В постели с Кинг-Конгом Донцова Дарья

Глава 7

– Что гардины делают в ванной? – удивилась Капа.

– Сохнут, я выстирала их, – соврала я.

Свекровь поджала губы.

– Извини, Евлампия, я не люблю, когда мне говорят неправду! Материал новый, без колечек!

Начав лгать, трудно остановиться.

– Я отцепила «крокодильчики» перед тем, как запихнуть ткань в стиральную машину, – вывернулась я.

Капа опустила уголки рта.

– И привесила к ним бирку?

Безымянный палец Капы, украшенный перстнем со здоровенным рубином, указал на бумажку, прикрепленную к полотнищу.

– Там стоит цена и сегодняшнее число.

Я ощутила себя полнейшей идиоткой, но решила не сдаваться.

– Очень странно! Необъяснимо! Теряюсь в догадках.

Слова я произносила одновременно с действиями, сдернула будущие занавески, смотала их и попятилась к выходу.

Капитолина молча отвернула кран, из него хлынула струя воды.

– Возьми вон ту пену, – заискивающе сказала я, – она пахнет шоколадом.

– Сначала понюхаю, – сердито заявила Капа, – скорее всего, предложенное тобой дешевое мыло воняет кокосом! Если человек постоянно врет, то ему нет веры!

– Между прочим, в твоих бутиках платья из синтетики называют шерстяными, – пискнула я.

Капа повернулась ко мне, в ее глазах заплескалось негодование.

– Евлампия! Это бизнес! Не обманешь, не продашь! Скажешь правду – конкуренты тебя копытами в пыль разнесут! А ты лжешь дома! Интересно, как Максу понравится сообщение о брехливости жены? Семья – это святое!

Я выбежала из ванной. Лицемерка! Сдала Макса в детдом, начисто забыла о ребенке, не интересовалась им пару десятилетий [Об этом рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Королева без башни», издательство «Эксмо».], а сейчас талдычит о семейных ценностях! Хорошо, что свекровь не знает о «госте» в спальне. Сообщение о голом безмятежно храпящем мужике отнюдь не порадует моего мужа. Надо срочно вытолкать вон незваного татарина [Лампа нервничает, поэтому и путает поговорку «Незваный гость хуже татарина».]. Кстати, я уже догадалась, кто он! Геннадий Петрович Мохов, живая посылка от фирмы «Ваш друг»! Грузчики не захотели ждать, пока я договорюсь с их начальством, у них была подписанная клиенткой квитанция, и они преспокойно ушли. «Манекен» дополз до спальни, разделся и улегся на кровать. Надеюсь, Капитолине понравится пена с ароматом горького шоколада, она задержится в ванной, а я успею избавиться от пьянчуги!

Бросив ткань на пол в кухне, я побежала в гостевую спальню. Запах, витающий в комнате, – это аромат спиртного, которое выпил Геннадий. Что он пил? Настойку «Табуретовка на одеколоне»? Впрочем, некогда думать о глупостях.

Я потрясла Мохова за плечо:

– Вставай!

– Зачем? – неожиданно четко спросил он.

– Пора на работу, – сказала я. – Дзынь, дзынь! Будильник.

– Фигу тебе! – всхрапнул Геннадий. – Спокойной ночи!

Потерпев неудачу, я решила натянуть на его тело одежду. Задача казалось простой: облачить алкоголика в брюки, пуловер и носки. Нижнее белье вкупе с рубашкой можно не трогать. Одетый мужик, пусть даже и спящий, намного лучше, чем обнаженный. В конце концов можно сказать: «Позвала слесаря, а он, мерзавец, заснул!»

Я оглядела гору шмоток Мохова. Нет, сантехнику не по карману Бриони-Гуччи-Прада. Геннадия Петровича лучше представить соседом. Хотя в ситуации «парень с пятого этажа заглянул за солью и случайно улегся голым на кровать в момент, когда законный муж лежит в больнице» есть некая двусмысленность.

Сцепив зубы и подавив брезгливость, я обрядила лапы Мохова в носки. Дальше дело не пошло. Пьяницу оказалось невозможно сдвинуть с места. В полном отчаянии я схватила его вещи, бросила их в шкаф и стала пинать «бандероль». С таким же успехом я могла бы лупить египетскую пирамиду.

– Лампа, ты мне постелила? – закричала из коридора Капитолина.

