Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…» Ланцов Михаил

Прапорщик Синицын не спеша шел по улицам еще недавно пышного города.

– Да. Дела, – задумчиво он произнес, рассматривая закопченные сажей кирпичные стены домов.

– Что, Никифор Степанович, не радует Царьград? – решил немного съязвить капрал Ильин.

– Какой это к черту Царьград? Одни руины и гниющие трупы повсюду.

– Это да… – сокрушенно покачал головой капрал. – Мы их били. Это понятно. Но друг дружку-то они зачем так немилосердно резали? Эко у них тут должно было получиться осиное гнездо, если только дали волю, так и сосед на соседа с ножом пошел, не жалея ни женщин, ни детей, ни стариков.

– И не говори, – покачал головой Синицын.

– Погоди-ка, – насторожился Ильин.

– Что?

– Тише, Никифор Степанович, – сказал капрал и, прислушиваясь, стал вертеть головой. И прапорщик Синицын, и боец Клюев насторожились. Андрей даже снял с плеча винтовку и подошел к обгоревшему проему того, что когда-то было довольно крупным особняком. – Андрей, прикрой. Там что-то шевелится, нужно проверить.

– Куда ты лезешь? Малахольный! – попытался его остановить прапорщик, но было уже поздно. Иван Аркадьевич Ильин вытащил трофейный револьвер, не положенный ему по уставу, повесил на плечо винтовку и полез внутрь. Так что волей-неволей Синицын и Клюев последовали за капралом. Не бросать же его одного.

Тихо перешагивая через сгоревшие балки, они стали продвигаться внутрь особняка. Пролеты этажа в основном обвалились, поэтому дневной свет все очень хорошо освещал внутри. Но идти приходилось очень осторожно, опасаясь наткнуться на гвоздь, укрытый золой, или еще какую неприятность. Толковые кожаные сапоги, которые имелись у всего личного состава русской армии, участвовавшей в войне с Османской Империей, конечно, давали защиту, но испытывать судьбу, безусловно, никто не желал.

Рядовой Клюев был оставлен приказом прапорщика прямо у входа:

– Так. Андрей. Ты стоишь вот тут. Внутрь не входи, так как я опасаюсь обвала, если нас завалит – хоть кто-то сможет привести помощь. Хм. Если засада – поддержишь огнем из винтовки. Вот. Только нас с перепугу не постреляй, герой. – Клюев улыбнулся. – Все ясно?

– Так точно, товарищ прапорщик.

– Вот и хорошо. Вот и ладно. Ну что, друг ситный, – обратился Синицын к капралу, – пошли, что ли?

– Минутку. Оставлю-ка я тебе свою винтовку, – обратился Иван к Андрею. – Посторожи пока. А то мне с ней лазить неудобно…

Минуты три пришлось аккуратно пробираться этой парочке с револьверами в руках по особняку, пока капрал вдруг не застыл от удивления. В одном из дальних углов, забившись за обгорелые бревна, сидела сильно испачканная сажей девушка с какими-то необъятно большими глазами.

– Никифор Степанович, погляди какое диво, – Ильин улыбнулся и немного расслабился. – Вот, оказывается, что шуршало тут.

Подошедший прапорщик взглянул на девушку и тоже улыбнулся.

– Бедняга. Сколько ей лет? На вид… – он снова улыбнулся, – на вид одна сплошная сажа.

Ильин же тем временем убрал револьвер в кобуру, снял с пояса флягу, открутил крышку и, демонстративно отпив из нее немного воды, стал аккуратно протягивать ее девушке. Медленно, маленькими, медленными шагами подходя ближе. Та от такого развития события вся сжалась, но, видимо, ей жутко хотелось пить, поэтому она не стала пытаться отодвинуться или вообще бежать, а напротив, робко протянула руку к фляжке.

Прапорщик Синицын тем временем сделал несколько шагов назад, поставив свою спину под прикрытие Андрею, а сам, в свою очередь, внимательно следил за тем, чтобы у капрала никаких сюрпризов сзади не нарисовалось.

