Ну, понеслось! Янук Елена
– Кто свидетель?
Тео раздраженно поглядел на меня, я – на поднявшуюся со ступенек Дашу. Другие оборотни смотрели на девушку исподлобья.
– Пошли, Кевин. Я все видела, – тихо произнесла Даша и, не дождавшись меня, поднялась в здание.
Я мгновенно догнал ее. Даша тяжело сказала:
– Они их в заложники взяли для ведения успешных переговоров.
– Их?
– Да, с Людой похитили и Маришку.
– Вот… На детей замахнулся!
Я, наверное, сейчас был краснее Ника, когти выползли сами. Даша гневно пробормотала:
– На волчонка они бы не замахнулись.
– Ну да, гиен бы в этой половине земного шара не осталось, – не задумываясь, подтвердил я.
– Вот и я говорю, – раздраженно кивнула Даша.
Да, она права, потому и захватили бельчонка, Маришку. Твари… Но дети клана это дети клана, кто бы они ни были, я этого так не оставлю. Не говоря уже о Люде.
Подошел Тео, сурово оглядывая бойцов, оставшихся на посту:
– Пошли ко мне, поговорим.
Мы по старинке собрались в его кабинете, но без Даши. Чтобы скрыть хлынувшие слезы, она убежала умыться. Тео расположился за своим столом, отстукивая что-то карандашом. Дурацкая привычка! Меня сейчас раздражало все.
– Они думают, что, имея на руках такие козыри, как девочки, смогут диктовать мне свою волю.
– А ты сомневаешься? – спросил я. Мне хотелось ударить Тео за то, что он не исключает вариант, при котором ради политики оборотней можно подвергнуть опасности жизни Люды и малышки. Но я взял себя в руки. Тео – мудрый вожак и все сделает правильно.
– Нет, конечно, – подтвердил Тео мои мысли, – я ради девочек сделаю все, что он захочет. Но он же не дурак, соображает, что, получив их, мы от его своры клочка не оставим, пополнив городской зоопарк. Так что… сам понимаешь.
– Понимаю. Чем уничтожили бойцов?
– Электрический разряд.
Вспомнив про побег физика и его предыдущее открытие, я на миг задохнулся от вывода.
– К дьяволу! Опять моя вина… То Саша, то Люда, ребята…
Я в раздражении принялся смотреть в окно. Мир обезлюдел. Остался только ужасный, проникающий в душу вой, который рос, пока не достиг невыносимой величины, заполнив собой все.
Глупая игра слов… Обезлюдел и обезЛюдил…
Я не мог даже предположить, насколько можно быть беспомощным. Сейчас мои сила и власть – ничто.
Вмешался Тео:
– Черт, Кевин, ну ты же не виноват в их смерти! Как и в том, что Люду похитили. Это из-за меня ее забрали, они заложницы, и…
Я так круто повернулся к Тео, что тот замолчал.
– Виноват, – как заведенный повторил я. – Моя вина. И физик – моя… И ребята, и Люда, и Саша… Саша убегала от меня, Тео, от меня в волчьем обличье. Значит, это я убил ее. Это все равно что взял и сам бросил ее под ту проклятую машину.
– Это не твоя ошибка, – тихо повторил Тео. – Люди гибнут под машинами каждый день, и не все успевают испугаться. Это несчастный случай. Как и с Людмилой. Будь Даша ближе, попала бы она. Не вини себя. Ни Сашу этим не вернуть, ни Люду выручить.
Я почти не слышал, а Тео упорно продолжал:
– Тебе нужна Люда, и кто может быть для тебя лучше этой девушки? Вы двое идеально подходите друг другу.
Тео сделал паузу, ожидая ответа, но я так и не проронил ни слова. А что тут скажешь?
– Ладно, самоедствуй сколько хочешь, но организуй мне маячки. У нас переговоры на носу, и я хочу знать, куда они денутся после. Думаю, ты хочешь этого не меньше. Надо бы прикрепить к одежде. Машину они сменят, а вот переодеваться вряд ли будут.
– Я не самоедствую и не считаю себя «черным талисманом», приносящим близким женщинам беду. Просто у меня такое занятие, которое ставит под угрозу их жизнь. Не свяжись Люда со мной, ее бы не похитили в первый раз, но гиены увидели меня рядом с ней, и понеслось…
Я в раздражении отмахнулся.
