Welcome в прошлое Полякова Татьяна

Он навел четкость и теперь хорошо видел девушку сквозь стекла бинокля. Она будто нарочно остановилась недалеко от окна, напротив которого он занял позицию час назад. Он лежал на крыше и улыбался, разглядывая ее. Очень красивая девушка, очень. Среднего роста (он терпеть не мог дылд на длинных, как у цапли, ногах), но господь позаботился о том, чтобы соблюсти пропорции, и в результате создал совершенство. Светлые, золотистые волосы девушка собрала на макушке, скрепив их серебряной заколкой. В шелковом до щиколоток одеянии вроде халата (он не помнил, как правильно называется эта штука) она выглядела величественно, словно королева. Халат чуть разошелся на груди, и он удовлетворенно кивнул, опять усмехнулся и даже поцокал языком, заметив мельчайшие капельки воды. Он представил, как она лежит в ванне, запрокинув голову и прикрыв глаза, почувствовал волнение и вновь усмехнулся. Очень хороша, очень. Тонкий прямой носик, пухлые губы, пожалуй, крупноватые для ее лица, но ему это нравилось; округлый подбородок с едва заметной ямочкой. Ямочки появлялись на щеках, когда она улыбалась, и это тоже ему нравилось. Но больше всего поражали ее глаза. Чуть раскосые, ярко-зеленого, как изумруд, цвета. Он сразу вспомнил иллюстрацию в книге сказок, которая была у него в детстве. Восточная принцесса в расшитом золотом халате, легкая ткань закрывает почти все лицо, видны лишь глаза, и он, сидя с книжкой в кресле, с замиранием сердца пытается представить, что скрывает вуаль. И воображает себе зеленоглазую красавицу. Он мог разглядывать рисунок часами к большой радости родителей, которые считали его спокойным и на редкость серьезным мальчуганом. Он и в самом деле не доставлял им хлопот.

В девушке, которую он сейчас видел, не было ничего восточного, не считая ее неподражаемых глаз. Красавица наклонилась за чем-то и на мгновение исчезла из его поля зрения, затем шагнула к окну. Он испугался, что она задернет штору, но девушка, скрестив руки на груди, разглядывала вечерний город. Ее квартира находилась на девятом этаже и имела выход на крышу. Он знал, что даже лифт в эту квартиру отдельный, на первом этаже в холле к нему ведет дверь, снабженная домофоном. А перед этим еще надо миновать весьма настороженного консьержа. Впрочем, наведываться к ней в гости он не собирался. А еще он знал, что эти хоромы подарил девушке ее любовник. Он просто помешался на своей подружке и тратил на нее сумасшедшие деньги. Мужчину, что сейчас лежал на крыше дома напротив, это ничуть не удивляло. Если бы эта женщина принадлежала ему, он бы тоже постарался сделать ее недостижимой для всех. Поселил бы ее в доме-башне с отдельным лифтом, в хоромах, где все вопило бы о роскоши, и ни на мгновение не оставлял бы ее без присмотра. Потому что слишком много желающих обладать таким сокровищем.

Мужчина усмехнулся и полез в карман за мобильником. Потом, положив бинокль рядом с собой, быстро написал текст сообщения, отправил его и тут же схватил бинокль. Собственно, в том, чтобы лежать здесь и следить за красоткой, не было никакого смысла. Он и без того знал: она та самая женщина, что ему нужна. И все-таки он хотел увидеть выражение ее лица, когда она получит сообщение. Очень хотел. Девушка повернула голову, должно быть, услышав сигнал мобильного. Чуть задержавшись у окна, с явной неохотой сделала пару шагов в направлении журнального столика, где лежал телефон, протянула руку. А он подумал, что выглядит она совсем юной, несмотря на царственную осанку и взгляд, в самой глубине которого таилась насмешка. Ей можно было дать лет двадцать, от силы двадцать два, хотя он точно знал ее возраст: в марте ей исполнилось двадцать восемь. Он прогнал эти мысли прочь, потому что девушка взяла телефон и теперь читала сообщение, а он пожалел, что она стоит в профиль и он не может разглядеть выражение ее лица. Прошла минута, а девушка все стояла в той же позе, глядя на мобильный в своей руке.

