Два ужасных мужа Куликова Галина

– В основном, конечно, из головы, – усмехнулся Силуян, не в силах оторвать глаз от этой красоты. – Труды изучаю, но только в порядке самообразования. Чужого брать не могу, надо свое изобретать. К тому же современная наука науке будущего плохой помощник. Так что, Сергей Григорьевич, приходится включать фантазию.

Позднышев потренькал ложкой в чашке со старомодными цветочками, потом запустил ложку в большую банку и потянул оттуда стеклянную нить меда.

– Значит, того, что в твоих книгах написано, в действительности нет и не будет, так можно понимать?

– А вот этого никто не знает. Может, и будет. Ведь говорят же, что человек не способен выдумать такого, чего в природе не существует. Так уж его мозг устроен. Просто писателю силой своего воображения удается проникать в иные миры, переноситься в другие эпохи. В общем, видеть то, что не могут видеть обычные люди.

– Ты хочешь сказать, что писатели – необыкновенные люди? Вроде как волшебники? – укоризненно покачал головой Позднышев. – Ты это брось, не выдумывай. Фантазии всякие – это я еще понимаю.

Различив в голосе хозяина недовольные нотки, кот приоткрыл мармеладные глаза и предостерегающе посмотрел на Силуяна. Тот усмехнулся.

– Да ладно, Сергей Григорьевич, это же я так просто. Кстати, не только фантазии помогают книжки писать. Вот сейчас я уже несколько месяцев сижу в архиве, собираю материал для будущей книги. И никакого волшебства здесь нет.

– В архиве? – удивился старик. – Но там ведь все о прошлом, а тебе про будущее надо.

– Так ведь любое будущее строится на прошлом. И потом, мне нравится писать фантастику, построенную на историческом фундаменте. Я ведь уже практически все более-менее значимые архивы перерыл, так что…

– Интересная у вас, писателей, работа, – хмыкнул Сергей Григорьевич. – Но я не думал, что тебе тоже нужно копаться в старых документах. Те, кто исторические романы пишет, понимаю, но фантасты!

Силуян мог бы поклясться, что в душе деда борются старческая вредность и простое человеческое любопытство. Ему хотелось поучить жизни «товарища писателя», но ссориться было жаль – собеседник ведь может уплыть, беседуй тогда с котом…

– Да ведь там можно хорошую тему зацепить. И это очень подпитывает вдохновение.

– Скажи на милость! – недоверчиво покрутил седой головой Позднышев. – Знаешь, Силуян, меня однажды едва не назначили заместителем начальника архива Министерства обороны.

– Серьезно?

Силуян вдруг понял, что интереснее стариков собеседников просто не бывает. Они сами как живые архивы, и в их памяти зачастую хранятся такие детали, которых ни в одной бумажке не найдешь.

– Ты думаешь – шучу? – обиделся Позднышев. – Номенклатура! Знаешь, что это?

«Почти девяносто лет, а гонору хоть отбавляй. Забавно!» – про себя усмехнулся Силуян, а вслух сказал:

– Слышал, конечно.

– Слышал, тоже мне! Номенклатура – это сила. Раз туда попал – считай, жизнь удалась. Сколько я должностей поменял, и всегда это были ответственные назначения. Партия посылала нас на самые сложные участки. И мы всегда оправдывали высокое доверие!

Кот на всякий случай переселился из-под куста на веранду и лег так, чтобы держать гостя в поле зрения. Поза его казалась расслабленной, но уши были настороже. «Тоже мне, кавказская овчарка, – подумал Силуян, улыбнувшись. – Хотя скотинка ничего себе, откормленная. И зубы у него, небось, как у циркулярной пилы».

– Как же все-таки с архивом? – напомнил он, подливая старику чай.

– Мне предложили подумать, я отказался. Скучной показалась работа – быть начальником над бумажками. А я люблю живое дело, общение с людьми. Тогда и освоение целины велось, и освоение космоса, промышленность развивали. Большие дела делали! Вот я и отказался, попросился на более ответственный участок работы.

– И никогда не жалели? Интересно ведь.

– Да я вообще про то забыл. Ты вот сказал про архивы, я и вспомнил. Говорю же – возня с бумажками мне всегда была не по сердцу. Так что жалеть – не жалел. Однако понимаю, что дело это нужное. В нашем совете ветеранов мы организовали собственный архив – закачаешься. Знаешь, интересно получилось – народ приносил уникальные документы, письма, фотографии. Так что начальником архива я все-таки стал. Но уже другого, общественного. Жаль, теперь это никому не нужно. Наверняка после моей смерти все на помойку выкинут.

– Почему – на помойку? – удивился Силуян.

Кот тоже удивился – открыл глаза и посмотрел на людей недоверчиво.

