Лишнее золото. Судьбы цвета хаки Негатин Игорь

– Видите ли, – Майкл наклонился и сплюнул себе под ноги, – на сто мальчиков всегда найдется десяток таких, которым не сидится на месте. Им лень играть в Микки Мауса[15], карабкаясь по грязной карьерной лестнице. Из таких получаются хорошие солдаты, сэр, но в мирной жизни им нет места. Не обижайтесь, но вы из таких, сэр…

Когда мы вернулись в центр, охранник, сидящий у двери, сказал, что меня просил зайти мистер Бэлл. Оружейник понимающе кивнул, забрал у меня сумку с оружием, и я отправился к лифту.

– Готовитесь? – поприветствовал меня Патрик. Как всегда, с застывшей улыбкой на лице.

– Не люблю тратить время попусту.

– Похвальное рвение, похвальное. Присаживайтесь, – он кивнул на стул, – у меня есть небольшая просьба или, скорее, предложение.

– Надеюсь, вы, – я вспомнил выражение Майкла и усмехнулся, – не потребуете невозможного.

– Нет, что вы, – он поднял руки, – ничего особенного. Во время нашей первой встречи вы правильно подметили, что в этом мире дефицит людей из «настоящего материала». Таких, которые нам необходимы. Мы подумали, что среди ваших друзей найдутся несколько человек, которые будут полезны Ордену. Как вы на это смотрите?

– Как вам сказать, – я немного помолчал, – есть одна проблема…

Да, я мог назвать несколько человек, для которых Новый мир станет прекрасным шансом начать жизнь сначала. А проблема, о которой я подумал, проста. Недоверие. Жизнь приучила проверять каждую мелочь на своей шкуре, прежде чем давать советы другим. С другой стороны – когда увижу потусторонний мир, связаться с друзьями уже не будет возможности.

– Я вас понимаю, – кивнул Патрик, – не доверяете?

– Есть немного. Дело в том, что сейчас я рискую только своей жизнью. Не хотелось бы подставлять друзей, окажись в этом какой-то подвох. Но выход есть.

– Какой же? – оживился мой собеседник.

– Как вы говорили, радиосвязь с Новым миром – двухсторонняя. Поэтому сделаем так – я напишу несколько писем, которые положу в банковскую ячейку. Если все окажется так, как мне описали, я сообщу код доступа. Вам останется только доставить письма по адресу и ждать гостей.

– Прекрасная идея, Поль. Кстати, до вашего перехода осталось два дня. Вы готовы?

– Да, готов.

– Тогда не буду вас больше задерживать. Если вы хотите посмотреть, как осуществляется переход, – вас проводят в машинный зал. Познакомитесь с Густавом – это наш оператор.

– С удовольствием…

Когда я впервые увидел установку, то недоверчиво покачал головой. Не похоже на транспорт, способный перемещать людей в иные миры. Скорее, это железнодорожная дрезина, за каким-то дьяволом поставленная на постамент. В передней части платформы, перпендикулярно основанию – железная рама, сделанная из толстых труб. Эдакий квадрат размером примерно два на два метра. По периметру – небольшие коробочки, величиной с сигаретную пачку. С левой стороны – несколько железных ящиков, к которым подведены толстые жгуты кабеля. Вдоль помоста – обычные рельсы, на которые поставлена тележка. На ней – четыре пластиковых кресла ярко-желтого цвета, вроде тех, которые установлены на стадионах, но дополненные ремнями безопасности. Задняя часть – грузовая платформа, огороженная невысоким бордюром, сделанным из труб. Просто и без затей.

– Не впечатлило? – спросил Густав. – Ожидали увидеть нечто похожее на космический корабль?

– Признаться – да.

Если сказать больше, то и на месте Густава предпочел бы увидеть кого-нибудь постарше. Ему было лет двадцать пять, но выглядел он так, словно никогда не вылезал из ночных клубов, застряв на уровне развития восемнадцатилетнего. Совершенно не похож на человека, способного отправить тебя на «тот свет». Истертые до дыр джинсы, потрепанная футболка с изображением Джона Леннона и несуразные кеды с вечно незавязанными шнурками.

– Все гораздо проще, – ухмыльнулся он.

– Куда уж проще…

– Главное, что работает. Кстати, через полчаса будет переселяться одна семья из Канады. Если интересно посмотреть на процесс – оставайтесь. Тем более что вы такой же сотрудник Ордена, как и я. Только наблюдать будем из операторской.

