Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия
— Свидетельские показания, — ответил Форсберг. — Маргарет Шеффер, любовница — теперь уже бывшая — Хорста Дике. Она позвонила через час после того, как мы выпустили фоторобот в эфир. Ваша «знакомая» приходила к ней в компании двух дюжих парней. Они оказались из — знаешь, откуда?
Форсберг подался всем телом вперед, впился взглядом в ван Риберга.
— Ну? — ван Риберг вопросительно посмотрел на друга.
— Из внутренней службы безопасности того самого «Объединенного медицинского концерна»! — выпалил залпом Форсберг. — И интересовали их какие-то рабочие документы Дике, которые тот боялся держать и у себя на работе, и в собственной квартире, поэтому хранил у любовницы. Ну, каково?
— Ни хера себе… — произнес Отто потрясенно.
— Да, такие пироги, — согласился Форсберг. — Послезавтра фон Штернгольдт дает в своем поместье бал, пригласил кучу влиятельных бизнесменов. Я бы очень хотел там побывать. Помоги другу, устрой это?
— Почему я? — спросил ван Риберг.
— Потому что все мои просьбы выделить мне приглашение на эту закрытую вечеринку они переводят на вмешательство полиции в частную жизнь, — ответил разгневанно Форсберг. — А конфликтовать с Интерполом не решатся, я так думаю.
— Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, — сказал ван Риберг, вставая из-за стола. — Но пойдем вместе. Чтобы ты меня не опозорил.
Он похабно подмигнул Форсбергу и вышел.
— Что ж, если господину старшему следователю так хочется посетить наше скромное мероприятие, то я думаю, будет вполне уместно удовлетворить его просьбу. Завтра Альфан соизволит передать тебе приглашение на две персоны, — фон Штернгольдт затянулся, положил докуренную сигару в пепельницу.
Черный лимузин как обычно стоял в переулке меж двух старых обветшалых панельных коробок.
Ван Риберг кивнул, вылез из машины, по обыкновению забрал свой служебный пистолет у Альфана и пошел прочь. Телохранитель префекта залез в «Линкольн», автомобиль тронулся с места.
— Слишком много знает этот наш Форсберг. Чувствую, доставит он нам хлопот еще больше. Не остановится, — сказал фон Штернгольдт. — Убрать его.
— Прямо сейчас? — спросил Альфан безразлично.
Фон Штернгольдт повременил с ответом, взвешивая в уме все возможные варианты развития событий.
— Нет, сейчас, пожалуй, не стоит, — сказал князь, наконец. — Дождемся бала. Пускай приходит, я хочу поглядеть на него. На балу решимся.
Громко, противно задребезжал звонком старый телефон.
— Старший следователь Форсберг!
— Старина, пляши! — Раздался в трубке радостный голос ван Риберга. — Есть приглашение на две персоны, на бал у князя Тьмы, то есть у князя фон Штернгольдта. Так что будет у тебя шанс закадрить себе молоденькую миллионершу.
— Отто, откуда? — удивился Форсберг.
— Надавил на него, — сказал ван Риберг. — Я ему предложил подробный аудит его налоговых деклараций за последние десять лет провести. Он понял, что ему приглашение обойдется гораздо дешевле, потому что две персоны на фуршете не съедят и на миллионную долю того, что он отмыл за все эти годы. Так что иди выбирать смокинг, дружище.
— Вот так сразу и смокинг? — удивился Форсберг.
— Конечно, — сказал ван Риберг. — У них дресс-код, и кстати, пушку свою не бери с собой, а то там охрана сильно занервничает.
— Хорошо, — сказал Форсберг. — Ну, бывай, до встречи.
Он положил трубку.
Черный «Кадиллак Эскалад» бесцеремонно въехал на тротуар, чуть прокатился по инерции и замер у старинного дома постройки прошлого века. Анджелла и Андреа вылезли из машины и медленно поднялись по ступенькам, ведущим ко входу в салон свадебного и вечернего платья.
— А вот и мои влюбленные! — Констанс сидела в просторном холле, обложившись каталогами платьев. — Идите сюда, Анджелла, я покажу Вам несколько вариантов, которые мне показались интересными.
Анджелла повесила плащ на вешалку и села рядом с графиней.
— Не то, — сказала она, торопливо перебирая страницы каталога и отвергая одно за другим предложенные платья. — Тоже не то. А это кошмар какой-то. В этом я буду похожа на летучую мышь. А это какое-то мрачное. А это вообще безвкусица.
— Да, Анджелла, угодить Вам достаточно трудно, — тяжело вздохнула Констанс.
— И это все при том, что я привез ее сюда только с третьего захода… — заметил Андреа как бы мимоходом.
— А это что? — взгляд Анджеллы упал на короткое платье кремового цвета с открытыми плечами, на корсете и с отделанной вставками из тюля юбкой.
— А что, очень мило! — сказала Констанс. — У Вас замечательный вкус. Ну что, начинаем?