Я покрылась холодным потом, выбежала из гостевой, схватила свекровь за полу халата и потащила ее в свою комнату, воркуя по дороге:

– Лучше тебе устроиться в моей спальне. Поверь, там намного уютнее, приятнее, милее.

– Мне по барабану, – устало произнесла Капа, – из-за разницы во времени я нехорошо себя чувствую.

– Отлично! – воскликнула я.

Свекровь обмерла.

– То есть это очень плохо, – опомнилась я. – Прими мои соболезнования!

– Я пока жива, – язвительно заметила Капитолина. – У меня отличная генетика, дотяну до двухсот лет. Не буди меня утром! Даже если не встану к обеду!

– Вот здорово! – обрадовалась я, тут же сообразила, что вновь сморозила глупость, и зачастила: – Хорошо, что ты решила восстановить силы. Полноценный сон не только замечательное средство для здоровья, он улучшает внешность. Сейчас постелю белье, взобью подушечки, принесу минералку.

Пока я электровеником носилась по спальне, свекровь наблюдала за происходящим, чуть смежив веки. От взгляда Капы мне делалось все хуже и хуже, подушка не попадала в наволочку, простыня не расправлялась, одеяло собиралось комком. В конце концов мне удалось устроить свекровь в своей спальне. Тяжело дыша, я вышла на кухню и обнаружила на полу щедро описанную собаками гобеленовую ткань. То ли Фира с Мусей, то ли тихий, интеллигентный Микки приняли брошенную мною материю за пеленку для своих безотлагательных нужд.

Я схватила будущие шторы и оттащила их в ванную. Стирать нельзя, я знаю, какую ткань дает усадку. Необходимо ее высушить, потом отдать в чистку. Но сначала срежу бирки. Кстати, мужу, если он, конечно, заметит изменение интерьера гостиной, скажу: «Гардины были грязными, я привожу их в порядок».

Если на вашу голову сыплются неприятности, разбираться с ними надо поочередно. Берите пример с меня! Сначала я уложила Капу, потом справилась с занавесками. Следующий этап – изгнание Геннадия Петровича.

– Есть кто дома? – раздался из прихожей знакомый голос. – Фира, Муся, отстаньте! А это кто? Здрассти вам! Вы мышь? Или хомяк?

У меня натурально подкосились ноги. Теперь понимаю, какие эмоции испытывают жены, которые по глупости приглашают в свой дом любовников, думая, что муж отбыл в командировку. Дорогие мои, вылет самолета может задержаться, шеф супруга передумает и велит ему катить в родные пенаты, в Москве начнется эпидемия занзибарской лихорадки, аэропорты закроют, и ваш дорогой-единственный примчится в родное гнездышко. А там!!! Никогда, ни при каких обстоятельствах не устраивайте свидание на своей территории. Гостиница, мотель, машина, что угодно, только не семейная норка.

Я выползла в прихожую.

– Макс! Ты же должен сейчас спать в палате? О! Роман! Где вы встретились? Что случилось?

Макс бросил на тумбочку у входа связку ключей и показал на Микки:

– Оно кто?

– Пошли в столовую, – предложила я, – чай, кофе, пицца! Его зовут Микки. Капа отняла его у крокодила! Сейчас объясню.

Я быстро изложила мужу историю про Майами и аллигатора, потом услышала рассказ Макса.

В клинике неуютно, кровать узкая, подушка комкастая, одеяло тонкое, нет канала «Анимал плэнетс» и любимой жены под боком. На ужин Максу принесли манную кашу, а он ее с детства ненавидит.

– В чем смысл таких мучений? – вопрошал муж. – Завтра в полдень меня обещали выписать. Ночь в клинике – пустая затея, врачи ушли, имплант стоит, да еще у Воронина неприятности!

Я оперлась локтями о стол и взглянула на большие часы. До полуночи оставалось десять минут. Очень надеюсь, что день невзгод подошел к концу и завтра по закону вселенской справедливости на меня хлынет дождь удачи.

Роман начал жаловаться, я слушала его вполуха, думая, как избежать встречи Геннадия Петровича с Максом.

– Отдел пустой, – канючил Роман, – я устал, замотался. Тащу один телегу, остальные сладко устроились! Придут новенькие, зеленые редиски, легче мне не станет. Пять месяцев назад начал лыжи вострить в другое место, крутое! Зарплата, вау! Машину дают, соцпакет, работа интересная, ну супер! Но! Сегодня оттуда позвонили, надо выйти через две недели! Иначе я пролечу, как гипсокартон над Парижем.

