Муж, жена, любовница Рой Олег

Тридцатого декабря в Париже пошел холодный зимний дождь, налетел сильный ветер. Его порывы все усиливались, и в конце концов он превратился в шквал. Буря бушевала всю ночь. А наутро они узнали из телевизионных новостей, что это был ураган, который наделал много бед, особенно в Бретани: повалил огромные деревья, погубил большие площади старого леса… И хотя Париж ураган задел только краем, но и этого оказалось достаточно – к утру 31 декабря, к предновогодней ночи, Париж потерял все свои праздничные украшения. Трогательные красные листочки, прикрепленные к деревьям вместе с электрическими лампочками, многочисленные фонарики, шары и рождественские веночки – все это было безжалостно сорвано ветром, сброшено и унесено, как мусор, в неизвестном направлении. Город словно бы оголился, остался в своем будничном обличье и, сбросив праздничную мишуру, приобрел серьезный и грустный зимний вид.

А между тем европейская зима совсем не красила Париж. Не было ни белого чистого снега, ни морозного легкого воздуха, а холодный затяжной дождь навевал тоску и лишал радости свободного передвижения. Юлии почему-то щемяще больно было видеть улицы без праздничных украшений, у нее даже как-то нехорошо замирало сердце, и потому поездка в Амбуаз пришлась как нельзя кстати.

После Парижа город Амбуаз показался сонной деревней. Воздух был чистым, машин мало, все сидели по домам. «Да, все-таки Новый год надо встречать дома. И зачем только мы все это затеяли?!» – сокрушалась про себя Юлия. Однако сожалеть было уже поздно.

Утром они встретили в поезде на Амбуаз свою компанию. Это были коллеги мужа с женами, чадами и домочадцами. Среди новых банковских служащих и их жен у Юлии не было друзей, а вот среди старых, постоянных сотрудников банка все-таки нашлись две-три семьи, которые она давно знала. Особенно выделяла она одну пару. Тамара и Федор Рудак были людьми шумными, веселыми и большими. Точнее сказать, большой была жена, а муж, мужчина среднего роста, лишь отчасти увеличивал их общую массу.

Алексей Земцов и Федор Рудак дружили еще в студенчестве, учились на одном курсе. Уже тогда, в университете, пытались начать свой собственный «бизнес». После окончания работали вместе. Алексей, будучи лидером по природе да и в силу сложившихся жизненных обстоятельств, оказался начальником, а Федор – его первым замом. Тандем был удачным и крепким – пришел финансовый успех. Но однажды Федора попутал бес. Он (под хороший и успешный, как ему тогда показалось, проект) назанимал денег в Москве, несмотря на то что кредиторы все были с сомнительной репутацией. В это же время он поехал в командировку от кооператива, в котором оба они тогда работали, на Украину, где получил крупную сумму денег наличными в качестве процента от сделки по продаже большой партии компьютеров.

В украинском городке, где происходила сделка, его стала выслеживать местная бандитская группа. Федор вынужден был спрятаться. Он сообщил в Москву жене и матери, что его не будет какое-то время, а сам действительно спрятался, да так далеко и глубоко, что просидел якобы в убежище пять лет. За эти пять лет украинские мафиози, которые его «пасли», перестреляли друг друга. Федор вынырнул, возвратился в Москву и пришел к Алексею с повинной. Все деньги – довольно, кстати, крупная сумма – исчезли. Московские кредиторы за прошедшие пять лет тоже поразъехались и сгинули кто куда. Земцов не стал поминать прошлое, разбираться в довольно-таки запутанной и малоприятной истории, и начался новый виток успешной жизни Федора.

Алексей тогда уже работал в банке. Он принял Федора на работу, на хорошую должность, не связанную, однако, с материальной ответственностью. У Рудака были хорошая хватка и мощный ум аналитика, а кроме того, их многое связывало. Алексей определил старому другу неплохую твердую зарплату и при этом перестал допускать к договорам, сделкам и финансовой отчетности. Федор с тех пор считался ценным для банка сотрудником, но уже без прежних возможностей и полномочий.

