Семья и подвижничество Игонина Елена

От издательства

Предлагаемый сборник жизнеописаний раскрывает перед нами весьма различные судьбы – святых и просто глубоко верующих, церковных людей. Святая мученица София и мать Блаженного Августина Моника, праведная Иулиания Лазаревская и благоверная княгиня Евдокия… Все эти истории духовного восхождения объединяет одно обстоятельство: сферой подвижничества в них была семья. Житийные повествования, центром которых является домашний очаг, немногочисленны – гораздо чаще доводится читать о подвижниках, избравших путь молчаливого, уединенного предстояния Богу. Вместе с тем, именно примеры достойной, принесшей проверенные временем духовные плоды семейной жизни крайне важны для современного читателя.

Формы семейного подвига куда более разнообразны, чем кажется на первый взгляд. Его обязательным условием не являются ни многодетность, ни бедность или богатство, ни даже гармония супружеских отношений. Обращаясь к опыту Церкви, мы видим в нем примеры семей настолько разных, настолько непохожих по сути и переживших в свое время столько скорбей и проблем, что становится очевидным: «идеального» семейного уклада не существует. Есть лишь естественная, связанная с преодолением многих трудностей и препятствий жизнь, наполненная стремлением ко Христу. Или же его лишенная.

В супружестве верующий человек находит не второстепенную, а – как и в монашестве – лучшую для себя возможность быть с Богом и служить Ему. А значит, все, что касается подлинной, внутренней аскетики, вполне применимо к жизни семейных людей. В церковной литературе древности не было книг «сугубо монашеских» и «сугубо мирских»; более того, принятие пострига становилось зачастую не альтернативой жизни среди домочадцев, а закономерным завершением, ее. Таким же венцом супружества в первые века христианства могла стать и мученическая кончина, поскольку единодушие и подаваемая в браке Божия благодать лишь умножали в супругах желание исповедовать Христа.

Семейная жизнь никогда не противопоставлялась подвижнической – это искусственное разделение стало проникать в сознание церковных людей лишь в наши дни, наряду с постулатами «младостарчества», нередко побуждающими новообращенного христианина к разводу с «недостаточно благочестивым» супругом. Пусть же примеры блаженной Моники, праведной Нонны, благоверной княгини Анны Кашинской, терпевших и прощавших своих далеко не идеальных мужей, остановят нас от необдуманных шагов… И, вместе с остальными представленными здесь жизнеописаниями, станут источником житейской и духовной мудрости для осмысления своего семейного предназначения.

Часть 1 Семейный крест мученичества

Мученики Адриан и Наталия [1]

Молодые супруги Адриан и Наталия прожили вместе всего тринадцать месяцев и отправились затем на добровольные страдания за Христа. Их житие открывает нам особенную, сложную для обыденного понимания грань христианских взаимоотношений в браке: готовность пожертвовать земным супружеским счастьем ради близости ко Господу в Царстве Небесном. Жена воодушевляет мужа на добровольные страдания, присутствует при его казни, испытывает духовную радость оттого, что самый близкий ее человек мученически погиб. Этот немыслимый, странный для мира подвиг любви является примером того, как супруги содействуют друг другу в самом главном – спасении души, ставя верность Христу выше всех земных обстоятельств.

Мученик Адриан был знатным молодым человеком, начальником судебной палаты. Вместе с супругой Наталией он жил в одном из крупных, цветущих городов Римской империи – Никомидии [2] . Адриан был воспитан в языческих верованиях, что вполне соответствовало духу эпохи: стоявший тогда у власти римский император Максимиан поклонялся идолам и жестоко расправлялся с теми, кто не разделял его убеждений.

За содействие властям в истреблении христиан император обещал особые награды. Соседи и родственники стали доносить на известных им верующих. Однажды в судебную палату к Адриану привели большую группу осужденных на казнь: они были схвачены в пещере во время молитвы. Необходимо было записать их имена и речи. Подойдя к несчастным, юноша спросил:

– Скажите мне по совести, какую награду ожидаете вы от Бога вашего за такие мучения?

– Мы не можем постигнуть того умом, – отвечали святые мученики, – и ты тоже не можешь этого вместить. В Писании говорится: не видел, того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его [3] .

Услышав эти слова, Адриан вышел на середину судебного зала и сказал писцам:

– Внесите и мое имя. И я – христианин и вместе с этими людьми умру за Христа Бога.

Писцы тотчас же отправились к императору и возвестили ему о происшедшем. Удивленный и разгневанный правитель решил, что Адриан лишился разума. Он предложил ему отречься от сказанного, но юноша лишь вновь повторил имя истинного Бога. Тогда Максимиан приказал заковать непокорного в цепи и бросить в темницу. Один из слуг Адриана поспешно отправился в его дом, чтобы сообщить о случившемся молодой жене господина.

Весть о том, что муж ее теперь пленник, Наталия встретила с ужасом. Горько плача, молодая женщина просила слугу сказать ей, за какую вину был так жестоко наказан Адриан. Услышав, что имя его вписано в число осужденных на смерть за Христа, она вдруг совершенно переменилась: вытерла слезы, надела свой лучший наряд и отправилась в темницу.

Выросшая в христианской семье Наталия боялась ранее открыть кому-либо свою веру. И много лет хранила ее тайно, видя, как беспощадно уничтожаются властью все, заявляющие об истинном Боге. Теперь же, узнав о внезапном обращении мужа, она твердо решила исповедовать Христа вместе с ним.

Встретившись с супругом в темнице, молодая женщина припала к его ногам и поцеловала оковы. Она говорила с ним о сокровище, ожидающем на Небесах любящих Бога, о ветхости земных привязанностей и богатств, о том, как страшно отречься от веры, увлекшись льстивыми словами друзей. Святая еще не знала, какие именно мучения ему предстоит претерпеть, но с верою повторяла: «Не бойся, все это скоро закончится».

Тем временем наступил вечер. Прощаясь с женой, Адриан обещал известить ее, когда будет назначена казнь, чтобы она смогла разделить с ним последние минуты. Наталия припала к ногам собратьев по вере, заключенных вместе с ее супругом, прося их поддержать его.

Спустя несколько дней стало известно время и место мучения. При помощи товарищей по темнице, поручившихся за него, Адриан договорился со стражами и отправился на последнюю встречу с женой. Увидев супруга подходящим к дому, Наталия решила, что он отрекся и освобожден. И вместо того, чтобы выйти к нему навстречу, велела запереть все двери.

– Уходи отсюда! Кто просил тебя браться за дело, которое ты не в состоянии довести до конца! – отвечала она стучавшемуся в дом хозяину, – Не случайно удивлялась я, думая, что от безбожного рода может быть принесена чистая жертва Богу. Что делать мне, окаянной, вышедшей замуж за такого нечестивца!

Слыша такие речи, Адриан лишь еще более желал исполнить то, что обещал Христу. И все же он просил открыть ему, говоря:

– Не убежал я от мучений, а пришел взять тебя с собой. Ведь ты сама хотела быть со мной во время кончины.

Наталия не сразу поверила, что муж ее смог на время отлучиться из темницы. Наконец, отворив двери, она заключила его в объятия и последовала за ним обратно в тюрьму.

В темнице глазам супругов предстала тяжкая картина. Собратьев Адриана привели сюда после пыток, истерзанных еще задолго до казни. Раны их загноились, оковы сдавливали поврежденную плоть, и Наталия, послав домой за перевязками, осталась в темнице на последующие семь дней, прислуживая страдальцам и оказывая им помощь.

Настал день мучения, и Максимиан велел привести к себе узников. Почти все они были еле живы от тяжких ран, лишь Адриана еще не коснулись пытки. Его раздели и стали бить палками. Время от времени властитель предлагал мученику опамятоваться и принести жертвы римским богам, ведь юноша был когда-то его верным подчиненным. Наталия же и товарищи по темнице молились Господу об укреплении его души.

Накануне истязания жена напомнила Адриану о том, как, служа земному царю, он заботился о собирании податей, как готов был пожертвовать своим здоровьем и даже умереть на войне. Не к большему ли мужеству призван он, став воином Царя Небесного! Эта мысль, наряду с твердой верой, укрепляла и поддерживала святого мужа, молодого и нежного по устроению, не приспособленного внешне к терпению тяжких мук. «Пощади юность свою», – повторял ему император, намереваясь, если только совершится отречение, сразу позвать врачей: мученика еще можно было спасти. Но не в земную, а в будущую жизнь смотрел он внутренним взором, зная, что именно о вечной участи в эту минуту молится горячо любимая им Наталия.

В этот день Адриану так и не дали умереть. До полусмерти избитого, его снова бросили в темницу. Изнемогшие мученики встретили его с радостью. Супруга, приведшая с собой еще нескольких благочестивых женщин, прикладывала к их ранам лекарства. В знак любви и сострадания она отирала кровь, сочившуюся из ран Адриана, и помазывала ей свое тело.

Вскоре Наталии пришлось остричь волосы и переодеться в мужское платье: свидания стали запрещены. Раз за разом пробираясь в темницу, она значительно облегчала участь мучеников: кормила, поила и лечила их. Но служение это открылось: кто-то донес императору. Тот велел принести в темницу железный молот и наковальню, перебить арестантам голени и покончить с ними. Увидев воочию орудия лютой смерти, праведная жена стала горячо просить палачей начать казнь с ее мужа Адриана, чтобы он не устрашился в последний момент, глядя, как убивают других. Она сама положила на наковальню его ноги, а затем и руку. Душа юноши наконец отошла ко Господу. Он прожил на земле двадцать восемь лет.

По завершении казни Наталия приняла на себя заботы о телах святых мучеников. По приказанию императора их должны были сжечь, но случившийся в то время сильный дождь затопил окрестности и погасил подготовленную печь. Мощи, уже брошенные в пламя, сохранились неповрежденными. Впоследствии, при участии одной благочестивой семейной пары, тела перенесли на корабль и отправили в Византию, где их можно было сохранить в безопасности и благоговении. Однако до самой смерти Наталия хранила у себя отсеченную руку мужа, перевитую дорогой тканью, – это была ее святыня.

