Омут Мошин Алексей

19

ПОБЕГ

Так прошло несколько дней. Между мной и Эмми выросла глухая стена, пробить которую мне было не под силу. Направляясь как-то вечером в комнату, где стояла клетка, я всерьез подумывал о том, чтобы отпустить Амаранту. Но не успел открыть дверь, как до меня донеслись голоса брата и Амаранты. Они о чем-то увлеченно беседовали, и я, поддавшись внезапно нахлынувшему любопытству, решил подслушать.

— Почему ты не ешь? — послышался голос Димы. Эмми не только не разговаривала со мной, но и не брала у меня из рук кровь, которую мы для нее с таким трудом добывали. Так что кормить ее тоже приходилось Диме. Этим она всячески подчеркивала, что доверяет в этом доме только ему.

— Что-то нет аппетита, — скучающим голосом ответила Амаранта.

— У тебя плохое настроение? — не унимался мой любознательный братишка, чему я, кстати говоря, был рад — ведь он давал мне шанс узнать, о чем она думает.

— А каким оно у меня должно быть, по-твоему? — с вызовом спросила Эмми. — Я уже неделю сижу в этой клетке. Меня от нее тошнит. И от вашей просроченной крови тоже, между прочим, — с отвращением добавила девушка.

— Но она свежая, — Дима обиженно вступился зачесть донорской крови. — Еще вчера тебе нравилось.

— А сегодня уже нет.

Я, неожиданно для себя самого, испытал злорадное удовольствие от их ссоры. Теперь не один я буду числиться в изгоях.

— Дело ведь не в крови. Ты все еще сердишься на Влада, не так ли?

— А если бы тебя выкрали и держали где-нибудь против твоей воли, ты бы не сердился? — вопросом на вопрос ответила Эмми.

— Тебе достаточно просто вернуться к нему, и мы тут же тебя выпустим.

— Это, между прочим, называется насилием, — профессорским тоном заметила Амаранта.

— Разве ты больше не любишь его? — Удивление, сквозившее в голосе брата, было вполне искренним.

— Нет, — строго, как отрезала, произнесла Эмми, и внутри меня что-то оборвалось от предательски сильной боли.

Чуть ли не до крови закусив нижнюю губу, я подавил готовый сорваться с губ стон.

— Я тебе не верю, — я не видел лица брата, но почти воочию представлял, как он отмахнулся рукой от слов девушки. — Если бы ты не любила его, ты не стала бы его спасать.

— Я сделала это в память о прошлом, — попыталась объяснить свой поступок Амаранта.

— Весьма похвально, — судя по голосу, Димка усмехнулся. — Я и не знал, что у вампиров такая хорошая память, и они помнят даже давно прошедшую любовь. Хочешь, я скажу тебе, что на самом деле ты чувствуешь?

— Не очень, — обреченно ответила Эмми, понимая, что ей все равно придется дослушать до конца.

— Я думаю, что ты просто-напросто злишься на Влада за то, что он в свое время бросил тебя. Это всего лишь обычная женская обида, — Дима принялся растолковывать Амаранте причины ее же поведения. — Ты хочешь его наказать и, возможно, сделать ему так же больно, как он тебе когда-то. А теперь скажи мне, что я неправ, — с вызовом закончил брат.

— Ты неправ, — как эхо повторила Эмми последние слова.

— А ты — наглая лгунья, — совсем по-детски завершил спор Дима. — Не хочешь признавать очевидное, и не надо. Тогда хотя бы расскажи мне, как тебя угораздило вернуться к этому Грэгори? Он же просто жуть!

— Можно подумать, у меня был выбор! — фыркнула Амаранта, и я понял — догадка о том, что Грэгори прибег к насилию, чтобы ее вернуть, верна. — Он просто сделал мне предложение, и я не смогла от него отказаться.

— Что же такого он тебе пообещал? — не заметив сарказма в голосе девушки, поинтересовался Димка.

— Полкоролевства и принцессу в придачу, — хмуро отозвалась Амаранта. — Давай лучше сюда кровь, а то твои вопросы уже порядком утомили, — Эмми решила прервать неиссякаемый поток любопытства моего братца.