Через полчаса в зал прибыли переселенцы в сопровождении двух охранников. Мужчина лет тридцати, его жена и ребенок – очаровательная девчушка лет девяти-десяти. Женщина немного нервничала, комкала в руках платок и постоянно озиралась вокруг, словно ожидала увидеть дверь в преисподнюю. Ее муж, судя по его побелевшему лицу, чувствовал себя не лучше. Только дочка была в превосходном настроении – скакала вокруг мамы, дергала за рукав отца, словно пришла в парк аттракционов и ждала начала развлечений. Кстати, Густав это учел. Для начала он подарил девочке большого плюшевого зайца, а потом отвел в сторону ее отца. Тот внимательно выслушал, несколько раз понимающе кивнул и подозвал жену. Как оказалось – детям, чтобы избежать неприятностей и смягчить стресс, делают инъекцию снотворного. Логично: мало ли что придет в голову ребенку, усаженному на эту тележку…

После небольших уговоров девочку усадили на пластиковое сиденье и ввели лекарство. Спустя несколько минут она уже сладко спала, пристегнутая к креслу вместе с подаренным зайцем. Родители заняли место на платформе, и к ним забрался оператор. Он что-то долго объяснял, подтверждая свои слова резкими жестами. По-моему, я в нем ошибся – когда он занимался делом, вся наигранная веселость куда-то улетучилась, и остался профессионал, твердо знающий свою работу. Приятно. Я всегда любил иметь дело с профессионалами.

– Идем в операторскую, – Густав кивнул на небольшую будку, стоящую в углу зала.

– Это займет много времени?

– Нет, – покачал головой он, – минут десять, не больше.

В операторской уже сидели сопровождавшие семью охранники. Один из них, лениво развалившись на стуле, листал журнал, а другой открыто зевал, подпирая стенку спиной. Для них переселение в другой мир – это каждодневная рутина, не вызывающая никакого интереса. После каких-то манипуляций, когда над платформой загорелся красный свет, Густав посмотрел на переселенцев и подбадривающе кивнул, подняв вверх большой палец. Прошло, наверное, около минуты, прежде чем красный свет сменился на желтый. Следом, почти без паузы, вспыхнул зеленый, и раздался резкий свист, перемешиваясь с завываниями сирены. Проход озарился несколькими вспышками, и на месте рамы возникло мерцающее зеркало. Платформа дернулась и начала свое медленное движение вперед. Прямо туда, в зазеркалье. Вот в зеркале скрылась ее передняя часть, и тут раздался женский крик. Женщина вдруг резко дернулась в сторону, стараясь расстегнуть держащие ее ремни. Даже стены операторской не смогли заглушить ее пронзительный визг. Вдруг что-то ярко вспыхнуло, и по глазам ударил резкий свет. От неожиданности я отшатнулся от стекла, ожидая, что оно сейчас разлетится мелкими осколками.

Раздался громкий хлопок, похожий на звук лопнувшего колеса; стекло жалобно задрожало, но выдержало. Еще один хлопок – и оно окрасилось красными брызгами…

– Что это было? – выдавил я из себя.

Густав не ответил. Выругавшись, он рванул какой-то переключатель на пульте управления и выскочил из комнаты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Правда, помощь уже не требовалась. Да и кому там помогать, если переселенцы превратились в фарш. Именно на это и было похоже. Не знаю, что там произошло, но выглядело удручающе. Похоже на результат минометного обстрела, разве что установка не пострадала. Один из сотрудников службы безопасности, выскочивший вслед за мной, увидел эту картину и, привалившись к стенке, избавился от завтрака. А может, и от обеда, я не рассматривал. От людей почти ничего не осталось. Большая часть была разбросана мелкими фрагментами по платформе, размазана по стенам и стеклу кабины оператора.

1988 год. Исследовательский центр.

Сан-Антонио, штат Техас

Происшествие вызвало в центре большой переполох. По крайней мере, всех находившихся на тот момент в зале допрашивали по нескольку раз. Нет, не полиция, откуда ей здесь взяться? Служба внутренней безопасности. Раз за разом мы описывали происходившее в тот злосчастный день. Сначала пришлось рассказать, а потом еще и написать. Два раза. С небольшим перерывом на обед. Кстати, надо отдать должное – хорошо ребята работают, с толком. Напомнило наше «гестапо»[16]: даже то, что забыл, и то вспомнишь. После того как нас отпустили, Патрик предложил мне обратиться к психологу, работающему в центре. Этого мне еще не хватало – чтобы какой-то парень, не видевший в жизни ничего страшнее фильма ужасов, пытался меня спасти от якобы полученного стресса!

Проведенная проверка показала, что никаких технических сбоев не было. Увы, но обычный нервный срыв привел именно к такому результату. Точно не скажу, я далек от такой техники, но, по словам Густава, женщина сама виновата. Она, можно сказать, была одной ногой на той стороне – и неожиданно передумала. В итоге ее просто разорвало между мирами, зацепив и людей, находившихся рядом…

Через три дня я шел по знакомым коридорам к машинному залу, катя перед собой небольшую тележку, на которой разместились все мои вещи. Рюкзак и две большие сумки. Одежда, личные вещи и несколько памятных безделушек. Немного – для переселенца в иные миры. Финансами я тоже не обременен. Около двухсот тысяч франков, лежавших на моем счету, превратились в шестнадцать тысяч экю, которые зачислены мне на счет в банке Ордена. Рядом шел Густав, грустно насвистывая какой-то мотивчик. Понимаю, настроение у него – похоронное. Ему светит служебное расследование. Мое состояние описать еще сложнее. Нечто среднее между ощущениями приговоренного к смерти и самоубийцы, стоящего с головой в петле на шатком стуле с подпиленными ножками…

Мы прошли через небольшой зал, где лежали грузы, подготовленные к отправке. Перед входом выстроилось несколько ящиков с надписью «Walter Meier Tool AG, Switzerland».