Анджелла кивнула. Констанс отошла куда-то и вскоре вернулась в сопровождении хозяина салона и двух портних.
— У нас есть уже готовое платье, мы только подгоним его по фигуре, — говорил модельер. — Также мы можем предложить Вам нашего стилиста, он поможет подчеркнуть Ваш неповторимый образ.
Портные принялись снимать мерки с Анджеллы. Хозяин салона тем временем запер дверь и повесил табличку «закрыто». Андреа сел на кушетку.
— Надеюсь, мы успеем приготовиться к балу, — сказал он.
— Не волнуйся, я все рассчитала, — ответила Констанс.
— Устраивайтесь, как вам удобно, я распоряжусь, чтобы подали кофе, — хозяин салона был сама любезность.
— Да, это будет очень кстати! — согласилась Констанс. — Ты ничего не слышишь?
Андреа напряг слух. В дверь кто-то долго и упорно колотил ногами. Судя по звукам, этот кто-то носил армейские ботинки.
— Кто это к нам ломится? — спросила Анджелла встревожено.
— Не знаю, — Андреа пожал плечами.
Грохот не утихал.
— Пойду, разберусь, — Анджелла высвободилась из цепких рук портнихи, натянула джемпер, взяла пистолет и пошла встречать столь наглого незваного гостя..
Стоило ей открыть, как в салон влетел разъяренный Вячеслав Брант, захлопнул за собой дверь и ткнул в лицо девушки изорванный листок бумаги.
— Ты совсем охерела?! — закричал он на девушку.
Анджелла развернула комок — это был фоторобот. Ее фоторобот. А под ним — мелким шрифтом слова…
«Массовое убийство… вооружена и опасна… вознаграждение за любую достоверную информацию о ее местонахождении…»
— Они по всему городу расклеены, — сказал Брант. — А ты по салонам шляешься. Тебе сейчас вообще противопоказано на улицу высовываться. Вот замнет фон Штернгольдт всю эту шумиху — тогда и вылезешь, а пока залегай на дно и будь тише воды, ниже травы.
— Успокойся, Вячеслав, — Анджелла отдала ему бумагу. — По этому фотороботу опознать меня почти невозможно. Да и по приметам я тоже не слишком подхожу. Просто нужно будет гардероб сменить на время. И машину.
— Ты так думаешь? — спросил Брант.
Анджелла кивнула.
— В любом случае, я бы на твоем месте бы поостерегся, — сказал Брант.
— Ты не на моем месте, — отрезала девушка.
Пистолет отправился в кобуру. Анджелла вернулась к портнихам. Хозяин салона проводил взглядом удалившегося Бранта.
— Если вы когда-нибудь заикнетесь о том, что видели этих людей, вас не станет в течение следующих двенадцати часов, — как бы невзначай предупредила его Констанс.
Эмма вошла в кабинет, села за стол напротив старшего следователя.
— Держи, — Форсберг протянул ей черно-белый фотоснимок. — Как и следовало ожидать, Ильм где-то облажался. Фото сделано пару месяцев назад.
— Понятно, — Эмма тяжело вздохнула, забрала фотографию. — И на том спасибо.
— Не обижайся на него, — сказал Форсберг. — Сама понимаешь, он как лучше хотел. Все ошибаются, мы ведь люди, а не машины.
— Я понимаю, — сказала Эмма и убрала злосчастный снимок в сумочку. — Ладно, мне пора. Увидимся.
Форсберг кивнул и снова углубился в бумаги. Девушка поднялась и вышла из кабинета. Закрыв за собой дверь, она вынула фотографию из сумочки и снова как следует, осмотрела ее. Это было видно даже невооруженным глазом, сомнений не было — это не оригинал. После проведения всех своих исследований — Мартин Ильм оставил настоящую фотографию себе, подсунув Эмме копию.
Префект фон Штернгольдт стоял на балконе и глядел на лужайку из искусственной зелени, раскинувшуюся перед его особняком. В центре лужайки находился роскошный фонтан. Фонтан испортился еще в позапрошлом году, но у князя все никак не доходили руки заняться им. Вот и сейчас префект глядел на фонтан и попивал коньяк. Вообще за последний десяток лет князь Бернар фон Штернгольдт не расставался с алкоголем ни на один день. Но выпивка не спасала, она лишь усиливала его душевные страдания. Он все никак не мог понять, что же он сделал неправильно тогда, с самого начала, почти десять лет назад.
Десять лет назад он стал префектом. Десять лет назад он впервые увидел ее. И влюбился, с первого взгляда влюбился. Они были словно созданы друг для друга. Все началось в тот дождливый вечер. Она по привычке сидела на подоконнике, наслаждаясь шумом падающей с небес воды. Перед глазами вновь встала полузабытая картина, от которой защемило сердце и к глазам подступили слезы: настежь распахнутое окно, полумрак ее комнаты, одинокая точеная фигурка в коротком черном гипюровом платье, из-под которого так соблазнительно выглядывает кружево чулок.
