Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия

— А потом посмотришь на человека сквозь призму своего восприятия, проклассифицируешь «дерьмо; собачье, ни на что не годное; по Ницше — дерьмо, и по Шпенглеру — тоже дерьмо». И относиться к нему начинаешь соответственно. Исходя из этой своей классификации, — сказал Крозье.

— Господи, Виктор, чем я тебя так обидела? — спросила Анджелла с притворным испугом в голосе.

— Не меня, — ответил Крозье. — Люка, Веймара. Парень из кожи вон лезет чтобы доказать, что он к тебе попал не случайно. А ты им словно холуйчиком помыкаешь. Принеси то, принеси это…

— А то, что этот холуйчик с элементарной задачей не справился — это не в счет? — спросила Анджелла, сжав кружку. Ее ногти громко скрипнули о фарфор.

— Командир, ты сердишься — значит, ты не прав, — быстро проговорил Крозье.

— Его Бернски попутала.

— Знаешь, мне эта их маленькая шалость в сарайчике слишком дорого обошлась, — сказала Анджелла. — Получить в спину пулю 338-ого калибра — удовольствие не из приятных.

— А теперь Бернски, — сказал Крозье. — Что это за перепалка случилась между вами у процедурной?

— Не твое дело, — огрызнулась Анджелла. — Это касается только меня и ее, но никак не тебя. Захочет — сама все тебе расскажет.

Она залпом допила кофе, встала, и отправилась в свою комнату.

— Доброе утро, — префект, стоящий в коридоре у двери ее комнаты, выглядел мрачнее тучи.

— Привет, — небрежно бросила ему Анджелла.

— Нам нужно поговорить, — сказал фон Штернгольдт.

— Когда это я и ты успели превратиться в «нас»? — удивилась Анджелла.

— Не придирайся к моим словам, — префект начинал сердиться. — Прекрасно знаешь, что ты натворила, и что теперь может с тобой произойти.

— А ты решил сыграть в князя на белом коне и спасти бедную девочку от злой и страшной Собственной Безопасности? — спросила Анджелла с усмешкой.

— Да, но только потому, что ты меня здорово подставила, и если дело получит дальнейший ход — под суд пойдем оба, — сказал префект.

— Вот жути нагнал, — покачала головой Анджелла. — Ты, очевидно, забыл, кто я, — добавила она с усмешкой. — Под суд пойдешь ты один, меня они пальцем не тронут. А теперь, после того, как я, наконец, добралась до Алька — они вообще будут носиться со мной как с писаной торбой.

— Какая же ты… — проскрипел сквозь зубы фон Штернгольдт. — Ну почему ты всегда отвергаешь мою помощь? Я ведь хочу как лучше!

— Ты хочешь, как надо тебе, — ответила Анджелла. — А я хочу, чтобы меня оставили в покое. Ты, Собственная Безопасность и все остальные. Я так устала, я хочу побыть одна. Ты не против? — кокетливо выгнув тонкие изящные бровки, спросила она, открывая дверь в комнату.

— Против, — фон Штернгольдт решительно поставил ногу между дверью и косяком. — Я хочу быть вместе с тобой.

— Ты мне не нужен. И никто не нужен, — сказала Анджелла, заходя в комнату.

— Я прекрасно обхожусь одна — отчеканила она через плечо и с размаху захлопнула дверь.

Громкий вопль разорвал утреннюю тишину, повисшую в особняке. Князь-префект Бернар фон Штернгольдт прыгал на одной ноге, схватившись обеими руками за другую, и стонал от боли.

— А ведь я предупреждал, — заметил подошедший Альфан и принялся деловито расхаживать из стороны в сторону, заложив руки за спину, словно читая лекцию по этике в каком-нибудь университете. — Это бесполезно, Бернар. Ей сам черт не страшен, а ты решил ее Собственной Безопасностью припугнуть. Ну, как? Припугнул? Упала она к тебе в объятья?

— Альфан, не надо, — простонал фон Штернгольдт, потирая отбитую ногу. — Пожалуйста, не продолжай!