Жена Федора Тамара, дама компанейская, крупная во всех своих проявлениях, также была в числе близких смолоду Земцовым людей. Дружба мужчин сблизила жен. Они не стали закадычными подругами, но остались добрыми приятельницами. Общественница, заводила, хохотушка и умница, Тамара преподавала русский язык иностранцам. Работа ей нравилась, она хорошо знала свое дело. У нее вышло несколько учебников и монографий, ее ученики жили и работали во многих странах мира. По духу, манерам, представлениям о жизни Тамара была настоящим столичным профессором. Правда, и в ее жизни не обошлось без проблем. Она долго тянула с защитой диссертации, несколько раз впадала в тяжелую депрессию. Бега Федора все же оставили свои отметины на ее натуре. В то время она очень переживала и за безопасность мужа, и за положение своей семьи в глазах общественности. Ей казалось позорным – убегать, скрываться, прятаться, жить в разлуке с семьей – словом, быть «не как все». Тамара была человеком властным, удачливым и от членов своей семьи также ожидала успехов и побед. Все это вместе – властность, чрезмерная требовательность, высокая самооценка и уверенность в причитающихся ей от общества, но недоданных привилегиях, – все это привносило в ее характер замашки капризной барыни. Но в хорошие времена компанейское начало в Тамаре брало верх, и она становилась центром и душой любой компании.

Собственно, благодаря Рудакам Земцовы и попали в Амбуаз. Новогодний бал в замке стоил триста пятьдесят долларов, и это было совсем недорого по московским понятиям. Например, провести новогоднюю ночь в Большом театре в Москве, что считалось новинкой сезона, стоило тысячу долларов на одного человека. Их друзья, и не только Рудаки, а и другие члены их компании, не потянули бы такие траты. Потому-то, следуя за всеми, Алексей с Юлией и оказались в новогоднюю ночь в этом необычном, но таком очаровательном месте.

Вся компания давно не виделась. Семьи были с детьми, малыми и большими. Это действительно походило на пикник с чадами и домочадцами, только не на берегах Москвы-реки, а на берегах Луары.

Дорога на Амбуаз пролетела незаметно, они не успели даже обсудить все новости, успехи детей и заботы дам. Все были оживлены и веселы. Многие, как и Земцовы, собирались продолжить после Парижа свой отдых в южных широтах. Но на Антилы летели, разумеется, только Юлия с Алексеем.

Дела этих людей были понятны друг другу, и не только мужчины, но и их жены чувствовали некое корпоративное единство. Год оказался для всей компании не самым плохим. Про отречение от должности президента, случившееся 31 декабря и испортившее новогоднюю ночь российской бизнес-элите, они даже не услышали и узнали об этом только на следующее утро, вернувшись в Париж. Так что их праздник в этой «французской глуши» ничто не омрачило. Ничто и никому – кроме Юлии…

К шести часам вечера, разряженные в карнавальные костюмы, стали появляться гости замка. Кроме группы российских банкиров у автобусов, отправлявшихся в замок, собрались разноязыкие граждане из многих стран. К счастью, Юлия с Ксюшей все успели. Им надо было привести в порядок, подгладить и, главное, правильно надеть привезенные из Москвы костюмы.

Мать с дочерью были совсем непохожи внешне. Ксения уродилась в отцову породу и только цветом волос походила на мать. Сейчас это была крупная, чуть неуклюжая девочка-подросток, этакий гадкий утенок. От хорошенькой беленькой Ксюши, какой она была в раннем детстве, не осталось и следа. Костюм ей не нравился, она не любила ходить в юбках и с большим удовольствием переоделась бы во что-нибудь более привычное – например, в джинсы и кроссовки. Но отец с матерью настаивали на маскараде.

– Ксюша, я потратила столько времени и средств на твой костюм, он сшит специально для этой ночи, и ты не можешь его не надеть, – вспылила наконец Юлия, когда споры перешли в опасно-конфликтную фазу, хотя обычно умная мать старалась избегать нотаций.

– Так принято, моя дорогая. Женщина должна уметь носить длинное платье, – добавил, как припечатал, отец.

– Да ты че, ты в нем будешь такая крутая, – то ли смеялся, то ли ободрял ее Пашка.

В конце концов под общим семейным напором Ксения сдалась. Франция была для нее незнакомкой, с которой она хотела сойтись поближе, подружиться. Поэтому делать было нечего – пришлось пойти на жертвы.

