Сны Куприн Александр

Часть 3 «Ребёнок солнца»

Особо впечатлительным лицам и беременным женщинам к прочтению не рекомендуется.

Жизнь – это величайшая цепочка случайностей. Звенья этой цепи, нанизываемые на внутренний стержень человека, формируют его личность. Человек сам выбирает, из каких звеньев она будет состоять. Кто-то торопится и нанизывает звенья из золота и дорогих материалов. Кто-то относится небрежно и не выбирает, цепляя всё подряд. Почти никто не выбирает радость и счастье, думая, что они приложатся сами. Кто-то выбирает любовь. Но звенья этой материи так непрочны, что разрушаются под весом нанизываемых поверх неё материальных ценностей и обязательств.

И вот, сгибаясь под тяжестью собственного жизненного опыта, человек оглядывается назад и понимает, что нужно что-то менять. Но невероятно трудно найти в себе силы сбросить с себя цепи. И, даже сбросив с плеч груз, оказывается, так сложно найти то, самое ценное, первое звено цепочки, с которого всё начиналось.

*

Они только что посетили больного отца. Было темно и тихо. Транспорт уже не ходил, а такси стоило дорого. Она держала сына под руку, и они шли по пустым улицам домой.

Отец мальчика и его родной дядя, этой ночью подверглись нападению бандитов. К счастью все остались живы. Отец отделался небольшим сотрясением. Дяде досталось больше, но и его жизни уже ничего не угрожало.

Поздно ночью, мужчина в английском костюме вышел из офиса спортклуба. Он не сел в машину, а, махнув рукой, показал охране, что пойдёт пешком.

Он только что купил футбольный клуб. После заключённой сделки он захотел прогуляться. Только что прошедший дождь разогнал прохожих, и на улице было пусто.

Он любил здесь гулять. Здесь он провёл своё детство. Он шёл и думал. Какое-то особенное чувство посетило его. Или только коснулось. Или показалось. И он начал размышлять вслух:

– Скажи, если ты меня слышишь … Я хочу знать ради чего я должен жить и работать. Нет, вот работать! Конечно, семья, дети – это всё понятно, спасибо, и я не ропщу. Но мне нужен стимул. Кому я должен помочь? Кого выбрать? Ради кого я должен работать? Дай знак прямо сейчас.

Прошло какое-то время. Ничего не происходило. Он добавил:

– Мне он очень нужен!

Но рядом никого не было. Пустая улица шла ему навстречу. А он шёл и крутил головой, искал знак.

Рекламные щиты. Слева решётка забора гаражного общества. Справа автомобильная дорога. По ней едет пара авто. И больше ничего.

Но вот впереди, вдоль забора кто-то идёт. Две фигуры. Как он их не заметил? Когда они приблизились, он, наконец, смог их рассмотреть. Женщина вела молодого человека, почти ребёнка. Он шёл и улыбался.

«Почему он улыбается? Он явно улыбается мне. Одновременно такой пустой взгляд и такая радостная и уверенная улыбка!» Люди прошли мимо, а он, обернувшись, посмотрел им вслед.

Он шёл дальше и думал: «Есть больные люди. Это их крест. Это я понимаю! Но может быть нужно сосредоточиться на чём-то другом? Наверное, это должны быть животные, но не люди! Они беззащитны перед человеком. И уж точно не грешны. Помогать людям – это какое-то неблагодарное мероприятие. Ты ведь меня понимаешь?! Да и вообще, хочется сделать что-то такое … Настолько значимое, как полёт в космос! Чтобы у всех на Земле перехватило дыхание! Пусть больными детьми занимаются их родители».

Он уже свернул с безлюдной улицы на более оживлённую, и прохожих стало больше. Он шёл и думал, как истолковать знак. Навстречу шли две женщины. Они о чём-то оживлённо разговаривали. Человек в английском костюме шёл им навстречу. Проходя мимо него, одна из женщин сказала:

– Но они ведь живые. Они ведь не виноваты!

Это фраза … Она была вырвана из контекста какого-то другого разговора, но она была сказана так отчётливо, как будто лично ему. Он сначала замер, а потом развернулся на месте, глядя вслед женщинам. По коже побежали мурашки. Больше вопросов он не задавал.

Он пришёл домой, сел за компьютер и набрал в поисковике: «дети солнца». Он решил построить для них реабилитационный центр.

Кунсткамера

Этот ребёнок смотрел на мир сквозь стекло банки. Приходили люди и смотрели на него. Приходили дети и взрослые, мальчики и девочки, взрослые высокие мужчины и красиво одетые женщины. Они приходили каждый день. В основном они приходили посмотреть на уродов. Они смеялись и показывали на них пальцем. Но иногда, проходя мимо него, кто-то останавливался и смотрел ему прямо в глаза.

Его банка стояла рядом с входом. Он с нетерпением ждал каждого нового дня. Он ждал, когда откроется большая дверь, и войдут люди. И они его увидят, а он увидит их.

Его часто убирали на склад, и он стоял там в темноте. И тогда время шло медленно. Но потом его доставали, и снова он мог видеть этот мир. Он смотрел на мир большими красивыми глазами. Он – экспонат номер восемьдесят восемь.

Но последнее время с ним стало что-то происходить. Он не знал что это. Постепенно, не сразу, но постепенно он начал ненавидеть тех, кто к нему приходил. Поперёк лба прорезалась глубокая злая морщинка. Он смотрел на людей и злился. Ему стало тесно в банке. Он не желал больше здесь сидеть, не желал, чтобы на него смотрели. Он стал завидовать людям и ненавидеть их. И память начала ему возвращать давно позабытое.

Он не умирал, и его не убивали. Двести лет назад, как только он родился, как только он чуть-чуть подышал, его взяли какие-то руки и опустили в банку со спиртом. Он так и замер с широко раскрытыми глазами.

Его душа не покинула его. Она не выполнила своего предназначения, и она осталась с ним. И теперь на протяжении двухсот лет он смотрел на мир через стекло банки.

И он очень захотел выйти. И вдруг в его голове появилась мысль – вопрос:

– Ты хочешь выйти?

Ненавязчивый, этот вопрос появился сам и некоторое время его не беспокоил. Потом он захотел ответить на этот вопрос. Он подумал: «А хочу ли я выйти? – Да! Хочу!»

И появился новый вопрос:

– Я дам тебе силу, но ты должен служить мне. Ты согласен?

– Согласен, – подумал он.

И снова вопрос:

– Договор?

– Да, – ответил он уже в надежде.

И однажды он проснулся. Была глубокая ночь.

Он, накопив силу двухсотлетнего заключения, ударом невероятной силы разбил банку. Он упал.

Оказалось, не так просто – передвигаться вне банки. Сначала он лежал и тихо копошился. Потом он закашлял, и лёгкие освободились от жидкости. Он облокотился на руки и кое-как приподнялся. Наконец он смог сесть и осмотреться. Он вдохнул полной грудью и его проспиртованный организм начал работать. Его мышцы налились силой. Захрустели суставы, и конечности удлинились. Он сразу стал выглядеть как годовалый, но невероятно крепкий ребёнок. Нужно было выбираться из этого музея.

Он соскочил с полки и подошёл к двери, через которую входили посетители. Дверь была заперта. Он огляделся. В окно светила луна. Он подбежал к окну и в один прыжок запрыгнул на подоконник. Он надавил на стекло, и стекло лопнуло. Эхом по комнате обернулся звон. Он надавил на второе, и оно так же легко треснуло и посыпалось. Он в последний раз оглянулся на комнату музея, в которой ему пришлось простоять так долго. Он впервые смотрел на мир не из банки, а снаружи, как другие люди. Он осмотрел комнату. Экспонаты, всё такие же мёртвые, распиханные по своим банкам, были безразличны к происходящему. Но где же ОНА?

Больше всего ему нравилась голова с синими глазами. Из всех экспонатов только у неё глаза были открыты. Взгляд, как у куклы. Нельзя было понять, куда они смотрят, но было совершенно понятно, что хоть взгляд и мёртвый, но кругозор у этого взгляда очень широкий. Глядя на неё, ему всегда казалось, что она его видит.

И он ещё раз оглянулся, взглядом нашёл её, посмотрел, как бы прощаясь, и спрыгнул вниз.

Он упал на асфальт, приземлившись на все четыре конечности одновременно. Упал, поднялся и изо всех сил побежал. Он бежал, постоянно спотыкаясь и падая, спотыкаясь и падая. Больше всего его сейчас беспокоило, не бросились ли за ним в погоню, не поймают ли его снова?! Он выбежал на дорогу.

«Бежать. Бежать. Бежать как можно дальше от музея».

Была зима, но ему не было холодно. Всю ночь голый, он бегал по улицам. Шарахался от людей, убегал от бродячих собак, прятался. И куда бы он ни направлялся, везде дорога заканчивалась или рекой или ещё хуже – бескрайней водной гладью. Ребёнок панически боялся воды. В ней когда-то умер он сам, и умерли все экспонаты выставки. Два раза он пересекал реки по мостам. Он понял, что по ним можно ходить, и шёл дальше, пытаясь выбраться с острова.

Ребёнок не знал, что ночью с острова выхода нет – все мосты разведены. К утру он выбился из сил. Он уже не бежал, шёл, когда понял, что снова оказался перед музеем. На втором этаже здания работник музея забивал разбитое окно.

И он снова побежал. Дома, заборы, заборы … Он старался не приближаться к домам.

«Люди!». Увидев людей, он перебежал через дорогу, кубарем скатился по лестнице на набережную, к причалу. Пробежал по причалу, вбежал обратно по лестнице наверх. Вдоль поребрика ещё несколько десятков метров, потом снова вниз. И снова кубарем по ступеням. Упал в воду. «Так же мокро, как в банке!» Он в панике вбежал по лестнице обратно наверх. Бросился на дорогу. Близко проезжавшая машина громко засигналила, объезжая его. Он метнулся назад, ударился о припаркованный автомобиль. Включилась автомобильная сигнализация. Он упал, закрыл глаза и накрыл их ладошками. «Страшно! Страшно! Страшно!»

Страшный автомобиль, горя красными огнями габаритов, уехал. Сигнализация через некоторое время замолкла, и стало тихо.

Из окна музея он видел, автомобили, но они были очень далеко и казались маленькими. Они передвигались по ту сторону огромной, жидкой массы, которую люди называли река Нева. Она ещё не успела замёрзнуть. Но именно там ему казалось и есть жизнь. На той стороне. Нужно как-то попасть именно туда, на ТУ сторону!

Он поднялся на ноги и пошёл вдоль дороги, удаляясь от музея. Он дошёл до моста. Ещё полчаса назад он ходил по этому мосту, но не смог попасть на ту сторону. Теперь что-то изменилось. Проход был открыт. Ребенок, сильно прижимаясь к покрытию пешеходной дорожки, помогая себе руками, бежал то гуськом, то на четвереньках. Перебравшись на ту сторону, он пересёк ещё несколько улиц. Двигаясь вдоль какого-то дома, он обнаружил тёмную подворотню, закрытую решётчатой дверью. Малыш легко пролез между прутьями решётки и пробрался внутрь двора. Там он нашёл мусорный бак и спрятался в нём. Наконец-то, он мог отдохнуть.

Отдышавшись, он, высунувшись из бака, приступил к изучению двора. Потом он вылез из бака. Исследовал двор и обнаружил незапертой дверь в подвал. Он спустился вниз. Кошки, обжившие этот подвал, в спешке его покинули.

Утром во дворе началось движение. Какие-то люди о чём-то разговаривали. Приезжали и уезжали автомобили. Кто-то ходил.

Сквозь щель двери, ребёнок с любопытством разглядывал только что подъехавший автомобиль. Из подъезда вышла молодая мама с полугодовалым малышом. Она уложила его в люльку на заднее сиденье автомобиля. Пристегнула карапуза и села рядом. Положила бутылочку с водой в люльку.

Он сразу догадался: она везёт этого ребёнка в музей! В Кунсткамеру! Нет, он, экспонат номер восемь, не позволит этой взрослой женщине издеваться над беззащитным малышом!

И он, выскочил из подвала и, разбежавшись, запрыгнул на багажник автомобиля. Он ударил в заднее стекло, но почему-то стекло не разбилось, выдержало, а он поскользнулся и упал рядом с автомобилем.

«Закрыл глаза. Закрыл глаза. Закрыл, закрыл, закрыл …. Меня нет! Нет! Я спрятался, спрятался, спрятался. Меня никто не видит!»

Малыш услышал звуки открывающихся автомобильных дверей. «Нужно накрыть глаза руками. Теперь точно не видно! Совсем!»

