Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия

— Мудаки, — сказал он самому себе сердито. — Кто же так делает?

Он обернулся — Анджеллы рядом уже не было. Он так и не услышал, как она ушла.

— Талант, — покачал головой фон Ульрих.

Он плавно соскользнул с края и мягко приземлился на асфальт, подошел к телу, присел, перевернул его и принялся обыскивать. Наконец, вытащил из внутреннего кармана пальто трупа бумажник и вывернул его наизнанку, пытаясь найти хоть что-то, что поможет установить, под какой личиной жил этот на вид вполне обычный человек.

По умирающему телу волной прошла судорога, пальцы скрючило, а из груди вырвался слабый стон. Труп явно не спешил становиться таковым. Барс отработанным движением выдернул из ножен кинжал и воткнул в грудь оживающему покойнику, аккурат меж ребер — в самое сердце. А затем, как ни в чем ни бывало, вернулся к изучению документов трупа.

Сбив с ног бомжа, ковыряющегося в мусорном контейнере на предмет цветных металлов и иных полезностей, в переулок забежал довольно прилично одетый молодой человек. Переулок оканчивался тупиком, к его глубочайшему сожалению. Ибо следом подъехал черный «Мерседес», стекло задней двери опустилось под мерное жужжание, и раздались трескучие автоматные выстрелы. Молодой человек упал на кучу мусора и задергался в припадке. Открылась дверца и из «Мерседеса» вылезла высокая блондинка в длинном обтягивающем черном платье, с винтовкой М4 Кольт Кэрбайн наперевес. Увидев такую картину, бомж поспешил запрыгнуть в мусорный контейнер. А она подошла к бьющемуся в судорогах парню, подняла оружие и разрядила весь магазин почти в упор.

Барс шел вдоль широкого проспекта. Если верить найденным в карманах трупа кассовым чекам, где-то здесь находится забегаловка, в которой он любил бывать, будучи еще живым. Конечно, зацепка слабовата, но такие ребята в случайные заведения не ходят. А вот и вывеска, и крыльцо.

Его внимание привлекла одинокая сгорбленная фигура маргинального вида, быстро забежавшая в бар. Обычно таких личностей из подобных заведений выбрасывали спустя пару секунд, но в этот раз данная стандартная процедура места не имела. Отметив про себя этот факт, Барс сунул руку под полу плаща, привычно нащупал автомат, перевел АКСУ-74 в режим непрерывной стрельбы. Какая-то тень пришла в движение сзади, он уловил слабую дрожь воздуха и обернулся. Это была Анджелла.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Барс.

Она кивнула.

— Я зайду первым, — сказал фон Ульрих. — Прикроешь?

Девушка вновь кивнула. Барс поднялся по ступенькам и вошел в распивочную. Анджелла прислонилась спиной к кирпичной стене, согнула ножку в коленке и скрестила руки на груди. Пока все выглядело достаточно тихо, мирно. Проезжающая мимо машина внезапно резко затормозила.

Опустилось оконное стекло, изрядно выпивший молодой человек высунулся, дыхнув на девушку перегаром, весьма неоднозначно оглядел выглядывающее из-под плаща коротенькое тоненькое гипюровое платье и кружево чулок.

— Детка, а почем нынче любовь? — спросил он развязным тоном.

— Любовь не продается. И не покупается, — гордо ответила Анджелла.

— Нет, ну это понятно… — парень слегка растерялся от такого ответа. Внезапно его осенила догадка. — А плотская любовь?

Его товарищи дружно рассмеялись.

— Ребята, ехали бы вы отсюда… — дружелюбно предложила Анджелла.

— А что так? — спросил парень, слегка расстроившись.

Загремели выстрелы, раздался треск рвущейся занавеси, с грохотом осыпалось витринное стекло бара, и на тротуар вылетел окровавленный фон Ульрих. Некоторое время он лежал на снегу не шевелясь, затем пришел в себя, медленно поднялся, шатаясь из стороны в сторону, провел дрожащими пальцами по щеке, размазывая по лицу сочащуюся из простреленного виска кровь.

— Бляди. Опять в голову попали. Зрение опять погасло, — Барс принялся ладонью пробовать на ощупь воздух.

Молодые люди в автомобиле притихли, постепенно трезвея.

— Барс, ты как? — спросила Анджелла.

— Еще жив, как это ни странно, — жалобно ответил фон Ульрих. — Жаль, что ни хера не вижу. Что мне эта пуля? Жалкий кусок свинца. Меня «Циклоном» травили — и ничего, до сих пор живой…

— Ладно, пойду, пообщаюсь с этими ребятами. Подожди меня здесь, — распорядилась девушка.

— О’кей, — махнул рукой Барс.

Анджелла выхватила из-под плаща винтовку, взбежала по лестнице, открыла дверь в питейное заведение и вошла в темное душное помещение распивочной. В нос ударил резкий запах спирта и горелого пороха. Анджелла тотчас отпрыгнула в сторону. Хлопнул помповый карабин, заряд дроби с хрустом врезался в кирпичную стену. Стрелок засел за барной стойкой. Это была отличная позиция для стрельбы — вход в бар был как на ладони. Барную стойку отделяла перегородка из потемневшего от времени и исцарапанного битым стеклом дерева.

Анджелла лишь усмехнулась. Конечно, есть шанс, что стандартный промежуточный патрон не возьмет перегородку, если она окажется довольно толстой, а порода дерева довольно крепкой, но…

Сухо треснула короткая очередь, пули с хрустом проломили барную стойку навылет, кто-то отчаянно завопил от боли. Анджелла запрыгнула на стойку, посмотрела на скорчившегося в конвульсиях бармена. Через мгновение прозвучала еще одна очередь, бармен дернулся и затих.

Чья-то тень метнулась к выходу, снова загремели выстрелы, кто-то со стуком упал в коридоре и захрипел, словно ему прострелили легкое. Анджелла спрыгнула со стойки, подошла к беглецу. Это был молодой, прилично одетый парень.

— Ну и много вас тут? — вежливо осведомилась Анджелла, наводя на него винтовку.

Тот разжал пальцы, на пол покатилась граната.

— Блядь, — чертыхнулась Анджелла, отпрыгнула в сторону.

Грохнул взрыв, свистнули маленькие свинцовые шарики, которыми была начинена граната. Спину девушки обдало жаром, брызнули осколками стекла, стоящие на полках бутылки с выпивкой, Анджелла упала на грязный заплеванный дощатый пол. Ударной волной распахнуло входную дверь.

Зрение потихоньку восстанавливалось. Первое, что он увидел — это несколько полупьяных физиономий, таращившихся на него из автомобиля. Тотчас приобретенный за десятки лет рефлекс заставил Барса вскинуть автомат и выстрелить. Три коротких очереди — и никаких свидетелей.

Перезарядив АКСУ-74, фон Ульрих направился к входу в бар. Грянул взрыв, дверь распахнулась, выпуская наружу сноп пламени, волну черного дыма и стеклянных осколков. Барс на мгновение остановился, задумчиво вложил в подствольный гранатомет 30-ти миллиметровую фугасную гранату, взял оружие наизготовку и вошел в распивочную. Анджелла стояла возле барной стойки и отряхивала с плеч и волос битое стекло и деревянную труху. За ее спиной трещал огонь, медленно поедавший лакированную столешницу.

— Все, эту высоту мы взяли, — сказала она.

— Нет, — Барс отрицательно покачал головой. — Там черный ход есть, наверняка по нему ушли — их здесь с десяток было.

Анджелла поправила винтовку, посмотрела на стрелка. Барс прошел за стойку, свернул в подсобное помещение. Девушка последовала за ним. Да, запасной выход имел место быть.

Барс вышел в заброшенный переулок, присел на колено возле кучи картонных ящиков, провел ладонью по асфальту.

— Иди к своим, — сказал он Анджелле. — Я попытаюсь выследить их. Ты мне не поможешь, только зря под ногами будешь путаться.

— Шовинист ты, Барс. Ублюдок, — сказала Анджелла презрительно, убрала винтовку, одернула плащ и пошла прочь.

— Да, девушка с характером…

Фон Ульрих тяжело вздохнул, глядя ей вслед, покачал головой и принялся дальше изучать щербатый асфальт.

Брант откупорил бутылку водки, разлил прозрачную жидкость по пластиковым стаканчикам. Стратегически позиция была чрезвычайно удобна — они прекрасно видели вход в интересующую квартиру, и вместе с тем эта колоритная компания в черных одеяниях и армейских ботинках, вооруженная водкой и пластиковой тарой, вполне к месту смотрелась на площадке между двумя этажами.

— Вот она какая, — любовно произнес Вячеслав, глянув сквозь бутылку на свет лампочки, висящей под потолком. — Как слеза…

— Нет, — сказал стоящий рядом вольный стрелок. — Все-таки горилка «Немиров» лучше. Она с перцем.

Это была уже третья бутылка за вечер. Над лестницей густой сизой дымкой выстилался сигаретный дым. Посреди площадки аккуратным холмиком возвышалась кучка окурков. Подоконник был заставлен опустошенными консервными банками из-под икры, лосося и еще чего-то съедобного. Брант залпом выпил свою порцию, поставил стаканчик на пол и достал из своей сумки литровую банку квашеной капусты.

— Хороша закуска — квашена капустка! И подать не стыдно, и сожрут — не жалко, — сказал он, весьма довольный своей предусмотрительностью.

Капуста имела колоссальный успех — пять рук протянулись к банке и уже через минуту она была пуста. Под этот музыкальный хруст открылась дверь и в подъезд вышел один из местных обитателей. Оглядев всю эту компанию, он сделал несколько удивленное выражение лица.

— Закон Архимеда еще никто не отменял, — объяснял Брант одному из вольных стрелков тем временем. — И поэтому из-за двух перчиков в каждой бутылке «Немирова» нам не доливают 50 грамм.

— Ребята, а вы что, спецназовцы? — спросил житель.

На площадке между этажами стояли не совсем привычного вида пятеро мужчин, четверо из них были в черной спецназовской форме, один — в черной кожаной куртке и джинсах, и одна женщина в кожаных брюках и косухе — тоже черных. Вся эта компания была обута в черные армейские ботинки.

— Нет, черепашки-ниндзя, — ответил Брант.

— Аааа… — понимающе сказал житель. — Ну, вы, конечно, пиздец — выбрали место для внутреннего раскрепощения…

Где-то вдалеке раздались выстрелы. Это послужило сигналом к атаке. Тотчас стаканы и пища полетели на пол. Брант подхватил с пола свою сумку, подбежал к курившему соседу, рывком расстегнул черный кофр и вынул пулемет, со словами «на, подержи» всунул сумку в руки мужчине, сбежал вниз по лестнице, встал напротив двери и нажал на курок. Пули со свистом прошили дверь, выбили замок. Бернски выхватила два «Дезерт Игла», ударом ноги выломала остатки двери и вошла в квартиру.

В этой квартире явно только начали капитальный ремонт. Никакой мебели, голые стены. А к батарее был прикован наручниками какой-то мужчина. Судя по его внешнему виду — его очень долго и упорно били по лицу, и не только по нему. И тут же выстрелил короткой очередью автомат, девушку откинуло к стене. Возле входа в соседнюю комнату стоял молодой бритоголовый парень в спортивном трико и кожаной куртке, с «Узи» в руках. Джилл медленно сползла по стене на пол.

— Что, все? Дождались? — его товарищ выпрыгнул из комнаты напуганный грохотом выстрелов, посмотрел на лежащую у стены девушку.

— Ага. Все, надо когти рвать, — парень перезарядил автомат.

Они вошли в соседнюю комнату, открыли окно. Рядом с ним лежала свернутая бухта троса, один его конец был привязан к батарее. Они выбросили трос за окно и приготовились спускаться.

— Не, это дурацкий план, так мы не уйдем, — сказал парень с автоматом.

— Ты сам его предложил, так что поздняк метаться, — сказал его товарищ.

— Я дико извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, — в дверном проеме появилась Бернски в разорванной пулями косухе. По ее черным кожаным брюкам бежали тоненькие струйки крови. — Но я все-таки пока еще жива.

С этими словами она подняла пистолеты. Парни уставились на нее, широко раскрыв рты. Загрохотали выстрелы, зазвенело битое стекло, одного из них колоссальной энергией пули 50-ого калибра выбросило из окна, он с воплем полетел вниз. В квартиру вбежали Брант и четверо стрелков.

— Как ты? — спросил Вячеслав, увидев кровь.

— Я в норме, — вяло махнула дулом пистолета девушка.

— А там что за субъект? — спросил Брант, кивком головы указав на соседнюю комнату.

— Эй… помогите! — донесся оттуда жалобный голосок.

— А мы это сейчас узнаем, — один из стрелков подошел к трупу, присел рядом, вынул кинжал.

Бернски перезарядила свои пистолеты, убрала в карманы. Стрелок повернулся к своим товарищам. Он внезапно от чего-то побледнел, лицо его исказила гримаса внутренней, душевной боли.

— Ребята… — жалобно позвал он.

Остальные впились в него настороженными взглядами.

Черный «Мерседес» медленно подъехал к проходной. Из будки выбрался грузный охранник и вразвалочку подошел к автомобилю. Стекло передней пассажирской двери медленно опустилось.

— Пропуск есть? — спросил охранник, заглядывая в салон.

В ответ из окна высунулась рука, сжимающая пистолет. Дуло оружия уперлось в лоб охранника. Бедняга поднял руки, попятился назад. Открылись задние дверцы, из машины вылезли блондинка в длинном вечернем платье и молодой человек в кожаных брюках и пуховике. Девушка без долгих колебаний рубанула ребром ладони по шее охранника, и вся эта туша весом добрых полтора центнера повалилась на землю. Блондинка взяла сраженного сторожа под мышки и без особых усилий оттащила к сторожке.

Молодой парень тем временем открыл багажник, достал штурмовую винтовку, пару запасных магазинов.

— Разделимся на пары, осматриваем наш сектор, — распорядилась блондинка.

— Кардин, ты со мной.

Пассажир, сидевший спереди, вылез из машины и пошел к багажнику.

Крозье приземлился на контейнер, от удара армейские ботинки с толстой подошвой громко бухнули по стальной поверхности. Виктор пробежал вперед, спрыгнул на бетонный пол склада, выскочил из-за угла и столкнулся нос к носу с охранником. Он едва успел вскинуть помповый карабин, как прогремела автоматная очередь. Крозье, пригнувшись, крадучись подошел к охраннику. Тот лежал на бетоне, не подавая признаков жизни. По полу расплывалась кровавая лужа. Крозье присел рядом, вынул из ножен нож, провел лезвием по запястью трупа, слизнул кровь языком. Некоторое время он стоял как зачарованный, словно взору его открылась совершенно потрясающая картина. Затем мотнул головой, словно отгонял назойливую муху.

— Веймар! — громко позвал Крозье.

— Я здесь, — Люк вышел из-за угла, опустил винтовку.

— Смотри, — Крозье вновь полоснул лезвием по запястью покойника, протянул кинжал Веймару.

Тот взял клинок, провел по губам.

— Понял? — спросил Виктор.

Люк закрыл глаза, на мгновение погрузившись в воспоминания. Этот человек родился 27 лет назад, в семье польского иммигранта, он учился в университете, жил в общежитии, подрабатывая охранником на этом складе, у него была любимая девушка…. И он явно никогда не слыхал о штурмовых подразделениях и вольных стрелках…

— Понял… — сказал Веймар с дрожью в голосе. — Надо найти Ларсен, пока еще и они тут дров не наломали.

Снаружи загрохотали автоматные выстрелы.

— Поздно… — тяжело вздохнул Крозье.

Гремела тяжелая музыка, наголо бритый вокалист надрывался фальцетом. На подмостках крутились танцовщицы в нижнем белье, ажурных чулках и босоножках на высокой платформе. Прожекторы, выстроившись батареей на самом краю сцены, били в такт музыке пульсирующими залпами электрического цвета. По стенам плясали разноцветные огни. Периодически громким хлопком заявляла о себе пиротехника, заполняя зал густыми клубами белесого дыма. Зал был забит до предела. Повсюду вспыхивали ярко-красным и белым атласом пышные платья на корсетах; всполохи светомузыки вырывали из темноты латекс алого и черного цветов. Ботинки на толстых подошвах, рваные черные чулки, кожаные брюки, и вульгарный макияж — собравшаяся публика явно принадлежала к готической субкультуре. А музыка все продолжала играть, заполняя собой пространство.

Слегка покачивая роскошными, обтянутыми черным нейлоном чулок бедрами, в зал вошла высокая темноволосая женщина в черном кожаном плаще. Оказавшись среди всех этих эпатажно одетых юношей и девушек, она смотрелась более чем органично — скорее даже, вполне естественно.

Анджелла вошла в зал и остановилась у входа, окинув взглядом помещение. Тотчас изображение перед глазами стало блекнуть, и спустя доли секунды все цвета исчезли, оставив после себя черно-белую картинку. Впрочем, стало светло как днем. Для Анджеллы. Как только зрение переаккомодировалось к сумеркам концертного зала, женщина прошла вдоль стены ближе к сцене. Толпу уже основательно разогрели спиртным и тяжелой музыкой. На нее налетела, толкнув, какая-то молодая особа лет шестнадцати. Из одежды на ней была только белая простыня, запачканная кровью. Точнее, томатной пастой, разведенной водой. Анджелла отпихнула ее в сторону, та прошипела несколько вульгарных ругательств о том, с какими животными совокуплялись ее родители. Но, благодаря музыке, Анджелла этого так и не расслышала. Что ж, может, оно и к лучшему.

Выступление продолжало набирать обороты, все помещение погрузилось во тьму, прожекторы вырвали из темноты двигающихся в такт музыке танцовщиц; одна за другой они стали медленными движениями снимать с себя нижнее белье, бросая его в зал, ко всеобщему одобрению толпы.

Протиснувшись почти к самому краю сцены, Анджелла с наслаждением принялась ловить каждый звук, доносящийся из динамиков; удары низких частот отдавались где-то внутри нее эхом. Вскоре она уже машинально притопывала ногой в такт музыке. Ей всегда нравилась именно такая музыка — сплав, симбиоз эмоции, чувства и мысли. Но вдосталь насладиться таким радикальным направлением искусства ей не дал запах. Еле уловимый среди сигаретного дыма, дешевых духов и пота, смрадный, животный запах — тот самый, запомнившийся на всю жизнь, знакомый еще по катакомбам старого бомбоубежища в той психиатрической клинике. Она еще даже не успела осознать, ЧТО она почуяла, а пальцы уже налились свинцом, костяшки хрустнули, сведенные судорогой. Анджелла внезапно, взмахнув густыми черными волосами, повернула голову на 90 градусов и выхватила взглядом из толпы молодого симпатичного парня в кэтсьюте из черного латекса и ботинках на высокой платформе. Он ни одеждой, ни манерой поведения не выделялся из окружающей толпы. Но Анджелла отчетливо почувствовала, это — враг. А враг существует только для того, чтобы его уничтожили. Это знание с самого рождения жило в Анджелле на уровне инстинкта, она никогда не задавалась вопросом, почему она должна убивать таких, как он — она просто убивала. Не задумываясь.

А парень смял и бросил пивную банку в урну, направляясь к выходу из зала. Анджелла выждала некоторое время, затем пошла следом. Она прошла по коридору и оказалась в баре. Бар был почти пуст, только за двумя столиками разместились весьма колоритные представительницы субкультуры в пышных черных платьях и кожаных ошейниках, усеянных длинными шипами. Они окинули завистливыми взглядами точеную фигуру в кожаном плаще, и снова взялись за пиво и сигареты. Анджелла ускорила шаг, прошла мимо них к двери в противоположной стене. За ней находился еще один коридор. Где-то впереди клацнула дверная ручка. Анджелла бросилась бежать, рывком распахнула дверь с надписью «gentlemen», ворвалась в мужской туалет, схватила заходящего в кабинку парня в черном кэтсьюте за горло и отшвырнула к стене. Он все понял без слов, лицо исказила гримаса злобы, челюсти принялись вытягиваться, приобретая волчьи очертания, заострились зубы, кожа приобрела иссиня-черный оттенок, узловатые антрацитовые пальцы вмиг украсились острыми когтями, подернулись шерстью…

Анджелла не стала дожидаться окончания метаморфозы, она вскинула винтовку, но оборотень одним ударом выбил ее из рук. А через мгновение и сам набросился на девушку. Затрещал рвущийся кожаный плащ, Анджелла исхитрилась набросить остатки своей верхней одежды на противника, оттолкнула его, схватила винтовку и спустила курок. Из соседней кабинки раздавались полупьяные женские стоны, там явно кого-то трахали, причем любовники были настолько поглощены собой, что не замечали вокруг ничего — ни стрельбы, ни, тем более, концерта.

Снаружи продолжала играть музыка, заглушая лязг затвора, звон стреляных гильз и предоргазменные вопли.

Опорожнив обойму, Анджелла отпустила винтовку, схватила парня за ворот кэтсьюта, с силой дернула. Латекс треснул, обнажив шею и плечо…

Все та же колоритная готическая компания в баре окинула ее заинтересованным взглядом, заметив забрызганные кровью декольте и руки. Плаща не было, тонкое гипюровое платье и чулки прекрасно дополняли небольшой разгрузочный пояс с двумя «Дезерт Иглами» за спиной и несколькими запасными магазинами, а венчала образ висящая на плече штурмовая винтовка H&K G36K.

Под грохот музыки Анджелла вышла из концертного зала.

Дверца кабинки распахнулась, оттуда, хватаясь за стены, выбралась пьяная готэсса в мини-юбке, расстегнутой черной полупрозрачной гипюровой блузке и рваных чулках. За ней следом, надевая кожаные брюки, вышел ее кавалер. Через секунду стены туалета задрожали от женского вопля — на полу у писсуаров в огромной алой луже лежал окровавленный труп с изрезанным бритвой горлом.

Дверь пожарного выхода слегка приоткрылась, Ларсен резко развернулась и чуть было не ударила автоматной очередью по ней. Оттуда высунулся Крозье.

— Это мы, — объяснил он.

Ларсен облегченно вздохнула и опустила винтовку.

— Ларсен, мы не на тех напали, — сказал Виктор.

Он и Веймар подошли к командиру. Грохнул выстрел, заставив всю троицу пригнуться. Веймар прыгнул на асфальт, развернулся на 180 градусов и одиночным выстрелом ссадил сидящего на крыше охранника с винтовкой.

— А говоришь — не на тех, — сказала Ларсен, поднимаясь.

— А ты кровь попробуй, — предложил Крозье.

Снег сочно хрустнул под толстой подошвой тяжелого армейского ботинка.

— Снег, — задумчиво сказал Шидлер. — Чудесный белый снег.

— Ты чего это? — удивился Дибровский.

— Да так, — сказал Шидлер. — Просто красивый снег. Все белым-бело, деревья присыпало, закутало белым покрывалом… хочется стихи писать.

Дибровский покачал головой. Они сидели на лавке возле входа в подземный переход, в котором находилась станция метрополитена. Где-то вдалеке чуть слышно звучали приглушенные выстрелы.

— Как думаешь, скоро до нас дойдет? — Дибровский кивнул в ту сторону, откуда доносилась пальба.

— Не знаю, — пожал плечами Шидлер. — Может, и не дойдет. Или мимо пройдет.

— Хреново будет, — проворчал Дибровский недовольно. — Я сюда воевать приехал, а не на лавке сидеть.

— Тебе так и не терпится пострелять? — спросил Шидлер сочувственно.

— Ага, — сказал Дибровский. — Знаешь, с каким удовольствием я бы сейчас расстрелял пару-тройку волков? А то сидим тут, как два дебила. Хотя — почему как? Да…

Он вынул сигареты, закурил, вопросительно протянул пачку Шидлеру. Тот отрицательно покачал головой, Дибровский философски хмыкнул и спрятал сигареты обратно в карман. Шидлер вытянул шею и удивленно присвистнул.

По тротуару к ним бежал Веймар. Следом за ним из-за угла выскочил Крозье.

— Чего это он? — удивился Дибровский. — Они же должны склады прочесывать?

Веймар подбежал к ним, остановился, тяжело дыша.

— Что случилось? — спросил Шидлер.

— Там где-то какая-то хуйня у кого-то с кем-то. Которую еще никто не курил, — ответил он скороговоркой. — Где Йохан?

— В подземке, — ответил растерянно Дибровский.

Крозье и Веймар переглянулись, бросились к станции метро.

— А нам-то что делать? — крикнул им вслед Шидлер.

— Сидите дальше! — крикнул Крозье в ответ и скрылся в подземке.

Некоторое время они сидели молча.

— Там явно что-то назревает, — Дибровский поднялся со скамейки.

— Ты куда? — спросил Шидлер.

— Как это куда? — удивился Дибровский. — Вниз. Воевать.

— А приказ ты слышал? — спросил Шидлер. — Мы должны оставаться тут. Или ты думаешь, что эти ребята без нас не справятся?

— А я хочу поглядеть, как работают настоящие штурмовики, — Дибровский поправил висящий под плащом помповый карабин и пошел к переходу.

Через некоторое время Шидлер поддался стадному инстинкту и бросился вслед за ним.

Брант взбежал по лестнице, замер у двери. Подбежавшая Бернски кивнула, он распахнул дверь, девушка выбежала на крышу, тотчас отпрыгнула в сторону, присела на колено, вскинув пистолеты, обернулась на 360 градусов.

— Чисто! — крикнула она.

Брант вышел на крышу, оглядел пространство.

— Ушел, сучонок, — сказал он.

— Пойдем следом? — предложил подошедший вольный стрелок. В руках он держал крупнокалиберную снайперскую винтовку с цилиндрическим затвором.

— с чувством продекламировал ему в ответ что-то наподобие японского хокку Вячеслав Брант. — Ушел он, не догоним уже. Эх, надо было его еще в универмаге брать…

— Ага, вломились бы в закрытый универмаг, разнесли бы там все… — сказал стрелок.

— Представляешь, как оттянулись бы… — сказал Брант мечтательно.

Стрелок в ответ лишь покачал головой.

— Все равно, свой район мы уже прошли. Сейчас нужно возвращаться к станции метро и ждать остальных, — сказала Бернски.

Брант кивнул. Он перехватил пулемет поудобнее и обошел крышу по периметру.

— Ладно, пошли к станции метро, — махнул рукой Брант, закончив осмотр. — Здесь мы всех уже распугали.

Барс поднялся на среднюю площадку и окинул взглядом сидящих в салоне пассажиров автобуса. Фыркнул дизельный двигатель, засвистел компрессор, автоматические двери закрылись у него за спиной. Фон Ульрих пригляделся — всего в автобусе было восемь человек, считая водителя. Одному пассажиру, сидящему на переднем ряду, очевидно, стало плохо — он сполз на сидение, задрожал всем телом. Хрустнули кости.

Эти симптомы ему были хорошо известны. Барс вскинул автомат и веером накрыл салон автобуса. Тотчас где-то рядом раздался пронзительный волчий вой. Водитель, получивший в затылок пулю, выпустил руль, и неуправляемая машина с воем вылетела на середину проспекта, ее занесло и с громким визгом швырнуло прямо на придорожный столб уличного освещения. С треском вылетели боковые стекла, брызнули блестящие осколки, фон Ульриха откинуло спиной на двери, он не удержал равновесия и упал на грязный железный пол. Автобус замер, все стихло. Барс поднялся, вскинул автомат и прошел по салону, оглядел пассажиров автобуса. Все они были мертвы. А вот пассажир с переднего ряда куда-то исчез, оставив после себя кровавую лужу на сиденье. Лобовое стекло было выбито.

— Ушел, гад такой, — сказал Барс сам себе недовольно, убрал автомат и выпрыгнул из автобуса через отсутствующее лобовое стекло.

И замер. На свежевыпавшем снегу отпечаталась пара кровавых следов.

— Так, родной мой, — Барс присел рядом, осторожно коснулся пальцами окровавленного снега, поднес их к глазам, облизал кончики. — Да, я вижу, ты отсюда уйти не торопишься. Ладно, значит поиграем в прятки…

Он сунул руку под плащ, нащупал автомат. По стене дома в двух десятках метров над землей метнулась черная тень, но фон Ульрих ее не заметил. Зверь обрушился на него через секунду, опрокинул на землю, вцепился в него своими когтями; затрещал рвущийся кожаный плащ и клубок из двух тел прокатился по заснеженному асфальту. Барс исхитрился выдернуть нож из-за голенища высокого ботинка и тут же всадил клинок в горло чудовища. Кровь цевкой брызнула из поросшей жесткой шерстью глотки. Оборотень взвыл, выпустил добычу из когтистых лап. Барс прокатился по инерции еще почти пять метров и тотчас присел на колено, вскинул автомат и спустил курок. Загремели выстрелы. Бросившийся на него зверь взвыл от боли, упал прямо у его ног. Барс перезарядил АКСУ-74, поднялся, медленно приблизился к оборотню. Это был матерый волчище ростом почти 2,5 метра, с лоснящейся, антрацитовой кожей. Про себя фон Ульрих отметил, что такой трофей его вполне достоин. Барс сделал последний рывок и вцепился клыками в шею чудовища. Через секунду мощный природный антикоагулянт, содержащийся в слюне вампира, сделает свое дело — уничтожит тромбоциты; кровь перестанет сворачиваться и это не оставит оборотню шансов…

Зазвенело битое стекло, витрина осыпалась дождем блестящих осколков и на перрон вылетел окровавленный мужчина в черном плаще, синих джинсах и армейских ботинках. Раздался женский крик, громко клацнули когти по бетонному полу. Иссиня-черный зверь неторопливо прошел по перрону на четырех лапах, оглядывая горящими глазами пятящихся назад людей, с шумом вдохнул и выдохнул.

Крозье медленно поднялся, вскинул штурмовую винтовку. Волк взревел и бросился на него, загрохотали выстрелы, с хрустом посыпалась на бетон гипсовая крошка, отбитая пулями со стен. Звериный рев потряс стены метро. Крозье отпрыгнул в сторону и чудовище пролетело по полу мимо, оставив размазанный кровавый подтек. Раздались крики, началась паника. Людские толпы бросились к выходам из подземки. Виктор перезарядил автомат, стал медленно приближаться к оборотню.

— Блядь, он сейчас вскочит и бросится на меня, как всегда бывает в идиотских американских боевиках, — сказал сам себе Виктор.

Метро внезапно опустело. В воздухе повисла тишина, лишь где-то вдалеке раздавались неразборчивые крики. Зверь лежал не шевелясь. Громко хрустнуло под толстой подошвой армейского ботинка битое стекло.

— Ну, точно, бросится, — сказал Виктор спокойно, замедляя шаг и прицеливаясь в голову чудовища.

Оборотень все также не подавал признаков жизни. Крозье почувствовал, как у него начинают дрожать руки — нервы были уже ни к черту.

— Да сдохни ты, скотина мерзкая! — заорал Виктор, подбежал к зверю, приставил дуло автомата к антрацитовой, поросшей жесткой черной шерстью спине и спустил курок, разряжая оружие.

Винтовка сочно клацнула затвором, последняя стреляная гильза со звоном упала на пол. На перроне вновь воцарилась тишина.

— Вот это да… — произнес Виктор, стер пот со лба, и перезарядил свое оружие.

Оружие Крозье, его лицо, джинсы, руки по локоть забрызгало темно-красной кровью зверя. Но Виктор не придал этому значения. Он повесил автомат на плечо, схватил рукой шею чудовища, впился в нее клыками. Взвизгнула пневматическая винтовка и в спину Крозье впилась полая игла. Тотчас руки и ноги стали ватными, челюсти сковало параличом. Виктор рухнул на пол рядом с оборотнем. Он все видел, все слышал, все осознавал, но не мог пошевелить даже кончиками пальцев.

— Отличный выстрел, Штефан.

Сказавший это был мужчина средних лет, высокого роста, с длинными, до самых плеч, зачесанными назад прямыми черными волосами. Он подошел к Виктору, потрогал его лицо носком армейского ботинка. Следом из темноты тоннеля появился угрюмый невозмутимый Штефан, повесил пневматическую винтовку на плечо и вынул из кобуры «Дезерт Игл» 50-ого калибра.

— Эй! — человек в черном замшевом плаще махнул рукой.

Тотчас из тоннеля выбежали восемь человек в грязных рабочих спецовках. Человек указал на лежащего на бетонном перроне парализованного Виктора Крозье. Те молча подняли его, понесли. Человек и Штефан последовали за ними.

Крозье прекрасно видел, как его несут — вначале по тоннелю метро; затем процессия повернула за угол, спустилась по служебному тоннелю и оказалась в канализации.

Странно, — думал Крозье, — а в канализации не так уж и грязно, как я думал раньше.

Они миновали несколько тоннелей, затем свернули в какой-то коллектор, и вышли в катакомбы, оставшиеся еще с начала века.

У них тут, очевидно, целый подземный город, — подумал Крозье. — Сколько же их здесь может быть? Сотни две, если не три. Гнездо. Огромное гнездо. И ведь все у нас под носом… Анджелла была права с самого начала — крот наверху. Убрать его — и пройти по этим тоннелям с огнеметами, выжечь эту заразу дотла…

Выбраться…

Выбраться отсюда живым, привести сюда остальных штурмовиков…

Они вошли в котельную, бросили Крозье на полу. Ему сковали наручниками ноги, руки, усадили на деревянный ящик. Затем человек в черном замшевом плаще взял шприц, вонзил иглу в его сонную артерию — Крозье даже не почувствовал, как сталь проткнула кожу — набрал несколько кубиков крови.

— Ну что ж, посмотрим на мир вашими глазами, — сказал он Виктору, делая себе инъекцию.

После чего отбросил в сторону ненужный шприц.

Осколки кафеля громко хрустнули под ногами. Звякнула, покатилась по бетону стреляная гильза. Здесь явно побывал кто-то из своих. Веймар перехватил винтовку, медленно подошел к лежащему ничком на самом краю перрона человеку, осторожно взял его за плечо, перевернул. Его грудь была испещрена мелкими кровоточащими черными точками, горло было рассечено чем-то острым.

«Оборотень» — догадался Веймар.

— Крозье! — громко позвал он.

Его крик эхом отозвался в глубине тоннеля. Никто не откликнулся.

— Крозье! — крикнул он вновь.

И снова — молчание.

Внезапно Люк почувствовал чей-то взгляд, невидимым ножом вонзившийся ему в спину точно меж лопаток; он обернулся, вскинув винтовку. Это была Анджелла. Она бесшумно прошла быстрым шагом по самому краю перрона и остановилась рядом, окинула взглядом труп.

— Виктор исчез, — сказал Люк, опустив винтовку.

Анджелла вынула кинжал, присела на корточки, провела лезвием по горлу покойника, слизнула кровавую полосу с клинка.

— Крозье у них, — сказала она, выждав паузу, глядя в одну точку отсутствующим взглядом. — Скорее всего, они ушли в канализацию. Воспоминания стираются — с момента его смерти прошло достаточно времени, чтобы кровь уже начала терять свои свойства.

По ступеням, громко топая армейскими ботинками, сбежал Вячеслав Брант с пулеметом в руках, подошел к ним.

— Там полиция приехала, все оцепили, — сказал он. — Наше прикрытие работает, их уже предупредили об операции управления по борьбе с наркотиками и приказали всячески содействовать спецподразделению. Я распорядился никого не впускать и не выпускать из оцепленной зоны, кем бы ни оказался.

Анджелла кивнула.

— Где остальные? — спросила она.

— Приводят себя в порядок. Сейчас подойдут, — сказал он.

— Придется спускаться в канализацию, — сказала Анджелла с отвращением.

— Чистоплюйка! — рассмеялся Брант. — Правильно сказал Фергюссон — ты любишь других в говно макать, а сама туда не особо стремишься!

Анджелла пожала плечами.

— Фергюссону виднее, конечно, — сказала она обиженно. — А что с нашим снаряжением?

— Ждем, — сказал Брант. — Должны подъехать.

В подземку спустилась Бернски, следом за ней шли Ларсен, Колльберг, Йохан, Барс и остальные, участвовавшие в операции.

— Ну что? — спросил ее Брант.

— Подвезли наше снаряжение, — сказала Джилл, подойдя к ним. — Сэм уже руководит разгрузкой.

— Отлично, — сказала Анджелла. — Надеюсь, клаустрофобией никто из присутствующих не страдает?