Милая плутовка Линдсей Джоанна
Сэр Мэлори знаком велел официанту подать вторую бутылку портвейна, откинулся на спинку кресла и посмотрел на старшего брата.
— Знаешь, Джеймс, честное слово, мне будет недоставать тебя. Тебе надо было сначала уладить все свои дела в Карибском море, а уж потом возвращаться домой. И сейчас тебе не пришлось бы затевать это путешествие.
— Откуда мне было знать, что передача недвижимости пройдет так легко? — возразил Джеймс. — Не забывай, я приехал домой только для того, чтобы свести счеты с Иденом. Откуда я знал, что он собирался жениться и войти в наш семейный клан и что старики намерены восстановить меня в правах, когда я покончил с прошлыми делами?
— Старики получили в подарок еще одного племянника, это решило дело. Они чертовски сентиментальны, если дело касается семьи.
— А ты нет? Энтони хмыкнул:
— Я тоже. Но ты не заставишь долго себя ждать, и надеюсь? И тогда все пойдет, как в старые добрые времена, когда ты был здесь.
— А ведь действительно тогда, в наши молодые годы, были славные времена.
— Помнишь, как мы увлекались одними и теми же женщинами? — улыбнулся Энтони.
— И оба получали одинаковые нагоняи от стариков…
— Братья желали нам добра. Джейсон и Эдди смолоду взяли на себя ответственность. Им некогда было резвиться.
— Нет нужды защищать их, брат, — ответил Джеймс. — Надеюсь, ты не думаешь, что у меня против них зуб? Откровенно говоря, я осуждал себя так же, как и вы меня.
— Я никогда тебя не осуждал, — запротестовал Энтони.
— Выпей, мой мальчик, — коротко сказал Джеймс. — Возможно, это поможет тебе освежить память.
— Уверяю тебя, с памятью у меня все в порядке. Я пришел в ярость, когда ты исчез в то лето с Регги. Это было восемь лет назад. Ведь ты целых три месяца болтался на своем чертовом пиратском корабле, а девчонке было в то время всего двенадцать лет! Но после того, как ты вернулся с ней и я задал тебе хорошую взбучку, которую ты явно заслужил, я забыл об этом. А ты, кстати, воспринял взбучку без возмущения, и я до сих пор не пойму почему. Может, хоть объяснишь?
Джеймс поднял бровь.
— Ты считаешь, что я мог что-то сделать один против троих? Вы оказали мне больше доверия, чем я заслуживал, мой мальчик.
— Но ты даже не пытался драться в тот день. Может, Джейсон и Эдвард этого не заметили, но я слишком много раундов провел с тобой на боксерском ринге, чтобы не почувствовать этого.
Джеймс только пожал плечами.
— Я понимал, что заслуживаю осуждения. Раньше я думал, что это просто забавная шутка — увести ее из-под носа старшего брата. Я был зол на Джексона, потому что он отказал мне даже в возможности видеть Реган после того, как я…
— Регги, — механически поправил Энтони.
— Реган, — упрямо повторил Джеймс, возобновляя старый спор с братьями относительно уменьшительного имени племянницы. Дело в том, что Джеймс всегда стремился поступать не так, как все, идти своим путем и следовать своим правилам. Сейчас оба вспомнили об этом и улыбнулись.
Однако Энтони пошел даже дальше по пути примирения:
— Ладно, пусть сегодня она будет Реган. Джеймс хлопнул ладонью себе по уху.
— Мне показалось, что у меня что-то со слухом…
— Черт бы тебя побрал, — проворчал Энтони, не в силах, однако, сдержать улыбки. — Рассказывай дальше свою историю, пока я не заснул. Подожди-ка, тут есть еще одна бутылка.
— Ты хочешь снова оставить меня в дураках?
— Даже и в мыслях такого не было, — сказал Энтони, наполняя до краев бокалы.
— Я верю тому, о чем ты говорил мне прошлый раз, когда мы были у Уайтов. Но насколько я помню, твоему приятелю Амхерсту пришлось тащить домой нас обоих. Кстати, что по этому поводу сказала тебе твоя женушка?
— Так, пустяки, ничего интересного, — довольно кисло произнес Энтони.
Джеймс расхохотался, чем привлек внимание многих посетителей.
