Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия

Анджелла резко развернулась, взбежала на крыльцо, рывком открыла дверь и вошла в дом. Виктор проследовал за ней.

На тумбочке в гостиной стояла уже пустая бутылка виски. Гельмут Райерсон стоял перед окном точно так же, как Анджелла с пятнадцать минут назад. Его глаза уже потихоньку начали заволакиваться хмельной пеленой. Обернувшись на скрип двери, он увидел вошедших Анджеллу и Виктора.

— А виски этот козёл уже выжрал… — догадался Крозье, увидев пустую бутылку.

Анджелла достала из кармана брюк портсигар красного дерева, откинула крышку, сунула в зубы тонкую длинную торпеду и задумчиво пожевала её кончик.

— Объясните мне, как такое возможно? — спросил заплетающимся языком Райерсон. — Ведь это противоестественно! Такие раны не могут заживать так быстро!

— Ты прав, — согласилась Анджелла и подошла к нему вплотную. — Знаешь, в чём тут дело? — спросила она вкрадчиво.

Райерсон хотел что-то сказать, но раздался громкий щелчок, за ним последовал какой-то хлюпающий звук. Доктор стал медленно оседать на пол. Анджелла с хрустом выдернула что-то торчащее между ребер врача и вытерла окровавленное лезвие об одежду упавшего на пол трупа. По полу стало медленно расплываться кровавое пятно. Крозье шокировано посмотрел на свою начальницу. Из торца портсигара торчало широкое 10-ти сантиметровое лезвие. Анджелла уперла его в стену и надавила обеими руками. Громко щелкнув, лезвие плавно вошло обратно в портсигар. Прикурив зажатую в зубах торпеду, Анджелла с наслаждением затянулась, любуясь результатом своей работы.

— «Французский портсигар», — пояснила она, убирая портсигар обратно в карман. — Просто приставляешь к телу клиента и нажимаешь на крышку — пружина усилием в 40 фунтов сделает всё остальное за тебя. Главное — попасть точно между ребер.

— С каждым днем ты меня поражаешь всё больше и больше, — сказал Крозье.

— Марко Сальвадоре ещё можно понять — бандит законченный, наркоторговец; впрочем, как и его племянник. Но это ведь — доктор! Представитель гуманной профессии! А ты ему — лезвие под ребра…

— Он — доктор, я — палач, каждому — своё, — отрешенно сказала Анджелла. — Ладно, надо убираться отсюда, пока по нашу душу не явились.

На улице у крыльца уже стоял, пританцовывая, Пол Фергюссон.

— А, вот вы где! — сказал он обрадовано, увидев Анджеллу и Виктора. — Всё готово, можно ехать.

— Нашел удобства? — спросила Анджелла.

— А? — не понял Фергюссон. — А-а! Да не, куда там. Единственные удобства — за домом — Веймар оккупировал, стоит, льёт на стену. Фашист проклятый.

— А ты что? — спросил Крозье.

— А я с ним после вчерашнего на одном гектаре не… короче, покурить не встану, — ответил Фергюссон. — Всю команду подставили, сучата…

Махнув рукой, он поднял с земли лежащую у крыльца картонную коробку. Звякнули стеклянные бутылки. Фергюссон развернулся и направился к стоящему за углом джипу.

— Ты что, опять что-то спиздил? — спросил Крозье с оттенком удивления в голосе.

— В армии нет слова «спиздил», есть слово «проебал»! — ехидным тоном поправил его весьма довольный собой Фергюссон, направившись к автомобилю. — У доктора-покойничка на кухне стояло добро — вот, будем считать, что он его проебал!

Фергюссон скрылся за углом.

— Интересно, нашу машину в розыск уже объявили? — спросила Анджелла.

— Не знаю, — сказал Крозье. — Разве что родные о пропаже заявили. А пропавшим считается человек, потерянный минимум на трое суток…

— Или кто-то наш «подснежник» сорвал… — заметила Анджелла.

Отто ван Риберг проработал в Интерполе 12 лет. За эти годы он набрал более чем достаточно профессионального опыта. Он знал, что существует два способа ведения слежки — скрытый и явный. Явный способ заключался в том, чтобы дать жертве увидеть, что она под колпаком, и просто ждать, когда у нее со временем сдадут нервы. Ну а скрытое наблюдение велось тайно от жертвы, соответственно.