– Не вижу проблемы, – вздохнула я. – Пиши заявление по собственному желанию, и в добрый путь!

Воронин залпом выпил чай.

– Ха! А начальство?! Шеф конкретно взбесился, когда про мой уход услышал! Обозвал предателем!

– Не обращай внимания, – посоветовала я, – обойдется. Никто не имеет права насильно задерживать человека на работе!

– Вроде так, – засопел Рома, – а в действительности все иначе. Шеф сказал: «Жду закрытия дела Бороздиной. Справишься? Черт с тобой, вали прочь. Но если висяк! Я о тебе такую информацию на новое место сообщу, что тебя даже в мойщики унитазов туда не возьмут. Работай лучше!»

– Вот гад! – возмутилась я. – Но разве с Надеждой Ивановной есть проблемы? Установили причину смерти портнихи?

– Инфаркт, – ответил Роман, – она скончалась почти мгновенно, хорошо, не на шумном проспекте, никого с собой не прихватила!

– И почему ты впал в депрессию? – удивилась я. – Жаль Бороздину, но ее смерть естественная. Деньги вернутся к хозяевам, и не наша забота выяснять, каким образом у старухи оказалось два миллиона евро. Подозреваю, что ее попросили их кому-то передать, но ты же помнишь беседу с Лидией и ее дочерью?

– Сделай новую заварку, – попросил Макс, – какой-то чай не ароматный получился.

Меня осенило, как справиться с проблемой Мохова.

– Мальчики, хотите коктейль? Я узнала новый рецепт!

– Давай! – обрадовался Рома.

Я вытащила из бара бутылку. Макс засыпает, едва отхлебнув водки. Не знаю, почему она именно так действует на мужа, мне сейчас важен результат. Так, лимон, лайм, мята, лед, побольше алкоголя, чуть-чуть сиропа, горькую настойку, соус табаско, зонтик, вишенка. Готово! Макс не поймет, что в основе смеси водка.

Я водрузила на стол стаканы.

– Красота! – восхитился Роман и сделал большой глоток, Макс последовал его примеру.

– Ух, странный вкус, – сказал муж, – оригинально! И что там с Бороздиной и деньгами?

– Дело нечистое, – продолжил Воронин. – Ну совсем даже грязное! Купюры проверили.

– Фальшивые? – предположила я, с радостью наблюдая, как Макс допивает смесь.

Сейчас муж захочет спать, уйдет в комнату, я живо выгоню Романа и займусь Моховым.

– Настоящие, – сказал Роман. – Максюха, можно, я у тебя останусь? Срубило меня, как яблоню, прямо шатает.

– Пойду, постелю тебе в гостевой, – зевнул Макс.

Я подскочила, как на пружине.

– Милый! У тебя была операция.

– Ерунда, – отмахнулся муж, – наркоз не общий, я лежал, как в дурмане, звуки издалека доносились, свет видел!

– Лучше иди баиньки, – защебетала я. – Сама Ромой займусь.

– Не хочется за полночь тебя тревожить, – зевнул Макс, – где у нас постельное белье?

Я обняла мужа.

– Солнышко, пока я тебе объясню, что где лежит, утро настанет! У тебя глаза слипаются.

– Точно, – согласился Макс и зевнул.

– Посиди здесь, – приказала я Роме и снова повернулась к Максу: – А ты, милый, отправляйся в ванную, я тебе постель расстелю. Кстати, Капа спит в моей спальне, поэтому я лягу с тобой, обещай не храпеть!

– Клянусь, – торжественно произнес муж.

Увы, находиться ночью в одной постели с Максом – огромное испытание. Засыпая, мой супруг начинает издавать звуки, по сравнению с которыми раскаты грома кажутся шуршанием конфетного фантика. Поэтому у нас разные опочивальни, чему я очень рада. Макс любит читать до трех утра, а я не могу задремать при свете. Мне нравится есть в кровати шоколадки, Макс не возражает, но один раз я увидела, как он тщательно встряхивает простыню, и поняла: некоторые мои привычки не по вкусу супругу. Добавьте до кучи его храп, и станет понятно, почему я предпочитаю устраиваться на ночь отдельно. К счастью, у нас есть возможность оборудовать два автономных спальных места, в противном случае, боюсь, мы не смогли бы достичь консенсуса. Не счесть развалившихся браков, которые могли спасти отдельные спальни супругов.

