Туманные темные тропы Бояндин Константин
— На вас, няня?! — принцесса была в шоке.
— Раньше вы были бы посвящены в таинства Владычицы Морей, — услышала Вереан от настоящей, подлинной Посвящённой. — Но традиции соблюдаются даже в этом: вы покидали планету, вы служили в дальнем космосе, там вы получили первое ранение и первую награду, а потому не можете быть допущены до таинств во всей их полноте. Но если вас не тревожит, что посвящение станет формальным, вас обучат.
Вереан тогда только усмехнулась. Все эти проявления Владычицы Морей, вероятнее всего, хорошо подготовленная инсценировка, при всей современной мощи технологий можно соорудить всё, что угодно. Люди развиваются, мир меняется, и сейчас люди скорее будут поклоняться силам космоса, там нашлось много такого, что не лезет ни в какие теории, но только не Владычице Морей. Все уже знают, что наш мир не уникален, уже известен Тессерон, уже известен Стемран, уже есть десятки перевалочных баз на безжизненных, но удобных для этих целей экзопланетах.
— Я согласна, — ответила она тогда.
— Я служила Империи далеко отсюда, дитя моё, — ответила Вереан принцессе и улыбнулась обезоруживающе, ведь уже тогда она выглядела женщиной без возраста — могла казаться и двадцатилетней, и сорокалетней, и даже неведомо как сохранившей молодой облик старухой. — Поэтому Владычица Морей не могла явиться мне, но Её благословение со мной. Сотни лет назад я была бы Посвящённой, ведь и раньше наших королев и их детей, обоего пола, наставляли вначале жрицы, затем Посвящённые, а иногда даже Aenin Rinen, как вашу матушку. Это уроки, просто уроки.
— Я знаю, чего вы боитесь, вы боитесь, сможет ли вас заинтересовать потом противоположный пол? Сможет. Через два дня будет приём, и ваша матушка велела, чтобы вы были там, и общались со всеми выдающимися личностями противоположного пола. Сами всё и поймёте. Не забывайте, Ваше Высочество, что мне не позволено прикасаться к вашей голове. За это, даже если не будет никаких последствий, меня ждёт казнь. Если вы просто скажете, что я намекала или пыталась прикоснуться без перчаток к чему-то, кроме ваших волос, меня казнят в течение часа. — Вереан сказала это спокойно, и принцесса бросилась к ней в объятия.
— Ваше Высочество, — строго проговорила Вереан, — что вы должны помнить? Правильно, вы никогда не оправдываетесь. Никогда. Оправдание — это слабость. Мы все подвержены слабостям и соблазнам, но человек сильный всегда извлечёт уроки из своих заблуждений, не будет терзать себя вновь и вновь, или придумывать оправдания своей слабости.
— Няня, я люблю вас, — сказала она тогда и заплакала, — я испугалась за вас, вот и всё.
Тогда Вереан извинилась, что подумала о своей воспитаннице плохо. Извинилась и потребовала наказания для себя. Ей вовсе не доставила удовольствия та сотня плетей, и она не пыталась закрыться от боли. Солдат принимает наказания с достоинством, и делает выводы.
— Вы готовы, Ваше Высочество? Не бойтесь. Вам позволено всё в отношении меня. То, что мы изучаем, самое естественное между людьми, и вам нужно научиться использовать прикосновение для всего, что придумала природа — и для всего, на что оно полезно сверх того.
Она уселась на кровать. Последние три недели Вереан спала отдельно: «Так надо, Ваше Высочество, вам не следует привыкать ко мне настолько. Никто не посмеет сказать о вас ничего плохого, а обо мне побоятся. Тем, кто злословит о помощницах, является лично Владычица Морей и преподаёт урок. Такой, что уже не забыть».
«Я сама преподавала такие уроки, — подумала тогда Вереан, и не без удовольствия, — потому что я, только я несу ответственность за свою воспитанницу, и сплетен не допущу».
Не все люди настолько сильны духом, чтобы не уметь предполагать плохого, когда ничего не известно, и вот тут страх очень помогает. «Страх для слабых и неразвитых, Ваше Высочество, — продолжала она, — вам не подобает бояться. Ведь я не краду не потому, что боюсь лишиться кисти руки, а потому, что мне это и в голову не придёт. Как и вам».
