Первый любовник Чехов Антон

«Семь раз отмерь – один отрежь. Уяснил? Передай командиру роты, что я попросил выделить для тебя два наряда вне очереди. За обращение не по Уставу!» – Голицын пытался вспомнить фамилию этого шустрого дядьки: – Кадушкин… Подушкин.. Кадочник. Да, точно! Кадочкинов! Интересно, а жив ли он? Он уже тогда был …старый. Но очень быстрый! Голицын вспомнил, как они впятером пытались заломать одного этого «старика»… Стоит ли говорить, что у них ничего не вышло! Говорили, что он работал в СМЕРШе! Почему он, вдруг, вспомнил этот эпизод двадцатилетней давности? Сейчас он и сам смог бы «завязать морским узлом» пять – шесть человек. Но СМЕРШевиц, уже тогда, был гораздо старше, чем нынешний Голицын! …И шашкой лихо работал… И это несмотря на то, что, как оружие – шашка является… эндемичной для СОВРЕМЕННОГО мира.

Голицын быстро произвел «в уме» нехитрый подсчет: «На пятом курсе я был… – в семьдесят третьем; тогда ему было около шестидесяти, может чуть больше. Семьдесят три минус шестьдесят – шестьдесят три равно десять тире тринадцать. А Гражданская война закончилась в двадцать четвертом… Значит, когда закончилась Гражданская – Кадочкинову было от одиннадцати до четырнадцати лет. А сколько потом, еще использовались сабли и прочие колюще-режущие? Примерно – до тридцать седьмого!?.. Плюс минус год – два… Да! Все верно…». Теоретически, его преподаватель действительно мог обучаться обращению с саблей и шашкой, и может даже, применял ее в бою как основное оружие (Кадочкинов бился скупыми, точными и рациональными движениями, как бьются на войне, в отличии от современной «казачьей джигитовки»). Получается, что в тридцатом ему было от семнадцати до двадцати, а это уже тот возраст, когда и нынешняя молодежь получает навыки обращения с современным оружием и учится эффективно уничтожать себе подобных, а некоторые, даже успевают «открыть» свои персональные кладбища. Голицын был чуть – чуть разочарован.

В бумагах, обладателем которых он на данный момент являлся, в числе прочего, говорилось о том, что некая лаборатория, еще в 1949-м году проводила эксперименты по созданию «суперсолдат» путем замены части суставов (коленные, локтевые) на стальные аналоги, модернизации сердечной мышцы посредством пересадки свиного клапана (у него большая пропускная способность, а значит – выше реакция, больше скорость и выносливость), гипертрофировании желез какой – то там секреции для еще большего вырабатывания адреналина, эндорфина и ортофосфорной кислоты, … ну и чего – то там еще… А так же – по увеличению продолжительности жизни. Для этого, судя по записям, общая температура тела, должна быть понижена на величину от ноль целых, две десятых градуса до двух градусов от персональной средней температуры тела у испытуемого. Голицын не заучивал документ наизусть, поэтому кое – какие детали не помнил: то ли, для понижения температуры, вводили укол в спинной мозг, то ли в мозжечек…, Прапарат назывался: то ли «глюконат кальция», то ли «метилбензоат калия». Но это было не главное – это можно будет посмотреть и уточнить. Важно другое! Лаборатория функционировала и вела научную работу в интересах и под контролем НКВД – МГБ. А СМЕРШ – структурное подразделение этой организации! А Кадочкинов – сотрудник СМЕРШа. И, согласно данным отчетов – эксперименты были удачные!

«И ВОТ ТУТ, – как казалось майору. – порылась и пописала собака!» С одной стороны: если Кадочкинов родился в 1910 году, то его навыки, не забытые впоследствии, а наоборот оттачиваемые (правда непонятно для чего) годами – объяснимы. Но что то не давало покоя Голицыну! Объяснимыми были «навыки». Но была еще и «скорость» – скорость реакции, скорость движений! Кадочкинов двигался со скоростью не просто запредельной для шестидесятилетнего человека, быстрота движений была такой, что становилось непонятно – как суставы и сухожилия выдерживают такую нагрузку? «И еще один момент!!» – Голицын вспомнил еще одну огромную странность – «техника бесконтактного боя», которую, с его курса, между прочим, так никто и не освоил! А между тем, техника действительно «работала»! Майор вспомнил, как от «ментального удара» у него взболтнуло голову, во рту появился привкус крови, сознание он не потерял, но на ногах все таки не устоял. Удар был самым настоящим – Голицын толк в «ударах» понимал! (Его отец был тренером по боксу, и с пяти лет приобщал свое чадо к «неописуемому восторгу быть творцом и художником, дарить и получать невыразимое чувство эстетического наслаждения» от качественно сломанного носа у соперника.) Он видел, как «затуманился» взгляд инструктора, как будто тот обратил взор «внутрь», когда Голицын ринулся в атаку. И ощутил самый настоящий «прямой в голову», между своим правым виском и центром лба, выше правого глаза. «Техника» работала!

«А если предположить, что сотруднику СМЕРШа, подполковнику Кадочкинову (без инициалов) в 1950 году уже было за шестьдесят!? И, как сотрудник секретной организации, он – добровольно принял участие в качестве испытуемого в секретном проекте по созданию «долгоживущих суперсолдат» (согласно теоретическим выкладкам в отчете – «при понижении температуры тела на два градуса – продолжительность жизни может составить от 5 до 25 ВНИМАНИЕ! ТЫСЯЧ ЛЕТ). Эксперимент прошел удачно, все результаты засекретили, в 1953 Берию расстреляли, МГБ перетряхнули, проект закрыли, и про подполковника Кадочкинова все забыли?! Может такое быть?» – майор считал, что – ДА.

«А если это так, то – один ли он такой? Или есть еще „результаты“ удачных экспериментов?» – Голицын не был «законченным» романтиком, и изучив (в меру своих скромных умственных способностей) содержание секретных документов, не впал в беспричинную эйфорию по поводу «новых жизненных горизонтов» или «а, ну теперь мне все понятно», просто пытался пересматривать события с учетом новой информации. Но, стараясь при этом, не заниматься «подтасовкой» фактов.

Мысль была настолько свежая и захватывающая, что решение пришло мгновенно: «Надо найти своего бывшего преподавателя! Или выяснить его судьбу на сто процентов». А поскольку, время было позднее – он отложил воплощение задуманного до утра. В немалой степени, из – за гипотетической слежки.

Утром, созвонившись со Смирновым и убедившись, что тот: «…ничем особенно не занят.» – сел в машину и отправился к товарищу. По дороге он, конечно, пытался, не особенно усердствуя, определить (вернее – угадать) – есть «хвост» или нет, и… естественно не определил. Надо сказать, что сей прискорбный факт никак не отразился ни на настроении, ни на маршруте, ни на ближайших планах майора Голицына. Он не «срывался» со светофоров; не менял, внезапно, направление движения; не петлял по дворам. Один раз, правда, проскочил светофор на твердый «красный», но это был, практически, неизбежный маневр. На пересечении Аминьевского шоссе с Мичуринским проспектом очень странный светофор: пропускает до середины проезжей части – и тут же переключается на «красный». В общем, ехал как обычно, стараясь не вызывать подозрение у возможных «опекунов». Он: «…просто ехал к своему другу, с которым они вместе ждали вызова в отдел кадров, и которого он собирался позвать с собой в Краснодар. … Ну, вот… ностальгия! А времени – девать некуда!». – Это объяснение майор приготовил заранее, на всякий случай, для тех, кому могло быть это интересно. Все максимально открыто и естественно – как надеялся Голицын.