– Давай рассудим здраво. Похищать людей ненормально, с кем бы кто ни общался. От этого и отталкиваемся, – с напором продолжил Тео. – Значит, виноват только один – Сэм. Кстати, если следовать твоей логике, с кем таким ужасным связалась пятилетняя Маришка, что ее похитили?
Я молчал, постукивая кончиком ручки по папке с документами. Все так, все правильно. Однако… Именно это «однако», густо сдобренное «если бы не…», разрушало все логические построения. Тео думал о том же, только вслух:
– «Если бы я с ней не связался, если бы она сюда не приехала по моей просьбе…» Избавь меня от этой глупости! Тогда уж ной «если бы я не родился», далеко зайдешь! – Тео окончательно разозлился и, хлопнув по столу рукой, гневно заявил: – Ну а мне тогда останется голову пеплом посыпать и выбить себе камнем зубы? Они были под моей защитой. Именно чтобы влиять на мои решения, их и похитили. Неужели не ясно?
На рык мужа, как на зов, в кабинете появилась Даша с мокрым покрасневшим лицом и застывшими от холодной воды руками. Она выслушала его последние слова и спокойно подвела итог:
– Ты как всегда прав. Нам надо заняться поиском того места, где могут держать девчонок. У меня есть план.
Я бы на ее месте не лез с планами к Тео, когда он в таком состоянии. Вожак грозно повернулся, видимо желая сказать ей то же самое, но холодным взглядом Даша остановила мужа и сухо продолжила:
– Думаю, что никто не знает гиен лучше, чем гиены. Так что я иду на свидание с Максом. Его тоже надо подключить к поиску.
Мы с Тео переглянулись О нем никто не вспоминал, я и думать забыл об этом типе.
Даша продолжала:
– Я не очень-то надеюсь, что он поможет, но шанс упускать нельзя. Насколько я поняла, он единокровный брат похитителя? – В ее глазах вспыхнул интерес.
Тео кивнул, заинтересовавшись. Я знаю Тео, он сделает как всегда: возьмет из ее предложения самое важное и выполнит все по-своему.
Когда Даша закончила с нами, тут же обратилась к мужу:
– Ты знаешь, у меня ровный характер, и я могу не менять своего доброго расположения. Но его легко потерять и крайне сложно восстановить.
Вот это тактика! Когда он переключился на ее идею, она хладнокровно припомнила его попытку ее оборвать… Еще один стратег в клане. Даша, словно позабыв свои угрозы, уселась в кресло и мирно продолжила:
– Ник с белками и прочими травоядными рыщут по городу в поисках логова гиен. Вам сейчас надо показать всем нехищным, что вы – клан и вы заодно. Скорректируйте работу. Пускай они ищут, а за ними идут отряды волков, которые доставят любую найденную гиену сюда, может, кто из них знает, где обитают Сэм и компания.
– Да, – кивнув, согласился Тео. – Приступаем.
Я воспринял это предложение без энтузиазма. Весь предыдущий опыт показывал, что метод не сработает. Но мне ничего не осталось, как заняться допросом гиен. Хотя надежды не было – Сэм явно не дурак и ко всему подготовился.
Глава десятая
Тайна раскрыта?
Начиная со вчерашнего вечера, я присматривалась к хозяину, двору и всему, что меня окружало. Ведь манера держаться, одежда, мебель, выбранная для своего дома, много говорят о человеке. Но здесь ничто не выдавало сведений о похитителе, словно мне показывали только глянцевые фасады. Внешне Псевдо-Макс был дьявольски интересен. Угу, если бы не явная гниль внутри.
Утром, кое-как поднявшись и приняв душ, так и не уговорив на это мокрое дело Маришку, я обдумывала наши дальнейшие действия. Молить о пощаде, грозить, пытаться убеждать этих людей бесполезно, это само собой разумеется… Но сидеть и ждать непонятно чего – невыносимо. Только закончила умывать малышку, как нас позвали на завтрак, прервав мои мучительные размышления. Мы, как гости, завтракали с его величеством, главой бандитов-похитителей.