— Я, честное слово, не могу понять, куда девалась твоя утонченность, мой мальчик. Ты потерял расположение леди уже на второй день после женитьбы… А всего лишь из-за того, что не смог убедить ее, что девица из таверны, которая немножко поерзала у тебя на коленях, принадлежала не тебе в тот вечер.
Конечно, чертовски не повезло, что красотка оставила длинный волос на лацкане твоего пиджака, а жену угораздило найти его. Но почему ты не втолковал Рослин, что в таверне оказался как раз из-за нее, потому что искал ее злосчастного кузена Камерона?
— Я говорил.
— А ты не сказал, что эта девица была моей, а не твоей?
Энтони упрямо покачал головой:
— Не говорил и не собираюсь. Достаточно того, что я сказал. Я объяснил, что ничего такого не произошло, что предложение с ее стороны было, но я отверг его. Это вопрос доверия… но не стоит беспокоиться о моей личной жизни. Моя шотландская женушка поймет. Я провожу в этом отношении работу.
Так что давай вернемся к тому, в чем ты хотел исповедаться.
Джеймс потянулся за бокалом.
— Как я уже говорил, я был зол на Джейсона за то, что он не позволил мне видеть Реган.
— А разве мог он позволить? Ты уже два года занимался пиратством.
— В открытом море я мог быть каким угодно, но в душе оставался прежним, Тони. Однако он отказал мне в доверии как раз за мою любовь к морю, заявил, что я позорю семью, хотя никто ни в Англии, ни за ее пределами не знал, что капитан Хоук и Джеймс Мэлори, Райдингский виконт, одно и то же лицо. Джейсон твердо стоял на своём и не собирался уступать, поэтому что мне оставалось делать? Совсем ее не видеть? Реган мне как дочь. Мы все её растили и воспитывали.
— Ты мог отказаться от пиратства, — резонно заметил Энтони.
Джеймс медленно .улыбнулся.
— Покориться диктату Джейсона? Да ни за что! К тому же я получал чертовское удовольствие от игры в пиратов. Тут был риск, опасность, а главное — я снова приобщился к дисциплине, что благотворно сказалось на моем здоровье. Ведь до отъезда из Лондона я вел весьма безалаберный образ жизни. Да, мы развлекались, но весь интерес заключался в том, удастся ли забраться женщине под юбку. А когда ты уже забрался туда, то и интерес исчезал, Энтони рассмеялся.
— Знаешь, старик, просто проникаюсь к тебе симпатией, слушая этот рассказ. Джеймс снова налил портвейна.
— Пей, дурачина. Твои симпатии возрастают пропорционально выпитому.
— Я никогда не напиваюсь. Пытался было объяснить это жене, но она не поверила… Стало быть, ты уходил в море и вел чистую, здоровую жизнь пирата.
— Пирата-джентльмена, — уточнил Джеймс. Энтони кивнул:
— Совершенно верно. Хотел бы только выяснить, в чем здесь отличие.
— Я никогда не топил корабли, не лишал их возможности оказать сопротивление. Давая судам шанс уйти, я упустил из-за этого немало лакомых кусков. Я никогда не претендовал на то, чтобы считаться удачливым пиратом, меня можно назвать лишь настойчивым.
— Черт бы тебя побрал, Джеймс! Для тебя это была лишь игра. Зачем же ты заставил Джейсона думать, что ты грабишь людей и скармливаешь их акулам?
— А почему бы нет? Да он будет чувствовать себя несчастным, если ему некого будет осуждать. Пусть уж лучше осуждает меня, чем тебя, потому что мне на это глубоко наплевать, а ты принимаешь все близко к сердцу.
— Ну и позицию ты занял! — саркастически проговорил Энтони.
— Ты считаешь? — усмехнулся Джеймс и опорожнил свой бокал. Энтони поспешил тут же наполнить его снова. — Не вижу ничего необычного.
— Это уж точно, — вынужден был согласиться Энтони. — Сколько я себя помню, ты всегда бросаешь вызов Джейсону и провоцируешь его.
Джеймс пожал плечами:
— Иначе жизнь была бы слишком пресной.
— Похоже, тебя забавляет, когда Джейсон выходит из себя.
— Он просто великолепен в такие моменты, тебе не кажется?