– Так ведь из тех, кто войну прошел, в живых почти никого. У нас в совете ветеранов три человека осталось, из них я один своими ногами хожу. Пытались договориться с библиотеками, школами, специалистов к себе звали – все без толку! У одних помещений нет, у других – фондов на обработку и содержание, третьи говорят, что бессистемно собранные документы их не интересуют. Ты бы хоть, что ли, похлопотал – жалко ведь, история страны как-никак. Героическая история!

– Слушай, Сергей Григорьевич, а это мысль, – загорелся идеей Силуян, который действительно обожал копаться в старых документах. Разглагольствуя о вдохновении, он не врал. – Можно мне как-нибудь подъехать, взглянуть?

– Да конечно, я дам тебе ключ – поезжай, разберись, посмотри, может, что и пригодится для твоих книжек. Я сам уже давно туда не заглядывал, редко в Москве стал бывать. А там, глядишь, пристроишь кому-нибудь. Я позвоню Аркадию, он на хозяйстве остался, предупрежу.

После этого разговора прошло больше двух месяцев. Силуяна закрутило в водовороте более важных дел, и он забыл о намерении заняться самодеятельным архивом ветеранской организации. Но однажды ему позвонил Позднышев:

– Ты уж извини, Силуян, что беспокою, но дело вот какое. Ты хотел на архив наш глянуть, однако не дождались тебя. Но вот новая беда – две комнаты у нас забирают, районные власти мудрят. Надо вывозить архив, негде его теперь хранить. А куда вывозить – неизвестно.

– Сергей Григорьевич, обещаю – приеду завтра же, – твердо пообещал Силуян старику. – Все посмотрю и заодно выясню насчет помещения.

Почти неделю провел он в маленьких пыльных комнатках, разбирая документы, кое-как сваленные на грубо сколоченные стеллажи. Чтобы ему не помешали, Силуян предварительно сделал несколько нужных звонков и получил заверения, что ветеранские помещения пока оставят в покое. Правда, сюда и без того никто не заглядывал. Тоскливое запустение свидетельствовало только об одном – следующим пунктом пребывания собранных за долгие годы материалов, вероятнее всего, станет городская свалка.

Тонкую папку из грубоватого серого картона он обнаружил на шестой день раскопок. В верхнем правом углу разглядел затертые буквы СС-ОВ. Такое Силуяну уже доводилось встречать. Это означало: совершенно секретно – особой важности. Он подумал, что папка с грозной аббревиатурой, скорее всего, использовалась не по назначению. Может быть, давным-давно в ней и помещались какие-то страшные государственные тайны, но сейчас там наверняка лежат вырезки из старых газет, фронтовые любительские снимки, письма с фронта или что-то похожее.

Но в папке лежало нечто иное – три основательно пожелтевших стандартных листа бумаги, прихваченные стальной скрепкой, такой блестящей, словно ее изготовили пару дней назад.

И Силуян тайно, по-воровски, унес серую папку домой. Ни Позднышеву, ни его заместителю Аркадию Ивановичу он не сказал ни слова.

Разве мог он предвидеть, что именно с этих выцвевших страниц начнется история, которая внезапно приобретет не только мистический, но и откровенно зловещий характер.

Силуян снова вернулся мыслями к Тасе Румянцевой. Невозможно выяснить, поняла она, что держала в руках, или нет – ведь уезжает на целый месяц в отпуск! Не бежать же сейчас к ней с расспросами или лететь следом… Куда там она собралась со своим хахалем? Она ведь говорила ему на днях…

Тут Силуян буквально подпрыгнул в кресле. Она едет отдыхать на Янтарный берег! Вообще-то странный выбор для современной молодой женщины. Бермуды, Сейшелы, Флорида, Мальдивы, Хорватия, Черногория – это было бы понятно. Но Калининградская область с довольно холодным морем и специфическим климатом…

Что это – блажь, случайное совпадение? Или ушлая девчонка что-то разнюхала и теперь хочет разыграть собственную карту?

Силуян вспомнил Тасю, ее серьезную мордашку, ответственное отношение к любому поручению… Нет, пожалуй, хитрости в ней не больше, чем в корзинке с вязанием. Она сразу произвела на него впечатление человека порядочного. Однако и самые порядочные иногда не могут устоять, когда появляется возможность сорвать огромный куш.

Эльвира гнала машину так, словно в городе отменили правила дорожного движения. Опаздывала она катастрофически – с одиннадцати часов в своем офисе на Арбате ее ждал Малинин, вице-президент «Интермаш холдинга». Эльвира добивалась встречи с этим неуловимым, но очень влиятельным человеком больше полугода. И вот когда все получилось – вдруг такая незадача. Ее звонок с извинениями, ссылками на форс-мажор и пробки был встречен холодно. Эльвира буквально умолила этого надменного барбоса немного сместить рандеву.

– В двенадцать я уеду, – без всякого выражения сообщил Малинин. – Заодно хочу предупредить – вторично к этому вопросу возвращаться не буду.

