Без света Вагнер Николай

Эскалатор

Эскалатор, на удивление, работал. Не помню, всегда ли здесь было так мрачно, но сейчас я видел только благодаря лампочкам в ступеньках.

Да, на новых станциях ступеньки из прочного сплава стекла и железа, я боялся на них стоять и всегда держался ближе к перилам, готовый ко всяким неожиданностям. Ну правда, выглядели они как тонкий слой льда, готовый провалиться в самый неожиданный момент.

«На вечернее построение я уже точно опоздал…» – думал я. А вообще, откуда только берутся такие мысли в моём положении? Все люди по непонятным причинам одновременно ослепли. Когда вооружённый психопат бегает по метро где-то поблизости! Когда связи на экомуне ноль! Проверил. Всё ещё ноль. С детства такого не помню, хотя тогда ещё не изобрели экомуны. Проснувшись с таким гаджетом внутри руки в один прекрасный день, я бы умер от ужаса, в то время никто не мог представить… И всего каких-то несколько лет назад…

Робот-уборщик не спеша поднимался по перилам. Когда он проезжал мимо, я осмелился обратиться:

– Эй… здравствуйте…

– Здрасте.

– Там… в тоннеле… люди в капсулах застряли. – Тот, не замедляя ход, обернулся, смотрит на меня как на идиота. – Там есть раненые, мёртвые, я пришёл за помощью… Алё! – Тупая железяка молча отвернулась и продолжила движение.

Совсем охренели? Что за день, *** (матерное слово на конце этого восклицания не имеет глубокого смысла, вставьте любое, какое сочтёте эмоционально верным; вообще, мы бы провели голосование насчёт обсценной лексики, но не будем).

Подземный мир вызывал тошноту бесцельными страданиями, наверху я ожидал очнуться в раю.

Я не заметил, как пнул что-то. Вроде случайно задел носочком ступеньку, но затем ударил ещё разок, как любил делать, может, хотелось полностью прочувствовать её шероховатость через толстую подошву кед… И полетел носом в заляпанное стекло, отражавшее тусклый свет. Блядь! (А вот здесь обоснованно.) Я обернулся и замер.

Нелепо надвинутая на тело голова стонала и пилила ледяными глазами воздух передо мной.

– Простите, вам это.. помочь? – виновато спросил я.

– Что? Кто? Кто ты? Ты видишь? – незнакомец говорил так, будто его что-то сильно испугало.

– Да, свет слабый, но я вас различаю, – сказал я, перебив его ненароком.

– Это, слышь, ты видишь свет?

– Немного. А вы, случайно, не видели здесь людей? Может быть, парнишу такого… – Я запнулся, потому что не помнил, как он выглядит.

– Говорю же, я ослеп. – Голос его не дрожал, но звучал так, будто хотел напеть попсовую мелодию, одновременно общаясь со мной. – Тогда, говорю, пошли вместе, малой. Сейчас, я только встану…

Его зрачки – чёрные метки, выпяченные из орбит. Да он пьян! И к тому же слеп… Этот зомби на минималках не успел встать. Ступеньки начали выравниваться, я потянул его за рукав:

– Эй, вставайте! – Я сошёл с эскалатора на горизонтальную поверхность.

– Эй! Ай! – Он запнулся и повалился, как мешок с дерьмом. Заскулил, пытаясь подняться, но так и не справился с управлением.

– У вас что-то болит? Давайте я помогу. – Потянулся к телу. Нужен он мне, Итан, уходи!

Он молчал в ответ, глаза опустели совсем, будто их выкорчевали из некрасивой рыбины и засунули в глазницы человека, видимо, уснул. Что ещё делать, раз уж свет не мешает и люди не снуют повсюду. Я бросил взгляд в сторону выхода и не ожидал там увидеть следующее.

/

Поверхность не встречала выходца из подземки фонтаном ласкового заката. Солнце, нырявшее за многоэтажку экотеля, просто-напросто не работало, а вечная тьма чёрными мощными лучами схватила бледные лучики подземного освещения и сосала из него энергию. Робот-уборщик выскользнул из дверей вслед за мной и растворился в чёрной реке смерти.