– Металлообрабатывающие станки, – заметив мой взгляд, объяснил Густав, – правда, в разобранном виде.

– Почему в разобранном? Разве «ворота» нельзя было сделать побольше?

– Конструкция установки не позволяет, – он развел руками, – мы бы с радостью. Новая будет готова через год, не раньше.

– Как же вы автомобили туда отправляете? Патрик говорил, что там даже вертолеты есть.

– Все идет в разобранном виде. А вертолеты там есть, да. Целых два. «Скаут» – для ведения разведки и «Хьюи»[17] – для всего остального. Есть несколько судов для каботажных рейсов и три «Цессны-152».

– Это хорошо, что «птички» есть. Хоть вытащат в случае чего.

– Как бы не так, – ухмыльнулся Густав, – мы их отправляли в виде «конструктора» для больших мальчиков, поэтому над ними трясутся, будто они из чистого золота! Можно сказать, пылинки сдувают. Так что о помощи с воздуха забудьте и не надейтесь. Читал я технические отчеты коллег… Хотя что я вам рассказываю? Скоро сами все увидите!

– Умеете вы успокаивать… Нет бы еще «ворота» построить!

– Есть еще одни. Грузовые. Они побольше размерами, но сейчас на профилактике. У них и скорость отправки выше – можно сказать, на пределе работаем. Живое существо такой нагрузки просто не выдержит. А после «канадской мясорубки», как выразился мистер Бэлл, «ворота» вообще могут на месяц закрыть. Так что ничего не поделаешь: приходится довольствоваться тем, что есть. Кстати, ваше оружие и амуниция уже упакованы. Майкл постарался – еще вчера вечером доставил. Просил передать вам большой привет. При этом довольно ухмылялся, словно ему премию выдали. Что вы у него такого выбрали? Карманный гранатомет или какой-нибудь супербластер, стреляющий криптонитом?[18]

– С вашими порядками особо не разгуляешься. За пистолет – и тот пришлось заплатить.

– Экономия средств, – он скорчил довольную мину, – не всем везет так, как вам. Многие переселенцы отправляются в Новый мир вообще без вещей. Можно сказать, с легким сердцем и налегке. Помню, один парень пришел с небольшой сумкой. Знаете, с такой цветастой… Словно не в Новый мир, а на пляж собрался.

– Как же они там существуют?

– Орден выдает им небольшую сумму денег.

– Немного…

– И шанс, – парень поднял указательный палец, – согласитесь, это не так уж мало.

– Согласен…

– Ну вот мы и пришли. – Оператор распахнул передо мной дверь и кивнул на небольшой стол у стены. – Сумки можете оставить здесь. Для досмотра.

– Это еще что за хрень?

– Обычная процедура. – Густав засунул руки в карманы и пожал плечами. – Вдруг у вас там химическое оружие запрятано? Или атомная бомба? Это Новый мир, мистер Нардин, и колонистов берегут как зеницу ока.

– Берегут… – Я вспомнил кровавый инцидент и поморщился. – А недавняя авария?

– Я уже объяснял, – терпеливо повторил он, – это не технический, а нервный срыв.

– Если не ошибаюсь, вы им объясняли правила.

– Объяснял. И что толку? Переселенцев перед отправкой несколько раз предупреждают, что нельзя дергаться при работе установки. Они думают, мы тут в куклы играем… идиоты! – Густав дернул щекой и выругался.

– Часто?

– Нет. На моей памяти – второй раз.

– Хоть это радует.

– Поль, главное – не вздумайте дергаться. Дышите спокойно и сидите смирно. Понимаю, что страшно видеть, как в зеркале исчезает твое тело, но надо потерпеть. Тем более что это секунд тридцать, не больше. Насчет платформы не беспокойтесь – она другая. Ту, прежнюю, еще долго придется отмывать… Ладно, вы тут подождите, а я пойду узнаю, что у нас сегодня со связью. Бывают дни, когда проход вообще невозможно открыть. Рядом есть небольшая комната. Нечто похожее на зал ожидания. Расслабьтесь, выпейте кофе или виски. В общем, все, что найдете в баре.