Уже через минуту до меня донеслись звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать: Амаранта ела. Мы раз в день давали ей кровь в пластиковом стаканчике с трубочкой, так как с Грэгори она приучилась есть почти ежедневно, даже если не была голодна. Нельзя сразу вводить строгую диету и лишать ее привычного рациона.

Я ушел, так и не решившись зайти в комнату, и чувствовал себя при этом довольно паршиво. Не знаю, на чем основывалась уверенность Димы в том, что Амаранта все еще любит меня, лично я сильно в этом сомневался. При мысли о том, что придется оставить надежду на возвращение любимой девушки, я испытывал физическое недомогание. Это было мучительно, но я изо всех сил старался убедить себя, что правильнее будет ее отпустить. Чем дольше продлевать пытку, тем тяжелее будет разорвать этот замкнутый круг. Пришло время признать свое поражение. Хватит мучить себя и Амаранту. В конце концов, она выбрала свой путь, и я чувствовал, что не вправе мешать ей.

Само собой, я, несмотря на обязанности охотника, не собирался причинять какой-либо вред Эмми, даже если бы она стала самым опасным вампиром на планете Земля. Сейчас мне нужно было лишь в последний раз поговорить с ней, но вовсе не для того, чтобы попытаться ее вернуть. Перед тем как мы навсегда расстанемся, я должен был сказать Эмми, что любил и всегда буду любить только ее одну. Мне казалось очень важным, чтобы она это знала.

Дождавшись, пока Амаранта покончит с ужином, а Дима уйдет к себе наслаждаться игровыми возможностями ноутбука, я отправился к Эмми, собираясь сказать ей на прощание несколько слов, а потом объявить, что она свободна. Но все произошло немного иначе.

Распахнув дверь, я замер в нерешительности. В комнате было темно. Окна в помещении отсутствовали, и единственным источником света служила грязная лампочка, болтающаяся на кабеле под самым потолком. Ни я, ни Дима не выключали ее, даже когда уходили. Казалось неправильным оставлять Эмми в темноте, пусть даже она в ней прекрасно ориентируется. Неужели Димка по забывчивости выключил свет?

Протянув руку к стене, я попытался нащупать выключатель, но неожиданно почувствовал на своем лице мимолетное тепло дыхания. Легкий аромат цветов шиповника пронесся мимо, едва зацепив обоняние. Я застыл на месте, стараясь как можно тише дышать и вообще поменьше шуметь, а потом с трудом отыскал в себе силы сделать несколько шагов вперед, еле переставляя ватные ноги.

— Эмми? — позвал я шепотом, не зная, откуда ждать ответа.

— Что? — донесся из темноты насмешливый голос.

Готов поклясться, что он шел не со стороны клетки. Я ощутил себя довольно неуютно. С одной стороны, как-то неловко бояться любимой девушки, но с другой — кто знает, что у нее на уме. Эмми все-таки вампир, а не рассерженная студентка. Возможно, Амаранта на самом деле хочет отомстить, и тогда ничего хорошего меня не ждет.

— Тебе страшно, — совершенно точно определила мое состояние Эмми. Она не спрашивала, а утверждала.

Конечно, она меня без труда раскусила — сердце бешено колотилось в груди, выдавая меня с головой. Если я правильно все рассчитал, Амаранта стояла у меня за спиной, тогда как клетка находилась где-то впереди. Каким-то непостижимым образом Эмми удалось вырваться на свободу. Я отчетливо ощущал ее дыхание на затылке, так близко она стояла.

Какое-то время Амаранта молча изучала мою спину. Ее руки остановились всего в нескольких миллиметрах от моих плеч, отчего кожу покалывало, словно между нами проходил разряд тока.

Я боялся двинуться: то ли опасался, что она может вцепиться мне в горло, то ли потому, что мне была приятна ее близость.

— Собираешься убить меня? — спросил я с неожиданной легкостью. Почему-то мысль о гибели вдруг перестала казаться такой уж страшной. Более того, смерть выглядела такой глупостью, о которой и говорить-то не стоит.

— Как раз раздумываю над этим, — честно призналась Эмми.

— Мне жаль, что все так вышло. — Я все еще не шевелился. Но раз уж она тянула с нападением, почему бы нам не поболтать?

— Сожалеешь о том, что похитил меня и запер в этой клетке? — зачем-то уточнила Эмми.