Из передней двери выскочил водитель, но молодая мама опередила своего мужа. Пока он обходил автомобиль, она рывком открыла дверь и, через мгновение, склонившись над ребёнком, ощупывала его. Первое слово, которое она сказала, после того как увидела ребёнка, было слово «Клещ!» Она смахнула рукой сонное насекомое с шеи ребёнка. Сзади подошёл муж.

– Какой грязный! – сказал он. – Я вызову полицию.

– Подожди с полицией. Нужно срочно отнести его в дом. – Она взяла ребёнка на руки. – Господи, какой холодный!

– Давай отвезём его в полицию. Пусть там разбираются. Или в поликлинику. Нам по пути. Там и оставим.

Она достала какую-то пеленку и завернула в неё ребёнка. Потом, в другую руку она взяла своего карапуза. Подошла к подъездной двери и скомандовала мужу:

– Открой дверь.

Муж открыл. Он ещё о чём-то её спросил. Она что-то ответила.

С детьми на руках мамаша поднялась на верхний этаж.

«Она сказала: Клещ. Значит я Клещ. У меня есть своё имя!» – думал малыш.

Открыла дверь и зашла в квартиру. Положила своего малыша в кроватку, а со вторым пошла в ванную. Там она сунула ребёнка под кран и начала проводить какие-то манипуляции с ребёнком. Это было так неожиданно! У него захватило дыхание. Он испуганно кряхтел, но терпел. Когда вода набралась в ванночку, она посадила в неё ребёнка. Она взяла мягкую губку и натёрла тельце малыша. Потом помыла ему голову. Ещё минут десять подержала его в ванной, потом вынула и обернула в тёплое полотенце. Перенесла его в комнату, и там одела. Сунула в руку малыша свой указательный палец. Малыш рефлекторно сжал руку в кулак, схватив палец, и с удивлением сам уставился на него.

– Хватательный рефлекс хороший, – сказала она улыбнувшись.

На всякий случай или по привычке она запеленала ребёнка с руками. Укутала его в одеяло. Сходила на кухню, принесла какую-то жидкость и насильно влила ребёнку в рот. Взяла его на руки и крепко прижала к себе. Сходила проведать своего малыша, пошипела на него. Найдёныша положила в кроватку, рядом. Ушла на кухню.

Клещ осмотрел комнату. Детская комната была оформлена в голубые тона. Осмотрел малыша – малыш спал.

Вернулась мама. В руках у неё была бутылочка с соской и белой жидкостью внутри. Она взяла Клеща на руки и сунула ему соску в рот. Он есть не хотел, но жидкость стекала ему в рот, и делать было нечего, приходилось глотать. Неожиданно для себя Клещ присосался. Когда он доел, она укрыла его тёплым одеялом. И хотя он не знал ни тепла, ни холода, он почувствовал себя так комфортно и так уютно, что незаметно для самого себя он уснул. Впервые этот ребёнок спал.

Пришла женщина-врач и осмотрела. Сказала, что внешне ребёнок здоров – не простужен, но лучше подстраховаться и проверить. Дала направление на обследование и анализы.

Приходил участковый. Обещал подключить органы опеки.

В этой семье Клещ прожил три дня. Мама кормила его своим молоком из бутылочки и ещё много чем … И всё было хорошо. Но потом пришла какая-то женщина и его отдали. Его привезли и оформили в детский дом. Следующей ночью Клещ сбежал.

Сначала он хотел поселиться на мусорке в баке. Потом как-то он увидел открытый канализационный люк. В нём работали люди. Вечером они закрыли люк и ушли.

Клещ без труда поднял тяжёлую крышку люка и спустился вниз. Теперь днём он сидел в колодце, а ночью выбирался наружу. Он бесцельно склонялся по улицам, а утром прятался в колодец и там болел. Он не был приспособлен к самостоятельной жизни и голодал.

Первую ночь, проведённую в колодце, он опять ничего не ел. Во вторую, обходя дворы, он нашёл в мисках для кошек немного недоеденной каши. Поел, но стало хуже.

Это был голод. Он ещё не знал что это. Свернувшись комочком, он лежал и болел. Невыразимая боль. Она была не то что осязаема. Она была ВСЕМ! В мозгу присутствовала только одна мысль: «Поесть». Нужно хоть что-то затащить в рот. И он грыз ветки и пробовал сухие листья.

