Казнь Зарин Андрей

Все они носили пометку «копия» и отсортированы были в хронологическом порядке. Вот Ирену арестовали… Вот идет следствие… Вот состоялся суд…

Последняя бумажка была самая маленькая, скромная и неприглядная. Ирене пришлось напрягать глаза, разбирая микроскопический шрифт: ордер… согласно законодательству, пункт такой-то… передачу прав… господину Яну Семиролю, как приватному представителю правосудия… с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…

Официальное лицо удалилось, а Ирена все стояла посреди камеры, сдвинув брови и шевеля губами.

Прошло полчаса, прежде чем ноги ее подкосились.

Пришли не на рассвете, как велит традиция, а после завтрака. Ирена непонимающе разглядывала хмурых конвоиров, тюремного врача и пару официальных лиц – одно уже знакомое, второе еще нет. Оба лица казались одинаково серыми – под цвет форменных пиджаков.

Врач измерил ей давление и заглянул в горло. Интересно, подумала Ирена отстраненно, а была бы у меня ангина?..

Врач расписался на серой бумажке.

Кто-то из официальных лиц – она не разобрала, кто – еще раз ознакомил ее с содержанием маленького неприглядного документа. При этом лицо, разбирая микроскопические буквы, мучилось так же, как незадолго до того мучилась Ирена:

– «…И осуществить передачу прав, связанных с исполнением правосудия, господину Яну Семиролю как приватному представителю правосудия… Вместе с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…»

Значит, не сегодня, отрешенно подумала Ирена.

После некоторого колебания ей накинули на плечи ватную поношенную фуфайку. Холодно. В конце ноября вести на смерть в одной тюремной робе – бесчеловечно…

Коридор был длинным, как шланг. В тюремном дворе ожидала машина-фургончик.

– И куда вы меня повезете? – спросила Ирена с истерическим смешком.

Ей не ответили.

Она шагнула внутрь железного ящика – двери за ее спиной захлопнулись. На полу, истоптанном сотнями ног, лежал бледный квадратик света – все, что осталось от солнечного ноябрьского дня.

Машина тронулась.

Ирена коленями встала на скамейку – будто ребенок в метро. Приблизила лицо к окошку за частой решеткой.

За грязным клетчатым стеклом мелькали тени. Ирена не могла узнать ни одной знакомой приметы – как будто за время, проведенное ею в тюрьме, город окончательно раздумал притворяться своим. Сбросил маску, предстал во всей своей враждебной отчужденности.

Она устала смотреть. Взобралась на скамейку с ногами – благо машина шла мягко, и ни ухабы, ни резкие остановки узницу не тревожили.

У вампиров – клыки. Вампиры спят в гробах. Когда Ирене было лет четырнадцать, она пересмотрела все доступные фильмы про вампиров…

Окоченевшей рукой она полезла за пазуху. Тюремная роба не имела карманов – но Ирена ухитрилась устроить в ее складках тайник. Не зря в последние дни она так упорно просила на обед остренького – вот они, три отвоеванных чесночных дольки…

Ирена прикрыла глаза – господин Семироль стоял перед ней как живой. Улыбался ли он во время той их единственной встречи? И если улыбался, то открывал ли при этом зубы?..

У нее нет при себе ни одной серебряной безделушки. И осиновый кол, понятно, в камере смертников добыть негде…

Сейчас или потом?

Потом. Она аккуратно спрятала чесночные дольки обратно. Закусила губу.

Иногда вампирами называют – в переносном смысле – стяжателей, негодяев, бессовестных, к примеру, банкиров. Что, если Упырь – всего лишь прозвище корыстолюбца?..

«Приватный представитель правосудия». Частный палач, точнее говоря. Интересная практика… Одно дело, когда казнят на площади. Совсем другое дело, когда торгуют ордерами на казнь, будто охотничьими лицензиями…

Анджей, это твоя задумка? Или все же ошибка, побочный эффект, кирпичик, выпавший из своего гнезда и повлекший за собой легкий обвал? Изменивший тем самым всю структуру МОДЕЛИ?..

Машину тряхнуло. Ирена ухватилась за жесткий край скамейки; город остался позади. Они едут около получаса – интересно, где?

Она выглянула снова – и на этот раз видимость оказалась куда лучше. Она даже прищурилась от невысокого ноябрьского солнца, пробившегося сквозь слой пыли на тюремном стекле.

Горы. Машина ползла по горной дороге – но не привычной, в изгибах зеленых холмов и туманом над узкими речками. Эти горы напоминали скорее давнюю поездку на турбазу – высокие и изломанные, лысые, лишенные растительности, холодные и недосягаемые…

Она протерла глаза. Ну не было скалистых хребтов в окрестностях города. Не должно быть… Это неправильные горы, вне МОДЕЛИ здесь находится совсем другая местность!.. А интересно, существует ли граница, территориальный предел МОДЕЛИ?

Она живо вообразила себе, как машина пересекает невидимую черту и вываливается из сочиненного Анджеем мира – прямо в толпу уже отчаявшихся, похудевших в ожидании экспертов, в объятия этой безответственной сволочи – господина Петера…

Предполагал ли господин Петер, что события могут повернуться ТАК? Не предполагал – значит некомпетентен. Предполагал, но решил рискнуть? Мерзавец. Гад…

Машина замедлила ход. Остановилась.

Ирена почувствовала, как немеют руки. И ноги превращаются в два ватных бесчувственных мешка.

Уже?!

Голоса снаружи. Человеческая тень на секунду заслоняет солнце; Ирена прилипла к окну, сжимая в потном кулаке свое последнее оружие – чеснок…

Кто-то, кажется, водитель, странно семеня, проследовал к одинокому дереву на краю дороги. Встал в характерной позе, замер, будто тушканчик перед восходом солнца…

Ирена, мысленно плюнув, отвалилась от окна. «Техническая остановка».

А может быть?..

И она забарабанила в стенку кабины:

– Эй! Эй! Выпустите меня ненадолго, мне надо…

Хмурые лица. Недовольное ворчание. Им тоже не по себе – неприятно, видишь ли, везти по назначению смертника, особенно если смертник – женщина…

Да. Вероятно, моделируя эти горы, Анджей сверялся с лучшими видовыми альбомами… Впрочем, что она знает о процессе моделирования? Домики, сложенные из спичечных коробков, давно уже остались в прошлом…

Прищурившись, она огляделась.

Так. Терять ей нечего. Справа стена, слева провал. Крутой, но не отвесный. Можно сломать шею… а можно и не сломать.

Охранников двое. Водитель – третий. У каждого на боку – тяжелая кобура.

Но не лучше ли пуля, чем чьи-то слюнявые клыки?!

– Быстро, – сказал сквозь зубы один из охранников.

Она сделала удивленные глаза:

– Здесь? Дайте хоть за кустик отойти…

– Я тебе отойду, – сказал другой, угрюмый и краснолицый. – Здесь, на дороге…

Она оскорбленно вскинула брови и шагнула по направлению к обрыву.

– Стоять!!

Она остановилась.

В принципе, следовало заголиться и присесть, надеясь, что охранники отвернутся хотя бы рефлекторно.

Ирена вообразила себе, как кидается в провал, подхватывая на ходу спадающие арестантские штаны…

Поморщилась, как от кислого. С отвращением оглянулась на охранников:

– Идите к черту… Поехали. Я передумала.

Спустя еще час машина остановилась снова. Ирена к тому времени впала в муторное оцепенение – дорога извивалась, как червь на рыболовном крючке, и приходилось бороться с подступающей дурнотой.

Еще одна «техническая остановка»?..

Голоса снаружи.

Она с трудом поднялась со скамейки. Потянулась было к окну – но тут дверь распахнулась, впуская в духоту фургончика ледяную струю изысканного горного воздуха.

Ирена прищурилась, хотя солнце стояло не так уж высоко и светило с другой стороны.

– Выходите…

Оттого, что охранник обратился к ней на «вы», по коже продрал мороз. Она не успела оглянуться, как на запястьях у нее защелкнулись наручники.

Здесь уже лежал снег. И хлестал, как мокрое полотенце, ветер.

Тюремный фургончик нос к носу стоял с другой машиной. Высокой, с широкими рифлеными шинами, с прожектором на крыше – хорошая машина, сразу видно, вездеход…

– …Распишитесь.

Ирена не сразу узнала господина адвоката Яна Семироля. Вместо элегантного костюма на нем были спортивная куртка и брезентовые камуфляжные штаны, а на голове – лыжная шапочка с изображением желтой смеющейся мыши.

– …Распишитесь здесь…

Господин адвокат положил на колено картонную папку, вытащил из кармана ручку, блеснувшую на солнце золотым пером, и подмахнул по очереди два комплекта желтоватых документов.

Ирена чувствовала на своем плече лапу краснолицего охранника. Скорее всего, тот имел опыт в подобных процедурах – и перед лицом «приватного представителя правосудия» приговоренные обычно предпринимали отчаянные попытки побега…

Ирена осторожно поднесла к лицу обе руки сразу. Разжала пропахшую чесноком ладонь. Слизнула три теплые дольки. Стиснула зубы, не чувствуя усиливающегося жжения, осторожно принялась жевать.

Отвратительный запах…

Господин Ян Семироль аккуратно спрятал ручку – и только тогда впервые взглянул на Ирену.

Под этим взглядом охранник снял руку с Ирениного плеча. Долго не мог вытащить ключи – кольцо зацепилось за дыру в кармане…

Наручники разомкнулись, высвобождая Иренины запястья.

Семироль улыбнулся, не разжимая губ.

Очень гладкая кожа. Очень чисто выбритые щеки. Здоровый, отдохнувший господин. И, по-видимому, сытый.

– Фуфайку нам бы тоже забрать, – сказал водитель, глядя в снег.

Ирена шевельнула плечами. Ватная ношеная фуфайка упала на дорогу. Вернее, собиралась упасть – но кто-то из охранников ловко ее подхватил.

– Трусливые отморозки, – сказала Ирена, ни к кому конкретно не обращаясь. – Бабы.

– Поехали, – нервно сказал водитель.

Все трое, как по команде, ринулись в кабину. Как будто их подгоняли хлыстом.

Тюремный фургон сдал назад – слишком резко, едва не угодив колесом в провал. Развернулся, выкидывая из-под колес грязный снег и камушки; задымил по дороге, несколько раз подпрыгнул на рытвине, скрылся за поворотом…

– У меня в машине печка, – сказал Семироль.

Ирена не повернула головы.

Уж больно красивые горы. Открыточный антураж для фильма ужасов.

– Вы слышите? Холодно. Садитесь в машину.

А не кинуться ли с обрыва, вяло подумала Ирена.

– Садитесь же.

Она наконец-то увидела распахнутую дверцу. Не чуя ног, подошла. Забралась на сидение, подтянула колени к подбородку.

Семироль сел рядом. Включил приемник; из далекой дали тоненьким голоском задребезжала знакомая певичка.

Елки-палки… Ирена даже помнит ее имя. Имя ОТТУДА, из настоящего, несмоделированного мира…

Семироль разворачивал машину.

Вот здорово, если бы вездеход не удержался на узкой дороге и загремел по камням вниз, размазался бы по живописному заснеженному склону…

Она вспомнила о чесноке.

От с трудом сохраненных долек остался только липкий привкус во рту. Когда, когда, с какого перепугу она проглотила свое последнее оружие?!

– Пристегните ремень…

– Что?..

– Пристегните ремень, это же горы…

Ее руки действовали отдельно от разума. Щелк…

Теперь широкая лента ремня привязывала ее к креслу.

– Вам все еще холодно?

Она поняла, что дрожит. Лязгает зубами с угрозой откусить собственный язык.

– Печка греет вовсю, – Семироль усмехнулся. – Мне вот жарко…

На лбу у него действительно выступил пот. Жесткие волосы, освобожденные из-под лыжной шапочки, стояли дыбом.

– Нам ехать около получаса… Расслабьтесь. Посмотрите, какие красивые горы…

– Ненастоящие, – сказала Ирена равнодушно. – Модель.

– Но красивая модель, верно?

Она быстро взглянула на него. Машина в горах… Руки, легко лежащие на руле…

– Анджей? – спросила она шепотом, сама себе не веря. – Анджей?!

Как, черт возьми, на него похоже… Доводить ее до безумия – и потом появляться из ниоткуда, внезапно, невероятно… Выглядывать из чужой личины…

– Анджей, я ждала чего-то похожего… Но ЗАЧЕМ?!

По щекам у нее, оказывается, уже минуты две безостановочно катились слезы.