— Нет, — я не колебался с ответом. Она вздохнула, но промолчала. — Я сожалею о том, что оставил тебя. Мне не следовало этого делать. Только теперь я понял, как многого лишился по собственной вине.

— Здорово, что ты осознал свои ошибки. Но тебе не кажется, что ты немного запоздал с этим? — Источник голоса немного переместился, теперь Эмми стояла справа от меня.

— Прости.

Повинуясь инстинкту самосохранения, я отступил назад, рассчитывая все-таки найти выключатель и зажечь свет. Казалось, если включить электричество, моя позиция заметно улучшится.

Наверное, я просто рассчитывал, что Амаранта не сможет прикончить меня, глядя в глаза. А в том, что она действительно серьезно раздумывает над такой возможностью, я не сомневался. Это было ясно по напряжению в ее голосе. Я чувствовал себя маленьким кроликом, который сдуру попал к лисе в гости во время обеденного перерыва.

Должно быть, Эмми в этот момент на что-то отвлеклась, так как мне удалось исполнить свой план. Нащупав выключатель за спиной, я нажал на кнопку. Мгновенная яркая вспышка света озарила комнату так, что пришлось зажмуриться.

Когда я снова открыл глаза, Амаранта стояла почти вплотную ко мне. Ее глаза снова были графитово-черными, и из-под верхней губы виднелись острые клыки — зрелище не для слабонервных. Я попытался отступить, но стена отрезала путь к бегству.

— Мое предложение насчет вечной жизни все еще в силе, — с неподдельным интересом разглядывая мою сонную артерию, произнесла Амаранта. — Ты не передумал?

— Я не могу его принять, ты же знаешь, — прошептал я, запинаясь.

Тело и разум разрывали противоречивые чувства. Дима находится достаточно далеко, так что, даже если я закричу, к тому моменту, когда он прибежит, от меня останется обескровленный труп. В то же время часть меня (весьма извращенная часть) хотела, чтобы это длилось как можно дольше. Ведь мне выпал, наконец, редкий шанс стоять рядом с предметом своего обожания.

— Что ж, мое дело предложить, — Эмми пожала плечами и добавила с оттенком презрения: — охотник.

Именно так и никак иначе она теперь обращалась ко мне. В ее устах это слово звучало столь пренебрежительно, как будто это, по меньшей мере, какое-то ругательство. Думаю, с похожим выражением в свое время куклуксклановцы произносили слово «негр», проявляя свое отвращение к этим, по их мнению, недочеловекам. Что-то подобное имела в виду и Амаранта. Когда она вела себя таким образом, я особенно четко ощущал, что мы находимся в разных лагерях и являемся, по сути дела, врагами.

Неожиданно пришло ясное осознание, что для меня будет лучше оказаться как можно дальше отсюда. Конечно, я всем сердцем верил, что Эмми не станет наносить вред моему организму, но сердце говорило одно, а разум твердил совсем другое. В конце концов я решил послушать именно его и сделал осторожный шаг к двери.

Не могу сказать, что я так уж сильно переместился, но мой маневр, разумеется, не укрылся от зорких глаз вампира. Уже в следующее мгновение Амаранта совершила практически неуловимое движение, схватила меня за руку и отбросила к клетке. Металл громко лязгнул за спиной, но выдержал вес тела (кузнец не обманул), и я медленно осел по решетке на пол. От сильного удара перед глазами все ненадолго померкло. Единственное, о чем я успел подумать, это о совершенной мною ошибке. Зря я настоял на том, чтобы Дима, играя на ноутбуке, надевал наушники. Вряд ли он теперь услышит, что здесь происходит.

Приоткрыв глаза, я выяснил, что лежу на спине. Голова и спина ныли, но в целом все было в порядке. Прикинув на глаз расстояние до двери, я привычно удивился, как легко Эмми удалось поднять меня и швырнуть через всю комнату.

Еще не совсем осознавая окружающее, инстинктивно попытался сесть. Неприятно удивила невозможность принять вертикальное положение. Меня что-то удерживало. Чуть приподняв голову, я понял, в чем дело. Сверху, уютно устроившись на моем животе, сидела Амаранта. Стройные ноги обхватили мои бедра, а руки надавили на плечи, прижав меня к полу и лишив возможности оказать хоть какое-то сопротивление. Но, честно говоря, не сильно и хотелось. Пикантность и двусмысленность такой позы направила мысли в определенном направлении. Но Амаранта, кажется, этого не заметила.