Выйдя из здания Управления Уголовной полиции, Отто ван Риберг направился вдоль по улице. Не пройдя и сотни метров, он понял — за ним следят. Два человека шли позади метрах в пяти. Недолго думая, ван Риберг завернул в ближайший магазин. Им оказалась лавка скобяных изделий. Минут двадцать Отто изучал содержимое прилавков. Наконец в магазин зашёл один из тех, что следили за ним. Второй остался на улице. Через стеклянную витрину Отто увидел, как тот прошел мимо магазина, купил с лотка свежую газету, и сев на лавке, принялся читать её.

Ван Риберг вышел из магазина и направился к станции метро. Про себя он отметил, что следом за ним пошел лишь тот, кто сидел на лавке. Спустившись в подземку, Отто первым делом направился в мужской туалет. Он занял одну из кабинок, но дверь запирать не стал, а оставил чуть приоткрытой. Через небольшую щель он увидел, как его «эскорт» вошел в туалет и присел на корточки, определяя, в какой кабинке находится ван Риберг. Когда ему это удалось, он сунул руку в карман плаща и вынул небольшой девятимиллиметровый «Вальтер ППК» с глушителем. И в этот момент ван Риберг выскочил из кабинки и ударом ноги в голову сбил на пол убийцу. Затем вынул платок, обернул им рукоятку пистолета, ухватился поудобнее, прицелился и выстрелил в висок преследователя. Пистолет чуть слышно щелкнул, звякнула стреляная гильза, и на пол брызнула кровь. Вложив «Вальтер» в руку покойника, Отто ван Риберг убрал платок в карман и со спокойной душой вышел из туалета.

Покинув подземку, через некоторое время он свернул в глухой захламленный переулок. Там уже стоял черный восьмиметровый лимузин «Линкольн». Едва Отто приблизился к машине на пару метров, как из салона вылез солидной комплекции высокий лысый субъект в узких черных очках и кожаном плаще. Он быстро и бесцеремонно обыскал ван Риберга, извлек из внутреннего кармана его куртки девятимиллиметровую итальянскую «Беретту» и сунув её себе за пазуху, приглашающим жестом показал на лимузин. Отто залез в машину.

— Как наши дела? — спросил бархатистым звучным тенором сидящий в полумраке салона князь-префект фон Штернгольдт.

— Плохо, — сказал ван Риберг, достав из-за пазухи картонную папку и протянув князю. — Помните «висяк» ван Вейдена? Отсюда пришла пленка из ресторана, дело снова открыли. И теперь они крутят Марко Сальвадоре, хотят подшить и его туда же. А вчера нашли труп Дике, сравнили пули. Поэтому я и связался с вами.

— Скверно. Очень скверно, — коротко сказал фон Штернгольдт. — С нашей свободолюбивой Анджеллой стало в последнее время очень хлопотно работать, я бы даже сказал — накладно, ты не находишь?

Ван Риберг отрицательно покачал головой.

— Такие вопросы не в моей компетенции, — сказал он. — Я боюсь, что будет, если всё это дойдет до сведения Собственной Безопасности…

— Службу Собственной Безопасности я беру на себя, — сказал фон Штернгольдт резко. — Занимайся своими обязанностями. Информируй меня обо всем. Я хочу каждый час иметь оперативные данные о ходе следствия.

Фон Штернгольдт вяло махнул рукой. Отто ван Риберг вылез из машины.

— Скажите, префект, это вы подослали ко мне двух ребят с пистолетами? — спросил он, резко обернувшись.

— Каких ребят? — спросил фон Штернгольдт с неподдельным удивлением.

— Два человека вели меня от самого Управления. Одного пришлось убрать, — ответил ван Риберг. — Другого я больше не видел, но не исключено, что он просто-напросто сдал меня с рук на руки.

Князь тяжело вздохнул.

— Кто же это нам так жизнь решил осложнить? — спросил он сам себя. — Ладно, я поговорю с Альфаном, может, он что-нибудь придумает.

Ван Риберг захлопнул дверцу лимузина и собирался было идти, но дорогу ему преградил Симон Альфан.

— Вы кое-что забыли, господин ван Риберг, — напомнил он и протянул Отто его полицейскую «Беретту».

Отто взял пистолет, тихо поблагодарил Альфана, спрятал оружие за пазуху и пошел прочь. Симон залез в салон лимузина.

— Ну, что скажешь? — спросил князь, открывая мини-бар.

— Не нравится он мне. Темная лошадка. Может быть, я не прав, но… в любом случае, надо бы его прощупать, — сказал Альфан.

— Ну, так давай, действуй, — сказал фон Штернгольдт, наливая себе полный пивной стакан коньяку. — Для того я тебя и держу.