Мужчина довольно усмехнулся. В сообщении был вопрос: «Так кто убил Че?» На первый взгляд, вопрос дурацкий. Телефон она должна была отшвырнуть в сторону, решив, что кто-то ошибся номером или просто валяет дурака. Но мужчина знал, что этот вопрос так же понятен девушке, как и ему, человеку, пославшему ей сообщение.

– Ну, что? – прошептал он, приглядываясь к ней. – Ответь, милая.

Она резко захлопнула телефон и бросила его на стол, шагнула к окну. Теперь он хорошо видел ее глаза, полыхнувшие гневом, и решительно сжатые губы. Взгляд был устремлен прямо на него. На мгновение он даже подумала, что она его видит, и довольно усмехнулся. Отложил бинокль, поднялся и сказал громко:

– Добро пожаловать в прошлое.

Я разомкнула веки, почувствовав, как кто-то весьма невежливо трясет меня за плечо. Затекшая от неудобной позы рука заныла. Я потерла ее, с трудом выпрямилась и обнаружила рядом с собой двух милиционеров с собакой. Один был молод и поглядывал на меня с любопытством, второй, на вид лет сорока с небольшим, смотрел хмуро. Пес, замерший возле его ног, настороженно.

– Че надо? – спросила я, осматриваясь.

Все вокзалы в четыре утра выглядят одинаково уныло, этот был не исключение. В тусклом свете лампы пустующие сиденья в огромном зале навевали тоску. Возле закрытых касс не было ни души, ближе к стене на скамьях спали трое мужчин, сунув под голову сумки, в надежде, что так их ценности останутся при них. Свой рюкзачок я тоже сунула себе под голову, укладываясь спать. Я тяжело вздохнула, посмотрела на старшего из милиционеров, нерешительно улыбнулась молодому и перевела взгляд на собаку.

– Че, че, – передразнил старший. – Документы есть?

– Ну, – пожала я плечами.

– Гну… покажи.

Я достала из кармана ветровки, застегнутого на «молнию», паспорт и протянула ему. Он полистал паспорт и, постукивая им по ладони левой руки, спросил:

– Почему на вокзале ночуешь?

– Нельзя, что ли? – буркнула я, желая ментам от всего сердца провалиться сквозь землю.

– Отвечай, когда спрашивают.

– Электричку на Москву жду. Первая электричка в 6.40. Паспорт верните.

Паспорт он вернул, но убраться не спешил, продолжая пялиться. Я положила документ в карман, а мент вновь спросил:

– Что тебе понадобилось в нашем городе?

– В гости приехала.

– В гости? А ночуешь на вокзале?

– Не ко двору пришлась, вот и ночую. Чего прицепились, делать нечего?

– Поговори у меня, – посуровел дядька, но тут влез молодой:

– Да ладно тебе…

– Билет на электричку есть? – не обращая на него внимания, спросил первый.

– Куплю, как только кассы откроют.

– Ну-ну…

Он все-таки развернулся и пошел прочь. Собака, косясь на меня, побрела за ним следом, молодой чуть задержался и улыбнулся мне. Я скривилась, потом потерла лицо руками, жалея, что меня разбудили в такую рань. Теперь вряд ли уснешь. Поднялась и, прихватив рюкзак, направилась к автомату с кофе, выгребая из карманов мелочь. Менты удалились на почтительное расстояние, но старший в мою сторону поглядывал.