Фон Штернгольдт и Анджелла сидели за столом друг напротив друга. Анджелла уже приняла ванну и сменила простреленное платье на кожаные брюки и алый джемпер с высоким горлом, в общем — на фоне не проспавшегося и злого префекта девушка выглядела прекрасно отдохнувшей и посвежевшей. Оба смотрели друг на друга зверем и оба нехотя ковырялись вилками в тарелках. Бернски и Веймар молча созерцали эту картину, испуганно поглядывая то на префекта, то на свою начальницу. Крозье попивал красное вино и гадал — кто же из них не выдержит первым. Их линия отношений стала для Виктора весьма полезным подспорьем в попытке проникнуть в ментальность своей начальницы.

— Всем привет. Кого хороним? — жизнерадостно спросил появившийся в гостиной Фергюссон.

На его шутку никто не отреагировал.

— Да что вы все такие смурные? — спросил Пол. — Что, мент родился? Префект и Анджелла все также смотрели друг на друга, остальные смотрели на них; Бернски и Веймар — с опаской, Крозье — с интересом.

— Анджелла, я выражаю искреннюю надежду, что после завтрака ты соизволишь выкроить время, чтобы зайти ко мне в кабинет и обсудить дальнейшую деятельность группы Джи-2, — официальным тоном произнес фон Штернгольдт.

— Хорошо, — сказала Анджелла холодным спокойным голосом. — Но если ты снова понесешь ахинею про нас с тобой — я тебе всыплю. Даже ангельское терпение имеет свой предел — а ведь я далеко не ангел.

Она поднялась из-за стола, взяла апельсин и вышла из комнаты.

— О чем речь вообще? — недоуменно спросил Фергюссон, притворяясь, что не понимает в чем дело.

В дверь робко постучали.

— Войдите! — Анджелла стояла у окна и чистила кинжалом апельсин.

Дверь щелкнула замком. Девушка чуть повернула лезвие ножа, посмотрела на расплывчатое отражение на стальной поверхности клинка, резко развернулась и метнула его. Со свистом кинжал пролетел мимо уха фон Штернгольдта и вонзился в стену.

— Я не люблю, когда ко мне подкрадываются, — сказала Анджелла, села на подоконник и принялась поедать апельсин.

— Я по поводу работы, — сказал префект, слегка оторопев от такого приема. — На этой неделе к нам пожалуют весьма важные гости из самых разных уголков Европы. Планируется своего рода форум высокого уровня. Естественно, с балом, фуршетом, танцами и выпивкой, как обычно это и делается. Соответственно, и вопросы будут подниматься очень скользкие и острые, кое-что уже сейчас горит, а к началу форума может превратиться в неконтролируемый пожар. Так что на этот раз придется поработать сверхурочно — гости отягощены статусами и обязательствами перед кланом, все должно пройти без малейшей помарки. Нужно будет их встретить, обеспечить безопасность и доставить в мой особняк. Справитесь?

Он подошел к окну, на котором сидела девушка.

— Справлюсь, — сказала Анджелла высокомерно.

— А на подчиненных уже и не рассчитываешь? — спросил фон Штернгольдт, присаживаясь на пол у ее ног.

— А на кого мне рассчитывать? — горько усмехнулась Анджелла. — Только на Крозье, и тот на меня уже косо поглядывает. Про Бернски вообще молчу, у меня к ней никакого доверия нет. Она всю операцию нам чуть не провалила, да и не особо надежна она — сам знаешь. Сейчас еще Фергюссон на повышение улетит — и все, закончится подразделение Джи-2. Одна я не вытяну.

— Не переживай, будет тебе подкрепление, — сказал князь.

— Кто? — спросила Анджелла безразлично.

— Сюрприз, — ответил префект.

— Ну и пошел ты… — плюнула словами Анджелла.

Фон Штернгольдт поднялся с пола, поправил пиджак, с укоризной посмотрел на девушку.

— Зачем ты так? — спросил он растерянно. — В этот раз я чем провинился?

— Лакомство мне портишь, — ответила Анджелла стальным тоном, отламывая апельсиновую дольку.

Фон Штернгольдт плюнул и вышел вон.

По телевизору шел какой-то тупой американский боевик — о темнокожем герое, истребляющем вампиров. Герой без особого труда картонным мечом методично побивал своих врагов, не блистал интеллектом, его противники и союзники — тоже, изредка звучали клишированные диалоги о неизбежной победе добра над злом и непоколебимой вере героев в собственные силы; и поэтому весь фильм состоял из бесконечных перестрелок, драк, а смерть каждого вампира в обязательном порядке венчало ритуальное знакомство с серебряными кольями, серебряными же пулями и изящным серебряным тесаком японского производства.

