Пятьдесят оттенков свободы Джеймс Э.

Кристиан сворачивает на подъездную дорожку к дому. Он останавливается у кнопочной панели, набирает какой-то номер, и белые металлические ворота распахиваются. Мы едем по аллее под кронами деревьев зеленого, желтого и медно-красного цветов. Высокая трава на лугу уже желтеет, но в траве еще виднеются полевые цветы. День чудесный. Светит солнце, и в воздухе витает солоноватый запах Саунда с примесью ароматов наступающей осени. Место здесь такое тихое и прекрасное. И подумать только, у нас здесь будет дом.

Аллея изгибается полукругом, и открывается наш дом. Спереди припаркованы несколько грузовиков с надписью «Грей констракшн» на боку. Дом обшит лесами, и несколько рабочих в касках трудятся на крыше.

Кристиан останавливается перед портиком и выключает зажигание. Я чувствую его радостное возбуждение.

— Давай найдем Элиота.

— Он здесь?

— Надеюсь. Я достаточно ему плачу.

Я фыркаю, и Кристиан улыбается, когда мы выходим из машины.

— Эй, братец! — откуда-то кричит Элиот. Мы оба озираемся.

— Я здесь! — Он на крыше, машет нам обоим и улыбается от уха до уха. — Давно пора вам тут появиться. Оставайтесь там. Я сейчас спущусь.

Я бросаю взгляд на Кристиана, он пожимает плечами. Через несколько минут у входной двери появляется Элиот.

— Привет, братишка. — Он пожимает Кристиану руку. — И вы как, маленькая леди? — Он хватает меня и кружит.

— Лучше, спасибо. — Я смеюсь, и мои ребра протестуют. Кристиан хмурится, но Элиот не обращает на него внимания.

— Пойдемте-ка в строительный офис. Вам понадобится вот это. — Он стучит пальцем по своей каске.

Дом — один каркас. Полы покрыты каким-то твердым волокнистым материалом, похожим на мешковину; некоторые стены исчезли, а на их месте появились новые. Элиот ведет нас по дому, объясняя, что делается, а повсюду трудятся рабочие — мужчины и несколько женщин. Я с облегчением вижу, что каменная лестница с резной кованой балюстрадой по-прежнему на месте и полностью накрыта белыми простынями.

В главной гостиной заднюю стену убрали, чтобы вместо нее, по проекту Джиа, возвести стеклянную стену, и начали работы на террасе. Несмотря на хаос, вид по-прежнему потрясающий. Новая работа близка по духу и вписывается в старомодное очарование дома… Джиа потрудилась на славу. Элиот терпеливо растолковывает суть работ и называет приблизительные временные рамки для каждой. Он надеется, что мы сможем вселиться к Рождеству, хотя Кристиан считает, что это чересчур оптимистично.

Класс! Рождество с видом на Саунд. Не могу дождаться! Меня переполняет бурный восторг. Я представляю, как мы наряжаем большую елку, а маленький мальчик с медными волосами радостно прыгает вокруг.

Элиот заканчивает экскурсию на кухне.

— Оставляю вас самих побродить. Будьте осторожны. Это все-таки стройка.

— Конечно. Спасибо, Элиот, — бормочет Кристиан, беря меня за руку. — Нравится? — спрашивает он, как только Элиот оставляет нас одних. Я смотрю на пустые стены и прикидываю, куда повешу натюрморт с перцами, который мы купили во Франции.

— Очень. А тебе?

— И мне тоже. — Он улыбается.

— Хорошо. Я думала, куда повешу натюрморт.

Кристиан кивает.

— А я хочу повесить в этом доме твои портреты работы Хосе. Тебе надо решить где.

Я краснею.

— Где-нибудь, где я нечасто буду их видеть.

— Ну-ну, — журит он меня, большим пальцем поглаживая мою нижнюю губу. — Это мои любимые фотографии. Одну я хочу повесить у себя в офисе.

— Не представляю зачем, — бормочу я и целую подушечку его пальца.