Храп полетел по квартире через десять минут, я заглянула на кухню и сказала Роману:

– Сиди. Сейчас постелю.

– Не беспокойся, – смутился Воронин, – дай мне комплект белья, сам справлюсь.

– Нет, – отрезала я, – не выходи в коридор. Собака, которую привезла Капа, очень злая. У Микки зубы, как иголки у швейной машинки, дико больно кусается. Будешь один тут шастать, точно нападет.

– Ой! Я не пошевелюсь, – испугался Роман.

Я удовлетворенно кивнула и поспешила в гостевую. Роман не трус, он не раз задерживал опасных преступников и не спасует при виде бандита с оружием. Но Воронин никогда не имел дома пса, поэтому остерегается собак. Даже щенков-мопсов, таких ласковых и очаровательных, как Фира и Муся, он гладит с осторожностью.

Я решительно вошла в гостевую и замерла. Кровать была пуста. Геннадий Петрович исчез, как роса под солнцем. Сначала я заглянула в шкаф. В нем мирно покачивались пустые вешалки, Мохов надел брюки, рубашку и пуловер. Ботинок тоже не наблюдалось.

Я заглянула под небольшой столик, кресло, затем встала на колени и принялась изучать пространство под кроватью. Никого.

Я зажмурилась, через некоторое время открыла глаза и обомлела. Прямо перед моим носом стояли две ноги, обутые в клетчатые тапки.

– Немедленно убирайтесь вон! – зашипела я и подняла голову.

– Ты чего, Лампа? – обиженно спросил Рома, который зачем-то держал под мышкой меховую шапку. – Сначала разрешила остаться, а теперь гонишь!

Я села на ковер и потерла виски.

– Извини, я не к тебе обращалась.

– А к кому? – не замедлил задать вопрос Воронин.

– Фира с Мусей совсем от рук отбились, – нашлась я, – скачут по дому, безобразничают. Спутала тебя с мопсами! Почему ты ушел из кухни? Я велела там сидеть. Микки кусается.

– Этот, что ли? – засмеялся Роман, а я вдруг сообразила, что он держит не головной убор, а собачку. – Прикольный зверек. Пришел и сам ко мне на колени залез. На дрессированную мышь похож. Прости, Лампуша, умираю, спать хочу, а ты исчезла, пошла вроде кровать стелить и пропала.

– Ложись, – смилостивилась я, – там, под покрывалом, чистое белье.

Воронин подошел к изголовью кровати, поднял подушку и поразился:

– У! Это чье?

Я прикусила губу. Перед взором предстали большие белые, так называемые «семейные» трусы, разукрашенные изображениями ярко-красных кроликов, сгруппированных парами, и огромные черные носки. Можно я не буду рассказывать, в каких позах были нарисованы кролики?

– Твое бельишко? – спросил Роман.

Больше всего мне хотелось натянуть один из гигантских носков на глупую голову Воронина и заорать: «Нет! Ты когда-нибудь имел дело с женщиной, которая носит «боксеры» с ширинкой на пуговицах и туфли сто сорок восьмого размера?»

Но если я скажу правду, Рома продолжит задавать тупые вопросы.

– Да, – ляпнула я, – обожаю хлопчатобумажные шорты, они очень удобны с мини-юбкой, высовываются из-под нее только на двадцать сантиметров. Давай сюда!

Я вырвала у Воронина из рук исподнее Мохова и ушла.

Глава 8

Около десяти утра мы в том же составе пили утренний кофе. Я полночи обшаривала квартиру, заглянула даже во все кастрюли и с огромной радостью пришла к выводу: Геннадий Петрович исчез. Маловероятно, что его утащили инопланетяне или уволокли черти. Думаю, пока я устраивала Капу на ночлег в своей спальне, пьянчужка проснулся, понял, что случилась незадача, нашел свои шмотки и удрал, оставив на память о себе мерзкое бельишко.

– Сначала надо понять, чьи это бабки, – сказал Макс, – если они принадлежали Бороздиной, это одно дело. Но, коли ее попросили передать их, другой коленкор.

Я тряхнула головой, ну вот, задумалась и упустила часть разговора Воронина с Максом.

– Лампуша, поговори еще раз с Лидой, – посоветовал муж.

– Извини, не поняла, – честно призналась я, – мы с какого боку в этой ситуации?