— Боишься? — повторила она все тот же вопрос. Но в этот раз Эмми ошиблась, приняв за признаки страха участившееся дыхание и расширившиеся зрачки. Если до этого ее предположение было стопроцентно верным, то теперь она была абсолютно неправа. Мои думы были как никогда далеки от опасности, которую представляла собой Амаранта. Я целиком и полностью сосредоточился на физическом контакте, всем телом ощущая Эмми. Мечтая о том, чтобы свести до минимума оставшиеся между нами сантиметры, застыл в болезненном предвкушении.

— Я задала тебе вопрос, — бархатистым голосом проворковала Амаранта, но я даже не думал отвечать. Не стоило портить такой прекрасный момент болтовней.

И, хотя глаза Эмми до сих пор оставались черными, а верхние резцы были длиннее обычного, она не потеряла привлекательности. Указательный палец девушки коснулся моей щеки, медленно спустился до шеи и остановился на сонной артерии, немного нажав на нее.

— Человеческая жизнь такая ненадежная штука, — прошептала Амаранта, не сводя взгляда с пульсирующей жилки. — Надавишь немного сильнее, и всему наступает конец, — Эмми говорила это с некой долей отстраненности, как будто меня не было в комнате, и она разговаривала сама с собой.

— Я не могу стать вампиром, — произнес я, чтобы обратить на себя ее внимание. Мне это удалось, и Эмми подняла взгляд на мое лицо. Она выглядела крайне задумчивой, как если бы решала какой-то важный вопрос. — Но я готов отдать тебе всю свою короткую и ненадежную жизнь. И быть с тобой до самого последнего вздоха. Клянусь, что никогда больше не брошу тебя.

Слова шли из самого сердца, и казалось, Амаранта, наконец, услышала. Она наклонилась вперед, так что ее лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. Наши губы разделяло лишь незначительное расстояние, словно она собиралась поцеловать меня. Об этом говорили и посветлевшие глаза, и снова вернувшие нормальные размеры клыки. Кровь прилила к лицу, и я, будучи не в силах ждать, сам приподнялся к ней навстречу, но в последний момент Эмми повернула голову вправо и, склонившись к моему уху, прошептала:

— Уже слишком поздно, — каждое слово наносило сокрушительный удар, растаптывая чудом уцелевшие островки надежды.

Сказав это. Амаранта резко поднялась на ноги и несколько секунд возвышалась надо мной. В синих глазах сквозило неприкрытое сожаление, а потом Эмми развернулась и выбежала прочь из комнаты.

Опустив голову на пол, я остался лежать там, где она меня оставила. Не было ни сил, ни желания подниматься. Амаранта окончательно потеряна — эта мысль отбойным молотком стучала в голове. Совершенно непонятно, что теперь делать. Нужно как-то встать и продолжить жить дальше, но я не уверен, что знаю, как. Да и стоит ли напрягаться? Гораздо проще лежать и жалеть себя.

Не знаю, сколько времени я так провалялся, но, скорее всего, не очень много, когда в комнату заглянул Дима.

— Я слышал шум закрывающейся двери и… — заметив взломанную дверь клетки и отсутствие Амаранты, брат запнулся. — Ого! — присвистнул он. — Смотрю, вы тут неплохо развлеклись без меня.

Подойдя ближе, он протянул руку; я ухватился за нее и наконец поднялся на ноги.

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался братишка.

— Вроде как.

— Думаю, мы еще успеем ее догнать и вернуть, — Дима направился к двери. Я не сдвинулся с места, и он, притормозив на пороге, вопросительно посмотрел на меня.

— Мы никуда не пойдем, — заявил я устало, пригладив волосы. Попытка говорить будничным голосом не увенчалась успехом. Даже детектор лжи не заподозрил бы меня в обмане, но только не Дима. Увы, он знал меня слишком хорошо.

— Значит, ты просто отпустишь ее? — с удивлением спросил он.

— Я не могу вечно удерживать Амаранту силой. Я попробовал ее вернуть, у меня ничего не вышло. Пришла пора признать свое поражение. — Я развел руками.

— Вот уж не думал, что ты так быстро сдашься.

— Я просто вовремя остановился. Мы и так переступили черту. О чем я теперь, кстати говоря, жалею.

