Весенние мелодии Горький Максим
– Дальше, дальше.
– Потом они поженились. Довольно мрачная церемония, в готическом стиле. Мистер Баркли настоял на черном свадебном платье невесты, кожаном камзоле для себя… Церемония прошла в полночь в лесу. Церковная служба была какая-то странная – Джеки на нее не осталась, слишком уж мрачно было это все…
– Черная месса?
– Простите?
– По антуражу напоминает обряды сатанистов. Мисс О’Брайен – католичка.
– Да-да, понимаю. Возможно… я не задумывалась.
– В любом случае, пока я не вижу ничего особенно…
Рози Амбер неожиданно как-то постарела. Достала резким нервным движением портсигар из сумочки, выщелкнула сигарету привычным жестом. Ого, подумал Каллахан. «Лаки страйк», сигареты настоящих дальнобойщиков.
– Миссис Амбер? Рози… Что-то случилось, да?
– Да. Через три недели после свадьбы миссис Баркли ночью приехала к Джеки домой. Она была в ужасном состоянии. Вся в синяках, изможденная… Страшно напуганная. Подробностей я не знаю, знаю только, что Джеки вызвала полицию. Мистера Баркли задержали и кажется, признали невменяемым. Миссис Баркли подала на развод и уехала. Она была очень благодарна Джеки.
Сэм откинулся на спинку розового стульчика. Картинка складывалась все увереннее.
– Что ж, миссис Амбер, вы нам очень помогли. И Джеки О’Брайен – в первую очередь. Я пойду. Спасибо вам. Надеюсь, вы не откажетесь подтвердить свои показания под присягой?
Рози спокойно выпустила дым ему в лицо.
– Откажусь.
– Почему?!
– Потому что мистера Баркли отпустили и даже не предъявили ему обвинений. Дело закрыли и похоронили. Мистер Баркли по-прежнему живет на Лонг-Айленде.
Сэм скрипнул зубами.
– По крайней мере, скажите его адрес.
– Лонг-Айленд, вилла «Литания». Она по соседству с той самой виллой, на которой мисс О’Брайен проводила последнюю церемонию… Только дальше, в лесу.
Оказавшись на улице, Сэм Каллахан первым делом несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь продышаться от удушливого запаха ванили. Потом пошел в сквер напротив здания «Гименей инкорпорейтед», присел на лавочку и попытался собрать картинку целиком.
Черный Человек появился на стоянке и поцарапал машину Джеки… Он пришел со стороны леса… Черный дождевик нашли в лесу… Ни один пост не видел подозрительных людей ни на машине, ни пеших… Правильно, потому что Черный Человек никуда и не уходил с охраняемой территории! Он там живет.
На вилле «Литания».
Джеки заснула мгновенно, как засыпают маленькие дети, едва машина тронулась. Рик с нежностью поглядывал на ее бледное измученное лицо. Наверняка она не спала толком все эти ночи…
Он не стал въезжать в город, остановил машину на обочине возле той самой рощицы, где они с Джеки встретились… всего лишь вчера вечером. А кажется – миллион лет назад.
Он избегал прямых взглядов – знал, что от этого люди просыпаются. Рассматривал ее искоса, любовался этой маленькой усталой феей.
На заднем сиденье валялась его джинсовая куртка, Рик осторожно вытянул ее, бережно накрыл девушку. Джеки не проснулась, только беспокойно пошевелилась, залезла под куртку почти с головой.
Бедная девочка, с нежностью подумал Рик. От кого же ты бежишь?
Телефон разразился трелью, и Рик вывалился из машины, торопливо тыкая в кнопки.
– Рик?
– Папа, как хорошо, что ты позвонил…
– Рик, мне некогда. Слушай внимательно. В «Соснах», в восемнадцатом коттедже, поселилась девушка с черными волосами. Не спускай с нее глаз, понял? Выставь круглосуточный пост и скажи, чтоб не спали.
– Папа, я…
– Делай, как я сказал. Ей грозит нешуточная опасность, а она неважно себя чувствует.
– Ей уже лучше.
– Что? Откуда ты…
– Долго рассказывать, па, но сейчас она спит в моей машине. И я не собираюсь спускать с нее глаз ближайшие лет пятьдесят.
– Рик! Если ты ее…
– Это ведь дочка доктора О’Брайена, верно?
– Верно! И она ждет ребенка!
– Очень хорошо. Над вторым будем работать через годик.
– Рик, я тебя выпорю…
– На твоем месте, па, я бы позаботился о собственной заднице.
– Что-о?!