Хозяин расположился за небольшим круглым столом, сервированным в залитой утренним светом комнате.
– Вижу, ты мне не доверяешь, – довольным голосом заметил он.
Хорошее приветствие, нет, превосходное! Главное, какая грандиозная и трезвая мысль, высказанная вовремя. Я не спускала с него холодного взгляда, даже и не думая возражать.
А чего это Псевдо-Макс хочет? Счастья в глазах от радостной встречи? Заверений в вечной привязанности? Больной какой-то! Разумеется, я ни капли не сомневалась в том, что он законченный негодяй, да и выглядел он совсем не как человек, измученный жизнью и заботами, находившийся в безвыходном положении, а как наглый и беспринципный мажор! К тому же в утреннем свете он был необыкновенно красив. Это не комплимент, а приговор. Мужчины, отягощенные красотой, ни себя, ни близких счастливыми сделать не могут, так как не в состоянии оценивать отношения адекватно.
Прежде чем продолжить, он еще раз взглянул на нас:
– Садитесь…
Мы с Маришкой с шумом устроились напротив хозяина. Амбалы, проводившие нас до столовой, тут же вышли, тихо прикрыв дверь.
Я плевать хотела на его присутствие, пусть не обольщается! Привстав, положила малышке и себе все, что посчитала годным для завтрака. Налила заваренного чаю, взяла нам с Маришкой по кусочку пирога. За хозяином я, разумеется, ухаживать не собиралась и совершенно не обращала внимания на его любопытные взгляды.
Кусок в горло не лез, но я из вредности схватилась за чай, обращаясь к бандиту:
– Поясните мне причину нашего похищения. Я слушаю!
Он усмехнулся, помолчал с минуту, но все же ответил:
– Мне нужно, чтобы Федор сделал кое-что для моих… людей. Такая причина вас устроит? – равнодушно произнес бандит, придвигая к себе тарелку. Слишком он высокопарно изъясняется для подретушированного гопника.
– А, – кивнула я, – вы из этих… Понятно…
Я попробовала выпечку. Пирог с лимонной начинкой оказался чересчур магазинным, и я его отложила. Покупную сдобу не люблю.
– Каких это «этих»? – передразнивая мой тон, спросил он.
– Ну, из этих, которые, так сказать, не чета остальным, – с сарказмом уточнила я и, не сомневаясь в его ответе, насмешливо продолжила: – Людей, не знающих сочувствия. Они настолько увлечены своими высокими замыслами, что идут по трупам ради достижения цели. Те, которые уверены, будто законы писаны для заурядных созданий вроде нас с Маришкой.
Момент, пока он обдумывал мои слова, я использовала, чтобы добавить Маришке чаю.
– Я вот сижу и не могу понять, с чего ты такая дерзкая? То ли глупая совсем, то ли наглая, то ли что-то имеешь в рукаве? – цинично меня оглядывая, насмешливо ответил этот «не чета прочим».
Маришка, с интересом слушавшая нас, вела себя как взрослая, тихо. Я, отставив заварочный чайник, продолжила:
– Классику читать надо. Достоевский как раз о тебе написал. Был один такой тип, как ты, Раскольниковым звали. Да-да, он еще плохо кончил, – ерничала я, при этом элегантно снимая кусочек сосиски с кончика вилки.
Он в ответ одарил меня высокомерной улыбкой. Я автоматически отметила ровные белые зубы, бронзовый загар. Не люблю красивых и подлых. Я люблю надежных и умных, как там у Сенеки о красивых кораблях…
Но похититель вернул меня к нашей беседе.
– Я закончу хорошо, не сомневайся, Тео мне все на блюдечке выложит, – заверил красавец.
В ответ я процитировала фразу из «Преступления и наказания»:
– «Обыкновенные люди должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные».
Пока он пытался обдумать мои слова, видно давно классиков не читал, я желчно вставила:
– Те, в семнадцатом другие, в сорок первом тоже, были уверены, что кончат хорошо, что служение великой идее освобождает их от общепринятых норм, оправдывает убийства и насилие, тем более над тварями дрожащими, людским муравейником, или как сейчас говорят, быдлом, к которому принадлежит основная масса людей.