Энтони засмеялся:
— Ладно, теперь это больше не имеет значения. Тебя простили и снова приняли в лоно семьи. Но ты все еще не ответил на мой вопрос о той взбучке, которую я тебе задал.
Джеймс снова приподнял золотистую бровь.
— Разве? Наверное, из-за того, что ты перебил меня.
— Так все же что ты скажешь?
— Ну посуди сам, Тони. Ты только поставь себя на мое место, и ответ тебе будет сразу ясен. Я хотел, чтобы моя любимая племянница повидала свет, и она его повидала. Но в то же время я осознал и глупость содеянного еще до того, как привез ее домой. Дело даже не в том, что я не мог быть пиратом при ней. Дело в том, что море не дает гарантий. Штормы, другие пираты, враги, которых я нажил, да мало ли что! Хотя риск был минимальным, но все же был. И если бы что-то случилось с Реган…
— Господи, да неужто неисправимый Джеймс Мэлори испытывает чувство вины? Потому-то я и не мог тогда понять тебя, — рассмеялся Энтони.
Джеймс бросил неодобрительный взгляд на брата.
— А что я такого сказал? — невинно спросил Энтони. — Не придавай значения. Давай лучше выпьем. — Он снова налил в бокал из бутылки и задумчиво проговорил: — Понимаешь, одно дело, когда я беру к себе нашу дорогую девочку и представляю ее своим друзьям, а другое дело, когда она оказывается среди команды головорезов…
— Которые обожают ее и являют собой образец вежливости, когда она на борту.
— Да, с нашей помощью она получила хорошее воспитание.
— Вот только как случилось, что она связалась с таким прохвостом, как Идеи?
— Но малышка любит его.
— Я это и сам вижу.
— Ладно, Джеймс, успокойся. Ты не любишь его из-за того, что он здорово похож на нас. Ни один из нас не подошел бы для Регги.
— Позволь с этим не согласиться. Это ты его не любишь за это. Что касается меня, тоя невзлюбил его, когда он нанес мне оскорбление. Он уплыл восвояси, после того как повредил мою шхуну в море.
— Но ведь ты же первый напал на него, — заметил Энтони, кое-что слышавший о той морской баталии. Он знал даже о том, что в этом бою был ранен сын Джеймса, и это явилось причиной, из-за которой Джеймс покончил с пиратством.
— Это не важно, — упрямо сказал Джеймс. — Ко всему прочему он в прошлом году довел меня до решетки.
— После того как ты разукрасил ему физиономию. Надо отдать ему должное в том, что если бы тебя не арестовали по его милости, то тебе бы не удалось так достоверно организовать «кончину» Хоука и сжечь за собой мосты. А теперь ты можешь спокойно ходить по улицам Лондона и не оглядываться по сторонам.
Сказанное заслуживало того, чтобы осушить еще по бокалу.
— С каких пор ты стал защищать этого молодого петуха?
— Господи, да неужто я защищаю его? — воскликнул Энтони, демонстрируя на лице ужас. — Прости меня, мой старший брат! Больше не повторится, можешь положиться на мое слово. Да он полное ничтожество!
— И он платит Реган за это чистой монетой! — расплылся в улыбке Джеймс.
— Каким образом?
— Если Реган вдруг узнает, что он затеял спор с кем-то из нас, она отправляет его спать на диван.
— Что ты говоришь?
— Честное слово! Она сама мне говорила. Ты должен почаще навещать эту парочку, пока я буду в море.
— Выпью за это! — засмеялся Энтони. — Идеи на диване… Великолепно!
— Ситуация не более забавна, чем у тебя с твоей собственной женой.
— Давай не будем об этом.
— Не будем. Но я надеюсь, что все образуется, когда я через несколько месяцев вернусь, поскольку я тогда заберу Джереми, и у тебя не останется больше буфера. Останешься один на один со своей малышкой-шотландкой.
Энтони улыбнулся самоуверенной и чуть порочной улыбкой.
— Надеюсь, ты не станешь долго задерживаться?
