Попаданец со шпагой Коротин Вячеслав

Правильное решение. Внесем ясность:

– С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов… Продолжать или все понял?

Пауза.

– Ты в самом деле мент, что ли? – донеслось наконец из избы.

– Нет. Нет здесь ментов. Выходи давай, поговорим спокойно, обсудим ситуацию. Только женщин там не трогай, ладно?

– А гарантии какие? – донеслось из дома.

– А какие, к едреням, гарантии? Ты в самом деле думаешь, что я тут суд вершить имею право? Но то, что я здесь твой единственный шанс – это точно. Выходи, надоело орать уже.

Пауза. Понятное дело – подумать надо о возможных моих подлянках и обезопаситься по максимуму. Можно понять – больно уж негостеприимно встретил человека девятнадцатый век…

– Через десять минут выйду, – донеслось наконец из дома. – Только без фокусов там – хуже будет.

– Жду! И еще раз: постарайся поверить, что зла я тебе не желаю. Может, отпустишь женщин?

– Хренушки! Они моя единственная страховка.

Во дурак! Совершенно не въезжает, в каком времени находится. Представители властей положили бы на жизни крестьянок с прибором… Террорист, блин, недоделанный…

Местные следили за нашим диалогом в состоянии полной прострации. С полуобморочным Еремеем все понятно, но даже лесник слегка ошалел, слушая обороты конца двадцатого века во времени нынешнем.

– Эй, вы! – обратился я к мужикам. – Когда он выйдет, отойдите от нас подальше, не мешайте разговаривать.

Петр молча кивнул, а земледелец не преминул снова начать причитания…

– Успокойся! Сделаю все, чтобы твоих баб выручить и дом сохранить…

Тут как раз скрипнула дверь, и выглянул мой потенциальный собеседник.

– Отойти всем к забору!

Мы послушно отступили. Парень опасливо вытек из-за створки и, на пару секунд повернувшись к нам спиной, что-то поколдовал, закрывая вход в избу. Повернулся.

Высокий, ладный, ловкий. Длинные светлые волосы собраны в хвостик. Серые, в разводах грязи брюки, черные туфли, белая когда-то рубашка. То есть прикид приблизительно тот же, что и у получившего кочергой по голове в трактире.

Шпагу, пока возился с дверью, держал под мышкой, но теперь, приближаясь к нам, перехватил в правую руку.

– Ну, ты, что ли, поговорить хотел?

– Я. Отойдем?

– Давай, – указал мой современник шпагой на угол сарая…

Оба-на! А ведь оружие держит умело! Как шпагу, а не как дубину. Случайный человек так ни в жизнь не сумеет. Клинок был продолжением его руки и составлял единое целое со всем телом. Мне, увидевшему только одно движение вооруженной руки, это было сразу понятно.

А учитывая процент фехтовальщиков среди населения России конца двадцатого века (ноль целых хрен десятых), это уже наводило на определенные мысли по избирательности переноса: в моем времени держать шпагу в руке умеет, хорошо, если один человек из десяти тысяч, а тут встретились двое, и оба умеют… Хронодесант фехтунов какой-то.

К сожалению, уже не осмотреть указательные пальцы покойника – весьма характерная мозолька должна иметься…

– Ты пистолетики-то из-за пояса вытяни и брось куда-нибудь – не нервируй меня, – начал парень слегка подрагивающим, но уверенным голосом.

– Да запросто. – Я вытащил оба пистоля и бросил их на землю.

– И шпажку тоже.

– Перебьешься.

– Все равно ведь тебе она не поможет…

– Вот и ладушки. Не поможет, так и не волнуйся. Давай по делу уже. Из какого года сюда приземлился?

– Девяносто шестой. А ты?

– Аналогично. Слушай, нервно как-то. Что ты там с бабами в избе удумал? Давай без этих дурацких игр в заложников, а? Я подожду, а ты сходи разминируй свою затею, ладно?

– Ну да, а ты мне потом в спину шмальнешь…

– Ну, ты вообще дурак? Какой мне смысл тебя грохать? Сам не понял, что нам друг друга держаться надо? И я тебе, кстати, нужен больше, чем ты мне.

– Вот именно. Я тебе, судя по тому, как ты упакован, вообще не нужен – ты и без меня неплохо устроился.

На самом деле он прав. Его появление здесь для меня та еще головная боль. Надо ведь придумать, как его перед подполковником отмазать… Но ничего, напрягусь. Только бы этот псих дров не наломал… То есть, конечно, не псих он, но наверняка в совершенно невротическом состоянии на данный момент находится. И не первый денек.

– Хорошо. Но я могу быть уверен, что твоя «бомба» в доме контролируема? Что не полыхнет-долбанет раньше времени?

По выражению лица оппонента понял, что особой уверенности в надежности своей конструкции тот не имеет. Надо дожимать:

– Не мог ты что-то надежное за десять минут сварганить. Душевно тебя прошу: не губи женщин по глупости и неаккуратности. Нельзя «на коленке» надежную мину сбацать.

– На эту тему базара нет. Что ты можешь мне предложить?

– Пока ничего конкретного. И мне особенно плохо думается, когда я знаю, что три бабы могут вот-вот взлететь на воздух. Давай все-таки разрядим обстановку.

– Облезешь. Имеем то, что имеем. Твои предложения?

– Ладно. Никаких предложений пока нет. Говорю тебе об этом честно – может, оценишь. Но обещаю что-нибудь придумать, чтобы перевести тебя из состояния затравленного зверя в какое-то более комфортное. Для начала: как ты здесь оказался? Меня Вадим, кстати, зовут.

– Андрей. Не знаю как. Ехали с Игорехой в Псков. Ночью. Пора заправляться было, но ни одной колонки по пути… Под утро добрались до этого гадючника, решили хоть пожрать да отоспаться, и нате вам: ему кочергой по кумполу, а меня кулаком в ухо и в подвал… Сссуки!

– А с чего бы так негостеприимно?

– У них спроси.

– У них, пожалуй, спросишь после твоего файер-шоу…

– Ну и отлезь с этим. – Парень явно нервничал сверх меры. Нет, я тоже был весь на «ускоренных нейронах», но упоминание о придорожном трактире моего собеседника однозначно заводило. – Ты сам-то как здесь очутился? Устроился, как я погляжу, неплохо.

– Во время рыбалки попал. С ночевкой которая. А устроился… Повезло, наверное. Принял меня один здешний помещик. Навешал ему лапши про путешествие из Америки. Вы вот тут некстати объявились… Но я тебе помогу. Не знаю еще как – над этим надо подумать спокойно, в отсутствие заминированных женщин. Убери свои сюрпризы в избе, ладно?

– Ладно. Куда машину-то дел?

Ухтыепсть! Мозги ничего сообразить не успели. Сработали исключительно рефлексы: глаза увидели – ноги прыгнули. Организм в доли секунды перенес своего обалдевшего хозяина на полметра назад и взметнувшийся клинок не разрубил мое горло.

– Совсем офонарел, придурок?!! – успел рявкнуть я, выхватывая свою шпагу и сбрасывая перевязь с ножнами. – Ты чего укурился? Брось клинок!

– Да прям! – хищно осклабился мой визави. – Брошу и руки подыму. И ты меня сдашь в местную кутузку. Или у тебя другие варианты имеются?

Кончик его клинка нацелился мне в корпус, грамотно нацелился – точно умеет оружием владеть. И стойка неплохая… Почему я его не узнаю? Всех приличных фехтовальщиков России и даже стран, бывших когда-то в составе СССР, знаю в лицо – этого же не встречал ни разу. Точно.

Эть! Прямой выпад, рассчитанный на лоха. Я даже «четверку» брать не стал, просто шагнул назад. И тут же с батманом по его клинку обозначил атаку. Обозначил. Но он понял. Понял и убрался с опасной дистанции очень шустро. Что-то умеет все-таки, паразит. Почему я его не знаю?

– Угомонись, а? – очень не хотелось его ранить или тем более убить. – Уже понял, наверное, что меня просто так не взять. Втыкай шпагу в землю, и поговорим спокойно.

– Хрен тебе по всей морде, – спокойно и зло ответил Андрей или как его там на самом деле. – Сам знаешь, что никакая ты мне здесь не «крыша». А вот «тачка» тебе очень пригодится. Не пальцем деланный, понимаю.

Кончик его клинка продолжал смотреть мне в грудь – расслабляться нельзя.

– Дурак ты. Твой автомобиль здесь совершенно не в кассу. В ближайшем болоте утопить, чтобы не мешал устроиться в этом мире. А я тебе ничего не обещаю – почти такой же «никто», как ты, – батман-выпад-ушел. – Постараюсь помочь. В это веришь?

– А мне по барабану твои обещания…

Ух ты! Чуть не словил в атаке! Но остановился вовремя, хотя при желании я бы его уделал в этом фрагменте запросто.

– Ты где фехтовать-то научился?

– А ты где?

– Да вроде мастер спорта. Может, все-таки шпагу в землю? Все понял? Тебе не светит, Андрюха. Раз пять тебя уже проткнуть мог. Сдавайся, сдаться мне – не стыдно. И поговорим нормально…

Флешь… Или атака броском. Мой любимый прием в боях. Но эту неотразимую атаку нужно уметь подготовить… Этот не умел. Попал, естественно, в защиту. Отвечать на убой я пока не стал, просто пропустил его себе за спину и развернулся.

– Все понял?

– А чего тут понимать? Я вас таких на арене не одного уложил. Имел я в виду ваши понты. И ты без пяти минут труп.

Оба-на!.. Он тоже с арены?

Но сейчас не до этого.

– Не стреляааать! – заорал я Петру, поднявшему ружье, когда мой партнер по спаррингу оказался развернут к нему спиной

– Не доводи до греха, а? Не хочу я тебя резать. – Это я уже к своему супротивнику. – Ты где шпагу в руках держать научился, кстати? Я ведь всех серьезных фехтовальщиков знаю, а тебя – нет.

– Актер я, – выцедил сквозь зубы мой соперник, – нас этому учили. Напрасно считаешь, что несерьезно учили.

Это он зря. Сценическое фехтование, конечно, отстой полный, но только по сравнению с настоящим спортивным. И то от вида оружия зависит – какого-нибудь саблиста этот бывший актер, может быть, и сделал бы… Спасибо за информацию, но убить я его и так мог уже раз несколько… Не хочу, блин!

– Успокойся, а? – Я в очередной раз показал клинком на землю. – Нет у тебя шансов против меня.

Зря я клинок с линии угрозы отвел – немедленно воспользовался, паразит. Тут же атаковать рванул. Да еще и с ожиданием возврата моей шпаги в боевую позицию: попытался слить атаку с ударом по предсказуемой траектории движения моего клинка… Фигушки! Пальчиками, конечно переводы таким оружием делать затруднительно, но кистью – вполне себе. Я сблизился, убрав оружие из-под контакта, и мы оказались чуть ли не лицом к лицу. Для острия оружия противника мое тело было уже недосягаемо, поскольку этому сценическому фехтовальщику требовалось не менее секунды, наверное, чтобы снова попытаться угрожать моему организму…

Ннна! Чисто в мушкетерско-киношном стиле врезал я гардой по физиономии соперника. Будь тот в маске, мне бы, наверное, рефлексы не позволили такое хамство в отношении противника, а так – ничего, получилось. И, надо сказать, весьма смачно получилось, его ведь несло мне навстречу со всей возможной скоростью выпада, да и я себя не сдерживал. Не сломал ли челюсть дураку упертому?

Бывший актер и нынешний террорист на ногах устоял. Отскочил, выплюнул кровь (а может, и пару зубов – я не разглядывал), несколько секунд приходил в себя, а потом снова стал в стойку. Разойтись миром явно не получится. Да и мне уже расхотелось.

Он мне кто, в конце концов? Одновременник, не более. Причем из тех, к кому спиной поворачиваться нельзя – немедленно какую-нибудь заточку всадит. Оно мне надо? К тому же его еще необходимо было бы перед подполковником отмазывать, легенду какую-то придумывать. И заради чего? Да пошел он!

Причем запросто способен мне в пузо железо организовать – и второразрядник случайно вполне может зацепить мастера сдуру. И будет отнюдь не легче от того, что я его тоже уделал… Все! Работаем аккуратно и на убой.

Как-то в армии, не помню, по какому поводу, мой комвзвода (бывший боксер) рассказывал: в боксе, проигрывающий по очкам зачастую делает ставку на нокаут (а что ему остается?). И это обычно очень хорошо заметно противнику, если тот имеет кое-какой опыт боев. Обычно номер не проходит, но последний шанс – он и есть последний шанс…

Мой явно стал готовить атаку «ва-банк». Разговоры прекратили оба, чувствуя приближение кульминации боя.

Что я ему сделал? Чем мешаю?

Да просто своим присутствием, наверное. Вряд ли этот несчастный ощущает во мне конкурента, но уж если я его нашел в такой ситуации… Неа, не отмазать этого парня. Светит ему однозначная каторга на весьма немалый срок. Соображает он, кстати, получше благодушного меня…

Пошел актер в атаку. Уже совершенно по-глупому пытаясь сбить ударами мой клинок с линии, упирающейся в его грудь.

Пара шагов назад, чтобы провалить соперника, перехват в «круг-шесть»… Вот и все: если взята защита, то рефлексы требуют дать ответ в приблизившееся туловище противника. Что и было сделано: мой клинок заскользил по его, гарда неумолимо отклоняла угрожавшую мне сталь, и шпага, врученная подполковником, неотвратимо пробила грудь бывшего актера, бывшего бойца арены и нынешнего террориста…

На его лице, умирающем лице, читались исключительно ненависть и что-то очень похожее на непреодолимое желание уволочь меня вместе с собой в края счастливой охоты.

Оттолкнул соперника невооруженной рукой, контролируя тем не менее ситуацию – вполне может на последних вздохах полоснуть сталью по столь родному мне организму. На фиг, на фиг…

Стоял и смотрел, как в этом чужом времени умирает человек из времени моего… Откуда у него такая неприязнь и неверие? Не верь. Не бойся. Не проси? Человек человеку волк? Не верится. Актер все-таки. Интеллигент, хоть и бывший. Чего вдруг в бутылку полез на свою голову?

А я тоже хорош: только-только закончил убивать в своем мире, но визит в новый опять-таки начал с убийства. Что за карма такая?

От самокопания меня отвлек топот лаптей хозяина хутора…

– Не смей трогать дверь, дурак! – только и успел я крикнуть.

Внял. Тормознул. Но не въехал:

– Как же так, барин? Ведь там бабоньки мои…

– Вот и не дергайся, пока я не разрешу, если хочешь их живыми увидеть. В подполе они, говоришь?

– Истинно так.

– Чем крышка прижата?

– Так не ведаю. Столом, наверное.

– Понятно. Постой тут, пока я не позову.

Угу. Что-то вроде этого я и ожидал: закрытой дверью защемлен кончик веревки. Причем синтетической, значит, кое-что у него с собой имелось. Машина, вероятно, где-то недалеко. Странно, что хуторянин о ней ничего не сказал.

Так, что за адскую машину пациент успел сварганить из подручных материалов? Вряд ли граната: раз у него пистолета не было, то странно ожидать наличие более серьезного снаряжения… Скорее всего, канистра с бензином… Ставится в наклон, удерживается натянутой, переброшенной через что-нибудь веревкой, ну и свечка зажженная неподалеку. Попытался представить процедуру установки – стремно. Но больше никаких вариантов не придумывалось.

– Эй! – крикнул я хозяину дома. – Загляни в окно, что видишь?

– Так не видно ничего, – донеслось в ответ через минуту.

– Вырежи пузырь.

– А без этого никак?

Во куркуль! У него там жена с двумя пацанками, а он копейки считает!

Окошко маленькое, не пролезть, но разглядеть внутреннюю обстановку вполне себе можно.

Глаза потихоньку привыкли к полумраку помещения. Небогато живут хуторяне: стол, действительно стоящий ножкой на люке, пара лавок, печка, кровать… Ничего криминального и угрожающего дому неприятностями не видать. Может, в сенях? Но там окна нет. Ладно.

– Гвоздь и молоток имеются?

– Найдутся, – ошалело посмотрел на меня абориген, – а зачем?

– Тащи давай! – не стал я заниматься разъяснениями.

Аккуратненько приколотив кончик веревки к косяку, отогнал хозяина и Петра на относительно безопасное расстояние. Ну что же: если покойник меня перехитрил – конец местным бабам, а может, и мне заодно…

Толкнул дверь. Открылась. И ничего.

То есть ничего и быть не могло – просто кусок веревки, защемленный дверью. Блефовал наш подопечный.

А ведь с меня столько потов сошло… Ну, зараза!

На всякий случай осторожно прошел в дом, внимательно осмотрел стол, опирающийся на крышку люка в подвал – вроде ничего подозрительного.

– Эй, внизу! – Это я уже открыл выход из подпола. – Сами выйти сможете?

В ответ – испуганное шушуканье. Да ну его к бесу – я им психолог-реабилитатор, что ли?

Позвал Еремея – пусть сам со своими бабами разбирается – и снова вышел во двор.

Теперь машина – геморрой на мою голову. Куда парень эту жестянку заховал, и что мне с ней делать? И чего эта груда штампованного железа в трактире не сгорела? Насколько меньше проблем было бы!..

Из избы вывалило слегка ошалевшее, но вроде счастливое семейство. Ниче так жена у Еремея – не в моем, правда, вкусе – крупновата, но вполне себе интересная женщина для своих лет. А девки мелкие совсем, я, честно говоря, ожидал на выданье, судя по возрасту самого хозяина, ан нет – лет восемь-двенадцать…

Крестьянин, а за ним и все семейство бухнулись передо мной на колени и стали с причитаниями биться головами о планету. Среди всего этого вяканья и бормотания можно было разобрать только общий смысл: «Спасибо, барин! Век за тебя молиться будем!..»

Короче:

– Еремей! Встань и подойди!

– Слушаю, ваше благородие! – немедленно нарисовался, как лист перед травой, мужик. Невооруженным глазом было заметно, что самое заветное его желание – спровадить нас поскорее со двора. Хренушки!

– Покойника мы заберем…