— Подвинься, — попросила Вереан, и им обеим стало лучше. Последние полтора часа ей было мерзко, и она не могла понять, почему.
— Да, — прошептала она чуть позже, и принцесса погладила её по голове, и сразу всё перестало значить.
— Вам предстоит нелёгкая жизнь, — сказали ей. — Вы должны любить ваших воспитанниц, вы должны быть преданы им абсолютно, у вас не будет уже личной жизни, кроме уроков с вашими воспитанниками, а там всё строго ограничено правилами. Вы должны не допустить настоящей, телесной страсти в ваше сердце, вы — всегда рядом, везде и нигде, вы — нужны, если нужны и остаётесь в тени, если без вас уже могут обходиться. Вас обучат, как обходиться без противоположного пола, не ломая себе психику. Вы согласны? Дороги обратно не будет. Откажетесь — и получите должность не такую ответственную, но также приближенную к Её Высочеству. Мы не обучаем специалистов, чтобы просто выбросить их, если они не готовы окончательно к тому, для чего обучались. Самое ценное — люди. Вам решать. У вас месяц. В этот месяц вам позволено всё, кроме одного — вы не имеете права заводить ребёнка.
Она согласилась на двадцать пятый день. И с тех пор ни единого момента не пожалела. Уставала, выходила из себя, капризы Её Высочества, тупость и примитивность большинства людей, стечение обстоятельств могут вывести из себя кого угодно. Но она ни разу не повысила голос на принцессу, ни разу даже не шлёпнула.
— Няня, почему вы меня даже не шлёпаете? Я слышала, что детям полезны розги.
— Вы так хотите, Ваше Высочество? Хорошо, мы вернём розги, если вам так угодно, вы их будете получать часто, и сами знаете, что только за дело.
— Нет, — засмеялась тогда принцесса, девочка девяти лет, жутко упрямая и своенравная. — Я не знаю, как вы справляетесь, но не хочу, не хочу розог…
— Что случилось, Вереан? — спросила принцесса после того, как Вереан окончательно вернулась из сладкой, невероятно приятной пучины.
— Я вас прекрасно обучила, Ваше Высочество, в ваших руках теперь растают все, не только я…
— У вас что-то случилось, верно?
— Я убила человека, — призналась Вереан, и уселась.
— Ваше кодовое имя теперь — Пантера. Да, это только часть искусства Aenin Rinen, умение принимать другую личность. Вам придётся делать людям больно. Мы не любим убийство, но наша работа сродни работе хирурга: мы делаем больно, чтобы потом стало хорошо. Людям, домам, Империи, — предупредили её. — Не обманывайтесь, вам придётся строго отвечать за каждую каплю пролитой крови. О нашей службе говорят невесть что. Вас это не должно тревожить. Когда вы будете Пантерой, вы будете безжалостны и преданы Империи. Только Пантере позволено убивать не обороняясь, и никогда это не будет приносить удовольствия. Вереан это не сможет так же, как не может солгать своей воспитаннице, предать её, как не может украсть…
Он появился за несколько кварталов до района, где находится поместье. Пока решается вопрос о Великом Доме Стемран, принцесса и её штат живут здесь. И всё это в должной мере скромно — любой может убедиться. Но не любой может добраться до принцессы, ведь неминуемо на пути злоумышленника явится Пантера: или выйдет навстречу, или прыгнет откуда-то сверху, чтобы сломать хребет добыче.
— Не одолжите несколько руэл? — осведомился незнакомец, и Вереан «одолжила», она старалась внушать, всякий раз внушать, как её и учили. «Если проще отдать деньги — отдайте. Ваша единственная привязанность — ваша воспитанница, и то вы не сможете пойти на подлость ради неё. Только на подвиги. И всякий раз, когда вы встречаетесь с низким человеком, постарайтесь изменить его к лучшему. Немного, но к лучшему».
Он взял деньги и ушёл. А потом вернулся и попробовал зарезать её. Просто так, без повода. Конечно, Вереан почувствовала всё заранее, и грабитель полетел в канаву, и она спокойно предупредила, что не хочет делать ему больнее, что ему следует одуматься. И он согласился, и упал на колени, но стоило ей отвернуться…
Пантера явилась и показала зубы, и грабитель упал уже со сломанной кистью. Но что-то странное было с ним, то ли наркотики — хотя Вереан ничего не почуяла — то ли это была «кукла», человек под внешней программой поведения. Почти сразу же он вскочил и кинулся на неё, и весом он был существенно больше, и сила его стала почти неодолимой, а боли он не ощущал.