Но для собравшихся на кушетке фильм большого интереса не представлял. Куда более притягательным выглядел небольшой журнальный столик, который поставили рядом с кушеткой — украшенный бутылками с вином, пивом, виски и всевозможными морскими деликатесами.

— Не, фильм, конечно, говно полное — унылое и невкусное, ни в коем случае не отрицаю, — сказал Веймар, бережно прижимая к себе Джиллиан. — Но все-таки истребитель вампиров выглядит очень стильно. Чернокожий негр в черных кожаных одеждах; и обязательно с такой обворожительной белозубой улыбкой. Я теперь хоть буду знать, как они выглядят.

— Ха, истребитель вампиров, — усмехнулся Фергюссон, пригубил бутылку пива. — Я таких истребителей вампиров на завтрак ем. А эти традиционные суеверья типа чеснока, серебра и солнечного света — меня в зеленую тоску вгоняют. Хочется съездить к авторам фильма и рассказать им, как они неправы в таких фундаментальных вопросах. Хотя справедливости ради надо отметить, однажды у Анджеллы была серьезная проблема с солнечным светом — когда она в горизонтальном солярии перележала. С тех пор она терпеть не может загорать.

— Бедняжка, — притворно всхлипнула Бернски.

— А тапочкой по попе? — спросил Фергюссон строго.

— А в чем дело? — спросила Джиллиан.

— А нечего командира обсуждать, — сказал Фергюссон. — И вообще, в душе она — не поверите — очень чувствительная, хрупкая, ранимая натура. Не драконьте ее — она и не будет драконом.

За окном появилась темная тень, ноготками постучала по стеклу. Фергюссон встал, открыл окошко. Анджелла, пригнувшись, пролезла внутрь и спрыгнула с подоконника. Когда-то давно у нее вошло в привычку гулять по карнизам и попадать в комнаты особняка таким экстравагантным способом.

— Ты чего это? — спросил Фергюссон, запирая окошко.

— Префект, сволочь, у моей комнаты дежурит, — пожаловалась Анджелла. — Я уже не знаю, куда мне бежать от него.

— Может, того? — спросил Фергюссон с намеком. — Я с ним поговорю? Все равно улетаю…

Он красноречиво хлопнул ладонью о сжатый кулак.

— Не надо, Пол, — сказала Анджелла. — Не подставляйся. Если придется — я этот момент сама обыграю.

Она села на кушетку, втиснувшись между Бернски и Крозье. Бернски поежилась.

— Значит, вы здесь бездельничаете? — спросила Анджелла.

— Ага, — покаялся Крозье.

— Без моего материнского присутствия, — уточнила Анджелла, и Крозье показалось, что в ее голосе звучит обида — еще бы, ведь все веселятся, а ее не позвали.

«Так значит, Анджелла все-таки умеет обижаться» — отметил для себя Крозье.

— А что нам еще делать? — спросил Фергюссон обреченно. — У нас заслуженный отгул, в честь ныне покойного Густава Алька. Не каждый день мы сбиваем с небосвода звезды такой величины.

— Через пару дней нам добавят хлопот. Так что не расслабляйтесь, — сказала Анджелла, взяла щупальце осьминога и принялась неторопливо его жевать.

— Что-то серьезное? — спросил Фергюссон, втиснулся среди остальных, взялся за бутылку с пивом.

— С виду нет, но дело достаточно тонкое, может обернуться неожиданностью. А я неожиданностей не люблю, — сказала Анджелла. — Черт, это не осьминог, а подошва армейского ботинка, честное слово.

Открылась дверь, и в комнату вошел князь фон Штернгольдт.

— Меня здесь нет, — отрезала Анджелла.

— Да? А кто тогда сидит на кушетке? — спросил префект озлобленно.

— Это не я, — ответила Анджелла. — Это моя астральная проекция.

— Ну, вот что, астральная проекция, — фон Штернгольдт подошел, бесцеремонно схватил Анджеллу за запястье. — Пойдем, мне нужно поговорить с тобой.

— Отстань, — Анджелла вырвалась.

— Ты что, не слышала, что я сказал? — Фон Штернгольдт замахнулся на нее.