– Вздор. – Он насмешливо улыбнулся и, поменяв позу, вальяжно расселся в кресле. Попивал чаек, качая ногой в черной туфле с длинным носом. – Я всего лишь отстаиваю справедливость и свободу, выражаясь твоими же терминами. И не надо мне петь о слезках ребенка, – цинично закончил он.
– Почему? Потому что ваш калибр помельче? – дерзко усмехнулась я. – Вы ведь себя считаете право имеющим.
И нагло продолжила, игнорируя его раздражение:
– Или на самом деле думаете, что первым открыли закон: «Кто крепок и силен духом, тот над людьми и властелин. Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее. Так доселе велось и так всегда будет», – процитировала я Достоевского.
– Ну и сравнение. Я прямо не знаю, чувствовать себя польщенным или разгневанным, – с сарказмом усмехнулся надменный тип. Но тут же прекратил улыбаться, резко приподнялся и, прищурившись, язвительно высказал:
– Интересно, что было бы, предложи я тебе, такой правильной, выбор, кого отпустить, тебя или ее, – и он глазами показал в сторону затихшей девочки.
Я тут же уловила исходившие от него самодовольство и высокомерие, которые после последних слов только усилились. Он на самом деле решил, что мой выбор настолько предсказуем, что я выберу себя?
– А если скажу, освободи девочку, ты ее отпустишь? – не верилось, но все же я попыталась.
Негодяи всех меряют по себе, это понятно, но как было бы хорошо, если бы он отпустил ребенка.
– А кому ты нужна? – Он рассмеялся и взял бутерброд.
Меня это даже не оскорбило. Когда нечем ответить, в ход идут вариации на тему «сам дурак» с обязательным унижением.
Похититель, прожевав, продолжил:
– Интересно, если выбирать между твоей жизнью и этим ребенком, ты тоже так благородно будешь его защищать или предложишь отпустить?
Уверенность в своей подленькой правоте такая непрошибаемая, мол, в этом случае и ты предашь. Что я, не знаю, что ты никого, кроме себя, защищать не будешь? Я на такое отвечать не стала. Переубедить можно только делами, но не провоцировать же его на причинение вреда ребенку.
Долив себе чай, я наконец ответила:
– Если, чтобы помочь кому-то, нужно похитить ребенка, то такой человек расписывается в своей немощи. – Я скорчила уничижительную гримасу, да и тон был ироничным.
Зачем я это делала?
Просто мне все это чертовски надоело, и я готова была вызвать огонь на себя. Не нужна так не нужна… А еще меня раздражали его попытки сделать вид, что он нормальный и просто вынужден кого-то похищать, оправдывая преступление благими намерениями.
Он раздраженно ответил:
– Бабский истеричный бред!
– Ну конечно, я разве могу сравниться с настоящим мужиком, прикрывающимся пятилетними девочками.
– Ну ты замахнулась. – Он щелкнул языком. – Я Тео согну, а там посмотрим, кто из нас плохо кончит. Да и твоего еще уломаем. У меня кое-что припасено… сама увидишь.
Я презрительно скривилась. Обещала синица море сжечь!
Вернувшись, мы с Маришкой расположились на диване. Пока я разными голосами рассказывала ей бесконечную сказку почти обо всех обитателях леса, небо стало затягиваться облаками, и заметно похолодало. Если польет дождь, не знаю, как в стрессовой обстановке вынесу непогоду. Я прищурилась, глядя на открытую дверь балкона, затем перевела взгляд на быстро темнеющий горизонт.
Маришка, наблюдая за мной, сказала:
– Хочешь, я убегу домой и скажу Нику, где мы?
Застучали первые капли дождя.
– Да, конечно, убежишь, – улыбнулась я, склонившись к малышке, ласково заворачивая выбившиеся из косички волоски за ушко. – Знаю, мой пушистый кролик, ты, конечно, вернешься домой, но чуть позже.
– Я не кролик, я белка! – звонко захохотала малышка и… спрыгнула с дивана, мелькнув пушистым темно-рыжим хвостом.
Я резко встала, закрыв рот кулаком, шагнула назад, оступилась и шлепнулась на пол… Сидя, крепко зажмурилась, размышляя о чем-то неестественном. Меня затрясло… Нет, видимо это нервное, столько всего испытала.