Наконец Иван Аркадьевич передал фляжку в хрупкую руку девушки и сделал шаг назад, дабы не мешать ей. Никогда в жизни он не видел, чтобы человек с такой жадностью пил воду. Да, не совсем простую, ибо устав требовал под страхом тяжелых взысканий пить только кипяченую воду, да еще желательно чуть сдобренную яблочным уксусом, но все же.

– Ты смотри, – прокомментировал прапорщик, – если так пойдет, то и мою фляжку опорожним. Она как будто не пила больше суток.

– А что, Никифор Степанович, и то – правда. Лежит нам с вами снова дорога в ротную кухню. Иваныч, наверное, от этой мороки с кипячением питьевой воды для такой орды уже все проклял. А там ведь еще уксус подмешивать. И зачем только это нужно?

– Вань, не задавай глупых вопросов. Нам же все объяснили. Ты много видел бойцов, хворающих животом? Я был в Севастопольском деле, когда англичане с французами нас осаждали. Ничего подобного там не имелось, – указал прапорщик на фляжку, – зато с больными солдатами да офицерами было во много крат хуже.

– Да я с кипячением согласен. Но уксус-то зачем?

– Он для пущего эффекта. Ведь на марше обычную воду кипяченую пьем. А тут, чтобы поменьше всякой гадости могли подцепить. Вспоминай лекцию. Помнишь, как нам говорили о том, что в древности умывание рук и лица уксусом спасало во время эпидемии чумы. Чумы!

– Ладно. Бог с ним, с уксусом. Давай фляжку лучше. Хотя… погоди. Может, она есть хочет?

– Хочешь отдать ей свой паек? Вань. Не дури. Доставим ее к ближайшему лагерю, там и накормят, и одежду выдадут.

– Так если она несколько дней не ела?

– Ты знаешь, сколько сейчас в этом городе тех, кто несколько дней не ел? Хочешь составить им компанию?

– Никифор Степанович, да что вы наговариваете? Она же много и не съест. – С этими словами Ильин снял с плеч вещмешок и, немного в нем порывшись, достал тряпичный узелок, в котором была двухсотграммовая порция сухофруктов.

– Дурак ты, Ваня.

– Не спорю я, Никифор Степанович. Но уж больно ее жалко.

– Влюбился, что ли?

– Что?

– Что слышал. Чего чудишь, спрашиваю? Из тебя обычно копейки лишней не вытянешь, а тут – хвост павлином распушил. Доведем до лагеря. Накормят там ее горячей кашей. Не забудут. У них там это дело хорошо поставлено. Знали куда шли, заранее готовили такие службы. Зачем ты отдаешь часть своего пайка? Жизнь ей это не спасет. Правда, что ли, влюбился в этого чумазика? – сказал прапорщик и по-доброму улыбнулся.

– Да какой чумазик? Что вы, Никифор Степанович. Вы посмотрите, какие у нее глаза… – Но договорить прапорщик не дал – похлопал по плечу:

– Вань, не оправдывайся, ты своего лица не видел.

– Какого лица, Никифор Степанович?

– Своего. Ты на нее смотришь завороженно.

Просидела эта троица еще минут десять в руинах, пока, наконец, Андрей их не окликнул.

– Никифор Степанович, тут патруль подошел. Спрашивает, чего мы забыли в руинах.

– Скажи, что услышали шум и пошли обследовать. Нашли девицу, которая тут пряталась, сейчас водой отпаиваем и помогаем собраться с силами. Видно, не первый день бедствует.

Но сотрудник комендатуры не поверил словам и решил проверить. Всякое бывает на войне, а тем более после нее, когда люди с оружием себе могут позволить много больше допустимого. А прецеденты изнасилований для создания идеологически верного образа русского солдата были совсем не нужны.

– Ну чего вы тут расселись? Капрал, вы разве не в курсе того, что девушку нужно не сухофруктами кормить из личного сухпайка, а доставить в ближайший лагерь для беженцев? Зачем вся эта самодеятельность?

– Товарищ поручик…

– Так. Все это кормление на пепелище прекратить. Девицу проводить до ближайшего лагеря. Приказ понятен?

– Так точно, – хором ответили капрал с прапорщиком.

– Выполняйте.