«Только дождись, – шептала Эльвира, пролетев очередной светофор практически на красный свет и ловко подрезав какой-то отчаянно загудевший «Фиат». – Главное – дождись, а там я из тебя душу выну. Вернешься к вопросу о деньгах как миленький. Причем неоднократно».

Эльвира была вполне уверена в себе и своих возможностях влиять на людей любого ранга. Приехав в Москву из маленького городка в Читинской области, она довольно быстро преуспела. Твердость, решительность, беспринципность, умение общаться с людьми и втираться в доверие в конце концов привели ее в журналистику. Начав работать в глянцевых журналах, она постепенно пришла к парадоксальному выводу, что гораздо больше ей нравится писать про криминал.

Презрев то, что криминальную тему крепко держали в руках мужчины, Эльвира смело вторглась на опасную территорию. Год за годом она укрепляла свои позиции, расширяя влияние и оттесняя конкурентов. В конце концов она оказалась владелицей небольшой продюсерской компании «Криминальная изюминка», поставлявшей телевизионным каналам программы и фильмы, а также информационного портала «Преступность нон-стоп», который, впрочем, еще предстояло раскручивать.

Помимо этого, Эльвире удалось выйти замуж за популярного Силуяна Космоса. Даже особых усилий прикладывать не пришлось. Еще работая в глянцевых журналах, она договорилась с писателем-фантастом об интервью и окрутила его на раз-два: облизнулась и проглотила, как пирожное. Благо внешностью и фигурой бог ее не обидел. Помимо материального благополучия, замужество принесло еще и иные дивиденды: она стала статусной дамой, вхожей в круги, ранее недоступные молодой провинциалке.

При этом Эльвира так поставила дело, что пожилой муж был в основном для протокола, а для чувств и прочих удовольствий находились более темпераментные мужчины. В общем, жизнь складывалась, как чудесная песня, лишь одно обстоятельство слегка омрачало ее существование – фамилия. От рождения и поныне она оставалась Хомячковой. И замужество совсем не помогло! Стать Эльвирой Шислер или, того хуже, Эльвирой Космос она совсем не жаждала. Впрочем, это была лишь ложечка дегтя в бочке меда. В очень большой бочке…

Эльвира мельком взглянула на часы – половина двенадцатого. Вот черт! Если по дороге попадется хоть одна пробка, это будет катастрофа. Малинин – денежный мешок, который вполне способен отсыпать немножко наличности для финансирования ее телевизионных проектов. И надо же такому случиться, что именно в тот момент, когда дело было наполовину сделано, она почти что сорвала жизненно важную встречу, да еще не по своей вине. Идиотизм! А все потому, что нарушила «золотое правило Эльвиры» – заниматься только своими собственными проблемами. Иногда хочется просто удавить эту гадину, которая то и дело отравляет ей жизнь. Веселенький денек получается, ничего не скажешь!

…Без семи минут двенадцать Эльвира своей фирменной походочкой вошла в громадный кабинет Малинина. Вернее, вплыла. Тот нехотя отложил бумаги и сообщил:

– У вас мало времени. В двенадцать я уже должен быть на пути в аэропорт.

– Ну и отлично, – Эльвира продемонстрировала улыбку чеширской кошки. – Чем меньше времени, тем проще нам договориться.

– Да неужели? – саркастически переспросил тот.

Это был мужчина средних лет, с тяжелой челюстью, тяжелым взглядом и тяжелым характером. Неприлично дорогой костюм маскировал его волчью сущность. Когда самоуверенные птички попадали к нему в зубы, от них только перышки да лапки оставались.

– Мы с вами сразу перейдем к сути, а не будем ходить вокруг да около, чтобы в результате решить вопрос за две минуты. Я даже не присяду.

– Да нет уж, садитесь, – вице-президент указал на стоящее напротив его стола кресло. И в порыве недружелюбной вежливости даже слегка оторвал поджарый волчий зад от стула.

Эльвира села и так выразительно закинула ногу на ногу, что сидящий напротив волк едва не тявкнул по-собачьи.

– Как я вам и сказала, все проще пареной репы…

Через несколько минут переговорщица, улыбаясь, вышла из кабинета, имея твердое заверение Малинина о финансировании корпорацией «Интермаш холдинг» двух многообещающих телевизионных проектов: документального сериала и цикла передач. «Краткость, четкость и наглость – сестры таланта», – творчески переосмыслила Эльвира известный постулат Антона Павловича.

Уже на улице ее обогнал Малинин, сопровождаемый двумя охранниками. Они направлялись к черному лимузину, стоящему у подъезда.

– Еще увидимся, – кивнул ей на ходу вице-президент. – После моего возвращения.

«Увидимся, дорогуша, куда же ты денешься, – усмехнулась про себя Эльвира. – Смотрю, ты уже по-другому запел. А то – уеду, уеду…»

Дождавшись, пока черный лимузин скроется за поворотом, она деловито огляделась, заметила на противоположной стороне улицы маленькое кафе и направилась туда. Заказав чашку кофе, сделала несколько оперативных звонков и только после этого позволила себе немного расслабиться и подумать о личной жизни. Набрала номер и прижала трубку к уху.