– Ты спишь с открытыми глазами? Я уже объяснил, что купюры проверили, они не простые, – сказал Роман, – а из той партии, что была передана Алферову.

Макс кивнул и уточнил:

– Антон Евгеньевич Алферов. Бизнесмен. Ему понадобилась наличка. Десять миллионов евро, которые он заказал в банке. Антон взял деньги и вскоре исчез вместе с ними. Его до сих пор не нашли, впрочем, бабки тоже.

Воронин быстро проглотил бутерброд с сыром и добавил:

– Поскольку пропала большая сумма, сразу подумали нехорошее. Из семьи заподозрить некого. Лариса, жена Алферова, еще до этого умерла в клинике доктора Маркова.

Я нахмурилась:

– Подмосковная лечебница, которая специализируется на реабилитации алкоголиков-наркоманов?

Макс кивнул:

– Именно. Лариса пару лет не просыхала, глушила водяру бутылками. Женский алкоголизм намного хуже мужского, нежный пол быстрее спивается, до последнего не признается в пристрастии и редко соглашается обратиться к наркологу.

– С определением «быстрее» я категорически не согласен, – возразил Воронин, – бабы хитрые, они не наливаются при посторонних, глушат спиртное дома, в одиночестве, на работу ходят исправно, в обеденный перерыв за шкаликом не носятся, с коллегами «активный отдых» не обсуждают, не хвастают количеством принятого на грудь, тщательно скрывают свою зависимость. У нас работала Галина Андросова. Вечно с опухшей мордой по коридорам бродила. Все пребывали в уверенности: у мадам почки барахлят, она рассказывала, что ездит на курорты, песок вымывает. А потом вдруг на службе начала зеленых чертей ловить. Я, наивный, думал, такое лишь в анекдотах случается. Нетушки, по-настоящему, оказывается, люди на сатанят охотятся. Алкоголичка-тихушница она была, не один год всем голову дурила.

– Твоя Андросова нам сейчас неинтересна, – остановил болтливого Рому Макс, – речь идет об Алферове. Антон забрал миллионы из банка и направился домой, пульт охраны зарегистрировал открытие особняка «родным» ключом. По времени получалось, что он никуда больше не заезжал. И дверь не послала сигнал «SOS».

Я подняла руку.

– Стоп. Что значит сигнал «SOS»?

Воронин отодвинул от себя пустую чашку.

– Как правило, в большинстве подмосковных поселков при въезде есть шлагбаум и будка, в которой спят толстые дедушки. Коренное население имеет брелоки, нажмут на кнопку, шлагбаум поднимается. Ни малейшего резона в такой охране нет, она задержит лишь чужого, который в наглую попрет через центральный вход, а перелезших через забор в отдаленном углу не заметит.

– В «Марковом лесу» не так, – подхватил Макс. – Любую машину, даже зная ее хозяина, при въезде обыщут, заглянут внутрь, велят открыть багажник. При выезде, кстати, тоже.

– Ну и как обитатели элитного места реагируют на такой шмон? – улыбнулась я. – Кому они строчат жалобы?

– Наоборот, все очень довольны, – возразил Макс. – Бывали случаи, когда человек открывал пультом шлагбаум, охрана никак не реагировала, а у него в салоне с тонированными стеклами сзади сидел преступник и держал водителя на мушке. «Марков лес» не скопище бюджетных таунхаусов, а обитель по-настоящему богатых людей. Им нужна настоящая безопасность. И через изгородь там не перелезть, повсюду камеры, наблюдение круглосуточное, едва кто прикоснется к забору, сработает сигнализация.

– И потенциальный преступник получит удар током, – дополнил Роман. – Насмерть не убьет, но обездвижит до приезда парней с оружием. Еще у них есть специально обученные собаки.

– Система противоракетного оборудования, установки «земля – воздух – земля» и атомные подлодки, – хмыкнула я.

– Нет, последние не закупали, – абсолютно серьезно возразил Воронин. – Моря в «Марковом лесу» нет, один пруд, мелкий, с карпами.

– Странно, – не успокаивалась я. – Могли бы вырыть океан и поставить там авианосец.

– Теперь о дверях, – не обращая внимания на мое ехидство, продолжал Макс. – Замки электронные, открываются карточкой, едва приложишь ее к нужному месту, у дежурного вспыхивает лампочка. Все просто, зеленый свет – свой, красный – чужой. Есть и хитрость. Предположим, кто-то спер карточку, ему не догадаться, куда ее шлепнуть, а на пульте, когда ею елозят по створке, сразу срабатывает тревога.