Интересная деталь – двери. Здесь они устроены в виде шлюзов. Перемещаться в сторону машинного зала вы можете, а вот вернуться обратно – нет. То есть пройдя в комнату отдыха, вернуться к своим вещам я уже не смогу. Может, и верное решение. Когда Густав ушел, я выгрузил вещи на стол и прошел в следующую комнату. Несколько кресел, диван, столик с журналами и огромное, во всю стену, стекло. За ним был виден уже знакомый мне зал с установкой телепортации и кабинкой оператора, где копался Густав. Я машинально налил себе кофе и присел в кресло. В прошлой жизни мне не так уж часто объясняли, что со мной произойдет через несколько часов. Нам говорили: идите драться, господа, – и мы шли. Не задавая вопросов, не требуя подробностей и объяснений. Нет, мысли отказаться не было. Во-первых – поздно. Не думаю, что Орден так легко отпустит человека, который обладает такой информацией. Во-вторых – они все верно рассчитали, и я не откажусь. Почему? Потому что в этом мире нет для меня места. Лишний… Еще один лишний человек на этой земле. Таких, как я, много. По крайней мере, я знаю троих, которые не раздумывая отправятся следом за мной. Кстати, письма для них, как мы и договаривались с Патриком, я написал. Сейчас те находились в ячейке одного коммерческого банка, в центре Сан-Антонио. Если все окажется правдой – парни получат шанс. Шанс начать жизнь сначала…

– Вы готовы, Поль? – в комнату заглянул Густав.

– Да, – я немного поморщился, – вполне.

– Прекрасно. Для проверки канала первым рейсом пойдут несколько контейнеров с животными. Их сейчас готовят – делают инъекции снотворного. Это быстро, так что томиться в ожидании не придется. Потом настанет ваша очередь. Не переживайте, все будет о’кей!

– Совершенно не переживаю.

– Вот и прекрасно…

Я врал. На самом деле меня слегка колотило. Да какое там «слегка»! Нет в этом ничего приятного – сидеть и ждать, когда тебя посадят на тележку и отправят прямиком в зеркало, скрывающее за собой черную дыру. Кто знает, что меня ожидает по ту сторону зазеркалья? Перед глазами встала недавняя картина – размазанные по сиденьям обрывки мяса, клочья одежды и кровь, медленно стекающая с грузовой аппарели. Дьявольщина! Я покосился на Густава, который в этот момент что-то переключал на пульте. Парень, видно, почувствовал мой взгляд – он поднял голову и, усмехнувшись, подмигнул. Я машинально кивнул в ответ и, откинувшись в кресле, закрыл глаза – будь что будет!

Перед глазами мелькали картины из прошлого, словно я смотрел киноленту, посвященную моей жизни. Восемьдесят третий год, палящее солнце Бейрута. Не помню: кажется, это было 23 октября? «Хизбалла» рядом с нашим штабом взорвала две машины. Да, именно двадцать третьего. Воскресенье. Тогда погибло около двухсот американцев и семьдесят четыре француза. От некоторых осталось так мало, что эти останки можно было собрать ложкой в солдатский котелок. Еще несколько картин… Африка… Вот старина Джузеппе. Он сидит под небольшим навесом, тихо ругает жару и листает какую-то книгу. Неторопливо читает, смахивая с ее страниц песок и сигаретный пепел. Сейчас выплюнет окурок, поднимет голову и, ухмыльнувшись, спросит: «Сержант, а ты знаешь, откуда произошла твоя фамилия?»

Неожиданно в памяти всплыл Заир. Перед началом той операции мы не спали около полутора суток, и это ожидание выматывало сильнее марш-бросков. Когда утром 19 мая поступил долгожданный приказ, эмоций вообще не осталось. Словно в насмешку, в последний момент перед стартом отказал один из двигателей «Трансаля», и нас, третью роту, запихнули в переполненный «Геркулес», словно норвежскую селедку в бочки. Даже вечно улыбающийся Пеппино и тот перестал скалить зубы и заткнулся. А потом…

– Время. – Я открыл глаза: передо мной стоял Густав. – Время, Поль.

Мы вышли в машинный зал, где находилась тележка с уже хорошо знакомыми пластиковыми креслами. Три из них были заняты – на них лежали мои сумки с вещами и рюкзак. Оружие, которое я выбрал в арсенале, было уложено в продолговатый железный ящик, поставленный в конце платформы.

– Здесь ваши новые документы и пакет, который передадите на той стороне. – Техник подал мне небольшую папку. – Вас уже ждут.

– Хоть где-то меня ждут, – буркнул я и уселся в кресло. Застегнул ремни безопасности, поерзал, устраиваясь поудобнее, словно настраиваясь на долгую дорогу. Следом за мной на платформу взобрался Густав. Проверил ремни и похлопал меня по плечу.

– Сейчас я включу установку. Видите лампочки? Сейчас там горит красная. Как только увидите, что зажглась желтая, – значит, связь установлена. Когда загорится зеленая, то включится сирена и платформа поедет вперед. Задержите дыхание и не нервничайте. В общем – все будет хорошо! Удачи!

21 год по летоисчислению Нового мира.