— Чтобы иметь возможность весь день любоваться твоим красивым лицом. Проголодалась? — спрашивает он.

— Смотря что ты имеешь в виду, — шепчу я.

— Еду, миссис Грей. — Он награждает меня быстрым поцелуем в губы.

Я притворно надуваю губы и вздыхаю.

— Да. В последние дни я все время хочу есть.

— Мы втроем можем устроить пикник.

— Втроем? Кто-то к нам присоединится?

Кристиан наклоняет голову набок.

— Месяцев через семь или восемь.

А… Комочек. Я глупо улыбаюсь.

— Я подумал, тебе захочется поесть на воздухе.

— На лугу? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Конечно. — Мой рот снова расплывается в улыбке.

— Это прекрасное место, чтобы растить детей, — бормочет он, с нежностью глядя на меня.

Детей! Не одного, а нескольких? Решусь ли я упомянуть об этом сейчас?

Он кладет ладонь мне на живот. О господи. Я затаиваю дыхание и накрываю его руку своей.

— Трудно поверить, — шепчет он, и впервые я слышу в его голосе благоговение.

— Знаю. Ой, у меня же есть доказательство! Снимок.

— Правда? Первая улыбка ребенка?

Я вытаскиваю из сумочки ультразвуковое изображение Комочка.

— Видишь?

Кристиан с минуту внимательно разглядывает снимок.

— О… Комочек. Да, вижу, — говорит он рассеянно, с трепетом.

— Твой ребенок, — шепчу я.

— Наш ребенок, — возражает он.

— Первый из многих.

— Многих? — Глаза Кристиана в испуге расширяются.

— По меньшей мере двух.

— Двух? — Он словно пробует слово на вкус. — Может, не будем спешить и сначала родим одного?

Я улыбаюсь.

— Конечно.

Мы выходим на улицу, в теплый осенний день.

— Когда ты скажешь своим родителям? — спрашивает Кристиан.

— Скоро, — бормочу я. — Хотела было рассказать Рэю сегодня утром, но там был мистер Родригес. — Я пожимаю плечами.

Кристиан кивает и открывает багажник «R-8». Внутри — плетеная корзинка для пикника и шотландский плед, который мы купили в Лондоне.

— Пошли, — говорит Кристиан, одной рукой беря корзину и плед, а вторую протягивая мне. Вместе мы идем на луг.

— Конечно, Рос, действуй.

Кристиан заканчивает разговор. Это уже третий звонок, на который он отвечает за время нашего пикника. Он снял туфли и носки и наблюдает за мной, положив руки на согнутые колени. Пиджак его брошен поверх моей куртки, мы нежимся на солнышке. Я лежу рядом, вытянувшись на одеяле, и со всех сторон нас окружает высокая золотисто — зеленая трава, защищая от шума и скрывая от любопытных глаз строителей. Мы — в собственном буколическом раю. Кристиан кладет мне в рот еще одну клубничину, и я с удовольствием жую и посасываю ее, глядя в его потемневшие глаза.

— Вкусно? — шепчет он.

— Очень.

— Больше не хочешь?

— Клубники — нет.

Его глаза вспыхивают опасным блеском, и он ухмыляется.

— Миссис Джонс приготовила просто шикарный ланч, — говорит он.

— Да, — шепчу я.

Внезапно он ложится так, что его голова оказывается у меня на животе, и с довольным видом закрывает глаза. Я вплетаю пальцы ему в волосы.

Он тяжело вздыхает, затем недовольно хмурится и смотрит номер на дисплее своего вибрирующего телефона. Закатывает глаза и отвечает на звонок.

— Уэлч, — отрывисто говорит он, потом напрягается, слушая секунду-другую, затем внезапно резко садится. — Двадцать четыре на семь… Спасибо, — говорит он сквозь стиснутые зубы и отключается.

Перемена в его настроении мгновенна. Бесследно исчез мой подшучивающий, игривый муж, а на его месте — холодный, расчетливый хозяин вселенной. На секунду глаза Кристиана сужаются, и от холодной улыбки у меня по спине бежит озноб. Он берет свой «блэкберри» и нажимает кнопку быстрого набора.