Спустя некоторое время один знатный человек, тысяченачальник [4] , пожелал взять вдову Адриана в жены: она по-прежнему была молода, богата и хороша собой. Он послал к Наталии доверенных женщин, с предложением своей руки. Выслушав их, та ответила:

– Я рада, что такой человек предлагает мне замужество, но прошу вас подождать три дня, мне необходимо подготовиться.

Проводив гостей, женщина со слезами припала к изголовью своей кровати, рядом с которой хранилась рука Адриана, и стала молиться о том, чтобы Господь отвел от нее надвигавшуюся беду. От усталости и печали она задремала и увидела во сне одного из мучеников, бывшего с ее супругом в темнице. Он повелел ей сесть на корабль и плыть в Византию. На прощание святой сказал, что Адриан вместе с ними, и даже прежде них, предстал перед Христом Богом.

Придя к берегу моря, Наталия села на корабль, который шел в нужном ей направлении. Тысяченачальник снарядил за ней погоню, но внезапный сильный ветер отогнал его судно назад к берегу. Корабль, на котором плыла святая, а также многие из христиан, следовал дальше без всякой опасности. Но в полночь его морякам явился в образе кормчего [5] враг рода человеческого. Он стал убеждать их изменить курс: будто бы они сбились с пути. Лишь явление святого Адриана, разоблачившее диавольские козни, спасло пассажиров судна.

Прибыв в Византию, Наталия отправилась в храм, где покоились мощи мучеников – тех самых, которым она служила в темнице. Местные христиане приняли ее с большой радостью и отвели в дом, где она могла отдохнуть и переночевать. Во сне святой явился ее муж, сказавший, что настало время ей предстать перед Господом и получить награду, уготованную любящим Его. Пробудившись, Наталия попрощалась со всеми, попросила молитв о своей душе и вновь погрузилась в сон. Через час верующие, пришедшие разбудить святую, нашли ее уже скончавшейся.

Подвиг святой Наталии, окончившийся без пролития крови, приравнен к мученическому. Будучи «единой плотью» [6] с мужем, она до конца страдала вместе с ним. Служа израненным христианам в темнице, женщина исполнила заповедь любви и в полной мере, хотя и духовно, разделила с ними их боль. Вместе с ними, в лике мучеников, предстала она и перед Господом.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ: Страдание святых мучеников Адриана и Наталии // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц август. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Мученицы Вера, Надежда, Любовь и София [7]

В жизни святой мученицы Софии в полной мере исполнились слова Апостола [8] : жена спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием [9] . Она была прежде всего матерью, как и многие христианские женщины, и воспитала в любви к Богу трех прекрасных дочерей. Однако ее родительский подвиг воспринимается особо: он состоял, не только в том, чтобы любить и оберегать своих детей, но и в том, чтобы благословить их добровольно принять смерть за Христа. Ей довелись быть свидетельницей страшных, тяжких мук своих чад, но любовь к Богу, упование на Его благодать победили сердечную печаль и материнскую жалость. Земное расставание с детьми продолжались недолго – а в вечной жизни их теперь ничто не разлучит. В этой семье были подлинное единство душ., и вот уже много веков мы прославляем их вместе: Веру, Надежду, Любовь и их мать Софию.

Знатная итальянка София жила в Риме в царствование императора Адриана [10] . Она была христианкой, рано овдовела и вела благоразумную и скромную жизнь. В семье росли три дочери, носившие имена христианских добродетелей: Вера, Надежда, Любовь [11] .

После смерти мужа София растила детей одна. Их образование и воспитание она сосредоточила вокруг трех важнейших качеств: непоколебимой веры, любви к Богу и ближним, надежды на спасение и вечную жизнь со Христом. Будучи совсем юными – старшей из сестер исполнилось всего двенадцать лет, – девочки уже знали пророческие и апостольские книги Библии, проявляли усердие в молитве, помогали в трудах по дому. Слух об их рассудительности и красоте распространился по всему Риму и дошел до начальника области. Вскоре в дом Софии пришли императорские слуги, чтобы забрать девиц во дворец. Понимая, что встреча с правителем, ненавидящим христиан, не сулит им ничего хорошего, мать вместе с дочерьми обратилась с молитвой к Богу. Ее слова были таковы:

– Всесильный Боже, сотвори с нами по Твоей святой воле; не оставь нас, но пошли нам Твою святую помощь, чтобы сердце наше не устрашилось гордого мучителя, чтобы не убоялись мы страшных его мучений и не пришли в ужас от смерти; пусть ничто не отторгнет нас от Тебя, Бога нашего.

Затем все четверо, крепко взявшись за руки, отправились к императору, намереваясь исповедать перед ним свою веру. Идя по дороге, они часто поднимали глаза к небу и тихо, почти беззвучно шептали слова молитвы. А еще – вспоминали слова Господа, заповедавшего не бояться убивающих тело, но не могущих подступиться к душе [12] .

Вскоре мать и дочери уже стояли перед императорским троном – без всякой боязни, со светлыми и веселыми лицами, словно призванные на пир. Пришедшим велено было ответить на несколько несложных вопросов: о своем происхождении, роде занятий и отношении к римским богам. Воздав правителю необходимые почести, София начала говорить о Христе. В ее словах было столько мудрого и неоспоримого, что император Адриан не стал вступать с ней в продолжительную беседу. Свое решение о дальнейшей судьбе христианок он отложил на три дня, отправив их в один из богатых римских домов – к женщине по имени Палладия.

Живя под присмотром, София могла свободно общаться с дочерьми. Она вела с ними долгие поучительные беседы. Еще в раннем детстве мать посвятила девочек Богу, желая видеть их невестами Христовыми, сохранившими свою чистоту.

– Теперь, – говорила она, – настало время пострадать за бессмертного Жениха и получить от Господа мученический венец. Это не час печали, а час торжества. Не стоит жалеть ни юной плоти, ни временной красоты – ведь за порогом смерти ожидает красота Небесная, которой не может ни увидеть, ни представить себе человек в жизни земной. Господь же ни на миг не оставит страждущих, ибо Он сказал: Забудет ли женщина грудное дитя свое,<… > но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя [13] .

На третий день девочки были приведены во дворец для суда. Император стал говорить им:

– Советую вам, как отец: поклонитесь богам, властителям вселенной. Я действительно хотел бы стать для вас отцом. Если вы послушаетесь, я позову всех моих советников и в их присутствии объявлю вас своими дочерьми.

Не хочу губить красоты вашей. Но если не исполните моего повеления, брошу вас на съедение псам.

– Отец наш – Господь на Небесах, – отвечали сестры, – На твоих богов мы плюем, а твоих угроз не боимся.

Тогда Адриан велел подозвать к себе старшую, Веру. Ее пытались заставить принести жертву богине Артемиде, а затем, сорвав всю одежду, начали бить. Она не проронила ни звука, словно боль причиняли не ей, а кому-то другому. Мать София была приведена к месту мучений, и все свершалось на ее глазах.

Видя, что удары не приносят никакого результата, император подверг мученицу различным видам пыток. Но она оставалась невредимой даже в котле с кипящей смолой, к величайшему удивлению собравшихся. Мучитель, не зная, что еще сделать с ней, повелел отсечь ей голову мечом.

Перед исполнением приговора Вера попросила у матери молитв о своей душе. Она понимала, что ее готовность к смерти служит примером для младших сестер. София воспитала девочек дружными, во многом похожими друг на друга, и эта крепкая сестринская связь очень помогла им в испытании воли. После того как была умертвлена старшая из дочерей, император поставил перед собой десятилетнюю Надежду.

– Не думай, что я могу поступить иначе, нежели моя сестра, – сказала та, – Я росла вместе с ней и училась по тем же книгам, мы вскормлены одним молоком. А потому не трать времени на слова, лучше сразу исполняй задуманное.

Девочку бросили в огонь, затем, как и сестру, в кипящий котел. Но смола и масло из него неожиданно пролились и обожгли наблюдавших за казнью людей. А святая Надежда обличила мучителя в том, что он не в силах сладить с малолетней отроковицей.

– Христос моя помощь, – говорила она, – и я не только не боюсь муки, но желаю ее как сладости райской. Тебя же ожидает вечная мука в геенне огненной вместе с бесами, которых ты считаешь богами.

Услышав такие слова от маленькой девочки, император ощутил себя оскорбленным. Он тут же отдал святую в руки палачей с мечом. Мать напутствовала ее словами:

– Благословенна ты от Господа Бога Вышнего за то, что на Него надеешься и ради Него не жалеешь своей крови. Иди к сестре твоей Вере и вместе с ней предстань перед Христом.

Настал черед младшей из сестер – девятилетней Любови. Видя ее юный возраст и неопытность, император сказал:

– Согласись только, что велика богиня Артемида, и я отпущу тебя.

Соблазн был велик, но кому же так твердо пострадать за своего возлюбленного Господа, как не той, что названа именем Любви. Девочка ответила правителю словами Апостола, которые помнила наизусть:

–  Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? [14] Велик Бог мой Иисус Христос, Артемида же и ты с нею погибнете!

Не дожидаясь повеления бросить ее в печь, она сама вошла в нее, но осталась невредимой и, расположившись внутри, словно в прохладном месте, радовалась, воспевая Бога. Так же, как и старшие сестры, она была приговорена затем к отсечению головы. Прощаясь с последней из мучениц, София сказала: – Помяните меня, воспитавшую вас, в Царстве Жениха своего, чтобы и мне пребывать с вами в славе Его святой.

Святую Софию отпустили, отдав ей тела замученных дочерей. Мать положила их в дорогой гроб, поставила его на погребальную колесницу и отвезла за город. Она с честью похоронила девочек на высоком холме и через три дня скончалась там же, на их могиле. Верующие погребли тело Софии рядом с Верой, Надеждой и Любовью. Она разделила с ними участь в Царствии Небесном и также удостоилась мученического венца, поскольку не телом, но сердцем своим много пострадала за Христа.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ: Страдание святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц сентябрь. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Часть 2 Плеяда матерей

Праведная Нонна [15]

Святая праведная Нонна и епископ Григорий Назианзин [16] – старший известны в истории христианской Церкви как супруги, воспитавшие для жизни в Боге одного из трех Вселенских учителей и святителей – Григория Богослова [17] . До конца дней родители оставались для этого великого святого образцом истинной христианской семьи, исполнившей свое предназначение; эталоном духовного союза любящих сердец. К примеру их жизни он неоднократно обращается в своих творениях – Сливах.