Шато Нардин

Поль проснулся задолго до рассвета. Словно что-то толкнуло, сметая в пропасть обрывки сновидений и не дающие покоя мысли. Казалось, даже во сне он продолжал обдумывать маршрут, отмечая красными точками опасные отрезки пути. Знакомое чувство. Как и пульсирующая боль в висках, словно метроном, мерно разрезающий время на короткие эпизоды «до» и «после». Так уже бывало, и не один раз, когда впереди ждала работа, требующая не только тщательного планирования, но и (что греха таить!) простого везения. Тихо прийти и так же незаметно вернуться обратно – дело на первый взгляд нетрудное. Но это горы, где нет прямых дорог и коротких путей. Где в чужаков сначала стреляют, а потом спрашивают о цели визита. Горы, где до сих пор с содроганием вспоминают десятый год, когда из-за кровной мести чуть не разгорелась война…

Перед глазами встал план маршрута, над которым Нардин провел не один вечер. Вот она, «точка невозврата». Прорваться через кишлак, находящийся у перевала, можно. С боем или без него, но шансы есть. Дорога назад – вот что самое тяжелое. Другого пути нет… Через перевал только одна тропа, и она под контролем горцев. Дьявол раздери, но кто пятнадцать лет назад мог знать, что мир так разделится? Поль нащупал портсигар, лежащий на тумбочке, и закурил.

Абреки даже здесь, в Новом мире, не изменили своим старым привычкам. Так же торговали наркотиками, грабили и снабжали рабами плантации на Диких островах. Современные невольники – переселенцы, захваченные на дорогах, жители небольших городков и ферм, находящихся в стороне от крупных военных баз. Для людей, живущих в предгорье, разбойные налеты были делом привычным. Правда, это ничего не меняло – нельзя жить в постоянном напряжении, ожидая нападения или выстрела в спину. Поль вспомнил одну командировку, когда они ошвартовались у небольшого рыбачьего хутора. На воротах были развешаны человеческие кишки, а в доме лежало несколько обезображенных трупов…

За окном стояли предрассветные сумерки. Пора вставать. Дел на сегодня много. Поль поднялся, не спеша принял душ, побрился и спустился на первый этаж. Через кухонное окно, выходящее на веранду, Нардин увидел Карима, разложившего на небольшом столе части винтовки. Алжирец устроился в удобном плетеном кресле и задумчиво смотрел туда, где в темноте прятались горные вершины. Приготовив две чашки кофе, хозяин вышел во двор и молча поставил их на стол. К пряному запаху кофе добавились запах оружейного масла и свежий аромат просыпающейся природы. Букет, достойный внимания парфюмеров.

– Не спится? – покосился на него Карим.

– Да, ноет что-то внутри. Наверное, от старости.

– Знакомо. У меня тоже кости ноют, словно непогоду чувствуют. Или драку.

– Скорее, драку, – кивнул Нардин.

– Ты для этого Никиту с собой берешь?

– В смысле?

– Медведь, мы с тобой не первый год знакомы. Ты всегда рассматривал все возможные варианты. Плохие – в первую очередь.

– Да. Если что – у него должен быть шанс вырваться. Несмотря ни на что. Иначе это бессмысленно. На побережье его прикроют, но до берега надо будет добраться. Он молодой и сильный.

– Понимаю, – Карим задумчиво прищурился, – пожалуй, ты прав.

– Хочешь отказаться от поездки? Я пойму.

– Ты дурак, Медведь! – Мужчина поднял на него карие, почти черные глаза. – Чтобы я пропустил такую вечеринку?! Не дождешься.

– Иначе бы не позвал…

– Иль а’краба у’хт иль-ха’ййа[19], – вздохнул алжирец.

Еще полчаса – и над горным хребтом встанет яркий круг солнца, разгоняя серую хмарь прерий. Уже сейчас слышны голоса просыпающихся птиц. Вот одна захлопала крыльями, будто разминаясь после долгого сна. От земли потянуло сыростью…

– Где ты раскопал этот антиквариат? – поежился Поль, рассматривая разобранную винтовку. – Устроил археологические раскопки у ворот Ордена?

– Тоже мне – антиквариат… – спокойно отреагировал его собеседник. – Много ты понимаешь! Для своего времени это был не самый плохой вариант. Тебе с ней послужить уже не довелось?

– Можно сказать, что нет. Эту модель первой получила жандармерия. К нам они попали позже, году в восемьдесят седьмом, и всего несколько штук. Наш tireur d’lite[20] днями на стрельбище пропадал. По его словам, новая винтовка лучше, чем FRF1, но с «ремингтоном» она и рядом не лежала.

– «Ремингтон», – пробурчал Карим, любовно поглаживая пластиковое ложе, – нашел, с чем сравнивать! FRF2 – это… В общем, она мне дорога. Как память.

– Ну, раз память, – хмыкнул Нардин, – то и держал бы в шкафу. С памятной табличкой на прикладе. «Дарагой памят длия Карым, да продлит Аллах его жызненный пут и усыпет розами…»

– Нафедли навсек[21], а? – лениво отмахнулся алжирец.

– Ладно, не обижайся. А если серьезно – где откопал? Я французского оружия в этом мире почти не встречал.

– Один чудак на комиссию сдал.

– Из наших? – дернул бровью Поль.

– Нет, мирный француз из канадского Жонкьера. Что с собой возьмешь?

– Если нарвемся на большую банду абреков, то сколько ни грузи – все равно мало будет. Кстати, надо бы твою машину глянуть. Набрал, будто на полгода уходим…

– Хорошо, – согласился Карим, – некоторые вещи можно оставить.

Мужчины спустились с веранды во двор, где стоял «лендровер».

– Что это у тебя такое? – спросил Нардин.

Дно багажного отсека занимал плоский бак (толщиной сантиметров двадцать, не больше), сваренный из нержавеющей стали.

– Запасной, – алжирец хлопнул по нему ладонью, – почти двести литров. Я в Аламо залился под пробку, а потом сам знаешь – один Аллах ведает, где можно застрять.

– Что еще у тебя с собой?

– Поль, будто сам не знаешь, что у меня может быть… – Он заложил руки за ремень и начал перечислять: – Два рюкзака. Один большой, с пожитками, для устройства лагеря, и один – «трехдневка». Дальше рассказывать?

– Рассказывай, конечно. Тебе дай волю – весь дом в джип загрузишь.

– Ты всегда был сторонником аскетизма, Медведь.

– Я за разумный вес. Тем более в рейде. Рассказывай.

– Ящик сухих пайков, канистра с питьевой водой и небольшая солнечная батарея. Из оружия – РПКМ, «снайперка», которую ты видел, и пистолет. К пулемету – четыре «банки» по семьдесят пять патронов и два цинка. Триста патронов для винтовки и двести для «беретты». Еще два «Клеймора» и пять гранат. А ты что возьмешь?

– Пулемет пусть Никита возьмет. Любит он с такими железками играться. Стреляет неплохо.

– И моложе…

– Сам подумай – куда тебе, старому, с грузом и пулеметом по горам бегать?

– Что верно, то верно, – покачал головой мужчина, – не двадцать лет…

– И даже не тридцать. Винтовку, думаю, тоже можешь оставить. «Ремингтон» возьму, так что твоя «память» пусть здесь полежит. В общем, – Поль немного помолчал, – чтобы с патронами не мудрить, возьмем два «калашникова» под 7,62x39 с подствольниками, твой пулемет и «ремингтон». У тебя два цинка и у меня, в арсенале – четыре. Двести патронов к винтовке. В довесок к «Клейморам» – три МОН-50 и цинк гранат для подствольника. Еще бы «горных» гранат в Рио достать, так было бы совсем хорошо. Ну и личное оружие.

– Опять свой «кольт» из шкафа вытащишь? – ухмыльнулся Карим и поднял указательный палец. – Ах да, забыл! Тоже – «память»… Слушай, оставь дома это «наследие предков»!

– Обойдешься. Я его на две твоих «беретты» не променяю! Значит, с оружием решили?

– Мины – это хорошо, – алжирец огладил бороду. – Уходить громко будем?

– Хотелось бы тихо, но знаешь, как бывает… Тем более – перевал, дьявол его раздери… Пострелять все равно придется.

– Не впервой…

– Что со связью?

– Как ты просил – в машине стационарная и три переносных, с гарнитурами.

– Ладно, – кивнул Поль, – пока твой брат не приехал, пойду собираться. Буди Никиту, хватит ему спать. И соберите альпинистское снаряжение.

– Придется лезть? – поморщился Карим.

– Невысоко. То есть сначала невысоко, а потом неглубоко.

– Хоть это хорошо, – вздохнул алжирец и ушел в дом.

Через несколько часов во дворе стало шумно. Раздавался гортанный говор, было слышно, как Карим что-то объяснял приехавшим людям. Наверное, правила поведения в Шато Нардин. Стращает небось всеми карами небесными. В комнату вошел Никита и, улыбнувшись, кивнул в сторону веранды.

– Отец, там Карим своего младшего брата по стойке «смирно» строит. А заодно и троих племянников. Он всегда так?

– Карим? – переспросил Поль. – Да, это у него врожденное.

– Интересный он человек. Вроде мусульманин, а абреков ненавидит…

– Просто он правильный мусульманин и Коран внимательно изучал. К тому же вырос во Франции. Отец и дед были легионерами. Это, знаешь ли, накладывает свой отпечаток на семью. Поэтому он и поселился в Кадизе, а не в Джохар-Юрте.

– А русский язык откуда так хорошо знает?

– Его дед служил с русскими. В двадцатых годах их было много в Легионе. Вот старик и заставил внука выучить. Потом, чтобы язык не забыть, Карим часто со мной на русском говорил. Ты уже собрался?

– Да, отец. Осталось личные вещи в машину загрузить.

– Иди, я сейчас приду…

Когда Никита ушел, Поль открыл шкатулку, стоящую на комоде, и достал оттуда небольшой, плотно запакованный сверток. Подержал его в руке, словно взвешивая, но, немного подумав, убрал обратно. Рядом лежала простая черно-белая фотография, на которой изображена молодая женщина, сидящая на капоте запыленного джипа. Фотограф поймал удачный момент – ее волосы красиво разметал ветер, а взгляд был задумчивым и немного грустным. Будто она заранее знала все, что произойдет через несколько месяцев. Нардин еще раз посмотрел на фотографию и бережно положил на место. Через несколько секунд он взял рюкзак, стоящий у двери, и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

5 год по летоисчислению Нового мира.