Я медленно открыла глаза, все еще надеясь, что просто показалось. Затем медленно повернулась и оглядела милую зверюшку с озорными глазками и хвостом, сидевшую на паркете, еще полминуты назад бывшую девочкой пяти лет.
Девочкой пяти лет… пяти лет.
Так. Я шумно выдохнула и закусила губу. Не время сходить с ума, у меня на руках ребенок. Неловко поднимаясь с пола на дрожащих ногах, пояснила «зверьку» охрипшим, прерывающимся голосом:
– Много съела за завтраком, вот ноги и не держат.
Маришка уже вернулась в нормальный вид и сурово натягивала на себя сарафанчик. У меня тряслись руки, так что помочь ей я не смогла. На языке вертелась дюжина вопросов, но грустный взгляд девчушки заставил меня промолчать. Я, стараясь не думать об увиденном, принялась ей рассказывать о великих путешественниках, ловя себя на том, что вещала автоматически, словно читала лекцию. Маришка, сжавшись в уголке дивана, грустно слушала.
Обед и ужин нам принесли в комнату, очевидно, похитителю не понравились мои сравнения с Раскольниковым.
– Красивая ты, белочка, – наконец пробормотала я, отодвигая нетронутую еду. Шок от увиденного давал о себе знать. Малышка вяло возилась с ужином, жестоко растерзав котлету вилкой. Подняв на меня недоверчивый взгляд, она тихо сказала:
– Таня и Ник красивей. – Вспомнив о родных, она горько разрыдалась, шепча: «Хочу к маме…».
Смотреть на ее слезы было невыносимо, как и терпеть все это, но пришлось.
Потом я укачивала рыдающую Маришку, уже не пытаясь отвлечь. Такую боль можно только пережить. Наконец, она понемногу начала успокаиваться, и лишь иногда по ее маленькому тельцу пробегала дрожь. Я пела ей колыбельные, гладила по головке, пыталась помочь, но помог только сон.
Я смотрела на измученного ребенка и понимала, что теперь в моей жизни ничего нормального не будет. Я в ловушке, в незнакомом месте, в окружении мифических существ, которых не должно существовать в природе. Смириться с этим невозможно – остаток вечера и ночь я потерянно бродила по комнате, стараясь принять мир, внезапно ставший другим. Невозможно, но это реальность. Оборотни – реальность… Как только что прошедший дождь, лето и все вокруг.
Я вышла на балкон осмотреться и проветрить измученный мозг. На свежем воздухе, в последних лучах заката, казалось, что ничего этого не было, я спала, и мне все приснилось. Я оглядела забор, высокие деревья за ним, шумный город. Вот реальный мир. А тут – сказочные оборотни…
Кто бы мог подумать! Кто бы мог подумать о таком? Знаю, кто, Даша. Она ведь говорила об охране и нападениях, и о многом другом. Сейчас ее рассказы предстали предо мной в новом свете.
Я потрясла головой. Как может нормальный человек в наше просвещенное время верить в такую чушь вроде оборотней? А вот может. У бандитов конфликт с Тео, отсюда охрана в особняке, сигнализация и прочие защитные комплексы, необходимые при проблемах с преступниками. Оборотнями…
Вспомнились слова бандита о чистой крови – получается, он говорил про Маришку. А Ник, если он родственник Маришки… Тоже оборотень?
Я поежилась.
Покидать балкончик не хотелось – казалось, в комнате мне воздуха не хватит переварить все это. А люди, которые были рядом… И тут до меня окончательно дошло. По коже бежала дрожь от осознания: сколько же их вокруг было!
Тео – точно оборотень, это потом сказала сама Маришка. Даша не могла не знать, кто ее муж. Меня это возмутило, уж от меня можно было не скрывать! Кевин… В голове сами собой складывались факты, и школьная привычка систематизировать любую информацию привела к странным выводам. Меня поразило, откуда Кевин узнал о полосатых собаках, ведь не в характере Макса делиться такой ерундой с окружающими. Значит, он тоже там был… Кто еще был там кроме полосатых собак, вычислять не понадобилось. Боже, это же мой любимый Волчик!
Все окончательно встало на свои места.