– Мама Дейрдре на тропе войны.
– Ой…
– Да, согласен. Действительно «ой». Она получила неопровержимые доказательства твоей измены.
– Я сверну шею этой чертовой курице Пейдж…
– Поздно. Мама убеждена, что у тебя молодая любовница. Хочешь, я все ей расскажу и перевезу Джеки к нам?
– Ха! Во-первых, она все равно мне открутит голову, а во-вторых, девочке пока лучше посидеть в укрытии. Мама у нас прекрасный человек, но есть один недостаток…
– Да, язык у нее будь здоров.
– Не смей так говорить о матери!
– Так ты ж сам…
– Я – другое дело, я – муж. Мне можно. Короче, Рик, не спускай с нее глаз, а я быстренько закончу в Нью-Йорке и прилечу через пару дней. Только учти, это все очень серьезно. За ней охотится целая толпа репортеров, а тот парень, от которого она прячется… Рик, он опасен. Ты профессионал, ты знаешь, что я зря не скажу.
Рик бросил взгляд на спящую Джеки и немедленно выкатил грудь колесом. Пусть тысяча опасных парней следующим же самолетом вылетит в Литтл-Уотер-Рок – он будет только рад разорвать их голыми руками!
Впрочем, он был хорошим полицейским и сыном хорошего полицейского и потому быстро прогнал мальчишеские мысли из своей кудлатой башки. Он никого не подпустит к Джеки О’Брайен и на пушечный выстрел.
– Не волнуйся, па. Сделаю все в лучшем виде. Удачи. Осторожнее там…
– До встречи, сын.
Джеки проснулась и некоторое время нежилась в уюте чего-то теплого, мягкого и пахнущего безопасностью. Риком.
Потом она выбралась из-под куртки и буквально наткнулась на его взгляд – внимательный, ласковый, нежный. Ни один мужчина на свете никогда не смотрел на Джеки О’Брайен таким взглядом. В лучах этого взгляда поневоле почувствуешь себя королевой, хоть и ненакрашенной…
– Ой, сколько же я спала?
– Два часа тринадцать минут. Выспалась?
– Как ни странно, да. Но если ты думаешь, что я забыла про мороженое…
Рик рассмеялся, откинув голову.
– На это я и не надеялся. Едем в аптеку.
Аптека помещалась на тихой и довольно безлюдной улочке. В тени полосатых навесов дремала толстая рыжая кошка. Внутри было прохладно, тихо и пахло не лекарствами, а выпечкой и кофе. Джеки счастливо улыбнулась.
– Как здорово! В такую аптеку и не захочешь, а зайдешь. Ой, какие столики!
Ширли, сидевшая в особо жаркие дни на кассе вместо миссис Кроу, хозяйки аптеки, весело помахала рукой Рику.
– Привет, бандит! Здрасте, мисс. Привел подружку, Рики-бой?
Рик с притворной строгостью погрозил Ширли кулаком:
– Балаболка! Мы пришли есть мороженое. Это… Джемайма.
Джеки бросила на Рика быстрый и благодарный взгляд. Рик в ответ подмигнул и усадил ее за столик так, чтобы она могла смотреть в большое французское окно, за которым виднелись одноэтажные домики, окруженные уютными палисадниками. Сам же пошел к стойке и набрал целый поднос разных сортов мороженого. Ширли показала ему язык, он щелкнул ее по носу. Многое можно себе позволить, если видел, как девушка-кассир ползала без штанов в пыли, агукала и пускала пузыри. Ширли было семнадцать лет.
При виде мороженого Джеки блаженно прикрыла глаза.
– Я сейчас умру от счастья! Рик, скажи честно, ты – ангел?
Он подумал и честно ответил:
– Не совсем. Немножечко хранитель, но, конечно, не ангел. Мама вообще считает, что я – божье наказание.
Джеки чуть не с головой погрузилась в вазочку с фиалковым шербетом, потом осилила половину «Тропического рассвета» с персиками и земляникой, после чего откинулась на спинку стула и промурлыкала:
– Даже не представляла, что можно быть такой счастливой… Еще вчера я была одинокой и испуганной крыской, бегущей от неминуемого наводнения, а сегодня…
– Ты очень красивая.
– Не очень, но все равно спасибо.
– Очень, очень. Ты похожа на фэйри.
– Ох уж мы, ирландцы. Рик?
– Что, Маб?
– Королева фей? Нет, скорее ведьма из «Макбета». Неважно. Я хотела спросить… Ведь я так про тебя ничего и не знаю. Во всяком случае, ты про меня знаешь гораздо больше.