– Отличная идея, – одобрила я, – но вспомним про машину и человека с пистолетом. Если к затылку приставлен ствол, ты непременно правильно воспользуешься ключом.

– Самое интересное, – торжественно заявил Макс, – создатели хитрых дверей думали в том же направлении. На каждой двери есть отметина «SOS». Хозяина вынуждают силой вскрыть особняк? Он не станет сопротивляться, приложит пластик к определенному квадрату, створка приветливо раскроется. Но на пульте появится красный сигнал.

– Здорово, – сказала я.

Воронин стал загибать пальцы.

– Итак, дверь Алферов открыл сам, на территорию въехал один. Деньги положил в сейф.

– Откуда такие сведения? – тут же спросила я. – Был свидетель, который видел, как он это сделал?

– Ну, нет, – нехотя ответил Воронин, – это мое предположение. Навряд ли десять миллионов евро бросят на столик в кухне. Собственно говоря, у меня все.

– В смысле? – не поняла я.

Макс потянулся за куском сыра.

– Более он из дома не выходил, позвонил своему помощнику, сказал: «У меня грипп, не тревожьте». Да, забыл сказать, деньги он взял в пятницу. Алферова не искали. Его помощник не сразу забеспокоился – думал, шеф температурит. Но ему предстояла важная встреча, а Антон Евгеньевич вестей не подавал, вот тогда, через несколько дней, и начались волнения. Алферова отличала редкая обязательность. Он никогда не опаздывал, не подводил партнеров, не болел. Даже в день, когда умер его любимый сын, не отменил дел. Похороны, поминки не помешали бизнесу.

– Жестко, – сказала я. – А что случилось с мальчиком? Сколько ему было лет?

– Пятнадцать, – мрачно ответил Роман, – скончался от болезни, название которой произнести я не способен. У Евгения Алферова было больное сердце. Антон собрался отправить сына на операцию в Америку, но его предупредили, что парень не выдержит перелета. Тогда отец решил: раз Жене в США не полететь, то Штаты прилетят к нему. Выписал из больницы в Лос-Анджелесе бригаду кардиологов. Но, к сожалению, Евгений умер до появления хирургов. Лариса, мать мальчика, до того просто алкоголичка, села на иглу. Антон продолжал работать, кое-кто его осудил, дескать, потерял единственного ребенка и глазом не моргнул, но близкий Алферову человек, его помощник Вадим Рукин, сказал, что шеф просто хорохорился, он не мог себе позволить показывать при посторонних слабость, а дома рыдал.

– В общем, Вадим через некоторое время заволновался, помчался в «Марков лес», – продолжал Макс, – но в доме хозяина не нашли. То, что в особняке было десять миллионов евро, выяснилось позднее. Хозяин не сообщил никому о своей вечерней поездке в банк, после обеда сказал помощнику:

– На сегодня все. Я записался на вторую половину дня к хирургу, спина жутко болит!

– Ненавижу врачей, – признался Вадим.

– Я тоже, – улыбнулся Алферов, – больше того, боюсь их до одури.

– Ну, вы не один в команде, Михаил Волынский ненавидит уколы, – засмеялся Вадим, – его все сотрудники уламывали сходить на прививку от гриппа. Не поверите, как он стонал, когда к нему симпатичная медсестричка со шприцем подошла, аж позеленел!

Алферов расхохотался:

– И у железобетонных главных юристов есть слабые места. Ты меня утешил, не один я трус.

Поняв, что шеф исчез, Рукин поднял тревогу, нажал на все связи Алферова, и милиция начала поиски. Следователь Петр Андреевич Ряпов большой креативностью не отличался и действовал по привычной схеме. Как правило, если пропадает мужчина, сыщик задает себе вопрос: баба или похищение? Вам последнее замечание кажется неубедительным? Люди могут иметь сотню причин, чтобы тайно сбежать, прихватив с собой деньги. Но, как правило, в конце концов выясняется: тот, кого упорно разыскивают, сбежал с любовницей или его держат в плену.

– Или беднягу убили, чтобы заполучить десять миллионов евро, – хмыкнула я, – ваш Ряпов зря подумал лишь о паре возможностей.

– И где труп? – спокойно спросил Макс.