– Привет, это я. – Она искусственно смягчила голос.

– Ну, привет.

– Что так мрачно? Ты мне не рад?

На самом деле вопрос был риторическим – Эльвира и мысли не допускала, что кто-то может быть ей не рад.

– Рад, просто чувствую себя погано… Голова разламывается. И глотку как будто песком набили. Слышишь, как хриплю?

– У тебя от выпивки гланды склеились, – сказала Эльвира. – Пора перестать день и ночь коктейли тянуть. Давай приводи себя в порядок – сегодня вечером нужно встретиться.

– Да ладно, не наезжай. Кстати, я не успел с тобой кое-чем поделиться. Касается твоего шибздика.

– Его фамилия Шислер. И что, интересно, ты можешь знать о нем такого, чего не знаю я?

– Вечером расскажу, – пообещал ее собеседник. – Да, и тут еще одно дельце нарисовалось. Офигенное, я тебе скажу. Можно бабла срубить немерено. Но ты должна помочь, а не то…

– Встретимся, обсудим. И запомни – я тебе ничего не должна, забудь об этом. Сам принимай решения, не маленький. Ты на работе?

– Нет еще, – неохотно проскрипел голос.

– С ума сошел? Хочешь, чтобы тебя турнули?

– Не шуми, уже выдвигаюсь. Ты небось тоже не из офиса звонишь.

Официантка принесла кофе и положила рядом ложечку и маленькое печенье на блюдце. Вместо благодарности Эльвира смерила ее взглядом заводчика, оценивающего щенка на выставке. Щенок получил низший балл и быстро ретировался.

– Я, к твоему сведению, уже нашла инвестора, – сообщила она с законной гордостью.

– Это хорошо. Может, он и меня заодно профинансирует?

«Самец одноклеточный, – раздраженно думала Эльвира, садясь в машину. – Только пить, качать мышцы и в постели кувыркаться, больше ни на что не способен. Мне нужен локомотив для моих проектов, а не бессмысленный балласт. Каждый, кто входит в мою жизнь, должен отработать свое появление. Иначе зачем пускать?»

Следователь уехал, оперативники разбежались опрашивать соседей, труп неизвестной девушки увезли врачи. Тася, обессиленная и потерявшая веру во все хорошее, угрюмо сидела на кухне и смотрела, как нудный Копейкин заваривает чай по рецепту исчезнувшего много лет назад племени джиноки. Ингредиенты – какие-то травы, цветы, листья деревьев и тому подобный высушенный мусор – Юлий таскал с собой в особой жестяной коробочке, а иногда уже готовый в маленьком термосе. И хотя чудодейственный чай не спас племя от вымирания, Копейкин пил его при каждом удобном случае и очень любил угощать окружающих.

– Вот, уже готов, можно употреблять, – заявил он с таким гордым видом, словно только что родил тройню. – Тебе надо отхлебнуть капельку, и ты сразу почувствуешь прилив сил.

– Мне не нужны силы! Хлебай сам эту гадость. И вообще, оставь меня в покое, мне плохо.

– Сделай хотя бы глоток, – не обращая внимания на Тасины слова, зудел Копейкин. – К нему бы еще хорошо ложечку дикого меда. Но где достать дикий мед? Я как-то специально снарядил небольшую экспедицию в джунгли. Это, надо тебе доложить, тяжелое испытание даже для таких специалистов, как я. Ведь без навыков залезать на высоченные деревья, где пчелы строят гнезда, невероятно опасно. Я падал два раза, сломал руку. Хотя, прошу заметить, незадолго до этого прошел специальную подготовку на базе альпинистов…

Внешность Копейкина настолько не соответствовала его внутренней сущности, что это даже обескураживало. Он был строен, подтянут, приятен лицом и наводил на мысль о дипломе с отличием и молочной диете. Вот только квакающий голос разрушал очарование, а нечеловеческое занудство довершало дело.

– Моего напарника почти до смерти зажалили, – продолжал повествовать Копейкин. – Потому что он забыл поджечь дымовуху. Вообще, надо сказать, подобные экспедиции хороши еще и тем, что повадки пчел можно наблюдать в естественной среде, а не в искусственно созданных человеком условиях. Сказать по правде, пчелы мне очень близки как вид.

– Напиши книжку «Копейкин – покровитель пчел», – сказала Тася, глядя в стол. – Наверняка прославишься.

– А ты знаешь, например, что пчела для многих ныне существующих племен является объектом поклонения? Есть поверье, что души предков переселяются именно в пчел. Только вот не помню, у кого именно.

– Послушай, Юлий, – перебила этот поток сознания Тася. – Я тебе, конечно, благодарна за помощь и за то, что взял на себя общение с полицией…

На самом деле Копейкин заговорил полицейских так, что бедные мужики попросту сбежали.