Ужас! Я у себя дома его тискала, как плюшевого мишку, дурака валяла, тарелки подсовывала, в любви признавалась… Я покраснела так, что от щек пошел жар. То-то он потом стал вести себя по-другому. Еще бы, сама себя предложила! Как он умудрился сделать так, что я влюбилась в него в обоих обличьях?
Вспомнился непонятный случай с Ником на пляже, который убил мое желание оказаться рядом с ним… Правильно Волчик тогда Ника цапнул! Нет, жуть какая-то. Зато сейчас от стыда я готова провалиться на месте. Ник просто негодяй.
В нос поцеловала! Я со стоном прикрыла лицо ладонями.
Но тут мне припомнилась первая встреча с Волчиком. Он же от меня отойти не мог, как щенок следом таскался, на руки влезть норовил. Почему? Как меня выбрал? И зачем мучил после? Нет, это все-таки невыносимо.
Гиены, полосатые собаки. Похищение, драка… Ага! И мой глупый вопрос: «Кто держит стаю гиен в городе?» Ха-ха!
Как назло, воспоминания никуда не уходили. Я, резко вздрогнув, посмотрела в темную комнату. Малышка спала под байковым одеялом – я все же заставила бандитов принести ребенку все необходимое. И снова принялась перебирать в уме знакомых, пытаясь понять, кто они.
Драка с Максом на улице… А Макс? Точно, он тогда что-то про мою связь со зверями говорил. Может, потому и говорил, что он человек? Тогда откуда знает? Но я же узнала, наверно, и он смог. Это что получается? Макс считал, что я все знаю? И сама пошла к ним работать? И как расценить его слова теперь, он же меня оскорбил из-за этого.
А может, у них считается, что только самые разбитные дамы на работу к оборотням идут? Но нет, не может такого быть, чтобы Дашкинс меня подставила! Я просто ничего не знаю и не могу делать выводы.
Я навалилась на перила не в состоянии больше думать. Город спал под покровом желтоглазых фонарей, а я все размышляла, вытащив на балкон мягкий стул и укрывшись пледом.
К моменту пробуждения ребенка я уже все приняла как данность. На сей раз мы завтракали у себя в «камере». Наблюдая за Маришкой, я видела обычную милую девочку, растущую в нормальной любящей семье. Она умела общаться и была в меру пытливой, простодушной и доброжелательной. Чудесный ребенок. Я бы хотела, чтобы мои дети были похожи на это милое создание. Но тут же вставал вопрос, появятся ли они вообще? В моем положении заложницы случиться может всякое, и скорее всего, самое плохое.
Маришка, быстро доела завтрак, заскучала и вернулась ко вчерашнему разговору:
– Я убегу домой.
Представив маленького бельчонка в современном городе, я ужаснулась. Разницы нет, что маленького ребенка отпускать одного, что зверушку. Отогнав от себя невеселые мысли, я посмотрела на притихшую девочку.
– Мариш, я боюсь за тебя. Города ты не знаешь, а кругом машины, глупые детишки с камнями и еще много чего опасного.
– Я к маме хочу! – упрямо сказала малышка.
Я озадаченно огляделась. Жизнь идет независимо от потрясений, и Маришку надо было расчесать и заплести косичку, но расчески здесь не было. Спохватившись, что она ждет моего ответа, я заверила:
– И она к тебе хочет. Подожди, скоро Ник приедет и нас заберет.
– А Кевин?
Я на миг запнулась. Ну да, он сильный и надежный, а я глупая обманутая женщина. Ребенок ждал моего ответа, и я весело отозвалась:
– И Кевин, конечно. Они оба придут.
– А Тео? – Вновь упрямый тон и нахмуренные брови. Малышке очень важно, чтобы о ней все беспокоились. Понятное желание, я, не сдержавшись, улыбнулась:
– И Тео. – А Даше не поздоровится. Предательница! Не могла предупредить меня раньше.
Маришка, от скуки играя сама с собой, складывая из пальчиков замок, припомнила:
– А помнишь, мы тебе цветы подарили? Это я придумала! – похвасталась малышка, которой от моего зыбкого обещания, что за ней придут, видимо, стало легче.
– Конечно, помню, это были самые красивые цветы в моей жизни, – созналась я.