Альфан кивнул.

— Надо что-то делать с Анджеллой, — сказал, тяжело вздыхая, фон Штернгольдт. — У нее в последнее время не получается держать себя в руках. Конечно, меня предупреждали об этой их маленькой особенности, но с другой стороны, взгляни на Фергюссона — абсолютная противоположность. Спокоен, сдержан, исполнителен, педантичен. А она…

— Сегодня приезжает инспектор, из Собственной Безопасности, со своей сворой, — сказал полным презрения тоном Альфан, чтобы скорее отвлечь своего начальника от грустных мыслей, и добавил, усмехнувшись. — «Инкогнито, да ещё и с секретным предписанием».

— Мне только этого для полного счастья не хватало. Они умеют выбирать подходящее время для инспекций, — сказал фон Штернгольдт сокрушенно. — От Анджеллы всё так же, никаких вестей?

Альфан отрицательно покачал головой.

— Блядство, — коротко сказал фон Штернгольдт. — Не хватало мне ещё одно подразделение потерять. Ладно, поехали домой…

Лимузин медленно тронулся с места и выехал из переулка.

В гостиной было необычайно шумно. «Свора», как соизволил выразиться Симон Альфан, оккупировала кресла и диваны. Полтора десятка человек — мужчины и женщины, эксперты, аналитики, секретари, дознаватели — в строгих деловых костюмах ожидали окончания аудиенции у князя. Коротали время выпивкой, сигарами, периодически забавы ради отпускали пошлые шутки в адрес прислуги. Здесь же присутствовал Герман — пока князь беседовал с инспектором, дворецкий всем своим видом старался показать гостям, что они не брошены, не забыты хозяином. Это была не самая приятная компания, с которой ему довелось общаться. Вернее, самая неприятная.

От гостей за версту веяло гипертрофированным снобизмом. В сущности, эти люди ничего особенного собой не представляли, они были всего лишь рядовыми клерками в Службе Безопасности, однако служебный статус заставлял относиться к ним уважительно. Что было весьма неприятно для дворецкого, привыкшего к капиталистам, финансистам, владельцам СМИ — в общем, к игрокам почти мирового уровня.

Гости неспешно беседовали, обсуждая убранство особняка, когда двери распахнулись и, совершенно не обращая внимания на присутствующих, в гостиную вошли пять человек — две женщины и трое мужчин. Тотчас все разговоры смолкли, гости с нескрываемым любопытством принялись разглядывать вновь прибывших. Эти пятеро тем временем медленно прошли через всю гостиную и принялись подниматься по лестнице наверх — к княжеским апартаментам.

Про себя Крозье отметил, как смотрят гости префекта на Анджеллу — мужчины с восхищением, женщины — сгорая от зависти.

— Неужели это та самая? — чуть слышно спросил кто-то за спиной Виктора. Этот вопрос так и остался без ответа.

«Так значит, наша Анджелла в какой-то степени легенда…» — отметил про себя Крозье. В принципе, этого и следовало ожидать — руководить таким подразделением в такой сложной ситуации первого подвернувшегося под руку не поставили бы.

Анджелла бесцеремонно распахнула дверь в кабинет фон Штернгольдта. Князь и инспектор сидели за рабочим столом префекта и пили из высоких стаканов какую-то явно алкоголь содержащую жидкость.

— Князь, я уполномочена передать Вам привет от Густава Петера Алька, — сказала она с порога.

Инспектор с некоторым удивлением посмотрел на неё. Анджелла сняла простреленный плащ и накинула его себе на плечо. Инспектор оглядел её с ног до головы и проглотил комок в горле. Девушка была явно в его вкусе.

— Он что, опять ушел? — спросил хмуро фон Штернгольдт, увидев рваные дыры в плаще Анджеллы.

— Нет, он лег, — чуть слышно произнесла Анджелла.

— И надо полагать, больше он уже не встанет? — не веря своим ушам, тихо спросил префект.

— Нет, он встанет, — сказала Анджелла насмешливо. Князь и инспектор впились в нее удивленными взглядами. — Он встанет, когда труба Мессии возвестит о начале Страшного Суда. Но ранее он не встанет, — поспешила заверить взволнованного князя Анджелла.

Фон Штернгольдт откинулся на спинку стула и достал из лежащей на столе коробки сигару.

— Надо уладить формальности… — сказал он, запаливая лучинку. — Сама знаешь, для отчетности…

Князь прикурил от лучины и затянулся. Анджелла кивнула и вышла.

— Интересные манеры у Ваших подчиненных, — заметил инспектор.

— Да, у нее не без этого… — сказал фон Штернгольдт. — Что поделаешь, приходится закрывать глаза на такие мелочи…

— Я бы хотел поближе познакомиться с этой Вашей Анджеллой, — сказал инспектор. — Меня в высшей степени впечатляют ее способности выполнять в принципе невыполнимые поручения. Вы не успели разгадать ее секрет? Как ей это удается?

— Она самая лучшая, — недоуменно развел руками фон Штернгольдт и с наслаждением затянулся сизым сигарным дымом.

— Надеюсь, что это действительно так, — вскользь заметил инспектор, поставив пустой стакан на стол. — Будьте любезны, ещё коньяку.

В лаборатории царил могильный холод. Лаборант оттянул поршень, наполняя шприц, набрал несколько кубиков багряной жидкости и резким движением выдернул иглу из вены Крозье. Виктор согнул руку в локте, осторожно встал и вышел из-за стола. Лаборант сцедил кровь из шприца в небольшую стеклянную колбу и заткнув горлышко пробкой, поместил ее в контейнер, где уже находились четыре аналогичных сосуда. Крозье встал из-за стола и прошел к широкому дивану у стены, на котором уже сидели Веймар, Фергюссон, Бернски и Анджелла.

— Попрошу очистить помещение, — сказал лаборант, опечатывая контейнер.

Штурмовики поднялись и вышли за дверь, оказавшись в небольшом коридоре.

— Ну и на кой им наша кровь? — спросила Бернски.

— Молодая ещё, отчитываться перед начальством ни разу не приходилось. Да и технология сама по себе все ещё достаточно новая, до сих пор не везде внедрили, — ухмыльнулся Фергюссон. — Любая биологическая жидкость содержит ДНК своего хозяина, а значит — информацию. Главное — эту информацию правильно считать. А кровь — вообще универсальный носитель, содержит не только архив, так сказать, но и самые свежие воспоминания.

— Кровь — сок особенного свойства… — с наслаждением произнесла Анджелла и оглядела своих подчиненных. — Откуда? Гёте, «Фауст». В общем, достоянием префекта и аналитиков Службы Собственной Безопасности станет все — даже та миленькая интимная сценка в сарае…

— А как насчет двух трупов — деревенского врача и хозяина «Лексуса»? — спросила, не выдержав, Джиллиан.

— А как насчет отчетности командира подразделения Эль-9? — спросила Анджелла тихо. — Или ты думаешь, что от меня можно что-то скрыть? Я ведь тебе не машина для чтения чужих досье, я предпочитаю вскрывать всю подноготную своих подчиненных. Сказать остальным? Или сама наберешься смелости?

Бернски побледнела и попятилась назад. Анджелла стальным взглядом окинула её с ног до головы, развернулась и рывком открыв дверь, покинула помещение.

— И что сие означало? — спросил Веймар.

Побледневшая Джиллиан вытерла пот со лба и вышла вслед за Анджеллой.

— Да-да, — протянул Фергюссон. — Наша Анджелла всегда умела рты затыкать. Могла бы и помягче намекнуть…

Веймар вопросительно глянул на Крозье. Тот лишь пожал плечами.

— …в общем, отличная работа. Я весьма доволен тем, как Вы прижились в подразделении. О таком и инспектору рассказать не стыдно. Поздравляю, — фон Штернгольдт пожал руку сидящему напротив Крозье. — Можете отдыхать, Вы это заслужили. Да, и позови ко мне Анджеллу, будь так любезен.

Виктор кивнул, встал из-за стола, и вышел из кабинета префекта.

— Ну что? — спросила ожидающая под дверью Анджелла.

— Похвалил, — сказал Крозье. — Тебя просил зайти.

— Ну, этого и следовало ожидать, — сказала она. — Ладно, собери здесь всех наших — после разговора с префектом на корпоративную вечеринку поедем.

Она вошла в кабинет князя.

— Ещё два трупа! — донесся из-за двери кабинета голос фон Штернгольдта.

Веймар, Крозье, Фергюссон, и Бернски стояли в коридоре и ждали свою начальницу. Мимо них прошел Симон Альфан с какой-то папкой в руках и скрылся за дверью, ведущей в княжеские покои.

— Да, можно еще две черточки на рукоятке Кольта поставить, — охотно согласилась Анджелла.

— Для тебя человеческая жизнь вообще хоть что-то значит? — спросил князь.

— Честно сказать? — спросила Анджелла.

Ее взгляд был красноречивее всех слов.

— Твоя жестокость не знает границ, — опешил префект.

— Ты это понял только сейчас? Перед этим проработав со мной неполных десять лет? — искренне удивилась Анджелла.

— Ты бездушна, — сказал префект. — Я не представляю, за что я мог полюбить такую холодную, самоуверенную, циничную самку.

— Давай о деле, — вежливо попросила Анджелла. Этот разговор ее уже начинал утомлять. — У нас с тобой ничего личного никогда и не было, только дело. Если, конечно, не брать во внимание твои робкие попытки ухаживать за мной.

— Ты сама все разрушила, — сказал фон Штернгольдт. — Если бы ты не отвергала меня… я ведь любил тебя.

— Так любил, что при каждой возможности доказывал мне, что я чудовище? — удивилась Анджелла. — Унижал меня, спасая свою самооценку. И после этого обвинял меня, что я разрушила наши отношения. Отношения, которых никогда не было! Которых и быть не могло!

Ее голос отозвался эхом в полупустом коридоре.

— Анджелла… — префект от неожиданности вздрогнул. — Ты… ты несправедлива. Я не виноват в том, что полюбил тебя.

Анджелла скрестила руки на груди, прищурилась, как-то странно посмотрела на префекта.

— Бернар, а на что ты рассчитывал? Что я упаду в твои объятья? — усмехнулась она небрежно. — Тебе и было всего тридцать шесть лет, ты был готов полюбить вообще все что движется, лишь бы оно имело грудь и влагалище. И потом, мне в высшей степени непонятно твое разочарование. Рассчитывать на мою взаимность… согласись, было бы странным, если бы ты стал испытывать высокие чувства ну, например… ну, например, к бифштексу… — сказала она осторожно.

— Значит я для тебя всего лишь бифштекс? — выдохнул фон Штернгольдт.

— В принципе, да, — ответила Анджелла. — Вот только не надо устраивать сцен и обвинять меня в жестокости и кровожадности — такова моя природа и изменить ее я не в силах. Однако ты со всеми попытками превратить меня в свою персональную подстилку выглядишь куда большим чудовищем.

Префект схватил бутылку коньяка, плеснул немного в бокал.

— Правильно, выпей, — одобрила Анджелла. — Успокой нервы. Вижу, разлука со мной положительного эффекта не дала. Посоветовать могу одно — задави все свои чувства и сосредоточься на работе.

Фон Штернгольдт залпом осушил бокал, сморщился.

— Ты права. Меня очень беспокоит твое поведение, — сказал префект, наливая себе второй бокал. — Ты стала оставлять слишком много следов. Каждый труп это след. Ты не боишься, что рано или поздно на тебя выйдут?

— Нет, — сказала Анджелла. — Я хорошо заметаю следы. А в случае чего — ты меня прикроешь, ты обязан. В конце концов, даже после трагической гибели дона Сальвадоре и его племянника — меня никто не преследует.

— Да, но ты положила десяток человек в его ресторане, — напомнил князь, пригубил бокал. — А это уже массовое убийство.

— Ну и что? — спросила Анджелла. — Они все это заслужили. Тебе напомнить? Торговля наркотиками, оружием, людьми — только представь, сколько молодых девушек эти сволочи переправили за границу в рабство.

— Доктор Райерсон тоже поставлял проституток в Эмираты? — спросил с укором фон Штернгольдт.

— Нет, он просто попал под разлет щепок, когда мы рубили лес, — ответила Анджелла холодно. — И вообще, ему никто не запрещал быть подонком, тогда и смерть его была бы оправданной.

— Не много ли ты на себя берешь? — разозлился префект.

— Нормально. Я легко несу эту ношу, — сказала Анджелла небрежно. — Если она еще немножко потяжелеет — я все равно справлюсь.

Этими словами чаша терпения префекта переполнилась.

— С тобой стало совсем невозможно! — взорвался князь. — Мало того, что ты превратила свою профессию в ритуальный суд Линча — так еще и в последнее время просто перестала себя в руках держать! Ты хоть понимаешь, чем чреваты все эти твои развлечения? Тем более — сейчас, когда инспектором в нашу префектуру прислали этого подонка Шони! А он найдет, к чему прикопаться, мир ещё не видел такой мерзкой въедливой сволочи, как он! Он ведь кобель законченный, мерзавец, он ведь… — князь на мгновение отвлекся — Чего это ты мне притащил, Симон?

На минуту крики и вопли стихли.

— Ладно, извини. Можешь идти, — сказал князь, опомнившись. — Да, кстати, я распоряжусь — заберешь назначенную награду. Всякая хорошо сделанная работа должна быть достойно вознаграждена.

Дверь открылась и из кабинета вышла Анджелла.

— Охотно старика я вижу иногда, хоть и держу язык; приятно убедиться, что даже важные такие господа умеют вежливо и с чертом обходиться! — с заметным удовольствием нараспев произнесла она. — Фауст, Гёте, понимаете ли…

— А я думал, скажешь: «так оттрахал, что теперь месяц не смогу сидеть», — ухмыльнулся Фергюссон. — Отомстил за оттраханных подчиненных, так сказать…

Крозье закрыл рот ладонью, сдерживая смех.

— Пол, хочешь совет? — улыбнувшись, весьма дружелюбно спросила Анджелла. — Не пытайся подрочить судьбу. Я сегодня официально не в духе.

— А тебя можно подрочить? — спросил с ухмылкой Фергюссон.

— Вот ты меня сейчас достанешь — я тебе так подрочу! — сказала Анджелла, хлопнув по висящему на ремне пистолету.

— Ну, я в такие игрушки не играю! — обиженно сказал Фергюссон. — Ладно, поехали, у меня недостаток водки в организме, надо его устранить.

Черный джип «Кадиллак Эскалад» въехал в ворота оптовой базы и медленно покатил вдоль складов. Возле распахнутых ворот машина остановилась. Один из грузчиков, сидящих на горе деревянных ящиков внутри склада, выплюнул окурок и крикнул куда-то вглубь помещения:

— «Слышь, босс, глянь какие жирные клиенты подъехали!»

Тотчас на свет медленно вышел тощий субъект с длинными засаленными волосами, в черном, идеально выглаженном деловом костюме и с банкой пива в руке. Окинув мутным взглядом улицу, он с некоторым удивлением уставился на черный внедорожник, стоящий напротив склада. Водительская дверь открылась и из автомобиля вылезла высокая женщина в черном гипюровом платье и сапогах на платформе. На поясе девушки висела кобура с пистолетом 45-ого калибра.

— Миледи, я не ожидал такого высокого визита в наши края, — сказал субъект смущенно, отхлебывая пиво. — Что-то случилось, я чем-то могу помочь?

— Пожалуй, можешь, Карло, — согласилась Анджелла. — Нам нужно организовать корпоративный вечер. Не против, если мы немного отоваримся у тебя?

— Нет, конечно, таким клиентам я всегда рад, — сказал субъект. — Вино, коньяк, виски? Есть пиво, темное, светлое, все только что привезенное.

— Мне бы виски пару ящиков, а лучше три, а, Карло? — Анджелла вопросительно посмотрела на мужчину.

— Да запросто, — сказал субъект, попивая пиво. — Я же говорю, только вчера один контейнер через таможню прогнали.

Он жестом подозвал одного из сидящих на ящиках грузчиков.

— Проблемы у нас, миледи, — пожаловался Карло. — Неделю назад в нашем отделе руководство сменилось — стало тяжко через таможню груз, а в особенности — алкоголь, гнать. А начальник новый, паскуда, совсем оборзел, такую цену заломил, что аж сердце защемило — я на киллера вдвое меньше потрачу.

— Ну, а я тут при чем? — спросила Анджелла.

— Значит, загрузишь четыре ящика «Джонни Уокера» в «Кадиллак». Из той партии, что я вчера отложил, слышишь? — сказал Карло подошедшему грузчику. — Да, с киллером мороки много, опять же — опрокинуть может запросто, а Вы ведь профессионал в этом деле, да и потом, у вас такие мощные связи, Франци всегда прикроет, если что, ну, в общем, со всех сторон окопались…

— Карло, если бы я со всех сторон окопалась, я бы с «Кольтом» не разгуливала бы, — резонно заметила Анджелла, слегка хлопнув по кобуре ладонью. — Ладно, подумаем, что можно сделать. В конце концов, не бросать же на произвол судьбы родных контрабандистов…

Она подошла к машине и открыла багажник. Тотчас два грузчика принялись укладывать в автомобиль выпивку. Анджелла вынула из-под рукоятки пистолета свернутые трубочкой купюры, отсчитала несколько сотен и протянула контрабандисту. Тот взял деньги и сунул в карман.

— Считать не будешь? — удивилась Анджелла.

— Ну что Вы! — всплеснул руками Карло. — У нас с Вами, миледи, отношения исключительно доверительные.

Анджелла довольно кивнула.

— Но если виски окажется паленый — вернусь, заставлю тебя все четыре ящика залпом выпить, — пообещала она.

— Договорились, — сказал Карло и сунул в зубы мятую сигарету. — Я за свой товар всегда готов ответ держать, — добавил он, доставая зажигалку.

Анджелла помахала ему рукой на прощанье и села в «Кадиллак». Огромный внедорожник задом медленно выехал с базы, развернулся, и набирая скорость, помчался по рабочему кварталу. Через некоторое время мимо ворот оптовой базы медленно проехал белый седан «Ауди А6» с наглухо тонированными стеклами и скрылся вслед за джипом.

Черный джип остановился на заднем дворе девятиэтажной панельной «свечки». Вообще, этот квартал никак нельзя было назвать благополучным — в маленьких дешевых двухкомнатных квартирках «свечки» проживали люди, которых никоим образом нельзя было отнести не то, что к светскому — к приличному обществу. Свидетельством этого были исписанные различными апокрифичными словами о женщинах и правой руке стены дома, горы мусора у подъезда, и одинокий бродяга, сидящий на крыльце и допивающий дешевый портвейн из горла бутылки.

— Восхитительный пейзаж, — сказал сидевший в «Кадиллаке» Веймар. — Вдохновляет, определенно.

— В этом доме у нас есть небольшая конспиративная квартирка, — сказал Фергюссон. — Отличное место, где можно переждать бурю. Или просто напиться до чертей, не боясь опозориться или засветиться перед соседями.

— Интересно, а как аборигены отреагируют на появление в здешних краях такой дешевой машины? — спросил Крозье.

— Как обычно — расползутся по своим крысиным норам и будут сидеть в них до тех пор, пока этот «Эскалад» вновь куда-нибудь не исчезнет, — сказала Анджелла, открыла дверцу, вылезла из машины и просунув руки в рукава, накинула на плечи черный кожаный плащ. — Не забудьте выпивку, а то они багажник автогеном пополам разрежут, но до алкоголя доберутся.

— Обижаешь, — презрительно хмыкнул Фергюссон, выбираясь из автомобиля.

Он открыл багажник, взял два ящика под мышки и двинулся к подъезду.

Веймар и Крозье забрали оставшуюся выпивку.

— Пошел отсюда, мудила! — презрительно плюнул словами Фергюссон, нежно пнул ногой в голову сидевшего на крыльце бродягу и вошел в подъезд. Бродяга упал на землю, бутылка со звоном покатилась по асфальту, расплескивая немногое оставшееся в ней содержимое.

— Всегда он такой добрый? — спросил Веймар у Анджеллы.

— Только когда водки в организме не хватает, — сказала она. — То есть всегда.

Она поднялась на крыльцо и рывком открыла тяжелую стальную дверь, ведущую в парадную. Дверь противно заскрипела несмазанными петлями. Пять человек вошли в подъезд. Внутри стоял какой-то странный кислый химический запах. Стены были исписаны разнообразными выражениями и пожеланиями, пол был усеян окурками и битым стеклом. Двери в шахту лифта опечатаны. На площадке между первым и вторым этажами стояли четверо коротко остриженных молодых парней в кроссовках и спортивных костюмах, и курили травку. Увидев Анджеллу, они разом окинули её стеклянными взглядами, один из них громко и пронзительно свистнул. Это вызвало приступ хохота у остальных. Анджелла кокетливо улыбнулась парням и не сказала ни слова, чем весьма удивила Крозье. Следующее мгновение расставило все по своим местам. Проходя мимо свистнувшего наркомана, Анджелла коротким резким движением рубанула ребром ладони по его шее. Тот закатил глаза и рухнул на пол. Остальные в страхе отпрянули. Анджелла, как ни в чем ни бывало пошла дальше вверх по лестнице. Идущий следом за ней Фергюссон с двумя ящиками виски под мышками отвесил лежащему в глубоком нокауте наркоману увесистый удар ногой по ребрам.

— Зачем? Он же без сознания — все равно ничего не чувствует, — сказала Анджелла, не оборачиваясь.

— Оклемается — почувствует, — пообещал Фергюссон.

Поднявшись на пятый этаж и повернув за угол, вся компания оказалась в длинном коридоре. Пройдя по нему до середины, Анджелла остановилась напротив одной из железных дверей и достала из внутреннего кармана плаща ключи. Отомкнув замки, она отошла в сторону. Фергюссон ударом ноги распахнул дверь и вошел в квартиру. Следом за ним прошли Веймар и Крозье.