Именно там, в КВВКУ им. Штеменко майор рассчитывал получить сведения о своем бывшем преподавателе. Но об этом, равно как и о пункте назначения, не знал пока даже Смирнов.

Они поехали на поезде. Но, предварительно, решили внести ясность в отношении своей «физиологии». Все таки: «хвост» у них – есть, или «хвоста» у них – нет? Тем более, что случай – подходящий!

– Да без проблем Сань! На юга так на юга! Нам, киргизам, все равно: что е… ть подтаскивать, что е… ых оттаскивать! Заедем, только, пользуясь случаем, к родственникам. Кое-какую одежонку забросим. Зима скоро! Да это по пути! – Смирнов сел за руль и положил на соседнее сиденье «Стечкин». Майор устроился на заднем сидении своей машины и тоже достал пистолет. «Мерседес» рванул с места. Это была очень мощная машина, неверное, единственная модель, к которой баварцы допустили специалистов из «Порше» – W124 Е500, в заводской доработке AMG и тюнинге «Карлсон». Правда, к мощности тюнинг отношения не имел: «Карлсон» тюнингует интерьер и экстерьер, не касаясь ходовой части и двигателя. Поэтому Голицын, перед тем, как занять положение для стрельбы – снял ботинки. Упираться грязной обувью в, отделанные синей и черной кожей, спинку переднего сиденья и обивку задней двери, он считал надругательством над …, да надо всем! Голицыну, такое обращение со своим автомобилем, казалось даже более кощунственным, чем… – в первую брачную ночь, в пьяном угаре завалиться в постель к молодой невесте и… заблевать ее с головы до ног! …А потом уснуть и во сне обкакаться…

Этот «Мерседес» был выпущен в 1991 году в городе Штутгард, и куплен Голицыным в том же 1991 году, но в городе Москва. Он переплатил за доставку, практически, половину. Но, машина того стоила! …Да, и деньги, у него были…

Вообще девяносто первый был, в своем роде, удачным годом для майора. В марте, когда их «зажали» в четырехэтажном доме в Баку – они выжили и отбились, только благодаря тому, что на первом этаже этого дома находилось большое отделение «Сбербанка». И там были бронированные двери и двери – перегородки тамбурного типа. Замечательные сооружения – с точки зрения обороняющихся. А еще там было хранилище… Кстати, бронированная дверь была всего одна – там. Ее они открыть не смогли, за то, левая стенка «выдержала» всего одно попадание из СПГ…

На подмогу, осаждающим здание Сбербанка боевикам, прибыл УАЗик, без брезентового тента, зато с, установленным на нем, на манер знаменитой «тачанки» станковым противотанковым гранатометом. УаЗ, рыча мотором и скрипя тормозами, остановился примерно в тридцати метрах от здания, где укрылась группа Голицына. Прикрывая свою тяжелую артиллерию, бородатые сепаратисты открыли шквальный огонь из всего, что могло стрелять… А затем бахнул взрыв! Слегка контуженный Голицын, заметил, что обвалилась внешняя несущая стена здания и, как ему показалось – все балконы со стороны улицы. Внутри помещения тоже зияла огромная дыра, все помещение заволокло пылью, гарью и кирпичной крошкой. Голицын, наугад дал очередь и выпустил заряд из подствольного гранатомета, предположительно в то место, где остановился внедорожник… Справа от себя он услышал отборный замысловатый мат Смирнова… Чуть дальше ожил пулемет Ковбоя…

– …Рассчитались! – выкрикнул Голицын и начал, естественно, с себя. – Первый!

Рядом проорал Смирнов:

– Второй!

То тут то там, послышались порядковые номера, присвоенные каждому бойцу, еще перед началом операции.

…После залпа, не ответили четверо.

– Боксер! – не прекращая стрельбу, прокричал Голицын. – У нас четыре «минуса»! Найди и проверь!…

– Есть…

Спустя некоторое время, он доложил:

– Командир! Три – «двести», один «триста» – тяжелый… Скоро отойдет. Я «промедол» вколол… Документы собрал!

– Понял…, – пробормотал Голицын и крикнул. – Ковбой! Что с БК?

– Пока нормально!

– Ладно, – распорядился Голицын, – держи их на дистанции! …Гольман! Займи позицию слева… Оттуда удобнее… И разберись с гранатометчиками! …И героями, заодно.

– Понял…, – Гольман, бережно придерживая СВД, пополз на левый край, прикрываясь остатками стены.

…По ним лупили больше тридцати стволов…

«Моджахеды» не мелочились! Или те, кто их вооружал, страдали…. Гигантизмом! Автоматов, практически не было, о пистолетах – даже нечего говорить. По ним лупили из РПК, ПКМов… Через дорогу, под бетонным козырьком Универсама, из-за колонны, по ним безостановочно бил АГС – прямо, через головы своих же, штурмующих Сбербанк, вояк!

Вдруг… Откуда ни возьмись, подкатил ЗиЛ-130. Майор, с немалым удивлением и еще более немалым ужасом рассмотрел в кузове грузовика очень древнюю, но все еще невероятно убойную штуку ЗУ-23—2. Это была спаренная зенитная установка, изначально задуманная конструкторами как средство для борьбы с воздушными целями противника…

Джигиты на ЗиЛе, что-то радостно прокричали осажденным и, под всеобщие одобрительные крики своих собратьев, которые тут же расселись, словно на премьере в кинотеатре, открыли кинжальный огонь по позиции Голицына и кампании. Эта махина дырявила дом с двадцати метров, минут десять!…

Голицын лежал, распластавшись тонким слоем, по битым кирпичам и кускам бетона… От попаданий в стены и рикошетов, ото всюду летели куски кирпича и бетонной крошки. Вокруг стоял кромешный ад! Ощущения были, сродни авианалета! Громадный монстр стрелял, издавая при этом противный громкий вой и оставляя дыры в стенах, размером с кулак взрослого человека! За время этой арт подготовки, Голицын, мысленно написал завещание несуществующим детям, успел мимолетно пожалеть, что в далеком детстве часто таскал за хвост всеобщего семейного любимца – кота Филимона, поверить в бога и попросить о спасении…, хотя бы души! Потому, что при таком раскладе, надеяться на большее, Голицын счел… богохульством.

Через десять минут, древнее оружие, видимо, перегрелось… или его, просто заклинило в следствии ненадлежащего обслуживания, и расстроенные горцы укатили восвояси… После этого, Голицыну стало казаться, что обе стороны стреляют…, но как-то уже – без азарта и задора, что ли… «Мухи», ДШК, РПГ, «Утес»… – все это было уже не то! Градус «общения», сильно понизился. Самым «мелкокалиберным» был, наверное, М-60 – американский хлам, времен Карибского кризиса и Вьетнамской войны.

Во владельца этого раритета, по общей молчаливой договоренности, никто из бойцов группы Голицына даже не стрелял. Видимо его, не сговариваясь, все приняли за безобидного местного сумасшедшего.

…Один раз, Смирнов, вроде бы заметил, что кто-то из нападающих придурков, притащил откуда-то ПЗРК «Стингер» и, уже, всерьез хотел по ним пальнуть… Но не пальнул – видимо решил, что вещь дорогая и редкая… Решил, приберечь для более подходящего случая.

В общем, когда наступило относительное спокойствие, радист группы с позывным Вася, подозвал Голицына и показал ему содержимое, разбитого в хлам, хранилища сберегательной кассы… Голицын, от увиденного впал в легкий ступор. Там была куча… Нет, не золота, не долларов… Всего лишь старые советские деньги, уже прекратившие хождение на территории бывшего СССР, и подлежащие обмену на новые – Российские рубли. Видимо, в хранилище были средства, уже собранные у населения и подлежащие… – наверное утилизации. Короче – денег было много. Нет – МНОГО! Это был шанс! Шанс выжить!

– Вася! Связь! – почти радостно, заорал Голицын.

…По радиостанции, вызвал командующего операцией – полковника Мордачева.

– Первый! Первый! Ответь шестому! Прием.

– Первый на связи! Говори! Прием.

– У меня «ситуация 2—1», «…2—1». Как понял? Прием.

– Ты где, шестой? Прием.

– Ленина, двадцать четыре. Прием.

– Повтори: «Ленина…,» – дом какой? Прием.

– Двадцать четыре. Двадцать четыре. Как понял? Прием.

– Понял: «Двадцать четыре». Откуда там 2—1? Прием.

– Василич!!! Не е..и мозги! Я тебе говорю – 2—1! Надо грузовик и «коробочку». Срочно! Прием.

– ….Полчаса.

– Василич! Десять минут! … Грузчиков и охрану! По нам работают, примерно… до взвода…

– Б… ть – смотри… Если, что…

– Там все ровно! Ждем!

Наверное – уточнять излишне, что если бы не «ситуация 2—1» (2-документы; 1-секретные, содержащие гос., тайну) – никакая помощь к ним бы не пришла. И, с вероятностью, процентов девяносто, их бы попросту, разорвали на куски.

Помощь пришла, не вовремя. но не критично… В общем, майор Голицын, капитан Смирнов, полковник Мордачев и ….господин Козин (без инициалов) стали счастливыми обладателями грузовика денег …, которые надо было как – то легализовать и обменять!

И тут.. Голицына приглашает в МВД «Управление по охране высших органов…» полковник Марков… И в августе девяносто первого Голицын уже исполняет обязанности по обеспечению личной безопасности Председателя ЦБ РФ по г. Москва Б. К. Шера…

…В общем, 27 ноября, в среду – Голицын стал …весьма состоятельным …господином. А 24 декабря у майора появился тот самый «мерседес», на котором, в настоящее время, они со Смирновым, чуть медленнее пули, «летели» по Киевскому шоссе в сторону Калуги.

– Чуть помедленнее, Коля! Чуть помедленнее! – пропел Голицын, безбожно перевирая мотив, тональность и все остальные критерии, по которым оценивается вокал. – Помнишь!? Мы за «хвостом» охотимся, а не в «рейсинге» мелочь по карманам тырим!

Смирнов сбавил скорость до ста. Потом до восьмидесяти. Впереди был, очень «неприятный», Селятинский пост ГАИ. Все это время Голицын смотрел назад через тонированное стекло. Смирнов «мониторил» ситуацию в зеркалах заднего обзора. Джип «Чероки» они увидели одновременно. Тот догонял их, несясь по встречной полосе и непрерывно моргая фарами.

– Внимание! – Голицын занял удобную позицию для стрельбы, упершись спиной в заднюю правую дверь. «Большим» пальцем правой ноги, он приготовился нажать кнопку левого заднего стеклоподъемника, что бы, не стрелять сквозь стекло. Смирнов тоже взял оружие, дослал патрон и наполовину приспустил стекло. Простреленные окна – не самый лучший способ выделиться на дороге!

Джип действительно был «по их души». Поровнявшись с «мерседесом», он резко вильнул вправо, прижимая «мерин» к обочине. Смирнов вывернул руль под углом, примерно в сорок пять градусов, обеспечивая «угол атаки» для Голицына; остановился, включил «аварийку» и приготовился к стрельбе, уперев «стечкин» в локтевой сгиб левой руки, которой продолжал удерживать руль. Но пассажиры джипа повели себя… как то странно! С точки зрения здравого смысла! Вместо того, чтобы выскочить на малой скорости из машины и быстро осуществить «захват» – они перегородили своим тарантасом, и без того очень узкое (полторы полосы в каждую сторону) Киевское шоссе, создав, тем самым приличную «пробку». Но это их, похоже, мало беспокоило. Джип прижался почти вплотную к «мерседесу», и из переднего правого окна, на Смирнова уставились две молодые «серьезные» рожи.

– Слышь! Ты че, как ездишь, терпила! – сказала «рожа – водитель».

Реакция Николая была предсказуемой! Лицо побледнело, глаза налились кровью, ладонь пыталась раздавить рукоять пистолета. Когда прошел первый «приступ», Голицын удивился, что никто еще не убит.

Смирнов «заревел»:

– Кто «терпила»? Ты – черт перекрашенный! Тварь блудная! Ты, хоть знаешь, с кем базаришь?!! Я тебе язык отрежу и сожрать заставлю!

С точки зрения Голицына – Николай вел себя, явно, неадекватно! Вместо того, чтобы, просто: «разрядить» в группу захвата «очередь» из восемнадцати патронов – он, то порывался открыть дверь, то, видимо, вылезти в окно. Все время размахивал руками и произносил странные слова. Майор пожалел, что у него нет третьего глаза, чтобы посмотреть на это представление, потому, что, те два, которыми он располагал, сейчас были очень заняты наблюдением за окружающим пространством и контролем заднего правого окна джипа. Представление, между тем, продолжалось! И премьером был – та-да-да-та-а! Николай Смирнов!! Советский Союз.

– ……… – пехота охуевшая!!! …, до конца своей, коротенькой, жизни – будешь «вату закатывать»! Ты с кем работаешь!!!? …. подответная хуйня! ….. на органы!…

Голицын, чуть не пропустил момент, когда правое заднее стекло начало опускаться. Он приспустился чуть ниже, носком стопы нажал на кнопку стеклоподъемника и …. В лицо человеку на заднем сидении джипа посмотрели два немигающих глаза и один пистолетный ствол.

На вид, человеку, было примерно, лет сорок-пятьдесят. Видимо, среди пассажиров внедорожника, этот перец, был самым авторитетным чуваком.

И, что странно, при виде пистолета, этот чувак не испугался! Слегка растерялся, но НЕ ИСПУГАЛСЯ!…

«Дурак!» – решил Голицын. – «Дурак, однозначно! Был бы умный – уже навалил бы в штаны».

– Ладно, бродяги! – мужик показал Голицыну пустые руки. – Все погорячились! Но ты, – предполагаемый «авторитет» перевел взгляд на Смирнова, – …в натуре, нас «резанул».

– Представься. – бросил ему, чуть успокоившийся Смирнов.

– А кому представляться то? Кто спрашивает?

– Наезд ваш!! Представься!… – опять начал повышать голос Смирнов, но пистолетом уже не размахивал.

…Голицын уже все понял! К ним на огонек, заскочило какое-то мелкое бычьё, расплодившееся за последние пару лет. Судя по их невероятному гонору и вызывающему поведению – они «крышевали» киоск «Союзпечать»! … Максимум – два.

Год назад, парочка, примерно таких-же дегенератов, из его подъезда, пыталась подкатить к нему с «очень серьезной делюгой», в двух словах выражавшейся в том, чтобы он – Голицын, помог обзавестись «нормальным пацанам» «левыми плётками»! … Майор, тогда, отодрал за уши, этих начинающих «Аль Капоне». Но, через пару дней, сжалившись, подарил им свою старую сыромятную портупею и показал, как в старину, изготавливали свои нагайки, настоящие донские казаки. А примерно, еще через неделю, оказалось, что он зря оказал им, даже, такую мелкую услугу – при испытании готового оружия, один из них, случайно, выбил другому глаз… Хотя, справедливости ради, надо сказать, что у кого-то из них, фантазия все-таки, работала – свой позорный «недуг головного мозга», они, каким-то образом, умудрились обратить в некое подобие подвига и, буквально через полгода, уже раскатывали по району на довольно приличной BMW!…

…Он продолжал держать на прицеле свой сектор, то есть – пассажира на заднем сидении, и наблюдать за дорогой. Там собралась изрядная «пробка», но никто не сигналил, не выражал свое недовольство иным образом – машины просто объезжали препятствие и продолжали ехать по своим делам! Судя по тому, что их «встреча» продолжалась уже, минут пятнадцать – милицию никто из участников дорожного движения и не думал вызывать!

Майор сменил положение, продолжая держать на прицеле пассажира на заднем сиденье. Он подался чуть вперед, так, чтобы человек в джипе понял, что Голицын обращается именно к нему и произнес:

– Гражданин! Предлагаю вам, прижаться к обочине и освободить дорогу от зевак. Тогда мы, могли бы спокойно уладить это недоразумение… Вы не против?

На его вежливое предложение, вместо адресата, неожиданно отреагировал водитель джипа. Он перегнулся через спинку своего кресла и просунув свою, не обремененную интеллектом рожу в окошко, задней правой двери, отодвинув при этом пожилого «авторитета», проорал майору:

– Ты, чё там блеешь, ишак!? Базара хочешь!? Будет тебе базар!

Это были последние его слова. Голицын выстрелил без колебаний. Пуля попала этому смелому человеку прямо в лицо – на сантиметр ниже правого глаза и выскочила откуда-то из затылка. Тело убитого водителя так и застряло между сиденьями. Простреленная голова, немым укором повисла, рядом с коленями пожилого «авторитета».

Однако, мертвый водитель, все-таки выполнил просьбу майора, съехать на обочину. «Черокки», неожиданно, плавно покатился вперед. Видимо, расслабившись, нога водителя соскользнула с педали тормоза и автоматическая коробка передач, плавно, потащила машину в кювет. Сидящий рядом с водителем пассажир, правда вовремя среагировал на движение и вывернул руль. Так, что в кювет джип не свалился, но с трассы все-таки убрался.

Смирнов, тут же, выскочил из машины и бросился за автомобилем наглых бандюганов. Голицыну, же сначала надо было обуться… Когда он присоединился к товарищу, все уже, собственно, закончилось. Миром. …Относительным. По крайней мере, больше никого не убили. Краем уха, он уловил только обрывки фраз. Несущественных, на его взгляд.

Пассажир на переднем сиденье сидел и внимал Николаю с такими лицом, как будто Смирнов выдал ему подзатыльник и сказал, что в следующий раз – выпорет! «Авторитет» марку держал – просто кивал, поджав губы и сжав челюсти. В следующую секунду «Чероки» развернулся через «две сплошных» и помчался в сторону Москвы. С трупом разжалованного водителя в салоне… Эту проблему, начинающим мальчишам-плохишам, теперь, предстояло решать самостоятельно.

Движение на трассе уже восстановилось. Застоявшиеся машины, теперь, бодро проносились мимо товарищей и Голицын, почему-то, ощутил странное чувство удовлетворения от…, жизни.

Оставшуюся часть пути они проделали без приключений. Перед Калугой свернули на «объездную» и помчались в сторону Тулы. По пути они дважды «ломались»: Смирнов открывал капот «мерседеса» и, истово, пинал его по колесам. Голицын в это время занимал позицию в «зеленке».

Но, видимо, они были… – как в анекдоте про Неуловимого Джо: «…Его, что – невозможно поймать? – Да нет! Просто он на фиг никому не нужен!» – на фиг никому не нужны! Дальше «параноить» – не было никакого смысла! Видимо, Валера, действительно: либо никому ничего не успел доложить; либо – не собирался этого делать (все правильно организовать, и «взвалить всю полноту ответственности» на свои мощные плечи – вот «высший пилотаж» стратегической разведки! А детали … – они только все запутывают! Про них можно и умолчать.). Но майор, зная Воронова, склонялся, вообще – к третьей версии: Воронов организатор, заказчик и получатель. Голицын никогда не видел личное дело Валерика, не изучал его «психологический профиль», «психологический анфас», впрочем, тоже не изучал. Но. то, как он сам оценивал личностные, умственные и профессиональные качества Воронова – говорило о том, что Валера МОГ БЫТЬ и тем, и другим, и третьим. Валера был… очень мутный тип! Но, ОЧЕНЬ амбициозный и масштабный!

В Туле друзья оставили машину у знакомых, или родственников Смирнова – Голицын этого так и не понял, и сели на ближайший поезд «Москва – Анапа», выкупив все четыре места в купе – как для удобства, так и для безопасности. Впрочем, попутчиков в вагоне было не много. Не сезон!

Напряжение, сопровождавшее их всю дорогу, немного спало. Может сказалось то, что «хвоста», по видимому, все – таки не было, а может, равномерный, гипнотизирующий стук вагонных колес. Скорее всего, то и другое. И, сидя в купе, попивая горячий чай с неповторимым вкусом… – «железной дороги», он почувствовал, как его «отпускает».

Паранойя – полезное, но очень опасное состояние! В этом смысле Голицын был, скорее, «спринтер», чем «стайер». Он мог – мобилизовать себя, но на какое то – конечное время! Мир, с БЕСКОНЕЧНОЙ войной, интригами, предательством и недоверием; и снова предательством, недоверием и интригами – был для него непредставимым. Он мог сравнить его, только с очень тяжелой формой поражения головного мозга, или с тем, что к этому обязательно приведет! И не исключено, что в конце концов окажется, что ты уже ДАВНО являешься БЕЗНАДЕЖНЫМ пациентом в Институте им. Сербского; мир – обычный, а все войны, заговоры, злые гении, гениальные негодяи, предатели и страшные тайны – существует только в ТВОЕМ МИРЕ. А еще в нем, непременно, будет врач – психиатр, который все знает, но «притворяется и пытается свести тебя с ума психотропными препаратами». Голицын был, еще совсем недавно, сотрудником самого эффективного силового подразделения на планете! А значит: война, «кроты», провалы, подставы, предатели, слежки, погони, облавы, зачистки и вся остальная «романтика» этого мира – у него «в крови»! Но, выполнив «задачу», он должен был знать, что ему есть – куда прийти! Туда, где его ждут, где он – в безопасности! Это место люди называют – дом! Вообще, понятие «Дом» – глобально в своей эмоциональной составляющей. Голицын это, безусловно – сознавал, но философствовать на эту тему не любил. Поэтому он «сжал» эмоции до синегетического оптимума: «Дом – это любовь и спасение. За него можно убивать и умереть!». Домом может быть койка в кубрике, просторная квартира, целая страна или вертолет МИ-8, прибывший на точку эвакуации. Но, в любом случае – там тебя ЖДУТ! Родители…, жена…, дети или твой отец – командир. (Представители контрразведки к числу домочадцев не относятся. Это, скорее, невоспитанный бультерьер младшей сестры, постоянно гадящий в обувь, и желающий попробовать тебя на вкус.) Голицын опять подумал о Валере – тот, видимо, сжился с чувством, что «кругом враги и он один против всех». Разведчики, долго работающие в других государствах; под прикрытием; не легально – не могут рассчитывать на безопасность. Постоянная ЗАПРЕДЕЛЬНАЯ сосредоточенность становится обычным состоянием! Но мозгу, все равно требуется отдых. Очень сложно – каждый день запоминать тысячи, именно тысячи деталей, удерживать в оперативной памяти громадный объем информации, фиксировать наличие слежки, постоянно просчитывать десятки вариантов последствий на каждое действие и жить двумя-тремя разными жизнями. Не пользоваться несколькими именами, а «убедительно и полноценно» жить, порой очень разными, сценариями; пользоваться разными лексиконами…, одним словом – быть разными людьми. И вот тогда, каким бы тренированным ни был мозг – он начинает давать «сбои» и требовать самоопределения: «Хочу знать – кто я: Штирлиц, Исаев, или, все таки – Тихонов…, в конце то концов!! Хочу безопасности!!! Хочу отдохнуть!!!». Но «воля» разведчика, каждый раз приказывает: «Заткнись нытик! Работай! Еще не время! На том свете отдохнешь! Все только начинается…». И если «воля» разведчика, достаточно сильна – мозг подчиняется еще на какое то время. А вот, если недостаточно…: «Ничего не знаю! Ты как хочешь, а я пошел!» – мозг «включает» «безопасный режим», и его хозяин, автоматически, оказывается в боль-шой опасности! Умственной и, как следствие – физической!

Вероятно, эти папки являлись для Воронова его последним, амбициозным проектом. Скорее всего, он знал – что именно надо делать, для того, что бы разом, и «выйти в отставку», и, может быть, начать «более масштабную» «игру», и попытаться максимально себя обезопасить!

А какая опасность может грозить «бессмертному»? Или, способному перемещаться по… «вселенным», … «измерениям», ну и прочим интересным местам? Или человеку, способному ПРЕДВИДЕТЬ!!? Не просто СТРОИТЬ ПРОГНОЗЫ, используя информацию, и правильно ее анализируя – это, все таки, все равно, гадание на «кофейной гуще» (очень много непредсказуемых факторов. В том числе – «человеческий». Или: все просчитано, кроме грузовика, смявшего твою машину по дороге на «акцию», и отправившего тебя в «леса, богатые дичью и бобрами». ) – Голицын тряхнул головой, отгоняя бесполезные, с его точки зрения, мысли: «Валера мертв. Ему там… – нормально. Ну, вот, не успел… Смерть жнет даже богов, а Валерий Иванович, хоть и был типом, незаурядным – до богов ему как до Пекина. Кто там говорил: „Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!“? Какой то американский генерал, …а может – полковник. А это: „Вы, что – хотите жить вечно?“? Тоже кто то из них. Интересно! У них там все такие умные!? Ну, да черт сними!»

Пока Голицын пил чай – Смирнов расстелил постель и первый улегся, ну, если не спать, то подремать. И Голицыну ничего не оставалось, как первым «заступить на пост». Дело было, даже не в гипотетической опасности, просто это, подразумевалось автоматически. Заснуть и не проснуться в результате насильственных действий третьих лиц – самая глупая и бездарная кончина, к которой оба были не готовы. И если имеется возможность себя обезопасить, хотя бы минимально – это нужно сделать непременно. Знание, «вбитое» в голову, и усвоенное на уровне «рефлекторной реакции». (Конечно, еще существовала вероятность, быть отравленными проводницей – чай то они, все таки пили! Но, учитывая обстоятельства, это было – крайне маловероятно.)

– Слушай, Коль! Я хотел спросить – а там, на дороге, что это была за группа «дэбилов»? И почему мы их отпустили? – Майор видел, что Смирнов не спит.

– Да-а… Не бери в голову! Так, «пехота» клыки точила. …Да какие там клыки.. Николай, блаженно потянулся и закинул руки за голову.

– Так, а зачем мы с…, то есть ты с ними говорил? Мне, всегда казалось, что сначала надо стрелять, а пото-ом уже говорить.

– Не, Сань. Ты отстал от жизни! Сейчас у сопляков «новый формат» общения! Называется: «базар»; «стрела»; «наезд»; …так, что там еще…, а – «качалово», «терки», «предъявы», ну, в общем, сразу стрелять нельзя – это «беспредел». Могут объявить «отморозками» и «гадами». … «Этикет» социума! Правда… – не лучшей его части.

– Ну…?

– Что: «Ну..» – не понял Смирнов.

– Ну – «объявят»… А куда – «объявят»? И как? …Если они мертвые? А кто такие – «гады»? ….Нет, погоди – почему ты им представился, каким то «Колей – солдатом»? … Коля! «Мама» чего то не знает?

Смирнов поднялся. Разговор переставал ему нравиться.

– Вот именно – «Мама…»! Да, Саня. «Мама» чего то не знает! Вкратце: да, «Коля – солдат» – это я…, в определенных кругах. Да, эти парни, видимо слышали обо мне. Все Саня! Больше «маме» знать не положено.

Голицына откровение друга не шокировало, не обескуражило. Он считал, что: «Каждый человек имеет право выпить свой стакан „лафита“. Это нормально». Но разъяснений он все таки не получил. Поэтому, видя, что его друг не расположен к беседе на эту тему, задал последний вопрос, как можно деликатнее:

– Слушай, Коль. Я для себя – уточнить! … Это …по службе, или… так…, сам?

Смирнов ответил неохотно:

– Знаешь, Санек… – и так, и так. И примерно в равных пропорциях.

Смирнов снова лег, а Голицын вновь погрузился в размышления, что не мешало ему, исполнять обязанности «часового». Он пытался систематизировать и упорядочить свои мысли и ощущения. С одной стороны – все, вроде нормально и правильно. Но… Что то было не так! И это «что то» Голицын пытался вычленить из имеющихся данных.

«Так. Давай по порядку! Первое: похоже, только я не сохранил связь с «конторой»…. Второе: документы – сверхсекретные…, а «хвоста» нет! …Вроде бы, логически, я сам себе этот факт аргументировал, но… – то я, а как оно на самом деле? Третье: КОЛЯ! Оказывается, у парня тоже есть свои…«секретики». Да-а! Интрига!!». И четвертое: …Как в этом – «способе №1»…: «… «четвертое» соединяет в себе три предыдущих, и образует «пятое»!». Вроде так! Н-да… И, что же это у нас получается… А получается, что дружище Колян, и может быть, тем самым «рудиментом»! Ну,… так получается! Это, если отбросить всю патетику и сантименты! А с другой стороны: «ласты» то, мне еще не «склеили»! В чем подвох?»

В личное дело Александра Сергеевича Голицына 1950 г.,р., (которое, сам он, безусловно, в глаза не видел) психологами, психиатрами и специалистами в области стрессоустойчивости из «Института мозга» была сделана запись о том, что Голицын А. С.,: «… обладает абсолютной организацией и структурированностью памяти в объеме 9+/ – 4 интегрированной информации, стабильность гиппокампа на уровне 120, консолидация 93%. При поступлении в организм марганцево-фосфорных соединений с адреналином – количество серотонина возрастает, и этот показатель увеличивается до 98%. Заключение: реакция организма на возникновение стрессовой ситуации – атипична. (При выбросе адреналина, увеличение количества серотонина наблюдается у 4,9% обследуемых). В этом случае, показатели биохимических процессов в мозге объекта, приближаются к способности интуитивного принятия решений.»

Голицын, благодаря своей работе, в стрессовые ситуации попадал часто. И оставался живым! Правда, поскольку он никогда не видел свое «Личное дело» и не интересовался, всякими там, результатами тестов и медицинских осмотров (прошел, да и ладно), он искренне считал что, всего лишь, осторожен и подозрителен, а еще, что ему «просто пока везет».

– Николаша-а! – Голицын слегка потряс друга за плечо. – «Пост сдал.»

– «Пост принял». – Еще в полудреме, зевая и потягиваясь, откликнулся Смирнов. – Только …, это, Сань, погоди, я щас в гальюн сгоняю.

Голицын так и не принял окончательного решения по поводу того, что его беспокоило. Он решил пока подождать. Слишком мало данных. А делать поспешные выводы… – порой бывает чревато. Кроме того, он считал Смирнова другом. Настоящим. И… «В общем – пока ждем!» – решил про себя Голицын, потому, как к «дружбе» относился трепетно и нежно! …Но. как человек взрослый, адекватный и, в меру, циничный – особых иллюзий не питал. «Дружба – дружбой, а служба – службой!» – как любил повторять один гад, которого они, в далеком 81-м, грамотно «шлепнули» за такую вот жизненную позицию.

Смирнов вернулся – умытый и довольный.

– Санек! Там девицы! Две. …Ты как?

– Ну, ты же знаешь, любовь моя – я тебе не изменяю! – Голицын раскатывал матрац, всерьез полагая, что ляжет спать.

Но, как известно: «Человек предполагает, а бог – располагает!». Девицы пришли сами. Видимо, нечеловеческая харизма Николая, покорила их сердца и внесла сумятицу в неокрепшие умы. Дамам было, лет по…, двадцать… И это – невероятный максимум! … Но – они оба были не женаты и, оба, по странному стечению обстоятельств, не обременены подругами. «Ну и ладно…» – сам себя, то ли убеждал, то ли успокаивал Голицын. – «Между прочим, Лукреции Борджиа было вообще одиннадцать, когда…».

…Они вышли из поезда. В Анапе лил дождь, был ветер. В общем погода была отвратительная. Товарищи стояли под дождем и, хмуро, оглядывали невзрачное здание вокзала. …Голицын, так вообще, не спал ни минуты. И еще… – у него болело почти все! В процессе… «оргии», у него свело (самым натуральным образом) правую ногу и, он как то умудрился, вывихнуть плечо! Но, более всего остального, пострадал …ОН. Словно, ЕГО – сначала били палкой, потом – содрали кожу и обильно посыпали солью!

– Колян… Меня помяло, словно бампером от электрички… Хотя, у электрички, вроде, нет бампера, – вяло изрек Голицын.

Смирнов, ни с того, ни с сего – нервно «заржал».

– Блин! Это хорошо еще, что хотя бы жопа не болит! Вот как, мы так умудрились…?

– МЫ??? – Голицын покосился на друга. – Коля! Я прошу тебя – БОЛЬШЕ НИКОГДА ТАК НЕ ДЕЛАЙ!

Девицы работали танцовщицами в московском клубе «Пилот», жили на съемной квартире и, вместе, ехали домой – это то немногое, что удалось выяснить Голицыну, прежде, чем его «накрыло».

Непонятно как, но два взрослых мужика, «спецы» тайных операций, прошедшие мыслимые и не мыслимые инструктажи, каким то образом повелись на, видимо, еще более нечеловеческое обаяние девиц – и употребили вместе с ними странный «медицинский» препарат в виде таблеток, окрашенных в радикально синий цвет, с логотипом автомобиля «Мицубиси» на аверсе. Девицы называли его «экстази».

…Спустя шесть часов, результатом было их нынешнее состояние.

– Ладно, наверное, надо мобилизовать скрытые резервы, или ресурсы организмов и куда то пойти. – Вяло изрек Смирнов. – А то мы, по-ходу – «палимся»!

Слово «палимся» добило Голицына. Его тоже разобрал истеричный смех. В том числе – и от собственного, крайне идиотского, самочувствия

– Ты дурак, Коля!..Ладно, – сказал он немного успокоившись. – пошли уже… Страдалец!

Они, не спеша, прошли через вокзал, по дороге попили чай с лимоном, и купили «Кока – колу». На площадке перед вокзалом, по периметру обсаженной «кипарисами», было… немноголюдно. Вообще никого не было!

– Саня!? А мы, вообще, где? … Это ведь – Анапа, правда? А где дома…, машины, люди? – Смирнов сделал вид, что сейчас расплачется.

– Соберись – «тряпка», – Голицын попытался придать своему голосу «командирское звучание», но получилось… слабовато. – Тут до города… это, если в километрах: пять – семь…, ну в общем всего ничего. Готов!? Пошли!

– Нет!… Я не готов!… Не идти! Не бежать! … Я хочу писать и спать!.. Потом встать…, пописать и снова – спать!

– Ладно.. Не ной. Сейчас попробуем такси найти…. Пошли пока в здание, там, может, телефон найдем…. Нет, Колян! Никакой ты не «Коля – солдат», ты – Сонный Ссуль! Ты там, этим своим передай, чтобы тебе «погоняло» твое «переклеили».

– Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Голицын! Вот, что ты за человек такой!!? … А мы куда, вообще, едем – то? Я, что то, только сейчас начал понимать! Ты куда меня везешь – ирод!?

– А, да… Колян, совсем забыл тебе сказать! Мне позавчера знакомый один позвонил. Сказал, что срочно нужны кое какие органы, для трансплантации. …Я пьяный был, ну и – сказал, что найду добровольца… Так, что, ты это, выручай меня! Не помнишь – какая у тебя группа крови?

– Вы дебил, товарищ майор! – Смирнов вяло опустился на подоконник. – Иди уже, такси ищи! Трансплантолог…

Машина подъехала минут через пятнадцать. Правда, заслуги Голицына в этом не было. Он так и не смог добиться от «обитателей» вокзала ни номера такси, ни, тем более, телефона – позвонить. Вредные тетки-кассирши, наотрез отказывались сотрудничать!

Договорившись с водителем, они «погрузились» в машину. Это была – МАШИНА! BMW – 650i, в 23-м кузове! Красного цвета. Голицын автоматически запомнил номер: н 8267 кр. Машина была зарегистрирована в Крыму, то есть, теперь уже – в Украине. Смирнов, несмотря на свое «коматозное» состояние, восторженно ощупывал салон автомобиля и бормотал себе под нос: «Офигенный аппарат!». В салоне было почти бесшумно и, водитель, видимо услышав эту «предоргазменную рефлексию», тут же оживился:

– Нравится!? Покупайте!

– Да-а! Рад бы в рай, да денег нет. – С сожалением сказал Смирнов. – Слушай! А не накладно таксовать – то? Тут же пять литров!

– Пять с половиной – по ПТС… А таксовать… Накладно, конечно! Но другой машины нет. Эту мне брат привез из рейса. У нас здесь детская здравница – огромный комплекс. Я, вообще то, врач – дерматолог. Детский… Ну, как у нас сейчас… Сокращения. Вот – теперь таксист.

– А за сколько продаешь? – Смирнов покрутил головой, высматривая, что то за окном. – А где Анапа то? Ни фига себе, Санек – пять километров!

Таксист чуть притормозил:

– Так, я не понял! Вам в Краснодар или в Анапу?

Оба обернулись к Голицыну, комфортно расположившемуся на заднем сидении. Голицын полулежал с закрытыми глазами, и также, не открывая глаз, развеял сомнения «рулевого» и «впередсмотрящего»:

– В Краснодар, как договаривались!… Наверное, лучше через Крымск!.

Смирнов отвернулся и скорчил «озадаченную рожу»:

– Да… Странной дорогой идете, товарищи! – и, решив, что такая мелочь, как неопределенность пункта назначения, не стоит его драгоценного внимания – вновь переключился на водителя. – Э… Прошу прощения! …Нас грубо прервали! Итак…, о чем мы с вами…, а, так, за сколько продали бы аппарат?

Таксист, в прошлом – детский врач-дерматолог, провалами в памяти не страдал. Он прекрасно помнил о том, что денег у пассажира нет. Но, из вежливости, ответил:

– За шесть – продал бы.

– А какого года машина? – Смирнов задал вопрос спокойно, даже небрежно. Но внутри у него все «зудело»! Этот «зуд» знаком каждому, кто: «ПРИВЫК к машине; в настоящее время находится в активном поиске, и не просто ТС, а – АВТОМОБИЛЯ; увидел ТО, ЧТО – НАДО!». Николай знал, что на двоих с Голицыным – у них такие деньги есть!

– Да, в принципе, еще не старая. Восемьдесят третьего года. У меня – чуть больше года. Все работает.

Смирнов повернулся к Голицыну:

– Саня! …Сань! А у тебя сколько денег есть?

– Нисколько… Есть шерсть – на одном месте… Тебе зачем? – раздраженно спросил Голицын, так и не открыв глаза.

– Санек, я хочу эту машину купить! …Блин! А у меня только три… «Добей» мне, а когда приедем – я отдам.

Голицын резко открыл глаза и проморгался:

– Тебя, че – контузило, что ли!

Смирнов умоляюще посмотрел на друга.

– Дай! А? …Пожалуйста!

Майор вздохнул:

– Коля! Жить, тогда, мы на что будем? Когда приедем – ты отдашь! …А сейчас – как?

– Да, это…, все нормально! Я позвоню родителям – они вышлют! А мы в Краснодаре их получим! И все – огонь!

– Родителям? – Голицын сделал вид, что поражен. – А ты, разве, не «пробирочный»? Я, сколько тебя знаю, был уверен, что таких чудиков можно вывести только искусственно. Путем долгих проб и фатальных ошибок!. …Ну, извини!

Голицын перевел взгляд на таксиста.

– Скажите, а товарищ Мессинг – не родственник вам!? Вы его, что – загипнотизировали! …Он, вроде, гипнозу плохо поддается…

Машину они переоформили в Крымске. Ну как – переоформили… Просто выписали вторую генеральную доверенность и передали деньги таксисту. Николая не смутил, даже тот факт, что, ехать и снимать ее с учета теперь придется самому. Естественно, никакие ВИН-коды никто не сравнивал… В общем – «охота» пуще неволи. Зато, теперь, счастливый обладатель «эксклюзива», как обычно – «пулей» гнал машину в сторону Краснодара.

– Санек! О чем задумался? … Да не переживай! У нас – же осталось почти пятьсот долларов! Да и родителям я позвонил…

– Деньги – брызги, Коль. …Вообще не об этом думаю. Вернее вообще – не думаю! Ты, рули давай. Не отвлекайся!

Голицын закрыл глаза и откинулся на переднем сидении. Он не думал, он – вспоминал… 1988 – й год. Афганистан. Провинция N. … Эта операция могла бы войти в учебники… Могла бы – но не вошла! Ввиду особой секретности, как подразделения, ее проводившего, так и обстоятельств, проведения самой операции. …И, наконец, самым секретным, была сама причина, проведения этого «уникального» убийства – это был «частный» заказ. Полковник (на тот момент еще подполковник) Голубев – исполнил его мастерски! …Их было семь человек – неполное отделение. Среди задействованных не было никого, младше «капитана» – все опытные бойцы. Голицын вспоминал, как они «перли» через Панжерское ущелье, по полному бездорожью, какие – то ящики, и все гадали – что в них? Смирнов настаивал, что – атомная бомба с бикфордовым шнуром; Голицын и Гольман, что – «гиперболоид инженера Гарина». Были и менее сумасшедшие версии, ближе всего к истине были Гольман и Голицын. Они остановились на отметке: 2400м., до цели, и собрали агрегат. Целью был… – дом или, наверное, вилла, окруженная забором и, многочисленными, подсобными помещениями. Фортификация этого «жилища» была – исключительной! Численность гарнизона не известна. Вокруг объекта – полностью простреливаемое пространство, ни одного укрытия, ни одного камня крупнее человеческого кулака, минные поля… В общем, штурмовать, даже с батальоном – не вариант! Полковник, (извиняюсь – подполковник) до такой банальности и не думал опускаться! Он выставил «заслоны», посты наблюдения, и, по записям в блокноте, настроил аппарат. …Через 72 часа, была дана команда собрать агрегат и «отходить». Спустя, примерно два месяца, все рядовые участники мероприятия, получили по тридцать тысяч, и строгое устное предупреждение: «никому… и никогда…». Подполковник Голубев мыслил крайне нестандартно! В качестве «оружия массового поражения», он использовал мирную и полезную в хозяйстве, очень мощную рентгеновскую установку из института «Геодезии», разработанную и предназначенную для поиска полезных ископаемых в недрах планеты, на больших глубинах. Установка, кстати, на тот момент, была единственная в СССР. Как он ее получил, сколько и кому «дал на лапу» – неизвестно. …Это была единственная операция, где нападающие не сделали ни одного выстрела, а среди обороняющихся – никто не выжил, даже попугай в клетке! О том, что это был банальный «заказ» одного «наркобарона» другим, Голицын узнал только через три года, и то – случайно. Валера Воронов «просветил». А заодно – и какая сумма, в действительности, была заплачена нашему командиру! …Большая! Однако, сей факт никоим образом не влиял ни на изящество подготовки и планирования, ни на красоту исполнения операции. …А Голицына всегда восхищала «красота», и,…люди, творившие её.

И, может быть, именно за «красотой», он мчался сейчас! Не за банальными: долгожительством и неуязвимостью, а именно за красотой самой идеи! Ведь это же красиво – бессмертные люди! Могучие люди! Способные почувствовать тахионный смерч и расправить крылья, подобно ангелам! Вспомнить ВСЕ! …И, может быть, … что то – изменить, …переиграть, …убить того ублюдка, чтобы ОНА осталась жить! …Каждому, кто ЖИВ – есть, что ПЕРЕИГРАТЬ!

Голицын вернулся к действительности – открыл глаза и, без преамбул, как будто их разговор не прерывался, спросил:

– Коль, а как ты думаешь – почему у нас «хвоста» нет?

Смирнов, не сбавляя скорости и не поворачивая головы, помолчал немного, потом, очень спокойно, произнес:

– А кто тебе сказал, что – нет?

И оба замолчали… Голицын полагал, что Николай продолжит. Смирнов же, вообще, не был настроен на ЭТУ беседу, но безусловно, знал, что она должна будет состояться. Он, только надеялся, что – не сегодня! «Блин, Саня – ну, что за привычка… Все – не вовремя! Я устал, хочу спать… Нет! Надо сейчас завести эту нудятину…» – про себя ругался Смирнов, но, он уже понял, что до завтра это не подождет – он достаточно хорошо знал своего друга.

– Ну… – нарушил, затянувшееся молчание, Голицын.

– Что: «Ну»?.. Что ты все: «Ну», «Му». Не мычи! Хочешь, что то, спросить – нормально это сделай! Что бы тебя поняли! – Смирнов был очень раздражен. Возможно, еще сказывалось действие того «препарата», которым угостили их малолетки, в поезде… Ну и отсутствие сна, конечно! Но, он решил – «закрыть» этот вопрос сейчас! Немедленно! – Только, ты сначала ХОРОШО все обдумай! …А то, ведь, можно и по морде схлопотать!

Голицын отвернулся и уставился в окно. Минут через десять, Николай, решив «разрядить» ситуацию, пусть даже, ценой сильного эмоционального всплеска, вернулся к теме:

– Что замолчал?

– …Боюсь – по морде схлопотать… – ответил Голицын, по прежнему, глядя в окно.

– Вот только не надо – обиженного из себя корчить! …Вообще то, это мне, надо бы обидеться! Ну давай – спроси, что ты там хотел?

– Только не надо орать! …Цаца! А, что я должен был думать? …Я, между прочим, тебя спросил…! И что ты мне ответил: «…не твое дело»!

– Да! Санек! Это не твое дело! …Я не знаю, почему про тебя не вспомнили… Может потому, что ты очень много «думаешь», а «им» надо, что бы – «делали»! Но я не твой «хвост»! …Я твой друг! …Для «нашей конторы», я, выполняю очень «узко-профильные» задачи и поручения. Информирую, но, опять же, в рамках своих «задач». И, ты знаешь… Если бы мне пришлось выбирать между интересами страны и дружбой – у меня хватило бы сил стать изменником! Да… И, кстати, Валерий Иванович был прав, когда говорил, что ты – «плохой актер»!

– В смысле?

– Да в прямом, Саня! В прямом! …У тебя на «лице все написано». Что, думаешь – я не понял, когда именно, ты, вдруг, решил, что я могу быть «гнидой»!

– Ну, хватит, Коль. Почему сразу – «гнидой» – то…

– Санек! А как бы ты назвал друга, который тебя продал?

– …Ну, да. Коля! Ты… извини… Я, наверное – съел, что то, не то! – Голицын, мысленно, обозвал себя «дураком». «Ситуация не прояснилась, а Коляна, получается – обидел! Дурак – а кто же еще!»

– Ладно. Принято. …А, знаешь, если бы я был приверженцем учения Конфуция – я бы решил, что, заподозрив меня в такой мерзости, ты сам способен на такое! Ибо, как учит Конфуций – человек познает и видит окружающую действительность, исключительно, через призму собственного сознания! Потому, как, не имеет никаких других приборов и приспособлений.

Голицын решил, что после употребления в поезде, этих странных таблеток, у него начались слуховые галлюцинации. Потому, что поверить, в то, что его друг Николай, знает слова «Конфуций» и «призма», было гораздо сложнее, чем, даже, в собственную временную неадекватность. Он подозрительно, покосился на товарища и переспросил:

– Чего, там Конфуций…? Каких приспособлений? …Колян, тебя что – еще не отпустило!?

Смирнов, проигнорировав насмешки друга, продолжил спокойным менторским голосом:

– Конфуций выдвигал теорию о том, что, все: события, войны, друзья, враги, люди, катаклизмы, любовь, рождение и взрывы сверхновых, даже наш с тобой разговор, в общем – ВСЕ, это происходит в твоем воображении! Так как, разум одного человека, не в силах логически ОБЪЯСНИТЬ САМ СЕБЕ, наличие еще одного разума! Отсюда постулат – разум придумывает себе личность, окружает себя представимой ему действительностью, сам с собой разговаривает, ну…, то есть, думает, что разговаривает, потом, когда ему все надоедает – притворяется, что умер. Короче – ты разговариваешь сам с собой и слышишь сам себя, и меня для тебя – не существует. То есть – существую, но как воображаемая личность, воображаемый друг и собеседник. Так, что, если верить Конфуцию – ты один во Вселенной! Нет.., ты вообще – один! И события происходят только тогда, когда ТЫ обращаешь на них СВОЕ внимание, и только те, которые ТЫ замыслил! Отсюда и ощущение течения времени. От того, что ты последовательно фокусируешь внимание. …Примерно так!

Майор почувствовал, что от всей этой галиматьи, у него начинается мигрень.

– Брат, ты меня прости, но я ничего не понял… Кто кого воображает…? Из всего того, что ты сейчас наплел следует только то, что это ты выдумал, что твой друг в тебе усомнился… Ну, или, что тебя – вообще не существует! Вот такая фигня, малята! И при чем здесь Конфуций вообще?!… Кстати, не Конфуций, а Конфу Цзы! Может, ты не в курсе, но он был китайцем!

Николай вздохнул:

– Голицын! Вы нудный тип…

Майор усмехнулся:

– За то – умный! И еще…, я старше по званию! Так, что – слушай! …Мало ли, может пригодится. Конфуций, сам по себе был – китаец. Он вообще не при делах!… Ну, а то, чем ты мне, только что загадил мозг, называется «солипсизмом» и придумано, чуваком по имени Дакарт! Представляешь, этот персонаж, в молодости был наемником! Перерезал пол Европы! И, наверное, в процессе этой жизнедеятельности, у него съехала крыша. Причем – напрочь! Он взял, да и придумал, что мол, никого не убивал, ничего не знаю – я все это сам себе вообразил, мне все почудилось! Он уволился со службы, заделался философом и устроился жить во дворце Шведского короля. Вот такой энергичный малый был… И, все бы ничего, но, он к тому же, из любви к искусству видимо, принялся сводить с ума тогдашнюю Шведскую королеву, своими представлениями об устройстве мира. Ну, а потом, он сдох! Хотя, не исключено, что ему могли помочь в этом, очень интимном мероприятии… Конечно – шутка ли, буровить такое в приличном обществе! Мне кажется – он был наркоманом и психом, к тому же… Короче, вся его философия, совершенно спокойно укладывается в два предложения: «В реальности ничего нет, есть только воображающий индивид и воображаемый мир. Реальность индивида не в его существовании, а в его мышлении». То есть, все вокруг, в том числе и ты сам, есть результат твоего собственного воображения. …На мой взгляд – весьма сомнительное утверждение.