После стресса связанного с голоданием мозг Клеща стремительно заработал. Заработало обоняние. По запаху он научился находить еду. На мусорке он собирал объедки, но этого было мало. По примеру животных он научился добывать корм. Ночью он приходил к кошачьей кормушке и, если корма не было, он начинал орать как кот и мяукать. Тогда бабушка, живущая на первом этаже, выходила на улицу и выносила корм.

Изучая окружающую местность, он нашёл на заднем дворе торгового центра мусорку продуктового магазина, а там много просроченных товаров (еды). Клещ не знал, что днём там собираются люди и разбирают бОльшую часть, но того, что оставалось ему вполне хватало. Его отравленный, но при этом быстро растущий организм мог переваривать любую пищу, и со временем Клещ научился даже запасать еду на несколько дней. Пил он из луж, или ел снег.

Иногда в ожидании ночи он засыпал, и в эти часы он получал уникальные навыки. Во сне отчётливо и навязчиво ему преподносились уроки. Он смотрел длинные цветные фильмы, глубоко врезавшиеся в его память. И однажды ночью, когда он в очередной раз подвергся нападению уличных собак, он схватил палку и разогнал их.

Уроки начали приносить свои плоды. В колодце он нашёл кусок арматуры и сделал из него пару острых заточек. На мусорке нашёл коробок спичек и сделал пугач от собак. Потом из сподручных средств, для самообороны, он собрал пневматический самострел. Лента, жгут, трубка, деревянный приклад и вот уже маленькая стрелка пробивает насквозь лист фанеры.

Иногда он получал, совершенно бесполезную информацию. Не всем навыкам он находил применение сразу, но, тем не менее, они оседали в его памяти до тех пор, пока они не потребуются.

Он научился пользоваться деньгами и воровать их. Научился разводить костёр и делать зажигательные смеси для поджогов. Научился пользоваться оружием, открывать замки и метать всё, чем можно было нанести вред живому. Он научился ориентироваться в маршрутах общественного транспорта. Позже он научился считать, читать и писать. Плохо, но всё же он научился.

Прошла зима. Кончилась осень. Наступило лето. Всё это время Клещ жил в колодце. Он освоился на местной мусорке. Там и одевался.

По внешнему виду Клещ стал сравним с пятилетним ребёнком. Он уже мог иногда днём ходить по улице, однако привлекал слишком много внимания, и поэтому выбирался чаще в сумерки, чем в светлое время.

От ближайшего подвала он прокопал к колодцу неглубокую траншею. Уложил в неё кабель и наладил освещение колодца изнутри.

Он расширил свой боевой арсенал. Ему даже удалось раздобыть пистолет. Был июнь месяц, самое время развития паразитов. План он придумал сам, а вовремя полученный специальный сон дополнил его план деталями.

Ночью он сливал с машин бензин и наполнял им стеклянные бутылки. Согласно рецептуре в бензин подмешивал масло. Снимал с использованных бутылок этикетки «Молоко» или «Кефир» и переклеивал их на свои бутылки с бензином. Во втором подъезде он украл складную коляску и спрятал её.

Прикормил трёх собак, затащил их в подвал и закрыл в пустой комнате. Регулярно их кормил. В подвалах и колодцах он ловил паразитов – клещей, клопов, тараканов и блох. Потом он приходил в подвал к своим питомцам и высаживал на них насекомых. Пару раз он выбирался в лес на прогулку и там ловил клещей. В подвале он построил домик для тараканов и отдельно кормил их. Тараканы людей не кусают, кровь их не пьют, но Клещ знал, что люди боятся тараканов ещё больше чем других насекомых. Через две недели собаки кишели паразитами, а по полу подвальной комнаты бегали десятки тараканов. Самого Клеща насекомые не кусали. Его кровь была для них непригодна, а сам он даже не чесался.

Наконец пришло время заняться делом и отпустить собак. Для насекомых Клещ смастерил специальные ловушки с мембранным клапаном. Он сделал их так, чтобы было удобно насекомых туда пересаживать, но сами насекомых выбраться оттуда не могли. Он собрал с животных паразитов и наполнил ими четыре коробки. Потом он отпустил собак и вернулся к колодцу. Вытащил из укромного места коляску, пересыпал содержимое двух коробок в надувные шары, надул их и привязал к коляске.