Мать святого Григория, блаженная [18] Нонна, появилась на свет от христианских родителей и сама была благочестивой христианкой. По своему происхождению она принадлежала к патриархальной и, вместе с тем, просвещенной среде. Именно эта среда взрастила и дала миру и Церкви святителя Василия Великого [19] и других видных церковных деятелей того времени. Девочка с раннего детства воспитывалась в евангельской правде и была научена страху Божию, который, по слову псалмопевца Давида, есть начало всякой премудрости [20] . В юности она по воле Господней была соединена брачным союзом с неверующим мужем. Ибо неверующий муж освящается, по слову Апостола, женою верующею [21] .

Муж Нонны, Григорий Назианзин, происходил от отца-язычника и матери-иудейки. В своей вере он следовал обоим, придерживаясь как языческих, так и иудейских заблуждений. Но, несмотря на полученное в детстве мирское воспитание, был целомудренным и скромным человеком. В характере, душевном устроении главы семейства имелось немало задатков для благочестивой жизни. Не лишен он был, однако, и недостатков. Самым заметным из них являлась вспыльчивость. Хозяин нередко угрожал провинившимся слугам бичами, но гнев его, вместе с тем, походил на жало пчелы, лишь слегка, поверхностно уязвляющее, и огорчение сменялось скорым помилованием.

Нонна постоянно обращалась к Богу, в посте и со многими слезами умоляя даровать спасение главе ее. Брак с иноверцем приносил ей постоянное ощущение раздвоенности, соединения со Христом лишь одной половиной своего тела; другая половина в это время находилась во тьме, вдали от благодати. Трудно переносить такое праведной душе. Но в деле спасения женщина проявляла большую мудрость. Она не оставляла попыток повлиять на мужа, стараясь «приобрести» его для христианской жизни различными способами: упреками, увещаниями, услугами. Первенствуя духовно, Нонна считала для себя необходимым покоряться мужу во всем другом, ибо этого требует закон супружества, установленная Богом иерархия в семье. Во всем этом отмечалось такое постоянство, что ее можно было бы справедливо назвать самой терпеливой и мужественной из жен. Непрестанно, по капле умягчалось сердце супруга – так вода в течение многих лет пробивает камень.

По молитвам святой Нонны мужу ее было от Бога видение во сне: будто бы он поет из псалма Давидова слова, которых никогда ранее не произносил, а разве только слышал когда-либо от своей супруги, часто молившейся. Во время этого пения он ощущал в сердце необыкновенную радость, восхищавшую его. Проснувшись, Григорий рассказал свой сон жене. Она поняла, что Сам Бог призывает ее мужа в Свою Церковь, и стала более часто и усердно беседовать с ним о христианской вере. В это время в городе Назианзе, близ которого жили супруги, случилось остановиться епископу этой области [22] . Блаженная Нонна привела к нему своего мужа, и Григорий был крещен руками святителя. После принятия

Святого Крещения он начал праведную и богоугодную жизнь, подобающую христианину.

Как Авраам и Сарра [23] , с которыми Григорий Богослов часто сравнивал своих родителей, Григорий-старший и Нонна долго ожидали потомства. Женщина горячо молилась о даровании сына и прежде зачатия обещала посвятить его на служение Богу. Господь исполнил прошение ее сердца и в ночном сонном видении предсказал рождение отрока. Тогда же блаженная Нонна увидела лицо и узнала имя еще не рожденного чада. Вскоре на свет появился мальчик, названный по обетованию Григорием. Произошло это в 329 году от Рождества Христова. Впоследствии Нонна родила второго сына, Кесария [24] , и дочь Горгонию [25] .

Крещение, согласно тогдашним правилам, считали нужным отлагать до зрелого возраста, но христианский образ жизни дети вели с ранних лет. Уклад семьи был таков, что было бы странным видеть их подражающими кому-то еще, кроме своих домашних. Часто упоминая в духовных произведениях о своей матери, Григорий Богослов показывает на ее примере, какой должна быть истинная христианка. Особое внимание он обращает на очевидные, казалось бы, правила поведения: женщине не следует пользоваться косметикой, разговаривать в храме, стоять спиной к алтарю. Умение прилично, достойно вести себя в церкви и дома епископ считал немаловажным, особенно для женщин, качеством, зримо украшавшим его мать.

Нонна была бережлива, ежедневные молитвы, долгие всенощные службы не причиняли ущерба домашнему хозяйству. Семья имела богатые земельные владения, но никогда не тратилась на украшения и зрелища, считая, что истинное благородство несовместимо с чем-либо поддельным и искусственным. Часть средств неизменно расходовалась на помощь нуждающимся; при этом попечители старались не только удовлетворить насущные нужды бедняков, но и по возможности исправить их бедственное положение. В житейских делах хозяйка дома, как и во всем, руководствовалась Священным Писанием, в особенности книгой Притчей Соломона, содержащей наставления для добродетельной жены [26] .

Праведная душа Нонны глубоко воспринимала чужое горе. Да и саму ее неоднократно постигали скорби. Однако она никогда не позволяла себе предаться огорчению прежде благодарения Богу. И в светлый церковный праздник никто не видел на ней печальных одежд – человеческое подчинялось духовному. О том, какие чувства и мысли посещали ее сокровенно, в молитвенном уединении, она не говорила – свидетелем тому был один Господь и немногие верные служанки.

Особым утешением для матери, посвятившей жизнь семье и Богу, стала любовь и взаимная привязанность между ее детьми. Старший, Григорий, был духовно одарен и рассудителен. Он очень любил и почитал целомудрие. Настолько, что еще в отроческом возрасте дал обещание Господу сохранить свое девство до самой кончины. Младший, Кесарий, отличался энциклопедическим умом, приятностью в обращении, дружелюбием по отношению к сверстникам. Братья как бы дополняли друг друга, так что Нонна, отпустив сыновей учиться вдали от родных мест, молилась о том, чтобы они не разлучались и в дальнейшем. Дочь, Горгония, была во многом похожа на мать и вела обычную жизнь христианки в миру. Григорий Богослов, написавший о сестре, после ее смерти, пространное похвальное слово [27] , отмечает в ней те же неброские, но подлинные достоинства, что и в горячо любимых им родителях. Она умела подчинить язык разуму, не пользовалась косметикой, имела проницательный ум и могла дать благоразумный совет родственникам и соседям, умела хорошо говорить, но часто скромно оставалась в стороне, любила храм и уважала своего духовника, была терпеливой в страданиях и милосердной к бедным.

Пути выросших чад Григория и Нонны разошлись: Григорий-младший продолжал образование в Александрии и Афинах, Горгония воспитывала детей в супружестве с неким Алипием, Кесарий был врачом при Императорском Константинопольском дворе. Григорий-отец принял вначале пресвитерский, а затем и епископский сан, став архипастырем Назианза. Святая Нонна была посвящена в диакониссы [28] . Каждый продолжал служение, идя по своей, особой стезе. Вместе с тем, между родителями и детьми до конца дней сохранялась удивительная молитвенная связь.

Уже будучи священником и проповедником, Григорий Богослов с трепетом описывал случай, имевший место во время одного из его путешествий по морю. Корабль попал в сильную бурю – такую, что его пассажиры уже отчаивались, готовясь к концу. Григорий же плакал, боясь смерти духовной, так как еще не был крещен. Он вспоминал прежде бывшие чудеса Божии на водах и молился. Тяжесть его положения открылась родителям в сонном видении. Они тотчас стали на молитву и проливали перед Богом горячие слезы, прося у Него помощи бедствовавшему на море сыну. Господь, хранивший раба Своего Григория и приготовлявший его на служение Церкви, укротил свирепую бурю. При этом один юноша, товарищ святого по путешествию, видел ночью во сне, как мать Григория поспешно пришла к нему по морю, взяла погружавшийся корабль и привела его к берегу. Узнав об избавлении сына от гибели, супруги вознесли благодарение Богу.

Святая Нонна вырастила для мужа не только достойного сына, но и духовного преемника. Григорий-младший принял крещение по возвращении на родину, в возрасте тридцати лет, из рук отца. Спустя несколько лет епископ Назианзский, видевший в сыне помощника в пастырских делах, рукоположил его в пресвитеры. Молодой священник хотел отречься от мира и уйти в пустыню, но отец удержал его. Через некоторое время, стремясь к иноческому безмолвию, Григорий-младший тайно бежал из дома в отдаленный монастырь. Однако ему все же пришлось вернуться обратно и оказать помощь в церковном управлении и хозяйственных заботах стареющему отцу.

На склоне лет супругам предстояло пережить испытание скорбью: похоронить двоих своих детей. В 368 году умер от болезни Кесарий, молодой еще человек, подававший большие надежды. Вскоре отошла ко Господу и Горгония. Мужественная старица Нонна переносила эти потери с покорностью воле Божией. Григорий-младший утешал родителей и призывал их возводить ум к вечному, к будущей встрече с теми, кого они так любили на земле. Оставшись единственной опорой в семье, он опекал немощных родителей до конца их дней.

Григорий Назианзин-старший отошел ко Господу глубоким старцем, пробыв на епископском престоле сорок пять лет. Святая Нонна скончалась в церкви, во время молитвы, в том же 374 году. Своеобразным памятником супругам стал величественный храм в Назианзе, еще при жизни построенный главой семейства на собственные средства. Но еще более зримо память о них увековечена в духовном наследии старшего сына. Брачный союз своих родителей Григорий Богослов называл совершенным, особо отмечая, что в нем не было места превосходству друг над другом – оба супруга стяжали добродетель одинаковой силы и цены. Говоря о своей матери, о ее женском служении, он добавлял: «Нельзя сказать, чтобы в этом отношении был кто-нибудь счастливее отца моего» [29] .

Между Григорием-старшим, Нонной, Кесарием, Горгонией и Григорием-младшим имелось много общего: их объединяла преданность Церкви и своей семье, любовь к ближним, стремление исполнить свое предназначение. Все они были впоследствии причислены Православной Церковью к лику святых.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Житие святого отца нашего Григория Богослова, патриарха Константинопольского // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц январь. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Иларион (Алфеев), иг. Жизнь и учение святителя Григория Богослова. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

Киприан (Керн), архим. Святитель Григорий Назианзин. Богослов // Золотой век святоотеческой письменности. М.: Паломник, 1995.

Григорий Богослов, свт. Собрание творений: В 2 т. Т. 1. [Репринтное издание]. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994.

Блаженная Моника [30]

Славное в истории христианской Церкви имя Моника принадлежит матери Блаженного Августина [31] , одного из знаменитых учителей Церкви. Ее жизнь была полна слез – о сыне, который долго и мучительно пребывал, в неверии и заблуждениях. Горячие материнские молитвы и искренняя вера совершили почти невозможное: юноши, посвятивший молодость светским удовольствиям и разврату, стал, пламенным христианином, в один миг осознавшим неправду всей предыдущей жизни. Судьба этой женщины, скромной, терпеливой, и сострадательной, вселяет несомненную надежду на то, что наши попечения и жертвы ради, заблудших близких не тщетны и не забыты у Бога.

Блаженная Моника родилась в Африке, в городе Тагасте [32] . По происхождению она принадлежала к доброму христианскому семейству и с детских лет усвоила основы веры.

Говоря о первом воспитании, данном ее юной душе, Моника не только восхваляла ревностные заботы матери, но и вспоминала с признательностью престарелую служанку, которая берегла ее детство. С раннего возраста девочка пользовалась теми минутами, когда за ней не следили, и уходила в церковь. А еще – вставала потихоньку ночью, становилась на колени и произносила с удивительными для ее лет набожностью и усердием молитвы, которым учила ее мать. Моника очень любила одаривать бедных: часто прятала остатки хлеба и, скрываясь от всех, высматривала нищего, чтобы поделиться с ним. В особенности в ней вызывали сострадание странники и больные.

Няня приучала девочку к строгим правилам жизни. В определенные часы за общим столом Монике предлагалась очень умеренная пища, в остальное же время не позволялось даже выпить воды, таким образом ее приучали к воздержанию. Тем не менее в юношеском возрасте ей довелось столкнуться в себе с одной значительной слабостью – пристрастием к вину. Эту привычку она приобрела незаметно, спускаясь в погреб за напитками к столу. Однажды девушку застала служанка, обличила ее и назвала пьяницей. Раскаяние и чувство вины были так сильны, что будущая святая, осудив в себе этот грех, сама сумела исправиться навсегда.

В шестнадцать лет Моника приняла крещение и впервые приобщилась Святых Тайн. К юношеским годам в девушке был воспитан высокий, проницательный и верный ум, она жаждала знаний. Кротость и душевное спокойствие соединялись в ней с редкой твердостью. Сердце же было чрезвычайно чувствительным, нежным и, вместе с тем, способным к сильным привязанностям и порывам. Она была довольно высокой и очень красивой.

Родители Моники дали согласие на брак, который, как казалось многим, превратит жизнь благочестивой девушки в кромешный ад. Будущий муж, Патрикий, был вдвое старше невесты, держался язычества и обладал очень жестоким нравом. Ко всему прочему, юной христианке предстояло теперь жить в иноверной семье, вместе со свекровью, которая во многом походила на своего сына и являлась женщиной надменной, жестокой, питавшей к невестке ревность. Служанки в доме оказались достойны хозяев. Если бы Моника могла найти хоть какое-нибудь утешение в нежности супруга, такая жизнь еще могла бы быть сносной. Но она с каждым днем все яснее и яснее видела ту пропасть, которая лежала между ней и ее мужем.

Несмотря на все это, Моника не отчаялась. Она видела пороки и неверность мужа, но не заводила о том и речи, чтобы не возбудить взаимной вражды – и лишь в его отсутствие проливала горькие слезы. Патрикий, хоть и имел благое расположение к молодой жене, был крайне вспыльчив и раздражителен. Зная это, она умела не противоречить ему ни делом, ни словом и в гневные минуты отвечала супругу кротким молчанием, смирением и сдержанностью истинной

любви. Да и что можно говорить человеку, когда он вне себя от ярости… Через некоторое время муж приходил в себя и успокаивался. Тогда, находя удобное время, супруга пыталась представить ему неосновательность его действий. Эта мера всегда имела успех. Вспыльчивый, но любящий свою жену Патрикий старался загладить оскорбления, покорно выслушивая тихие упреки. Моника советовала всем своим подругам избирать тот же путь кротости, молчаливого терпения и самоотвержения. Не отвечать на оскорбительное слово досадой, а молиться Богу о рассердившемся супруге – о том, чтобы возвратилась тишина в его сердце. Для укрощения гнева мужа Моника употребляла также свою красоту и обаяние. Это средство, наряду с другими, действовало подчас помимо его воли и сознания. В душе Патрикия постепенно развивались высокие и благородные чувства, к которым присоединилось и уважение к жене, до сих пор неведомое ему.

Чтобы утешить Монику, Бог дал ей насладиться величайшим счастьем: она стала матерью. В 354 году у нее родился сын Августин, ставший впоследствии выдающимся проповедником и пастырем христианской Церкви. Через некоторое время появились на свет его младший брат Навигий и сестра Перпетуя.

Заботиться о воспитании первенца Моника начала еще прежде его рождения. Она внимательно следила за движениями своей души и, несмотря на то, что Патрикий все больше предавался порокам, продолжала быть кроткой и терпеливой. Святая знала, что пока ребенок живет с ней одной жизнью, она обязана освятить его и с помощью Божественной благодати вселить в его сердце любовь ко Господу. Молодая женщина сделалась еще строже в отношении своего поведения, стараясь оживлять в себе дух молитвы.

После рождения ребенка Моника своей удивительной кротостью обратила к себе свекровь, которая стала жить с ней в хороших отношениях. Родственники и соседи также испытывали на себе благотворное влияние молодой матери. Но более всего она желала обратить к истинному Богу мужа-язычника, дабы отец содействовал христианскому воспитанию сына или хотя бы не мешал в этом.

Моника прожила с Патрикием семнадцать лет, ежедневно трудясь над обращением своего мужа. Постепенно умолкнувшие страсти позволили ему яснее увидеть ничтожность идолов и оценить истинную веру в Спасителя. Таинство Крещения, к которому Патрикий готовился заранее, произвело на него самое целебное действие. Вскоре после него он мирно отошел ко Господу, оставив в утешение жене возможность молитв о своей душе.

Но другая боль тем временем разрывала сердце матери. Ее сын Августин, вошедший в юношеский возраст, предавался страстям. Удалившись от добродетели, он потерял и веру. В четырнадцать лет отец, желавший видеть в старшем сыне доблестного оратора, отправил его учиться в другой город. Вдали от родных на юношу с необыкновенной силой обрушилось то зло, от которого прежде так тщательно оберегала его мать. Сказались и задатки отца-язычника. Блаженный Августин познакомился с манихейскими [33] философами и девять лет состоял в их секте, пытаясь отыскать истину.

Блаженная Моника плакала о своем живом, но погибающем душою сыне более, чем когда-либо матери плакали над могилами детей. Он явился в родной дом с гордостью сектанта, но при первом же слове богохульства ее душа восстала, и она прогнала его. Любовь к Богу оказалась сильнее естественных чувств. Однако даже в отчаянные минуты Моника не оставляла горячей материнской молитвы. В своей книге «Исповедь» Блаженный Августин упоминает, в частности, о встрече своей матери с неким епископом. Она обратилась к нему с просьбой о том, чтобы он поговорил с ее сыном и постарался вразумить его от сектантских заблуждений. В ответ архипастырь сказал ей: «Оставь его там и только молись за него Богу: он сам, читая, откроет, какое это заблуждение и великое нечестие». Но женщина продолжала, обливаясь слезами, умолять владыку сделать что-нибудь, чтобы ее сын не погиб. «Ступай, – ответил он ей, – сын таких слез не погибнет» [34] .

Моление к Богу, возносимое с особенной любовью, имеет величайшую силу. Такова была молитва блаженной Моники. И Господь явил в ответ на нее Свою милость.

В повествовании Блаженного Августина о его обращении к Богу [35] перед нами возникает образ взрослого человека, горько, по-детски рыдающего на коленях перед своей матерью. Все началось со встречи – с одним из великих христианских святых, епископом Амвросием Медиоланским [36] . Под его влиянием Августин постепенно начал менять свои взгляды. И вдруг, в одну ночь, в его душе возникла необъяснимая буря, разразившаяся потоком слез. Он рыдал в саду, на земле, вспоминая все свои прежние беззакония и раскаиваясь в них, потом открыл книгу апостола Павла и прочел первые попавшиеся слова: облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти? [37] . Эта случайно выхваченная строчка произвела в его душе необратимую перемену. Августин плакал, прижимая свою мать к сердцу, обнимая ее взглядом, в котором изливалась вся его благодарная душа.

Вскоре Блаженный Августин принял Святое Крещение. Блаженная Моника прожила после этого всего несколько месяцев. Из Европы мать и сын решили вернуться в Африку, но в пути женщина тяжело заболела. Близость смерти не огорчала и не пугала Монику, ведь ее молитвы исполнились. Господь послал ей больше радости, чем она ожидала увидеть: горячо любимый сын не только оставил пороки, но и стал верным рабом Божиим, небрегущим о счастье земном. Она сказала ему, что не знает, что еще делать здесь, в земной жизни, и для чего еще оставаться. И отошла ко Господу, утешенная мыслью, что будет кому молиться об упокоении ее души.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Блаженный Августин. Исповедь. СПб.: Азбука-классика, 2008.

Преподобная Еммелия [38]

Преподобная Еммелия была женой ритора Василия, живы, его в IV веке в Каппадокии [39] . Господь дал. супругам десятерых детей, и все они были воспитаны в вере. В этой больший семье выросло пятеро православных святых: посвятившая себя целомудрию старшая дочь Макрина [40] , праведная диаконисса Феозва [41]  и трое братьев-епископов, прославленных в лике святителей за труды на благо Церкви, – Василий Великий [42] , Григорий Нисский [43] и Петр Севастийский [44] . К числу угодников Божиих была причислена и их мать, всю жизнь не покладавшая рук в духовных и телесных трудах.

Родным городом Василия, его супруги и их детей была Кесария Каппадокийская [45] . Их предки были знатными людьми, но не оставили наследникам выдающихся богатств. Еммелия рано осталась сиротой и всей душой стремилась к чистой и непорочной жизни. Возможно, она избрала бы для себя пребывание в девстве, однако одинокая жизнь при ее красоте была небезопасной. Молва побуждала многих юношей добиваться ее руки, и некоторые из них, обезумев, готовы были решиться даже на похищение. Тогда девушка решила выйти замуж за известного в ее среде и уважаемого за безупречность поведения человека и обрести в нем защитника своей жизни. Василий преподавал ораторское искусство и философию и был воспитан в строгой христианской традиции. Его мать, Макрина [46] , пережившая в юности гонения за Христа, стала помощницей и доброй наставницей молодоженов, а впоследствии и их детей.

Вскоре у молодых супругов появился первый ребенок – девочка, названная также Макриной.

Незадолго до ее рождения Еммелии приснился сон, из которого мать поняла, что ее дочь изберет в жизни путь девства и посвятит себя служению Богу. Подросшая Макрина стала первой и лучшей помощницей матери: она искусно пряла шерсть, пекла хлеб и с любовью ухаживала за младшими братьями и сестрами.

Заботы о хозяйстве и воспитании детей были основным занятием Еммелии, ведь в семье росло пять сыновей [47] и пять дочерей, требовавших непрестанного родительского труда. Вопросы управления имуществом также отнимали много времени, одни только налоги по имениям необходимо было платить правителям трех областей. Один из сыновей, святитель Григорий, заметил впоследствии интересный факт: достаток умножавшейся семьи не уменьшался, а рос. Так что благосостояние детей, получивших по доле наследства, оказалось в итоге еще выше родительского.

Имея возможность пользоваться услугами няни, Еммелия много занималась с детьми сама. Святитель Григорий Нисский подробно описывает ее занятия со старшей дочерью, давая нам представление о характере домашнего воспитания в этой семье. Оно проходило в атмосфере аскетической и, вместе с тем, высококультурной. Эта культура и образованность не подчинялись моде, имея единственной целью приближение к Истине. Вместо сочинений поэтов, с которых, по обыкновению, начиналось литературное образование детей в семьях этого круга, Еммелия разбирала с детьми книгу Премудрости Соломона и другие места из Священного Писания, доступные юному уму. Изучение же страстей, составляющих содержание трагедий, или комедийных непристойностей благочестивая мать считала недопустимым. Также старалась она избегать и бессмысленной праздности, постоянно занимая детей рукоделием, книжным словом или пением псалмов.

Вскоре после рождения последнего сына, Петра, скончался глава семейства. Еммелия в одночасье стала одинокой многодетной вдовой. Тогда старшая дочь, Макрина, забрав у кормилицы недавно родившегося младшего брата, приняла на себя материнскую заботу о нем, посвятив этому многие годы своей жизни. После смерти юноши, помолвленного с ней по благословению отца, она решила не выходить замуж и никогда не разлучалась с матерью, разделив с ней семейные труды и став ее опорой. В утешение Господь дал матери и дочери удивительное ощущение душевной близости. Еммелия часто говорила Макрине, что остальных детей выносила в течение положенного срока, а ее, старшую, словно до сих пор носит в себе. Любили и почитали девушку и ее младшие братья, именно благодаря им память о ее жертвенном служении осталась в веках [48] .

Обязанности по воспитанию старших сыновей, Василия и Григория, взяла на себя Макрина-старшая, мать их отца. Она жила в загородном доме недалеко от Кесарии Каппадокийской, превращенном впоследствии в монастырь. Ее личность, наряду с примерами матери и сестры, оказала значительное влияние на будущих пастырей. В юности эта благочестивая женщина не раз удостаивалась слышать наставления подвижников и, сохранив их в памяти, утверждала в правилах благочестия своих внуков.

Выросшие в этой большой и аскетически настроенной семье юноши весьма преуспевали в изучении светских наук, что открывало перед ними горизонты мирского успеха. Вместе с ним возникала и опасность тщеславия, пустой светскости, следовать которой означало погубить духовные таланты, данные Господом. Но братья, с помощью Божией и по молитвам родных, преодолевали в себе ростки самомнения. Так, однажды будущий святитель Григорий был приглашен на духовное семейное празднество, совершавшееся в имении его матери. Был памятный день перенесения мощей сорока мучеников [49] , и в саду, под открытым небом, совершалось богослужение, продолжавшееся всю ночь. Раздосадованный тем, что его оторвали от занятий, Григорий равнодушно слушал праздничные песнопения, а затем и вовсе ушел в беседку и лег спать. Во сне он увидел светоносных Ангелов, не пропускавших его более туда, где собрались родные: он хотел войти в сад и вновь присоединиться к молящимся, но не мог. Это предупреждающее сновидение произвело на Григория сильное впечатление, и он, оставив мирскую науку, обратился к чтению священных и вероучительных книг.

Естественным материнским чувствам Еммелии суждено было пройти одно из самых тяжелых испытаний: внезапную, нелепую по внешним обстоятельствам гибель одного из сыновей. Навкратий – второй из пятерых братьев – выделялся среди прочих телесной красотой, ловкостью и силой. Незаурядный юноша обладал блестящим даром слова и мог бы стать знаменитым оратором, но предпочел земной славе духовный подвиг и жил в уединении, на берегу реки. Однажды он не вернулся с охоты и вскоре был принесен мертвым к порогу своего жилища. Мать находилась в то время на расстоянии трех дней пути от места несчастья. Кто-то пришел к ней и рассказал о случившемся. Еммелия отличалась исключительной силой духа, но самообладание здесь изменило и ей. Душевные силы иссякли, страдание помрачило рассудок, и она могла лишь молча, тихо лежать, словно благородный атлет, сраженный предательским ударом.

Это было время, когда с особой силой проявились вдруг стойкость и терпение ее старшей дочери. Макрина примером собственной твердости буквально воздвигла мать из пучины скорби, рассудительность и вера помогли возвыситься над естественными чувствами и страданием. Подавляла порывы естества и Еммелия, превозмогая их с помощью собственного рассудка и доводов, которые приводила ей дочь для облегчения боли. Увещевания Макрины и попечение о судьбах остальных детей постепенно вытесняли скорбь, не оставляя матери времени для того, чтобы сокрушаться о потерянном больше, нежели радоваться о уцелевшем.

Живя в миру, занимаясь домашними хлопотами, Еммелия была подвижницей по духу. Когда все дети в семье стали взрослыми, мать и старшая дочь, отпустив на волю рабов и рабынь, удалились в Ионийскую пустыню, к реке Ирис [50] и устроили там монастырь. Вблизи него, на подошве высокой горы, покрытой частым лесом и орошаемой холодными и прозрачными водами, прожил значительное время и старший сын Еммелии, Василий Великий, вместе со своим другом Григорием Богословом [51] . Они также собрали вокруг себя общежитие иноков и совершали свой подвиг в крайнем лишении, проводя время в молитве и изучении богословских книг. Возможно, будущие святители прожили бы здесь остаток своих дней, но Господь призвал их на епископское служение, к управлению Церковью, возмущаемой еретиками и переживавшей нелегкие времена.

Монашество, священство, архипастырство не разлучили мать и ее выросших детей. Они по-прежнему молились друг о друге и оставались близкими людьми. О нуждах обители, где подвизалась Еммелия, непрестанно заботился ее младший сын Петр. Он помог ее обитателям пережить жестокий голод, случившийся в тех краях, стараниями и находчивостью умножив пищу так, что многие нуждающиеся, получавшие здесь помощь, сделали этот пустынный уголок похожим на многолюдный город. Посещал место подвигов матери и святитель Григорий Нисский. Он оставил об этом такие слова воспоминаний: «Поистине жили они словно души, освобожденные смертью от тел» [52] .

Еммелия отошла ко Господу в глубокой старости, прожив более девяноста лет. Ее последние часы прошли на руках дочери Макрины и сына Петра. Умирая, святая благословила их, сидевших у постели, словами: «Тебе, Господи, приношу начаток и жертвую десятину от трудов чрева. Вот эта – перворожденная дочь, начаток родовых мук, а этот – последний сын, их завершение. Тебе посвящаются оба по закону, они суть приношение Тебе» [53] . Закончив благословлять, она окончила и жить, завещав детям положить ее тело в отцовской гробнице. Они же, выполнив ее последнюю волю, устремились далее к цели спасения.

Православная Церковь прославила святую Еммелию в лике преподобных, поскольку она окончила свои дни в монашеском подвиге. Однако жизнь ее была неотделима прежде всего от подвига матери. Благие духовные задатки, проявлявшиеся в ней с юности, многократно умножились в детях, рождению и воспитанию которых она посвятила себя. Возможно, она принесла Богу гораздо больше, чем могла помыслить, мечтая о жизни в девстве. Во всяком случае, без ее доброй воли и повседневных забот не было бы в истории Церкви этой выдающейся семьи, где «сонм родных», по слову святителя Григория Богослова, «схож с воинством Ангельских Сил» [54] .

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Григорий Нисский, свт. Послание о жизни святой Макрины. М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2002.

Житие святого отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарийского // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц январь. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Житие святого отца нашего Григория, епископа Нисского // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц январь. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Житие преподобной матери нашей Макрины // Жития святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых: В 12 т. Месяц июль. [Репринтное издание]. М.: Лествица, 2004.

Феоктиста [55] , мать преподобного Феодора Студита [56]

Жизнь преподобного Феодора Студита – византийского аскета и церковного деятеля – неотделима от сложной для Церкви эпохи иконоборчества [57] . Его мужественная и возвышенная натура во многом сформировалась под влиянием родных: дяди – игумена Платона [58] и матери – Феоктисты. Черты характера этой женщины – волевой, немного резкой, но неуклонно стремящейся к правде – складываются в образ преданной матери и жены, служившей своего рода яркой свечой, воспламенявшей сердца ближних любовью к Богу.

Родители Феодора принадлежали по своему происхождению к византийскому чиновному миру. Мать, Феоктиста, была дочерью христиан Сергия и Евфимии, которые отличались благочестием и, вероятно, окончили бы жизнь в иноческих одеждах, если бы не умерли преждевременно от чумы. Трое их детей были взяты на воспитание родным дядей. Тот, следуя обычаям времени, обратил все свое внимание на воспитание и образование мальчика, Платона, а заботы о Феоктисте и ее сестре свел к поиску им выгодных женихов из высшего константинопольского общества.

Мужем Феоктисты и отцом ее детей стал императорский казначей Фотин, человек не чуждый христианства, но достаточно равнодушный по отношению к религии. В отличие от жены, воспитанной в консервативном и аскетическом духе, он легко поддавался веяниям времени и был одним из тех людей, которые, по слову Господа, не холодны, не горячи, но теплы [59] .

Душой семьи, ее религиозным и нравственным центром стала хозяйка дома. Феоктиста усердно заботилась о нуждах своих домашних, сообщая при этом всей семье благочестивый настрой. Она никогда не лгала, не носила роскошных вещей, часто отказывалась от употребления мяса, избегала зрелищ. Всегда целомудренная, подвижница со временем убедила мужа отказаться от брачного ложа, и они прожили так более пяти лет.

Уже будучи замужем, Феоктиста самостоятельно выучилась грамоте и занялась самообразованием, посвящая все свободное время чтению книг, и в особенности Псалтири. Чтобы не печалить мужа и не оставлять домашних дел, она читала только перед сном или рано утром, при мерцающем светильнике и с какой-либо работой в руках. Днем женщина занималась хозяйством, снискав себе славу властной, но гуманной

распорядительницы дома. Многочисленные слуги, а также вдовы, сироты и странники, просившие помощи, были всегда накормлены и одеты. Однако проступки домашней челяди, в особенности воровство и блуд, вызывали весьма грозные увещевания госпожи. Она резко бранила и могла даже ударить провинившегося, увлекаемая к тому природной вспыльчивостью и ревностью к добродетели, но когда горячность проходила, раскаивалась, била себя по щекам и, позвав наказанную служанку, на коленях просила прощения. Ее характер в целом был строгим и, возможно, слишком принципиальным и решительным, но сердце вмещало столько любви к окружающим, что не могло не вызывать ответную любовь и уважение всех.

В семье Фотина и Феоктисты родилось четверо детей: Феодор, Иосиф [60] , Евфимий и дочь, неизвестная по имени. Следуя своему характеру и представлениям, мать воспитывала их в большой строгости, действуя увещаниями и личным примером. Особое внимание обращала она на дочь и на старшего сына – Феодора, который впоследствии, вспоминая детство, писал больной, уже при смерти находившейся матери: «Ты имеешь, что оставить нам, а именно – крепкую молитву, которой ты осеняла нас еще в юности нашей, знаменуя и запечатлевая нас в часы ночные, вознося за нас моления к Господу во всякое время. Ты оставишь и неленостное усердие свое в Божественных службах, любовь к чистоте, ревность к добродетели и апостольскую хвалу трудолюбия» [61] .

Отрочество Феодора, его братьев и сестры приходилось на эпоху царствования Константина V Копронима, с особой настойчивостью вводившего церковно-общественную реформу и насаждавшего иконоборческую ересь. Духовное положение молодежи, не имеющей установившихся взглядов, было при этом весьма плачевным. Избежать бездумного увлечения новшествами мог лишь тот, кто унаследовал твердые устои от своих родных. В этих обстоятельствах особо проявилась ревность Феоктисты к сохранению старинного уклада, который соблюдался в ее семье много поколений и был своего рода отличительной фамильной чертой. При этом она имела постоянную опору в лице своего брата, игумена Платона, еще в юности принявшего монашество и подвизавшегося в монастыре Символов на горе Олимп [62] . Это был образцовый инок своего времени, совмещавший образованность и мягкое обхождение с людьми с внутренним аскетизмом. Он стал духовным отцом Феодора и оказал значительное влияние на его мировоззрение и устремления.

Со временем Феоктиста, всегда имевшая склонность к отвержению мирского, все более утверждалась в желании принять монашество. Во многом способствовало этому и общение с братом. Она вела с близкими долгие убедительные беседы об иночестве, о высоте монашеского пути, постепенно склоняя к подвижническому образу мыслей и мужа, и детей. И вот, однажды семья собралась на общий совет, где было принято решение всем вместе оставить мир. Члены семейства продали свой дом и все имущество и раздали деньги бедным и слугам. Прощание семьи квестора [63] Фотина с родным Константинополем, по слову преподобного Феодора, на целый день изумило столицу. Это казалось немыслимым: супруги, находившиеся еще в среднем возрасте, имевшие взрослых благополучных детей, состояние и почести, отвергли прелести жизни и устремились в отдаленные, пустынные места. Не менее удивительно, пожалуй, и то, что, избрав путь безмолвного предстояния Богу, они все равно в духовном отношении оставались семьей.

Для своих аскетических подвигов мужская половина семейства избрала родовое имение Фотина Босцит на азиатском берегу Босфора. Здесь он, его сыновья и трое его родных братьев основали монастырь, который назвали Саккудионским. Управление им принял на себя уже известный нам брат Феоктисты, игумен Платон. Феоктиста с дочерью и еще одной родственницей осталась на другом берегу пролива и жила в отдельной келии. Вскоре настал день ее пострига в иночество. Сыновья и брат, пришедшие на это торжество, испытывали сложные чувства. «Присутствовали и мы с общим отцом [Платоном] [64] ,– пишет об этом преподобный Феодор, – но с радостью или скорбью – не умею сказать. Впрочем, мы потеряли мать и уже не могли с прежним дерзновением беседовать с ней и приходить к ней и, чувствуя лишение, скорбели сердцем» [65] . Младший из сыновей, Евфимий, был еще совсем юношей. Когда настало время последних напутственных пожеланий, его неокрепшая душа не выдержала: он бросился на шею матери с рыданиями, умоляя ее хоть ненадолго оставить его у себя. Но у Феоктисты еще в миру было несокрушимое сердце. Справившись с естественной материнской жалостью, она сказала: «Если ты не хочешь идти добровольно, я уведу тебя отсюда своей рукой». С этими словами инокиня отдала Евфимия братьям, которые тотчас же отплыли обратно в Босцит.

Возможно, эта разлука продолжалась бы всю временную жизнь. Но Господу было угодно, чтобы простившиеся с Феоктистой близкие не потеряли в ней ни мать, ни сестру. Сменив несколько мест подвижничества, она поселилась вблизи монастыря, основанного игуменом Платоном, и неприметно прожила так многие годы, помогая рукоделием саккудионской братии и подавая инокам пример смирения. Имея от природы властный характер, она называла себя рабою и беспрекословно повиновалась, как духовным отцам, брату и сыну, исповедовала им тайны сердца и нисколько не отступала от их повелений. Господь укрепил ее, вместе с тем, и в еще более сложных испытаниях. Сыновьям Феоктисты были суждены гонения и непростая судьба, и ее нелицемерная любовь выразилась в готовности эту судьбу разделить.

В то время Византией правил Константин VI, сын императрицы Ирины. Он был молод и развращен и потому решился на неслыханный для императора поступок: вступил в незаконный второй брак с одной из девушек дворцовой свиты, заставив первую супругу постричься в иночество. Одним из тех, кто осмелился открыто назвать этот брачный союз прелюбодеянием, стал сын Феоктисты, игумен Саккудионского монастыря Феодор Студит [66] . Против его духовной оппозиции были приняты радикальные меры власти. Находящегося на покое игумена Платона выслали в столицу [т. е. в Константинополь], а Феодор с близкими ему иноками были избиты, изгнаны из монастыря и приговорены к ссылке в Солунь [67] .

Феоктиста, узнав об этом, тотчас же прибыла в истерзанный царским конвоем Саккудион.

Она не выразила негодования, не разорвала на себе одежд и не разразилась рыданиями. «Идите, дети, и спасайтесь о Господе» – таковы были ее слова. «Ибо так будет вам лучше, – добавила она, – чем быть возле прелюбодея и предать этим Истину». Когда ссыльные отправились в путь, подвижница незаметно последовала за ними. Во время остановок между этапами ей удавалось увидеть сыновей, Феодора и Иосифа, помазать их раны, сказать несколько слов. Она ждала этих моментов с молитвами, слезами и радостью, испытывая острую скорбь и воздавая Богу хвалу за то, что ее дети не предали Его заповедей. Сохраняя в себе это двойственное чувство, мать сопровождала изгнанных монахов во все более отдаленные места.

Их последняя встреча произошла между Кафарами и Солунью. Зимним вечером, рискуя быть пойманной, Феоктиста долго ожидала ссыльных в убогом сельском жилище. Здесь можно было провести вместе целую ночь. Напутствуя иноков, женщина очень волновалась: ей казалось, что они идут на смерть, что она никогда больше не увидит своих детей. Впервые за все время пути мать не смогла совладать со своими душевными чувствами: плакала и обнимала сыновей, будучи не в силах представить себе предстоящей разлуки. Те также скорбели и не могли сдержать слез.

После этого мать отправилась в Константинополь, надеясь воспользоваться своим родством и прежними связями, чтобы облегчить участь гонимых. Кроме того, ей предстояло вместо сына позаботиться о Саккудионе: она отыскивала рассеявшихся по округе монахов – изгнанных, но не отправленных в ссылку – и размещала их в своей келпи. В столице женщина всюду ходила с просьбами о помощи сосланной братии. Одни откликались сочувственно, другие отвечали оскорблениями. Слух о ее деятельности дошел до императора, и Феоктиста была заключена в тюрьму, где пробыла тридцать дней, многое претерпев от тюремщиков и их слуг.

В 797 году произошел дворцовый переворот, Константин был низложен и ослеплен, и на престол вступила его мать, императрица Ирина. Одним из первых ее распоряжений стало освобождение из ссылки саккудионских монахов. Преподобный Феодор был призван в Константинополь и, как не отрекшийся от правды исповедник, с почестью принят Патриархом и в императорском дворце.

Феоктиста окончила дни в спокойной старости, опекаемая молитвами любимой ею саккудионской братии. Она отошла в мир иной без забот, без завещания, ибо не имела ничего, кроме одежды и случайных принадлежностей простой жизни. Своеобразным памятником ей стала пространная надгробная речь, произнесенная Феодором Студитом над ее могилой. Сказав немало справедливых слов об аскетических подвигах почившей, он прославляет ее прежде всего как преданную мать и сестру – требовательную, но умевшую жалеть, познавшую в жизни не только земное родство, но и высокую участь духовной матери.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Гроссу Н., свящ. Преподобный Феодор Студит, его время, жизнь и творения. Киев: Типография Киево-Печерской Успенской Лавры, 1907.

Доброклонский А.П. Преподобный Феодор, исповедник и игумен Студийский. Одесса: Экономическая типография, 1913.

Мать блаженного Феодорита Киррского [68]

Имя этой женщины осталось неизвестным в истории. Блаженный Феодорит [69] , знаменитый богослов, аскет и духовный писатель, бывший епископом на кафедре небольшого сирийского города Кирра, совсем немного упоминает о ней в своих творениях. Непростая и относительно недолгая жизнь его матери, вместе с тем, представляет больший интерес и весьма поучительна. Рождение и воспитание чада потребовало от нее большого терпения, перенесения болезней и молитвенного труда. Однако именно это в полной мере привело ее к Богу, заставив забыть о светских привычках и следовать духовным советам пастырей и подвижников. Мальчик, нареченный Феодоритом, то есть « богодарованным » сыном, был действительно принят ее душой как дар. И старания по его воспитанию в вере не остались напрасными.

Семья, в которой родился и вырос будущий Киррский епископ и богослов, была благородной по происхождению и имела греческие корни. Его родители жили в богатой и цветущей Антиохии [70] . Этот древний город являлся одним из центров тогдашнего христианского мира. Пестрый по национальному и культурному составу, издавна славившийся своей наукой и искусством, он дал миру немало выдающихся и всесторонне образованных проповедников веры.

Мать Феодорита, вышедшая замуж на восемнадцатом году жизни, на протяжении тринадцати лет супружества не имела детей. Она относилась к этому как к воле Божией и не особенно предавалась скорби, однако ее муж воспринимал отсутствие наследника как подлинное несчастье. Как и многие в подобной ситуации, он ощущал необходимость духовной помощи и обращался за ней к людям праведной жизни. Приходил к отшельникам, монахам, во множестве жившим тогда в окрестностях Антиохии, и просил помолиться о даровании чада. Однако никто из них не обнадеживал его наверняка.

Спустя некоторое время Господь привел мужчину к подвижнику, известному в народе строгостью и крайней простотой жизни. Говорили, что он много лет живет под открытым небом и питается одним вымоченным в воде ячменем. Это был знаменитый Македоний Сирийский [71] , прославленный впоследствии в лике преподобных. Помолившись, он сказал мужчине, что у него родится сын.

Прошло три года, но обещание не исполнялось. Будущий отец Феодорита вновь пошел к старцу, чтобы просить о том же. Преподобный Македоний повелел прислать к нему супругу. Когда она пришла, подвижник сказал ей, что дитя появится на свет, но оно должно быть обещано родителями Богу. В ответ женщина сказала, что ищет только спасения души и избавления от геенны огненной, согласившись со всем, что ей предназначено. Преподобный благословил ее, напутствовав словами:

– Щедродаровитый Господь подаст тебе это, а сверх того и сына, потому что искренне молящимся подается, по их прошениям, вдвое.

Мать Феодорита была в молодости женщиной в значительной мере светской. Во всяком случае, она весьма заботилась о своем костюме и с излишеством пользовалась всеми средствами тогдашней косметики, а в атмосфере ее дома ощущалось влияние аристократической пышности и щегольства. Через шесть лет после замужества – то есть примерно в то время, когда ее супруг впервые встретился с подвижником Македонием, – у нее стали болеть глаза. Употреблены были все средства современной медицины, но болезнь не проходила. Тогда страждущая, по совету одной знакомой, решилась прибегнуть к святому Петру [72] , жившему вблизи Антиохии.

Отправляясь к подвижнику, она надела серьги, ожерелье и облачилась в элегантные одежды из шелковой ткани. Выслушав просьбу, благочестивый инок неожиданно обратил ее внимание на страсть к щегольству и сказал примерно следующее:

– Представьте, что какой-нибудь невежда, дилетант в искусстве стал «поправлять» картину первоклассного мастера. Это выглядело бы нелепо и оскорбительно. Поверьте, что, покрывая себя красной, черной или белой краской, Вы не меньше оскорбляете Творца и Художника нашего естества, упрекая Его неизреченную мудрость в несовершенстве.

Внушение святого Петра оказалось действенным, и мать Феодорита вместе с излечением глаз получила и более высокое понятие о задаче и смысле жизни. Придя домой, она смыла краску, избавилась от лишнего убранства и начала жить по правилам, предписанным ей подвижником. Так поиски телесного исцеления завершились оздоровлением души. С тех пор женщина неуклонно следовала законам христианской нравственности, а нередкое общение с антиохийскими аскетами поддерживало в ней стремление к возвышенным идеалам.

После второго визита к преподобному Македонию, пообещавшему супругам рождение чада, прошло еще четыре года. Господь словно испытывал их намерения и решимость исполнить обет. Наконец, женщина вновь отправилась к пустыннику – с известием о том, что его благословение принесло долгожданный плод.

Вынашивание ребенка было непростым и болезненным. Блаженный Феодорит в одном из сочинений [73] приводит автобиографический эпизод: на пятом месяце беременности его матери угрожала такая опасность преждевременных родов, что она уже не надеялась на благополучный исход. Не имея сил и возможности куда-то идти, женщина послала сообщить о своей беде преподобному Македонию, и он без промедления пришел в ее дом сам. Приветствовав всех, он обратился к больной со словами:

– Не унывай и не бойся. Дарующий не отнимет дара Своего, если ты не нарушишь положенных условий. Помни, что ты обещалась возвратить дар и посвятить сына на служение Богу.

Будущая мать ответила, что понимает: лучше преждевременные роды, чем воспитание ребенка в духе, чуждом веры. Однако желает материнства как великой милости от Господа. Подвижник, творя молитву, дал ей воды, и вскоре опасность миновала. Спустя годы, наставляя юного Феодорита, преподобный Македоний не раз повторял ему: «Ты, чадо, родился с большими трудами, живи же достойно этих трудов. Все, что посвящено Богу, должно быть уважаемым и неприкосновенным. Поэтому тебе никак нельзя внимать порочным движениям души, но делать, говорить и думать только то, что угодно Господу».

Родители дали мальчику соответствующее их чаяниям имя – Феодорит [74] . Тяжелое рождение первенца едва не свело его мать в могилу. На этот раз ее, лежавшую в горячке, спасли от смерти молитвы подвижника Петра – того самого, что когда-то вылечил ей глаза и заставил навсегда забыть о внешнем украшательстве. Впоследствии он, так же, как и преподобный Македонии, принял участие в судьбе и воспитании будущего Киррского епископа.

Отца Феодорит, по всей вероятности, потерял еще в раннем детстве, и все его домашнее воспитание взяла на себя мать. Исполняя обещание, она с младенчества посвятила сына Богу и Церкви. Верность обету не обязывала родителей непременно воспитывать мальчика в монастырских стенах. Однако они должны были дать его душе высокое религиозное развитие, тщательно оберегая ее от всего пустого и светского. Нелегкий жизненный опыт сделал мать Феодорита глубоко верующей женщиной, способной заронить искру христианской ревности в сердце своего чада. То, что когда-то ее внимание привлекали роскошь и удовольствия, было и представить себе трудно. Выстраданный сын стал для нее Божиим даром, и эта горячая, чистая любовь была самым благотворным средством воспитания его души.

Стараясь привить мальчику христианские идеалы, женщина не раз прибегала к помощи и советам подвижников. Испытав на себе действие их молитв и наставлений, она, естественно, старалась сблизить сына с этой благотворной средой. Общение с монахами-пустынника-ми оставляло в детской душе Феодорита теплое и трогательное впечатление. Впоследствии он вспоминал, как знаменитый Петр Антиохийский брал его, мальчика, к себе на колени и, по-отечески благословляя, угощал виноградом и хлебом. На многие годы сохранились в его памяти и беседы с преподобным Македонием. В числе наставников будущего епископа был также некий Афраат [75] , живший вблизи Антиохии. Этот строгий отшельник, по обыкновению, разговаривал с матерью и сыном, слегка приоткрыв дверь своей хижины. Он изъяснялся грубоватым, «варварским» языком [76] , однако внимательные слушатели черпали из этих слов подлинную духовную мудрость. Мать Феодорита, бывшую в их числе, он удостоил благословения, а мальчика, вопреки установленным правилам своей жизни, принял внутри келии и наставил в молитве.

В юности Феодорит был посвящен в чтеца и стал участвовать в церковных службах. Однако он желал не только служить Церкви, но и отречься от мира, стать монахом. Его впечатлительная душа всецело прониклась христианскими идеалами правды, добра и усвоила себе любовь к полному совершенству. Все это не могло не радовать его мать, видевшую, как самым благим образом воплощается в жизнь данный ею обет.

Эта благочестивая женщина умерла довольно рано, когда горячо любимому сыну не было еще и тридцати лет. Феодорит раздал ее имущество бедным и удалился из родного города. Он прожил некоторое время в одном из монастырей, а затем был избран епископом на кафедру небольшого сирийского городка под названием Кирр. Самоотверженность, высокий и ясный ум, преданность своему долгу сделали его имя известным на всем православном Востоке.

Мать Феодорита Киррского не причислена к лику святых. Вернее, в церковном календаре нет дня ее памяти. Однако ее вполне можно причислить к списку матерей, давших христианскому миру великих святителей – Василия Великого [77] , Григория Богослова [78] , Иоанна Златоуста [79] , Блаженного Августина [80] – и прославленных благодаря им. Матерей, о которых языческий ритор Ливаний [81] с изумлением восклицал: «Какие женщины бывают у христиан!».

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ: Глубоковский Н.Н. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Его жизнь и литературная деятельность. М.: Университетская типография, 1890.

Часть 3 Святые, благоверные

Благоверный князь Петр и княгиня Феврония Муромские [82]

Благоверная княжеская чета – Петр и Феврония [в иночестве Давид и Евфросиния] Муромские – являет собой, пожалуй, самый яркий, известный в отечественной церковной истории пример святого супружества. Повествование об их любви и семейной жизни так нравилось русскому читателю, что дошло до нас в ста пяти десяти списках и четырех редакциях. Этим святым, достойно, через всю жизнь пронесшим общий крест и взаимную любовь, молятся о мире и благополучии в семье, у них нередко просят небесного благословения вступающие в брак. Православная Церковь празднует память святых Петра и Февронии 8 июля. Этот день с недавних пор стал и государственным российским праздником – Днем семьи, любви и верности.