— Можете не разуваться, — крикнул им Фергюссон. — Все равно тут такой бардак, что…

Он прошел на кухню и поставил ящики на обеденный стол. Громко звякнули стеклянные бутылки. Крозье поставил свою ношу рядом и огляделся.

Эта квартира явно не знала слова «ремонт». На стенах — клочья ободранных обоев, потолки — в каких-то подтеках. Крозье прошел в одну из комнат. Там у стены на застеленном газетами полу стоял широкий, потертый кожаный диван — в разложенном состоянии он являл собой нечто отдаленно похожее на двуспальную кровать. У соседней стены стоял книжный шкаф. Из шести его полок лишь на одной стояло несколько книг. Крозье открыл запыленную стеклянную дверцу и провел пальцем по корешкам книг. Его поразил тот факт, что за книгами в отличие от всего остального в этой квартире явно ухаживала чья-то заботливая рука, во всяком случае, литература содержалась в безупречной чистоте. Виктор вчитался в названия книг.

— Освальд Шпенглер, «Закат Европы», — чуть слышно произнес он вслух. — Гегель, Эрих Фромм, Карл Ясперс, Ницше. Надо полагать, личная библиотека Анджеллы.

— Правильно полагаешь, — раздался у него за спиной нежный женский голос.

— Ни за что бы не подумал, что ты читаешь книги. Да ещё такие, — сказал Крозье, обернувшись. — Я думал, ты только виски хлещешь да оружие чистишь. А иногда и в людей постреливаешь, на полставки.

— Ну, во всяком случае, теперь ты будешь знать, что я ещё и читать умею, — усмехнулась Анджелла. Она стояла в проходе, опираясь спиной на дверной косяк и скрестив руки на груди.

— Анджелла, Виктор, ну где вы там! — раздался на кухне вопль Фергюссона. — У нас тут без вас выпивка стынет!

На столе стояло пять наполненных до краев какой-то подозрительной жидкостью стаканов и несколько литровых бутылок виски. Одна из них была уже почти пуста. Джиллиан Бернски неторопливо разрезала на дольки уже третий лимон, Веймар посыпал эти дольки растворимым кофе и сахаром. Фергюссон огромным кинжалом резал толстыми ломтями ветчину. Рядом с ним лежал нарезанный такими же толстыми кусками голландский сыр.

— А закусывать чем будем? — спросил вошедший Виктор.

Фергюссон без слов отложил кинжал и поставил на стол четыре бутылки темного нефильтрованного пива.

— Я так понимаю, будет пьянка? — спросил Виктор.

— Пьянка — это когда без тоста. С тостом — уже банкет, — объяснила Анджелла. И добавила удивленно. — Сыр, ветчина, лимоны,… зачем столько пищи на столе?

— Это не пища, это закуска! — отчаянно запротестовал Фергюссон. — Я не позволю превратить закуску в пищу!

— Это точно. Доминантная самка Анджелла опять ассимилирует все ресурсы, — мрачно произнес Веймар. — Давайте уже пить, что ли?

Они встали вокруг стола и подняли стаканы.

— За что пьем? — спросил Веймар.

Анджелла вытянула руку и поставила на тыльную сторону ладони емкость.

— Прощай, разум! — сказала она. — Встретимся завтра! — И залпом осушила стакан.

Веймар понюхал виски, сморщился.

— И как вы пьете эту гадость безо льда? — спросил он.

— Ну, смотри, — Фергюссон осушил свою емкость, со звоном поставил на стол, взял ломоть ветчины, положил его между двух кусков сыра, и откусил.

— Ужас, — сказал Веймар и выпил. — Ой…. — Он сморщился, поставил пустую рюмку на стол и схватил лимон. — Нет, на трезвую голову это пить совершенно невозможно. Только на пьяную.

— Ну, вот мы до неё скоро и дойдем, — сказал Крозье, попивая пиво.

— Анджелла! — позвал стоящий у окна Фергюссон.

— Чего тебе? — Анджелла наливала себе виски в пиво. Горлышки бутылок были слишком узкими, что заметно осложняло процесс.

— Смотри, кто приехал, — сказал Фергюссон, наливая себе водки.

Анджелла подошла к окну. У крыльца дома рядом с ее «Кадиллаком» стоял черный седан «Ауди А8».

— Только его здесь и не хватало… — сказала Анджелла обреченно. — У меня с самого утра сердце ныло — теперь понятно, почему…

— Я смотрю — отношения у вас с князем имеют свою историю… — заметил Веймар как бы между делом.

Анджелла метнула в него недовольный взгляд.