Для того чтобы насекомые его боялись и бросались от него врассыпную, он намазал своё тело и руки специальным кремом от паразитов. Положил два ошейника от блох в карман коляски.

К бутылкам с горючим он скотчем привязал спички для розжига костра. Несколько бутылок он положил на дно своей коляски. Коляску подкатил к полицейскому участку, уселся в неё, и стал дожидаться, когда кто-то из служащих его, подброшенного ребёнка, обнаружит.

Со стороны он смотрелся неестественно. Довольно взрослый для коляски ребёнок сидел в обнимку с воздушными шарами. Если проходящие мимо люди о чём-то его спрашивали, Клещ надувал щёки и отворачивался.

Наконец коляску закатили внутрь участка.

Возле коляски стояли двое мужчин в форме и что-то обсуждали. Клещ открыл один коробок с насекомыми и пересыпал их себе в кулак. Когда один из мужчин в очередной раз наклонился к Клещу, чтобы что-то спросить, Клещ, будто испугавшись, закричал и замахал руками. Из кулачков на полицейского полетели насекомые. Насекомые покрыли лицо полицейского и мундир. Мужчина в панике отпрянул и замахал руками, стряхивая с себя паразитов. Он, срывая с себя форму, побежал в раздевалку в душ. И тут же, не теряя времени, Клещ в инсценированной истерике взорвал оба шара. Освобожденные насекомые заполнили коридор. Второй полицейский, прыгая и матерясь, через дверь, выводящую во внутренний двор участка, выскочил на улицу.

Клещ достал из коляски бутылку, запалил её и тут же бросил в сторону главного входа, таким образом, перекрыв его. Потом он зашёл в раздевалку, взял лежащую на скамейке портупею и спрятался в свободном шкафчике.

В здании началось сильное задымление, и включилась пожарная сигнализация. В коридоре послышались громкие голоса, суета и беготня. Кто-то зашёл в раздевалку и вытащил оттуда купавшегося сослуживца. Когда все служащие через чёрный ход покинули здание, Клещ вышел из раздевалки. Он запалил еще две бутылки и бросил их в сторону запасного выхода, а сам, прежде прошарясь по пустым кабинетам, сквозь огонь, вышел через главный. На выбегающего из горящего здания ребёнка с сумкой в руках, никто внимания не обратил. Клеща сильно обожгло, но он не чувствовал этого. Завернув в подворотню, он залез в мусорный бак и там просидел до позднего вечера. Когда кто-то приближался к баку, Клещ зарывался в мусор на дно. Ночью он вылез из бака, добрался до своего жилища и там он осмотрелся. Кожа на теле во многих местах была покрыта пузырями, но он был доволен, добыча того стоила. В результате операции ему удалось добыть табельный пистолет, полицейскую дубинку, две пары наручников и две портупеи. Всё оружие он надёжно спрятал.

Через месяц от ожогов на коже не осталось даже и следов.

Лето прошло. Осень принесла холода, и за ней наступила зима.

Постепенно в мозгу Клеща начало приобретать свои очертания задание. Он получил маршруты, номера квартир, даты и имена. Но всё же до следующего лета, когда должен будет упасть метеорит, ещё оставалось несколько месяцев. Не по годам взрослый Клещ начинал скучать. От безделья он начал читать всё подряд. Книги, газеты, справочники, всё, что находил на свалке. За двести лет, которые он провёл в музее, его мозг научился считывать всю картинку с сетчатки глаз целиком. Вот и сейчас Клещ, открывая книгу на новой странице, через пару секунд уже знал её содержание.

Однажды он нашёл настоящую книгу – художественное произведение. И оно заставило Клеща задумываться. Он прочитал её один раз. Потом второй. И ещё много раз брал её в руки, перечитывая различные места. Каждый раз, перечитывая, он находил что-то новое. Он нашёл, что в зависимости от расстановки знаков препинания и порядка слов изменялся смысл. Он увидел скрытый между строк смысл. Наконец, когда он выучил всю книгу наизусть, он обратил внимание на приклеенный к обложке книги библиотечный корешок. «Библиотека №117». Он вспомнил, что неподалёку видел здание с таким же названием. И он решил туда сходить.