Она сидит на подоконнике, опираясь спиной на раму окна, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. За окном шумит проливной дождь, и не просто дождь, а ливень, вода стеной падает с бесконечных свинцово-черных небес. Он вошел, присел на пол у ее ног. Они молчали. Им так много можно было рассказать друг другу, но они молчали. Целый час они сидели молча, он — на ковре, она — на подоконнике. Внезапно молния расколола небо, прогремел гром. Она рефлекторно вздрогнула. И тогда он спросил ее, о чем поет дождь. Она смущенно улыбнулась, сказала, что в этой музыке каждый найдет что-то свое. «А что ты находишь в ней?» — спросил он. Она задумалась. Он не торопил с ответом.
— Удары сердца твердят мне, что я не убит, сквозь обожженные веки я вижу рассвет; я открываю глаза — предо мною стоит великий ужас, которому имени нет. Они пришли как лавина, как черный поток, они нас просто смели и втоптали нас в грязь. Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок — они разрушили все, они убили всех нас. И можно тихо сползти по горелой стерне, и у реки, срезав лодку, пытаться бежать; и быть единственным выжившим в этой войне — но я плюю им в лицо, я говорю себе «встать!». Я знаю то, что со мною в этот день не умрет. Нет ни единой возможности их победить. Но и мне — право на то, чтобы видеть восход; у них — вообще нет права на то, чтобы жить. И я трублю в свой расколотый рог боевой, я поднимаю в атаку погибшую рать, и я кричу им «вперед!», я кричу им «за мной!». Раз не осталось живых, значит — мертвые, встать![5] — чуть слышно, с чувством продекламировала она.
Хлопнула дверь, оборвав его воспоминания. Он обернулся. Это был Альфан. Телохранитель прошел на балкон, встал рядом с князем.
— Все о ней грустишь? — спросил он.
Фон Штернгольдт вновь поразился этой способности Альфана интуитивно чувствовать мысли и переживания других людей.
— Да, — ответил князь. — Скажи, Симон, тебя не посещают подозрения?
— Какие? — насторожился телохранитель.
— Мне в последнее время кажется, что у нас в префектуре нечисто, — сказал князь.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Альфан.
— Я подозреваю, что среди нас завелся червь, — сказал фон Штернгольдт. — Маленький отвратительный червяк, подтачивающий изнутри сердцевину системы.
— Не может быть! — воскликнул Альфан.
Фон Штернгольдт удивленно уставился на него — впервые за все время их знакомства Альфан проявил хоть какие-то эмоции.
— Может, друг мой, вполне может, — сказал князь. — Вспомни М-2. Там крот работал три года, прежде чем его вычислили.
— Почему ты так решил? — спросил Альфан.
— Слежку за Дике организовали так, будто имели доступ к досье, а оно, как ты знаешь, храниться в моем компьютере, — сказал префект. — Нападение на колонну организовывали, зная время, место — абсолютно все. Даже количество машин сопровождения. Вопрос в том, кто это мог быть?
Альфан задумался.
— Да, — произнес он, спустя несколько минут. — Штурмовиков подозревать бессмысленно — они отчитываются перед Службой Безопасности, как и ты, и Вернер со своими людьми. А вот инспектор Шони… как-то интересно совпали по времени все наши неприятности с его приездом. Практически с ювелирной точностью. И Отто ван Риберг жаловался на слежку аккурат в день его приезда…
Князь внимательно смотрел на своего телохранителя.
— Постой, Бернар, уж не меня ли ты подозреваешь? — спросил Альфан.
Фон Штернгольдт промолчал, не найдя, что ответить.
…По небу медленно проплывали разрозненные обрывки дождевых туч. Протяжно выл ветер. Было необычайно холодно — несмотря на то, что было лето, морозный воздух пробирал до самых костей. Ни одной звездочки не горело на небе, ни одной. По земле струился плотной рекой белесый туман. Временами моросил мелкий дождик.
Здания городской психиатрической клиники находились на окраине города, вдалеке от жилых кварталов. К этому времени дома уже изрядно обветшали, а год назад три корпуса признали аварийными и освободили, переселив немногих пациентов в четвертый. Впрочем, казалось, что пациенты этому даже рады.
В пустом здании звуки шагов разносились по всем этажам, гулким эхом отдаваясь в самых дальних закоулках. Четыре года назад Стоун сдал свой полицейский значок и служебный пистолет, и вышел на пенсию. Очень быстро осознав, что пенсией сыт не будешь, он устроился работать охранником в психиатрический стационар. И вот он уже четвертый год каждую ночь честно стаптывает свои ботинки, осматривая один за другим брошенные корпуса клиники.