Пантера снова явилась и поставила точку. Слабый хруст, и грабитель свалился со сломанной шеей. И уже не поднялся. Но и Пантера, уже извинившаяся перед грабителем за то, что была вынуждена отправить его в царство Тени, не ушла сразу. Оставалась она и в полицейском участке, где Вереан надолго не задержали. Только когда Вереан взялась за ручку входной двери, Пантера вернулась в логово — укрылась в тени, никому не видимая.
— Мне очень жаль, — обняла её принцесса. — Но ведь ты не виновата? Ты сделала, что могла?
— Да, Аганте, — согласилась Вереан, и снова улыбнулась. — Мне тебя очень не хватало там. Мне намекнуть, или…
Принцесса улыбнулась, уложила Вереан улечься на живот и положила ладони ей на затылок. «Да, дочь моя, — подумала Вереан, вновь утопая в сладких грёзах, — это нужно тебе и нужно мне, и никого более не касается».
«От неё пахнет виноградом, — подумала Аганте, прижимая уже спящую Вереан к себе, и уткнувшись лицом в её затылок. — Такой приятный запах. Она никогда не пользовалась парфюмерией, когда рядом со мной, только на работе. А сейчас передумала? Мне нравится… Няня, — подумала Аганте, проводя ладонью по её руке и ниже, — я люблю вас, и только вы понимаете, в каком смысле. Я уже знаю, что вам придётся отойти, когда у меня будет избранник, и будет семья, там наши с вами отношения станут просто хорошими воспоминаниями. И я хочу, чтобы вас сейчас радовало и согревало что-то, кроме чувства долга».
Вереан улыбнулась во сне, выгнулась как кошка и прижалась к принцессе. И та почти сразу же уснула сама.
И все тревоги перестали донимать в мгновение ока. Всё завтра. А сейчас — покой, и приятные сны.
44
— Ты можешь вспомнить её голос? — спросила Тевейра, держа Каэна за руку. Парень кивнул. Аванте сидела за спиной Тевейры, держа её за плечи. Доктор был поблизости, готовый вмешаться, если что.
— Ты вспомнил, что сделал что-то недостойное, когда тебе назвали адрес. Каэн, сейчас мы повторим всё, что говорили, как было в тот раз. Ты ни в чём не виноват, ты не сделал ничего предосудительного. Мы только что это узнали, никто не почуял лжи. Если сейчас с тобой что-то случится, мы просто заставим тебя заснуть, дадим отдохнуть и скажем маме, что клиент с тобой обошёлся недостойно.
— Да, — согласился Каэн. — Я готов.
Они повторили. Каэн даже не вздрогнул, но доктор, снимавший показания всего, включая ритмов мозга, зафиксировал резкий всплеск, характерный для так называемой «Чёрной петли». Каэна не нужно усыплять или обездвиживать немедленно, но оставлять его одного тоже нельзя.
— Я буду рядом, — вызвалась Аванте. — Каэн, тебе придётся выпить успокоительное. Мы хотим, чтобы ты был жив, понимаешь? Мы тебя очень-очень любим!
— Да, — улыбнулся Каэн. — Простите, что не смог сопротивляться тогда.
— Всё прощено. — Тевейра погладила его по щеке. — Мама скажет, к кому обратиться. С тобой поступили бесчестно — и мы найдём, кто.
— У меня тут датчики, — сообщил Умник, так и сидевший в библиотеке. — Не бойтесь, теперь нас не застать врасплох. Иди отдыхать, старина. Работы у тебя будет — не одолеть.
— Если честно. — Майер уселся за стол, рядом с Умником, и тот немедленно налил ему вина — немного, Майер предпочитает пить понемногу, но часто. — Я не вижу отдачи от своей работы.