— Эй! — одернул его криком Фергюссон.

Князь удивленно посмотрел на него.

— Еще раз на нее замахнешься — я обещаю, я накатаю на тебя такой шикарный рапорт в Собственную Безопасность, что им будут подпирать потолки. И посмотрим, что скажет Служба на все твои домогательства, — предупредил его Фергюссон.

Фон Штернгольдт опустил руку, стиснул зубы, но промолчал и вышел вон, хлопнув дверью. Фергюссон проводил его пристальным взглядом.

— Часто он так? — спросил Пол.

— Нет, это что-то новенькое, — тяжело вздохнула Анджелла.

— Не позволяй ему распускать руки. А то еще чего доброго войдет в привычку, а меня рядом не будет… — сказал Фергюссон и потянулся за новой бутылкой пива. — Вот козел, такой просмотр испортил…

Черный «Кадиллак Эскалад» остановился на парковке возле аэропорта. Было необычайно холодно, с запада наползали серые тучи. Периодически налетал порывистый ветер, начинали падать мелкие ледяные капельки дождя.

Фергюссон вылез из машины, проверил карманы — все ли на месте. Затем достал из багажника внедорожника свою армейскую сумку с вещами. Анджелла вылезла из кабины, подошла к нему.

— Провожать не надо, — предупредил ее Фергюссон. — Не маленький. Да и тоску лишнюю нечего нагонять — и так дорога дальняя, успею всех вас вспомнить, чтоб вам тут икнулось.

— Бросаешь меня? — грустно спросила Анджелла.

— Да будет тебе, — сказал Фергюссон с напускной беспечностью. — Не переживай, все будет хорошо, слышишь?

Он нежно взял пальцами ее подбородок, приподнял ее голову, посмотрел ей в глаза.

— Посмотри на меня и скажи: «все будет хорошо», — сказал он.

— Все будет хорошо, — повторила Анджелла тихонько.

— Ну, вот и чудесно.

Фергюссон бережно обнял ее, чмокнул в щечку, взял свою сумку с вещами и пошел к зданию аэровокзала. Не дойдя до него, обернулся и помахал рукой на прощанье. Анджелла вяло махнула в ответ и села в машину.

— Так-так-так… значит, префекта со всеми его ухаживаниями ты в упор не видишь, а Фергюссон обнимает тебя, целует — кажется, я понял, в чем дело, — ухмыльнулся Веймар, весьма довольный внезапно осенившей его догадкой.

— Давно вы вместе?

— Успокойся, Люк, — сказала Анджелла, заводя мотор, — ты ни хрена не понял. Фергюссон — мой брат. Младший брат. Представь себе, он младше меня на целых двадцать минут.

Крозье посмотрел на то, как меняется выражение лица Веймара, и расхохотался.

«Кадиллак» сочно фыркнул мотором и плавно выехал с парковки.

Префект был чрезвычайно пьян, однако это не мешало ему координировать свои движения и связывать слова в целые предложения; но по его поведению — казалось, он вообще не воспринимает объективную реальность.

Анджелла пережила настоящий шок, когда вошла в свою спальню и увидела фон Штернгольдта в измятом костюме, развалившегося на ее кровати. В воздухе стоял тяжелый запах спиртного и мужского пота.

— Что ты здесь делаешь? — спросила девушка сердито.

— Жду тебя, моя девочка, — ответил князь. — Я вот слегка поддал, но все равно еще способен на кое-что.

Что фон Штернгольдт подразумевает под этим «кое-чем» — Анджелла прекрасно догадывалась. И эта декларация князем своих способностей ей инстинктивно очень не понравилась.

— Убирайся по-хорошему, — попросила она.

— Что ты, милая! — воскликнул князь, сел на кровати. — А как же ты? Кто согреет тебя холодной ночью? Кому ты пожалуешься на боязнь темноты или на приснившийся плохой сон? Помнишь, ты мне когда-то давно всегда жаловалась, на каждую беспокоившую тебя мелочь.

У Анджеллы в горле комом встала обида.

— Уходи, пожалуйста, — сказала она.

Фон Штернгольдт взял с туалетного столика бутылку коньяка, глотнул прямо из горла и стал расстегивать рубашку.