Поначалу он не придавал значения жалобам психов, живущих в этих корпусах. Мало ли чего могут навыдумывать себе шизофреники, которые рисуют собак и кошек с танковыми гусеницами вместо конечностей? Потом кто-то стал воровать сильнодействующие лекарства. Провели внутреннее расследование, но вычислить вора так и не смогли. А когда три корпуса освободили, Стоун обрадовался, что теперь работы будет меньше, но радость его была недолгой. По ночам кто-то ходил по брошенным зданиям. Звуки шагов, темные силуэты в окнах — видели многие охранники. Иногда, примерно раз в четыре месяца, в одном из корпусов кто-то терзал собак и кошек. Всякий раз охрана прочесывала здание сверху донизу, но ни разу никого не обнаружила. Зато в одной из комнат корпуса неизменно находились горящие свечи, нарисованная на стенах и потолке кровью сатанинская символика, выпотрошенные тушки зверей. После этого Стоун вытребовал у начальства приобрести для охраны огнестрельное оружие.
По округе поползли зловещие слухи о психушке, которую облюбовала сатанинская секта. А на той неделе в парке совсем недалеко от клиники пропали двое молодых людей — парень и девушка. Они вместе учились в университете и после занятий решили прогуляться в парке, потом пойти в кино. На третий день полиция осмотрела весь парк, кинологи с собаками обнюхали каждый куст, но нашли только сумочку девушки с оборванным ремешком.
Стоун осмотрел все этажи и направился в цоколь. Там находились морг и небольшой медицинский склад, а под цоколем — большое бомбоубежище, построенное на случай ядерной войны. Туда Стоун уже спускался пару раз, впервые — когда только пришел сюда работать, из чистого любопытства, и второй раз — вчера, когда надеялся обнаружить возможные следы пропавших парня и девушки. Но все тщетно. Бомбоубежище было целым лабиринтом из ходов и галерей, обойти его в одиночку — задача непосильная.
Стоун миновал несколько комнат для особо опасных пациентов и толкнул дверь, ведущую на склад. К его удивлению, она распахнулась. Этого не могло быть — сразу же, как только заступил на смену, Стоун обошел все свое хозяйство, в том числе и склад — он лично отпирал и запирал дверь. Ошибки быть не могло. Он достал из кобуры пистолет, взял оружие наизготовку, толкнул дверь ногой и медленно вошел. Под ноги с громким мяуканьем бросилась кошка. Споткнувшись о его туфли, она в один прыжок покрыла расстояние до двери и прошмыгнула под ней.
Стоун снял пистолет с предохранителя и взвел оружие. И тут где-то внизу раздался чей-то крик. Охранник пробежал сквозь склад и оказался на лестничной клетке — преодолев два пролета, он пересек коридор, ведущий к входу в бомбоубежище, и тут застыл, не веря своим глазам. Массивная герметичная дверь была открыта нараспашку. Он миновал воздушный шлюз и камеру дезактивации, и оказался в небольшом конференц-зале. Под ногу попалось что-то мягкое, он посветил фонарем — это была свеча. Луч света скользнул по полу — здесь было разбросано десятка два свечей. Стоун направил фонарь на стену — недорисованная уже привычная пентаграмма с сатанинскими знаками была смазана.
— Вот вы и попались, сучата… — тихо сказал сам себе Стоун.
Он повернулся, и тут на него что-то бросилось, схватило и попыталось потащить куда-то. Сначала Стоун рефлекторно врезал по этому рукояткой пистолета, но почувствовав, как это обмякло, добивать не стал, а посветил фонарем. Это была молодая девушка, совершенно обнаженная, растрепанная, выпачканная в крови, зареванная и напуганная до смерти. Охранник схватил ее за локоть, вывел из убежища, а герметичную дверь запер.
Она сползла по стене на пол и разрыдалась.
Главный врач, несмотря на поздний час, приехал быстрее полиции. Девушку умыли, вкололи успокоительное, передали врачам скорой помощи. Охрана оцепила корпус, без полиции решили туда не лезть.
Вскоре к клинике подъехали три черных «Мерседеса». Из машин вылезли восемь довольно мрачных фигур — семеро мужчин и одна девушка. На проходной их уже встречал главный врач в сопровождении двух охранников и здоровенного ротвейлера.
— Вы кто такие? — поинтересовался он.
Ротвейлер громко лаял, норовя сорваться с поводка и наброситься на полуночных визитеров.
— Понимаю, вы ожидали полицейскую машину, — ответил молодой мужчина лет тридцати, очевидно возглавлявший процессию. — Мое имя Стоддарт, я руководитель оперативно-следственной группы Интерпола. Эти ребята, прописавшиеся у вас — радикальное крыло одной из религиозных сект, мы их выслеживаем уже полгода.
Собака продолжала лаять и рычать.
— Да заткни ты эту псину! — не выдержал главврач.
Внезапно девушка в коротком черном платье, стоявшая позади мужчин все это время, вышла вперед и протянула руку к самой морде пса. То, что произошло в следующее мгновение, повергло в шок и главврача, и охранников. Здоровенный волкодав, который, казалось, не знает страха — почуяв запах девушки, жалобно заскулил, попятился назад, и даже, кажется, сделал лужу.
— Господин Стоддарт, у нас режимный объект, — сказал главврач. — Прежде чем пропустить Вас и ваших людей нам необходимо зафиксировать это в протоколах и снять Вас на фотопленку.
Это привело полицейского в некоторое замешательство.
— Что ж, хорошо… — сказал он. — Если таков порядок, то…
Здесь же на проходной каждого из посетителей сфотографировали и заставили расписаться в журнале посещений.
— Мы силами личного состава оцепили здание, но внутрь не пошли, — сказал главврач.
— Правильно, — похвалил его предусмотрительность Стоддарт. — Преступники вооружены и очень опасны. Вам незачем рисковать своими людьми. Приступайте!
Последнее было адресовано оперативникам. Через несколько минут небольшая группа людей уже направлялась к оцепленному корпусу.
— Это мистер Стоун, он обнаружил похищенную девушку, — представил их главврач, подойдя к охранникам.
— Что нас может там ожидать? — спросил Стоддарт.
— В цоколе находятся морг и медицинский склад, пройдя через этаж, вы сможете спуститься вниз, в бомбоубежище, — ответил Стоун. — Освещения нет, но можно запустить аварийный дизельный генератор, он прямо на выходе из камеры дезактивации. Самих сектантов я не видел, но следы их пребывания там в достатке. Из здания никто не выходил, так что можно предположить, что они по-прежнему там. Сколько их, к сожалению, нам не известно.
Стоддарт кивнул.
— Я буду ждать здесь, — сообщил он.
— Отлично, у нас есть приказ, — сказала высокая брюнетка в коротком черном платье, из-под которого робко выглядывало кружево чулок и в сапожках на высоком каблуке. — Пошли.
Она сняла с предохранителя винтовку DSA-58, дослала патрон в патронник и полная решимости, вошла в здание. Остальные последовали за ней.
— Хотел бы я посмотреть, как она в этом платьице поднимается по лестнице… — шепнул Стоуну на ухо его товарищ. — Говорят, такие стервозные сучки частенько не носят нижнего белья…
— Да пошел ты, Дик… — усмехнулся Стоун.
В здании царил мрак. Трише осторожно двигался в темноте, взяв наизготовку помповый карабин. Он ждал сегодняшней ночи всю жизнь, всю жизнь он к ней готовился; и вся его прежняя жизнь была распланирована из расчета на это — а теперь он впервые в жизни столкнулся лицом к лицу с неизвестностью, и это пугало его гораздо сильнее, нежели предстоящее испытание. Неподалеку раздался звук шагов. Трише резко обернулся, посмотрел куда-то в сторону — на идущую в кромешной тьме с винтовкой наперевес точеную женскую фигурку.
«Если мне так страшно даже представить, что нас ждет там, внизу — то каково должно быть ей?» — подумал тоскливо Трише, глянув на девушку.
Анджелла запомнила эти мгновенья на всю оставшуюся жизнь — мелкий моросящий дождь, холод, зловещий полумрак брошенного здания психиатрической клиники и то самое пьянящее ощущение — предчувствие чего-то страшного, неотвратимого — возбуждающее, волнующее кровь, сводящее судорогой пальцы, заставляющее сердце биться быстрее. Она пересекла холл и остановилась рядом с наставником, замершим у дверей в приемный покой. Где-то вдалеке кипела ночная жизнь, горели огни рекламных вывесок, витрин всевозможных заведений, шумели автомобили, текли людские реки. А здесь, на окраине, было тихо и спокойно.
Пока.
— Начинайте, — коротко приказал наставник.
Анджелла взяла винтовку одной рукой и осторожно приоткрыла дверь. Никого. Ни звука. Как будто корпус и вправду вымер. Анджелла отворила дверь пошире и проскользнула внутрь. И в этот момент из-за туч показалась полная Луна и залила сквозь зарешеченные окна мертвенно-бледным светом длинный коридор. Анджелла медленно двинулась вперед, мягко ступая по бетонному полу. Сзади скрипнула дверь — Трише шел следом. Анджелла подкралась к ближайшей двери, ладонью легонько толкнула ее, осторожно заглянула, осматривая кабинет. Пусто. Она махнула рукой, Трише подошел к следующей двери и бесцеремонно распахнул ее, приготовившись разрядить дробовик в того, кто там окажется. Но там тоже никого не было.
Дальше коридор заканчивался лестничной площадкой, мужским отделением и лабораторией.
— Брант, пойдешь со мной, — тихонько отдавала распоряжения девушка. — Трише и Фергюссон, прочешите отделение. Йохан и Мэтколф, идите наверх. Выполнять.
Она перехватила винтовку поудобнее и принялась осторожно спускаться по лестнице, периодически заглядывая через перила вниз. Брант шел сзади с пулеметом М240, прикрывая тыл.
Они спустились в узкий сырой коридор с низким потолком, под которым тянулись несколько труб — отопления и водопровода. С них капали мелкие капельки конденсата. Брант хотел зажечь фонарь, но Анджелла жестом остановила его. Они шли в полной темноте. Внезапно где-то впереди полоснул яркий луч электрического света. Анджелла тотчас замерла. Это были явно не их товарищи — они точно также прекрасно обходились в темноте без света. Значит — незваные гости…
Анджелла сжала в руках штурмовую винтовку, стала медленно двигаться вперед. У нее за спиной прозвучал еле слышный щелчок предохранителя. Она мгновенно обернулась и увидела Бранта, держащего в руках свой излюбленный пулемет. Анджелла показала пальцем на его оружие, затем недвусмысленно постучала себя кулаком по лбу. Брант виновато пожал плечами.
Впереди зазвучали невнятные голоса. Раздался отвратительный скрежет — кто-то открывал тяжелую металлическую дверь, ведущую в бомбоубежище. Анджелла замерла. Вскоре голоса стихли, раздался звук удаляющихся шагов. Анджелла медленно двинулась следом. Она подошла к массивной железной двери, плавно открыла — за нею находился длинный широкий коридор с уклоном вниз. Пол тоннеля был выложен досками, и Анджелле пришлось идти, прижимаясь к стене, чтобы не выдать себя громким стуком каблуков по дереву.
Впереди, примерно через сотню метров, появился Т-образный перекресток. Анджелла остановилась, посмотрела по сторонам. Затем, махнув рукой Бранту, повернула налево. Ее всегда терзала одна и та же мысль — почему она не может противиться своей интуиции? Почему она всегда поступает так, как ей велит сердце? Вот и сейчас она шла по широкому коридору, подчинившись своей интуиции, своему предчувствию. В коридоре было темно, но уровень освещения ее никогда не волновал. Она, как и все ее сородичи, прекрасно ориентировалась в кромешной тьме, не боялась высоты и отлично чувствовала окружающее пространство. Пройдя по бетонному полу еще сотню метров, она оказалась перед проржавевшей герметичной дверью. Девушка взялась за выступ, чуть потянула ее на себя. Дверь подалась без малейших усилий, плавно, не издав ни единого скрипа — словно петли только что смазали.
«Как только я войду туда — на меня набросятся» — сказала сама себе девушка, и медленно потянула дверь. И тотчас она почувствовала, словно суставы сводит судорогой, а пальцы наливаются свинцом, и где-то далеко, почти неслышно, пищит какой-то комар. Девушка отпрыгнула в сторону — а через долю секунды пуля калибра 12,7 мм пробила дверь навылет, пролетев на уровне ее головы.
В воздухе повисла тишина.
— По-моему, я попал. Сходи, посмотри, — раздался растерянный мужской голос. — Иди-иди, я тебя прикрою.
Щелкнул затвор винтовки. Со звоном упала на бетон стреляная гильза. Раздался чуть слышный звук шагов — кто-то крался к двери. Анджелла лежала на вентиляционных трубах под самым потолком, в паре метров над полом. Кто-то подошел к двери, рывком распахнул ее. Тотчас Анджелла, просунув одну ногу между труб, свесилась вниз, схватила его за горло, резко дернула вбок, и мгновенно втащила к себе наверх, пощупала кончиком пальца сонную артерию — пульса не было, человек был мертв. Она сломала ему шею, и он умер от разрыва спинного мозга.
Его товарищ потрясенно моргал глазами, некоторое время пытаясь сообразить, что это только что было. Еще секунда — и с глухим звуком на бетонный пол шлепнулось мертвое тело. И в ту же секунду Анджелла свесилась вниз с винтовкой в руках и нажала на курок. Оружие плюнуло двумя короткими очередями, человека откинуло на пол. Вверх головой, вниз головой — для Анджеллы это не имело никакого значения; ее с самого раннего детства учили убивать — а она была очень прилежной ученицей.
Девушка спрыгнула с труб, одернула платье, вынула из-за спины армейский кольт 45-ого калибра. Сделав три контрольных выстрела одному трупу, она подошла к другому. Он еще дышал. Анджелла добила в него остатки обоймы и перезарядила кольт. И тотчас где-то вдалеке гулко загрохотали выстрелы. Кто-то стрелял из карабина с помповым затвором, почти без задержки. Через пару секунд все стихло.
Анджелла насторожилась. Откуда-то издалека вновь послышался тот самый писк. Пальцы свела судорога, заставляя плотнее сжать холодную стальную рукоятку винтовки. За спиной раздались еле слышные шаги. Она обернулась, и чуть было не разрядила весь магазин в метнувшуюся в сторону тень. Трише замер, вжавшись в стену, опустил карабин. Анджелла длинно и цветисто выругалась.
— Мы с Фергюссоном прошли отделение и лабораторию, там все чисто. Поэтому решили спуститься сюда, — сказал Трише.
— Хорошо, — одобрила девушка. — Приглядывай за ним, ладно?
Трише кивнул. Анджелла перехватила винтовку, побежала вперед по коридору и вскоре оказалась перед широкой двухуровневой галереей. Девушка медленно поднялась по железной лестнице на второй ярус и оказалась в большом темном зале. Там ее уже ждали. Где-то в глубине помещения раздалось тяжелое прерывистое дыхание. Анджелла вскинула оружие, выстрелила короткой очередью в полутемный силуэт и бросилась бежать. Чудовище взревело от боли. Девушка выскочила в коридор, сзади раздались глухие шаги — оно бежало следом. Анджелла отступила на пару метров назад и оказалась прямо рядом с нишей вентиляционного колодца. Чудовище выскочило из-за угла, девушка расстреляла остатки магазина в оскаленную пасть и вытянув руки вверх, прыгнула в шахту колодца. Пролетев вниз с десяток метров, она с громким металлическим звоном приземлилась на железную решетку, повесила винтовку на плечо и вынула кольт. Чудовище зарычало, бросилось вслед за нею. Анджелла вытянула руки вверх, спустила курок, разряжая оружие, и отступила в сторону. С оглушительным грохотом чудовище упало на решетку, задергалось в агонии. Анджелла перезарядила пистолет, подошла к монстру, придавила его ногой к решетке и вскинула оружие. Один за другим прогремело семь выстрелов. Брызнувшая кровь залила стены шахты, решетку и сапожки девушки. Анджелла перезарядила пистолет, спрятала за спину, затем перезарядила винтовку и огляделась — она оказалась в электрощитовой. Пройдя мимо пары генераторов, Анджелла увидела дверь, ведущую наружу. Оттуда раздались выстрелы. Девушка прислушалась, определяя местонахождение противника и калибр оружия. Стреляли из пистолета 45-ого калибра.
Брант уперся спиной в стену, зарядил свой кольт, взглянул в глаза чудовища сквозь прорезь прицела, и выстрелил ему точно в лоб. Оно замерло буквально в метре от него, рухнуло на землю. Пораженный собственной меткостью, Брант разрядил в труп остатки обоймы. И тотчас пожалел об этом — из-за угла донесся уже знакомый рык, по стене побежала горбатая тень с вытянутой мордой. Скрипнула дверь в стене, и в коридор вышла Анджелла с винтовкой наперевес.
— Ты как? — спросила она Бранта.
— Я пуст, — пожаловался он. — Одолжи обойму?
— Обойдешься, — небрежно ответила Анджелла, осматривая труп. — Куда ты пулемет свой дел?
— Пулемет очень быстро разошелся, а без патронов это двухметровый лом, не более, — пожаловался ей Брант. — Так как насчет подхвата по патронам?
Анджелла, не отрывая взгляда от трупа зверя, молча показала Бранту средний палец. Он тяжело вздохнул. К его ногам со звоном упал заряженный магазин емкостью семь патронов 45-ого калибра.
— Спасибо, — несколько удивленно сказал Брант, заряжая свое оружие.
— Впредь полагайся только на себя, — отрезала Анджелла.
Она пошла прямо по коридору.
— Стой! — сказал Брант. — Ты что, не видишь?
Он указал на тень на стене. Анджелла замерла, Брант подошел к ней.
— Видишь? — спросил он тихонько. — Выжидает. Не решается напасть первым. Хочешь идти прямо к нему в пасть?
— А что делать? — хмыкнула Анджелла. — У тебя же на это духу не хватает…
Чудовище выскочило из-за угла, оттолкнулось всеми четырьмя лапами от стены, и прыжками побежало на Анджеллу и Бранта. Вячеслав успел отпрыгнуть в сторону, девушка — даже не попыталась. Со звоном штурмовая винтовка упала на бетонный пол.
В ноздри ударил отвратительный, смрадный животный запах. Анджелла схватила чудовище за одну лапу, чтобы обезопасить себя от его когтей и впилась в толстое, мускулистое горло. Ее чуть не стошнило от вкуса вонючей потной плоти, девушка переборола себя, с силой сдавила зубами мокрую, лоснящуюся иссиня-черную кожу. В рот потекла вязкая, горячая, обжигающая кровь. Волна тепла разлилась по всему телу, коснулась щек, ладоней, груди, заполнила желудок, лоно. Казалось, время остановилось. Чудовище ослабело, перестало трепыхаться, а затем — и вовсе свалилось на землю, придавив тяжестью своего тела девушку.
Пораженный Брант сидел, вжавшись спиной в стену, потрясенный увиденным. Анджелла выбралась из-под трупа, подошла к нему, подобрала с пола свою винтовку. Ее щеки горели румянцем.
— Почему ты не стрелял в него? — спросила она у Бранта строго.
— У тебя все лицо в крови… — произнес Брант, всё также потрясенно глядя на нее.