– Чего привязались, – проворчала я в досаде, выпила кофе, жидкий, без вкуса и запаха. И побрела в туалет. Умылась холодной водой, вытерла лицо салфеткой, присмотрелась к своему отражению в зеркале. Физиономия совершенно несчастная. Вздохнув, я вернулась в зал. Сунула рюкзак под голову и попыталась уснуть, зная, что ничего из этого не выйдет.

Я лежала, разглядывая потолок и выжидая время. В 6.40 придется отсюда сматываться, неизвестно, когда у ментов заканчивается смена, а мозолить им глаза ни к чему.

Через полтора часа в зале наметилось движение. Парни у стены напротив проснулись и побрели на улицу, возле касс выстроилась очередь, народ постепенно прибывал. Я даже решила, что спешить не стоит, пока не заметила, что в зале вновь появились менты с собакой. Торопливо направилась к кассам и пристроилась в хвосте очереди. Старший, проходя мимо, посмотрел внимательно, а я попыталась понять, чем ему так не угодила, но мозги с утра были неповоротливы, и на ум ничего стоящего так и не пришло.

Дождавшись, когда они пройдут мимо, я прошмыгнула к выходу, оказалась на привокзальной площади, огляделась и, закинув рюкзак за спину, побрела к остановке троллейбуса. Возле ближайшей витрины чуть сбавила шаг, разглядывая свое отражение. Короткая юбка в клетку, черные колготки, кроссовки, помятая ветровка. Темные волосы в беспорядке падают на плечи и выглядят неряшливо.

– Красотка, – с усмешкой сказала я, покачала головой и добавила: – Полное дерьмо.

Весь день я болталась по городу. Местные достопримечательности были мне неинтересны, я бы предпочла хорошенько выспаться, вытянув ноги и имея под головой подушку, а не рюкзак. Но об этом оставалось только мечтать. И я накручивала километр за километром, потом долго сидела на скамейке в парке, прикидывая, стоит подремать или нет. Решила, что не стоит, и побрела дальше.

Часам к шести вечера я почувствовала настоятельную потребность что-нибудь съесть, пересчитала наличность, вздохнула и подумала, что воздержание пойдет мне на пользу. Минут через десять мой взгляд уперся в вывеску «Кафе-бар», чуть ниже было название кафе – «Гавана». В животе заурчало, и я поняла: хотя бы чашку кофе следует выпить, и направилась к дверям.

Кафе представляло собой довольно большое помещение с невысокой деревянной перегородкой, делившей его на две неравные части: слева столики на четверых, справа стойка бара, рядом с баром высокие столы, но без стульев. Народу было немного, только три стола заняты. Возле ближайшего стояли двое вихрастых парней и не спеша о чем-то разговаривали, еще один посетитель сидел за стойкой с кружкой пива, погруженный в глубочайшие размышления. Стены кафе были завешаны красными флагами с портретами Че и Фиделя, фотографиями и плакатами с видами Гаваны. Фотографий с Че было множество: в берете и без головного убора, с сигарой и без нее. В общем, здесь были собраны все возможные снимки команданте. Свободного пространства на стенах не осталось. На перегородке висели сразу три плаката с его изображением и надписью «Hasta la viktoria sempre».

Вдоволь на все это наглядевшись, я направилась к стойке бара. Никто из посетителей не обратил на меня внимания, а вот бармен посмотрел с любопытством, впрочем, ему к посетителям положено проявлять интерес. Под его взглядом я взгромоздилась на высокий и весьма неудобный табурет и поздоровалась. Он кивнул в ответ, а я спросила:

– Кофе можно?

– Конечно. Тебе какой?

Парень мог бы быть и повежливее, но заострять внимание на местоимении «тебе» я не стала, только поинтересовалась:

– Эспрессо сколько стоит?

Бармен ответил. Первым моим побуждением было подняться и уйти, но на улице начал моросить дождь, и я обреченно кивнула.

Через минуту я получила свой кофе и сделала первый глоток, стараясь продлить блаженство. Может, потому, что посетители не очень ему докучали, бармен то и дело поглядывал на меня, пару раз улыбнулся. На вид ему было лет двадцать пять. Невысокий, довольно худой, с невыразительной физиономией, он был одет в джинсы и водолазку. Длинные светлые волосы собраны в хвост, черный берет со звездочкой лихо заломлен на одно ухо. В целом парень выглядел законченным придурком. Я подумала, что тоже не подарок, и нерешительно улыбнулась, когда он ко мне в очередной раз приблизился.

– Впервые здесь? – спросил бармен.

Я кивнула, огляделась и спросила тихо:

– А че у вас тут знамена красные? Типа, все еще в Союзе?

– Ты название кафе видела? – усмехнулся он.

– Ну…

– А про Че Гевару что-нибудь знаешь?

– Ну… у меня футболка есть с его фоткой.

– Футболка… – передразнил бармен.

– Мне-то что, – разозлилась я. – Ваши стены, чего хотите, то и вешайте.

– Ладно, не обижайся, – засмеялся он. – Че – один из лидеров кубинской революции. Человек-легенда. Тусуются здесь в основном те, кто считает его героем.

Я хмыкнула и, не удержавшись, заметила:

– Чашка кофе у вас чумовых денег стоит, тоже мне революционеры.

Он опять засмеялся, кивнул, вроде бы соглашаясь со мной, и на некоторое время оставил меня в покое, потом снова возник рядом.

– Еще кофе?

– Нет, спасибо.

– Ты кого-то ждешь? – продолжал он расспросы.

– Нет, – ответила я.

– А чего тогда сидишь?

– Нельзя, что ли? – фыркнула я.

– Сиди на здоровье, я так спросил, из любопытства.

– Да мне особо некуда идти, – вздохнула я.

– В каком смысле?

– Слушай, – перегнувшись к нему, тихо заговорила я. – Мне бы комнату снять подешевле. Никто из знакомых не сдает?

Он покачал головой.

– Ты приезжая, что ли?

– Ну… комната нужна и работа.

– Откуда приехала?

– Издалека.

– А чего там не жилось?

– Я тебя про комнату спросила, – начала злиться я.

Парень разглядывал меня не меньше минуты.

– У тебя в нашем городе знакомые есть?

– Нет.

– И чего, просто вот так приехала в город, никого здесь не зная? – По-моему, это в его голове не укладывалось. Я пожала плечами.

– Когда ехала, думала, что есть знакомый. Оказалось, нет.

– Парень, что ли?

– Ага. Познакомились два месяца назад, он у нас в командировке был. Оставил мне телефон и адрес. Мобильный не отвечает…

– Так если адрес есть…

– Уже нет. Улица Есенина на месте, а вот дом 140 куда-то исчез.

– Ясно, – помолчав немного, кивнул бармен, продолжая меня разглядывать. – Ехала бы ты домой.

– Мне его найти надо, – вздохнула я. – Очень надо. Только не думаю, что это быстро получится. Нужны жилье и работа.

– Работа? – хмыкнул парень. – А чего ты делать умеешь?

– Ну, посуду мыть или полы… Дело-то нехитрое.

– Нам уборщица нужна, только платят ей копейки.

– На первое время и это сойдет, – глядя на него с благодарностью, заверила я.

Он пожал плечами, но теперь смотрел на меня иначе, чем несколько минут назад. Надо полагать, он нашел меня привлекательной, чему я порадовалась, уверенная, что парень захочет помочь мне всерьез.

– Подожди, – кивнул он и скрылся за перегородкой.

Ждать пришлось минут десять. Бармен вернулся вместе с девицей лет двадцати пяти, долговязой и нескладной. Вроде бы все в ней по отдельности выглядело нормально и даже симпатично: длинные ноги, руки с тонкими запястьями, женственные плечи и высокая грудь, но общего образа не складывалось, точнее, он вряд ли особо радовал саму девицу. На ее узком, веснушчатом и курносом лице было довольно унылое выражение.

– Вот, – незатейливо сообщил парень и кивнул на меня.

Девица уперлась локтем в стойку и принялась меня разглядывать. Бармен отвлекся на подошедшего клиента, а я делала вид, что молчание девицы и тот факт, что она сверлит меня взглядом, дело обычное и даже приятное. Я уже решила, что это никогда не кончится, но тут девушка обрела голос.

– Тебя как звать? – хрипло спросила она и шмыгнула носом.

– Наташка, – ответила я.

– А меня Аленой зовут. Можно Леной. Я квартиру снимаю, однокомнатную, для меня это дорого. Если сейчас половину денег отдашь, можешь прямо сегодня и заселяться.

– А сколько ты платишь?

Она назвала сумму, я произвела нехитрый подсчет и с облегчением вздохнула. Денег хватало, более того, за минусом той суммы, что придется заплатить за кофе, я еще оставалась счастливой обладательницей трех сотен.

– Годится, – сказала я и выложила деньги.

Алена сгребла их со стойки и сунула в карман фартука, который был надет поверх застиранной футболки.

– А насчет работы я б тебе не советовала сюда устраиваться, платят здесь гроши. Хрен на них проживешь.

– Мне на первое время, – промямлила я.

– Пошли, – кивнула мне Алена, подошедший бармен тоже кивнул, и я отправилась вслед за девицей по узкому коридору, который заканчивался дверью с надписью на листке бумаги в клеточку: «Без стука не входить». Игнорируя предостережение, Алена распахнула дверь и сказала громко, словно сомневаясь, что ее услышат:

– Тут работой интересуются.

За столом возле окна сидела женщина лет пятидесяти, впрочем, сколько ей лет, определить было не так просто, заплывшая жиром физиономия этому не способствовала. Я усмехнулась, толстуха очень забавно выглядела, но тут натолкнулась на ее взгляд и поняла, как обманчива порой бывает внешность. Лицо у тетки было веселым и добродушным, а вот взгляд… У меня возникло чувство, что меня мгновенно просканировали и теперь знают обо мне даже то, чего я сама о себе не знаю. «С этой теткой надо поаккуратнее», – мысленно отметила я и нерешительно улыбнулась. Толстуха перевела взгляд на Алену и бросила:

– Иди работай. – Мне кивнула на стул: – Садись.

Я села, разглядывая комнату, в которой не было ничего примечательного. Стол, три стула, стеллажи с папками и сейф в углу.

– Паспорт давай. – Я протянула паспорт. Алена все еще стояла в дверях, наблюдая за теткой. – Санитарная книжка есть? – спросила та.

– Есть, – влезла Алена.

– Тебя спрашивают? – огрызнулась тетка. – Топай отсюда.

Девушка неохотно развернулась и ушла, прикрыв за собой дверь. Женщина вернула мне паспорт.

– Испытательный срок – две недели. Выходить на работу можешь хоть завтра. Что и как, тебе Ленка растолкует. Предупреждаю сразу: поймаю на воровстве, вылетишь в тот же день. Ясно?

– Ясно, – кивнула я.

– И никаких лямуров с клиентами. Замечу чего… – она не договорила. – Пиши заявление.

Тетка протянула мне листок бумаги и авторучку. Под ее диктовку, высунув язык от усердия, я написала заявление. Тетка взглянула на него, усмехнулась и головой покачала.

– В трех предложениях четыре ошибки. Чему вас только в школе учат?

Она задала пару вопросов, сообщила о графике работы и указала мне на дверь. Я покинула комнату с заметным облегчением. Соседняя дверь была распахнута настежь, и я увидела Алену, она мыла посуду, стоя возле раковины.

В маленьком помещении нечем было дышать от духоты.

– Ну, чего? Порядок? – спросила Алена.

– Да вроде бы.

Девушка ухватила меня за локоть, втянула в комнату и захлопнула дверь.

– Жрать хочешь?

Я не успела ответить, а она уже достала из шкафа тарелку с горой картофеля пюре, поверх которой лежал кусок рыбы, и поставила ее на узкий столик рядом с раковиной. Я почувствовала дурноту и поспешно отвела взгляд.

– Ты чего? – хмыкнула Алена. – Не думай, это не объедки. Поварихи – девки нормальные, никогда не жадничают. Ешь. – Она взяла из мойки две вилки, вытерла их полотенцем, одну протянула мне. Мы устроились возле стола на шатких стульях и стали есть из одной тарелки. – Бабок, что тебе положили, только на квартиру и хватит, – проворчала Алена. – Но с голоду здесь не подохнешь. И выпить найдется, – подмигнула она. – Хочешь?

– Нет. – Я отчаянно замотала головой.

– Чего, вообще не пьешь?

– Почему, пью. А тетка эта… – кивнула я головой.

– Любка-то? Она здесь за главную. Хозяин раз в неделю появляется. Любка стерва, конечно, но ужиться с ней можно. Главное, не заедайся, молчи побольше и делай свое дело. У меня смена в двенадцать заканчивается. Если встретишь меня, вместе домой пойдем. Дома есть запасной ключ…

Через пятнадцать минут я покинула кафе, размышляя, чем бы занять себя до двенадцати часов. Выбор был небогат, и я отправилась слоняться по городу. Можно, конечно, сходить в кино, но было жалко оставшихся денег, хоть и ясно, что на триста рублей три недели не протянешь, а зарплату мне обещали только в конце месяца. Я потерла нос и посоветовала себе не огорчаться. У меня есть жилье, значит, ночевать на вокзале сегодня не придется. Уже хорошо. А там посмотрим.

Я бродила по улицам, потом немного подремала на скамейке в городском парке и вновь отправилась обозревать окрестности. В 23.55 я стояла возле кафе. Дверь была заперта, взглянув на табличку, я узнала, что работает кафе до одиннадцати, подергала на всякий случай дверь, потом сообразила, что для персонала, скорее всего, есть служебный вход, и замерла на углу, поджидая Алену. Очень скоро она вынырнула из подворотни и ухватила меня за руку.

– Ну, что, идем?

– Идем, – пожала я плечами.

– Можно на троллейбусе, – продолжала говорить она, шагая рядом. – Но пешком удобнее. И заодно воздухом подышим.

Дойдя до конца улицы, мы свернули и направились в сторону реки. Чем больше мы удалялись от кафе, тем унылее выглядели дома вокруг. В основном двухэтажные, еще довоенной застройки. Штукатурка на стенах облупилась, на узком тротуаре валялся мусор, правда, фонари горели, что меня порадовало.

Дорога шла под гору. За последние пять минут мы не встретили ни одного прохожего, только в нескольких окнах горел свет, где-то впереди истошно лаяли собаки, потом из распахнутого настежь окна послышался мужской голос.

– Зараза! – визгливо крикнул мужик. – Убью, зараза! – Окно с треском захлопнулось, и вновь стало тихо.

– Район паршивый, – деловито сообщила Алена. – Кто мог, давно отсюда сбежал. Зато дешево.

Мы свернули во двор дома, мало чем отличающегося от других на этой улице. Дверь единственного подъезда была распахнута настежь. Деревянный пол недавно покрасили и побелили потолки, но подъезд от этого лучше выглядеть не стал. На лестничную клетку выходили двери четырех квартир, наша оказалась под номером три. Алена достала ключи, отперла замок, толкнула дверь и сказала:

– Входи.

Вспыхнул свет. Мы стояли в узкой прихожей, слева вешалка с занавеской, справа облезлая дверь.

– Сануслуги, – сообщила Алена, распахивая ее. Ржавые трубы, плитка местами обвалилась, но ванна была надраена до блеска, и унитаз чистый. Алена включила свет на кухне и в комнате, сказала: – Осматривайся.

На это ушло не больше минуты. Кухня была крошечная, под стать прихожей. Плита, раковина, два навесных шкафчика, холодильник в углу, возле окна стол и три табуретки. Убого, но чисто. Комната в ширину окна, длинная и темная. Шифоньер, ровесник квартиры, диван, облезлый письменный стол, табуретка с телевизором, расшатанное кресло и два стула. На полу возле двери я заметила коробочку Комбата.

– Тараканы досаждают? – спросила я со вздохом.

– Извела, – хмыкнула Алена. – Но бдительность не теряю. Соседи, сволочи, тараканов будто нарочно разводят.

Алена задернула шторы, села на диван, наблюдая за мной.

– Форменная берлога, – произнесла она. – Как считаешь?

– Нормально, – ответила я, бросая на пол рюкзак.

– Нормально? – усмехнулась девушка.

– Думаешь, я во дворце росла?

Она предложила:

– Идем на кухню.

Оказавшись на кухне, Алена включила электрический чайник, насыпала сушек в тарелку, поставила на стол сахарницу, которую заменяла банка из-под кофе, и две чашки, поскребла в затылке и полезла в холодильник.

На свет божий появились огурцы в трехлитровой банке, капуста в пластмассовой тарелке и бутылка без этикетки с прозрачной жидкостью.

– За знакомство, – сказала Алена, выставив на стол две стопки.

– Хлеб есть? – спросила я, обозревая закуску.

– Хлеба хоть ж… ешь, – подмигнула Алена. – Я же говорю, с голоду не подохнешь.

Выложив на тарелку куски хлеба, нарезанные треугольником, она разлила жидкость по стопкам.

– Самогон? – спросила я.

– Откуда? Пей, не бойся, водка не паленая. Это из кафе. С паршивой овцы хоть шерсти клок, – закончила она. – Давай, подруга.

Мы выпили и закусили. Тут и выяснилось, что моя особа сегодня без внимания не осталась.

– Женька сказал, ты к парню приехала, – начала Алена.

– Женька – это бармен?

– Ага. Он и еще Вадик. Женька парень классный, Вадик так себе. Оба бабники. Поматросят и бросят. Мое дело предупредить, а там смотри сама. Девок у них каждый вечер по штуке, а то и по две. А чего твой парень? Укатил, а ты, значит, за ним? – Я пожала плечами. – Ну, чего ты. Расскажи, интересно ведь.

Я изложила свою историю, не скупясь на краски. Наверное, все же перестаралась. Выпив третью рюмку, Алена прослезилась.

– Вот козлы, – заявила она со вздохом. – Все мужики, как один, козлы. И чего теперь? Искать его будешь?

– Попробую, – пожала я плечами.

– Ну, как знаешь… Тебе годов сколько? – вдруг спросила она.

– Девятнадцать. А тебе?

– Двадцать семь.

Я слегка удивилась, выглядела она моложе.

– Ты не думай, я замужем была. Два года. Училась здесь в техникуме, вышла замуж, вроде парень был неплохой. Выпивал, правда. Я была на седьмом месяце беременности, а он загулял. Застукала его прямо в квартире, прикинь? Ума не хватило сучку эту подальше от дома держать. Я со злости ей малость волосы подергала и муженьку хорошенько отвесила. Он к мамаше подался, а наутро свекруха явилась и меня с квартиры поперла. Квартира-то ее была, она сама у хахаля жила, а меня даже прописывать не стала, так я и числилась в общаге. Я-то думала, муженек очухается, придет прощения просить, но он за мамашин подол уцепился. А та орет: почто тебе эта хабалка, неужто девок мало. Меня она терпеть не могла. Не нравилось ей, видите ли, что я деревенская. Родители у меня неподходящие, а она королевна, в городской администрации работает. Секретарша, но гонору, как у большого начальника. Короче, поперли меня. Вернулась я в общагу, все надеялась, может, помиримся. А этот гад не показывается. Я его соследила после работы, чешет со своей сучкой, я к ним… надо бы плюнуть да к матери ехать, а я дура… в общем, подрались мы, он меня толкнул, я упала, да так неловко… Вечером на «Скорой» увезли, ребенок мертвым родился. Заражение началось, меня еле спасли, врачи сказали, детей у меня больше не будет. Я чуть не рехнулась от горя. Умные люди подсказали, накатала на муженька заяву. – Алена выпила еще и замолчала, разглядывая свои руки.

– И что? – помедлив, спросила я.

– Что-что, посадили Генку, – ответила она зло. – Вот жду. Может, чего у нас и сладится, когда он выйдет, как думаешь?

– Может, – пожала я плечами. – А чего ты в посудомойки пошла? У тебя же техникум.

– Да запила я с горя. Выперли с работы. А со статьей не больно устроишься. Да и… не задалась жизнь, Натаха. Вот такие дела. Послушай совета, поезжай в свою деревню.

– Я в городе жила, – перебила я ее обиженно.

– Все равно. Это только дуры думают, что здесь им припасли и денег, и мужиков. Хрен на глупую рожу. – Она махнула рукой и замолчала, а я, немного поерзав, сказала со вздохом:

– Нельзя мне возвращаться.

– Что так? – нахмурилась она.

– Мамка замуж вышла, – поведала я. – А отчим такой козел. Житья от него нет.

– Приставал, что ли?

– Ага.

– А мать знает?

– Нет. Батя нас бросил, когда мне два года было. Она всю жизнь одна. А тут нашла свое счастье. Как я ей скажу? Жалко мамку. Ну, я и решила: сматываться надо. Я, если честно, и с парнем этим связалась, чтоб из дома удрать. Мамке соврала, что он мне здесь работу нашел, к себе зовет. А он уехал, и с концами. Еще и про адрес наврал.

– Не кисни. Найдем козла. Фамилию, имя знаешь, Женька в компьютерах сечет, найдем по прописке.

– Сомневаюсь. Может, и фамилия не его, я ведь документы не видела. Встречались-то всего три дня.

– Ну и ладно. Ты молодая, здоровая, у тебя все впереди. Не робей, подруга, прорвемся. Только уговор: мужиков сюда не водить. Управляйся, как знаешь.

– Мне сейчас не до мужиков, – ответила я, решив, что Алене пора на покой, глаза красные, взгляд затуманился, да и язык начал заплетаться. – Я, это, в ванную пойду, помоюсь, – сказала я.

– Валяй. Постелю тебе на кресле, другого места нет, извиняй. Вещи-то у тебя где?

– Вещей у меня один рюкзак. Получу зарплату, съезжу домой, привезу чего надо.

– Да уж, сделай одолжение. У меня тоже лишнего нет. Идем, дам тебе полотенце.

Я стояла под душем, зажмурившись от удовольствия, когда в ванную вошла Алена. Я едва сдержалась, чтобы не напомнить: приличные люди стучат, прежде чем войти. Алена плюхнулась на унитаз, поглядывая на меня с ухмылкой.

– Тебе чего? – не выдержала я.

– По нужде. Фигурка у тебя зашибись. И лицо симпатичное. Можешь неплохо устроиться, если не брезгливая. Хочешь, подскажу человечка?

– Ты о чем? – нахмурилась я.

– Деревня ты темная. Здесь город большой, по-разному можно зарабатывать.

– Проституткой, что ли? Мне это не подходит, заруби себе на носу. И вообще, топай отсюда.

– Ладно, чего ты… я так, спьяну брякнула. Не обижайся.

Она тяжело поднялась и отправилась восвояси.