Благоверный князь Петр жил в городе Муроме. История его знакомства с будущей женой таинственна и замысловата. За несколько лет до вступления на муромский престол Петр заболел проказой, от которой никак не мог излечиться. В сонном видении ему было открыто, что его может исцелить девушка по имени Феврония, крестьянка из рязанской деревни Ласково. Князь, неспособный уже к верховому путешествию, повелел везти себя туда.

Феврония была дочерью древолаза, собиравшего в лесах дикий мед. Она занималась обычной работой в доме отца, простой крестьянской избе. При внешней неприметности и скромности юная дева обладала неординарным умом. Ее иносказательные и, вместе с тем, кроткие ответы изрядно удивили княжеского слугу, пришедшего с просьбой помочь его господину. Девушка согласилась вылечить князя – с условием, что, выздоровев, он возьмет ее в жены.

Будущая благоверная княгиня имела дар духовного рассуждения и назначила такое условие не случайно. Из Священного Писания она знала, что болезни попускаются Богом как испытание и за грехи. И, памятуя о том, что Спаситель, исцеляя расслабленных и прокаженных, через тело врачевал душу [83] , назначила лечение для плоти, подразумевая духовный смысл. Девица велела князю взять простой хлебной закваски и помазать ею струпы на теле.

Через это незамысловатое средство Господь чудесным образом дал Петру телесное исцеление. Однако в душе князя гнездились хитрость и сословная гордыня. Недуг был побежден, но данное обещание оказалось забытым, а мысль о неравном браке – отвергнутой. Болезнь, как следствие лукавства, возвратилась снова. Тогда князь не стал более пытаться обмануть мудрую деву, он женился и стал жить с ней в мире и согласии.

После смерти старшего брата Петр вступил во владение Муромским княжеством. Бояре весьма уважали своего князя, но сразу невзлюбили его спутницу: властвование простолюдинки в княжеском дому казалось им делом неслыханным и обидным. В особенности это задевало их надменных родовитых жен. Однако боярские наветы свидетельствовали лишь о скромности жизни Февронии в доме супруга. Так, однажды кто-то из приближенных пришел к благоверному князю Петру с жалобой: было замечено, что молодая княгиня всякий раз после трапезы сметает в руку хлебные крошки со стола. Такое поведение, по их мнению, вовсе не приличествовало живущей в достатке княжеской жене. Был неприятно удивлен сказанным и князь Петр. Желая проверить правдивость этих слухов, он повелел накрыть общий стол. А после обеда поймал супругу за руку, разжал ей ладонь – и увидел, что крошки, действительно бывшие там, превратились в благовонный церковный ладан. Петр промолчал и не прибегал более к подобным испытаниям.

Княгиня относилась к неприязни окружающих со свойственным ее уму спокойствием. В среде знати сложилось мнение, что бывшую крестьянку побудило выйти замуж исключительно княжеское наследство. И вот, однажды на пиру хмельные бояре бесстыдно и прямо предложили госпоже: возьми сколько хочешь богатства и уходи. Но ни серебра, ни золота из вековых сокровищниц не было нужно преданной женской душе. «Ничего не попрошу, только супруга моего, князя Петра», – смиренно сказала княгиня, готовая хоть сейчас покинуть город. Узнав о происшедшем, Петр отказался от княжества и ушел вместе с женой.

Феврония обладала истинной женской мудростью: предвидеть, прочитать в глазах человека недобрые намерения и тут же мягко погасить их, не давая выйти на свет неблагочестивому поступку. Она не возражала, не оскорбляла открытым поучением, а прибегала к иносказанию, предлагая собеседнику возможность самому догадаться о своих ошибках. Так было и в случае, когда они с мужем, изгнанные, плыли на ладьях по Оке. На одном судне с Февронией находился княжеский слуга, вместе с женой. В его сердце пришел блудный помысл, и он, искушаясь им, стал дерзко смотреть на свою госпожу.

– Встань с правого борта ладьи, зачерпни и испей воды, – сказала княгиня.

И затем велела тому человеку встать с левого борта и отхлебнуть воды с другой стороны.

– Одинаков ли вкус или какая послаще будет? – спросила она его после того, – Вот так и естество женское: что у одной, что у другой одинаково. Зачем же ты тогда, забыв свою жену, помышляешь о чужой?..

Находчивость и своевременность этих слов поразили слугу, и он, устыдившись, не склонялся более к худым мыслям.

О духовных подвигах Февронии мы почти ничего не знаем. Ясно лишь, что она была верующей, любящей Церковь христианкой, так же как был христианином и ее муж. Одним из ценных духовных качеств княгини являлось всецелое упование на Бога. Уверенность в том, что Господь близко, жила в ней даже тогда, когда, казалось, пал духом сам благочестивый князь. Оставив престол и родной город, пережив изменническое поведение бояр, Петр пребывал в растерянности: как дальше жить, куда идти? В этих тяжких раздумьях встретил он первую ночь по расставании с Муромом. «Не скорби, княже, Творец и Промыслитель всего не оставит нас в нищете», – утешала его жена со свойственной ей разумностью.

Уже на следующее утро Господь определенно показал супругам их дальнейший путь. Княжескую чету догнали спешно посланные из Мурома вельможи. Они сообщили им о распре, произошедшей оттого, что каждый из бояр желал занять пустующий княжеский престол. Многие из знатных людей тогда погибли – перебили друг друга. Оставшиеся в живых отправились в дорогу с надеждой возвратить в город законную власть.

Петр и Феврония вернулись в свои хоромы и княжили много лет, имея ко всем равную любовь и богатство в Боге. Заботы об управлении муромской землей побуждали их оставаться в миру, но в старости, незадолго до смерти, муж и жена по взаимному согласию приняли монашеский постриг – с именами Давид и Евфросиния – и поселились в разных иноческих обителях. С тех пор они приходились друг другу братом и сестрой.

Супруги завещали похоронить их в одной гробнице, разделив ее тонкой перегородкой.

В течение долгого времени они молились о том, чтобы им умереть вместе – в один день и час. Духовная связь, данная Богом в Таинстве Брака и крепнувшая на протяжении всей жизни, не прервалась и в монашестве. Ощутив приближение смерти, Петр послал к супруге гонцов, чтобы известить ее об этом. Смиренная монахиня в ту пору вышивала воздух – драгоценное покрывало для храма. Она отправила посланцев назад, с просьбой дать ей срок закончить работу. И снова, спустя краткое время, пришла к ней весть: «Уже недолго могу ждать тебя». Но лики святых еще не были дошиты. Наконец, благоверный князь отправил ей последнее, третье послание: «Уже умираю и не могу тебя ждать». Тогда Феврония, остановившись, воткнула иглу в неоконченное покрывало, обмотала вокруг нее золотую нить и, помолившись, предала дух Богу.

Посовещавшись, люди похоронили князя и княгиню в отдельных гробах, а не в одном – общем. Однако на следующее утро их тела, к удивлению и трепету собравшихся, были обнаружены в приготовленном прежде едином каменном ложе. Супругов вновь переложили в разные гробы. И снова наутро обнаружили их в общей могиле. Более уже никто не смел их разлучать. Гробница благоверной четы и их святые мощи и сейчас привлекают множество паломников [84] . А чудо, явленное Богом после смерти князя и княгини, служит знамением того, что истинная любовь, укрепленная верой, не только преодолевает время и пространство на земле, но и приводит супругов к единой благой вечной участи.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Повесть о Петре и Феврошш // Хрестоматия по древней русской литературе / Сост. Н.К. Гудзий. Изд. 8-е. М.: Просвещение, 1973.

Преподобные Кирилл и Мария Радонежские [85]

Имена ростовских бояр Кирилла и Марии – родителей преподобного Сергия Радонежского [86] – без сомнения, знакомы всем, кому дорого духовное наследие Святой Руси. Житие скромной супружеской четы незамысловато и дает нам урок простоты и смирения, с которым святые супруги воспринимали свою семейную долю. Прожив в миру довольно обыкновенную жизнь, они явили нам замечательный пример родительского доверия Промыслу Божию о судьбе своих детей. Благочестивые отец и мать стремились лишь увидеть, понять этот Промысл, дабы способствовать его исполнению. Семья радонежских святых примечательна еще и соединением родственных уз с « династийностью » монашества: в иноческом подвиге окончили свои дни сами Кирилл, и Мария, их сыновья Стефан. [87] и Сергий, а также внук Иоанн [88] . При этом родители не стремились склонить своих чад к какому-то особому пути служения Богу – они лишь воспитывали их в милосердии и любви, понимая, что иначе невозможно ввести человека в Небесное Царство.

Род преподобных Кирилла и Марии произошел из ростовской земли. Старинное местное предание утверждает, что их имение находилось в селении Варницы, в трех верстах от Ростова [89] . Боярин Кирилл был одним из ближайших княжеских помощников и верно нес свою службу, но жить предпочитал не в шумном городе, а в сельском уединении. Здесь, среди неоглядных земных просторов, проводила дни, занимаясь домом, и его жена Мария, здесь прошло беззаботное детство их сыновей – Стефана, Варфоломея и Петра.

Когда Мария ожидала второго ребенка, с ней произошло событие, оказавшее духовное влияние на всю последующую жизнь благочестивой христианки. Зная, что беременной женщине нужно быть внимательной к своему духовному состоянию и как можно чаще посещать церковь, она, по обыкновению, пришла на воскресное богослужение и встала в притворе, недалеко от дверей. В один из важных моментов службы, перед чтением Евангелия, младенец в ее чреве вдруг громко закричал. Окружающие, не видя поблизости детей, стали изумленно перешептываться между собой. Мария же очень испугалась, но не прервала своей молитвы. Между тем Литургия продолжалась, и храм еще дважды, в самые священные минуты, огласился тем же младенческим криком. К будущей матери подступили люди с вопросами, а она едва стояла на ногах от волнения и страха, плакала и не могла ничего объяснить.