Глава 9
Провожать Джеймса пришла вся семья: Джейсон и Дерек, Эдвард и весь его выводок, Энтони со своей шотландкой, которая выглядела несколько осунувшейся, что было вполне понятно, так как недавно она сообщила Энтони, что он станет отцом. Пострел Джереми пребывал в веселом расположении духа, несмотря на то что впервые за шесть лет, с тех пор как он отыскался, ему предстояла разлука с Джеймсом. Возможно, его радовало, что теперь за ним будет присматривать только дядя Тони. Правда, вскоре он поймет, что Джейсон и Эдди также не будут спускать с него глаз и держать его станут в большей строгости, чем в те времена, когда он находился на попечении Джеймса и его помощника Конрада.
Прилив положил конец прощанию. У Джеймса после вчерашнего болела голова, и он винил за это Энтони. Он едва не забыл о записке, приготовленной для малышки-шотландки, — разъяснение относительно красотки из таверны, из-за которой она обвинила мужа в неверности. Джеймс подозвал Джереми и сунул ему записку.
— Передай это тете Рослин, но обязательно в отсутствие Тони.
Джереми сунул записку в карман.
— Это что, любовное послание?
— Любовное послание? — зарычал Джеймс. — Ах ты щенок! Да я тебя…
— Знаю, знаю! — Джереми поднял вверх руки. — Все сделаю как надо.
Он сбежал вниз, не дожидаясь, пока его пропесочат за дерзость. Джеймс проводил его взглядом, повернулся и столкнулся лицом к лицу с Конрадом, первым помощником капитана и своим лучшим другом.
— В чем дело?
Джеймс пожал плечами, понимая, что Конрад видел, как он — передавал Джереми записку.
— Я решил помочь ему.
— А я думал, что ты собираешься вмешиваться в их дела, — сказал Конни.
— В конце концов, разве он не брат мне? Хотя не стоило заботиться о нем после того, как он до такой степени упоил меня. — Увидев вопросительно поднятую бровь Конни, Джеймс, превозмогая головную боль, улыбнулся. — Чтобы я вот так мучился во время отплытия. Вот скотина!
— Но ты ведь не возражал?
— Нет, конечно… Словом, Конни, тебе придется самому поднимать якорь. Я буду в каюте. Сообщишь мне, когда выйдем в море.
Час спустя Конни, войдя в капитанскую каюту, налил себе виски и присоединился к сидящему за письменным столом Джеймсу.
— Ну что, будешь тосковать по своему мальчику?
— По этому негоднику? — Джеймс покачал головой и зажмурился от головной боли, затем глотнул тоника, который до этого принес ему Конни. — Тони проследит, чтобы Джереми не попал в какую-нибудь передрягу. Если кто и будет скучать по нему, так это ты.
— Пожалуй, что так.
— Докладывай, сколько человек на борту.
— Восемнадцать. С пополнением команды проблем не было. Только с боцманом вышла заминка, как я уже говорил тебе.
— Так мы вышли без боцмана? На тебя ляжет тяжелая нагрузка, Конни.
— Да, так бы и было, но мне удалось найти в последний момент человека. Точнее, он сам вызвался. Он хотел, чтобы его взяли в качестве пассажира. Его и брата. Когда я объяснил ему, что «Девственница Анна» не берет пассажиров, он предложил себя на время рейса в качестве боцмана. Более настойчивого шотландца мне видеть не приходилось.
— Опять шотландец? Что-то их слишком много в последнее время. Я чертовски счастлив, что твои шотландские корни настолько глубоки, что ты их не помнишь, Конни. Я еще хорошо помню охоту за кузеном леди Рослин и эту маленькую ведьму с сопровождающим ее шотландцем.
— Я думал, ты уже забыл об этом. Вместо ответа Джеймс бросил на Конни сердитый взгляд.
— Кстати, а этот шотландец хоть что-нибудь смыслит в парусах?
— Я проверил и должен сказать, что деле он знает. Говорил, что плавал как интендант, корабельный плотник и боцман.
— Хорошо, коли так. Даже очень хорошо. Что-нибудь еще?
— Джонни женился.
— Джонни? Мой юнга Джонни? — В глазах Джеймса вспыхнули гневные искорки. — Боже милостивый, да ему всего пятнадцать лет! Он соображает, что натворил?
Конни пожал плечами.
— Говорит, что влюбился и не может оставить малышку-жену.