Мона Лиза

Она вернулась из универа после трёх пар по «суперактуальному» программированию и прилегла на кровать в позиции «вниз головой», как любила. Подолы юбки опустились на подтянутые груди, таившиеся под нежной бирюзовой блузкой, запустила левую руку между ног, правой уже перематывала объёмное видео. На голограмме посреди её комнатки два смуглых педиковатых киборга с рельефными кубиками якобы насиловали порноактрису, прибывшую на Землю из другой галактики. На фоне звучало воспроизведённое на одном из множеств экранов видео с э-туба, на кухне готовилась еда и вскипала вода.

Видео оборвалось в самый неподходящий момент. «Ответить или нафиг?» – подумала девушка. Блин, потом не дозвонишься.

– Алло, пап. Да, я дома. Да. Хорошо. Заберу. Во сколько приедешь? Хорошо, я уже готовлю. Давай, до встречи. – Теперь в воздухе повис вопрос «Продолжить?»

– Чёрт, дайте уже отдохнуть! – она активировала надпись глазами.

Жили они втроём. Лиза (мой предок женского пола, ровесница Итана), её младшая сестра Лили и отец по имени Дуглас.

Мужчина вставал рано, процедурничал и уезжал на работу, затем лениво восставала Лиза, и, наконец, пробуждалась бодрая деловая Лили.

У каждого в семье была своя комната, и каждый жил в ней как хотел. У отца – самая большая, обставленная тёмной мебелью с бордовыми обоями и красным ковром. В его комнату редко заходили посторонние. Девочки туда не заглядывали вообще, а их бабушка, иногда жившая с ними пару дней в неделю от скуки, постоянно ругала его за «тьму, которую он там разводит».

У Лили была небольшая комнатка в розово-фиолетовых тонах (обои менялись в зависимости от настроения), убранная, светлая, какой и должна быть смарт-комната маленькой прилежной девочки, готовой поступать в школу.

Комната Лизы, как она считала, была самой уютной, здесь царил «трезвый порядок»: на спинке стула повисла половина гардероба, под кроватью валялся хлам, в основном устаревшая техника: «коптеры, жоптеры…» Обои включались только для видеоконтента, точнее, практически никогда не выключались. «Солар джиографик» транслировал документалку про новые неизведанные горизонты вселенной, изображение которых прекрасно ассоциировалось с хаосом в комнате.

Перестало грузиться порно, от такой позы у Лизы затекли ноги. Тогда она перевернулась, села голой задницей на простыню и расстроенно повздыхала, не подобрав слов, да и объекта для ругани. Видео про космос оказалось интереснее, особенно после того, как она по щелчку двух влажных пальцев создала в комнате полную тьму.

Через полчаса она надела спортивные шорты в обтяжку с футболкой «на все случаи жизни», натянула новые экобюсты, накинула пустой рюкзак и отправилась забирать Лили из детского сада.

/

Хотя Лиза и приноровилась за много лет, проведённых в школе, к общению с «курицами и петушками» (так называются её одногруппники), она не могла жить в коллективе. Не было досуга более приятного в будний день для студентки-интроверта, чем вылезти из уютной норки на прогулку, когда зарядил ливень, не прихватив при этом зонт и экоушники. Но с собой всегда были запасные.

Экобюсты она не жалела, кроссы всё равно уже заношенные, поэтому ленилась обходить непроглоченные экопокрытием (который до сих пор все по-старому звали асфальтом) лужи, но смело вступала в них, оставляя за собой мокрые следы.

До садика оставалось примерно полпути, когда на улице начало смеркаться. Не скажу, что Лиза двигалась медленно, ибо это будет неправдой, она шла в умеренном темпе, обгоняя нечастых прохожих, но стемнело сегодня как-то быстро…

За чёрными кронами деревьев показалась крыша детского сада. Лиза достала смартфон, чтобы включить трек повеселее, весь рэп, что она сейчас слушала был каким-то мрачным и безысходным. Но устаревающее устройство «тупило» и не прибавляло яркость.