– Да-а? – заныл тот. – Легко тебе говорить, они тебя почти не допрашивали. А вот меня они вывернули наизнанку, прямо голова разболелась. Когда выяснилось, что я твой бывший муж, их страшно заинтересовала причина развода. Я, разумеется, подробнейшим образом объяснил суть твоих ко мне претензий. Тут-то они и заявили – раз у меня есть склонность к быстрому обогащению, значит, я по натуре авантюрист. И вполне способен на подобные проделки. То есть могу приковать наручниками к двери мертвого человека, чтобы отомстить или потребовать денег.

– Ты им сказал, что хочешь требовать у меня денег? – изумилась Тася. – Из ряда вон выходящая откровенность.

Она сидела за кухонным столом, обхватив голову руками, и глядела на второго бывшего мужа с чувством глубокого неудовольствия.

– Нет, я не сказал, но, честно говоря, я пришел к тебе с одним фантастическим предложением. Я потом объясню, чтобы…

– Нет.

– Что – нет?

– Денег нет. И не надо ничего объяснять.

Копейкин понюхал свой ужасный чай, разгрыз снежно-белыми зубами кусок рафинада и с жаром возразил:

– Погоди, ты еще не знаешь…

– Сказала – нет. Лучше просвети меня, чем закончилось дело с полицией.

– Оно еще не закончилось, только начинается, к твоему сведению. Так вот. О моем общении с полицейскими. Они стали чуть ли не обвинять меня в том, что это именно я принес труп и приковал к твоей двери. Вроде как я тебя шантажировал, понимаешь? Но я им на это ответил, что даже худшие из авантюристов не идут на убийство. Потом я рассказал, что у тебя есть еще один бывший муж, самый настоящий бандит, который тебя бил и держал в страхе. А после развода продолжает угрожать и делать гадости.

– Ты рассказал им про Рысакова?! – не поверила Тася.

– Естественно, – непринужденно кивнул Юлий, отхлебнув свой зловонный чай. – И вот тогда они выкинули номер – предположили, что я и Рысаков вступили в сговор. Он убил девушку, а я помог ему организовать эту отвратительную инсталляцию. В общем, мы едва не подрались. Я им говорю – ищите Рысакова, а они говорят – разберемся без посторонней помощи. Я им стал доказывать, ссылаясь на литературные источники, что они выбрали неправильный путь…

– На какие источники? – против воли заинтересовалась Тася.

Пораженная рассказом Копейкина, она даже перестала поддерживать голову руками.

– В первую очередь – на Достоевского, – незамутненным голосом ответил тот. – Посоветовал перечитать «Преступление и наказание», «Игрока». Как же! Они вообще их не читали. Тогда я интересуюсь – читали они хотя бы Уголовный кодекс? Ведь по закону они не имеют права…

– Бедные ребята! – не выдержала Тася. – Все, Копейкин, не хочу я больше этого слушать. Давай попрощаемся. Я сегодня должна была улететь в отпуск, но, как видишь, осталась дома. На самолет я опоздала, и настроение у меня на нуле. Если с меня еще и возьмут подписку о невыезде…

– Я, конечно, не специалист, но, по-моему, это определяет следователь в процессе следствия. Подписки берут лишь у подозреваемых, а ты пока что считаешься свидетелем.

– Это ты тоже почерпнул у Достоевского? – угрюмо спросила Тася.

Видение Ильи на роскошном старом автомобиле мелькнуло и исчезло. Вместо него перед ней по-прежнему маячила жизнерадостная физиономия второго бывшего мужа. Физиономия была гладко выбрита и сияла здоровьем, достойным этикетки на пакетике пророщенных злаков.

– В каком-то сериале видел или в журнале читал, я уж и не помню. Но я вот что хотел сказать. У меня к тебе потрясающее предложение.

– Ты неоднократно делал потрясающие предложения, от которых оторопел бы даже барон Мюнхгаузен. И все они без исключения заканчивались просьбой одолжить денег.

– Это неправда, – заволновался Копейкин. – Помнишь историю с золотом финских партизан? А перезахоронение мумии внебрачного сына фараона Тутанхамона? Разве я просил денег? Я предлагал тебе участие в интереснейших проектах! Мне нужны были только твоя смекалка, твой энтузиазм!

– Ты прекрасно знаешь, что я даже за город на пикник не люблю выезжать, а уж скитаться по лесам и пустяням… Можешь мне голову не морочить: ты специально меня звал, чтобы я отказалась, но денег предложила.

– Если ты так считаешь, я не буду тебя разубеждать, – с чувством оскорбленного достоинства ответил Юлий. И тут же снова воодушевился: – Но если бы ты знала, какая тема сейчас у меня в руках! – Он сделал большие глаза, наклонился вперед и свистящим шепотом произнес: – Речь идет о секретных распоряжениях вождей Третьего рейха.