Маришка, чуть повозившись с чайными ложками, вновь раскапризничалась, просясь к маме. Подумав, что во всем виновата скука, потому что ребенку нечем заняться, я подошла к двери и резко в нее постучала, заодно объяснив девочке свои действия:
– Я им скажу, чтобы они принесли что-нибудь тебе почитать и карандаши с тетрадкой. Ты, наверное, буквы уже знаешь?
Она довольно кивнула.
Охранник, приносивший нам завтрак, на мою просьбу лишь отрицательно покачал головой. В его глазах не было ни капли смущения. Пустота, он плевал на все и на всех.
Я с возмущением спросила:
– Простите, что тогда ребенку делать? Ей пять лет, она же не может сидеть неподвижно.
– Я спрошу. – И захлопнул дверь.
Это вывело меня из себя. Я должна знать, чем все это закончится! Тут меня как кипятком обдало от еще одного воспоминания. «А после дам вам ее попробовать», – сказанное голосом похитителя.
Схватившись за стену судорожно сведенными пальцами, я все еще слышала его «попробовать». И Даша тогда испугалась, а я еще думала, что ей не стоит так волноваться. Внезапно меня охватила дрожь, такая сильная, что пришлось прижаться спиной к стене и закрыть глаза, глубоко дыша. Маришка подбежала ко мне, крепко прижалась… Сначала я не поняла, чего она хочет, но потом пришла в себя и крепко обняла девочку, успокаивая:
– Мариш, у меня голова болит, не обращай внимания. Сейчас пройдет.
– От тебя так пахло страхом. Он тебя напугал?
Ох уж эта детская проницательность… С трудом разжав губы, я ответила:
– Нет, не он. Другой дядя. Это давно было.
– Они все тут гиены. Ник никого-никого, кроме Сейрры, из них не любит, – сказала девочка и понимающе покачала головой.
Гиены, вот оно что! Чем дальше, тем интересней. Но тут дверь распахнулась, и на пороге появился главный похититель. Мне про себя приходилось называть его именно так – он не представился.
– Что беспокоит вас на этот раз? – недовольно спросил брюнет. Его словно отвлекли от важных дел, и вновь этот пафосный тон…
Я сухо произнесла:
– Маришка – маленький ребенок, она просто не может сидеть на одном месте. Ей нужны краски, карандаши, мультики и прогулки.
Он сосредоточенно кивал, и если бы я не знала, что он еще тот негодяй, наверное бы поверила, что он прекрасно меня понимает и переживает за малышку.
– Да, все принесут и гулять выпустят. Но…
Я попыталась понять, что он имеет в виду.
– Мне так жаль, мадам… – Похититель не мог скрыть сарказма.
– Мадмуазель, – машинально прошептала я, все еще гадая, что за пакость он придумал.
– Мадмуазель, – издевательски поправился он, – а вот вам гулять нельзя.
– Переживу. – Я с облегчением выдохнула. Он, видимо, решил, что я собралась бежать. – Спасибо. За ребенком во дворе смотреть кто-то будет?
– Конечно.
Меня вдруг одолело желание позлить его:
– Я надеюсь, ее не тронут ваши гиены?
Он на миг замер, испытующе смотря мне в глаза. Я изобразила сплошную невинность. Ага, успокоился.
– Нет, не тронут, не сомневайтесь. – И вновь поганая улыбочка театрального злодея.
Маришка из всей речи услышала только про прогулки:
– Я хочу гулять.
– Иди, – разрешил наш тюремщик.
Маришка, ни капли не сомневаясь, быстро обняла меня и вприпрыжку побежала из комнаты.
– Так привязалась к вам? – серьезно удивился негодяй.
– Благодаря вам, – с сарказмом оскалилась я. Девочки рядом не было, я могла говорить все, что думаю.
Но бандит ответил, я даже не сразу поняла, о чем это он:
– Я смотрю, не зря на вас запали сразу двое.
Что он вообще имеет в виду? Кого?
– Если это в вашем представлении комплимент, – сухо заметила я, не удостоив его даже взглядом, – то с радостью можете оставить его себе.
Двое? Макс и Кевин, что ли? Глупости какие!
Читать бесплатно другие книги:
