Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия

— Этот ублюдок смеет угрожать… — прохрипел Андреа, принялся шарить по карманам в поисках сигарет. — Я его чуть не придушил прямо там…

— Не принимай все близко к сердцу, — Анджелла повисла у него на шее. — Это не такая большая проблема, чтобы на ней застревать…

— Этот мерзавец угрожал тебе, понимаешь, тебе! — не помня себя от бешенства бушевал Андреа.

— Мне он ничего не сделает, даже если сильно этого захочет… — сказала Анджелла, запустила свои тонкие пальчики в волосы любимого и принялась массировать ему затылок, одновременно с этим коснулась губами его губ. — А вот мы ему сделаем, я лично распоряжусь живьем спустить с него шкуру… — она уже не могла сдерживаться, принялась страстно целовать любимого в щеки, губы, брови…

Андреа крепко стиснул Анджеллу в объятиях, прижал к себе, а она все продолжала целовать его.

Крозье шел по коридору, когда из-за приоткрытой двери, ведущей в покои префекта, до него донесся разгневанный голос: «Скольких еще она должна убить?»

Крозье замер, вслушался в разговор.

— Имеющий глаза да видит, — продолжал голос. — За все эти годы мы так и не научились контролировать ее. Это бесполезно, ее не приручить.

— Почему вы молчали все это время? — раздался напуганный, и вместе с тем рассерженный голос фон Штернгольдта.

— А Вы, князь, хотели бы узнать, что Вам добрый десяток лет предстоит просидеть на часовой бомбе с тикающим механизмом? — раздался спокойный, плавный тенор инспектора Шони. — Я так не думаю.

— Все равно, это не снимает вопроса, — сказал первый голос. — Ее необходимо убрать.

— Убить? — словно уточняя, спросил Шони.

— Нет, убрать, — сказал, растерявшись, голос. — Убивать ее — слишком опасно. Отправить куда-нибудь подальше, в ссылку. Туда, где она сможет спокойно существовать, не создавая нам лишних проблем. И желательно сделать это до коронации, пока она не получила реальную власть над Кланом…

— Предлагаете замести под ковер наш провал? — спросил Шони.

— А что еще остается делать? — спросил голос.

Тотчас комната наполнилась шумом голосов. Голоса отчаянно спорили, но к общему решению так и не смогли прийти. Наконец кто-то ударил кулаком по столу, и все стихло.

— Как я вижу, у всех вас не осталось ни капли мужества, чтобы нести ответственность за содеянное, — строго сказал инспектор Шони. — Помнится, когда мы голосовали за старт проекта, я единственный высказался против. И вот теперь мне приходится отстаивать то, от чего отказываются его преданные сторонники.

— Потише, Шони, — грубовато произнес еще один голос. — Совету могут не понравиться Ваши высказывания подобного содержания.

— А что, Ученый Совет решится принять в отношении меня какие-то меры? — удивился Шони. — Или Вы, друг мой, окончательно позабыли, кто я в системе?

— Вам все равно до сих пор не удавалось влиять на нее, — сказал чей-то голос.

— А Вы не задумывались, что все это время мы не с той стороны подходим к этому вопросу? — спросил Шони.

— У Вас есть какие-то конкретные предложения, идеи? — спросил первый голос.

— Да, у меня есть кое-какие мысли по этому поводу, — сказал Шони. Он выдержал паузу и продолжил. — Пока предлагаю оставить все как есть. Мне нужно время, чтобы проверить, насколько я прав. Альфан, будь любезен, закрой дверь. У меня нехорошее ощущение, что нас подслушивают.

Скрипнула кожаная обивка дивана. Раздались тяжелые шаги, щелкнул дверной замок. Крозье отошел от княжеских покоев, вынул сигарету, закурил, прошелся неторопливой походкой по коридору. Затем спустился в гостиную.

Вечер был в самом разгаре. Пары танцевали под медленную классическую мелодию, повсюду сновали слуги с выпивкой на серебряных подносах. Веймар кружился в танце с уже захмелевшей Бернски, Крозье сидел в кресле перед камином с бокалом коньяка. К нему подошел Брант, подвинул кушетку, сел рядом.

— Чего скучаешь? — спросил он, вынул из кармана фляжку.

— А… — Крозье махнул рукой, поманил его жестом к себе. — Я тут ушки пригрел в одном месте, надо бы обсудить.

— Так давай, — предложил Брант, отпивая из фляжки.

— Не здесь. Слишком шумно, — Виктор отрицательно покачал головой и еле заметным кивком головы указал на стоящего в отдалении в компании нескольких человек князя Бернара фон Штернгольдта. Брант понимающе кивнул.

— Но ты с этим делом не тяни, — предупредил он. — Мало ли, что ему в голову взбредет, он, как я погляжу, изобретательный на гадости.

Виктор кивнул, отпил коньяку.

— Может, в курительный салон переместимся? — Брант вынул из кармана колоду карт.

— Да они у тебя все крапленые, — сказал Крозье.

— А я тебя научу крап считывать, — сказал Брант. — А потом пойдем, гостей в картинки обдерем. Выручку пополам.

— Вот шулер гребаный, — сказал Крозье, восхищаясь затеей Бранта.

Они еще некоторое время сидели и смотрели на пляшущий в камине огонь.

— Ну, пошли, — согласился, наконец, Крозье.

Он залпом допил коньяк, поставил бокал на небольшой столик, поднялся. Вдвоем с Брантом они отправились на второй этаж.

— А скажите, господин ван Риберг, чем занимается ваша фирма?

Форсберг чуть не поперхнулся шампанским.

— Мы экспортируем лес, — не моргнув глазом, отвечал Отто.

Шони удовлетворенно кивнул.

— Не откажите в маленькой просьбе, — попросил он. — Не будете ли Вы столь любезны, сыграть со мной в шахматы? Заодно мы сможем обсудить перспективы нашего сотрудничества. На взаимовыгодных условиях, разумеется.

— Конечно, — согласился ван Риберг.

Шони приглашающим жестом пропустил его впереди себя, они пошли сквозь толпу. Форсберг хотел было идти за ними, но путь ему преградил Симон Альфан.

— Господин Форсберг, я бы хотел поговорить с Вами в приватной обстановке, — сказал он, взял Форсберга за локоть и подтолкнул к лестнице на второй этаж.

— А в чем дело? — удивился Форсберг.

— Идемте, — сказал Альфан, сдавливая ему руку. — Там все узнаете.

Бернски вошла в женский туалет, остановилась у зеркала, поправила прическу. От выпивки ее уже пошатывало из стороны в сторону. Дверь одной из кабинок открылась, и оттуда вышли Андреа с бутылкой игристого в руке и Анджелла. На щеках девушки играл румянец, она заливисто, звонко смеялась, одергивая платье.

— Да, такого у меня еще не было, — сказала сквозь смех Анджелла.

Бернски потрясенно посмотрела на свою начальницу.

— Привет Джилл, — улыбнулась Анджелла смущенно, поймав на себе ее пристальный взгляд, принялась осматривать свое платье. — Милый, ты что, мое новое платье испачкал?

— Да нет, вроде, — Андреа погладил ткань ладонями, запустил пальцы под юбку, провел по кружеву чулок, затем еще выше, запустил руку в трусики…

— Ну не здесь же, глупыш… — простонала Анджелла, запрокидывая голову, хватаясь рукой за руку любимого. — Не при свидетелях…

Удивлению Бернски не было предела. Анджелла расправила платье, взяла своего жениха под руку, они вышли из туалета.

— Тьфу, блядь… — шокировано произнесла Джиллиан. — Извращенцы! — Крикнула она вслед влюбленной паре.

Анджелла вышла в коридор, споткнулась о порог, подвернула ногу. Андреа ловко подхватил ее, поднял на руки.

— Больно, малышка? — спросил он, глядя в ее бездонные зеленые глаза.

— Чуть-чуть, — Анджелла потерла кончиками пальцев лодыжку, обхватила любимого обеими руками за шею. — Давай убежим отсюда? — прошептала она ему на ухо.

— Давай, — согласился Андреа.

— Тогда отнеси меня в мою комнату. Мне нужно переодеться, — попросила Анджелла. Андреа поднялся на второй этаж, прошел по коридору, остановился у двери в апартаменты префекта.

— Здесь? — спросил он и ногой открыл дверь.

Посреди комнаты сидел привязанный к стулу старший следователь Форсберг. Снявший пиджак и закатавший до локтей рукава белой рубашки Альфан методично избивал его своими пудовыми кулаками.

— Нет, не здесь, — догадался Андреа, закрыл дверь.

Он открыл следующую дверь, это был курительный салон.

— А вот это — туз пик, — объяснял, показывая рубашку карты, Вячеслав Брант Виктору Крозье, как надо правильно считывать крап с его карт. — Вот, видишь, вот она — метка…

— Что это вы здесь делаете? — поинтересовался Андреа.

— В картинки играем, о своем перетираем, — ответил Брант, сосредоточенно тасуя колоду. — С нами не желаете?

— Нет, спасибо, у нас на вечер другие планы — Андреа заговорщически подмигнул и подошел к следующей двери.

— Эх, молодость… — вздохнул Брант и принялся сдавать.

Анджелла вышла из спальни с очередной бутылкой шампанского в руках. На ней был надет черный виниловый кэтсьют и корсет из кожи. Дополняли образ черные сапожки на толстой подошве и высоких каблуках. Влюбленные вышли из комнаты и спустились в гараж.

— Смотри, — Анджелла рывком сдернула брезентовый чехол.

Андреа несколько раз хлопнул в ладоши в знак одобрения. Это был темно-бордовый «Mercedes Benz SL55AMG» со складной крышей.

— Ну как? — спросила девушка. Она скрестила руки на груди, отступила на пару шагов назад, чтобы полюбоваться своей любимой игрушкой.

— Впечатляет, — согласился Андреа.

— Неплохая машинка для изнеженной богатой девочки, правда? — произнесла Анджелла с изрядной долей иронии в голосе. — А знаешь, как вся эта красота бегает?

Андреа заинтригованно посмотрел на любимую.

Через минуту бордовый «Мерседес» с ревом вылетел из гаража; вильнул кузовом, описав дугу, взвизгнул покрышками по мощеной брусчаткой дороге, оставляя за собой полосы жженой резины, и взревев двигателем, выскочил за ворота усадьбы.

— Ну, что там с нашим следователем? — спросил фон Штернгольдт, с наслаждением вдохнув морозного ночного воздуха.

Князь и Симон Альфан стояли на балконе, курили сигары.

— Да помял я ему мордашку слегка. Аккуратненько все сделал, без следов обошлось, — отчитался Альфан. — Он догадывается, но догадки в корне неверные. Однако может накопать еще больше. Убирать его надо, Бернар, убирать. Один раз и навсегда.

— Убить следователя полиции в моем особняке! — воскликнул фон Штернгольдт. — Ты что, с ума сошел? Думаешь, никто не будет его искать?

— Нет, не в особняке, — ответил Альфан. — Есть у меня один апробированный сценарий, можно разыграть маленькую сценку.

— Сработает? — префект насторожился, вопросительно посмотрел на своего телохранителя.

Альфан утвердительно кивнул.

— Обкатанная схема, — сказал он. — Осечек не было ни разу.

— Все когда-то бывает в первый раз, — парировал префект.

— Возможно. Но для этого нужно быть дураком. Только дурак способен допустить существенную ошибку. Я никогда не ошибаюсь существенно. Я — профессионал, — сказал Альфан, чеканя слова.

— Тогда действуй, — кивнул фон Штернгольдт.

Альфан кивнул и пошел внутрь.

— Симон! — окликнул его князь.

Телохранитель обернулся.

— Мне очень повезло с тобой, — сказал префект, затянулся сигарой, выпустил колечко сизого табачного дыма.

— Это моя работа, — пожал плечами Альфан.

Через некоторое время черный джип «Шевроле Сабарбен» остановился у многоэтажного панельного дома, в котором жил Фредерик Форсберг. Альфан вылез из автомобиля, выволок из салона старшего следователя. Следом за ним из джипа выбралась Марго. Вся троица вошла в подъезд, причем Форсберга Альфан тащил, схватив за шиворот. Они поднялись в его квартиру. Пока Марго держала следователя на мушке своего пистолета, Альфан достал капроновую веревку, затянул петлю, а другим концом привязал ее к дверной ручке. Затем подошел к следователю сзади.

— Смотри, что это? — Альфан указал пальцем на потолок.

Форсберг рефлекторно поднял голову, телохранитель префекта тут же набросил удавку ему на шею, резко дернул, ударив ногой в поясницу. Шея следователя громко хрустнула, он мешком упал к ногам Альфана. Телохранитель поднял труп на плечо, перебросил веревку через дверь. Форсберг повис сантиметрах в 30-ти над полом. Недолго думая, Альфан принес с кухни табуретку и бросил ее под ноги покойнику. Затем оглядел свое творение с чувством выполненного долга. Так художник осматривает свою только что дописанную картину. Впрочем, Альфан и был художником, но расписывал окружающую действительность, и получалось у него почему-то только мрачными красками.

У каждого из нас есть мечта. Блажен тот, кто живет с мечтой. У всех они разные, каждый мечтает по-своему. Кто-то старается всеми силами достигнуть своей мечты, а кто-то просто мечтает о чем-то. У строителя Стивена Андерса была давняя, по-детски наивная, заветная мечта — свиснуть что-нибудь с работы и продать повыгоднее. Сегодня она осуществилась. Вместе с товарищем они проникли в строящийся торговый центр и вынесли оттуда витринное стекло высотой 2 и шириной 1,5 метра. Андерс был на седьмом небе от счастья. Он уже успел примерно прикинуть в уме, кому и за сколько он это стекло продаст. Но это стекло еще надо было донести домой.

В воздухе висела зловещая тишина, нарушаемая только звуком шагов да тихим строительским матом. Обычно в это время город гудел, улицы были полны народа. Но сегодня этот проспект был пуст. И горящая ярко-желтым пятном высоко в небе Луна отлично работала на обстановку. В половине фута над землей тянулась плотная белесая дымка. Обстановка сложилась самая что ни на есть мистическая.

Андерс уже в мыслях начинал раскаиваться в совершенной краже. Его терзала совесть и страх быть пойманным — он никогда раньше не совершал ничего подобного. А теперь, оказавшись на вымершем проспекте, в полной тишине, во всей этой необычной обстановке — ему казалось, что небеса обязательно покарают его. Строитель непрестанно отгонял эти мысли, ему хотелось скорее пройти эту улицу и оказаться в людном месте. Он словно чуял — случится что-то нехорошее.

На пути строителей встал перекресток. Нужно было перейти дорогу, затем пройти еще два квартала — и вот он, родной дом! Они остановились на пешеходном переходе, немного передохнули, дожидаясь, когда на светофоре загорится зеленый свет, взялись за ручки с вакуумными присосками, подняли стекло и понесли его.

Ничто не предвещало беды, но когда строители дошли до середины дороги, раздался нарастающий грозный низкочастотный рев, который в конце концов взорвался визгом покрышек. Из-за угла, объятый клубами грязно-серого дыма, выскочил бордовый «Мерседес» и помчался прямо на них. Андерс и его товарищ замерли, не в силах шевельнуться от сковавшего их ужаса. А дочка Карла Бенца вальяжно вильнула кормой, вылетела на тротуар, проехала мимо них, свернула обратно на проспект, и исчезла за поворотом.

Все стихло. В воздухе вновь повисла мертвая тишина, так превосходно подчеркивающая интимность того процесса, который этой ночью совершили два строителя. Казалось, страх ушел. Андерс взялся за ручки, огляделся.

— Ну что, понесли? — спросил его товарищ.

— Понесли, — сказал, облегченно вздохнув, Андерс.

И тут витрина дала огромную трещину, и его мечта осыпалась на асфальт стеклянными осколками.

Через полчаса «Мерседес» выехал на невысокий гребень, с которого открывался изумительный вид на ночной город. Анджелла вылезла из машины, присела на капот, скрестив руки на груди. Андреа встал рядом. Некоторое время они молча смотрели на город.

— Я давно приметила это местечко, — сказала Анджелла. — Здесь тихо, безлюдно. Никто не беспокоит. Мне здесь очень нравится.

Она легла на крышку капота, вытянула руки, потянулась.

— Классно смотришься, — подметил Андреа, глядя на любимую. — Особенно в черном виниле на бордовом капоте. Как на красном лаковом покрывале.

— Андреа… — чуть слышно позвала Анджелла.

— Что, милая? — спросил он.

— Скажи, а ты мог бы меня ударить? — спросила Анджелла.

Андреа рассмеялся.

— Никогда, — ответил он решительно. — Я на тебя руки никогда не подниму.

— А если я попрошу? — спросила Анджелла.

— Дорогая, что это значит? — спросил Андреа строго. — Это все фон Штернгольдт со своими пьяными выходками, да? Это из-за него тебя сейчас вот так вот на садомазохизм потянуло?

— Нет, просто… — Анджелла обиженно надула губки, села, подперев спину локтями. — Просто я тут подумала, …а почему бы и нет? Я знаю, ты не сможешь сделать мне по-настоящему больно…

— Откуда ты знаешь? — спросил Андреа, растерявшись от такого поворота.

— Я чувствую, — не колеблясь, ответила девушка. — Я не боюсь довериться тебе.

— А тебе не кажется, что это уже извращение? — поинтересовался Андреа.

— Может быть, — согласилась Анджелла задумчиво. — А может, я шлюха? Может, я — потаскуха? Тебе не приходила такая мысль? Ну, давай, скажи «Анджелла, ты — потаскуха», тебе сразу станет легче. Что, слабоват на ругань?

— Анджелла! — Андреа побагровел, как совсем недавно в княжеском особняке, после беседы с Артуром Ле’Сангом. — Ты сама себя слышишь?

— Прекрасно слышу, — сказала Анджелла, в голосе ее зазвучала сталь. — Что, все? Скис? — Андреа стоял, глядя на нее непонимающим взглядом. — Правильно. Ни на что ты не годен. Тебе бы цветочки выращивать где-нибудь в лесу. Или в политиков играть, чесать языками в парламентах. Пацифист гребаный. Все, на что ты способен — это орать зверем, когда в меня кончаешь.

— Замолкни, — потребовал Андреа.

— А то что? — вызывающе спросила Анджелла.

Андреа взмахнул рукой. Тотчас раздался звучный шлепок. Анджелла застыла, не в силах поверить в происходящее. Ее щека горела огнем.

— Ты этого хотела? — спросил Андреа.

— Ты как посмел, щенок? — спросила Анджелла шепотом.

Андреа схватил ее за руку, поднял с капота, развернул, а затем с силой толкнул грудью на полированный металл.

— Андреа, что ты делаешь? — испугавшись, воскликнула Анджелла.

Андреа выдернул ремень из брюк, и с размаху хлестанул по обтянутой черным винилом попке. Девушка громко вскрикнула от боли.

— Ты этого от меня добивалась? — воскликнул Андреа и ударил еще раз.

Анджелла выгнулась колесом, всхлипнула.

— Ты этого от меня добивалась, да? — Андреа схватил ее свободной рукой за шею, и принялся бить по спине, попке, бедрам. — Мразь! Сука! Стерва! Потаскуха!

Хлесткие удары сыпались один за другим.

— Андреа… — простонала Анджелла сквозь слезы. — Любимый, милый… нет, пожалуйста, прости меня…

— Что, уже не хочешь так? — Андреа заломил ей руки за спиной, связал ремнем. Ничего, блядь, я тебе сейчас устрою…

— Андреа… — прошептала, подавившись плачем, Анджелла. — Не надо, прошу тебя…

— Сама виновата, — отрезал Андреа, расстегнул молнию на кэтсьюте между ног девушки, провел ладонью по половым губам. Низ живота, промежность словно обожгло огнем. Щечки девушки вспыхнули красным, она задрожала, затряслась мелкой дрожью.

— Андреа… — Анджелла все продолжала всхлипывать, слезы текли по ее щекам ручьями. — Я так не хочу, слышишь?

Тотчас низ живота разорвала тупая боль, девушка громко закричала…

Андреа сидел на капоте «Мерседеса» и курил. Пять минут назад, вдоволь насытившись любимой девушкой, он как ни в чем ни бывало надел брюки, заправил ремень, и достав из пиджака сигары, закурил. А Анджелла заперлась в машине, оттуда доносились только всхлипывания, да сдавленные рыдания. Андреа ненавидел себя за то, что сделал. Он был готов упасть к ее ногам и молить о прощении.

«Если она пожелает — стану ее личной половой тряпкой, пускай ноги об меня вытирает; я этого вполне заслужил» — подумал Андреа.

Щелкнула водительская дверца и из автомобиля вылезла Анджелла.

— Анджи! — воскликнул Андреа, бросился к ней.

Девушка испуганно отпрянула.

— Анджи… — Андреа упал перед ней на колени, обнял ее обтянутые черным винилом ноги. — Прости меня, пожалуйста!

— Андреа, милый… — Анджелла опустилась на корточки, коснулась ладонью его щеки. — Андреа, вставай.

Она взяла его за руку, потянула вверх. Они поднялись.

— Глупыш, — улыбнулась Анджелла. — Я ведь так люблю тебя.

— И я тебя люблю, — сказал Андреа. — В какое же чудовище я превратился…

Он закрыл лицо ладонями.

— Ты не виноват, — Анджелла обхватила его шею руками, прижалась щекой к его щеке. — Это я тебя спровоцировала. И должна признаться, мне очень понравилось то, что ты со мною сделал…

Она заглянула ему в глаза, и Андреа поежился, как от холода — ему показалось, будто радужная оболочка глаз девушки сверкнула зелеными искрами.

— Вижу, ты идешь к женщине, Заратустра? Не забудь плетку![7] — нараспев процитировала Анджелла.

Виктор открыл глаза и тотчас пожалел об этом — солнечный свет ножом резанул по зрачкам; достал своим безжалостным ярким холодным лезвием до самого мозга.

— Бля, да что же вчера было? — простонал Крозье в голос.

— Нажрались мы с тобой, Витя! — вторил ему жалобно Брант.

Крозье повернулся на бок и увидел, что лежит он на кровати в своей комнате, в изрядно помятом костюме. Брант лежал рядом, на кушетке. У него все-таки хватило сил перед сном стащить с себя все, кроме брюк, в которых он запутался, и так и уснул.

— А что пили-то? — спросил Виктор.

— У Германа спроси… — ответил Брант дребезжащим с похмелья голосом. — Он жаловался, что мы весь стратегический запас вдвоем подмели подчистую. Бля, я себя чувствую, как Белая Армия!

— Это как? — удивился Крозье.

— На голову разбитым! — ответил Брант жалобно.

— Ну, тогда все понятно, — сказал Виктор, вынул из внутреннего кармана пиджака свою любимую армейскую фляжку, непослушными трясущимися руками отвинтил пробку, пригубил и протянул емкость Бранту. — Еще немного — и, мне кажется, я услышу, как мой мозг говорит мне «спасибо».

— Ага, а пока что «спасибо» тебе скажу я, — пообещал Брант, поправляя подорванное выпивкой здоровье. — Ты хоть помнишь, как мы вчера с гостями княжескими в карты играли?

— А разве играли? — удивился Крозье.

— А то! — усмехнулся Брант. — На пятьдесят тысяч этих грязных капиталистов обули. А ты думал, с чего мы так приняли на грудь?

Крозье встал с кровати, снял пиджак, понюхал.

— Да, теперь я это вспомнил, — сказал он. — Слушай, Вячеслав, а что за монашки вчера с нами в сауне были?

— Монашки? В сауне? — удивился Брант, почесал затылок.

— Значит, почудилось, — сказал Крозье разочарованно.

— Значит, хорошо погуляли, — сказал Брант довольно. — Выпивка не пропала зря. Слушай, а может, ты кого из гостей с монашками спутал?

Крозье сел в позе Роденовского «Мыслителя», крепко задумался.

— Веймара? — предположил он.

Брант прыснул со смеху.

— А что? — искренне удивился Крозье. — По пьяному делу его пиджак и за монашескую рясу вполне сойдет.

Она лежала, прижавшись, положив голову ему на грудь, и медленно водила ноготками по его плечу. Казалось, еще чуть-чуть — и девушка начнет мурлыкать от удовольствия. Это была уже не та разъяренная фурия, которая вчера ночью ворвалась в квартиру, стянула с него одежду еще в коридоре, а потом еще несколько часов не давала ему покоя; громко, протяжно стонала, извиваясь в его объятиях.

— Какая же ты все-таки… — произнес Андреа задумчиво.

— В чем дело, милый? — отозвалась Анджелла.

— Не могу привыкнуть, — ответил Андреа. — Кажется, я тебя уже достаточно хорошо знаю — и тут ты выкидываешь что-то запредельное, чего я совершенно не ожидаю. Повергаешь меня в шок.

Она промолчала.

— Анджи… — позвал Андреа.

— Мммм… — промурлыкала девушка.

— Давай, я кофе сделаю? — предложил Андреа.

— Угу… — произнесла Анджелла чуть слышно, плотнее прижимаясь к нему.

— Тогда подожди немножко, я сейчас принесу, — сказал Андреа и вылез из-под одеяла.

Некоторое время Анджелла лежала в постели. Потом все-таки решилась выбраться из постели, обула босоножки, одернула пеньюар, подошла к платяному шкафу, встала перед зеркалом и принялась расчесывать растрепавшиеся бурной ночью волосы. За этим занятием ее и застал Андреа.

— Кофе подан, — он сел на постель, поставил рядом поднос с двумя чашечками и парой сдобных булочек.

— Чувствую себя отвратительно. Как будто меня грузовик переехал, — пожаловалась Анджелла. — Слабость какая-то навалилась. И подташнивает.

— Это все оттого, что не высыпаешься, — высказал предположение Андреа. — Надо нашу постельную гимнастику днем проводить. А то ты прямо на работе будешь засыпать. С пистолетом в руках, прямо перед мишенью.

— Очень смешно, — вяло отмахнулась Анджелла. — Я иной раз вообще по трое суток не спала, и чувствовала себя гораздо лучше…

— Конечно. А ты сравни, сколько энергии человек тратит на повседневную жизнь, и сколько — на секс, — предложил Андреа, разламывая булочку. — Добавь к этому твое увлечение алкоголем — которое я скоро вырублю на корню вместе с курением — и все встанет по своим местам. Я ведь благодаря тебе до часу дня отсыпаюсь, и все равно в сон кидает. А как ты выдерживаешь такой бешеный ритм — для меня вообще загадка…

— А по ночам заниматься сексом мне нравится гораздо больше, чем днем, — сказала Анджелла, отложила расческу, провела ладонью по волосам, повернулась к любимому и добавила. — Я вообще — существо ночное…

Андреа невольно мотнул головой, прогоняя мираж — ему вновь показалось, что глаза девушки блеснули холодным зеленым огнем.

Люк Веймар пинком распахнул дверь и вошел в кабинет префекта.

— Вызывали, босс? — спросил он.

Князь по обыкновению сидел за своим столом, обложившись бухгалтерскими книгами.

— А, Люк! — обрадовался он штурмовику, отвлекся от бумаг и даже обменялся с ним рукопожатием в знак приветствия. — У меня есть для тебя маленькое поручение. Поезжайте вместе с Симоном в аэропорт, необходимо встретить свежую кровь. Машину я вам выделю.

— Кого? — удивился Веймар.