Тася не впечатлилась. Она отодвинула стул, встала и пошла к плите варить кофе.

– Опять золото нацистов искать будете? – спросила она, обернувшись через плечо. – Не надоело? Его только ленивый еще не искал.

Копейкин поерзал на стуле, словно решая, открывать тайну или не открывать. Но тайна была горячей, как печеная картофелина, и он не смог удержать ее в руках.

– Дело не в золоте, Таисия! Хотя и его хочется найти, – честно прибавил он. – Распоряжение это открывает такие перспективы! Над ним, конечно, придется еще побиться…

– Вот и бейтесь. Хоть головой об стену! Детский сад, честное слово. Копейкин, ты бы занялся чем-то полезным. Вспомни, ты ведь археолог. Может, поищешь древние города какие-нибудь? Купи себе кисточку и совок, отправляйся на раскопки…

– Я бываю на раскопках! – всплеснул тот руками. – Но ведь до того, как начать копать, нужно провести предварительные исследования. И когда я их провожу, попутно обнаруживается масса интересных фактов, пройти мимо которых невозможно. Иногда они оказываются интереснее и важнее всего, чем я собирался заниматься изначально. Где, ты думаешь, я взял документ, про который тебе рассказывал?

– Понятия не имею. – Тася налила себе в чашку горячего кофе, добавила сливок и сахара. Кофе всегда был ее утешением в трудные минуты.

– Один мой университетский знакомый еще в восьмидесятые годы вел раскопки под Калининградом. И ему попался спрятанный в глубоком бетонированном блиндаже маленький железный ящик с документами, который бросили отступающие фашисты.

Одним ухом Тася все-таки слушала Копейкина, который был сладкоречивее Шахерезады.

– Мой знакомый передал документы в местный музей, – продолжал вещать бывший второй муж, – но несколько бумаг оставил себе – заинтересовался. Но потом про них позабыл… Спустя много лет он обнаружил документы в старой коробке и притащил мне, так как я довольно хорошо знаю немецкий. Таисия, – неожиданно прервал он сам себя, – так ты согласна участвовать в этом проекте или нет?

Он смотрел на нее с напряжением, как петух, сообразивший, что на обед у хозяев будет куриный суп.

– Конечно, нет! Почему ты считаешь, что очередная сказка про фашистов и сокровища меня вдруг заинтригует? Все, Копейкин, желаю удачи. А мне надо заниматься своим отпуском, пока он окончательно не пропал.

Тася отчаянно надеялась, что больше никаких кошмарных приключений с ней не случится. При воспоминании о трупе, прикованном к ее двери наручниками, сердце противно екало. Если бы можно было оставить Копейкина снаружи в качестве часового, было бы гораздо спокойнее. Но ведь этот тип бесплатно не останется, будет требовать денег, соблазняя ее фашистским золотом.

Она представила Копейкина, который, как Кот Баюн, бродит по лестничной площадке и безостановочно травит байки, и все соседи одновременно стучат по батареям, требуя, чтобы он заткнулся. А что, не такая уж и фантастическая картина!

– Артур, ты сегодня серо-зеленый, как Шрек, – усмехнулась Эльвира, стряхивая пепел в чашечку. – Встал не с той ноги?

– Да надоело все, – с кислой мордой ответил тот, едва пригубив безалкогольный коктейль, который Эльвира для него заказала.

Синяк под глазом за два дня потемнел и перестал быть таким страшным. Швыряев замазал его кремом из тюбика, который посоветовали ему продавщицы в магазине косметики, и теперь мог спокойно появляться на людях.

– Тебе хорошо, ты ни перед кем не отчитываешься, – продолжал жаловаться он. – Бегаешь по инвесторам, глазки строишь.

– И что с того?

– Мне тоже хочется большими делами ворочать.

Эльвира сначала прикусила губу, но все-таки не смогла сдержаться и презрительно сказала:

– Из малька селедки никогда не вырастет акула бизнеса.

– Ну, конечно, некоторым легко говорить. К тебе бабки рекой текут.

На загорелого Швыряева смотрели все девушки в ресторане, и он картинно откинулся на спинку стула.

– Текут, потому что я их направляю, – бросила Эльвира. – И еще тебя подкармливаю. Зарплату тебе плачу, если ты забыл. Причем за работу, которую ты делаешь кое-как. Милый мой, мне нахлебники не нужны, ты неправильно понял ситуацию. Мне нужен соратник, партнер…

На физиономии Швыряева проступило самодовольство.

– А я разве не партнер? – Его улыбкой можно было смело пугать невинных дев.

– Я имею в виду деловое партнерство. – Эльвира смотрела на любовника в упор, как будто прикидывала, отправить его в расход сразу или еще немного повременить.

– Чего ты ко мне придираешься? – голосом обиженного ребенка воскликнул Швыряев. – Забыла, как по твоей просьбе мы организовали атаку на сайт министерства…

– Это не принесло ожидаемых результатов, – жестко прервала его Эльвира. – Соответственно и денег тоже.

– А когда мы распространяли по Сети компромат на депутата, который не расплатился с тобой за программу о хищениях нефти? – не сдавался тот.

– Ну вот, – Эльвира помахала сигаретой в воздухе, – ты буквально в двух словах перечислил все, что сделал за полтора года. На этом список твоих доблестей закончился. А теперь слушай внимательно. Ты числишься у меня администратором сайта, хотя на работе появляешься раз в неделю. Мой финансовый директор все уши прожужжал, чтобы я тебя уволила или уменьшила зарплату раза в три. Он ведь не в курсе наших с тобой особых отношений.

– А ты избавься от него, – посоветовал Швыряев, засунув в рот зубочистку.

– Естественно, я должна уволить человека, который приносит мне стабильный ежемесячный доход! Может, тебя посадить на его место?

– Ты же не знаешь, каков я буду на его месте? – хвастливо спросил тот.

Официантка подошла заменить пепельницу и зарделась, как роза, когда Артур словно бы случайно провел рукой по ее спине и чуть пониже спины. Эльвира вздохнула.

– Не знаю, но догадываюсь. Ты пустишь меня по миру. Но к тому, что ты бездельник, я привыкла. Однако появилась еще одна проблема. Не то чтобы она меня сильно пугает, однако может повлиять на некоторые стратегические планы, поэтому я хочу ее решить.

– Что еще за проблема?

Артур не любил проблем и обычно ловко от них уворачивался.

– Силуян пронюхал о твоем существовании, – сообщила Эльвира. – По крайней мере, он мне об этом прозрачно намекнул.

– И что теперь?

– Думаю, он не собирается мириться с тем, что из него хотят сделать посмешище. Он человек публичный, медийная фигура и наверняка не желает скандальных историй.

– С чего бы это вдруг? Он же старик. Ему положено быть рогоносцем.

– Артур, ты еще молодой и не понимаешь. Можно носить рога незаметные. Такие, знаешь ли, аккуратные рожки. А можно выставить их напоказ обществу, которое всегда радо таким историям. Вот Силуян и опасается, что ты своим безрассудным поведением его опозоришь. Рогами, знаешь ли, гордятся только олени.

– А не старые козлы, – процедил Швыряев сквозь зубы. – Но каким образом он узнал?

Эльвира раздраженно загасила сигарету в пепельнице. Окурок скрутился, как испорченный гвоздь.

– У моего мужа есть одна милая привычка – играть в межгалактических шпионов, – объяснила она, – которые прилетают на Землю и похищают лучших представителей нашей цивилизации, чтобы использовать в корыстных целях. Силуян может часами бродить по улицам, меняя одежду и внешность, подслушивать, подглядывать. Такая вот у него забава. Он как-то мне говорил, что это помогает ему в работе. Дает новый импульс творчеству. Думаю, он случайно наткнулся на нас во время одной из таких прогулок по городу. Или специально за мной следил.

– Чего он к тебе прицепился? Можно подумать, я у тебя первый.

Швыряеву была чужда ревность, и это Эльвиру задевало, хотя она свою обиду не демонстрировала.

– Не ко мне он прицепился, а к тебе! Конечно, голубь мой мускулистый, до твоего появления у меня были другие мужчины. Но они появлялись и исчезали незаметно, не привлекая внимания. А ты со своими безрассудствами, гонками на мотоциклах, драками в ресторанах и прочими выходками то и дело становишься объектом скандальных новостей. И меня можешь запросто втянуть в скандал. Сразу возникнет вопрос – что жена популярнейшего писателя-фантаста Силуяна Космоса делает ночью в клубе с известным тусовщиком и скандалистом Артуром Швыряевым? С тобой вечно происходят какие-то дикие истории, и я не желаю в них участвовать. В общем, дорогой, скорее всего нам придется на некоторое время расстаться.

Швыряев едва не подавился разжеванной зубочисткой.

– Ты шутишь? – воскликнул он. – Неужели так боишься своего шибздика?

– Силуян, в отличие от некоторых, неплохо зарабатывает.

Эльвира встретилась с Артуром взглядом. Если глаза – зеркало души, то его зеркало было кривым. И не как в комнате смеха, а как в лабиринте ужасов.

– Послушай, я обещаю, все будет по-другому. – В голосе Артура появилось нетерпение. – У меня уже есть план.

– У тебя? План? Не смеши.

Швыряев занервничал. Эльвира с самого начала казалась ему волшебной золотой рыбкой. Но сейчас он понял, что некоторые золотые рыбки исполняют только свои собственные желания. Поэтому торопливо заговорил:

– Да нет, серьезно. Я тут совершенно случайно вскрыл конфиденциальную переписку двух чудиков и наткнулся на такое! Как раз хотел с тобой обсудить, там зреет грандиозный проект на многие миллионы. А фантаста твоего я могу взять за глотку хоть сейчас. Он сразу от тебя отцепится. Не до того ему будет.