База Ордена по приему переселенцев и грузов

Мерцающее зеркало надвигалось, переливаясь отблесками ртути, в которых проскакивали синие сполохи искр. Словно расплавленное серебро, льющееся нескончаемым потоком на землю. В горле встал ком; еще немного – и я кожей почувствую этот раскаленный металл… Хочется рвануть ремни и выскочить из кресла! Но нет – вместо нестерпимого жара повеяло студеным воздухом, будто распахнули дверь морозильной камеры. Холод… жуткий холод пробежал по моему телу. Теперь я точно знаю, что значит русское выражение «кровь стынет в жилах». Еще несколько секунд – и это ледяное зеркало подошло вплотную к моему лицу. Закрываю глаза и словно опускаю лицо в воду. Стихают звуки сирены, заглушенные ударами сердца, которое бьется так, будто хочет вырваться наружу. Мгновение – даже сквозь закрытые веки чувствую, как в лицо ударяет яркий свет. Полыхнуло горячим воздухом, наполненным незнакомыми, не связанными с памятью запахами. Тележка, лязгнув металлом, остановилась – видимо, ударившись в ограничитель на аппарели. Открываю глаза и вижу коренастого, одетого в полувоенную форму мужчину, стоящего рядом с пандусом. И солнце… Ослепительно-белое солнце, бьющее в большие окна ангара.

– Добро пожаловать на Новую Землю, Поль! Нет, не двигайтесь, я помогу. – Он забрался на тележку и пристально посмотрел на меня. – Как ваше самочувствие?

– Нормальное.

– Не тошнит, голова не кружится? Ноги, руки чувствуете?

– А в чем, собственно, дело?

– Нет, все хорошо, – улыбнулся он, – бывает, что людей немного «переклинивает». По всей видимости – стресс при переходе.

Непослушными пальцами я расстегнул привязные ремни и осмотрелся. Все, что произошло со мной за последние несколько минут, не укладывалось в голове. Улыбающийся Густав, зал, это зеркало – и холод… Даже сейчас меня передернуло.

– Знобит? – улыбнулся мужчина. – Ничего, у нас жарко, быстро согреетесь.

– У вас? – тупо спросил я.

– Ну да, – засмеялся мой собеседник, – вы же в Новом мире, Поль! Еще не верите?

Значит, все же забросили меня в потусторонний мир? На розыгрыш это не похоже. Не думаю, что Орден будет играть в такие игры. Спустился на землю, и, дьявол меня раздери, мои ноги немного подрагивал! Я, как бы это выразиться поточнее, был сбит с толку. Не знаю: может, ожидал увидеть нечто иное. Уж слишком он обыденно выглядел, этот Новый мир…

– Проходите, – мужчина подошел ко мне и показал на дверь в соседнее помещение, – за вещи не беспокойтесь, их отнесут в машину.

Я вошел в светлую комнату, больше похожую на приемный покой в одной из частных клиник, чем на приемную для переселенцев. За высокой конторкой из белого пластика стояла женщина лет тридцати.

– Добрый день. Добро пожаловать в Новый мир. – Она сухо улыбнулась, изобразив одну из дежурных улыбок, и протянула руку. – Ваши документы, пожалуйста…

– Документы?

Дьявол, ведь Густав вручил мне пакет! Хотя женщина могла быть и приветливее. Я уже потянулся к набедренному карману, чтобы достать конверт, но стоящий за моей спиной мужчина сделал шаг вперед.

– В этом нет необходимости, миссис Мадлен, – он предъявил женщине какую-то пластиковую карточку, – это наш человек.

Вот теперь она заулыбалась, эта Мадлен. Можно было подумать, что ее навестил сам генерал де Голль! Захлопала глазами и, ставлю сто франков, еще бы немного – и сделала книксен. Не успела. Мы с моим провожатым прошли в следующую дверь и оказались на улице. Перед дверями стоял запыленный армейский джип с непонятной эмблемой на борту – треугольник с нарисованным внутри глазом.

– Сейчас вернусь, – мужчина кивнул мне на машину, – подождите немного.

Садиться на раскаленное сиденье не хотелось, я вытащил из кармана пачку сигарет, закурил и осмотрелся вокруг. Не знаю, как должен выглядеть Новый мир, но очень похоже на Корсику. Жарой. Не хватало только запаха апельсинов, которым насквозь пропитан остров. Через несколько минут, когда я уже выбрасывал второй окурок, привезли мои вещи. Загрузили в джип, и, поднимая шлейф пыли, мы выехали за ворота.

– Меня зовут Виктор, – не отвлекаясь от дороги, заявил мужчина, – можно сказать, что мы коллеги. В экспедиции, правда, не хожу, но и здесь есть куда приложить свои умения. Мир занятный, так что скучать не приходится.

– Занятный?

– Когда живешь на Базе, – хохотнул он и хлопнул рукой по рулю. – В общем, что я тебе рассказываю – скоро сам все увидишь!