– Нет тела, нет дела, – озвучил старую поговорку сыскарей Роман. – Но, повторяю, Рукин очень хотел узнать, что с его боссом, вот Петра и пустили по следу.

– Много он накопал? – поинтересовалась я.

Макс встал и пошел к кофемашине.

– Достаточно, чтобы понять: дело нечисто.

Мне стало смешно.

– Узнав, что исчезло десять лимонов, я бы тоже заподозрила неладное.

– У тебя странный характер, – неожиданно заявил Воронин. – Я давно заметил: если тебе по некоей причине не нравится человек, ты…

– Лампудель никогда не делает скоропалительных выводов, – перебил приятеля мой муж, – у нее отлично развито чутье. Если ей кто-то не по вкусу, на то определенно есть веский повод, но подчас Лампа не может его четко сформулировать, просто чувствует, и все.

Я приосанилась. Макс никогда не дает жену в обиду. Любого, кто попытается сделать мне замечание, он осадит.

– И она вечно спорит, – не успокаивался Роман. – Ни за какие коврижки не признает чужой правоты.

– Нет, ты совершенно не прав, – возмутилась я.

Воронин засмеялся:

– Ну что я говорил?

Макс осторожно понес к столу полную чашку кофе.

– Предмет нашей беседы сводится к проблеме твоего перехода на новое место работы. Если не разберешься с делом Надежды Бороздиной, то навряд ли получишь шикарный оклад, соцпакет и два выходных, останешься на прежней службе, потому что нынешний твой шеф здорово тебе нагадит. Думаю, на твоего босса давят сверху, вот он и настучал тебе по голове. Ты хочешь, чтобы мы помогли, так?

Роман кивнул.

– Отлично, – улыбнулся Макс, – значит, не тратим время на пустые ля-ля, а сосредотачиваемся на основной задаче. Два миллиона, обнаруженные в сумке покойной, были выданы в свое время Алферову?

Воронин вынул из кармана небольшой блокнот и перелистал странички.

– Да, но только тогда никто про евро Антона Евгеньевича знать не знал. Петр взял ежедневник бизнесмена и стал изучать его последний день.

– Логично, – согласился Макс.

– Стандартно, – кивнула я.

Воронин покосился на меня и продолжил:

– Ряпов быстро выяснил, что к хирургу Колесниковой бизнесмен не приезжал. Более того, его визит и не планировался, у Натальи Алексеевны на вечер был записан другой больной. Значит, Алферов соврал Рукину! Естественно, возник вопрос, почему?

– Думаю, Петр предположил наличие у шефа любовницы, – хмыкнула я.

Роман исподлобья глянул на Макса.

– Никогда нельзя исключать бабу. Петя попросил криминалистов вскрыть навигатор в машине Алферова. У того дорогая супернавороченная иномарка.

– В памяти навигатора можно найти все маршруты водителя, – воскликнула я, – и Ряпов увидел, что Антон ездил в банк. Дальше просто: нажали на управляющего, и тот сказал про десять миллионов.

– Алферов срочно заказал деньги, он не планировал их взять заранее, попросил, чтобы они были в новых купюрах, желательно по пятьсот европейских рубликов, – продолжал Воронин. – Приехал в указанный час, один, без сопровождающего лица, взял бабки и сказал управляющему:

– Вилен Львович, меня тут не было.

– Меня тоже, – с недрогнувшим лицом ответил банкир, – сейчас я сижу в кинозале.

Зачем Антону Евгеньевичу понадобилась столь крупная сумма, Вилен Львович не интересовался.

– Шантаж! – предположила я. – Семья, бизнес. Где не так?

Роман взял с пола Микки и посадил к себе на колени.

– Семьи у пропавшего на тот момент не было. Сын умер, жена очень скоро после похорон мальчика тоже скончалась. Шептались, что Лариса покончила с собой, но это сплетни. Экспертиза четко установила: передоз героина, ввела наркотик сама.

– Что не исключает суицид, – вздохнула я.

Воронин махнул рукой:

– Нет, Лариса давно потеряла человеческий облик. Значит, семья отсутствует, биография самого Алферова вроде чиста, бизнес у него легальный, у налоговой нет претензий. Сперва заподозрили его помощника, Вадима Рукина, – уточнил Роман, – он сейчас руководит на фирме всеми делами, стал фактически ее хозяином, но ничего криминального не нашли, все только о его исключительной преданности шефу говорили.