— Рос, сколько у нас акций в «Линкольн Тимбер»? — Он садится на колени.

Меня охватывает нехорошее предчувствие. Да что случилось?

— Значит, переведи нашу долю в холдинг «Грей энтерпрайзес», потом уволь совет директоров… кроме генерального… плевать мне… я тебя слышу, просто сделай это… спасибо… держи меня в курсе. — Он отключается и с минуту бесстрастно смотрит на меня.

Боже! Кристиан в ярости.

— Что случилось?

— Линк, — бормочет он.

— Линк? Бывший муж Элены?

— Он самый. Это он внес залог за Хайда.

Я потрясенно таращусь на Кристиана. Его рот сжат в жесткую линию.

— Что ж… он будет выглядеть идиотом, — в смятении бормочу я. — Я имею в виду, Хайд ведь совершил еще одно преступление после того, как был отпущен под залог.

Глаза Кристиана сужаются, и он ухмыляется.

— Справедливо подмечено, миссис Грей.

— Что ты сейчас сделал? — Я привстаю и сажусь на колени лицом к нему.

— Я разорил его.

Ой!

— Хмм… это кажется несколько импульсивным, — бормочу я.

— А я вообще импульсивный парень.

— Мне это известно.

Глаза его сужаются, а губы плотно сжимаются.

— Я уже некоторое время держал этот план про запас, — признается он.

Я хмурюсь.

— Правда?

Он с минуту молчит, похоже взвешивая что-то. Потом делает глубокий вдох.

— Несколько лет назад, когда мне было двадцать один, Линк сильно избил свою жену. Он сломал ей челюсть, левую руку и четыре ребра, потому что она трахалась со мной. — Глаза его ожесточаются. — И теперь я узнаю, что он внес залог за человека, который пытался убить меня, похитил мою сестру и избил мою жену. С меня хватит. Думаю, пришло время расплаты.

Я бледнею. О господи.

— Справедливо подмечено, мистер Грей, — шепчу я.

— Да, Ана, это так. Обычно я не руководствуюсь местью, но это не могу ему спустить. То, что он сотворил с Эленой… в общем, ей надо было заявить на него в полицию, но она этого не сделала. Это было ее право. Но с Хайдом он зашел слишком далеко. Преследуя мою семью, Линк сделал это личным делом. Я раздавлю его, уничтожу его компанию прямо у него под носом и продам по частям по самой высокой цене. Я обанкрочу его.

Ой…

— Кроме того, — ухмыляется Кристиан, — мы сделаем на этом хорошие деньги.

Я заглядываю в горящие серые глаза, которые внезапно смягчаются.

— Я не хотел тебя напугать, — шепчет он.

— Ты и не напугал, — лгу я.

Он насмешливо выгибает бровь.

— Ты просто застиг меня врасплох, — говорю я, потом сглатываю. Временами Кристиан меня действительно пугает.

Он легко касается моих губ своими.

— Я сделаю все ради твоей безопасности. Ради безопасности моей семьи. И этого малыша, — бормочет он, осторожно кладя руку мне на живот.

Ох… я перестаю дышать. Кристиан с нежностью смотрит на меня, глаза его темнеют. Губы приоткрываются, когда он делает вдох, и жестом отчаяния кончики его пальцев касаются моей женственности.

О господи! Желание взрывается, как снаряд, воспламеняя мою кровь. Я хватаю его за голову, вплетая пальцы в волосы, и рывком притягиваю к себе для поцелуя. Он охает, удивленный моим напором, давая моему языку свободный доступ в рот. Он стонет и отвечает на поцелуй изголодавшимися губами и языком, и на несколько бесценных мгновений мы поглощены друг другом, затерявшись в сплетении языков, губ и дыханий и сладком, сладком ощущении, пока заново открываем друг друга.

Как же я хочу этого мужчину! Как же давно мы не любили друг друга! Я хочу его здесь, сейчас, среди бела дня, на лугу.