Смотреть было не на что. Мы ехали как по широкому коридору – по обе стороны возвышались ангары, огороженные забором. Машин не видно, людей тоже. Через несколько минут въехали в жилой сектор и затормозили у невысокого двухэтажного дома.

– Это гостиница для сотрудников, – пояснил Виктор, – несколько дней поживешь здесь. Потом вернется начальство и разберется, куда тебя отправить. Сейчас возьму ключ у консьержа и расскажу, что здесь и как.

Как объяснил Виктор, сейчас мы находимся на центральной Базе по приему переселенцев и грузов Нового мира. Большая ее часть – это службы иммиграционного контроля, грузовые ангары и отдел логистики. Охрана, техники, специалисты по связи, ученые и хозяйственники. Некоторые старожилы (из числа первопроходцев) до сих пор называют это место «шлюзом». Все огорожено высоким проволочным забором, по углам расположены вышки. В двух местах (надо понимать – в самых опасных) заметил несколько дотов с крупнокалиберными пулеметами. Серьезно подготовились, ничего не скажешь.

Пока я затаскивал вещи в комнату, Виктор забрал у меня пакет с документами и куда-то ушел. Гостиничный номер ничем не отличался от своих собратьев в Старом Свете. Безликая мебель, безликие стены. Противомоскитная сетка над кроватью, окно (с видом на площадь) и вентилятор на потолке, разгоняющий душный воздух. Два потертых кресла и журнальный столик с телефоном. Негусто…

Распаковывать сумки желания не было, поэтому я ограничился тем, что принял душ и переоделся в новую, выданную в центре форму. Шестицветный камуфляж, а именно – «шоколадный чип», который недавно принят американскими военными, оказался очень кстати. Удобная, легкая куртка до середины бедра, брюки с набедренными карманами и облегченные берцы. Наряд завершили панама и куфия песочного цвета.

Минут через сорок в комнату вернулся Виктор. Вошел без стука – видно, здесь это не принято. Прищурился, будто увидел меня впервые, и взъерошил светлые, выгоревшие на солнце волосы.

– Устраиваешься?

– Понемногу.

– Вот, – он положил на стол пластиковую карту, – твое удостоверение личности, а заодно и банковская карта. Шевроны на форму. В следующем здании – столовая для сотрудников. Бары и магазинчики – за пределами Базы. Найдешь, если будет желание прогуляться.

На пластиковой карточке, похожей на банковскую кредитку, были моя фотография и имя. «Paul Nardeen». Чуть ниже – «ID number: 1024-0325-3482-0173». В верхней части – широкая красная полоса, надпись «Security Service» и знак, который я видел на джипе. Шевронов было четыре. Два из них (с эмблемой Ордена) пришивались на рукава: один (с моей фамилией) – на грудь с левой стороны, и группа крови – на правую.

– Фамилию, как я понимаю, на слух записывали? – поморщился я.

– А что не так?

– На французском моя фамилия пишется Nardine.

– Американцы, черт бы их побрал, – Виктор взял в руки удостоверение. – Переделать?

– Забудь, – отмахнулся я. – Новый мир – новая фамилия. Тем более что произносится она правильно – Нардин.

– Как скажешь. Часы… – На стол легли электронные часы.

– У меня есть.

– Выброси, – усмехнулся он, – здесь время идет по-другому. Если сравнивать со Старым Светом, то сутки делятся на тридцать стандартных часов, но последний – семьдесят две минуты. И в году у нас четыреста сорок дней.

– Почему?

– Не знаю, – он пожал плечами, – здесь интересная штука получается со временем. Если тебя интересует, спроси у «научников». Они что-то объясняли про спирали и параллельные миры, но я не запомнил. Ладно, это потом. Сейчас – о местных правилах. Во-первых – База, как ты уже, наверное, заметил, огорожена и хорошо охраняется. Оружие на ее территории может быть только у сотрудников Ордена. Так как служба безопасности не входит в систему охраны, твои коллеги носят только пистолеты. Даже если начнется что-то серьезное, добраться до своего арсенала всегда успеешь. За периметром – жилой квартал колонистов. Как правило, это те, кто первыми прибыл на эту землю. Там оружие есть у всех. Район охраняется пешими патрулями и постами на выезде. Ничего особенного там не найдешь – две-три лавки, открытые предприимчивыми переселенцами, магазин снаряжения, гостиница и несколько баров со шлюхами. Если захочешь туда прогуляться, то мой тебе совет – вооружайся посерьезнее.

– Бывают проблемы?

– Да, – просто ответил он, – бывают. Редко, но перестрелки в барах случаются. Последнее время ведутся разговоры, что надо запретить гражданским носить оружие, но для этого надо создать еще один периметр, чтобы и местные жители были в безопасности.

– Везде запретить? – поморщился я.

– Нет, – засмеялся Виктор, – только здесь. В остальном мире это невозможно. Здесь всего несколько крупных городов, которые более или менее хорошо защищены. А дальше…

– Что дальше?

– Дальше география заканчивается…

– Интересно, – покачал головой я, – с кем же вы здесь воюете?