Родителям она показалась в этом костюме прехорошенькой, платье было бело-розовым, с рукавами-буф и пышной юбкой. Белизну нежной девичьей шеи подчеркивали красные бусы. Головной убор из красного бархата делал ее лицо более интересным. И Ксюша вдруг сделалась в этом наряде такой свежей, такой юной пышкой, такой невинной соблазнительной дурочкой, что у отца сжалось сердце, когда он увидел всю ее прелесть.

– Да, дела будут, – сказал он, критически оглядев своих дам.

– Вы обе красавицы, – произнес галантный Павел.

– Мужчины в нашей семье тоже ничего, – откликнулась мать. И, смеясь, добавила: – Все-таки я тебя немного воспитала, научила говорить комплименты. Слава богу, мне за тебя не будет стыдно.

– На выход, на выход! Опаздывать неприлично, – поторопил всех Алексей.

И триумфальное шествие началось. Юлия решила сразу пойти в босоножках, которые она купила к своему костюму в Москве. Несмотря на шпильки в десять сантиметров и тяжелую юбку со шлейфом, двигалась она легко. Около автобуса она сгребла шлейф в руки и задумалась: как же пройти, ведь ступеньки высокие, дверь узкая, а внутри юбки обруч… Это была милая и смешная сцена, ей помогала вся группа. Но Юлия была такая очаровательная, живая и тоненькая, что маленькая заминка не могла вызвать никаких упреков. Может, что-то обидное, сердясь из-за задержки, пробурчали немцы, но немецкого она не знала, а с шофером пошутила на своем французском с московским акцентом.

Праздник начался с парадного шествия, о котором их не предупредили заранее. Устроители высадили всех гостей у дальнего входа, перед крепостным валом. И разряженной толпе пришлось пройти по длинной дороге – сначала по мосту над крепостным рвом, а потом по вымощенной булыжником тропе, которая поднималась круто вверх к сторожевой башне на горе. Мокрые камни от холодного ледяного дождя сделались скользкими, на шпильках по ним можно было прогуливаться только в сухую погоду.

– Раньше здесь, конечно, ездили только на лошадях или в каретах – всадники, рыцари, вассалы, гости… – посетовала вслух Юлия, а дочь, которая тихо сопела рядом, с иронией заметила:

– Да уж, мамочка, это только крестьяне пешком ходили. Вот она, ваша хваленая демократия. Пробежка на каблуках в платье со шлейфом.

Внутри замка идти оказалось не намного легче. Круглая винтовая лестница в башне была узка и крута, высокие каблуки неустойчивы, и Юлия с Ксюшей тихо ойкали, но тащили свои тяжелые юбки, качаясь на шпильках с завидным упорством.

Наконец, едва переводя дух от напряжения, они вошли в зал. Это было поистине королевское помещение, достойное сердце замка со всеми его анфиладами, галереями, террасами и садами.

В огромном пространстве парадного зала были накрыты длинные столы с хрустящими льняными скатертями. Красный кирпич стен и белые каменные стрельчатые своды высокого потолка придавали ему торжественный и сказочный вид. На столах сверкала дорогая посуда. Множество цветов, изысканные салфетки завораживали взор. В большом камине потрескивали дрова. Играла тихая музыка, и Юлия подумала, что так, должно быть, звучат виолы и лютни.

Они нашли свой стол, заказанный на всю московскую команду человек в двадцать. На тарелках лежали карточки с именами. Юлия отыскала свое имя рядом с мужем, дети, как и полагается, были определены по бокам от родителей. «Ну что же, это хорошо, что мы вместе, и хорошо, что мой муж мне не надоел», – мелькнула у нее в голове шальная, нежданная мысль, и Юлия чуть заметно улыбнулась уголками губ.

Еще через мгновение она почувствовала, что в этом зале действительно витал дух блестящих и великолепных празднеств, которые устраивались в честь европейских королевских особ. Суета официантов была незаметной. У всех, даже у детей, оказались вдруг наполнены бокалы, и праздник начался. Каждое блюдо подавалось особо. В зал входил мажордом. Ударял об пол жезлом. Появлялось блюдо на огромном подносе, и его название громко объявлялось на разных языках.