Клещ нашёл в одном из подвалов зеркало и притащил к себе. Увидев себя в зеркале, он испугался. Из зеркала на него смотрел маленький старичок. Он совсем не был похож на того ребёнка, который прошлой зимой сбежал из музея. Хотя по строению тела и росту он больше соответствовал ребёнку лет десяти, но мёртвая смятая кожа, повреждённая сильными морозами, делала его в лучшем случае похожим на мужчинку лет пятидесяти или шестидесяти.

Из одежды, найденной на свалке он сшил себе новую. Постирал её и помылся сам. После того как он оделся, причесался, разгладил на лице кожу, возраст его стал менее определяемым. Теперь ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти.

У него не было тёплой куртки или пуховика, но даже в своей «новой» худенькой курточке и тонких брюках он не чувствовал холода. Выглядел он вполне прилично. Он одел «новые» кроссовки и в таком виде отправился в библиотеку.

Здание библиотеки, снаружи выглядевшее небольшим, изнутри оказалось огромным. Высокие потолки и широкие проходы производили впечатление, но больше всего удивило, что внутри никого не было. Клещ замялся у входа. Он ещё постоял минуту, снова осмотрелся, потом зачем-то разулся и тихо-тихо пошёл вперёд. Пройдя мимо гардеробной, он через широкую раскрытую двустворчатую дверь попал в большой зал. Весь зал весь был уставлен высокими стеллажами с книгами, и опять он не увидел ни одного человека. Клещ прошёл дальше. Он снова осмотрелся и увидел в нескольких метрах впереди стол, а за ним девушку. Девушка сидела склонив голову и что-то читала. Так он и шёл, совсем неслышно. Из-за высокой надстройки стола девушка не могла его видеть, и он был уверен, что она его не заметила, но когда он остановился возле стола, она подняла голову и поздоровалась:

– Здравствуйте.

Из-за высокой надстройки стола он мог видеть только глаза девушки. Они у неё были красивые, синие. Клещ растерялся. Ему показалось, что эти глаза он уже видел! Он смотрел и не мог отвести взгляда.

– Вы у нас уже записаны? – спросила она с готовностью помочь.

Клещ кивнул.

– Как Ваша фамилия?

Клещ протянул руку и взял шариковую ручку. Коротким движением руки он показал, что будет писать, и ему нужен листок. Девушка протянула ему листок. Клещ большими кривыми буквами написал: Иванов.

Девушка взяла листок и вышла из-за стола. Она оказалась невысокого роста, буквально лишь на голову выше Клеща. Она нашла в картотеке нужную карточку, повернулась к посетителю и спросила:

– Александр Иванов?

Клещ снова кивнул.

– Александр Петрович, я недавно сюда устроилась, но предыдущая сотрудница в Вашей карточке оставила запись, что Вы просили отложить книгу … точнее роман. Я посмотрела, она сейчас есть в наличии. Вы возьмёте? – Она улыбнулась.

Клещ опять кивнул. Жестами он показал, что возьмёт книгу.

Теперь он Александр Иванов.

Роман произвёл на Клеща какое-то странное незнакомое ему впечатление. Когда он читал книгу, то представлял главной героиней девушку из библиотеки, а героем себя.

К декабрю Клещ расширил свою жилплощадь, он откопал ещё одну комнату. На входе в неё он поставил миниатюрную, но крепкую дверь. Повесил замок. Теперь он мог не беспокоиться, если придут рабочие. Из новой комнаты на случай вынужденного побега он устроил узкий лаз, выходящий наружу, в кусты.

Читая по две книги в день, у него всё же оставалось очень много свободного времени, и нужно было как-то решать проблему досуга. Он решил обзавестись телевизором. Ещё один аргумент в пользу ТВ был такой, что для выполнения задания желательно было бы лучше ознакомиться с культурой окружающих его людей. А делать это лучше всего при помощи телевизора.

Он в семидесяти экземплярах написал объявление: «Возьму бесплатно хороший чёрный телевизор. Оставьте на мусорке. В воскресенье ночью я заберу». Потом он подумал и дописал: «Пожалуйста! Спасибо!» Развесил его по дворам и доскам объявлений. Дома, из проволоки он соорудил антенну и вывел её на улицу.

В воскресенье, на дальней мусорке он нашёл маленький пузатый цветной телевизор.