– Каким это образом ты можешь взять его за глотку? – небрежно спросила Эльвира.

На ее виске запульсировала жилка.

– Твой старикан своими активами управляет как дурак. Мой знакомый – хакер международного масштаба. Его ни ФСБ, ни ФБР накрыть не могут. Я навел его на эту тему, он готов войти в долю и вывести деньги твоего мужа. Ты знаешь, сколько их у него?

– Можно подумать, ты знаешь.

Швыряев мгновенно распушил хвост.

– Если он ничего не прячет на даче в стеклянных банках, то знаю. Миллионерами не станем, но на развитие твоего телебизнеса хватит. А он пусть новые зарабатывает. Но можем и просто его шантажнуть, чтобы сидел тихо и не рыпался. Ну, как тебе?

На его правильно вылепленном лице нарисовалась надежда. Сколько бы он ни пыжился, а Эльвира была ему нужна. Она умнее, решительнее и прозорливее него. С ней у него больше шансов довести до конца любое денежное предприятие.

– Насчет Силуяна я подумаю. Ты пока ничего не делай, надо все взвесить. Хотя мысль интересная. И переписка меня тоже заинтересовала – что там за дело на миллионы? Ты не свистишь?

– Да чтобы я?.. – расправил могучие плечи Артур. – Хочешь, поедем ко мне, я тебе все покажу?

– Я вечером к тебе приеду, – пообещала Эльвира, искусственно смягчив голос. В этой мягкости не было ничего натурального – не шелк, а чистая синтетика. – Часиков в девять, идет? Только будь дома.

Это была кость, брошенная псу. Правда, пес слегка обнаглел и уже занес свои лапы на хозяйскую территорию… Но Эльвира полагала, что у нее еще есть шанс надеть на него строгий ошейник.

– У нас намечается деловое свидание или…

– Разберемся с делами, будет тебе «или».

– Значит, ты передумала меня бросать? – Швыряев улыбнулся, показав начищенные до блеска зубы.

Перед мысленным взором Эльвиры встала картина: сонный Артур стоит перед зеркалом в ванной и драит свою драгоценную эмаль, как салага палубу. И вот он, результат.

– Передумала. Ты меня заинтриговал, – призналась она.

А про себя подумала: «Ах ты, скотина тупоумная! Неужели ты не понимаешь, что, ограбив Силуяна, ты ограбишь и меня тоже?! Видишь ли, мы станем партнерами! То есть ты хочешь получить половину денег моего мужа, а значит, моих денег! Никогда этому не бывать!»

И Эльвира сладко улыбнулась любовнику.

Тася целый час придумывала, что сказать Илье. Сначала она не хотела говорить ему про труп и задумала сочинить какую-нибудь менее жуткую историю, из-за которой опоздала на самолет, но потом решила, что начинать отношения с вранья – плохая идея. Поэтому позвонила и выложила все, как есть, одним махом.

– Господи, Тася! Ты, наверное, до смерти перепугалась, – воскликнул Илья. – Ничего себе приключение…

Ни следа обиды в голосе, только сочувствие. Тася на секунду прижала телефонную трубку к груди и закрыла глаза. Может быть, Господь наконец посылает ей человека, о котором она так долго мечтала? Не спесивого индюка, не бандита, не афериста, а хорошего парня, с которым можно построить прочные, счастливые отношения…

– Надеюсь, тебя-то ни в чем не подозревают? – спросил Илья. – Или нам с тобой придется переносить отпуск?

Тася сказала, что ничего переносить не надо и что послезавтра она вылетает.

– Как ты думаешь, может быть, мне до отъезда переселиться к маме? – спросила она жалобно. – Вдруг эту девушку не просто так к моей двери приковали? Может, меня тоже хотят убить и к чему-нибудь приковать?

– Тась, да ты что? – опешил Илья. – Кто тебе может угорожать? Почему? С какой стати? Ну, хочешь, я приеду? Прямо сейчас рвану в аэропорт. Если ты боишься…

– Да нет, нет, не боюсь! – воскликнула Тася. – Просто немного не по себе. Жди меня в аэропорту послезавтра, как договорились, хорошо?

– Хорошо, – смирился Илья. – А с этой мертвой девушкой… Думаю, пошутил кто-то. Согласен, по-дурацки. Но у нас же дураками можно вымостить дорогу Москва – Владивосток в четыре слоя. Сама говоришь – смертельных врагов, чтобы устроить такую подлость, у тебя нет, в криминальной жизни нашей родины ты не участвуешь, в преступных группировках не состоишь. Выходит, это жестокие шутки молодняка или просто недоразумение. Скорее всего, перепутали квартиры. Несчастная девушка должна была напугать кого-то другого.