— Малышку-жену? — насмешливо повторил Джеймс. — Да этому сосунку нужна мать, а не жена. — В голове снова больно застучало, и он сделал еще глоток тоника.
— Я нашел тебе другого юнгу. Брат Макдонелла.
Тоник выплеснулся на стол.
— Кто? — переспросил сдавленным голосом Джеймс.
— Господи, да что это такое с тобой?
— Ты сказал «Макдонелл»? А зовут его случайно не Иен?
— Точно, Иен. — Глаза Конни вдруг расширились. — Бог мой, это не тот шотландец из таверны? Джеймс пропустил вопрос Конни мимо ушей.
— А ты хорошо рассмотрел его брата?
— Да, честно говоря, не очень. Такой маленький, тихий парнишка, прятался за спину старшего брата. У меня не было выбора, потому что Джонни только два дня назад заявил, что остается на берегу. А ты думаешь, что…
— Думаю! — Джеймс внезапно расхохотался. — Господи, Конни, потрясающе! Я с ног сбился, гоняясь за этой маленькой ведьмой, но они оба как сквозь землю провалились. А теперь на тебе — она сама мне на колени упала.
Конни хмыкнул:
— Что ж, я вижу, тебе предстоит приятное путешествие.
— В этом ты можешь быть уверен, — по-волчьи оскалился Джеймс. — Но мы не будем ее сразу разоблачать. Вначале я хочу поиграть с ней.
— Ты можешь и ошибиться. А вдруг она окажется все-таки мальчишкой?
— Сомневаюсь. Но я это выясню, как только она приступит к выполнению своих обязанностей.
Когда Конни вышел, Джеймс удобно расположился в мягком кресле. Он продолжал улыбаться, все еще не решаясь поверить подобному стечению обстоятельств.
Конни сказал, что вначале они хотели заплатить за проезд, стало быть, деньги у них были. Почему им было не отправиться на другом судне? Джеймс знал, что по крайней мере два английских судна в ближайшее время отправляются в Вест-Индию, причем на одном из них оборудованы места для пассажиров. Зачем надо переодевать девчонку и подвергать ее риску, когда в любой момент этот маскарад может быть раскрыт? Действительно ли она переодета? Черт возьми, когда он видел ее прошлый раз, она тоже была в мужском костюме. Похоже, это для нее привычно… хотя нет, тогда она очень рассердилась, когда Тони заявил, что это не мужчина, а женщина. Она скрывала свой пол тогда и собирается — или надеется — скрыть его сейчас.
Юнга… Однако в мужестве ей не откажешь. Джеймс покачал головой и хмыкнул.
Интересно увидеть, как она думает все это сделать. Одно дело — находиться в плохо освещенной таверне, другое дело — быть постоянно здесь, на судне, в ясные, солнечные дни. Тем не менее, кажется, ей удалось обмануть Конни. Может, и Джеймс бы ничего не заметил, если бы не встречал ее раньше. Но он встречал ее и отнюдь не забыл эту встречу, даже очень хорошо ее помнил… миниатюрную спину и нежную грудь под своей рукой. У нее были тонкие черты лица, симпатичные щечки, пикантный носик, пухлые, чувственные губы. Он не рассмотрел ее бровей и волос, но когда он выносил ее из таверны, девчонка бросила на него взгляд, и он запомнил, что глаза у нее карие.
В течение целого месяца Джеймс неоднократно предпринимал попытки найти ее. Сейчас он понял, почему его поиски не увенчались успехом. Никто ничего не знал, потому что Иен и эта девчонка не жили в Лондоне и никогда раньше здесь не были. Можно биться об заклад, что они из Вест-Индии и сейчас возвращаются домой. Может быть, Макдонелл и шотландец, но эта ведьма явно не шотландка. Джеймс не мог определить ее акцент, но готов был поручиться, что она не из Англии.
В ней была какая-то тайна, которую он намерен разгадать. Однако вначале он собирался позабавить ся и посмотреть на выражение ее лица, когда он скажет, что юнга должен спать в его каюте. Ему придется делать вид, что он не узнал ее, или позволить ей думать, что он вообще ничего не помнит о случае в таверне. Конечно, существовала вероятность того, что о таверне она и сама не помнила, но это не имеет значения. До конца путешествия она разделит с ним не только каюту. Она разделит с ним и ложе.