— Ана, — выдыхает он, словно завороженный, и ладонь его скользит вниз, к краю моей юбки. Я начинаю расстегивать его рубашку ставшими вдруг неуклюжими пальцами.

— Эй, Ана… остановись. — Он отстраняется, стиснув зубы, и хватает меня за руки.

— Нет. — Я мягко прикусываю его нижнюю губу и тяну. — Нет, — повторяю я, с нежной страстью глядя на него, потом отпускаю. — Я хочу тебя.

Он резко втягивает воздух. Он разрывается, нерешимость отчетливо светится в его горящих серых глазах.

— Пожалуйста, ты нужен мне. — Каждая клеточка моего существа умоляет.

Он стонет, признавая свое поражение, когда рот его находит мой, и наши губы сливаются. Одна рука придерживает мою голову, а другая бежит по телу к талии, и он опускает меня на спину и вытягивается рядом, не прерывая поцелуя.

Потом поднимает голову и с нежностью смотрит на меня.

— Вы так прекрасны, миссис Грей.

Я ласкаю любимое лицо.

— Вы тоже, мистер Грей. Душой и телом.

Он хмурится, и мои пальцы обводят морщинку у него на лбу.

— Не хмурься. Для меня ты лучший на свете, даже когда злишься, — шепчу я.

Он снова издает стон и завладевает моим ртом, укладывая меня на ложе из мягкой травы под пледом.

— Я так соскучился, — шепчет он, мягко покусывая мой подбородок и скулу. Мое сердце воспаряет.

— Я тоже соскучилась. О Кристиан. — Одной рукой я стискиваю его волосы, а другой сжимаю плечо.

Его губы перемещаются мне на шею, оставляя за собой нежные поцелуи, а за ними следуют пальцы, ловко расстегивая пуговицы блузки. Разведя в стороны блузку, он целует мягкую выпуклость груди. Он урчит от удовольствия и тихо бормочет что-то одобрительное, и эти звуки растекаются по моему телу до самых потайных мест.

— Твое тело меняется, — шепчет он. Большой палец дразнит сосок, пока тот не затвердевает, натягивая ткань лифчика. — Мне нравится, — добавляет он.

Я наблюдаю, как язык его пробует и обводит линию между лифчиком и грудью, мучая и дразня меня. Осторожно зажав чашку бюстгальтера зубами, он стаскивает ее вниз, освобождая грудь и тычась носом в сосок. Тот морщится от прикосновения и прохлады мягкого осеннего ветерка. Губы Кристиана смыкаются вокруг меня, и он глубоко, с наслаждением посасывает.

— А-а! — стону я, резко втягивая воздух, и морщусь, когда боль растекается от ушибленных ребер.

— Ана! — восклицает Кристиан и сердито хмурит брови. Морщинки озабоченности прорезают лицо. — Вот об этом я и говорил, — ворчит он. — Ты совсем не думаешь о себе. Я не хочу причинить тебе боль.

— Нет… не останавливайся, — умоляю я.

Он смотрит на меня, переживая внутреннюю борьбу.

— Пожалуйста.

— А ну-ка. — Он приподнимает меня и усаживает на себя верхом. Моя короткая юбка теперь задралась на бедра. Его ладони гладят кожу поверх края чулок.

— Вот так-то лучше, и я могу любоваться видом. — Длинным указательным пальцем он цепляет вторую чашку бюстгальтера, освобождая и эту грудь. Обхватывает руками обе мои груди, и я откидываю голову назад, вжимая их в его долгожданные искусные ладони. Он дразнит меня, потягивая и перекатывая соски, пока я не вскрикиваю, потом садится так, что мы с ним оказываемся лицом к лицу, и пожирает меня своими жадными серыми глазами. Он целует меня, пальцами продолжая ласкать и дразнить. Я нащупываю его рубашку, расстегиваю первые две пуговицы, и это как сенсорная перегрузка — мне хочется целовать его везде, раздеть его, немедленно заняться с ним любовью.

— Эй… — Он мягко берет меня за голову и оттягивает назад, глаза темные и полные чувственного обещания. — Нет никакой спешки. Не торопись. Я хочу насладиться тобой.

— Кристиан, я так соскучилась, что просто не могу ждать, — жалуюсь я, тяжело дыша.

— Медленно, — шепчет он, и это приказ. Он целует меня в правый уголок рта. — Медленно. — Целует в левый. — Медленно, детка. — Тянет мою нижнюю губу зубами. — Давай продвигаться медленно.

Он разжимает пальцы в моих волосах, удерживая меня, когда язык его покоряет мой рот, ища, вкушая, успокаивая… воспламеняя. Да уж, мой муж умеет целоваться.

Я глажу его лицо, пальцы мои нерешительно скользят вниз к подбородку, потом на шею, и я снова расстегиваю пуговицы его рубашки, пока он целует меня. Медленно распахиваю рубашку, обвожу пальцами ключицы, лаская теплую, шелковистую кожу. Я мягко толкаю его, пока не укладываю на спину. Усевшись сверху, с нежностью любуюсь им, сознавая, что ерзаю на его растущем возбуждении. Обвожу пальцами губы, спускаюсь по подбородку на шею, через кадык к маленькому углублению у основания горла. Мой красавец муж. Я наклоняюсь, и поцелуи следуют за кончиками моих пальцев. Зубами легонько провожу по скуле, потом целую шею. Он закрывает глаза.

— А-а, — стонет он и запрокидывает голову, открывая мне доступ к своей шее, рот его расслаблен и приоткрыт в безмолвном благоговении. Кристиан, затерявшийся в чувственном блаженстве, такой пьянящий и возбуждающий.

Мой язык скользит вниз по его груди, кружа в шелковистой поросли. М-м. Он такой вкусный. Так хорошо пахнет. Просто голова идет кругом. Я целую вначале один, потом второй из его маленьких круглых шрамов, и он стискивает мой таз. Мои пальцы замирают у него на груди, когда я устремляю на него взгляд. Дыхание резкое и свистящее.

— Ты хочешь этого? Здесь? — выдыхает он, глаза затуманены пьянящей смесью любви и вожделения.

— Да, — бормочу я, и мои губы и язык скользят по его груди к соску. Я мягко тяну и катаю его между зубами.

— Ох, Ана, — горячо шепчет он, потом берет за талию и приподнимает, расстегивая пуговицу и ширинку, чтобы освободить себя. Потом вновь сажает меня на себя, и я трусь о него, наслаждаясь ощущением его горячей, твердой плоти. Он пробегает ладонями вверх по моим бедрам, задержавшись там, где заканчиваются чулки и начинается голое тело, руками рисуя маленькие дразнящие круги на моей коже, чтобы кончики пальцев касались меня… касались там, где я больше всего этого жажду. Я резко втягиваю воздух.

— Я надеюсь, это не твои любимые, — бормочет он и опаляет меня диким взглядом. Его пальцы скользят по животу вдоль резинки трусиков, затем ныряют внутрь, дразня меня, потом Кристиан крепко хватает трусы и просовывает большие пальцы сквозь тонкое кружево. Ткань рвется. Его ладони распластаны на моих бедрах, а большие пальцы снова касаются плоти. Он выгибается и трется о меня.

— Я чувствую, какая ты влажная. — Голос его пронизан плотским удовольствием. Внезапно он садится, вновь обвивая меня рукой за талию, и мы снова — лицом к лицу. Он трется носом о мой нос.

— Мы будем продвигаться медленно, миссис Грей. Я хочу почувствовать всю тебя. — Он приподнимает меня и с невозможно медленной, изысканной легкостью опускает на себя. Я чувствую его каждый благословенный дюйм, наполняющий меня.

— А-а, — издаю я стон, сжимая его руки. Хочу приподняться, чтобы ощутить долгожданное восхитительное трение, но он меня удерживает.

— Всего меня, — шепчет он и приподнимает таз, входя до конца. Я откидываю голову назад и испускаю сдавленный вскрик чистейшего наслаждения.