Анджелла провела ладонью по щеке, медленно слизнула багряное пятно с руки, зажмурилась, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.
— Анджелла… — позвал Вячеслав.
Она открыла глаза, посмотрела на него исподлобья.
— Отдай мои патроны, — произнесла девушка.
— Анджелла… — проговорил Брант.
— Отдай мне мои патроны немедленно! — потребовала девушка.
— Зачем они тебе? — спросил Брант испуганно.
Анджелла подошла к нему, схватила его за горло, оторвала от пола. Брант зашипел, задыхаясь, выронил пистолет. Анджелла отшвырнула его от себя, подняла с пола «Кольт», вынула обойму и сунула ее себе за спину. Затем посмотрела на Вячеслава, словно ожидая, что он скажет.
— Что ты собираешься делать? — спросил Брант испуганно.
Анджелла презрительно поджала губы, посмотрела ему в глаза и бросила ему под ноги его пистолет.
— Я собираюсь почистить здесь все от этой заразы, — сообщила она стальным тоном. — Вижу, у тебя не хватает храбрости, чтобы идти со мной. Жаль!
— А как же наставник? — спросил Брант. — Это же нарушение приказа! Ты разве не боишься Ученого Совета?
Анджелла скрестила руки на груди, саркастически усмехнулась.
— Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни, — произнесла она с наслаждением. — Откуда?
Она глядела на Бранта с нескрываемым чувством собственного превосходства. Брант пожал плечами.
— Фридрих Ницше, «Человеческое, слишком человеческое», — сказала Анджелла, развернулась и пошла прочь, туда, откуда пришло чудовище.
Брант все понял — ее звала жажда доказать всем — она лучшая. Самая лучшая. Или? Он посмотрел на труп чудовища. Это была жажда крови. Брант вскочил, бросился следом за девушкой.
— Вон там, за тем углом.
Трише чуть пригнулся, всматриваясь в темноту, пытаясь разглядеть мелькающие тени.
— Да, вот теперь и я увидел, — прошептал он. — Давай я обойду сверху, по вентиляции. Погоню его на тебя — тут ты его и кончай.
— Хорошо, — Фергюссон взял наизготовку автомат Томпсона.
Трише вскинул свой карабин, медленно двинулся вдоль стены к входу в соседнюю секцию. Едва он открыл дверь, как раздался чудовищный рев, загрохотали выстрелы, с треском на пол посыпались стреляные гильзы и бетонная крошка. Кто-то отчаянно взвыл, затем прозвучала вторая трескучая очередь. Трише, не раздумывая, бросился назад. Снова короткой очередью огрызнулся автомат и с металлическим звоном полетел по полу. Трише выскочил из перемычки, соединяющей две секции тоннелей. Чудовище придавило Фергюссона своим весом, тот пытался удержать когтистые лапы, а оно все норовило укусить его. Трише подбежал, приставил дуло карабина к боку зверя, спустил курок. Чудовище откинуло на пару метров. Фергюссон вскочил, схватил автомат, выстрелил короткой очередью. Зверь дергался в агонии.
— Добей его, — предложил Трише.
Фергюссон перезарядил автомат, и выстрелом снес зверю полголовы.
— Как сам? — спросил Трише.
— Вроде жив, — ответил Фергюссон. — Он только и ждал, когда ты отойдешь.
— Да, старина, тебе повезло, что я не успел отойти далеко, — сказал Трише, потрогал носком армейского ботинка труп чудовища. — Вроде не дышит.
— А должен? — спросил Фергюссон.
— Да как сказать… — произнес Трише задумчиво, поправил висящий на плече карабин. — Ладно, друг мой, идем — нас ждут великие дела!
Миновав галерею и пройдя по наклонному тоннелю еще сотню метров, он увидел обнаженный остывающий труп. Это был молодой парень. По полу вокруг него растекалось огромное алое пятно. Его шея была исполосована тонкими порезами — словно он изрезался бритвенным лезвием.
Сзади раздались шаги. Брант вжался в стену, поднял пистолет. Из памяти всплыла черно-белая картинка — он вставляет обойму в пистолет, откатом затвора досылается патрон в патронник; она бросает его на пол, поднимает его «Кольт», вынимает магазин…
«Всего один патрон — в патроннике…» — промелькнула у него в голове запоздалая грустная мысль.
— Ты слышал? — раздался приглушенный голос.
— Там, — вторил ему кто-то. — В тоннеле.
— Йохан! — крикнул Вячеслав, узнав голоса. — Это я, Брант!
Он вышел на середину тоннеля и увидел двух своих товарищей.
— Трише и Фергюссон отправились осматривать нижний ярус. Мы с Мэтколфом прошли весь верхний уровень, ничего, — сказал Йохан. — А у вас тут как обстоят дела?
— Неважно, — сказал Брант. — У меня закончились патроны. Посеял свой пулемет. А у Анджеллы, судя по всему, поехала крыша.