Глава 10
Камбуз был не самым лучшим местом, где можно спрятаться, тем более что стояло лето, а до океанских бризов было еще далеко. В открытом море будет попрохладнее, но сейчас, когда громадные кирпичные печки дышали жаром, а из котлов, в которых готовился обед, поднимался пар, здесь было душно, как в преисподней.
Повар и два его помощника сбросили с себя большую часть одежды. На камбуз то и дело забегали по одному или по двое члены команды, чтобы наскоро перекусить, поскольку часы отплытия на судне всегда напряженные и ответственные. Некоторое время Джорджина наблюдала за тем, как грузили съестные припасы и оборудование. Но для нее это не было внове и особого интереса не вызывало. Тем более что Англией она уже была сыта по горло.
Она тихонько устроилась в уголочке на камбузе. Отсюда ей виден был тот угол, куда грузили бочонка со спиртным, большие бочки, мешки с зерном и мукой. Когда не осталось места на камбузе, припасы стали носить в трюм.
Если бы не изнурительная жара, Джорджине здесь даже понравилось бы, тем более что такого чистого камбуза она никогда в жизни не видела. Да и вообще все судно выглядело так, словно только что сошло со стапеля. Ей уже сказали, что его недавно капитально отремонтировали.
Место между печами занимал глубокий бункер, до краев наполненный углем. В центре стоял длинный, почти совсем новый стол и на нем — доска для разделки мяса. Как и на каждом камбузе, здесь были горшки, рундуки, кухонная утварь, надежно прикрепленные к полу, к стенам или потолку.
Хозяином всех этих богатств был черноволосый ирландец по имени Шон О'Шон. Он принял Джорджину за парня и ничего не заподозрил. Шон был доброжелательный малый лет двадцати пяти. Взглядом живых зеленых глаз он то и дело любовно окидывал свои владения. Он позволил Джорджине остаться на камбузе, однако предупредил, что может нагрузить ее работой. Джорджина не возражала, и ей то и дело что-то поручали делать, потому что помощники повара были заняты. Шон относился к числу тех, кто не прочь поговорить. Он готов был отвечать на любые вопросы, но, будучи сам новичком на судне, мало что мог рассказать о шхуне или капитане.
Из команды Джорджине пока что удалось повидать немногих, хотя вместе с Маком она провела ночь на борту. При этом она не столько спала, сколько делала вид, что спит. Возвращающиеся с берега подвыпившие матросы всю ночь шумели на полубаке, пытаясь в потемках найти свои койки. Какой уж там мог быть сон!
Насколько Джорджина поняла, команда состояла из людей самых разных национальностей, что неудивительно для судна, которое рыщет по всем морям и океанам, оставляя и набирая матросов в разных юртах света. Конечно, среди них могут быть и англичане. И они действительно были.
Один из них — первый помощник Конрад Шарп, Конни, как называл его капитан. Говорил Конрад с характерным акцентом, сдержанно, почти как аристократ. Он был высокий и сухопарый, с рыжими, несколько более темными, чем у Мака, волосами и множеством веснушек на руках, да, видимо, и не только на руках. Однако на загорелом лице их совсем не было видно. Когда в первый раз он посмотрел на Джорджину своими светло-карими глазами, она с замиранием сердца подумала, что ее маскарад не удался. Тем не менее он взял ее на корабль юнгой. Возможность всяких торгов он сразу исключил. Или вы плывете как члены команды, или не плывете вовсе, сказал он Маку. Джорджину это вполне устраивало, а Мак согласился с этим скрепя сердце.
Никаких минусов у Шарпа она, во всяком случае пока что, не обнаружила, но продолжала недолюбливать его исключительно из принципа. Конечно, это было несправедливо, но она исключает всякую справедливость по отношению к англичанам, которых причисляла к крысам, змеям и прочим отвратительным тварям. Впрочем, все эти чувства она держала при себе. Ни к чему наживать себе лишнего врага. Да и к врагам следует присмотреться повнимательнее. А пока что она всячески старалась избегать и его, и любых других находящихся на борту англичан.