— Послушай, Бернар, я очень сожалею, но твои попытки завязать со мной какие-то отношения были ошибкой, понимаешь, ошибкой, — произнесла Анджелла жалостливо. Она отчетливо почувствовала, что боится князя, боится его пьяного, неадекватного состояния.

— Ну что ты, девочка моя! — воскликнул фон Штернгольдт. Он встал, подошел к ней, взял ее ладони в свои руки. — Какая же это ошибка? Это очень мудрый мой поступок, без сомнений! Ну, сама подумай, кому еще ты нужна, кроме меня?

Он стиснул ее в объятиях, попытался поцеловать. Она оттолкнула его, вырвалась и, медленно отступила на несколько шагов назад.

— Дурочка! — рассмеялся князь.

Анджелла вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной перед ним. Ноги и руки словно сковал паралич. Он подошел к ней, взял за талию.

— Бернар, не надо… — прошептала Анджелла.

— Чего не надо? — спросил князь насмешливо.

— Не делай этого, прошу тебя… — произнесла Анджелла.

Внезапно префект схватил ее за шею и с силой толкнул на кровать. Анджелла упала грудью на постель. Фон Штернгольдт зашел сзади, коленом придавил ее к кровати, и принялся расстегивать брюки.

— Бернар, пожалуйста, не надо… — простонала Анджелла, из ее глаз побежали маленькие блестящие слезки.

Князь не слушал ее. Она попыталась вырваться, но получила крепкую оплеуху.

— Бернар… — Анджелла горько заплакала.

— Снимай брюки, сучка, — процедил сквозь зубы князь.

Продолжая давиться слезами, девушка дрожащими от страха пальчиками расстегнула молнию и приспустила кожаные брюки. Князь вынул ремень, сложил вдвое, и хлестанул им Анджеллу по обнаженной попке. Девушка громко вскрикнула, расплакалась с новой силой.

— Так нравится? — спросил фон Штернгольдт, тяжело дыша.

Анджелла громко рыдала, не в силах сдерживать слезы.

— Я спрашиваю, так нравится? — префект повысил голос.

— Да… очень… — простонала девушка.

Префект снова ударил Анджеллу ремнем. Она взвыла от боли, сжала руки в кулак, при этом распоров ногтями простынь.

— Шлюха ты, поняла? — сказал фон Штернгольдт.

— Да… — простонала Анджелла.

— Что «да»? — спросил ее князь строго.

— Я шлюха… — дрожащим голоском выдавила из себя девушка.

— Ты хорошая шлюха, — похвалил ее фон Штернгольдт, стягивая с девушки трусики. — Ты моя личная шлюха. Видишь, какая тебе оказана честь?

— Спасибо… — всхлипнула Анджелла.

— Слушай, а что если я сейчас приглашу кого-нибудь из моих друзей попробовать тебя? — спросил префект, и принялся поглаживать промежность девушки. — Я долго изучал тебя по отчетам Собственной Безопасности, я знаю, как ты возбуждаешься, когда смотришь порно с групповым сексом.

Анджелла не ответила. Она тихонько плакала, мысленно умоляя Мироздание пощадить ее, прекратить издевательства князя. Мироздание оставалось безучастным к ее горю. Князь снял с нее ярко-красный свитер, затем бюстгальтер, лег на нее, взял за плечи и придавил всем своим телом к кровати.

Анджелла лишь слабо всхлипнула. Она прекрасно поняла намерения князя. Плакать сил уже не было, сопротивляться — тоже. Но судьба преподнесла новую гадость. Князь не рассчитал дозу алкоголя, итогом стала вялая эрекция и неспособность к половому акту. Фон Штернгольдт пришел в бешенство. Он вскочил, схватил Анджеллу за волосы и швырнул на пол. Затем надел брюки, взял бутылку с коньяком за горлышко и несколько раз ударил Анджеллу по голове. Заметив кровь на волосах девушки, князь отбросил бутылку и принялся избивать ее ногами. Выместив на ней накопившуюся злость, он вышел. Анджелла осталась лежать на полу, она рефлекторно закрыла руками окровавленную голову, сжалась в комочек, хрипло глотала воздух и жалобно поскуливала. В таком состоянии ее нашла Бернски, зашедшая к начальнице по какому-то личному делу. Увидев Анджеллу в таком виде, Джиллиан бросилась к ней и помогла ей сесть на полу, прислонившись спиной к кровати. Анджеллу трясло мелкой дрожью — от страха, от боли, от пережитого унижения.

— Анджелла, что случилось? — Джиллиан села рядом.

— Не твое… дело… — простонала та в ответ.

— Анджелла, не надо так, — сказала Бернски, взяла ее за руку. Увиденное повергло молодую девушку в шок, она не ожидала, что ее неуязвимая начальница окажется такой беззащитной в собственных апартаментах. — Скажи, кто это сделал, я этому паршивому упырю мозги вышибу.

— Нет… — ответила Анджелла чуть слышно. — Иди… прочь. Тебя это не касается…

— Как это не касается? — спросила Бернски. Она сходила в ванную комнату, принесла полотенце и тазик с водой, принялась смывать кровь с головы Анджеллы. — Меня это напрямую касается. Ты из-за меня уже однажды пострадала.

— На этот раз не из-за тебя, на этот раз из-за меня, — выдохнула Анджелла.

— Это сделал префект? — спросила Джиллиан.

Анджелла не ответила.

— Значит, префект, — стиснула зубы Бернски. — Сволочь.

— Пожалуйста, не лезь в мою личную жизнь, — сказала Анджелла. — У него власть, он ведь ни перед чем не остановится, он и тебя тоже…

— Я не боюсь, — сказала Бернски.

— Я тоже поначалу не боялась… — всхлипнула Анджелла.

Джиллиан небрежно бросила окровавленное полотенце в тазик, обняла свою начальницу. Анджелла не сдержалась и расплакалась по новой.

— За что мне это? — выдавила она из себя, обняла Бернски.

— Я не знаю… — ответила девушка растерянно, бережно поглаживая Анджеллу по спине. — Честно, не знаю…

Эмма Ричардс сидела в кабинете старшего следователя Форсберга и изучала дело ван Вейдена. Это был самый ранний след убийцы, и теперь она надеялась найти хоть какую-то связь между всеми этими преступлениями. А вычислив закономерность, по которой эта женщина выбирает свои жертвы, можно будет более-менее вероятно предсказать, когда и как она нанесет следующий удар. Если, конечно, такая закономерность существует. Но пока ничто не указывало на ее наличие. Перестрелка в подземном переходе была, скорее всего, случайна, вызвана обстоятельствами. А вот убийство Дике было организовано очень хорошо, и Эмма принялась досконально изучать досье на жертву. В этот момент в кабинет вбежал Отто.

— Уф… — сказал он, тяжело дыша. — Только что с пресс-конференции. Представляешь, сидит эта наглая морда в первом ряду, и спрашивает «а как представители Интерпола могут прокомментировать то, что в центре нашего города убиты с особой жестокостью шестеро и убийца до сих пор не найден? Правда ли то, что убитые — члены ультраправой радикальной группировки? И означает ли это, что отныне полиция нашего города не сможет гарантировать безопасность своих сограждан?». В общем, огребли мы там по полной, как вспомню — в жар бросает.

— Отто, а где 12-ая страница из дела Дике? — спросила внезапно Эмма.

— Какая страница? — удивился Отто.

— Страница номер 12, — ответила Эмма раздраженно. — В последний раз я ее видела между 11-ой и 13-ой страницами.

— Не знаю, — сказал ван Риберг. — Я с делом Дике не работал. Вагнера, фашиста нашего, спроси.

— Хорошо, — сказала Эмма и принялась дальше изучать дело Хорста Дике.

Она мельком глянула на ван Риберга. Тот сидел на столе и листал свежую газету. «Массовое убийство в ******е: полиция бессильна» — кричал заголовок на первой полосе. У Эммы и в мыслях не было подозревать в чем-то ван Риберга, но в самый последний момент он мельком глянул на нее исподлобья и вернулся к своей газете. Эмма отметила это про себя.

На перроне было чрезвычайно шумно. Поезд только что подошел и встречающие толпами стояли у вагонов в ожидании своих родственников и близких. Крозье подышал на свои руки, пытаясь согреть их, затем спрятал их в карманы.

— Всего один человек? — спросила Бернски.

Анджелла кивнула.

— И что может сделать один человек? — спросила Джиллиан.

Анджелла удивленно посмотрела на нее.

— А, точно, все, вспомнила, — сказала Бернски.