Пока она мучилась со старым гаджетом, на город навалилась ночь, а лампы в округе ещё не горели. Лиза провалилась ногой в сточную яму, в кроссы залилась вода.

– Охуенно! (В дальнейшем мы часто столкнёмся с матерным лексиконом из уст этой девушки, прогнозирую…)

Она включила фонарик, и очень вскоре пришла к выводу, что простая зажигалка или спички справились бы лучше.

– Тупая хрень. Бабушка, блин! Просили же не покупать больше старьё.. – она побила задней панелью смартфона о колено.

Все прохожие куда-то подевались, девушка не могла их видеть, однако могла слышать: ругань, всплески луж…

«Главное, забрать Лили».

Какие-то мамашки разразились криками то ли на рыдающих детей, то ли потому что ничего не могли поделать с непредвиденной аномалией; люди к такому не привыкли.

В наушниках Лизы после «Таблетки» заиграла «Тяжесть» – спасибо за веселье. Она решила пойти к зданию на таран, не щадя своих ног и сильно прищурившись. А дождь отыгрывал на её голове зловещий марш.

Наверху

«За последний час или два с моим телом произошло множество событий, которые мозг едва успевал обрабатывать должным образом. – пишет Итан. – Я правда хотел ему помочь, но варил он отвратительно. Объективно».

Будто все мои действия основывались на инстинктивном поведении. Вот чего стоит бояться по-настоящему в данной ситуации!

Теперь разложим всё по полочкам. Давай, Итан. Давай типа ты пересказываешь преподу о событиях какого-то периода из истории чего-либо? Нет, не люблю историю. Давай лучше поступим как в начальных классах: ты рассказываешь, что там стало с беднягой Муму или с другим несчастным, не важно… Только включай логику, как учил отец. Нам нужны факты, и не только они.

Всё пытаюсь, взаимодействуя с его сознанием, родить адекватную расшифровку для вас…

Итак, реферирование.

Я ехал в капсуле, свет постепенно померк, она остановилась, все перестали видеть, кроме психопата, убившего машиниста и того похищенного им парня. Раздались выстрелы, я видел чью-то тень. Затем был сильный толчок, такой, что все в капсуле разлетелись кто куда, в нас въехала другая капсула. Я выбрался в тоннель, понял, что пути отхода загорожены стеклянным месивом, и пошёл, точнее, решился поехать к станции на лонгборде, наделав много шуму. Робо-персонал на станции ничего вразумительного не вымолвил.

Чёрт! Упустил момент. Перед тем как поехал, в тоннеле за мной кто-то следил. Нет, наверное, мне показалось… При этом воспоминании (или от этой фантазии) меня вновь (или впервые в рассказе?) пронзил леденящий озноб. Или это произошло после… Подземка сводила с ума, ясно было одно: пора выбираться.

Эх, здорово, что отец не видит, как я позволяю себе рассуждать…

/

Робот, я про чокнутого из подземки, исчез за дверями и не появлялся вот уже несколько минут. Я решил довериться интуиции, как в трудных ситуациях учила мама. Интуиция шептала, что под землёй нечего ловить, а если и есть чего, то ничего хорошего сейчас не выловишь… Поэтому я двинул вперёд, к тёмным (!) небесам. (Тут излишне, но ок, допустим..)

Хочу, чтобы читатель увидел тьму глазами Итана. Выключи зрение и ничего не представляй. Сейчас ты увидишь пустоту или, другими словами, ничего не увидишь и не сможешь читать. Но ты продолжишь чувствовать, отключена только зрительная функция восприятия.

Дорогой мой, теперь наполни пустоту образами, насели её твоими воспоминаниями: плохими, хорошими, нейтральными. Для наглядности представь что-нибудь простенькое с ярко выраженными физическими свойствами, например, как твои предки слышали металлический скрежет болгарки, наблюдали разлетающиеся искры в защищённое лицо мастера, думая о красоте объекта труда. Не знаю, почему именно это пришло в голову. Нужна абстракция.

Ты видишь эти искры. Видишь образ света.

Он светит, но не освещает пространство: ни лицо мастера, ни его одежду, ни поверхность, на которой он стоит, ни стены, которых, возможно, и нет вовсе. Свет, исходящий от искорок, настолько слаб и ограничен в вашей голове, что сразу мы представили только освещённый инструмент или самого рабочего, но увидели ли мы то, что находится за пределами этой картины? В какой локации мастер, что его окружает? (Преднамеренная тавтология, наверное, пора заканчивать с пояснениями, нарушающими ритм повествования, каким бы корявым оно ни было. Сейчас, одну минутку.)

А если представим фонарный столб? Наступила ночь, вдруг он загорелся, представил? Но лампочка не освещает то, что должна освещать, и вы не знаете, ЧТО именно она могла бы вам показать. Поэтому столб светит на асфальт под собой с вероятностью 98% или свет рассеивается, не доходя до какой-либо видимой материи. А если бы он осветил ВСЁ? Свет заполнил бы всю пустоту в вашей голове, и тогда вы, вероятно, сошли бы с ума, ваш мозговой компьютер (мычание!) точно оказался бы под угрозой самоуничтожения. Мысленно создать правильный баланс света, при котором вы будете стабильно созерцать картину в целом, нереально. Куда реальнее в таком случае ослепнуть от недостатка или переизбытка света, но довольно предположений и неточных оценочных выводов!

Проще говоря, в темноте вам приходится додумывать зрительную информацию самим, а мозг в рамках человеческой психики может исказить реальную действительность.

/

Так видел улицу Итан, когда вышел из метро – искажённо.

На улице было тепло, дул лёгкий ветерок – приятное ощущение для волосатых ног, круто, когда шорты чуть раздуваются и радуются вспотевшие промежности.

Милая парочка белёсых огоньков бросилась мне в глаза, судя по всему, они доносили до меня свой свет сквозь километры великой стены мрака. Я подумал, что было бы глупо просто пойти на свет, к ним, ведь можно, как и ёжик в тумане, потеряться.

Пока я ехал на покатушки с лонгбордом в городской парк, прошёл ливень и смыл всё в этом городе: пыль, песок, мусор, мелкий гравий, мелкие экскременты и тому подобное… а, ну и, конечно, всех людей. Но Экополис не стал чище, я чувствовал, как безумство проникает в меня, оно пропитало воздух, распространилось и как вирус заражает всё живое, что осталось на продезинфицированных дождём улицах.

Оно наползало на меня, высасывало самое живое и светлое и уносило куда-то, распыляя во тьме. Исчезла уверенность, храбрость, силы, мои руки и ноги немели. Призрачный страх атаковал изнутри.

Примерный план моих действий, который я успел накидать в голове… я больше его не вижу. Мрак дезориентировал и подчинял…

Тогда я, спотыкаясь, побрёл вперёд. Я чувствовал, что, если сейчас остановлюсь, чёрная материя растворит меня полностью.

Я искал свет, не могу больше без света… Человеку плохо без света… Человек может без человека, но без света никак! Дайте хоть капельку настоящего света! Я напьюсь им!

Где-то сзади метро-робот остался кружиться вокруг своей оси…

Эко

Реципиент, вероятно, заметил, что я опускаю названия улиц, технических средств, не раскрываю настоящего имени Экополиса и т. д. Вообще, стараюсь заменять имена нарицательные именами собственными с помощью приставки «эко». Читатель, вероятно, подумает, что все эти вещи принадлежат одной крупной компании, что отражало бы антиутопичность описываемого мира в вашем представлении. Хочу развеять ваши сомнения. Я не разглашаю истинные названия данной продукции в большей мере из-за неоплаты нативной рекламы соответствующими фирмами. Но спешу также отметить, что любая компания, чья продукция маркирована приставкой «эко», на самом деле подчиняется единому начальству, о котором, возможно, я ещё напишу, но позднее.