Она еще не видела капитана Мэлори, потому что на камбузе он не появлялся. Джорджина понимала, что ей следует разыскать его, представиться, выяснить, есть ли у нее какие-то особые обязанности, помимо тех, которые обычно закреплены за юнгой. В конце концов капитаны бывают разные. Дрю, например, требовал, чтобы каждый день его в каюте ожидала ванна, пусть даже из соленой воды. Клинтону нужно было перед сном подавать парное молоко, и на юнге лежала обязанность ухаживать за коровой. Юнга на судне Уоррена должен был всего лишь поддерживать чистоту в каюте, поскольку Уоррен всегда питался вместе с командой. Мистер Шарп перечислил обязанности юнги, но только капитан может сказать, что еще требуется от него.
Капитан все время был занят, а она никак не могла собраться с духом, чтобы представиться ему. А ведь в конце концов для нее главная задача — сыграть удачно роль именно перед ним, ведь он будет видеть ее чаще, чем кто-либо другой, а первое впечатление — самое важное, поскольку врезается в память и влияет на последующие суждения. И если при первой встрече все пройдет гладко, она может несколько расслабиться.
Время шло, а Джорджина не спешила начинать поиски капитана. Были всякие «но», которые удерживали ее в жарком камбузе. Одежда стала прилипать у нее к телу, волосы, забранные под плотный чулок и затем упрятанные под шерстяную кепку, взмокли. Если капитан не заподозрит в ней ничего необычного, все будет прекрасно. Но вдруг он окажется слишком проницательным? Если он раскроет обман еще до того, как они достигнут Английского канала, ее могут просто ссадить на берег. Еще хуже, если на берегу она окажется одна. В конце концов боцман на судне нужнее, чем юнга. И если капитан не позволит Маку сойти вместе с ней или задержит его до тех пор, пока он не сможет это сделать, дела ее будут совсем плохи.
Поэтому пока Джорджина продолжала сидеть на камбузе, ее принимали за Джорджи Макдонелла. Ее мысли прервал Шон, поставив ей на колени тяжелый поднос с едой. Увидев серебряные приборы, она поняла, что еда предназначалась не для нее.
— Он в своей каюте? Уже пришел?
— Ты что, парень, с неба свалился? Да он все время у себя, как только взошел на борт. Говорят, у него страшно болит голова.
— Ой!
Проклятие, почему никто ей не сказал об этом? Что, если он уже искал ее и разозлился из-за того, что его никто не обслуживает? Хорошенькое может получиться начало!
— Тогда мне лучше… да, пожалуй.
— Конечно, и побыстрей. Боже мой, да поосторожней с подносом! Он что, слишком тяжел для тебя? Нет? Ну давай, иди. Да смотри успей увернуться, если он швырнет все это в тебя.
Посуда зазвенела на подносе, когда Джорджина стала проходить в дверь.
— А за что… Господи, а за что он станет швырять этим в меня?
Шон пожал плечами и широко улыбнулся.
— Откуда мне знать? Я пока еще и сам капитана в глаза не видел. Но когда у человека разламывается голова, от него можно всего ожидать. Так что имей в виду, парень, и не забывай про мой совет.
Великолепно! Заставить новичка нервничать сильнее, чем он нервничал до того. Джорджине в этот момент было невдомек, что мистера Шона О'Шона отличает тонкое чувство юмора, и он, дьявол его побери, просто-напросто шутил.
Путь до капитанской каюты показался страшно мучительным, тем более что справа по борту все еще была видна Англия. Джорджина старалась не смотреть в сторону берега, а пыталась взглядом отыскать Мака, надеясь, что если она перекинется с ним несколькими словами, то почувствует себя увереннее. Однако его нигде не было видно, а поднос тяжелел с каждым шагом, поэтому она отказалась от попыток разыскать Мака. К тому же любая задержка грозила обернуться неприятностями. Остывшая еда вряд ли доставит радость мрачному, измученному головной болью мужчине.
Джорджина остановилась перед дверью капитанской каюты и попробовала перенести тяжесть подноса на одну руку, чтобы высвободить другую и постучать в дверь. Она почувствовала, как страх пригвоздил ее к земле, как трясутся руки и колени и в такт им вибрирует поднос.
Она не должна так нервничать. Если случится самое худшее, это еще не будет концом света. У нее хватит изобретательности добраться домой каким-нибудь другим способом… даже одной.