Приближался Новый год. Уже окунувшийся в мировую культуру Клещ тоже готовился его встречать. Он давно уже не голодал, но, тем не менее, самым желаемым для него подарком на Новый год были конфеты. Для подарков Клещ приготовил носки. Он находил старые носки на мусорке, стирал их и зашивал дырки. Всего он заготовил их более двух десятков. Украсил их снеговиками и снежинками. Перевязал бантиками. В ночь с 30-го на 31-е декабря, он прошёл по открытым подъездам и развешал их, прибивая носки гвоздиками прямо к штукатурке стен или вешая на лестничные перила. Он не ленился и заходил даже в самые дальние дома. Ходил до тех пор, пока не развесил все носки. Первого января в пять утра, он побежал собирать подарки.

В половине случаев носки были сорваны и валялись на полу или их вообще не было. Те же, которые не были сорваны, в основном оставались висеть на стене пустыми. Но всё же в паре носков лежали в шуршащих обёртках конфеты. Среди них были и шоколадные. С такой небогатой, но в тоже время очень ценной добычей, пересчитывая конфеты, Клещ направился домой. Почему-то хотелось плакать. Клещ прислушался к себе и понял: «Всё же конфет было очень мало». Он рассчитывал, что будет больше.

Дойдя до своего колодца, он увидел рядом с ним маленькую подарочную коробку с конфетами. Такой ценный подарок! Клещ оглянулся. На улице никого не было. Он открыл люк, взял коробочку в руки и полез домой. Спустившись, он её открыл и достал из неё настоящие шоколадные конфеты. Он двумя горстями вычерпал конфеты из коробки и прижал их к груди. Подойдя к столу, он их высыпал и радостно запрыгал.

Дневник Марка

1 июля 20ГГ.

Начинаю дневник.

Я не знал, что человек может быть так одинок в семье. Нет, одинок – это понятно. Но чтобы так одинок! Это странно. До меня никому нет дела. Они заняты своими проблемами. Как будто у меня проблем нет!

2 июля

Сегодня понял: им и до друг друга нет никакого дела. Люди вообще странные. Никому ни до кого нет дела. Я подумал, что в таком раскладе заводить семью бессмысленно. Иметь жену, которой нет до тебя дела. Детей, которым тоже нет до тебя дела. Ты для них ископаемый ящер.

Нет, в начале у них всё было хорошо. Я же это прекрасно помню. Но потом всё куда-то делось.

3 июля

Наверное, я не очень хороший сын. Забыл отца с днём рождения поздравить. Хотя, кажется, он и не заметил.

7 июля

Сегодня я вступил в "Клуб самоубийц". Это группа социальной сети. Оказывается я не один такой. Тут не кончают с собой и это не очередь. Люди выкладывают посты. Просто делятся друг с другом. Кажется, не одного меня всё достало.

9 июля

Сегодня понял.

Администратор запрещает выкладывать мотивирующие посты. Соответственно если кто-то сведёт счёты, то мы об этом и не узнаем. Администратор удалит пост. Здесь все делают вид, что только притворяются и на самом деле они не являются теми, кем они на самом деле являются.

10 июля

Интересно, это хоть кто-нибудь прочитает?

13 июля

Ты знаешь, мне иногда кажется, что Смерть ездит в общественном транспорте: автобусах, троллейбусах, трамваях и электричках. И я пытаюсь не смотреть ей в глаза. Но сейчас мне захотелось рассмотреть её лицо – смазанное, бледное. Но чей-то хвост закрывал её, мешал мне. Блондинка. Яркая. Наверно это жизнь … И смерть отвернулась. Но я пытался опять заглянуть ей в глаза. Чья-то мужская рука с оттопыренным большим пальцем закрывала её лицо. Потом кто-то сел между нами и закрыл её совсем. Я отвернулся, и тут же снова поднял голову, чтобы отыскать её взглядом, но даже сосед напротив наклонил свою голову и мешал мне.

Я так её и не рассмотрел. Она исчезла.

Уже потом, когда я вышел из поезда, я вспомнил, что мужская рука, закрывавшая её лицо, показывала знак: оттопыренный большой палец. Это как поднятый палец вверх, означающий «Жизнь» или «Всё хорошо».

Или всё наоборот? Ведь в Древнем Риме любой оттопыренный палец означал «Смерть».

Похоже, один пассажир показывал другому, на какую сторону следует выходить, а я так заморочился. И всё же интересно, что это значит?

18 июля

Сегодня случайно перешёл дорогу на красный свет светофора. Сразу 6 полос. Так странно!