Игры демиургов (сборник) Бормор Петр

— Из брахиозавра. Тоже интересный гибрид, жирафа с игуаной. И от бегемота тоже что-то есть, но не много. Сам по себе он ничего особенного, животное дурное и даже не симпатичное, но на вкус… ммм!

Шамбамбукли решительно положил недоеденный завтрак на песок.

— Да, — сухо произнес он. — Было вкусно. Сам делал?

— Кого, брахиозавра? Ну что ты! Я такими вещами не занимаюсь. Все эти эксперименты по селекции, гибридизации… Возиться с пробирками, образцами тканей, препаратами… мерзость какая! Я здесь разместил только базовые модели: ворон, игуан, крокодилов — а дальше они уже сами.

— Да кто «они»?

— Люди, кто же еще! Я, вообще-то, заранее поставил коды на исходники, чтобы ничего такого не случилось, но ты же знаешь людей! Всё равно взломали.

— Взломали? Генетический код?!

— Да они любой взломают, дай только время. А ведь знают, между прочим, что это подСудное дело! Хотя, надо заметить, некоторые результаты у них получились очень интересные… да, надо будет взять на вооружение. Вот, например, утконос…

— Мазукта, — перебил Шамбамбукли. — У меня канарейка не кормлена. Давай собираться и пойдем.

— Ну ладно, ладно, — Мазукта поднялся с песка, подобрал сумку и засунул в неё полотенце. — Пошли.

— А убрать за собой? — нахмурился Шамбамбукли.

— Убрать?

— Ну, все эти банки, бутылки, огрызки… Некрасиво же. Что тут после нас останется?

— После нас-то? — засмеялся Мазукта. — Да хоть Потоп!

— Они сговорились! — простонал демиург Мазукта. — Такое невозможно объяснить простым совпадением, это мировой заговор, я знаю!

— В чем дело? — спросил демиург Шамбамбукли.

— Вот, читай, — Мазукта бросил ему толстую стопку писем. — Миллион пожеланий. Случайная подборка.

Шамбамбукли стал читать, после пятого письма его брови взлетели вверх, после десятого он хмыкнул, а пролистав остальные 999990, расхохотался в голос.

— Тебе смешно, да? — возмутился Мазукта. — А мне, между прочим, всё это исполнять, согласно заведенному порядку. Каждый день по миллиону чудес, сам знаешь.

— Знаю, — прикрывая рот ладонью, кивнул Шамбамбукли.

— Да, конечно, среди миллиона желаний иногда встречаются дурацкие… они почти все дурацкие, если разобраться. Но ведь разные же! А здесь, ты же видел, каждый третий просит одного и того же! С небольшими вариациями. Это не заговор, да?

— Заговор, конечно, — широко ухмыляясь, согласился Шамбамбукли.

— И теперь я должен каждому… нет, ты только представь — каждому!..

— Представляю, — Шамбамбукли не удержался и снова фыркнул.

— Так и знал, что не встречу у тебя сочувствия, — обиделся Мазукта. — А как я, по-твоему, буду выглядеть, бегая по морозу с этим дурацким мешком? Да еще по крышам!

— Замечательно, — заверил его Шамбамбукли. — Красный цвет тебе очень идет. Только нацепи бороду, если не хочешь, чтобы тебя узнавали.

Демиург Шамбамбукли сидел в гостиной у демиурга Мазукты и любовался коллекцией оружия на стене.

— А вон тот тупой меч я помню, — сказал он. — С него всё начиналось, верно?

— Угу, — кивнул Мазукта.

— Сейчас смешно даже… А тогда казалось, грозное оружие.

— Это нам только казалось.

— Ну да. А арбалет тоже оттуда?

— Трофейный. Мне из него ногу прострелили.

— Да, я помню. Ты тогда страшно ругался.

— Потом я ругался и пострашнее.

— Ага, когда тебя враги сажали на пику… Кстати, где она, я тут не вижу?

— Пику я оставил, — сухо сказал Мазукта. — Там.

— Ну, тебе виднее, конечно. А то было бы что вспомнить.

— Я помню, спасибо, — произнес Мазукта еще суше.

— И я помню, — Шамбамбукли мечтательно прикрыл глаз. — Приключения, подвиги, вольная жизнь на свежем воздухе. Драконы, опять же… Помнишь нашего первого дракона?

— Нет, сожалею. Пока ты с ним дрался, я лежал в сторонке и ждал, когда меня соберут в совочек и проведут обряд воскрешения.

— Ты много пропустил, — сочувственно покачал головой Шамбамбукли. — Но еще не всё потеряно. Всегда можно вернуться и пройти заново.

— Благодарю, но как-нибудь без меня, — холодно ответил Мазукта.

— Да ты что? Было же здорово! Давай повторим?

— Нет. И оставим эту тему.

— Жаль, — вздохнул Шамбамбукли. — Мне понравилось.

— Если хочешь, иди один, — пожал плечами Мазукта. — Совершай свои подвиги, а у меня другие предпочтения. Не всем же быть героями, кто-то должен и пингвинов пинать.

Демиург Мазукта подбросил на ладони яблоко, повертел, разглядывая с разных сторон, и глубокомысленно произнес:

— Люди считают, что их души подобны яблокам.

— В смысле? — заинтересовался демиург Шамбамбукли.

— Точнее, половинкам, — поправился Мазукта. — Вот так примерно.

Он аккуратно разрезал яблоко на две части и положил на стол.

— У них есть такое поверие, будто для каждого человека существует идеальная пара. Вроде бы я, прежде чем посылать души в мир, рассекаю их пополам, на мужскую и женскую половинки. Как яблоко. Вот и бродят эти половинки, ищут друг друга.

— И находят?

— Ха! — фыркнул Мазукта. — Шамбамбукли, как ты это себе представляешь? Какова вероятность такой встречи? Знаешь, сколько в мире людей?

— Много.

— Вот именно. А кроме того… ну найдут они друг друга, ну и что дальше? Думаешь, составят целое яблоко и заживут в мире и согласии?

— Ну да. А разве не так? — удивился Шамбамбукли.

— Нет, не так.

Мазукта взял в руки по половинке яблока и поднял их к своему лицу.

— Вот две свеженькие, аппетитные души сходят в мир. А как мир поступает с человеческими душами?

Мазукта с хрустом откусил кусок от одной половинки.

— Мир, — продолжал он с набитым ртом, — не статичен. И жесток. Он всё перемалывает под себя. Тем или иным способом. Отрезает по кусочку, или откусывает, или вовсе перемалывает в детское пюре.

Он откусил от другой половинки и на некоторое время замолчал, пережевывая. Шамбамбукли уставился на два огрызка и нервно сглотнул.

— И вот, — торжественно провозгласил Мазукта, — они встречаются! Трам-тарарам-пам-пам! — он соединил надкушенные половинки. — И что, подходят они друг другу? Черта с два!

— Мазукта, — осторожно спросил Шамбамбукли. — А к чему ты мне это рассказываешь?

— Да ни к чему. Так, захотелось поговорить. А что?

— Нет, ничего… Я думал…

— А посмотри теперь сюда, — перебил Мазукта и взял еще несколько яблок. — Разрезаем каждое пополам, складываем наудачу две половинки от разных яблок — и что видим?

— Они не подходят, — кивнул Шамбамбукли. — Мазукта, я хотел спросить…

— Потом спросишь, — отмахнулся Мазукта. — Смотри дальше.

Сложив две разные половинки вместе, он куснул с одной и с другой стороны и продемонстрировал результат.

— Ну, что видим? Теперь они образуют пару?

— Да-а, — Шамбамбукли задумчиво кивнул. — Теперь они соответствуют друг другу идеально.

— Потому что мир их обкусывал не поодиночке, а вместе. Аналогия ясна?

— Ясна.

— Теперь спрашивай, что ты хотел.

— Да ничего, теперь уже незачем спрашивать. Я просто удивился, зачем ты начал этот разговор, а вдруг у тебя какие-нибудь проблемы в семейной жизни?

— У меня? — Мазукта засмеялся. — Нет, что ты… у меня всё замечательно. Прекрасная жена (да ты же её знаешь), чудные дети… Дочка — вылитая мать, спокойная такая, заботливая. Цветы любит. Я ей выделил садик, так она весь день там что-то сажает, пропалывает… Очень обстоятельный ребенок. Сыновья тоже подрастают. Совсем разные. Один кораблики пускает, мечтает стать моряком. За него я спокоен. А другой всё больше по подвалам шляется, и компания у него подозрительная. Вечно угрюмый, не улыбнется никогда. На стенах развешал картинки с уродскими черепами, сам весь в цепях… Ну ничего, это подростковое, это пройдет. А вот младшенький меня беспокоит…

Мазукта напряженно сдвинул брови.

— Слишком серьезный, — пояснил он. — Не по годам. И игры у него странные. Нашел где-то ржавый серп, сидит точит, и на меня как-то нехорошо поглядывает. Не нравится мне это…

— Мазукта, посмотри, какой я мир отгрохал! — сказал демиург Шамбамбукли.

— Ну-ка, ну-ка, — демиург Мазукта подошел поближе и принялся разглядывать мир.

— Что скажешь? — осторожно спросил Шамбамбукли.

Мазукта обошел вокруг мироздания, задумчиво почесал подбородок и хмыкнул.

— Ну что я могу сказать… Гламурненько.

— Что?!

— Гламурненько, — повторил Мазукта. — Даже, пожалуй, симпотненько. Хм… кавай.

— Ты серьезно?

Мазукта кивнул.

— Зачот, — подытожил он и добавил, как припечатал, — пеши истчо.

Шамбамбукли вздохнул, разобрал мироздание и принялся переделывать его заново.

— Чем занимаешься? — спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.

— Заповеди пишу, — ответил Шамбамбукли. — Помнишь, как ты мне советовал.

— Я советовал? — искренне удивился Мазукта.

— Ну да, — подтвердил Шамбамбукли. — Ты сам говорил, что людям надо давать ясные и недвусмысленные установки. Чтобы не было разночтений.

— А, да, да, припоминаю, — кивнул Мазукта. — Было такое, действительно. И что?

— Вот, — Шамбамбукли указал на стопку готовых скрижалей. — Составляю подробный алгоритм. Половину уже написал, скоро закончу.

Мазукта пересчитал каменные листы и задумчиво присвистнул.

— Многовато что-то.

— Ну, я старался, — скромно потупился Шамбамбукли.

Мазукта взял из стопки верхнюю скрижаль и начал читать вслух:

— «Человек не должен причинять вреда другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был нанесен вред, за исключением тех случаев…», — он фыркнул и положил скрижаль на место. — Шамбамбукли!

— А?

— Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой.

— Почему? — огорчился Шамбамбукли.

— Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это всё, — он постучал ногтем по заповедям, — чушь собачья и напрасный перевод камней.

— Но ты же сам говорил!..

— Да, говорил, — согласился Мазукта. — Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту.

Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу.

— А как же тогда надо?

— Надо? Ну, например, как я. — Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. — Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди — они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, всё равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое «горячо».

— Да, пожалуй, — согласился Шамбамбукли. — А что это за «общие установки», которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил?

— Нет, — замотал головой Мазукта. — Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо, и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям.

— То есть, ты им всего лишь говоришь «делайте хорошо и не делайте плохо»?!

— Да нет же! — отмахнулся Мазукта с досадой. — Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо — это плохо. Из собственного опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз — глядишь, и уже сообразили.

— Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь?

— Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго.

— И как же? — заинтересовался Шамбамбукли. — Совесть, да?

— Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть — это же понятие субъективное! Как её можно принимать в расчет?

— Нуу… тогда не знаю.

— Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться — значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться — просто, значит оно хорошее.

— И всё?

— Да.

— И это правило применимо к чему угодно?

— Абсолютно.

Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул.

— О чем думаешь?

— Пытаюсь понять…

— Хочешь пример?

— Хочу.

— Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов… да что там, даже для разных людей — понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес — вот скажи мне, быть толстым — это хорошо или плохо?

— Ну, смотря где и когда.

— Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес — трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием — сразу решающим критерием красоты становится полнота.

— Да, понимаю, — Шамбамбукли задумчиво кивнул. — Кажется, это правило почти не имеет исключений.

— Практически не имеет, — подтвердил Мазукта.

— За редким исключением, — уточнил Шамбамбукли. — Вот, например, любовь с первого взгляда…

— Нет, — решительно возразил Мазукта. — Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.

— Послушай, Мазукта, — сказал демиург Шамбамбукли и неловко кашлянул. — Я тут проверил — знаешь, по-моему, ты не прав!

— Я?! — изумился демиург Мазукта.

— Да, — кивнул Шамбамбукли. — У меня с самого начала вызывали сомнение некоторые твои высказывания — ну там, например, про принцип меньшего зла или большего добра — и ты знаешь, что-то не сходится.

Демиург Мазукта на секунду задумался.

— Я так понимаю, ты проводил исследования на одном из своих миров? Не моих?

— Разумеется! — подтвердил Шамбамбукли.

— А скажи, когда ты создавал этот мир, ты встраивал в его основу такой закон, как «Мазукта всегда и во всём прав»?

— Нет, — растерянно захлопал глазами Шамбамбукли.

— Тогда нечему удивляться, — пожал плечами Мазукта.

Демиург Мазукта подозрительно понюхал чашку и нахмурился.

— Это что?

— Чай, — ответил демиург Шамбамбукли.

— Как-то он странно выглядит, — проворчал Мазукта и брезгливо выловил ногтем чаинку. — Непривычно.

— Потому что сегодня я его заварил как надо! — с гордостью заявил Шамбамбукли. — Прочитал инструкцию на упаковке — и представляешь себе, оказалось, что до сих пор я неправильно заваривал чай. Там написано «сыпать заварку в чайник из расчета 1 чайная ложка на стакан воды». А я-то всегда лил стакан воды на чайную ложку заварки!

— Чего? — не понял Мазукта.

— Порядок такой, — объяснил Шамбамбукли. — Сначала наливаешь воду, потом сыпешь чай. А я делал наоборот.

— А теперь, значит, по науке?

— Ага! — радостно кивнул Шамбамбукли.

— Хм… — Мазукта отхлебнул из чашки и задумчиво поднял взгляд к потолку. — Хм… Не пойми меня превратно, но ведь у тебя раньше получался вполне вкусный чай?

— Зато неправильный! — капризно возразил Шамбамбукли.

— Но вкусный.

— Да. Но неправильный.

Мазукта вздохнул и отставил чашку в сторону.

— Тогда мне кофе, пожалуйста.

— Нет проблем!

Шамбамбукли поставил турку на плиту и пока она не закипела, достал сахар и сливки.

— Мазукта?..

— Что?

— Я вот тут подумал… Чай — это ерунда, мелкая житейская проблема. А если взять что-то глобальное?

— В смысле?

— Ну, я хотел сказать, а вдруг мы еще что-то делаем неправильно? Во вселенском масштабе?

— Например?

— Ну вот, скажи мне хотя бы: что, по-твоему, первично, материя или сознание?

Мазукта фыркнул и рассмеялся.

— Ну ты и вопросы задаешь! Как будто сам не знаешь!

— Знать-то я, конечно, знаю, — сдержанно кивнул Шамбамбукли. — Но мои знания носят чисто прикладной характер. То есть, я в курсе, что надо делать и как, чтобы всё заработало. На практике. А вдруг я, как с тем чаем, всё делаю наоборот? И надо совсем иначе? Вот мне и интересно: что по этому поводу говорит теория?

Мазукта растерянно почесал в затылке.

— Теория?.. Да черт её знает!

— Тогда, может, его и спросим? — предложил Шамбамбукли.

— Кого, черта? — Мазукта скептически поджал губы. — Не думаю, что это хорошая идея. Чертей много. И укаждого своя теория.

— Привет, — сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который ожесточенно ковырялся отверткой в мироздании. — Чем занимаешься?

— Сам не видишь? — ответил Мазукта. — Работаю.

— А-а, понимаю, — Шамбамбукли подошел поближе и с интересом стал наблюдать за работой. — А что ты тут творишь?

— Я ничего не творю, — огрызнулся Мазукта. — Я вообще уже давно ничего не творил, у меня творческий кризис.

— Как такое может быть? — удивился Шамбамбукли. — У творца не бывает кризиса!

— Вот именно у творцов и бывает творческий кризис. По определению. На то они и творцы.

— А что же ты, в таком случае, делаешь?

— Исправляю ошибки.

— Ошибки?!

— Ну да. Баги, лаги, называй как хочешь.

Шамбамбукли удивленно потряс головой.

— А я не знал, что у тебя бывают ошибки.

— Я тоже не знал, — проворчал Мазукта.

Он ковырнул отверткой последний раз, отложил её в сторонку и приладил крышку мироздания на место.

— Ну вот, вроде готово, — произнес он немного неуверенно. — Думаю, что исправил всё, что было.

— А что было? — поинтересовался Шамбамбукли.

— Ерунда всякая, — вздохнул Мазукта. — Понимаешь, есть у людей такое неприятное свойство: они вечно ищут, как бы обойти законы природы или, на худой конец, использовать их не по назначению. Да и не только законы! Решительно всё, только дай людям волю, они непременно придумают для чего угодно новое применение! Вот, например… — он задумался, вспоминая, — дал я людям такой полезный злак, как ячмень. И даже лично научил варить из него барбат. И что же? Почти сразу нашелся какой-то экспериментатор, напутал что-то в рецепте, и вышло у него вместо чудесного барбата гнусное пойло, только цвет и похож. И вот прошло всего каких-то двести лет, никто уже и названия такого — «барбат» — не помнит, зато пиво продолжают производить, пить, и оно даже распространилось по другим мирам!

— Зря ты так. Пиво — штука хорошая…

— Лучше, чем мой барбат?!

— Ну-у… — замялся Шамбамбукли.

— Или вот, — продолжил Мазукта. — Скажи-ка мне, отчего бывает дождь?

— Ну, это просто! — фыркнул Шамбамбукли. — Когда насыщенные массы воздуха поднимаются в верхние холодные слои атмосферы, в них конденсируются…