Семироль притормозил. Машина дернулась и стала; Ирена прерывисто вздохнула под взглядом цепенящих коричневых глаз.

– Анджей… Ты с ума сошел?! Тюрьма… Ты знаешь?! Как это… экспертиза… что они со мной… и ведь все, как на самом деле. Слишком похоже… на действительность. Суд… Как ты мог додуматься?! Маньячка… почему маньячка? Ты сумасшедший… ты сволочь… Если мстить… за что?! У нас… все тогда случилось правильно… потому что с тобой невозможно жить, ты сумасшедший… Анджей!! Но было же хорошее… столько хорошего было, за что же ты так… почему… обещал, что будешь помнить… лучше бы забыл… Гад! Гад! Ненавижу!..

Семироль смотрел на нее, и взгляд его менялся. Все шире раскрывались глаза, из пристальных делаясь потрясенными; Ирене казалось, что холеное лицо господина адвоката вот-вот треснет, выпуская из-под маски насмешливую рожу ее бывшего мужа.

– Анджей… Эта скотина Петер обещал мне… ПОЛЧАСА!! Только полчаса и совершенную безопасность… Вы с ним в сговоре? Или ты его надул? Анджей… Хватит. Ты уже… ты поиздевался надо мной вволю. Ты перешел все возможные рамки… С меня хватит твоей живодерской модели, я хочу в наш нормальный мир!!

Она захлебывалась слезами. Семироль смотрел, и глаза его были уже угрюмыми:

– Вы меня с кем-то путаете, Ирена.

Она осеклась. Закусила губу, пытаясь остановить собственную истерику.

Солнце, красное, как раскаленная монета, опускалось все ниже. Под порывами ветра раскачивалась автомобильная радиоантенна, и казалось, что машина недовольно шевелит единственным усом.

Семироль молчал – тяжело и мрачно.

– Красивая МОДЕЛЬ, – пролепетала Ирена, будто оправдываясь. – Ты ведь признал это, верно?

Семироль молчал.

– Анджей…

Его тонкие губы чуть дрогнули:

– Меня зовут Ян.

Последовала пауза. Такая долгая, что солнце на полкорпуса успело осесть к зубчатому горизонту.

Шелестел, обтекая машину, ветер. Сквозняком пробирался в щели.

– Ты притворяешься, Анджей, – шепотом сказала Ирена, уже осознавая свою ошибку, но все еще не желая расставаться с только что придуманной надеждой.

– Нет… Я не притворяюсь. Не знаю, что вам привиделось – но я всего лишь Ян Семироль…

Некоторое время она разглядывала его холеное чужое лицо. Потом со страшной силой вломилась в дверцу; дорога ей была одна – в пропасть, и Ирена рвалась, желая немедленно оказаться на далеком каменном дне.

Дверца не поддалась. Ирена зря издевалась над хромированной ручкой.

– Ну госпожа Хмель… вы же так здорово держались… Потерпите еще немного – сейчас приедем…

Машина тронулась.

Она обмякла, позволяя ремню безопасности вернуть себя обратно в кресло.

– Сейчас приедем, успокоимся, поговорим… Вы любите чеснок? У меня в холодильнике припасено некоторое количество чесночного соуса…

Он замолчал, не отрывая глаз от дороги. Дорога была своеобразная. Для гонок на выживание, для испытаний на крепость нервов.

– Я их не убивала, – сказала Ирена хрипло. – Но я же их не убивала! Я же никого в жизни не убивала… Я бы своими руками… эту убийцу… убила…

– Я не могу говорить, когда за рулем…

– Вы ВЕРИТЕ, что я убийца?!

– Я не могу говорить за рулем…

– Вы же юрист! Вы адвокат, вы должны…

Машина покатилась вниз – уклон становился все круче.

За поворотом открылся лес. Деревья затопили собой небольшую низину – закрытый со всех сторон приют.

Гнездо.

Дорога сделалась ровнее и шире. Показалась вырубка.

– У меня здесь маленькая ферма, – сообщил Семироль, выезжая к широким железным воротам. – Вам понравится…

Гребни гор были освещены закатным солнцем.

Ирена подняла глаза – и вдруг узнала живописный пейзаж, когда-то украшавший стену их собственной с Анджеем спальни.