чисто и современно. Стены выкрашены белой краской с сероватым оттенком, обстановка модерновая. Видимо, хозяин увлекается японским дизайном. Низкие диваны, скромные гравюры на стенах, телевизор с плоским экраном, под которым стоит DVD-плеер, и замысловатый музыкальный центр с высокими и узкими колонками. В спальне хозяина – незастеленный диван-футон, гардероб с красивыми раздвижными дверцами, еще один плоский телевизор и низкие прикроватные тумбочки с современными бра в стиле хай-тек. На полу валялись кроссовки фирмы «Найк».

Грейс и Брэнсон переглянулись.

– Нехилая берлога, – заметил Грейс.

– Ага, – кивнул Брэнсон. – «Жизнь прекрасна».

Грейс удивленно посмотрел на друга.

– Фильм такой, – пояснил тот. – Я пропустил его в кино. Посмотрел по кабельному. Это – что-то с чем-то! Ты его видел?

Грейс покачал головой.

– Действие происходит в концлагере. Папа говорит сыну, что это такая игра. Если они победят, то им подарят настоящий танк. Цепляет покруче «Списка Шиндлера» и «Пианиста».

– Понятия не имею.

– Иногда я думаю, с какой планеты ты прилетел.

Грейс посмотрел на снимок в рамке у кровати. Симпатичный светловолосый молодой человек лет двадцати восьми, в черной футболке и джинсах, обнимал за плечи очень красивую женщину приблизительно его же лет с длинными темными волосами.

– Это он?

– И она. Майкл Харрисон и Эшли Харпер. Красивая парочка, верно?

Грейс кивнул, продолжая разглядывать снимок.

– Они должны были пожениться в субботу. По крайней мере, собирались.

– То есть?

– Если он объявится. Пока что дела обстоят не слишком хорошо.

– Говоришь, его не видели с вечера вторника? – Грейс выглянул в окно. Широкое, мокрое от дождя шоссе было запружено машинами. В пробке медленно лавировал автобус. – Что тебе о нем известно?

– Он местный. Добропорядочный гражданин. Застройщик. Дела идут неплохо. Фирма называется «Дабл-Эм пропертиз». У него есть компаньон по имени Марк Уоррен. Недавно они перестроили сущую развалюху – бывший склад в Шорэмской гавани. Сделали из него тридцатидвухквартирный жилой дом, и все квартиры ушли со свистом еще до окончания строительства. Они в бизнесе уже семь лет, понастроили тут кучу всего – иногда перестраивали, иногда возводили с нуля. А девочка – секретарша Майкла, умница и настоящая красотка.

– По-твоему, он пустился в бега?

Брэнсон покачал головой:

– Вот уж вряд ли.

Грейс взял со столика фотографию и всмотрелся в нее.

– Хм… я бы и сам на такой женился!

– Вот и я о том же.

Грейс нахмурился:

– Извини, я туго соображаю – у меня был трудный день.

– Ты бы на ней женился! Да будь я холостяком… Любой мужик в здравом уме рванул бы за ней на край света, верно?

– Девочка – просто класс.

– Что есть, то есть.

Грейс недоуменно посмотрел на друга.

– Господи, старичок, ты что, теряешь хватку? – притворяясь рассерженным, прорычал Брэнсон. – Совсем мышей не ловишь?

– Может быть, – согласился Грейс. – К чему ты клонишь?

Брэнсон покачал головой:

– Если бы ты должен был в субботу жениться на этой крошке, ты бы пустился в бега?

– Я что, псих?

– А если он не в бегах, то тогда где?

Грейс задумался.

– По телефону ты что-то говорил о мальчишнике – вроде какая-то шутка не удалась…

– Так мне сказала его невеста. Об этом-то я сразу и подумал. Бывает, у друзей жениха разыгрывается фантазия. После того, как он не объявился вчера, именно это мне и пришло в голову. Но исчезнуть на два дня?..

– Может, струхнул? Или у него другая?

– Все возможно. Пойдем, я покажу тебе еще кое-что.

Грейс следом за другом вышел в гостиную. Брэнсон уселся за монитор и застучал по клавиатуре. В компьютерах он был докой. Грейс тоже неплохо разбирался в технике и всякого рода приборах, но Брэнсон опережал его на много световых лет.

На экране появилась надпись: «Введите пароль». Брэнсон еще быстрее застучал по клавишам, и через несколько секунд монитор заполнился цифрами.

– Как ты это делаешь? – удивился Грейс. – Откуда у тебя пароль?

Брэнсон с усмешкой покосился на него:

– Никакого пароля не было. Большинство людей видят требование ввести пароль и пытаются его подобрать. Но зачем ему пароль, если он пользуется компьютером в одиночку?

– Я поражен. Ты настоящий компьютерный гений!

Пропустив похвалу мимо ушей, Брэнсон сказал:

– Я хочу, чтобы ты взглянул вот на что.

Грейс послушно уселся перед монитором.

15

Всего в паре миль от них Марк Уоррен тоже сидел за компьютером. Часы в правом нижнем углу монитора показывали 18.10. Рукава рубашки закатаны, у локтя – забытая чашка капучино с опавшей и сморщенной молочной пенкой. Обычно пустой стол в кабинете, который он делил с Майклом Харрисоном последние семь лет, был завален грудами документов.

Фирма «Дабл-Эм пропертиз» занимала четвертый этаж узкого шестиэтажного дома эпохи Регентства неподалеку от брайтонского железнодорожного вокзала. Этот дом был их первым проектом. Не считая рабочего кабинета, на этаже располагались зал для клиентов, небольшая приемная и кухонька. Обстановка современная, функциональная. По стенам развешаны снимки трех гоночных яхт, которыми они с Майклом владели сообща. По виду яхт можно было легко проследить за ростом благосостояния партнеров. Вначале они купили «Николсон-27», затем – судно посолиднее, «Контесса-33», и, наконец, приобрели роскошную «Ойстер-42», с которой в последнее время носились, как с писаной торбой.

Стены также украшали и фото их проектов. Пакгауз в Шорэмской гавани, перестроенный в тридцатидвухквартирный жилой дом. Старый приморский отель эпохи Регентства в Кемптауне, переделанный в десятиквартирный дом, и две конюшни на заднем дворе. И последний проект, самый претенциозный: живописный лесной участок площадью в пять акров, где партнеры получили разрешение построить двадцать домов.

После двух бессонных ночей глаза слезились. На секунду оторвавшись от монитора, Марк глянул в окно. Прямо напротив стояли казино и магазин, торгующий уцененными коврами. В солнечные дни отсюда было здорово любоваться, как гуляют по улице хорошенькие девушки. Но сейчас дождь лил не переставая, прохожие спешили по делам, спрятавшись под зонтами или закутавшись в куртки с поднятым воротником и сунув руки в карманы. Однако Марк был не в том настроении, чтобы думать о чем-либо, кроме стоявшей перед ним задачи.

Весь день напролет он каждые несколько минут звонил на мобильник Майклу, но всякий раз натыкался на автоответчик. Если только телефон не выключен или не села батарейка, это означает, что Майкл все еще там. Никто ничего не слышал. Судя по времени аварии, друзья закопали его позавчера, около девяти вечера. Прошло уже сорок пять часов.

Послышалась приглушенная трель городского телефона. Марк снял трубку, стараясь подавить нервную дрожь, за последние двое суток то и дело появлявшуюся в его голосе.

– «Дабл-Эм пропертиз».

– Здравствуйте, – приветствовал его какой-то незнакомый мужчина. – Я звоню насчет строительства в Эшдаун-Филдз. У вас есть проспект или прайс-лист?

– Боюсь, сэр, пока нет, – ответил Марк. – Появятся недели через две. Кое-какая информация есть на нашем интернет-сайте – или вы уже смотрели? Если хотите, представьтесь, и вам перезвонят.

Обычно он испытывал гордость, если кто-то так рано начинал интересоваться строительством, но в данный момент ему было совсем не до продаж.

Марк знал, как важно не терять голову. Он прочитал массу детективов и просмотрел кучу полицейских сериалов. Ловят тех, кто начинает паниковать. Надо сохранять спокойствие.

И продолжать стирать электронные письма.

Входящие. Отправленные. Корзина. Все остальные папки.

Невозможно совсем уничтожить текст электронных писем: они все равно остаются в памяти сервера – где-то там, в киберпространстве. Но уж туда-то никто не догадается заглянуть. Или все-таки догадается?

Он набирал слово за словом, выбрав программу поиска «Ключевые слова». Майкл. Мальчишник. Джош. Пит. Роббо. Люк. Эшли. Планы! Операция «Возмездие»! Он просматривал файлы и удалял все, что нужно. Предусматривая все возможности.

Джош в реанимации, в критическом состоянии – почти наверняка у него серьезно поврежден мозг. Если и выживет, то, скорее всего, останется «овощем». Марк сглотнул подступивший к горлу ком, во рту пересохло. Он знает Джоша с тринадцати лет, они вместе учились в школе «Варндин». Разумеется, и с Люком, и с Майклом тоже. Пит и Роббо присоединились к их компании позднее – они познакомились на какой-то пьянке в одном брайтонском пабе, когда им было лет по восемнадцать. Как и Марк, Джош был педантичен и честолюбив. А вдобавок еще и красавчик. Женщины всегда увивались вокруг него, как и вокруг Майкла. Некоторым все в жизни дается даром, а другие – такие, как он, – должны бороться за каждый дюйм. Хотя сейчас он, Марк, еще не стар – ему двадцать восемь, – он достаточно хорошо знает жизнь и понимает, что ничто не вечно. Если запастись терпением, если умеешь ждать, рано или поздно повезет и тебе. Лучшие хищники – самые терпеливые.

Большое впечатление на Марка произвел один документальный телефильм из жизни животных, снятый в Южной Америке, в пещере, где обитают летучие мыши.

Какие-то крохотные микроорганизмы питаются пометом этих зверьков на полу пещеры. Личинка съела микроорганизм, жук – личинку, паук – жука, паука – летучая мышь… Идеальная пищевая цепь. Летучая мышь умна; все, что ей нужно, – испражняться и ждать.

Пискнул мобильник. Мать Майкла звонила сегодня уже в третий раз, а вчера – неведомо сколько. Марк, как всегда, отвечал безупречно вежливо и дружелюбно. От Майкла все еще никаких вестей, сообщил он. Ужасно, но он и вправду понятия не имеет, что с ним случилось. Они собирались просто прогуляться по пабам. Он не представляет, где сейчас может быть Майкл.

– А ты не думаешь, что он может быть у другой женщины? – застенчиво спросила Джилл Харрисон своим хрипловатым голосом.

С ней он всегда неплохо ладил – насколько это было возможно. Ее муж отравился газом до того, как они с Майклом познакомились. Майкл говорил, что его мать после смерти отца ушла в себя – спряталась в раковину, да так там и осталась. Судя по фотографиям, висящим у нее дома, Джилл Харрисон в молодости была настоящей красавицей, этакой сногсшибательной блондинкой. Но Марк увидел ее уже другой – надломленной, поседевшей раньше времени, с сухой и морщинистой от беспрерывного курения кожей.

– Я считаю, все возможно, миссис Харрисон, – ответил Марк и, помедлив, продолжил, тщательно подбирая слова: – Но он обожает Эшли.

– Она прекрасная девушка.

– Да, жаль, что она бросает работу. У нас не было секретарши лучше ее. – Некоторое время он поиграл с мышью, вслепую двигая по экрану курсор. – Но понимаете, иногда спьяну мужчина способен на любые безумные поступки…

И тут же пожалел о своих словах. Ведь Майкл как-то рассказывал ему, что его отец был пьян, когда покончил с собой!

В трубке надолго повисло молчание, а потом Джилл очень тихо сказала:

– По-моему, прошло достаточно много времени, и он уже должен был протрезветь. Майкл – добрый и верный человек. Что бы он ни натворил в пьяном виде, он ни за что не обидит Эшли. Наверное, с ним что-то случилось, иначе он бы обязательно позвонил. Я знаю своего сына. – Она снова помолчала. – Эшли в ужасном состоянии. Ты присмотришь за ней?

– Конечно!

Снова пауза.

– Как Джош?

– Без изменений. Зои все время в больнице. Вот закончу с делами и поеду туда, побуду с ней.

– Ты позвонишь мне сразу, как что-то узнаешь?

– Конечно.

Марк повесил трубку, перевел взгляд на стол, взял какой-то документ и вдруг обратил внимание на предмет, лежащий под ним. Его карманный компьютер!

Уоррена прошиб холодный пот. Вот черт, подумал он. Черт, черт, черт!..

16

Расставшись с суперинтендентом Грейсом, Гленн Брэнсон поехал обратно в город на служебном синем «воксхолле». В салоне воняло дезинфекцией – в прошлый раз, когда машиной пользовались, в ней везли раненого или кого-то вырвало. Он припарковался на своем обычном месте на стоянке за изящным, но внушительным зданием полиции Брайтона, толкнул дверь служебного входа и поднялся по каменной лестнице в кабинет, где сидел вместе с десятком коллег.

Было двадцать минут седьмого. Строго говоря, на этой неделе его смена заканчивалась в шесть, но после налета на наркопритон в понедельник у него была куча бумажной работы, и он добился разрешения задержаться. Да и лишние деньги совсем не помешали бы. Но сегодня он собирался просидеть всего час, до семи. У Эри очередные курсы по самоусовершенствованию. По понедельникам она слушала лекции по английской литературе, по четвергам занималась архитектурой. С тех самых пор, как родилась их дочь Рэми, Эри начала психовать из-за того, что ей якобы не хватает образования и она не сможет отвечать на вопросы детей, когда те подрастут.

Хотя почти все мониторы были выключены, порядка ни на одном столе не наблюдалось. Каждый рабочий отсек, как обычно, выглядел так, словно его обитатель покинул его в страшной спешке и вот-вот вернется.

На работе оставались всего двое сослуживцев – высокий и тощий детектив-констебль Ник Николл, трудяга и стремительный футбольный нападающий, и детектив-сержант Белла Мой, тридцати пяти лет, с выразительным личиком, осененным гривой спутанных волос.

Никто не встретил его радостными криками. Он прошел мимо Ника Николла, всецело поглощенного заполнением какой-то анкеты. Поджав губы, словно мальчишка на экзамене, он старательно вписывал шариковой ручкой в пустые клетки печатные буквы. Белла не сводила глаз с монитора компьютера, ее левая рука автоматически таскала драже из коробки на столе и закидывала их в рот. Несмотря на стройную фигуру, она ела больше, чем любое известное Гленну Брэнсону человеческое существо.

Усевшись за стол, он увидел, что на экране, как всегда, мерцает значок «Новое сообщение». Жена Эри, восьмилетний сынишка Сэмми и трехлетняя дочурка Рэми улыбались ему с фотографии в рамочке.

Брэнсон посмотрел на часы. Важно все время следить за временем. Эри взбесится, если он опоздает, и ей придется пропустить начало занятий. И потом, ему это нетрудно – он обожал возиться с детишками. Тут зазвонил телефон.

Звонили из приемной. Какая-то женщина ждет его уже больше часа и не уходит. Может, он переговорит с ней? Все остальные заняты.

– А я как будто не занят! – проворчал Гленн, не скрывая раздражения. – Чего она хочет?

– Это насчет аварии во вторник… пропавший жених.

Брэнсон сразу остыл.

– Хорошо. Иду.

Несмотря на бледность, Эшли Харпер во плоти оказалась такой же красоткой, как и на фото в квартире Майкла Харрисона. На ней были дизайнерские джинсы с широким ремнем, с плеча свисала дорогая сумочка. Проводив ее в комнату для допросов, Гленн налил по чашке кофе, закрыл дверь и уселся напротив. Как и все подобные помещения, это было маленьким и лишенным окон, с выкрашенными в тускло-оливковый цвет стенами, пол покрывал немаркий коричневый ковер. Середину комнаты занимали металлические стулья и стол, в воздухе явственно ощущался застоявшийся сигаретный дым.

Эшли поставила сумочку на пол. С бледного личика на сержанта горестно взирали красивые серые глаза в потеках туши. Пряди каштановых волос спадали на лоб и плечи. Ногти у нее были безукоризненные, как будто она явилась сюда прямо из маникюрного салона. Безупречная внешность невесты слегка удивила Брэнсона. Она выглядит просто сногсшибательно, – а ведь в такой ситуации люди обычно забывают о внешнем виде.

В то же время Брэнсон знал, как нелегко бывает раскусить женщину. Однажды, когда его брак переживал тяжелые времена, Эри дала ему почитать книгу под названием: «Мужчины – с Марса, женщины – с Венеры». Книга помогла ему более-менее разобраться в отличиях между мужской и женской психологией – однако не до конца.

– А вас нелегко застать, – заявила Эшли, откинув со лба длинную прядь каштановых волос. – Я оставила вам четыре сообщения.

– Да, извините. – Он вскинул руки. – Двое моих подчиненных взяли больничный, а еще двое – в отпуске. Представляю, что вы сейчас чувствуете.

– Неужели? Вы представляете, что я сейчас чувствую? В субботу я должна выйти замуж, а мой жених пропал с вечера вторника! Мы договорились со священником, я должна примерять свадебное платье, приглашено двести человек гостей, присланы свадебные подарки… Нет, вы точно не представляете, что это за кошмар! – По щекам девушки заструились слезы. Она шмыгнула носом и, порывшись в сумочке, достала бумажную салфетку.

– Послушайте, мне очень жаль. Я с самого утра, с тех пор, как мы с вами поговорили, занимаюсь исчезновением вашего… Майкла.

– И что? – Она промокнула глаза.

Брэнсон поболтал в руках стаканчиком с кофе. Еще слишком горячий, чтобы пить. Пусть остынет.

– Боюсь, мне пока нечего вам сообщить. – Это не совсем соответствовало действительности, но Брэнсону хотелось услышать то, что она намеревалась ему сказать.

– Чем конкретно вы занимались?

– Как я говорил вам утром по телефону, обычно, когда кто-то пропадает…

– Да поймите вы, у нас не обычный случай! – перебила его Эшли. – Майкл пропал во вторник вечером. Когда мы с ним не вместе, он звонит мне по пять-десять раз на дню. Прошло уже два дня. Понимаете – целых два дня!

Брэнсон внимательно наблюдал за выражением ее лица – не выдаст ли она себя чем-нибудь? Однако ничего такого не случилось. Перед ним сидела молодая женщина, которой очень хотелось узнать, куда пропал ее любимый. А может, мелькнула у сержанта циничная мысль, она – отличная актриса.

– Послушайте меня, пожалуйста. В общем-то, два дня – еще не повод паниковать. Но я согласен с вами – все это выглядит более чем странно.

– С ним что-то случилось, понимаете? Он пропал не так, как другие. Друзья что-то с ним сделали, куда-то его заперли или посадили – не знаю… я… – Девушка опустила голову, словно пытаясь скрыть слезы, порылась в сумочке, извлекла новую салфетку, промокнула глаза, покачивая головой…

Гленн был тронут. Она понятия ни о чем не имела – значит, никакого разговора пока толком не выйдет.

– Мы делаем все, чтобы найти Майкла, – мягко сказал он.

– Что, например? Что вы делаете?!

Ее горе тут же куда-то исчезло, как будто она носила его, словно вуаль. Потом последовал новый поток слез и горькие, со всхлипами, рыдания.

– Мы обыскали район, примыкающий к месту аварии наши люди до сих пор там – иногда после автокатастрофы потерпевшие теряют ориентацию в пространстве, и мы обшариваем все вокруг. А сейчас мы объявили полномасштабный розыск. Фото вашего жениха разослано во все полицейские участки. Все аэропорты и морские порты…

– Вы думаете, он пустился в бега? – вновь перебила его Эшли. – Господи! Зачем?

Брэнсон решил применить прием, которому научился у Роя Грейса. Таким образом можно было распознать, лжет человек или нет.

– Что вы сегодня ели на обед? – неожиданно спросил он.

Девушка удивленно уставилась на него:

– Что я сегодня ела на обед?

– Да. – Брэнсон внимательно следил за ее зрачками. Они переместились вправо. Режим памяти!

Мозг человека делится на левое и правое полушария. Одно полушарие – вместилище долгосрочной памяти, а в другом происходят творческие процессы. Когда человеку задают вопрос, его зрачки почти всегда смещаются в сторону полушария, задействованного для ответа. У некоторых памятью заведует правое полушарие, а у некоторых – левое; творческое полушарие – и другое.

Когда человек говорит правду, его зрачки смещаются в сторону полушария памяти; когда он лжет – в сторону творческого. Брэнсон научился распознавать, где у человека какое полушарие. Вначале он задавал простой, так называемый контрольный вопрос, вроде того, что сейчас. В таких случаях лгать незачем.