Дима поморщился и отвернулся, всем видом демонстрируя, что ему неинтересно слушать такие сентиментальные глупости. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на клетке и с недоверием спросил:

— Ты что, сам ее отпустил?

— Нет. Она, наверное, сломала клетку, — предположил я.

— Это же сверхпрочная сталь! Как ей удалось?

Мы оба с интересом уставились на прутья решетки. С первого взгляда клетка выглядела абсолютно целой, и было не совсем понятно, как же Эмми удалось выбраться. Дверь оказалась приоткрытой. Но ведь у Амаранты не было ключа. Как же она с ней справилась?

Подойдя вплотную к двери и присев на корточки, я заметил на полу какие-то металлические детали. Взяв их в руки, с удивлением узнал петли, на которых еще недавно держалась дверь, и только тогда сообразил, в чем тут странность, — дверь была открыта не в ту сторону. Амаранта просто выломала петли!

— Вот пройдоха! — с негодованием и вместе с тем с ноткой восхищения воскликнул Дима, присмотревшись к петлям.

Я посмотрел на брата снизу вверх с немым вопросом в глазах.

— Они из обычного металла, — усмехнулся Димка. — Кузнец нас нагрел. Сделал клетку из высокопрочной стали, а на петлях сэкономил.

Теперь и я все понял. Разница в цвете и фактуре между петлями и решеткой была видна даже на глаз. Похоже, кузнец, желая заработать сверх предложенного, умудрился вместо петель из особого прочного сплава поставить обычные, а разницу, как водится, положил в карман.

Я опустил руку, и круглые цилиндры с металлическим звоном упали на пол. Возможно, так даже лучше: Амаранта на свободе, я снова один. Некоторые из представителей нашей профессии (например, Глеб) считают, что настоящий охотник всегда должен быть одиночкой. Что ж, у меня появился неплохой шанс стать одним из таких охотников. Думаю, Глеб может мною гордиться.

— Ты-то как? Все в порядке? — участливо поинтересовался Дима.

— Ничего страшного. Справлюсь. Не впервой, — я не особо верил в собственные слова, но старался говорить убедительно.

Выпрямившись, повернулся спиной к клетке.

— Давай лучше поужинаем. Я что-то проголодался, — заявил я спокойно, направляясь к двери и рассчитывая, что тема еды как ничто другое отвлечет Диму от насущных проблем.

20

ГОСТЬ

Я был в отчаянии. У меня, что называется, опустились руки, и весь мир вдруг стал совершенно безразличен. Дима постоянно твердил, что мы должны уехать из Питера, так как, по моему собственному признанию, делать здесь больше нечего, но я не мог заставить себя даже выйти на улицу. Кто бы мог подумать, что во второй раз потерять любимую еще сложнее. Можно было бы уже и привыкнуть.

Окружающая действительность вдруг стала невыносимой и скучной. Даже когда Дима после очередной попытки вытащить меня из Петербурга пригрозил, что позвонит отцу и все ему расскажет, во мне ничто не дрогнуло. Признаться, просто отчаянно не хотелось покидать город, в котором жила Эмми. Конечно, не имеет значения, где именно я нахожусь, — и в Питере, и в Новосибирске она будет одинаково от меня далека — но не так-то просто распрощаться с местом, где мы виделись в последний раз.

Из-за моей начинающей входить в хроническую стадию депрессии мы не могли уехать из Санкт-Петербурга уже вторую неделю. Нельзя сказать, что все это время я хоть чем-то занимался. Моим основным времяпровождением было сидеть в кресле и жалеть себя. Почему-то этот вид деятельности весьма популярен у несчастных влюбленных.

Такое поведение выводило Диму из себя, но он был не в силах что-либо изменить. Наконец, брат заявил, что если я в скором времени не вернусь в реальность, то он будет вынужден оставить меня одного и отправиться назад к отцу. Не знаю, почему, но его слова произвели на меня впечатление. Скорее всего, я просто испугался лишиться последнего дорогого мне человека на этой планете, поэтому твердо решил взять себя в руки.

Именно в тот день, когда я принял это судьбоносное решение, все неожиданно вышло из-под контроля, и дальнейшие события развивались уже независимо от моих действий и желаний.

Был довольно поздний вечер, когда я наконец-то собрался выйти на улицу. Казалось, наступило самое подходящее время для первой прогулки после длительного пребывания в квартире. На город опустились мягкие сумерки, и можно было не бояться; что кто-то заметит хмурое выражение моего лица. Ничего не сказав брату, я отправился гулять. Проходя мимо зеркала в прихожей, бросил мимолетный взгляд на отражение, отметив, что неплохо бы побриться, так как двухнедельная щетина уже начала принимать очертания бороды.

Я вышел во двор, вдохнул прохладный ночной воздух Питера и понял, какую ошибку допустил, сидя в четырех стенах. С самого начала стоило больше бывать на воздухе — иногда полезно проветрить голову. Решив прогуляться до набережной, которая находилась неподалеку, я размеренным шагом отправился в сторону арки, ведущей за пределы двора. Двор-колодец освещал единственный фонарь, и его тусклого света едва хватало, чтобы рассеять ночную тьму. Не успел я шагнуть под своды арки, как тревожный сигнал подсознания заставил остановиться и приглядеться к окружающему. Не могу сказать, услышал ли я что-нибудь, или мне просто что-то подсказало взращенное в многочисленных опасных ситуациях чутье охотника. Определенности пока не было. Но одно я четко осознавал — во дворе есть кто-то еще. Сам по себе этот факт казался банальным — ну что такого ужасного в припозднившемся прохожем? Правда, вел себя этот ночной странник, мягко говоря, подозрительно. Он притаился в тени арки и выжидал. От дурного предчувствия тревожно сжалось сердце. Отчего-то я был уверен, что незнакомец поджидает именно меня.

Рука сама скользнула за спину в попытке нащупать оружие, но его, конечно, не оказалось. Погрузившись в состояние несчастного брошенного парня, я совсем забыл об элементарной безопасности. Это озарение настолько потрясло меня, что, кажется, я мгновенно излечился от депрессии. По крайней мере в тот момент жить хотелось как никогда прежде, хотя еще накануне днем я стенал о бессмысленности моего существования.

Я отступил. Всего на один шаг, но тень двинулась вперед ровно настолько, насколько я подался назад. Это вынудило меня снова остановиться. Бросив взгляд за спину, я оценил расстояние до безопасного подъезда и понял, что просто физически не успею до него добежать. Вампиры слишком быстры, в скорости мне с ними не тягаться, а теперь я нисколько не сомневался, что прячущийся в темноте мистер Икс — вампир. Если меня чему и научили проведенные с отцом годы, так это определять вампиров чуть ли не по запаху, ну или по манере двигаться. Чтобы узнать бесшумные манеры и мягкие движения вампира совершенно необязательно отчетливо его видеть.

Нужно было догадаться, что рано или поздно дружки Амаранты нас вычислят. Ведь даже сама Эмми вполне могла рассказать им, где находится наше с Димой убежище. Я был так глуп, что даже не сообразил сменить жилье. Конечно, трудно поверить, что Амаранта выдала нас своей банде кровопийц, но как иначе объяснить появление неожиданного визитера?

Тень не двигалась; я тоже предпочел замереть, не желая провоцировать незваного гостя, и лихорадочно анализировал ситуацию. Меня несколько удивило то обстоятельство, что вампир был один, и вдруг я с ужасом подумал, что другие вампиры вполне могли забраться в квартиру и развлекаться там с Димкой. Именно эта мысль заставила покончить с игрой в молчанку.

— Кто ты? — выкрикнул в темноту. Я знал ответ на этот вопрос, но он показался мне вполне подходящим для начала разговора.

Тень промолчала, но я заметил едва уловимое движение, как если бы мой скромный собеседник еще немного подался вперед.

Я снова не удержался и оглянулся назад в тревоге за брата.

— Он в безопасности, — произнес спокойный, лишенный эмоций глубокий мужской голос; его бархатистый тембр подтвердил догадку о природе ночного гостя. — Я один.

Такое заявление вызвало невольную усмешку. Зачем вампиру признаваться в своей незащищенности? Или он даже не допускает мысли, что я могу представлять собой какую-либо опасность? Недоверия с моей стороны, таким образом, не поубавилось, и его слова только еще больше насторожили.

— Тебе нечего бояться. Если бы я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв, — все так же равнодушно произнес вампир.

Я никак не мог избавиться от ощущения, что где-то уже слышал этот приятный равнодушный баритон. Так как из всех вампиров этого города мне были знакомы только друзья Амаранты, вполне логично предположить, что это кто-то из них. Вряд ли со мной стал бы беседовать совершенно посторонний вампир — при случайной встрече он просто убил бы меня, не вступая в разговоры. А из всех, с кем мне довелось свести знакомство в Питере, нотки скучающего принца крови слышались только в голосе Андрея.

— Андрей? — я окликнул вампира по имени, проверяя свою гипотезу.

— Приятно слышать, что ты меня узнал. — Вампир сделал шаг вперед и оказался, наконец, в свете уличных фонарей.

Нас разделяло не менее двадцати шагов, но я прекрасно отдавал себе отчет, что Андрею достаточно совершить один прыжок, чтобы настичь меня. И, хотя он стоял в расслабленной позе, немного наклонившись назад, а руки прятал в карманах дорогих темно-коричневых брюк, я понимал — впечатление скуки и внешней безобидности обманчиво.

Невольно принялся сравнивать себя со своим соперником. Стоило отдать ему должное, Андрей, как любой вампир, был красив. И хотя я всегда привлекал внимание женщин, мне, конечно, не тягаться с ним по части внешности. На первый взгляд он казался моим ровесником, но жизненный опыт, легко читающийся в стальных глазах, выдавал в Андрее довольно старого вампира. Каштановые с золотистым отливом волосы были уложены в модную прическу, из-за этого он походил на пижона, и дорогая одежда только усугубляла впечатление. Даже равнодушный вид вампира, вносящий в его образ некоторую отчужденность, был ему к лицу, создавая некий ореол таинственности, на который так падки женщины. В общем, сравнение было не в мою пользу, я проигрывал по всем статьям. Совершенно заурядный молодой человек, пусть и с симпатичными чертами лица и стройным от тренировок телом, не мог тягаться в обаянии с вампиром. Получалось, что Эмми действительно вполне способна променять меня на этого красавца с печальными глазами. К тому же их объединяло нечто основополагающее, а именно — вампирская сущность.

— Насмотрелся, — усмехнулся Андрей, заметив, как я пристально его разглядываю. — Каков будет вердикт? — спросил он после моего кивка.

— Вряд ли я могу присвоить себе лавры победителя, — с горечью в голосе вынужденно признался я. Ревность, которая уже, казалось бы, улеглась, вспыхнула с новой силой.

— Это всего лишь приманка, — отмахнулся Андрей, имея в виду свой облик. — Мы давно научились не обращать внимания на такие мелочи. Главное, что у тебя здесь, — изящным движением руки он дотронулся до виска.

— А как же душа? Вы преуменьшаете ее значение.

— У нас ее нет, — коротко бросил вампир, и мне показалось, что это было сказано с досадой. В серых глазах на секунду вспыхнуло подобие какого-то чувства, но они почти сразу угасли, как угли неразгоревшегося костра. — Я здесь не для того, чтобы обсуждать детали своей внешности или физиологию вампиров, — немного раздраженно заявил Андрей. Эта эмоция была столь неуловима, что, вырази ее кто-нибудь другой, я бы этого даже не заметил, но для Андрея это был просто взрыв переживаний.

— Тогда зачем? Зачем ты пришел? — Странно, но этот удивительный вампир начинал мне нравиться. Вдруг стало сложно поверить, что он может быть чем-то опасен для меня.

— Хочу обсудить с тобой один вопрос, — Андрей снова перешел на свойственную ему манеру разговора, как если бы между нами возникла какая-то незримая стена, за которой он полностью скрылся, оставив снаружи лишь пустую оболочку.

— Надеюсь, этот вопрос не касается способов моего убийства? — решив хоть как-то разрядить обстановку, попытался сострить я.

— Нет, — абсолютно серьезным тоном ответил Андрей, и стало понятно, что у него отсутствует еще и чувство юмора (хотя, возможно, причина крылась в том, что я никудышный весельчак). — Я хочу поговорить об Амаранте.

— Это она сказала тебе, где меня найти?

Вампир кивнул, а я снова украдкой покосился на дом, в одной из квартир которого находился брат.

— Мне с трудом удалось выведать у нее адрес, — пояснил вампир. — Другим она ничего не сказала.

— Видимо, она тебе доверяет, — заметил я с плохо скрытой завистью в голосе.

— Так и есть.

— Говори, зачем пришел, — мне стала неприятна эта беседа, и я стремился поскорее свернуть разговор. О том, что ждет по его окончании, не думалось.

— Зачем ты похитил ее? — вместо ответа спросил Андрей.

— Я не обязан изливать тебе душу, — отмахнулся я зло.

— Конечно, нет, — вампир равнодушно пожал плечами, а потом сделал молниеносное движение вперед, сократив расстояние между нами вполовину. — Но я настаиваю.

И, хотя его голос все еще состоял преимущественно из мягких нот, лишенных всякой угрозы, я как-то сразу понял, что лучше ответить.

— Я хотел поговорить с ней, — сглотнув, пояснил я причину своего поступка.

— Ты мог бы сделать это и в клубе, — не унимался Андрей.

— Там она не стала меня слушать. К тому же вы всегда были рядом, и отношения у нас сразу не заладились. — Я автоматически поднял руку к лицу и дотронулся до носа, который в этой истории оказался моим самым уязвимым местом.

— Допустим, я верю тебе, — задумчиво заключил Андрей. — Значит, ты не собирался причинять ей вреда?

— Нет, — заверил я с жаром, — я ограбил банк крови, чтобы кормить ее.

Андрей усмехнулся, правда, одними губами — глаза оставались такими же холодными.

— Она рассказывала.

— Тогда зачем было спрашивать?

Но вампир счел ниже своего достоинства отвечать на этот вопрос.

— Теперь помолчи и послушай, — я, сам не ожидая от себя такого внимания, весь превратился в слух. — С тех пор как Амаранта вернулась, она сама не своя. Она, конечно, молчит, но я вижу, что она не находит себе места. Думаю, причина кроется в тебе, — при этих словах вампир указал на меня рукой, и я напрягся, понимая, насколько важно для меня то, что он говорит. — Я уже неделю наблюдаю за тобой, — у меня мурашки пошли по коже от этого известия, но я продолжал хранить молчание. — Поначалу я никак не мог понять, что она в тебе нашла. Ты ведь даже не совсем человек. Охотник!

Вот оно, опять. Даже в устах Андрея с его невероятно-бесконечным равнодушием ко всему окружающему, это, казалось бы, простое слово было окрашено презрением. Он выплюнул его изо рта, как кусок испорченной пищи.

— Мне жаль, что так вышло, — я развел руками, показывая, что не в силах изменить свою природу.

— Два непримиримых врага. Но, к слову, она всегда была не такой, как все, — то, как он произнес эти слова, навело на мысль, что, возможно, чувства Амаранты (а я все еще продолжал думать, что она неравнодушна к этому вампиру) не остались без ответа.

— К чему ты клонишь?

— Я уже говорил, что она очень изменилась, — Андрей замолчал, подбирая слова. — Она больше не улыбается, как прежде. Мне тяжело это признавать, но она нуждается в тебе.

— Не понял, — его слова так поразили меня, что я не сразу до конца осознал их смысл.

— Она сама в этом никогда не признается, но и так понятно, как много ты для нее значишь, — в голосе Андрея сквозило сожаление, словно ему не нравилось то, что он говорил.

— Ты ошибаешься, — как бы ни были заманчивы его посулы, я помнил, что сказала сама Амаранта.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я стану тебя убеждать, — с легким налетом брезгливости произнес вампир. — Я не собираюсь тратить свое время на то, чтобы поднимать самооценку охотника, — он подошел еще ближе, хотя, наверное, правильнее будет сказать, «скользнул», так как я не уловил ни единого движения его ног. Казалось, что он просто пролетел над асфальтом. — Я пришел к тебе ради Амаранты. Ей сейчас очень плохо, и мне приходится признать, что ты — единственный, кто в состоянии это изменить.

— А как же ты? — спросил я, имея в виду близкие отношения, которые, как мне казалось, существовали между ними.

— Я уже пробовал, и у меня не вышло, — с каким-то странным выражением сознался Андрей. Если бы он не производил впечатления бесчувственной статуи, я бы решил, что это была боль от осознания собственного бессилия. Впрочем, с ним ничего нельзя было утверждать наверняка.