Девушка уже привыкла к солдатам, поняв, что они не хотят ей зла, а потому отреагировала довольно спокойно на их вежливое «вытаскивание» ее на улицу. Впрочем, узелок с сухофруктами, которые она только-только «поклевала», так и остался у нее в руках, несмотря на неодобрительный взгляд поручика из контрразведки.

– Товарищ поручик, это подарок. Никто меня не принуждал.

– Смотри, военное имущество девицам дарить не начни. Сердобольный наш.

Спустя три дня. Лагерь беженцев «Ликос-2»

– Товарищ капрал, вы кого-то ищете? – К Ильину, идущему по лагерю и всматривающемуся в обездоленных жителей Стамбула, обратился ефрейтор, дежуривший рядом с пунктом питания.

– Так точно. Три дня назад я доставил сюда девицу. Вот, теперь навестить захотел.

– Это вам тогда вон в ту палатку. Там Пелагея Степановна сидит. Она ведет учет всех поступивших в лагерь людей.

– Спасибо большое! Очень выручил! – поблагодарил Иван ефрейтора и быстрой походкой направился к палатке.

– Так ты говоришь, как звать ее, не знаешь?

– Никак нет.

– Ну и как нам ее искать? По размеру глаз мы учета не ведем.

– Пелагея Степановна, – взмолился капрал, – ну войдите в положение. Я ведь не найду ее без вас.

– Да зачем она тебе? – слегка удивилась уже не молодая женщина. – Влюбился, что ли? – На что капрал слегка потупился, а находившаяся там же в палатке секретарша звонко рассмеялась. – Будет тебе хохотать. Не видишь, парень весь краской заплыл, – с улыбкой на лице осадила ее Пелагея Степановна. – Так. Посмотрим, чем получится помочь. Ты помнишь время, во сколько вы с товарищем прапорщиком ее доставили в лагерь?

– Карманных часов, к сожалению, у меня нет, и точное время сказать не могу. Но у вас как раз начинался обед, это я хорошо помню.

– Обед у нас идет по плавающему графику из-за большого количества людей. Что еще помнишь?

– Да все вроде. – Капрал задумался и на какие-то секунды затих. – Я видел прибытие какой-то колонны из нескольких подвод с мешками.

– Хм. – Пелагея Степановна все это время аккуратно листала записи журнала учета. – Молодой человек, у нас в сутки приходит не один десяток таких колонн. Солнце, помните, как стояло?

– Да. Полдень по нему был.

– Хорошо. Так-с. У нас есть несколько девиц, которые поступили примерно в полдень три дня назад, которые подходят под ваше описание. Татьяна, проводи товарища капрала к платкам 12Б, 7В и 11Е. Как найдете девушку, бери ее с собой и возвращайтесь. Все ясно?

– Так точно.

– Тогда ступайте. И не сильно там задерживайтесь.

Искать особенно было и не нужно, так как Мелисса заметила своего старого знакомого еще издали и сама вышла навстречу. Так что уже через двадцать минут эта парочка сидела перед лицом Пелагеи Степановны.

– Итак, молодой человек, вы нашли девушку. Что дальше?

– Я… – Ильин немного растерялся и после нескольких секунд замешательства полез в нагрудный карман кителя и вытащил оттуда аккуратно сложенную полевую газету. – Тут написано, что Его Императорское Величество производит наборы персонала для новых учебных подразделений. Будучи отличником стрелковой подготовки, я полностью подхожу под критерии, предъявляемые к инструктору по стрельбе.

– Это не может не радовать, но какое имеет отношение к делу?

– Инструктора новых военно-учебных частей будут обеспечиваться хорошим жильем за счет государственной казны. Кроме того, будут получать удвоенное жалованье.

– И? Товарищ капрал, – что вы хотите от этой девушки? Зачем вы ее искали? Чтобы обрадовать ее столь радужными перспективами?

– Нет, – капрал слегка потупился.

– Тогда зачем? – по-доброму улыбнулась Пелагея Степановна. Девушка же, заинтересовавшаяся оживленным разговором, влезла в затянувшуюся паузу и спросила на греческом языке:

– О чем вы говорите? Это как-то касается меня?

– Да. Мелисса, понимаешь, этот молодой унтер-офицер вам очень симпатизирует и, по всей видимости, хочет как-то оправдать серьезность своих интересов к вашей персоне.

– Симпатизирует? – несколько недоуменно посмотрела Мелисса на Пелагею Степановну. – Мне показалось, что я ему очень понравилась.

– Так и есть. – Женщина улыбнулась. – Если говорить кратко, он сватается.

– Что?! – У девушки вскинулись брови, и она широко раскрытыми глазами посмотрела на сидящего рядом Ивана.

– Что вы ей такое сказали? – удивленно спросил Ильин. – Я греческого языка совсем не понимаю.

– Ничего особенного. Просто пояснила ситуацию, объяснив, что вы просите ее руки. – Парень слегка замер, потом хмыкнул и улыбнулся.

– Эко вы быстры.

– А чего губы жевать? Отпустить ее с тобой я могу только в качестве жены. У меня приказ коменданта города, предусмотренный на такие случаи. Думаешь, ты первый? За неделю больше сотни пар обвенчали. Его Императорское Величество понимает, что молодые юноши вроде тебя возгорятся страстью, а потому предпринял некоторые шаги для предотвращения греховных поступков. Тебе ведь она нравится? Ведь так? Что молчишь?

– Нравится.

– Ну и бери ее в жены. Или у тебя есть какие-то еще обязательства?

– Нет. Но… Пелагея Степановна, как же вот так, без долгих ухаживаний и прочего? Как-то неловко.

– Молодой человек, поверьте, ваша неловкость закончится после первой брачной ночи, если вы там не спать сурками будете. – Ильин слегка покраснел.

– А язык? Мы же не понимаем друг друга.

– Вы же вроде как в учебную часть какую-то хотели ехать. Думаете, девушка не сможет быстро выучить русский язык, когда вокруг не будет ничего, кроме него? Короче. Вы хотите взять Мелиссу в жены или нет?

– Дайте мне подумать. Это ведь ответственное решение.

– Пяти минут хватит?

– Так быстро?

– А чего тянуть? Да? Да. Нет? Нет. А я пока девушке объясню ситуацию.

Спустя несколько минут воркование зрелой женщины и юной девушки завершилось, и они обе обратили на Ильина вопросительные взгляды.

Свои перспективы Мелисса понимала ясно – ее родственники погибли во время погрома. С особняком сгорели все ценности, которыми владела семья. Так что теперь девушка в свои семнадцать лет оказывалась не только бездомной сиротой, но и без гроша в кармане. Три дня, которые она голодала и пряталась от людей, желавших над ней расправы, весьма пошатнули веру в доброту и бескорыстие окружающих. Довольно удручающая картина. Поэтому идея выйти замуж за молодого, симпатичного военного, который, по существу, спас ей жизнь, показалась прекрасным решением.

– Итак, молодой человек, каково будет ваше положительное решение? – улыбнулась Пелагея Степановна.

– Конечно же, я согласен, – сказал Иван Аркадьевич Ильин и, улыбнувшись, взглянул Мелиссе прямо в глаза.

– Вот и отлично. Вот и хорошо. Но все равно, отпустить я Мелиссу с вами смогу только после проведения церемонии бракосочетания. Увы.

– И когда ее можно будет провести?

– Да я бы хоть сейчас, но ближайшая церковь, приписанная лагерю, перегружена работой. У людей со сломанной судьбой много вопросов. В общем, так. Через восемь дней будет возможность обвенчаться. У девушки нет за душой ни копейки. Сможете за это время найти ткань для хоть сколь-либо приличного платья, ну и стол, какой-никакой, накрыть?

– А сколько нужно?

Завершив довольно быстро уточнять технические вопросы предстоящего мероприятия, Иван Аркадьевич попрощался с «внезапной невестой» и «ускакал» в расположение своей части.

К счастью, согласование деталей прошло очень гладко. Особенно из-за того, что капрал собирался заняться «богоугодным» делом, то есть подал рапорт на конкурс инструкторов по стрельбе. И не только собирался, но и имел для этого все данные – боевую награду, полученную за битву под Адрианополем, и знак «Отличный стрелок» первой степени, говорящий о том, что он прекрасный специалист в этой области.

Острый дефицит качественных учебных частей из-за некомплекта персонала чрезвычайно тормозил модернизацию армии. Поэтому людей, решивших связать свою судьбу и карьеру с этим направлением, старались дополнительно стимулировать. Что незамедлительно сказалось и на «деле Ильина», которого поддержали на уровне штаба полка, в том числе и материально – офицеры банально в складчину помогли довольно бедному капралу и стол накрыть, и ткань на платье найти, и золотые кольца приобрести для венчания.

2 декабря 1870 года. Мадрид

– Добрый вечер, дон Франсиско, – Альберт Ротшильд зашел в гостиную, в которой возле камина наслаждался ароматным глинтвейном Франсиско Серрано-и-Домингес – канцлер Испанского королевства, сосредоточивший в своих руках практически всю полноту государственной власти и пребывающий на пике своего могущества уже более трех лет.

– О! Дон Альберто! Мне говорили, что вы совершенно себя не жалеете, погрузившись в пучину дел. И я своими глазами вижу, что не лгут люди. Вы выглядите ужасно уставшим! Пожалуйста, поберегите себя. Мне без вас не справиться с этим гигантским ворохом дел.

– На все воля Всевышнего, дон Франсиско.

– Что же вы стоите, Дон Альберто? Проходите, пожалуйста, присаживайтесь к камину. И доставьте мне удовольствие, присоединяйтесь, – хозяин нежно погладил рукой кружку с глинтвейном, – еще римляне поняли, что ничто лучше не помогает пережить ненастье, чем этот напиток.

– Спасибо, дон Франсиско, но я, с вашего разрешения, лучше согреюсь чаем.

– Отчего так?

– Врачи, будь они неладны, решительно запрещают мне пить вина.

– Как пожелаете, – кивнул Серрано-и-Домингес и позвал слугу, чтобы тот принес все необходимое. – Итак, как я понимаю, вы вновь успешно посетили Россию. Что нового преподнес нам добрый северный медведь в этот раз?

– Я бы не стал называть его добрым. Чем больше я с ним общаюсь, тем больше понимаю, что он безумно хладнокровный и расчетливый человек. Это ужасает. С другой стороны, когда доходит до ведения совместных дел, можно сказать, что лучшего компаньона не найти.

– Лестная характеристика для нашего времени, – улыбнулся Франсиско. – Он приглашал вас для того, чтобы обсудить какое-то конкретное дело?

– Да. Весной следующего года Александр планирует поучаствовать в разделе парижского пирога.

– И как мы к этому причастны?

– Он предложил нам долю. Испания ведь желает взять реванш за Южноамериканский позор?

Дон Франсиско мгновенно стал серьезным и внимательным.

– Что конкретно он предлагает?

– Сейчас совершенно точно известно, что наступать он будет…

– Альберто, что он конкретно хочет от нас?

– Объявить Франции войну и выступить своими силами после того, как его корпус прорвет оборону и начнется маневренная фаза войны.

– Какой ему толк от того, что Испания сможет оккупировать небольшой участок Франции?

– Он хочет разделить этих лягушатников после войны на зоны оккупации и лет сколько-то контролировать, выкачивая ресурсы в пользу привлеченных государств.

– Получается, что он делает нам подарок. Как-то это не вяжется с тем образом, что вы нарисовали. Или?

– Или. Он хочет, чтобы мы поддержали его в ряде авантюр. Кроме того, отдавать все итальянцам, пруссакам и англичанам он не хочет. Слишком жирно будет.

Дон Франсиско вопросительно поднял бровь.

– Каких именно авантюр?

– Он хочет полностью демонтировать и вывезти из Франции Версаль и Лувр…

– О!

– Кроме того, он хочет создать Израиль.

– Израиль? Где?

– На Корсике.

– Где?! – Удивление Серрано-и-Домингеса было беспредельным. – Почему именно там? Да и вообще, зачем?

– Он в свое время обещал это сделать, договариваясь с руководством еврейских диаспор Австрийской Империи.

– Какая ему с этого выгода?

– Он сможет туда сплавлять всех недовольных евреев из собственной Империи. В конце концов, это будет во много раз лучше погромов, из-за которых руководства государств, допускающих это, каждый раз ссорятся с крупнейшими мировыми банками.

– Как-то все звучит абсурдно. Израиль посреди Европы.

– Это его просьба. Впрочем, он готов обсуждать этот вопрос.

– А что делать с жителями?

– Крупные банкиры должны будут оплатить их переезд на выбор: в Италию, Францию или Испанию. Само собой, выкупив у них все недвижимое имущество за хорошую цену или предоставив равноценное и даже лучшее на новом месте. Я на обратном пути кое с кем побеседовал. Такая схема, несмотря на большие затраты, вполне удовлетворит австрийскую, итальянскую и швейцарскую диаспоры. Выкуривать обозленных горцев из родных ущелий выйдет дороже.

– Все равно, я не понимаю…

– Вы думаете, это альтруизм?

– Да, альтруизм, причем совершенно неоправданный.

– Я тоже не раз думал о том, зачем Александр вообще ввязывается в эту авантюру, и не находил объяснения. Но оно должно быть. Нет. Этот хитрый лис точно что-то задумал, но пока я не вижу, в чем это может ущемить Испанию и евреев.

– Корсика – территория Франции. Может, это попытка унизить Париж?

– Может быть, только этого мало. Впрочем, мы все равно не поймем, что и как он планирует сделать, до тех пор, пока он не начнет действовать. Помните, как произошло с Австрией? Кто думал и гадал, что через Венгрию его войска пройдут с песнями и развернутыми знаменами, радостно встречаемые местными жителями. Это тот еще выдумщик.

– Я тоже не вижу никакого серьезного ущерба интересам Испании от организации Израиля на Корсике. Мне даже кажется, что это станет довольно забавно – остров тысячи банков, – улыбнулся Франсиско.

– Вы считаете, что туда будут переводиться банки еврейских диаспор?

– Да. Там окажется единственное правительство в мире, которое будет их прикрывать. Вы же видели, что даже Великобритания и то… – махнул рукой Франциско. – На что в ее государственной структуре ваших соплеменников уже было прилично, но даже это не помогло вашему брату Лайонелу.

– Пожалуй, вы правы. Тогда…

– Тогда получается, что Александр зачем-то хочет собрать в одном месте наиболее серьезные капиталы… – взгляд у Альберта стал загадочный. – Что?

– Он что-то задумал… очередная финансовая авантюра. Или еще что-то. Не знаю. Но я просто убежден в этом.

– А Израиль ему зачем?

– Затем, что это не столько Израиль, сколько конгломерат ведущих европейских банков. Израиль – это просто прикрытие.

– Прикрытие, которое превратится фактически в обслуживающий персонал и охрану?

– Именно.

– Что он может получить в этом бизнесе?

– Понятия не имею. Вы же знаете, после раскрытия его комбинации с бельгийской компанией «Арго» ходят самые различные слухи о том, чем он реально владеет. По всей Европе натуральная лихорадка. Правительства перепроверяют владельцев важнейших стратегических предприятий. В этих условиях, может, что-то и всплывет, хоть я не уверен. Не исключено, что мы вообще никогда не узнаем, в чем будет конкретная выгода Александра от этой сделки.

– Государство-банк. Любопытно, – усмехнулся Франсиско. – А что нам он предложил?

– Несколько южных департаментов во Франции, прилегающих к нашей границе, а также десять лет оккупации всей Аквитании. Кроме того, Александр предлагает Испании забрать французские острова в Карибском море, дабы вернуть наше присутствие в Америке.

– А ведь это шанс на реванш…

– Именно. После наших с вами реформ Испания готова вновь попытать счастья.

– Да. Хотя тут, конечно, во многом ваша заслуга. Без наведения порядка в области финансов я бы не смог стабилизировать обстановку в государстве.

– Наша заслуга, дон Франсиско, наша.

– Убедили, – заулыбался дон Франсиско. – Что же касается Александра, то передайте ему наше полное согласие на этот званый ужин под Парижем. Пусть присылает своих людей для выработки деталей общего плана действий.