– Фуа гра, – провозглашал мажордом.

– Перевода не требует, но добавлю от себя – всемирно известное французское блюдо из гусиной печени, – комментировал переводчик с интонацией старинного уличного зазывалы, и гости вновь принимались за трапезу.

Еда оказалась на редкость добротной и качественной. Рыба, устрицы, мясо – на выбор, птица, фрукты. Гвоздем программы стал фазан. Его вынесли на огромном блюде, украшенном не бумажным плюмажем, а настоящими павлиньими перьями, которые свисали до пола.

Примерно через полчаса после начала трапезы, когда все утолили первый голод, появились актеры. Они изображали короля Франциска I, королеву Клод и свиту. Король с королевой открыли бал, большинство гостей встали с мест, чтобы торжественно пройтись в танце под старинную музыку. Юлия с Ксенией великолепно смотрелись в своих костюмах. По сравнению с публикой, которая взяла реквизит напрокат, они выглядели по-настоящему роскошно – так, словно и родились здесь, в этом пышном замке.

Увлеченная старинным танцем, Юлия сначала даже потеряла своих из виду. Потом увидела поверх незнакомых голов Алексея, чинно танцующего с Тамарой. При своей крупной, дородной фигуре даже он выглядел мелковатым рядом с женой своего старого друга. Тамара как-то еще более раздалась за те полгода, что они не виделись, погрузнела, заматерела. Они беседовали, у Алексея лицо сделалось хмурым и озабоченным. Уловив взгляд Юлии, он помахал ей рукой и продолжил беседу с Тамарой. «Ну вот, старые песни о главном, – подумала Юлия. – Она опять чего-нибудь просит для мужа, хотя, кажется, Лешка для него сделал максимум… Да, у Тамары хватка бульдожья. Надо выручать Алексея». И Юлия устремилась к паре, которая двигалась в собственном медленном танце посреди организованной для старинного котильона публики.

Как только Юлия пошла к центру зала, к ней ринулись молодые ребята (как позже выяснилось, студенты из Канады) и попросили разрешения сфотографироваться с нею, поскольку им очень нравится ее костюм. Потом ей преградила путь пожилая пара, немцы-пенсионеры, бывшие фермеры. У них была та же просьба. А еще дама попросила у Юлии разрешение пощупать ткань и выразила восхищение качеством имитации под старину…

– Я частное лицо, из Москвы, я такая же туристка, как и вы, – пробовала было объяснить Юлия, слегка ослепнув от фотовспышек, но ее никто не слушал.

– Пойдем, тебя спасет теперь только король Франциск со своей Клод, – услышала она голос сына.

– А где Ксюша? – В этой суете Юлия потеряла дочь.

– На террасе. Воздухом дышит.

– О боже, а горло? Там же холодно. Давай-ка гони ее быстро сюда и пойдем сфотографируемся все вместе с Франциском. А где папа?

– Вон он идет. Какой-то озабоченный и усталый. – И Павел указал на Алексея, который стремительно шел от входных дверей к своему столику. Юлии он показался не только озабоченным, но и серьезно расстроенным.

– Сколько там осталось до Нового года? Ты у нас командир, следи, чтобы не пропустить, – обратилась она к мужу. – А то я без Деда Мороза уже и забыла, по поводу чего у нас праздник.

– Не беспокойся, солнце мое, не пропустим. Это парадный бал в королевском замке, а не вечер в доме отдыха.

И при этих словах из дальнего угла парадного зала французского замка понеслось: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня…» Завели свое привычное братья-славяне со славной Украины.

– Ну что, полегчало? – при первых звуках песни громко спросил Алексей у всех сидящих за их столом. – Соскучились? Курантов и речи президента не хватает?..

Раздался дружный хохот.

– Шутки шутками, а все же привычнее, когда протокол известен и знаешь, чего ждать, – пожаловалась Юлия. – Куда опять пропали дети? Пойдем, сделаем снимок с Франциском I, а то никто в Москве не поверит, что мы здесь были. Да и платьице надо запечатлеть в соответствующем интерьере.

– А меня ты, выходит, искала тоже только для снимка в интерьере, – заворчал обиженно Алексей. – Вот всегда так. Мужчины только для сопровождения.