— Шутки вздумала со мной шутить? — спросила Анджелла чуть слышно. — Смотри, плохо кончится.

Некоторое время они молчали.

— Я просто подумала — а зачем нам ехать встречать одного человека? — спросила Бернски. — С этим и Альфан прекрасно справляется.

— А ты еще и думать умеешь? — искренне удивилась Анджелла.

— Да, а еще я не стреляю в мужчин направо и налево, в отличие от одной фригидной особи, — резко парировала Бернски.

Анджелла демонстративно надула губки, бросила презрительный взгляд на Джиллиан и отвернулась. Хрупкая и беззащитная девушка, избитая префектом, словно исчезла в небытие. Зато ей на замену вернулась хладнокровная убийца, замаскированная неземной красотой.

— Девочки, не ссорьтесь, — сказал Крозье. — И где же наше подкрепление? Условились на 19:00, возле часов, а его все нет.

Виктор обернулся и показал на циферблат больших роскошных механических часов, висевших на бетонной стене. Часовая стрелка застыла на 7-ми, минутная — на 12-ти.

— Вон наше подкрепление.

Анджелла еле заметным кивком головы указала на идущего по перрону молодого худощавого парня среднего роста, с длинными, стянутыми на затылке в хвост, русыми волосами. На нем были черные джинсы, армейские ботинки и короткая черная кожаная куртка. В руке он нес черную прямоугольную армейскую сумку.

— Откуда ты знаешь? — спросил Веймар.

— Мне уже доводилось работать в одной упряжке с ним. Это Вячеслав Брант, — ответила Анджелла.

— Брант? — удивленно усмехнулась Бернски. — Вот этот глистик?

— А по нему не скажешь, что он способен двух человек через барную стойку перебросить, — заметил Крозье.

— Привет, — Анджелла протянула ему ладонь, Брант галантно шаркнул армейским ботинком и поцеловал ее ручку.

— Знакомься — Крозье, Веймар, Бернски, — Анджелла представила ему остальных.

Брант пожал мужчинам руки, слегка поклонился девушке.

— Ну что, поехали? — спросил он. — Ты все также, на «Кадиллаке»?

— Конечно, — сказала Анджелла. — Он там, на парковке. Видишь ли, я заметила, что «Хаммеры» меня не возбуждают.

— А говорила «Линкольн куплю, Линкольн куплю…» — передразнил ее Брант.

— Да пошел ты…. — усмехнулась Анджелла, открывая багажник.

Брант с громким звоном поставил сумку на пол.

— Интересно, чего это он так за свою сумку трясется? — спросила Бернски, садясь в автомобиль.

Веймар многозначно щелкнул пальцем по горлу.

— Неужели еще один Фергюссон? — спросила Бернски. — Я второй такой корпоративной вечеринки не вынесу.

Город потонул в вечерних сумерках. За окном выл ледяной ветер. К ночи температура резко опустилась. Казалось, зима постепенно начинает отвоевывать позиции у осени. Все подразделение Джи-2 сидело за столом на кухне, в квартире Анджеллы. Пили холодное пиво, закусывая горячими бифштексами.

— Как же так, Вячеслав? — спросила Анджелла, надкусывая мясо.

Брант сидел за столом, поставив у своих ног любимую армейскую сумку и посадив к себе на колени Бернски.

— Да, в Чехии сейчас тепло, — сказал он, грустно вздохнул и пригубил пиво. — Да вот вышли там на меня ребята из Интерпола. У меня же должен быть срок за убийство, а второе — недоказанное. Ну, это только то, что им официально известно. В общем, сидели с сослуживцами в баре, смотрели футбол, а вокруг нас один засранец все ошивался. Ну, мы его один раз послали, второй — а он ни в какую, все трется вокруг да около. А по сему решили мы, что он карманник. В общем, вывели мы его на улицу, и как-то неудачно у нас с ним беседа получилась, хотели дать пиздячек малость, но — перестарались. А потом оказалось, что он на Интерпол работал. Ну, тут мне, конечно, в Европе сразу тесно стало, поэтому меня к вам и перевели в срочном порядке.

— Понятно, — Анджелла допила оставшееся в бутылке пиво, посмотрела на часы. — Пора ехать. Заночуем где-нибудь по пути, в мотеле.