— Дай мне услышать тебя, — бормочет он. — Нет… не двигайся, просто чувствуй.

Я открываю глаза, рот мой застыл в безмолвном «Ах!», и его пылающие серые глаза под тяжелыми веками вглядываются в мои изумленные голубые. Он двигается, покачивая тазом, но удерживает меня на месте.

Я стону. Его губы целуют мою шею.

— Это мое любимое место. Глубоко внутри тебя, — бормочет он у меня на коже.

— Пожалуйста, двигайся, — умоляю я.

— Медленно, миссис Грей. — Он вновь приподнимает таз, и удовольствие волнами растекается по мне. Я беру его лицо в ладони и горячо целую.

— Люби меня, Кристиан. Пожалуйста.

Его зубы скользят по моей скуле к уху.

— Давай, — шепчет он и приподнимает меня вверх-вниз.

Моя внутренняя богиня выпущена на волю, и я толкаю его на землю и начинаю двигаться, смакуя ощущение его во мне… себя на нем. Держа меня руками за талию, он вторит моему ритму. Я так соскучилась по этому… по головокружительному ощущению его подо мной, во мне… Солнце пригревает мне спину, в воздухе стоит сладкий запах осени, а мягкий осенний ветерок обдувает наши разгоряченные тела. Ах, этот пьянящий сплав ощущений: прикосновений, вкуса, запаха, вида моего любимого мужа подо мной!

— О, Ана! — Он стонет, глаза закрыты, голова откинута, рот приоткрыт.

Ах… как же я обожаю это!.. И блаженство внутри меня нарастает… нарастает… поднимается выше. Руки Кристиана ложатся мне на бедра, большие пальцы нежно прижимаются к их основанию — и в следующий миг я взрываюсь, рассыпаясь на тысячи осколков, и падаю ему на грудь, и он тоже достигает вершины и выдыхает мое имя с любовью и радостью.

Он прижимает меня к своей груди, нежно держит мою голову. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением обнимающих меня рук. Под своей ладонью чувствую ровное биение его сердца, которое замедляется и успокаивается. Я целую и трусь о него; мне трудно представить, что еще не так давно он не позволял мне делать этого.

— Лучше? — шепчет он. Я поднимаю голову. Он широко улыбается.

— Намного. А тебе? — Я расплываюсь в не менее довольной улыбке.

— Я соскучился по тебе, миссис Грей, — говорит он, посерьезнев.

— Я тоже.

— Больше никакого героизма, хорошо?

— Хорошо, — обещаю я.

— Ты всегда должна всем делиться со мной, — шепчет он.

— А ты — со мной.

Он ухмыляется.

— Справедливо подмечено. Я постараюсь. — Он целует меня в волосы.

— Думаю, мы будем счастливы здесь, — шепчу я, снова закрывая глаза.

— Да. Ты, я и… Комочек. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Спокойной и счастливой.

— Хорошо.

— А ты?

— Также, — бормочет он.

Я вскидываю на него глаза, пытаясь понять, о чем он думает.

— Что? — спрашивает он.

— Знаешь, ты ужасно деспотичный, когда мы занимаемся сексом.

— Ты жалуешься?

— Нет. Просто интересно. Ты сказал, что скучаешь по этому.

Он затихает, глядя на меня.

— Иногда, — признается шепотом.

Ой.

— Что ж, посмотрим, что можно с этим сделать, — бормочу я и легко целую его в губы, обвиваясь вокруг него как лоза.

Перед мысленным взором мелькают картинки: мы в игровой комнате; я на столе, на кресте, прикована к кровати… Мне нравится секс с вывертами — наш с ним секс с вывертами. Да. Это я могу. Могу делать это для него, с ним. Могу делать это для себя. Кожу мою приятно покалывает, когда я вспоминаю стек.

— Мне тоже нравится играть, — бормочу я и, подняв глаза, встречаю его застенчивую улыбку.

— Знаешь, мне бы очень хотелось испытать твои пределы, — шепчет он.

— Пределы чего?

— Наслаждения.