Дьявольщина, почему она не удосужилась узнать о капитане хоть что-нибудь еще, кроме имени? Она не имела понятия, молодой он или старый, суровый или добродушный, любят ли его или просто уважают… а может, ненавидят. Ей доводилось слышать о капитанах, которые вели себя, как настоящие тираны. Надо было поспрашивать у кого-нибудь еще, если мистер О'Шон не смог ответить на ее вопросы. Впрочем, еще не поздно. Задержаться всего на несколько минут, переброситься парой слов с любым, кто ей встретится, и, возможно, она узнает, что капитан Мэлори — добрейшей души старикан и плавать под его началом — одно удовольствие. И тогда ноги перестанут дрожать, и она забудет про свои сомнения.
Но едва Джорджина повернулась, чтобы осуществить задуманное, как дверь капитанской каюты скрипнула и отворилась.
Глава 11
У Джорджины упало сердце. Поднос с едой едва не проделал то же самое, когда она резко повернулась, чтобы впервые увидеть капитана «Девственницы Анны». Но в дверном проеме стоял не капитан, а первый помощник, который, как ей показалось, успел оглядеть ее с ног до головы, хотя взгляд его светло-карих глаз был совсем недолгим.
— Ага, ты тот самый парнишка? Удивительно, что я не заметил тебя, когда принимал на работу.
— Наверное, потому, что вы сидели… Слова застряли у нее в горле, когда первый помощник взял ее за подбородок и повернул лицо к свету. Джорджина побледнела от страха, хотя он, по всей видимости, этого не заметил.
— Ни малейшего пушка на лице, — сказал он, как ей показалось, пренебрежительным тоном.
Когда у Джорджины наконец восстановилось дыхание, она от лица юнги выразила возмущение.
— Мне всего лишь двенадцать лет, сэр, — ответила она.
— Однако в двенадцать лет мальчишки бывают и покрупнее. Клянусь, этот поднос почти с тебя ростом. — Он сжал руками ей предплечье. — Где у тебя мускулы?
— Я еще расту, — процедила Джорджина, приходя в бешенство от подобного осмотра. Ее страхи вдруг куда-то испарились. — Через шесть месяцев вы не узнаете меня. — Она говорила истинную правду, потому что к тому времени весь этот маскарад будет позади.
— У вас все в семье такие? Джорджина насторожилась.
— Что вы имеете в виду?
— Твой рост, парень. А что я еще могу иметь в виду? Конечно же, не внешность, потому что у вас с братом нет ничего общего. — И он внезапно громко расхохотался.
— Я не вижу, что в этом смешного. Просто у нас разные матери.
— Вот как, а я думал, вы кое-чем еще отличаетесь. Разные матери, говоришь? И поэтому у тебя нет шотландского акцента?
— Я не думал, что должен рассказывать историю всей жизни за то, что меня взяли на работу.
— Ты что такой колючий, парень?
Перестань, Конни, — услышала Джорджина чей-то низкий голос. — Мы ведь не хотим отпугнуть парня, не правда ли?
— Отпугнуть от чего? — хмыкнул первый помощник.
Джорджина прищурила глаза. Неужели она думала, что этот рыжий англичанин ей не нравится просто в принципе, просто лишь потому, что он англичанин?
— Еда остывает, мистер Шарп, — суровым тоном сказала она.
— Ну так входи, хотя я полагаю, что капитана интересует отнюдь не пища.
И вдруг Джорджина снова занервничала. Ведь только что она слышала голос капитана. Как могла она забыть, что он ждет ее? Хуже того, капитан наверняка слышал все, что она говорила, как дерзко, она отвечала первому помощнику. Конечно, дерзость ее была вынужденной, но вряд ли извинительной. Ведь она здесь всего лишь юнга, а отвечала ему словно ровня, как если бы она была Джорджина Андерсон, а не Джордж Макдонелл. Еще парочка таких ошибок, и она может снимать с головы кепку и разбинтовывать груди.
После загадочных последних слов первый помощник жестом пригласил ее войти и ушел. Ей стоило немалых усилий сдвинуться с места, но когда это удалось, она едва не влетела в дверь и смогла остановиться лишь у обширного дубового обеденного стола в центре помещения, за которым с комфортом могли расположиться не менее полдюжины членов команды.
Читать бесплатно другие книги:
