Омут Чулков Георгий

8

ОТЪЕЗД

Впервые за всю жизнь мне предстояло надолго расстаться с семьей. Конечно, когда мы с Димой были еще детьми, и у отца выдавались особо горячие недели, он оставлял нас с братом в какой-нибудь школе-интернате, но это немного другое. Теперь я по собственному желанию собирался уехать от него, а подобного никогда не случалось. Даже когда много лет подряд я ненавидел отца, в голову ни разу не приходила мысль уйти от него. Слишком многое связывало наши жизни воедино.

И хотя решение было принято окончательное и обжалованию не подлежало, предстояло придумать, как сообщить о нем остальным. Времени на постепенную моральную подготовку отца и брата к этой новости, само собой, не было. Более того, я начал собираться в дорогу в ту же ночь.

Необходимые для дальнего пути вещи поместились в одной небольшой дорожной сумке. Да мне и не требовалось много. Единственное, о чем я пожалел, так это о винчестере, который придется оставить. Я еще не знал, как именно собираюсь путешествовать, будет это поезд или машина, или еще какой-нибудь вид транспорта, но в любом случае винтовка лишь служила бы источником постоянной тревоги. Таким образом, в багаже не нашлось места винчестеру, и этот факт меня, человека привыкшего всегда иметь под рукой как минимум несколько видов холодного и огнестрельного оружия (под двойным дном заднего сиденья «Мерседеса» скрывался целый арсенал), немного беспокоил. Из-за отказа от оружия появилось чувство беззащитности, но ради Эмми можно пойти и не на такое.

К шести утра все было готово. Взволнованный предстоящим разговором и отъездом, я, естественно, не мог заснуть и, включив телевизор, ждал отца. В том, что сегодня с утра он зайдет меня навестить и расспросить о вчерашнем, сомневаться не приходилось.

Я не замечал, что происходит на экране, телевизор служил лишь фоном для мыслей о том, что сказать папе. Лишь Дима знал сюжет моих кошмаров и свято хранил секрет, полагая, что рано или поздно я сам расскажу обо всем отцу. Папа был в курсе того, что мне в последнее время снятся какие-то странные сны, но не догадывался об их содержании. Каждый раз, когда отец пытался что-то выведать, я увиливал от ответа, ссылаясь на то, что не запомнил сюжет очередного кошмара. И вот сегодня в ряду прочего мне предстояло признаться в обмане. Эта мысль неприятно зудела в голове.

Конечно, можно позволить себе проявить малодушие и просто незаметно уехать, так сказать, по-английски, не прощаясь, а потом позвонить и объяснить, что со мной все в порядке, и я вернусь, как только решу свои проблемы. Идея, честно говоря, была крайне соблазнительной, но часть меня (лучшая часть, должен заметить) не без основания полагала, что члены моей семьи достойны знать правду. Иногда иметь совесть очень накладно, особенно если учесть, что я не из тех, кто умеет с ней бороться. Поэтому я упорно продолжал лежать в номере перед телевизором и ждать прихода отца, мечтая при этом оказаться как можно дальше отсюда.

Без четверти восемь в дверь постучали.

— Войдите, — произнес я, не повышая голоса и втайне надеясь, что меня не услышат.

Но не тут-то было. Дверь оказалась не заперта, и папа, повернув ручку, прошел в комнату.

Не могу сказать, что отец выглядел суровым или рассерженным, скорее уж озабоченным. Как любой нормальный родитель, он волновался за сына, и мое молчание лишь еще больше усугубляло его тревоги.

— Доброе утро, Влад, — сказал он и направился к креслу. Я продолжал лежать на кровати и тупо пялиться в телевизор, как будто меня действительно крайне волновало происходящее на голубом экране. — Как ты себя чувствуешь?

Предположив, что отец в первую очередь интересуется, не преследуют ли меня после вчерашней встречи с экимму какие-нибудь недомогания, я рассеянно пожал плечами и пробормотал что-то вроде «нормально». Объятия монстра не нанесли особого вреда моему здоровью (не считая, конечно, незначительной кровопотери, которую легко можно восстановить при помощи нескольких шоколадок).

Но вот взгляд отца упал на собранную сумку, стоявшую неподалеку от двери. На самом деле сумок было две: в той, что побольше, лежали вещи, которые я решил не брать в поездку и собирался оставить отцу и брату.

— Вижу, ты уже подготовился к отъезду, — совершенно спокойно заключил папа. Вид упакованных чемоданов был привычен для членов нашей семьи; отец, видимо, решил, что вещи собраны по случаю нашего общего переезда в другой город. — Зря, — продолжал он в том же духе, — я подумал, что нам стоит задержаться здесь на некоторое время, хотя бы для того, чтобы немного отдохнуть.

— Мне надо уехать, — в тон ему, ровным, лишенным эмоций голосом заявил я, не отрывая взгляда от телевизора. Не то чтобы там показывали что-то интересное, просто мне было страшно посмотреть отцу в глаза.

После этих слов наступило неловкое молчание. Я изо всех сил старался делать вид, что ничего необычного не происходит, и мое намерение скрыться в неизвестном направлении вполне буднично, а отец тем временем переваривал информацию, а потом нарушил тишину вполне законным вопросом, который, тем не менее, поставил меня в тупик:

— Куда?

— Понятия не имею, — немного неуверенно вынужден был признать я. Кто знает, куда могут завести попытки отыскать Амаранту? Но я не собирался возвращаться назад до тех пор, пока не найду ее или хотя бы не выясню, что с ней случилось.

Мы снова погрузились в тягучую тишину. Я сидели прислушивался к тиканью настольных часов, не думая ни о чем конкретном. Не могу представить, по какому руслу текли мысли отца, но его следующие слова удивили. Как хорошо он, оказывается, меня знает! Никогда в жизни не думал, что я такой предсказуемый.

— Все дело в ней, — заключил папа. И это был не вопрос, а простая констатация факта. От меня даже не требовалось подтверждения.

Потрясенный такой прозорливостью, я взглянул на отца. Было достаточно одной секунды, чтобы понять — он злится. Да что там, он просто в бешенстве.

— Неужели это никогда не закончится? — Следующие его слова и, в особенности, интонация, с которой он их произнес, красноречиво говорили о правильности моих подозрений. — Сколько можно вспоминать о ней?

— Все не так. Ей нужна моя помощь, — попытался я объяснить, но отец прервал меня, так и не дав возможности рассказать о снах.

— Неужели?! И как же ты об этом узнал? Она что, письмо тебе написала? — ехидно спросил он.

— Можно и так сказать, — парировал я, чувствуя, как и во мне самом начинает закипать злость.

— Не глупи, сынок, — отец неожиданно перешел на спокойный, умиротворяющий тон. — Все только приходит в норму. Зачем начинать все сначала? Я уверен, еще немного, и мы справимся с этим.

— Справимся? — Взрыв негодования был настолько мощным, что я даже вскочил с кровати. — Да ты понятия не имеешь, с чем мне приходится справляться!

— Ты сам не позволяешь тебе помочь! — Папа тоже повысил голос, и вот мы оба уже стояли посреди комнаты и кричали друг на друга. — Твое место с нами, а не с этой вампиршей, — категорически заявил он, скрестив руки на груди.

— Помнится, ты был с ней в неплохих отношениях, когда она спасла мне жизнь. Куда делось твое чувство благодарности?

— Оно осталось при мне. Но это не значит, что я буду спокойно смотреть, как она забирает у меня сына.

— Мне уже, слава богу, двадцать три. Я не безропотный ягненок и в состоянии самостоятельно решить, куда мне идти и что делать.

В этот момент дверь номера отворилась, и на пороге показался Димка. Видимо, мы разбудили его криками, и он решил проверить, все ли в порядке.

У Димы не было возможности вставить в нашу с отцом перепалку ни единого слова, он просто стоял и ошарашенно смотрел, как два близких ему человека рушат свои отношения.

— Ты меня не остановишь, — самым серьезным тоном заявил я отцу. — От того, что ты говоришь гадости об Амаранте, мое мнение о ней не изменится, — с этими словами я направился к двери, прихватив по дороге сумку.

— Если ты сейчас пересечешь порог этого номера, можешь больше не возвращаться, — бросил мне в спину отец.

Удивленный таким поворотом событий, я остановился и оглянулся на папу. Отцу не свойственна импульсивность, он всегда взвешивает и тщательно обдумывает все свои слова и решения. Зная это, я отчетливо понимал, что вряд ли он сейчас шутит. Но у меня нет выбора. Оставалось лишь надеяться, что однажды папа передумает, и между нами все снова наладится.

— Прости, — прошептал я и, покрепче сжав ремешок сумки, как будто он мог придать мне сил, переступил порог номера.

— Лучше бы ты тогда умер, — донесся мне вслед голос отца.

Не могу выразить, какую боль причинили мне эти слова. До недавнего времени я, можно сказать, ненавидел отца и считал, что он испытывает ко мне примерно те же чувства, но девять месяцев назад все изменилось. Я понял, как ошибался на его счет, и теперь потерять то, что было приобретено с таким трудом, казалось невыносимым.

Но решимости это не убавило. Не знаю, чем себя успокаивал: то ли думал, что папа однажды простит меня, то ли полагал, что любовь Амаранты сможет залечить все раны. В тот момент мне оставалось только искренне надеяться, что все как-нибудь утрясется само собой. Как страус прячет голову в песок, так и я всеми силами старался не замечать, что с некоторых пор мой корабль, на котором я плыву по течению жизни, идет ко дну. Вся команда уже давно его покинула, один я продолжал упорно хвататься за корму.

9

ЗНАКОМЫЕ МЕСТА

Выйдя из гостиницы, я остановился, не зная, что делать дальше. Оказалось, в голове не было четкого плана на этот счет. Разговор с отцом и его реакция на мой отъезд так занимали меня, что я не удосужился подумать, что же делать после этого.

Минут пять просто стоял посреди улицы, переминаясь с ноги на ногу и глазея по сторонам. Наконец взгляд упал на кафе через дорогу, и я решил, что чашка горячего кофе взбодрит меня, а пока буду его пить, можно составить план дальнейших действий.

Кафе оказалось дешевой забегаловкой с отвратительным кофе, который пах сырой рыбой; я предпочел не проверять его вкусовые качества, а просто немного расслабиться и подумать.

Моей единственной задачей было найти Амаранту. Логично начать ее поиски с места нашей последней встречи, а именно с леса, окружавшего дом Глеба. При определенной доле везения мои скитания могли бы там и закончиться. Мысленно уже представил, как она будет удивлена и, главное, счастлива снова видеть меня. В своих фантазиях люди часто идеализирует жизнь, но, если бы все происходило именно так, как они мечтают, наверное, жизнь на земле была бы скучна. Что же, кто-то позаботился о том, чтобы человечество постоянно занималось решением все новых и новых проблем. Не могу сказать, чтобы я был ему за это благодарен, так как в этот раз он припас для меня чересчур много развлечений.

Но пока предстояло решить, как добираться до такого неблизкого Новосибирска. Несколько минут я взвешивал различные варианты и выбрал поезд, как наиболее удобный и экономичный способ путешествия.

Я встал из-за столика, оставив несколько купюр в уплату за жуткий кофе, и тут заметил какое-то движение у входа в гостиницу, постояльцем которой являлся до недавнего времени. Приглядевшись через заляпанное окно кафетерия, я признал в силуэте Дмитрия. Он стоял на том же месте, где десять минут назад был я, и озирался по сторонам.

Я остановился перед дверью, не зная, как поступить. Понятно, кого Дима пытается найти, но вдруг его послал отец, чтобы уговорить меня вернуться? В таком случае предпочтительнее было бы избежать встречи.

Пока я думал над этим вопросом, Димка, обладающий отменным зрением, заметил меня и направился в сторону кафе. Бежать было поздно, да и глупо, поэтому я просто вернулся за столик и попросил официантку принести еще один кофе. Конечно, никто не собирался его пить, но просто так сидеть в кафе неприлично, а заказывать что-то другое я не решился из боязни за свое обоняние.

Дима немного вразвалочку вошел в кафе и плюхнулся на стул напротив меня, потом протянул руку и схватил чашку.

— Я бы не стал этого делать, — предостерег я брата от напитка, который здесь по непонятной причине принято было называть кофе.

Димкина рука замерла у самого рта, его нос наморщился, когда он вдохнул аромат, идущий от темно-бурой жидкости.

— Бог мой, из чего они его делают? — Брат с отвращением отставил чашку подальше, так и не притронувшись к ее содержимому. — Победить несколько десятков вампиров и оборотней, чтобы погибнуть от чашки вонючего кофе, вот был бы номер, — Дима улыбнулся. Он доступным ему способом пытался разрядить обстановку, но мне было не до его болтовни.

— Ты искал меня, чтобы сказать это?

— Меня послал отец, — пояснил Димка, и я сжался, внутренне приготовившись к долгим уговорам. — Он очень сожалеет о своих последних словах. Ты же понимаешь, что он не имел в виду ничего такого?

Не знаю, какой смысл брат скрыл под словами «ничего такого», но все же вежливо кивнул в ответ, показывая, что не сержусь на отца; это, кстати говоря, было чистой правдой.

— Ну и отлично, — Дима удовлетворенно кивнул. — Папа хотел, чтобы я убедил тебя вернуться, но я не стану этого делать.

Это заявление озадачило меня, и я удивленно посмотрел на младшего брата.

— Могу я узнать, почему? — Мне даже стало немного обидно от того, что он не оправдал ожиданий.

— Мы оба знаем зачем или, вернее, за кем ты едешь. Мне всегда нравилась Амаранта, и мне все равно, кто она, — Дима замялся. Он, как и я, не был мастером задушевных разговоров. Наверное, это все последствия воспитания Виктора, вот уж кто кремень в эмоциональном плане. — В общем, я желаю тебе удачи и надеюсь, что когда ты найдешь Амаранту, то вернешься обратно. Вместе с ней, конечно, — добавил он, немного подумав.

— Спасибо, — на этот раз я улыбнулся в ответ на Димину улыбку. — Приятно слышать, что хоть кто-то меня поддерживает.

— Папа тоже на твоей стороне, просто ему страшно. Эти слова застали меня врасплох. Я никак не мог взять в толк, чего именно может бояться наш бесстрашный и самоуверенный отец.

— Я могу позаботиться о себе, — произнес я, посчитав, что источник тревоги отца кроется в том, что он считает меня недостаточно подготовленным для самостоятельной жизни в этом непростом мире.

— Думаю, он всегда будет волноваться за нас, но сейчас дело не в этом. Мне кажется, он беспокоится, что ты можешь остаться с ней.

Я слушал брата, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Вообще-то я так и собираюсь поступить, — скромно заметил я.

— Я имел в виду навсегда, — Дима сделал ударение на последнем слове, но я все еще не догадывался, к чему он ведет.

— Конечно, навсегда, как же иначе? — Но, говоря это, я вдруг осознал, что Дима говорил о таком «навсегда», которое может длиться действительно очень долго. Даже не одну сотню лет. До меня, наконец, дошло, чего именно боялся отец: его страшила возможность моего превращения в вампира. Как охотнику ему была противна сама мысль о том, что его сын может перейти в стан противника. — Я не собираюсь этого делать! — с негодованием отмел я предположение брата.

Дима недоверчиво посмотрел на меня, но лишь пожал плечами.

— Это уже не мое дело. Хотя иметь брата-вампира было бы даже забавно, — он подмигнул мне, а после мечтательно закатил глаза и добавил: — Представляешь, во что бы превратилась каждая наша охота.

— В резню, — проворчал я. — Ты что, уговариваешь меня стать вампиром?

— Как бы я мог? — самым невинным образом удивился Димка.

Видя, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, я поднялся из-за стола. Дима последовал моему примеру.

— Что мне сказать отцу? — спросил он, когда мы вышли из кафе.

— Что тебе не удалось меня уговорить.

— Но ведь я очень старался? — Братишка заглянул мне в глаза, ища в них подтверждения тому, что я не выдам его.

— Само собой, — я снова не смог сдержать улыбку. — Если мне когда-нибудь представится такая возможность, я лично это подтвержу.

Мы еще некоторое время помолчали. Мы оба знали, что наши пути должны здесь разойтись, но никто не решался сделать первый шаг.

— Можно я иногда буду тебе звонить? — наконец нарушил молчание младший брат.

— Конечно, — я протянул ему руку, но, вместо того чтобы пожать ее, Дима обнял меня, а потом, не говоря больше ни слова, развернулся и побрел назад в гостиницу.

Чувствуя себя очень одиноким, я провожал брата взглядом, пока дверь не закрылась за его спиной. Мне даже было немного страшно, но не настолько, чтобы передумать.

Следующей остановкой был железнодорожный вокзал. Многолюдный и шумный, он гудел, как старый трактор в борозде. Толпы людей сновали из стороны в сторону, напоминая косяки маленьких рыбок. Во всем том многообразии и пестроте предстояло найти окошечко кассы. Учитывая, что всю жизнь я передвигался по стране на машине (лишь изредка, когда речь шла о других материках, мы летали самолетом), эта задача показалась почти невыполнимой.

Но должен сказать, что первое в моей жизни путешествие по железной дороге прошло намного более банально, чем ожидалось. Купив билет на вечерний поезд в Новосибирск, я несколько дней без особых приключений протрясся в затхлом, пропахшем табачным дымом и потом вагоне. Моими попутчиками оказалась пара молодых людей, которые настолько были заняты друг другом, что вообще не обращали на меня внимания.

Выйдя наконец на перрон Новосибирска, я смог полной грудью вдохнуть свежий воздух. Глеб Корнеев жил в небольшом городке неподалеку от Новосибирска, поэтому первым делом мой путь лежал в контору по прокату автомобилей. Денег на то, чтобы взять «Мерседес», конечно, не было, так что пришлось ограничиться простой «девяткой», которая, по заверению менеджера, «бегала, как горная козочка». Всю глубину этого странного сравнения удалось прочувствовать лишь по дороге к Глебу, когда машину вдруг стало трясти и ощутимо подбрасывать на каждой кочке (как известно, горные козы знамениты своими прыжками со скалы на скалу).

Проклиная все отечественное автомобилестроение в целом и конкретную «девятку» в частности, я кое-как добрался до городка, который девять месяцев назад был почти до основания разорен стаей оборотней во главе с черным магом. Сразу бросились в глаза перемены: если в прошлый приезд это место выглядело мрачным и безлюдным, то теперь здесь снова кипела жизнь. Люди опять улыбались и казались веселыми и беспечными, как будто не было в помине того кошмара, что унес жизни почти четверти населения городка.

Но я не стал останавливаться, чтобы насладиться этой идиллией, мой путь лежал дальше. По узкой двухполосной дороге, вьющейся среди лесного массива, мне предстояло добраться до затерявшегося среди деревьев дома Глеба. Небольшое одноэтажное строение располагалось вдали от города; окруженное со всех сторон соснами, оно прекрасно вписывалось в местный ландшафт.

На первом же повороте за чертой города пришлось сбросить скорость почти до сорока километров в час, так как дорога здесь петляла из стороны в сторону. Конечно, на «Мерседесе» этот путь можно было преодолеть быстрее и, что самое главное, с большим комфортом. Не знаю, с какой скоростью передвигаются козы, но сейчас «девятка» больше смахивала на черепаху.

Наконец, натужно заурчав (дорога ко всему прочему постоянно шла в гору), машина преодолела последний поворот, деревья расступились, и передо мной простерлась поляна с домом по центру. Увидеть его вновь оказалось тяжелее, чем я предполагал. Само собой, я всю дорогу представлял себе, как это будет, но теперь, когда до дома было рукой подать, неожиданно резко нажал на педаль тормоза. Слава богу, скорость была минимальной, и ни я, ни машина не пострадали.

Все выглядело так, будто не было этих девяти месяцев, и я никуда не уезжал. Тот же дом с серыми стенами, линялые занавески в голубой цветочек, выглядывающий из-за угла край деревянного сарая… даже бочка для дождевой воды стояла на прежнем месте неподалеку от покосившегося крыльца, напротив которого был припаркован красный пикап Глеба. Это однозначно говорило о том, что хозяин дома.

Прошло уже, наверное, минут пять, а я все еще продолжал сидеть в машине, как парализованный, и смотрел на дом. Вдруг возникло чувство, будто это очередной кошмар, так неуютно мне стало. Казалось бы, я изо всех сил сюда стремился, и вот теперь, достигнув цели, остановился в нерешительности. Страшно и тревожно. Больше всего пугало даже не то, что я не найду здесь Амаранту, а то, что она может не простить моего эгоистичного поступка. Как любой нормальный человек я просто страшился быть отвергнутым. Но если Эмми и сделает нечто подобное, то у нее хотя бы будут для этого более веские причины, нежели у меня в свое время. Дав себе слово не сдаваться и не останавливаться ни перед какими препятствиями, которые могли повстречаться на пути (пусть даже их источником будет сама Амаранта), я наконец-то вышел из машины и, сделав несколько глубоких вдохов, направился к дому. В конце концов, сейчас мне предстояла всего лишь встреча с Глебом, поэтому не стоило так волноваться. Отправиться в лес на поиски Эмми лучше с заходом солнца. Мне казалось, что будет не совсем вежливо заявиться к ней, пока она отдыхает, пусть даже вампиры никогда не спят.

Осторожно постучал в дверь и застыл в ожидании. Из дома не доносилось ни единого звука, и я уже было решил, что Глеб все же куда-то уехал на другой машине, когда дверь внезапно распахнулась. Сказать, что Глеб удивился моему визиту, — значит промолчать. На его лице отразилось не просто изумление от неожиданной встречи, а нечто напоминающее шок. Нельзя было понять, рад он меня видеть или нет, хотя время все-таки показало, что тогда Глеб скорее огорчился. Как здравомыслящий человек он понял, что я преодолел огромное расстояние вовсе не потому, что соскучился по нему, а ради встречи с Амарантой. Одна-единственная мысль о том, что охотник общается с вампиром (не говоря уже о чем-то большем), приводила его в ужас. И даже некое подобие взаимопонимания, которое связало его с Эмми, когда она помогла нам расправиться со стаей оборотней, не могло изменить представлений старого охотника.

— Влад?! — только и смог воскликнуть он.

Я не торопил его и позволил рассмотреть меня как следует, хотя мы все еще стояли на пороге. Глеб так и не пригласил меня пройти внутрь. Справедливости ради следует отметить, что Глеб Корнеев гостеприимный хозяин, и он, конечно же, не отказал бы мне в ночлеге, просто ему нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.

— Рад тебя видеть, Глеб, — проявил я инициативу и заговорил первым.

— Н-да, — только и ответил охотник, но уже в следующее мгновение, спохватившись, отступил в сторону и жестом предложил мне войти.

Я тут же ступил за порог и оказался в узком коридоре, который, помнится, вел в гостиную. По левую руку находилась дверь в кухню, именно туда и пошел Глеб, после того как закрыл входную дверь.

Направившись следом, я очутился в кухне. Она, как и весь дом, ничуть не изменилась. Заставленная мебелью, кухня все же была уютной, хоть и тесной. Массивная дверь вела отсюда в печально известный подвал. Построенный еще дедушкой Глеба и усовершенствованный последующими поколениями, он представлял собой огромную тюрьму для всякого рода нечисти, в которой в разное время побывало множество любопытных созданий, включая и Амаранту.

— Кофе? — кивнув на кофеварку, предложил Глеб.

Я ответил согласием, и он принялся за приготовление. По тому, как сосредоточенно и молчаливо Глеб варил кофе, стало понятно, что он просто не знает, как себя вести. Видимо, он решал сложный вопрос: стоит ли ему прогнать меня (разумеется, для моего же блага) или разрешить остаться, а там будь что будет. К счастью для меня, врожденное чувство гостеприимства и память о дружбе с Виктором взяли верх, иначе пришлось бы ночевать в «девятке», а я почему-то подозревал, что мне бы это не понравилось.

Наконец кофе сварился, и у Глеба больше не осталось причин игнорировать меня. Поставив чашку дымящегося напитка на стол, он сел напротив и уставился в мою сторону немигающим взглядом.

— Как дела? — спросил я первое, что пришло на ум; голос звучал сипло и неуверенно.

— Нормально, — с самым серьезным видом ответил Глеб и отхлебнул кофе, не сводя с меня взгляда. Его холодные глаза буравили меня из-за края чашки.

Я невольно передернул плечами. Совсем не так представлялась мне встреча с этим человеком. Впрочем, сейчас пришло понимание, что ничего другого и быть не могло. Глеб слишком ревностно охраняет святое (по его глубокому убеждению) звание охотника. Было время, когда он всерьез подумывал, а не убить ли меня за то, что я отпустил вампира. С тех пор между нами так и осталась некоторая недоговоренность, но до сегодняшнего дня меня это не тяготило.

— С отцом и братом все в порядке? — На этот раз молчание нарушил Глеб.

— Вполне, — я видел, что наша беседа не складывается. Никто не решался первым заговорить о том, что было на уме у обоих.

Сделав пару глотков кофе, я с тоской уставился в окно, за которым ровной стеной возвышался лес. Так мы и сидели какое-то время: Глеб смотрел на меня, а я на лес. Когда кофе в чашках закончился, Глеб не выдержал.

— Зачем приехал? — прямолинейно спросил он. Увы, деликатность ему была несвойственна.

— Я должен увидеть Амаранту, — ответил я честно, подозревая, что он и без меня это знает.

— Я сказал ей, что ты правильно поступил, оставив ее. Вампир и охотник не могут быть вместе, — с гордостью заявил Глеб.

До чего же отвратительно, что люди так часто лезут не в свое дело. На кой черт ему нужно было говорить об этом с Эмми? Да еще преподнести все в таком свете, будто я большой молодец, что бросил ее, и она должна мной гордиться. Представляю, как разозлилась Амаранта.

— Я изменил свое мнение, — проговорил я как можно мягче. Пусть внутри и бушевало негодование, не стоило выплескивать его наружу, это лишь усложнило бы ситуацию.

— Вот оно что, — как будто про себя пробормотал Глеб. — Значит, теперь ты думаешь, что вы вполне подходящая пара?

— Так далеко мои мысли не заходили. Мне просто нужно ее увидеть.

— Ты совершаешь ошибку, которая рано или поздно тебя погубит. Но ты, должно быть, и сам это понимаешь, не так ли, Влад? — На мой взгляд, это был риторический вопрос, и я не стал на него отвечать. — Что ж, я не видел ее уже очень давно.

А вот это было уже интересно.

— Как давно?

— Она приходила ко мне спустя несколько недель после твоего отъезда.

Я напрягся, представив, что еще Глеб мог наговорить Эмми. Конечно, я беспокоился, но точно знал одно: он не стал бы причинять ей вред. Несмотря на почти патологическую ненависть к вампирам и другим представителям нечисти, Глеб не сделал бы Амаранте ничего плохого, прежде всего потому, что был благодарен ей за помощь. Конечно, его можно было назвать черствым, но он точно не был подлецом.

— Я сказал ей, что она может жить в лесу, сколько пожелает, — продолжал между тем охотник, — но ко мне ей лучше не соваться. Вряд ли мы могли бы стать друзьями, — добавил он с грустной усмешкой, так что на какую-то долю секунды показалось, что он жалеет об этом.

— Ты думаешь, она еще там?

— Откуда мне знать? — Вроде бы в голосе Глеба звучало искреннее удивление, но почему-то все же казалось, что он лукавит.

Хороший охотник всегда в курсе того, что творится в округе. Я ни за что не поверю, что Глеб не ведет статистику того, сколько людей пропадает в районе. По одним этим данным можно вычислить, живет ли поблизости вампир. Тем более что Глебу была прекрасно известна особая диета Эмми: стараясь хоть как-то смягчить свою чудовищную сущность, она лишала жизни только негодяев и подонков.

Но, отлично понимая, что Глеб только что солгал, я не стал выпытывать у него правду, боясь услышать отрицательный ответ. Так у меня, по крайней мере, оставалась надежда.

Больше спросить было нечего, и разговор на эту тему закончился. Надо сказать, что мы оба испытали облегчение. Остальное время мы провели за беседой об общих знакомых и делах, так что к тому моменту, когда за окном стемнело, наш разговор можно было назвать оживленным.

Взглянув в очередной раз в сторону окна, я нервно заерзал на стуле. Солнце уже зашло, и пора было выдвигаться. Заметив мою нервозность, Глеб мгновенно поскучнел и снова замкнулся в себе.

— Фонари в сарае. Ключ висит на гвозде сбоку от входа, — бросив эти слова, он поднялся.

— Спасибо, — прошептал я в спину удаляющемуся Глебу, но он то ли не расслышал, то ли просто не пожелал отвечать.

Недолго думая, я вооружился фонарем и отправился в лес, чтобы отыскать среди деревьев домик лесника, который мне когда-то показала Эмми и где, как я надеялся, меня ждет встреча с ней.

10

СТАРЫЙ ЛЕС И СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Не могу сказать, что у меня когда-нибудь были проблемы с ориентацией на местности, но все же пришлось изрядно побродить по лесу, прежде чем я нашел то, что искал. Причин этому было несколько: во-первых, в последний раз я ходил этой тропой более полугода назад, во-вторых, все деревья, на мой взгляд, похожи друг на друга как братья-близнецы, и, наконец, в-третьих, попробуйте сами отыскать что-нибудь в ночном лесу, вот тогда и поговорим. Лично я блуждал среди сосен где-то около часа.

Но так как я не собирался ни при каких обстоятельствах сдаваться, удача в конце концов отнеслась ко мне благосклонно, она вообще любит упорных. И вот в рассеянном свете фонаря замаячил темный силуэт, который на фоне тонких стволов деревьев выглядел большим чернильным пятном. Сомнений в том, что я пришел на нужное место, не осталось. Я мгновенно узнал эту поляну, и шлюз, сдерживавший до поры воспоминания, открылся.

В этот момент все внутри тревожно съежилось. Было совершенно непонятно, как поступить дальше, слишком много страхов одновременно атаковали меня. Например, я боялся, что Эмми там не окажется, таким безжизненным и пустым выглядел дом. Но еще ужаснее была мысль о том, что просто она не захочет говорить со мной. Возможно, еще несколько месяцев назад я бы отступил под гнетом этих опасений и позорно бежал бы прочь, но сейчас желание увидеть девушку, почти неосознанно копившееся во мне все долгие месяцы разлуки, достигло своего апогея. Именно оно помогло мне отбросить все сомнения и сделать первый шаг.

Пока ноги сокращали оставшееся до входной двери расстояние, я думал о том, что, если Амаранта сейчас дома, она уже должна была услышать мои шаги и узнать своего визитера. Сказать, что сердце бешено колотилось, когда я положил руку на дверную ручку, — значит не сказать ничего. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Его ритм был настолько быстр, что не было слышно отдельных ударов, они слились в один сплошной гул, так что я с трудом мог перевести дыхание.

Снова я застыл в нерешительности. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то успокоиться (а то так и до сердечного приступа недалеко), прислушался. Конечно, вампиры могли двигаться практически бесшумно, но стоящая за дверью всепоглощающая тишина была слишком безликой. Настолько беззвучной может быть только пустота. Я понял это почти сразу, и разочарование оказалось настолько сильным, что во рту появился вкус горечи. Наверное, даже необязательно было входить в дом, чтобы удостовериться в том, что уже и так было известно, но я не удержался, надеясь, что по обстановке смогу понять, как давно Эмми покинула эти места. Ведь нельзя исключать возможность того, что она просто ушла прогуляться и к утру вернется.

Толкнув дверь, вошел внутрь. Домик был очень мал, в нем имелась всего одна комната, так что мне хватило нескольких минут, чтобы полностью осмотреть его. Все здесь осталось неизменным: деревянная мебель, ситцевые шторы, занавешенная кровать в алькове и груды книг, раскиданных по всей комнате (Амаранта любила читать).

Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы понять — здесь никто не живет. Причем хозяйка дома непросто уехала ненадолго, она покинула дом навсегда, явно не планируя сюда возвращаться, и случилось это довольно давно. За то, что отъезд Эмми состоялся как минимум полгода назад, говорила пыль, ровным толстым слоем покрывшая книги; кажется, я был первым человеком, кто потревожил ее за последние несколько месяцев. Еще одним признаком того, что дом пустовал, были пауки. Они успели почувствовать себя полноправными хозяевами и осмелели настолько, что начали повсюду плести свои паутины. И, конечно, запах. Не знаю, обращали ли вы когда-нибудь внимание на то, что в домах, где никто не живет, пахнет по-особенному. Не могу точно охарактеризовать этот запах, но думаю, что это смесь из той же пыли, пауков и пустоты. Сплетаясь, эти ароматы образуют некую квинтэссенцию заброшенности, по которой можно без труда определить, что дом необитаем. Время давно уничтожило все, что когда-то было в этом доме от Амаранты, и теперь комната уже не несла на себе отпечатка своей бывшей хозяйки.

Одна из книг лежала раскрытой, обложкой вверх. Не знаю, почему она привлекла мое внимание. Наверное, причина в том, что этот маленький светло-бежевый томик был сборником стихов Ахматовой. Эмми любила эту поэтессу больше других. Рука сама потянулась к книге. Пальцы скользнули по кожаному переплету, проложив дорожки на пыльном покрывале. Решившись, взял томик в руку и развернул его страницами к себе.

Небольшое стихотворение на раскрытой странице было обведено карандашом, словно кто-то специально выделил его среди других. Странный стих. В нем содержалось какое-то предупреждение, как будто меня хотели предостеречь, рассказать о грозящей опасности. Послание или всего лишь совпадение? Я еще раз внимательно прочел стих:

Дракон? Дурное предчувствие сжало сердце. Почему-то я был уверен, что это не простое совпадение. Амаранта совершенно точно пыталась что-то сказать мне. Подозрения, что она в беде, только окрепли.

Больше мне нечего было здесь делать. Я и так узнал все, что мог. Развернувшись, покинул дом и только тогда вдруг почувствовал, как холодно и сыро в лесу. Влажный воздух атаковал с неожиданной силой, так что я невольно поежился от его промозглой свежести. И хотя на дворе стояло лето, я умудрился за несколько минут промерзнуть настолько, что меня даже начало трясти.

Обратный путь к дому Глеба прошел намного быстрее, так как дорога уже была знакома. Хотелось как можно быстрее оказаться подальше от затерянного в лесу домика; я никак не мог отделаться от мысли, что он символизирует наши отношения с Амарантой, которые находятся в стадии полного запустения. На секунду даже возникла мысль, что эти отношения, как и дом, уже не подлежат восстановлению, но потом здравый смысл подсказал, что ничего невозможного нет. Ведь если смахнуть пыль с книжных стопок, убрать паутину и проветрить дом, то он будет еще ничего. Может, конечно, наши с Эмми чувства друг к другу нуждались в более капитальном ремонте, но я был готов и на это. Правда, для начала предстояло найти ее, а это была задача не из легких.

Вернувшись к Глебу, я тихонько пробрался в отведенную мне комнату и устроился на кровати. Спать не хотелось, поэтому сосредоточил все силы на обдумывании сложившейся ситуации.

Амаранта уже давно покинула окрестности Новосибирска и была вольна отправиться куда угодно. Я не мог даже примерно предположить ее возможные маршруты, поэтому в первую очередь следовало узнать, куда она уехала. Если бы речь шла о человеке, это было бы проще простого, но Эмми, как любой вампир, вряд ли воспользовалась самолетом или поездом, а пешком она могла пойти куда в голову взбредет. Мне предстояло отыскать на просторах нашей необъятной Родины следы одного из самых неуловимых существ.

Ломая голову над этой проблемой, незаметно для себя я уснул. На следующее утро помощь пришла оттуда, откуда я меньше всего ее ожидал.

Проснулся я около восьми утра бодрым и полным сил. В ту ночь впервые за долгое время не снилась Эмми, и я счел это добрым знаком. В кухне мне встретился Глеб.

— Как спалось? — не дожидаясь, пока я сяду, спросил он.

Конечно, ему в первую очередь хотелось знать, нашел ли я Амаранту, но по моему хмурому виду он уже наверняка догадался о постигшей меня неудаче.

— Я ее не нашел. Она больше не живет в том доме, — я решил расставить все точки над «и».

Как Глеб ни старался, ему все же не удалось скрыть довольное выражение лица. Но я не почувствовал ни раздражения, ни тем более злости. Людей надо принимать такими, какие они есть, или попросту избегать их, если тебя что-то в них не устраивает. Трудно представить другую реакцию Глеба на эту новость, поэтому я просто проигнорировал его очевидную радость.

Видимо почувствовав себя неловко, Глеб решил исправить ситуацию и постарался перевести разговор в другое русло:

— Собираешься повидаться с Оксаной и Ксюшей?

Я уже хотел ответить, что у меня нет на это времени, и попросить передать им привет, как вдруг в голове возникла четкая мысль о том, что мне просто необходимо встретиться с ними. Именно в этом и заключалась неосознанная, но вполне реальная помощь Глеба. Ведь Ксюша — начинающий маг. Уверен, она в состоянии найти Амаранту, куда бы та ни направилась. Ведь не так давно она отыскала нас в Америке, когда мы были заняты неожиданно свалившимся на нас делом маньяка Холмса.

Приемная мать Ксении — Оксана — некогда была женой охотника. После того как ее муж и маленький сын погибли от рук вампиров, она стала борцом с нечистью и завела небольшой бар под названием «Медведь», предназначенный исключительно для охотников. Спустя какое-то время после гибели семьи она удочерила девочку Ксению, чьи родители погибли при подобных обстоятельствах. Ксюша заменила ей погибших близких и стала центром ее вселенной.

Я допил кофе, распрощался с Глебом и отправился к бару «Медведь». Интересно, почему я был так уверен в том, что Ксюша непременно мне поможет? Просто не мог представить иного варианта развития событий. А между тем стоило задуматься, согласится ли девушка, которая однажды призналась мне в любви, искать свою соперницу. Возможно, я слишком наивен и чересчур полагаюсь на друзей; как бы там ни было, я ехал к Ксении в надежде, что в самое ближайшее время увижу Эмми. Был уверен в этом почти на сто процентов. А теперь представьте, каково мне пришлось, когда все рухнуло.

Я подъехал к «Медведю» около одиннадцати часов. Добротно сколоченный деревянный дом очень живописно смотрелся среди деревьев. Меня так и подмывало сказать: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом», — столь велико было сходство — не хватало только курьих ножек. Усмехнувшись про себя этой мысли, я припарковал «девятку» на стоянке и пошел в бар. Судя по отсутствию других машин, он был еще закрыт. Действительно, дверь оказалась заперта, и пришлось стучать.

Еще стоя на крыльце, я услышал веселый смех Ксении. Поглубже вздохнув, приготовился к встрече с неизбежным. Как всегда в таких случаях мне казалось, что мы с Ксюшей уже давно выяснили отношения и остались друзьями, но каждый раз мои заключения по этому поводу были преждевременными. Видимо, как любой мужчина, я весьма слабо разбираюсь в женской психологии. Вот и сейчас я был далек от понимания истинной ситуации.

Дверь распахнулась, и мы с Ксюшей оказались лицом к лицу. Я с улыбкой рассматривал ее, пока она приходила в себя от моего нежданного появления. Ксения, как всегда, выглядела прекрасно. Рыжие волосы успели немного отрасти, после того как она их подстригла несколько месяцев назад, и теперь доставали до плеч. Зеленые глаза искрились радостью встречи, повседневные джинсы и майка удивительно шли к стройной фигуре.

— Влад! — завизжала девушка и бросилась мне на шею.

— Я тоже счастлив тебя видеть, — прохрипел я, пытаясь освободиться от крепких объятий, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха.

Не давая опомниться, Ксюша схватила меня за руку и потащила в дом.

— Мама, иди скорее сюда, — на ходу звала она. Перепуганная Оксана выбежала из кухни, но, увидев меня, тут же успокоилась и даже улыбнулась.

— Влад! Молодец, что заехал. Ты один? — Она заглянула мне за спину, тщетно пытаясь разглядеть там фигуры брата и отца. Раньше мы всегда путешествовали вместе, так что ее удивление и даже беспокойство из-за отсутствия моих родственников были вполне понятны.

— С ними все в порядке, — поторопился я успокоить Оксану. — Просто я здесь по личному делу.

Мои слова произвели на женщин разное впечатление. Оксана расслабилась и предложила с ними пообедать (на что я, естественно, согласился, так как готовила она божественно), а Ксюша как-то странно потупилась. Она смущенно улыбнулась, и ее щеки даже слегка покраснели. Списав это на радость от неожиданной встречи, я вместе с ней и Оксаной пошел к столу.

Оказалось, что Данил и его жена, с которой, кстати, я еще не был знаком, куда-то уехали по делам. Нельзя сказать, чтобы эта новость меня огорчила. Мы с Данилой были всего-навсего приятелями, и я мог пережить тот факт, что не встречусь с ним, тем более что для моего дела он не был нужен.

После восхитительного обеда и обмена новостями я предложил Ксении прогуляться, потому что помнил, как отрицательно Оксана относится к увлечению дочери магией, пусть даже и белой. Я рассчитывал остаться с девушкой наедине, чтобы поговорить о том, что привело меня сюда. Теперь, задним числом анализируя ситуацию, я догадываюсь, что Ксюша поняла меня не совсем правильно, и, возможно, в этом есть моя вина.

Выйдя на улицу, мы, не сговариваясь, направились в сторону леса. Под его кронами стояла приятная прохлада, ноги утопали в прошлогодней листве, которая плотным ковром покрывала землю. Тут было настолько спокойно, что меня почти мгновенно окутало чувство умиротворения.

— Я поступила в университет и осенью уезжаю учиться, — поделилась Ксюша главной новостью.

Кажется, еще весной она ездила в этот самый университет на курсы, чтобы подготовиться к экзаменам.

— Я и не сомневался в твоих способностях. В том числе и в магических, — заговорил я о том, ради чего, собственно говоря, приехал.

— Ты же знаешь, мама не одобряет моих занятий магией.

— И ты их бросила? — спросил я с плохо скрытым ужасом.

— Вот еще! — Она рассмеялась. — Когда это я слушала маму?

Я улыбнулся. Ксюша действительно была не из тех, чье воспитание дается легко.

— И как твои успехи?

— Все лучше и лучше. Я уже многое могу, — она гордо вздернула подбородок.

— А найти человека? — Разумеется, я имел в виду Амаранту, хоть она и не являлась человеком в полном смысле этого слова.

— Легко, — Ксюша театрально взмахнула рукой. — Могу сказать, где сейчас находятся твои брат и отец. Хочешь?

— Тебе для этого что-нибудь нужно? — Мне всегда казалось, что для такого действия требуется какой-то предмет, принадлежащий разыскиваемым.

— Достаточно твоего присутствия, ведь у вас одна кровь.

— А если мне надо найти кого-то, с кем у меня разная кровь? — Я все еще бережно хранил лоскут от платья Амаранты со следами ее крови. Ведь это — единственный трофей, оставшийся у меня после нашей разлуки.

Ксюша странно посмотрела на меня, в ее глазах проскользнуло подозрение. Она никогда не отличалась тактом и поэтому спросила напрямую:

— Зачем ты приехал?

Что-то в последнее время многие задают мне именно этот вопрос, мелькнуло в голове. Но я, не видя никакого подвоха в том, чтобы сказать ей всю правду, самым искренним образом ответил:

— Я подумал, что ты можешь помочь мне найти Амаранту.

Эффект, произведенный этой новостью, по эмоциональному накалу не сравнился бы даже с триумфом первого русского сезона в Париже. Улыбка мгновенно пропала с лица Ксюши, и она, сжав кулаки, остановилась, развернулась ко мне лицом и выкрикнула:

— Ну я и дура! — Девушка тряхнула головой. — Я-то уж было подумала, что ты, наконец, одумался и приехал ко мне. К той, кто тебя действительно любит, а ты все про свою вампиршу никак не забудешь.