Артистка, блин! Вильмонт Екатерина

Улыбки фортуны

Что может быть уютнее заснеженного альпийского городка? Остатки рождественского убранства придают всему особую волнующую прелесть, многочисленные кафешки и бары так и манят зайти, согреться чашкой вкуснейшего кофе или стаканом глинтвейна.

– Какая ты умница, Надька, что вытащила меня сюда! – признался вдруг Семен Романович жене.

– Что это с тобой, Сенечка? До сих пор ты только ворчал.

– Да ничего, просто я вдруг понял, что уже отдохнул. Отоспался, отъелся, да и вообще… привел в порядок душу и мысли. Все-таки как хорошо иметь жену, которая знает тебя лучше, чем ты сам!

– Что верно, то верно.

– Сколько нам еще тут осталось?

– Три дня. А что, уезжать неохота?

– Неохота! – тяжело вздохнул Семен Романович. – Может, поменяем билеты и останемся еще на недельку?

– Нет, Сеня, ты через три дня взвоешь!

– Не взвою! Здесь так чудесно…

– Не смеши меня! И, главное, слушайся, тогда все будет отлично!

– Да, кажется, ты, как всегда, права, – засмеялся он. – Ну, какие на сегодня планы?

– Какие планы? Пойдем гулять, заглянем в магазинчики, пообедаем.

– Надюш, а давай пообедаем там же, где вчера.

– Давай, сама хотела тебе предложить. Там так готовят седло косули! Пальчики оближешь.

– Я тебя обожаю!

– Ты обожаешь седло косули!

– Спорить не стану, но тебя я обожаю куда сильнее. Он обнял жену.

Они бродили по улицам, накупили какой-то дребедени, выпили кофе, потом опять бродили, а потом вдруг решили вспомнить детство – пошли кататься на санках с горы. Восторгу обоих не было предела, и Семен Романович, словно чеховский герой, каждый раз шептал жене на ухо:

– Я люблю вас, Наденька!

Надежда Михайловна была очень довольна.

– А я не помню, как звали ту девушку! – со смехом сказала она, когда они влезли в подъемник.

– Я тоже точно не помню, но, кажется, все-таки именно Наденька! – засмеялся муж.

После пятого спуска Надежда Михайловна решительно сказала:

– Все, хватит! Хорошенького понемножку!

– Согласен, но завтра опять сюда придем, дураки, три дня потеряли! Надо наверстывать! Все, идем обедать, я голоден как волк!

– Хорошо, только зайдем переодеться, у меня снег в сапоги набился и брюки мокрые.

– Описалась со страху?

– Еще чего! – засмеялась она. И подумала: надо его почаще куда-нибудь вытаскивать, за три дня в этом альпийском раю он стал похож на себя прежнего, молодого.

Через час они входили в тот же ресторан, где обедали вчера.

– Я хочу пива! – заявила вдруг Надежда Михайловна.

– Вот так новость! Ты же не любишь?

– С меня Татьяна взяла слово, что я попробую темное пиво.

– Прекрасно! Наконец-то и я выпью пива.

– А ты чего воздерживался?

– Так я тоже не большой любитель.

Пиво им подали очень быстро.

– Ох, как вкусно! – простонала Надежда Михайловна, отхлебнув пива. – Мягкое, бархатное просто.

– Да, недурно… Ой, ты глянь, что на улице творится!

За окнами валил снег.

– Ничего себе! – ахнула Надежда Михайловна. – А нас тут не завалит?

– Ерунда, выгребут! – как-то радостно засмеялся Семен Романович.

В этот момент дверь открылась и вбежала женщина с мальчиком лет семи. Они смеялись, отряхивая друг с друга снег. К ним поспешил молоденький кельнер. Они весело заговорили по-немецки, видимо, женщину здесь знали. Кельнер помог ей и мальчику раздеться. Они прошли к дальнему столику.

Семен Романович сидел спиной к ним.

– Надь, ты чего?

– Погоди! – отмахнулась от мужа Надежда Михайловна.

– Да что ты там увидела? – он оглянулся. – Ты что, знаешь эту бабенку?

– Нет. Я ее не знаю. Но вот если бы найти актрису с таким лицом… Это был бы идеальный вариант. Просто вылитая наша Марта!

– Ну, милая… Так повезло только однажды Басову, когда он нашел юного Янковского в гостиничном ресторане.

– Да понимаю… Но, главное, я точно знаю теперь, что нам надо искать!

– Я хочу тоже посмотреть. Давай поменяемся местами.

– Давай!

Семен Романович долго смотрел на незнакомую женщину. Вьющиеся каштановые волосы, нежное, чуть скуластое лицо, слегка раскосые глаза, чувственный рот…

– Она, в сущности, некрасивая.