– Да уж…
– Ты знаешь мое полное имя, знаешь, что я прячусь…
– Ну и все.
– Мало?
– Для второго дня знакомства – достаточно, но у меня на тебя далеко идущие планы, так что хотелось бы поподробнее.
– Ха! А как же ты сам? Просто Рик из Ирландии?
– Ну… у меня не очень интересная биография. Давай лучше закончим с тобой. Кем ты была в Нью-Йорке?
Джеки невесело усмехнулась.
– Честно? Лузером.
– Ох.
– Правда-правда. То есть раньше я так не думала. Мне казалось, я такая смелая, сильная и независимая, сама себя сделала, всего добилась… А потом вдруг взяла и сдулась. Как воздушный шарик.
– У всех бывают, прости за банальность, взлеты и падения.
– Да. И к ним надо правильно относиться. А я не сумела.
– Расскажи о своей семье.
– Ну… папа у меня врач. Хирург. Пять лет назад он развелся с мамой и уехал в Ирландию.
– Да? Не знал… то есть не думал, что в таком возрасте разводятся.
– С моей мамой можно развестись когда угодно.
– Строго ты как с ней…
– Нет, я ее люблю, не думай. Просто ее никогда не было рядом. Она у меня натуралистка. Вечно ездит по разным джунглям и изучает ночных бабочек. Неудивительно, что папе надоело. Мама, по-моему, даже не заметила, что они развелись. Свое согласие прислала по почте.
– М-да… А в детстве?
– Я плохо помню свое детство. Самое интересное у меня началось в колледже и университете. Я была сама себе хозяйка, ни от кого не зависела, жила, как хотела.
– Нравилось?
– Тогда казалось, что это здорово. Сейчас – сейчас я вижу, что все это я себе придумала от одиночества.
– А как насчет карьеры?
Джеки задумчиво посмотрела в окно. Какой-то странный, неряшливо одетый парень слезал с мотоцикла…
– Карьера – дурацкое слово. Ну… я была, к примеру, вице-президентом фирмы.
– Ого!
– Да, «ого», пока не узнаешь, какой именно.
– И какой же?
– Организовывала всякие слюнявые свадебные церемонии. С ангелочками, амурчиками, белыми конями и оркестром в кустах.
– Соединяла любящие сердца?
– Соединялись они без меня, в мэрии, а я устраивала красивые банкеты. То есть это с их точки зрения красивые, с моей – пошлые.
– Ну, белые лошади – это не так уж и плохо…
– Ладно, про лошадей согласна, но амурчики – ужасная гадость. Если бы я была родителем, я бы ни за какие деньги не согласилась, чтобы мое дитя выкрасили серебряной краской, вырядили в какие-то тряпки и подвесили к дереву.
Рик фыркнул, представив эту картину.
– По-моему, смешно.
– Если к этому относишься, как к шутке. А они все воспринимали всерьез. Потом начиналось – лошадей поили шампанским, амурчиков забывали снять с дерева… Один тип, представляешь, потребовал провести церемонию в полночь, в глухом лесу. Невесту в черный саван нарядил…
Рик нахмурился.
– И вы согласились?
– А что делать? Принцип фирмы – «любой каприз за ваши деньги». Кстати, она от него потом сбежала. Фу, зачем я вспомнила. Ненавижу об этом думать. Он ее избил, бедняжку. И заставлял пить кровь, бычью… Ой, сейчас меня стошнит.
Лицо Рика неожиданно слегка изменилось, стало чуть более напряженным. Он по-прежнему слушал Джеки, но одновременно смотрел на что-то за ее плечом, там, где стойка и касса…
– Вот что, Рик, я уже все тебе про себя рассказала, теперь твоя очередь, не отвертишься.
– Да я и не отказываюсь, только говорю же – у меня в биографии ничего особенно интересного нет…
– Для начала назови свое полное имя.
– Пожалуйста. Ричард Сэмюэл Финли… Джеки, ты только не волнуйся и не шевелись.
Она побледнела мгновенно. Вцепилась пальцами в столешницу, но не оглянулась, слава богу.
– Что?! Что там?!
– Ти-хо. Сиди спокойно. Сейчас я встану и пойду к кассе, а ты элегантно урони салфетку, полезай за ней под стол и сиди там тихо-тихо.
– Зачем?
– Лучше даже лежи. И ни в коем случае не высовывайся.
С этими словами Рик поднялся из-за стола и двинулся между столиками странной танцующей, упругой походкой.
8
В каждой профессии имеются свои издержки, они же и достоинства. Рик очень давно привык контролировать любое пространство, где ему приходилось находиться. Это его совершенно не отвлекало от разговора, скажем, Джеки он слушал очень внимательно и даже продолжал ею любоваться, но одновременно краем глаза смотрел и на то, что у Джеки за плечом. А за плечом у нее были касса, стойка с чистыми фужерами и меню в аккуратной рамочке, Ширли, красящая тушью левый глаз, и этот человек. Новый посетитель.
Странноватого вида парень с бородой, в бандане, в кожаной куртке поверх грязноватой майки, в драных джинсах. Вроде бы ничего особенного – современная молодежь в чем только не ходит, драными штанами никого не удивишь даже у них в глуши, но что-то в парне Рику активно не нравилось.
И прежде всего то, как напряженно он держал согнутую в локте левую руку. Словно прятал что-то под курткой.
Рик придал лицу беззаботное выражение, правой рукой выдернул из кармана смятую купюру, левую завел за спину, осторожно передвигая кобуру, спрятанную под рубахой.
Через пару секунд незнакомец что-то сказал Ширли, и Рик увидел, как лицо девушки залила прямо-таки смертная бледность. Рот Ширли разинула, но совершенно беззвучно, а потом потянулась туда, где, как Рик прекрасно знал, находилась маленькая несгораемая касса с дневной выручкой…
Он взмахнул купюрой и провозгласил дурашливым и немного пьяным голосом:
– Ширли, детка, махни мне сотенку на мелочь, а?
В следующий момент он уже хорошо видел, что у незнакомца в руках ствол – за спиной у Ширли было зеркало во всю стену.
Дальнейшее – как это всегда и бывало – уложилось в сотые доли секунды, но одновременно и как бы растянулось на долгие минуты и часы. Взмыв в воздух, Рик обрушился на незнакомца, впечатав его лицом в стойку, одновременно выбил у него из руки пистолет, успев страшно рявкнуть: «Ширли! На пол!!! Лицом в стол, сука, я сказал!!!» Последнее относилось уже к незадачливому грабителю, впрочем, никто и не обиделся. Потому что последним звуком этого представления был оглушительный выстрел отлетевшего в сторону пистолета. Не то этот придурок успел спустить курок, не то пистолет выстрелил самопроизвольно, ударившись об стену. В любом случае получилось эффектно.
Когда Рик встал и пошел этой своей странной танцующей походочкой, Джеки практически окаменела от ужаса, но быстро вспомнила, что он ей сказал перед уходом. К счастью, руки у нее так тряслись, что салфетку она уронила совершенно натурально, естественным, так сказать, образом. После чего послушно полезла под стол – но на этом послушание закончилось. Джеки высунулась из-под стола и потому от начала и до конца наблюдала всю эту ужасающую по скорости и жестокости сцену.
Когда грохнул выстрел, она зажмурилась и завизжала, испытывая от этого неимоверное облегчение. Ведь говорят же врачи – не держите все в себе, подавленный стресс вреден!
Через минуту на улице завыли сирены, в аптеку ворвались полицейские, на улице образовалась внушительная толпа зрителей, Ширли рыдала и хватала Рика за руки, задержанный, весь в крови и соплях, был скоренько вытащен на улицу и увезен в неизвестном направлении, видимо – на расстрел, а потом Джеки перестала визжать и вцепилась в футболку Рика, а он смущенно улыбался и пытался ее успокоить.
– Ты… ты… ты дурак!!!
– Почему, Джеки?
– Потому что!!! Это дело полиции, он же мог тебя… он тебя… Он тебя мог убить!!!
– Ну уж сразу и убить…
– Да кто ты такой, чтобы бандитов голыми руками задерживать?!
В этот момент она опустила глаза и увидела… кобуру. Вскинула глаза на смущенного Рика. Откуда-то сбоку подошел полицейский в форме и осторожно кашлянул:
– Повезло, что вы оказались здесь, капитан Каллахан.
Джеки изумленно посмотрела на Рика. Он закряхтел и выдал:
– Ну, в общем… ты спрашивала мое полное имя… Ричард Сэмюэл Финли Каллахан.
– Ты… ты…
– Мой папа – Сэм Каллахан. И мы оба работаем в полиции. Вот такие дела… Козявка Джеки.
Детское прозвище сработало навроде вспышки магния, и в этом ослепительном свете Джеки наяву увидела отвратительного рыжего мальчишку с разодранными коленками, который только что посадил ее в самую чащу неимоверно кусачей крапивы и торжествующе улыбался, слушая ее верещание…
– Рик Каллахан…
– Джеки, ты прости, что я сразу…
– Господи… Как же хорошо… Рик…
И Джеки О’Брайен с облегчением прижалась к могучей груди Рика Каллахана, проваливаясь в очередное забытье.
Они сидели в машине перед коттеджем Джеки и молчали. На улице было уже совсем темно, и на черном небе рассыпались самые яркие звезды, которые когда-либо доводилось видеть Джеки О’Брайен.
Рику не хотелось шевелиться, не хотелось дышать, говорить – ничего не хотелось, лишь бы только все это продолжалось вечно.
Они сидели очень прямо и держались за руки. В открытые окна лились трели самых разнообразных ночных тварей, склонных к лирике, – от цикад и сверчков до соловьев.
В участок Рик заехал на минуточку – оформил задержание, выписал себе отпуск на несколько дней и попросил полицейского врача осмотреть Джеки.
С полчаса Рик промаялся в коридоре, а потом кинулся навстречу вышедшему врачу.
– Ну как она, док?
Док снисходительно похлопал молодого человека по плечу.
– Если не считать небольшой тяжести в желудке от пиццы Марио, она практически не пострадала. Шучу, не сверкай глазами. Мы, полицейские врачи, циничны от природы. Ничего с твоей чернулей не случилось. Здорово перепугалась, поэтому в шоке. Выглядит истощенной – ты ее где откопал, в летнем лагере? Я вколол ей витаминчиков и успокоительное. Пусть выспится сегодня ночью.
– А… это ей не вредно?
– Что именно, витаминчики?
Рик разозлился.
– Слушай, кто здесь врач? Она беременна!
– С чего ты взял?
– То есть?
Док сделался серьезен и зануден.
– Юный Каллахан, я не собираюсь вникать в ваши сложные взаимоотношения, но… на данный момент барышня не беременна и беременной никогда не была. Я по ее просьбе провел ультразвуковое обследование и взял экспресс-анализы. Она здорова физически, истощена психически, у нее небольшой шок после сегодняшнего – это всё.
– Можно ее забрать?
– Нужно, мой бестолковый юный друг, нужно. Тюремная больница врачует раны тела, но не души. Вези ее к мамаше Каллахан…
– Не могу.
– Интрига? Мамаша Каллахан не жалует будущую невестку? Брось, не верю. Дейрдре может переорать даже пожарную сирену, но сердце у нее золотое. Она полюбит твою девочку.
– Не в этом дело, док. Девушка под охраной полиции. Программа защиты свидетелей. Ее никто не должен видеть.
– Так отвези ее в вашу берлогу на озере!
– Там Шон с барышней…
– Да? В таком случае он раздвоился. Я только что видел его на автобусной станции. Махал вслед автобусу. Вероятно, той самой барышне. Короче, разбирайтесь сами, а я пошел. Мне еще вправлять сломанный нос этому ублюдку, который чуть не ограбил Ширли.
– Спасибо, док. Только молчи, о’кей?
– Само собой. Клятва Гиппократа плюс служебное положение. До скорого.
В смотровом кабинете было тоскливо и темновато. Джеки сидела на кушетке, обняв себя за плечи. На Рика она вскинула глаза, полные слез, и он испугался, бросился к ней.
– Джеки… ты что, маленькая?
– Рик, я…
Она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо, а он так и стоял перед ней на коленях, растерянно гладил хрупкие плечи, не зная, чем помочь, не зная даже, почему она плачет…
Он на руках вынес ее из участка, посадил в машину, увез в «Сосны», и теперь они сидели в темноте, держась за руки и глядя прямо перед собой, боясь спугнуть звенящую тишину, которая значила гораздо больше, чем любые слова…
Сэм Каллахан стоял навытяжку перед полицейским комиссаром, который двадцать лет назад сопливым юнцом служил в его группе кем-то вроде мальчика на побегушках. Комиссар читал рапорт и тихо пыхтел от смущения и отчаяния. В конце концов он поднял несчастные глаза на своего учителя и кумира.
– Дядя Сэм…
– Детектив Каллахан, господин комиссар.
– Ну не могу я дать согласие, понимаете вы это? Ведь ни одной улики, кроме косвенных! Прокурор рассмеется мне в лицо.
– Так точно, сэр.
– Дядя Сэм! Вы меня знаете. Я никогда не брал взяток, не прогибался и не закрывал глаза на преступления. Но сейчас – дохлый номер, честно. Вы знаете, кто такой этот Баркли?
Читать бесплатно другие книги:
