Мистические истории доктора Краузе Давыдова Инесса

Глава первая

Кабинет доктора Краузе был заполнен людьми из съемочной группы и осветительным оборудованием. Эрих сидел, закинув ногу на ногу, в своем излюбленном кресле в стиле Людовика XVI. На белой рубашке из тончайшего египетского хлопка от швейцарской марки Eton бликовали украшенные белыми бриллиантами пуговицы. Начищенные ботинки ручной работы от John Lobb отлично гармонировали с брюками от Brioni.

Съемка продолжалась более двух часов, доктор Краузе начинал чувствовать усталость и раздражение. С двух противоположных углов комнаты на него были направлены камеры. Напротив него в кресле сидела журналистка, ведущая популярного телеканала Юлия Винтер, в синем юбочном костюме и белой блузке. У Юлии было телосложение бегуньи и короткая ассиметричная стрижка. На ее коленях были разложены карточки с вопросами, которые она ловко перетасовывала, как карты. Задавая очередной вопрос, Винтер встряхнула волосами и поправила очки прямоугольной формы.

– Вы утверждаете, что регрессивный гипноз успешно справляется с фобиями и страхами?

– Да. Применяя технику регрессивного гипноза, я уже на первом году своих исследований заметил, что мои пациенты за несколько сеансов успешно справлялись со сложными проблемами и фобиями, требовавшими многих лет традиционного лечения. Ведь зачастую фобии – это проявление пережитого трагического события, укоренившегося в кармической памяти.

– Когда вы впервые в своей жизни заинтересовались этой темой? – спросила Винтер и проворными движениями начала перебирать карточки.

Оператор взял лицо доктора крупным планом. В комнате стояла абсолютная тишина.

– Тема реинкарнации души заинтересовала меня еще в студенческие годы. В то время я исследовал метафизику человеческого бытия и активно интересовался гипнозом, читал много философской и научной иностранной литературы. В процессе поиска я предположил, что проблема, преследовавшая меня с детства, может быть прослежена до предыдущей жизни. Я осознал причину своей фобии после первого же сеанса регрессивного гипноза и уже через месяц забыл о ней.

– И какая же фобия мучила вас? – спросила журналистка и пристально посмотрела на своего визави.

– В детстве, как и многие другие дети, я очень боялся темноты. Но с возрастом этот страх не проходил, а еще больше усиливался. Многие сверстники подшучивали надо мной, и в школьные годы я не раз оказывался жертвой их глупых, а порой и жестоких шуток и розыгрышей. После школы страх темноты стал для меня настоящей проблемой, я не мог зайти в темное или подвальное помещение. Даже в студенческом общежитии я спал с включенной настольной лампой. Как-то раз моя коллега предложила провести сеанс гипноза, и я охотно согласился. Стараясь найти разгадку в моем детстве, она довела меня до первых месяцев жизни и даже до переживаний плода внутри утробы матери. Но разгадка так и не открылась. Она решила пойти еще дальше, и в следующий момент я перескочил в прошлую жизнь и стал описывать свою смерть, которая доходчиво объясняла причину моих страхов в этой инкарнации.

– Так в чем же была причина страха? – заинтригованно спросила Винтер.

– Извините, я бы не хотел об этом говорить, – учтиво произнес доктор Краузе.

– Эрих, вы заинтриговали аудиторию и не даете ответа, зрители будут разочарованы.

Доктор развел руками и сказал:

– Это очень личное. Скажу только, что смерть в прошлой жизни была от многодневного заточения в темноте. Я несколько дней провел в плену и умер от обезвоживания.

– В плену? – переспросила Винтер. – Дайте угадаю, это было во время Великой Отечественной войны?

– Я уже говорил, что не хотел бы вдаваться в подробности, – сухим тоном ответил Краузе.

– Хорошо, не буду настаивать, – сдалась Винтер и, взяв в руки очередную карточку, задала вопрос: – Почему вы в своих книгах так много внимания уделяете самому большому страху человека – страху смерти? Ведь регрессивный гипноз, по вашим словам, дает понимание, что смерть – это лишь переходное состояние.

– Люди вынуждены подавлять страх смерти, чтобы вести нормальную жизнь. В процессе старения ощущение смерти приближается, и страх выступает в роли хлыста, подгоняющего нас к сакральным решениям. Но порой мы не способны отличить, что для нас действительно важно, а что – второстепенно. Мы берем на себя ответственность за жизни наших близких и стараемся выполнить свой долг. На нас давят многие обстоятельства. Как в таком положении определить, что для тебя действительно важно: духовный рост или финансовые накопления? Даже если деньги нужны не тебе, а твоим маленьким детям, что все-таки важно?

– Сложный вопрос, – согласилась Винтер.

– Даже верующие люди робеют перед смертью. Перед страхом смерти все наши земные цели кажутся нам бесполезными и напрасными. В какой-то мере они правы, личность действительно умирает. Она больше не воплощается. Личность – это личина, это то, что мы «надеваем» на себя как оболочку. Мы приспосабливаемся к обществу, в котором живем. К семье, в которой родились, и к той, которую сами создаем впоследствии. В новой инкарнации создается новая личина, и лишь душа остается неизменной. Именно она накапливает духовный опыт и совершенствуется в новом воплощении. Пациенты, пройдя через регрессивный гипноз, понимают, что это их не первое и не последнее воплощение. Также они понимают, что с физической смертью умирает их личность, с которой они на данный момент себя отождествляют. Поэтому, умирая, такие пациенты испытывают страх потери личности, а не страх перед смертью души. Они понимают, что душа бессмертна.

– Я знаю, что вы ведете подробную статистику переживаний смерти. Какие показатели у насильственной смерти ваших пациентов?

– Около шестидесяти процентов смертей происходили по естественным причинам, сюда мы можем отнести старость и болезни. Около двадцати процентов смертей были насильственными – это убийства, самоубийства и нападение животных. Пятнадцать процентов смертей были от несчастных случаев. И остальные пять процентов были по необъяснимым причинам.

– А как ваши пациенты описывают сам процесс смерти?

– Многие пациенты описывали парение над собственным телом, они наблюдали за суетой, происходившей вокруг их тела. Были случаи, когда пациенты говорили о потоке, в который они входили после смерти на некоторое время, и после потока сразу воплощались. Около трети моих пациентов заявляли, что воспаряли к белому яркому свету.

– Что ощущает душа, оставляя свое тело? – спросила Винтер и отложила карточки в сторону.

Доктор понял, что это последний вопрос, и выдохнул с облегчением.

– Душа, покидая тело, чувствует глубокую печаль по тем близким, которых оставляет в этом мире. Самой печальной смертью является смерть женщин во время родов. Мать понимает, что никто не сможет позаботиться о ее малыше, как она сама.

– Спасибо, доктор, – любезно поблагодарила его Винтер и, обращаясь уже к телезрителям, продолжила в объектив камеры: – Мы вели беседу со специалистом по регрессивному гипнозу доктором Эрихом Краузе.

– Стоп! Снято! – воскликнул режиссер.

Звукооператор снял с рубашки доктора микрофон. Стилист поправила прическу телеведущей. Оператор начал переставлять камеру.

– Сейчас еще дубль заключительной реплики, и на сегодня – все! – скомандовал режиссер.

– Эрих, не забудьте, вторую часть интервью мы снимаем у вас дома на следующей неделе, – быстро произнесла помощница режиссера.

Доктор Краузе кивнул, вышел в приемную и обратился к своей помощнице:

– Анна, я уезжаю домой. Как только закончатся съемки, закройте офис и на сегодня вы свободны. Что у нас на завтра?

– Расписание выслала на электронную почту. Первый прием в одиннадцать утра, – ответила Анна и протянула доктору корреспонденцию.

– Хорошо, – кивнул Краузе и вспомнил о психотерапевте жены. – Вы дозвонились до доктора Дубровой?

– Да. Ее секретарь сказала, что Жанна Петровна принять на этой неделе вас не сможет.

– Вот как? – удивился Краузе.

– У меня создалось впечатление, что моего звонка ждали. Уж слишком быстро она мне отказала. Но я оставила офисный телефон и попросила ее перезвонить, если у Жанны Петровны будет окно. Я сказала, что вы согласны и на получасовую консультацию.

– Правильно сделала.

Доктор просмотрел корреспонденцию, отобрал журналы по психиатрии, положил их в портфель, накинул пальто и, попрощавшись с Анной, вышел из офиса. Накрапывал мелкий осенний дождик, и доктор ускорил шаг. Водитель учтиво открыл перед ним заднюю дверь черного «ягуара», подождал, пока доктор устроится поудобнее, захлопнул дверцу и вернулся за руль:

– Куда едем?

– Домой.

– Как прошли съемки? – скорее из вежливости, а не из любопытства спросил водитель.

– Я удовлетворен, – сухо ответил доктор и по традиции отключил свой мобильный телефон.

Пока машина неслась по улице Менделеева мимо оголенных деревьев, Эрих смотрел на мелькающий за окном пейзаж. Дворники убирали опавшие листья, собранные вдоль дороги. Природа готовилась к наступлению зимы.

Осень всегда нагоняла на доктора меланхоличную тоску, и все события воспринимались сквозь призму уныния и хандры. В это время года он со своей супругой предпочитал уезжать в отпуск на другой континент.

В осенние дождливые дни они с Еленой любили устраиваться перед камином в гостиной и обсуждать предстоящий отдых. Она приносила iPad и показывала ему выбранные курорты и отели. По этому поводу он всегда открывал бутылочку вина из своей знаменитой коллекции, а Елена приглашала шеф-повара из его любимого ресторана. Это был их неизменный ритуал, который предвещал новое путешествие и новые впечатления.

От нахлынувших воспоминаний у доктора заныло сердце.

«Ягуар» подъехал к дому, и доктор неохотно вышел из машины. После отъезда жены дом стал для него пустым и неуютным. Эрих снял пальто и поставил портфель на консоль. Ему навстречу вышла домработница Вера Ивановна и сказала:

– Я на сегодня закончила. Ужин накрыт в столовой. Звонил Петрасевич. Просил вас перезвонить.

Доктор кивнул и поднялся на второй этаж. Приняв душ, он накинул халат и вышел из ванны.

По вечерам тоска по Елене достигала своего апофеоза, и он начинал перебирать ее вещи, пробуждая воспоминания. Сегодня его внимание привлек туалетный столик жены. На столе лежало ее обручальное кольцо. Он так и не убрал его в сейф после ее ухода. Вспомнился день, когда он сделал предложение Елене. Как быстро пронеслось время, он даже не заметил, как за плечами остались пятнадцать лет семейной жизни. Вроде только вчера он стоял счастливый в ЗАГСе под руку со своей возлюбленной, окруженный родственниками и друзьями, и слышал призывные голоса «Горько!».

Эрих проверил содержимое выдвижных ящиков и обнаружил маленькую шкатулку с серьгами Swarovski, которую он никогда раньше не видел. Взяв шкатулку в руки, он стал пристально ее рассматривать. С ней явно было что-то не так. Внутренняя глубина шкатулки не соответствовала ее внешним габаритам. Продолжив изучать шкатулку, он нащупал секретную кнопку, нажал на нее и привел в действие потайной механизм. Дно шкатулки слегка отодвинулось, обнажив доступ еще к одному отделению. В нижнем отделении лежал маленький прозрачный пакетик с белым веществом. Окунув мизинец в порошок, он попробовал его на вкус. Его ноги подкосились, и он бесшумно опустился на кровать.

Недавно он узнал, что Елена втайне от него ходила к психотерапевту, а теперь, что она употребляла кокаин. Какие еще сюрпризы его ждут?

Доктор покрутил пакетик в руках и положил обратно в шкатулку. С минуту он сидел не двигаясь и пытался вспомнить, в какие дни жена могла принимать наркотики. Он не смог вспомнить ни одного дня, когда ее поведение могло бы вызвать у него подозрение.

Поставив шкатулку на место, он зашел в гардеробную, переоделся в брюки из мягкой шерсти и джемпер и спустился в столовую. Поужинал под музыку Дюка Эллингтона, а затем расположился на кушетке в гостиной у камина.

Вспомнив о звонке Петрасевича, его финансового директора, он набрал номер и услышал знакомый баритон:

– Как прошла съемка?

– Ничего необычного, – отмахнулся от подробностей доктор.

– Мне звонил режиссер, он вполне доволен отснятым материалом. Думаю, нам нужно поднять расценки. После эфира я ожидаю шквал звонков. Многие захотят воспользоваться твоими услугами.

– Цены и так самые высокие среди моих коллег, – недовольно констатировал доктор.

– Но не все такие популярные и профессиональные, – поправил его Петрасевич.

– Игорь, я очень ценю то, что ты для меня делаешь, но сейчас не время для перемен. Интервью ты организовал в самый неподходящий момент. Мое внимание привлечено к поиску жены, который весьма затянулся. Возможно, мне самому придется поехать во Францию.

– Одно другому не мешает. Мы здорово потратились на пиар. Расходы на последнюю книгу пока не окупились. Сейчас самое время поднять цены. Доверься мне, я знаю что делаю.

– А как же быть с прежними пациентами?

– Для них оставишь старые расценки.

– Хорошо, как скажешь, но обещай, что если поток пациентов будет уменьшаться, мы вернемся к старым расценкам.

– Обещаю, – быстро согласился Петрасевич и тут же поправился: – Но этого не произойдет.

Закончив разговор, Эрих посмотрел на часы. Детектив, с которым была назначена встреча, задерживался.

В камине потрескивали поленья, напоминая ему о тихих семейных вечерах с Еленой. Со дня ее отъезда прошло восемь недель. Восемь долгих мучительных недель, заставивших его пересмотреть свою жизнь вдоль и поперек. Он понял, что, прожив с женой пятнадцать лет, так и не узнал ее до конца. Она по сей день оставалась для него загадкой. Может, именно это привлекало и манило его к ней все эти годы.

Его размышления прервал звонок в дверь. В холле появился Василий, его водитель и по совместительству телохранитель. Он открыл дверь и помог снять пальто гостю. Пока детектив поправлял перед зеркалом взъерошенные волосы, Василий прошел в гостиную и доложил:

– К вам Михаил Крюков.

– Проводи его в кабинет, – попросил Эрих.

Эрих открыл дверь кабинета и поздоровался с детективом за руку.

– Докладывайте, – сказал доктор и сел в свое рабочее кресло.

Детектив открыл маленький блокнот и приступил к докладу:

– В прошлый раз вы мне давали бутылку из-под вина, которая таинственным образом появилась в вашем винохранилище. Я сдал ее в лабораторию и получил результат. На бутылке не обнаружены отпечатки пальцев. Кто-то начисто протер ее фланелью, частички волокон остались на уголках этикетки. По поводу дистрибьютора: он зарегистрирован в штате Калифорния. Я связался с их офисом и получил вот такой ответ: «Данная марка вина была изготовлена как первая пробная партия и использовалась только на дегустациях в винных клубах в прошлом году. Вино не экспортировалось в другие страны. И, несмотря на хорошие отклики, владелец марки обанкротился, не получив достаточного финансирования на дальнейшую разработку».

– Хм. Понятно, – задумчиво произнес доктор.

Он вспомнил, что во время прошлогоднего отпуска в Калифорнии он с женой посетил дегустацию закрытого клуба ценителей вина.

– По кредиткам мне удалось узнать, что ваша жена прилетела в Париж на следующий день после отъезда из дома.

– Разве она не в тот же день улетела? – удивился Эрих.

Детектив покачал головой и ответил:

– Ночь она провела в гостинице аэропорта.

– Одна?

– Служащий гостиницы сказал, что она была одна. Вылетела она двенадцатичасовым рейсом авиакомпании Air France. Вечером того же дня она зарегистрировалась в Париже в отеле de Vendome.

– Мы никогда там не были, – задумчиво сказал доктор. – Странно. Она не любит непроверенные места.

– В Париже она жила пять дней, посетила театр Одеон и выступление оркестра под руководством Andre Rieu. И в том и другом случае билеты отелем были заказаны на одну персону. Совершала покупки в бутиках. Также есть информация об оплате такси, которое в четыре утра доставило ее в отель из Barrio Latino. В этот бар ходят поклонники латиноамериканских танцев. Живая музыка, танцевальная площадка, хорошая кухня.

– Моя жена никогда не слушала такую музыку, и тем более никогда не танцевала под нее.

– Затем ваша жена поездом добралась до Ниццы, – продолжил детектив, не обращая внимания на комментарий Эриха. – Там она несколько раз расплачивалась кредитной карточкой в отеле и такси, после чего сняла оставшуюся сумму наличными и закрыла банковский счет. Другие кредитки она не использовала, поэтому ее денежный след теряется.

– А что со звонками с мобильного телефона?

– Все номера я проверил и выделил только один, на который она звонила раз в день почти всегда в одно и то же время на протяжении двух последних месяцев.

– Во сколько?

– В два часа ночи, – ответил детектив и опустил глаза, предугадывая реакцию клиента.

– Что?! – воскликнул доктор, но сразу же взял себя в руки. – В два часа ночи? Она не могла звонить в это время. В двенадцать часов мы были всегда в постели, если, конечно, не выходили развлечься. И сколько минут длился разговор?

– Всегда по-разному. В среднем – несколько минут.

– Вы установили, кому принадлежит этот номер?

– Нет. Этот номер никому официально не принадлежит уже в течение года. Сейчас он заблокирован. По поводу ее телефона. По кредитке я установил, что ваша жена покупала в день вылета мужские запонки Patek Philippe. Меня это заинтересовало. Через своего знакомого я прошел в зону Duty Free аэропорта Шереметьево и установил, что ваша жена, совершая покупку, забыла свой телефон на кассе бутика. Продавщица его сразу не заметила, он завалился за прилавок. Сейчас телефон находится в бюро находок аэропорта. Вы можете забрать его, для этого нужно предъявить свои документы, ведь телефон зарегистрирован на ваше имя.

– Пусть этим займется Островский, – сказал доктор, имея в виду своего адвоката, – а потом проверьте телефон, может, в нем мы найдем какие-то подсказки.

– Вопрос в том, специально она это сделала или случайно?

Эрих задумался. Сейчас, в свете новых событий, ему казалось, что Елена это сделала намеренно. Она не хотела, чтобы ей звонили, видимо, не знала, когда вернется или как объяснить свой срочный отъезд родителям.

– У меня все, – закончил детектив и закрыл блокнот.

После паузы Эрих внимательно посмотрел на Крюкова и предложил:

– Если официальная часть нашей встречи закончена, предлагаю продолжить наш разговор в гостиной и продегустировать вино из моей коллекции.

– Я за рулем.

– Мой водитель отвезет вас.

– Тогда я согласен, – ответил детектив и спрятал блокнот в карман джинсов.

Они вышли из кабинета и спустились на первый этаж. Оглядев просторное помещение, разделенное на зоны мебельными группами, Крюков подметил:

– У вас очень красивый дом.

– Да. Это моя гордость, – довольным тоном ответил доктор, но тут же помрачнел и добавил: – Была. Теперь он мне не в радость.

– Из-за жены? – догадался детектив.

– Да, – ответил доктор и откупорил бутылку вина.

– Вы очень сильно отличаетесь от своих друзей.

– Чем же? – удивился Эрих и протянул ему бокал вина.

– Немногие будут страдать из-за ухода жены. Скажем так, через месяц ее уже заменит более молодая и привлекательная женщина.

– Возможно, но тогда это не любовь. А я люблю свою жену. И хочу, чтобы она была счастлива.

Отпив глоток вина, Крюков сказал:

– Хорошее вино.

Доктор пристально вгляделся в лицо детектива, улыбнулся и сказал:

– Вы не любите вино, пьете его из вежливости. Я бы сказал, что вы предпочитаете более крепкие напитки.

– Да, вы правы, – усмехнулся детектив и, показав на бокал, добавил: – Но вино действительно хорошее.

– Коньяк? – уточнил Эрих, прищурившись.

– Да! – воскликнул Крюков. – Как вы угадали?

– Это просто предположение, – улыбнулся Эрих и сел на диван.

Закинув ногу на ногу, он сделал несколько глотков вина и отставил в сторону бокал. Он даже не смог дать оценку вкуса вину. Все мысли были о жене, и он не мог отключиться от полученных новостей.

– Что вы думаете по поводу моей жены?

– Сложное дело, – констатировал Крюков.

– Вы думаете?

– Да. Не все так просто, как кажется на первый взгляд.

– Поясните.

– Если рассматривать версию о другом мужчине, то почему она уехала одна?

– Он мог ждать ее в Париже, – предположил доктор.

– Не думаю. Уйти от мужа женщина может только в разгар страсти, когда ум отключается и ею движет жажда любви и новизны. В такой стадии отношений пара старается не упускать ни одного удобного момента, чтобы побыть наедине. Здесь же все по-другому. Ее поклонник, должно быть, очень в себе уверен, раз спокойно ждал ее прилета в Париж. Я бы на его месте ждал возлюбленную у ворот дома. Считал бы минуты. Переживал, а вдруг ее муж не отпустит.

Эрих отвел взгляд и задумался.

– Зачем ехать в «Президент-Отель»? – продолжил детектив свои соображения. – Чтобы посидеть в баре у стойки с чемоданами? Это вообще не в стиле женщины. Скорее так бы поступил мужчина. Женщина бы села в ресторане, заказала бы салат или кофе. А скорее, сняла бы номер, ну, на крайний случай ждала бы в вестибюле. Но ваша жена едет в роскошный отель со всеми вещами, а это десятки чемоданов. Сидит в баре несколько часов, где-то переодевается и только потом едет в аэропорт. Два часа ожидает в VIP зале, потом покупает билет на завтрашний день, хотя были места и на вечерний рейс. И заметьте, она уехала из роскошного отеля и останавливается в простом четырехзвездочном отеле.

– Да, все выглядит нелогично, – согласился доктор.

– Создается такое впечатление, что она от кого-то получала инструкции.