– Она лучше, чем красивая. У нее лицо, от которого глаз не оторвать. В ней есть загадка. И для Марты это лучше, чем красота. Красивых, в конце концов, полно.

– Пожалуй, ты права. В ней действительно что-то есть. И она грустная…

– Это же прекрасно! Образ будет неоднозначным. Кто наша Марта? Суперагент. И некоторая грусть очень даже пригодится…

– Все это очень мило, но не можем же мы снимать немецкую домохозяйку.

– Разумеется, нет, но по крайней мере понятно, что нам следует искать.

В этот момент откуда-то появился огромный ярко-рыжий кот. Он с важностью оглядел зал и довольно решительно направился к дверям.

– Боже, какой красавец! – воскликнула Надежда Михайловна. – Кис-кис-кис!

Кот не обратил на нее ни малейшего внимания.

Мальчик, сын незнакомки, бросился к коту, чтобы открыть ему дверь.

– Никита! – крикнула женщина. – Не надо, там же метет!

Семен Романович ахнул.

– Она русская. Надя!

– Ну и что? Она же не актриса!

– А я не уверен. У нее поставленный голос!

– Ерунда, ты не мог определить это по одной фразе.

Семен Романович был бледен, и у него дергалось веко. Явный признак сильного воодушевления.

– Надя, ты сейчас же подойдешь к ней и спросишь.

– С ума сошел, почему я?

– Потому что я мужчина, она может не так понять! Надя, я тебя умоляю!

– Что ж по-твоему, я должна подойти и спросить: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Сеня, это бред! – Она была уже не рада, что обратила внимание мужа на эту женщину.

– Надюша, ну ты же все можешь…

– Ох, Сенька, ты несносный тип!

– Надя, ну ты же знаешь, я сам все только испорчу…

– Черт с тобой!

Надежда Михайловна поднялась из-за столика и направилась к незнакомке, вполне готовая к тому, что ее грубо отошьют. Та удивленно посмотрела на подошедшую женщину.

– Простите, ради бога, – смущенно улыбаясь, начала Надежда Михайловна.

– Вам нужна помощь, что-то перевести? – обворожительно улыбнулась женщина.

– Нет-нет, спасибо… Дело совсем в другом, вы только не сочтите меня за сумасшедшую…

– Да вы присядьте.

– Спасибо. Позвольте представиться, Надежда Михайловна Земнухова, я киносценарист.

– А я Варвара, ну, здесь меня зовут Барбарой. Варвара Шеффнер. Так чем я могу вам помочь, Надежда Михайловна?

– Знаете, я хочу спросить, как говорится, для очистки совести, муж настоял, он у меня кинорежиссер…

Варвара побледнела.

– А я так хотела быть актрисой… но моя актерская жизнь как-то с самого начала не задалась… Я вышла замуж, уехала в Германию, родила сына… Ну и вот…

– Вы где-то учились?

– В ЛГИТМиКе.

– Варя, так не бывает! – радостно засмеялась Надежда Михайловна. – А вы не хотели бы попробоваться на роль…

– На роль? Господи! Вы за этим подошли? – дрожащим от волнения голосом спросила Варя. И судорожно отпила воды из стакана.

Тут к столику подбежал Никита.

– Мама! Там…

– Ники, пойди поиграй еще с котом, у меня важный разговор.

Мальчик неприязненно посмотрел на Надежду Михайловну, но послушно отошел.

– О, вам как раз принесли горячее, – заметила Варя. – Может быть…

– Варя, берите тарелку и пойдемте к нашему столу. Муж только что говорил мне, что так повезло режиссеру только однажды, когда Басов нашел Янковского… Но, кажется, так все-таки бывает…

– А это удобно? – робко спросила Варя.

Она то, что нам нужно, убежденно подумала Надежда Михайловна.

– Сеня, ты будешь смеяться, но Варя окончила ЛГИТМиК.

– С ума сойти можно! – вскочил Семен Романович, целуя руку смущенной Варе. – Садитесь, дорогая, садитесь! Рассказывайте, где вы играете?

– Нигде… У меня не сложилось, я живу здесь… Работаю по другой специальности…

– Но вы хотели бы?

– Больше всего на свете! – вырвалось у Вари. – В детстве мечтала, что в один прекрасный день мне кто-нибудь скажет: «Девочка, хочешь сниматься в кино?».

– А вы сможете приехать в Москву? Для начала хоть на два-три дня? Придется делать пробы, ведь вас никто не знает, я имею в виду продюсеров… Их еще надо будет убеждать… Да и вообще… Я не хочу вас напрасно обнадеживать.

– Да, я все понимаю. Я ведь могу вам и не подойти. Знаете, меня жизнь научила переживать всякие разочарования, так что я не умру, если не сложится…

Ты мне уже подошла, думал про себя Семен Романович. Он опытным взглядом увидел все, что ему нужно, и не сомневался, что она справится. Такая вот уверенность в своем выборе не часто у него возникала, но ни разу еще он не ошибся, если она посещала его.

– Вы в отличной форме, я смотрю, сколько вам лет, простите за столь невежливый вопрос.

– Двадцать девять.

– Превосходно!

– Мама, мама! – подбежал Никита. – Мама, пошли, снег уже перестал!

Варя знала, Никита просто ревнует ее к незнакомым людям. Ей хотелось прикрикнуть на него, но Надежда Михайловна все поняла.

– Варенька, может, вы вечерком придете к нам в гостиницу и мы поговорим более предметно? Мы остановились в «Трех львах».

Варя с благодарностью взглянула на нее.

– Да-да, я обязательно приду.

– Вам есть с кем оставить мальчика?

– Да, с мамой. Спасибо, спасибо вам! Я обязательно приду!

…– Варь, что случилось? – спросила мать.

– Ах нет, ничего… Просто такая метель была…

– Варь, я что, по-твоему, слепая? Ты кого-то встретила? Или Эммерих звонил?

– Нет, мамочка. Не звонил. Просто…

– Мама там каких-то русских встретила, к ним за столик подсела, а меня отослала с Манфредом играть.

– Никита, ты доносчик! Ябеда, а это стыдно! – заметила бабушка. – Мужчина так поступать не должен! Иди к себе и подумай!

– Так я же не в полицию донес…

– Еще не хватало! Ступай к себе, – голос бабушки звучал непреклонно.

– Ладно. Мам, ты извини, я больше не буду!

И, не дожидаясь прощения матери, он убежал на второй этаж.

– Ну, что это за люди были?

– Мамочка, случилось чудо! Там был Шилевич!

– Какой Шилевич?

– Режиссер! Он снял «Плач иволги» и «Тусклую жизнь»!

– Не шедевры, но хорошее крепкое кино! И что, ты хочешь сказать, что он тобой заинтересовался? Приударил?

– Даже не думал! Но он позвал меня в Москву на пробы!

– Варя, детка, ну это ж чепуха! Он просто хочет с тобой переспать!

– Мама, ко мне подошла его жена, она сценаристка… Ничего такого! Они сказали, что, увидев меня, сразу поняли, какой типаж им нужен для главной героини…

– Ты хочешь поехать?

– Мамочка!

– А если ничего не получится?

– Пусть! Все равно я поеду, это мой, наверное, последний шанс!

Мать внимательно посмотрела на нее.

– Ладно, поезжай! Я думала, ты уже покончила с этим…

– Я тоже думала, но, мамочка, это же судьба! Я вовсе не собиралась заходить в ресторан, просто вдруг повалил такой снег, мы с Никиткой уже шли домой, а тут… Снег ведь мог повалить на пять минут позже, и мы зашли бы в другое место… А так все совпало… И я чувствую, что смогу, еще смогу, а уж года через два… Ничего бы не вышло… И еще мне снился сегодня Петербург… Колокола звонили и Нева… Это мне всегда к чему-то важному и хорошему снится…

– С ума спятить можно. А что за роль-то?

– Пока ничего не знаю. Я вечером пойду к ним в «Три льва», они все расскажут.

– Ну-ну, сходи, чем черт не шутит! Только, надеюсь, ты не собираешься совсем уезжать в Россию?

– Зачем? Да и куда?

– Ну, у тебя же есть в Москве квартирка.

– Она сдана.

– Но ведь не навечно. Ты только имей в виду – я возвращаться не буду и Никитку не пущу! Ни под каким видом! Если что, поедешь одна, помни это!

– Я все знаю, мамочка, но если подворачивается такой шанс, я не имею права его упустить!

Гостиница «Три льва» в темноте выглядела прелестно. А уж после сегодняшнего снегопада в особенности. Она стояла немного на отшибе, и теплый свет окон так и манил к себе. Варя остановилась, как в детстве, сгребла немного снегу и съела. Снег в Альпах был чистый и, как показалось Варе, необыкновенно вкусный. Вот если Шилевичи будут ждать меня в холле, все получится, загадала она и с замиранием сердца толкнула дверь.

Шилевичи сидели в креслах возле елки. Семен Романович сразу поднялся ей навстречу.

– Варвара, душевно рад! Молодчина, пунктуальность – бесценное качество для актера.

– Я не люблю опаздывать.

– О, значит, с вами хорошо крутить роман! – засмеялась Надежда Михайловна.

– Предлагаю пойти в ресторан и продолжить разговор за хорошим ужином! Мне так нравится здешняя жратва!

Варя промолчала, но в душе обрадовалась. Разговор за ужином будет более непринужденным.

– Итак, Варвара, вы наверняка умираете от любопытства, что же за роль я вам предлагаю!

– Не то слово! – широко улыбнулась Варя.

О, какая улыбка! – подумал Семен Романович. Чутье меня не подвело.

– Варюша, я предлагаю вам очень выигрышную и эффектную роль. Это будет кино, естественно в формате 4+1.

– Что это? – растерялась Варя.

– Четыре серии и одна. Кино и телевариант. Куда ж мы нынче без телевидения? Прокат у нас хромает на обе ноги. Но зато телевидение дает сумасшедшую аудиторию, тем более, мы работаем с крупнейшим телеканалом. А теперь пусть Надежда Михайловна вкратце расскажет, в чем там суть, это ведь ее сценарий! К сожалению, мы не взяли с собой ни экземпляра, ни компьютера, но…

– Так даже лучше… – пролепетала Варя.

– Это история подлинная на восемьдесят процентов, – начала Надежда Михайловна. – История моей дальней родственницы. В советские времена она была нашей разведчицей, вращалась в высших кругах Англии, у нее были головокружительные романы, она совершала истинные чудеса, а потом ее предал один тип, сбежавший из Союза на Запад, ее посадили в тюрьму, потом обменяли на английского шпиона, она вернулась в Союз, но вдруг поняла, что не может там жить, задыхается, и поставила себе цель – сбежать на Запад. И ведь сбежала…

– И ее оставили в живых?

– Представьте себе! В Союзе началась перестройка, и стало как-то не до нее, тем более что она сделала в Дании пластическую операцию, хирург влюбился в нее без памяти и они уехали в Южную Африку. Она и сейчас там живет. Я была у нее несколько лет назад. Но в фильме этого, разумеется, не будет. Там у нас открытый конец…

– Пока открытый, – как-то грустно улыбнулся Семен Романович.

– Что ты хочешь сказать? – удивилась Надежда Михайловна.

– Надя, ты же понимаешь, что канал может не захотеть… И они будут требовать, чтобы ее пристрелили или, наоборот, сделали чуть ли не главой разведки… Не удивляйтесь, Варя! Раньше была цензура государства, а теперь цензура продюсеров… Причем они зачастую, прикрываясь требованиями канала, проводят в жизнь собственные дурацкие идеи.

– Сеня, не заводись. Это у него больная тема.

– Ну как вам, прелестная Варенька?

– По-моему, это просто здорово! Так интересно! И роль… о такой можно только мечтать! Но я не знаю, справлюсь ли…

– Вы машину водите?

– Да. Я даже одно время преподавала экстремальное вождение.

– С ума сойти! – хлопнул в ладоши Семен Романович. – А верхом ездите?

– Езжу, хотя не могу сказать, что виртуозно…

– А какими-нибудь единоборствами владеете?

– Чего нет, того нет. Но я научусь, если нужно…

– Посмотрим! Варя, а что вы еще умеете?

– Говорят, я неплохо пою. И танцую тоже…

– Ну, петь не обязательно…

– Да почему? – воодушевилась Надежда Михайловна. – Мы сделаем так, что вам будет что петь! Сеня, надо заказать песню, такой забойный шлягер!

– Забойный шлягер нам не подойдет… – как-то даже брезгливо поморщился Семен Романович.

– Назвать это можно как угодно, но должна быть такая песня, ну вроде журбинского вальса из «Московской саги».

Семен Романович опять сморщил нос.

– Очень хорошая песня! – твердо заявила Надежда Михайловна.

– Дело вкуса! – вздернул бровь Семен Романович.

– Но ты же не будешь отрицать, что песня была весьма полезна для этого не самого лучшего из сериалов.

– Согласен. Но у нас будет лучше!

– Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! – улыбнулась Надежда Михайловна. – Ну вот, а теперь, Варюша, расскажите о себе. Как вы попали в эту альпийскую глушь из стольного града?

– Да это банальная история. Вышла замуж, родила…

– Надя, мы еще совсем мало знакомы, а ты уже хочешь исповеди? – вступился за Варю Семен Романович, поняв, что ей не хочется сейчас об этом говорить.

– Ты прав, Сенечка! Для нас сейчас важно не прошлое Вари, а настоящее и в особенности будущее…

– Ну, будущее теперь зависит от вас, – улыбнулась Варя.

– Нет, Варя, теперь все зависит от вас! – горячо воскликнул Семен Романович. – Когда вы сможете прилететь в Москву?

– А когда нужно?

– Сейчас сообразим. Сегодня восьмое января. Мы возвращаемся в Москву одиннадцатого, но раньше пятнадцатого активная деятельность в Москве невозможна. Думаю, дней пять уйдет на разговоры с продюсерами, так что где-то в конце января. Я вам буду звонить, держать в курсе дела.