— А я вижу, — возразил Умник и перестал улыбаться. — И другие видят. Ты видел бы, как ты там всех воодушевил! Старик, я тебе скажу честно. В экзобиологии и прочем ты мало что значишь. Улыбаешься? Замечательно. Так вот, это правда. Но у тебя есть чутьё. На всё, что имеет смысл, а что не имеет. Ну и пальчики, конечно, у тебя будь здоров. Хорош кривиться, ты у нас мануалист или где? Да, я тебя бессовестно хвалю, как ты привык. И ругаю, как ты не любишь. Ты уже вправил мозги многим нашим, и ещё многим вправишь. Копайся в простенькой теме — хочешь, я сам тебе подберу, и не суйся в фундаментальное, не твоё. Да, твои работы по «молоку» — это Всемирная, но там нет твоей заслуги. Ты просто свёл всё в систему, её только слепой не увидит.
— Всё-таки ты свинтус.
— Самый крутой в этом доме свинтус. Ну что, полегчало? На правду не обиделся? Тогда пошёл вон, это моя библиотека. Я хочу читать в спокойствии. А тебя ждут, между прочим.
Умник дождался, когда Майер уйдёт, и принялся думать, мог ли он видеть где-нибудь того мулата, который, по словам Майера, прошёл по Тропе. Да ещё этот сферический эфемер. Штрих-код, как в магазине. Пришёл и прикупил дюжину спутников — детишкам в подарок. Бред какой-то.
— Мне кажется, что я тебя вечность не видела, — призналась Тевейра. И снова стала той, с которой они вместе пили воду из источника, и сидели потом на «надувном» диване, и Лес задумчиво шелестел над головами. — Нет, нет-нет! О работе ни слова! Укушу! Работа вся там, за дверью. А здесь только ты и я, да?
— Да, — согласился он. Она прижалась к нему, улыбаясь, и заботы действительно отступили. «Я приехал домой, — подумал Майер, — вот теперь я это понял».
Тевейра вернулась на женскую половину. «Туда, — пояснила она, — только когда Луна отпустит меня, тогда мы можем быть там. А сейчас нельзя, у меня в голове странно, и не хочу потом удивляться, как я могла так начудить».
Майер уселся. Он уже выспался, и сейчас, похоже, в поместье есть уже двое выспавшихся. Умник намекнул, что будут и другие специалисты, но Мероне нужно время, она должна вскоре принять должность, и сейчас просто не до этого. Хотя… Тевейра весь вечер говорила по телефону и, похоже, со своими «сёстрами» и «братьями». А ведь свой пост Aenin Rinen Мерона уже передала кому-то ещё.
Ладно, гадать можно долго. Главное, не привлекать слишком много внимания. «Скоро будет жарко, — предупредила его Мерона, — готовься». Майер оделся, вышел в коридор и задумался. Она сказала, вернуться на Тропу. Жуткое место. Умник там чуть не живёт, и то не может понять, что же там такое творится. «Тот туннель, старина… в общем, мне кажется, что он смотрит на чёрную дыру, — рассказывал Умник. — Что, смешно? Или на что-то похожее. Я запускал туда эфемеры, они быстро дохнут, ведь на фронте волны гравитация до пятисот ускорений свободного падения. Периодичность укладывается в интервал семьдесят один час три минуты, но бывают неопределённые интервалы, и я пока не могу найти причину. Всё записано, конечно».
Майер обнаружил, что стоит в костюме, уже заряженном на все сто, перед камином. «Мне нужно оружие. Такое, которое легко достать и выкинуть, — размышлял он. — Верно, когда мы вышли из вагона, у меня было полно оружия — походный набор, да и карточкой от номера можно легко перерезать себе горло, а ключом — выколоть глаз. И что? И ничего. А почему? Логично предположить, что потому, что Умник нам не сказал, что оружие там смертоносно».
Он колебался несколько секунд, прежде чем шагнул сквозь туман. «Там безопасно, старик; — предупреждал его Умник. — Если эфемеры засекут кого-то, они повиснут у выхода и будут сигналить — опасно, не соваться. Но пока там не обнаружили никого постороннего».
— Ну что же, — подумал Майер, — у меня есть повод. В рюкзаке уместились баллон с «бальзамом» и «Последний дом», мешок для тел. Пора забрать остальное.
Вот этот нож для бумаги вполне сойдёт за оружие.
Он вышел из тумана минуты через три. Майер-второй. Тоже в костюме и с рюкзаком за плечами. «Прелесть какая, можно удваивать поклажу», — мелькнула идиотская мысль.
Двойник смотрел ему в глаза, а рука его медленно тянулась к карману.
— Подожди, — попросил Майер, и двойник… послушался. — Я буду стоять, я не прикоснусь к нему. Просто хочу, чтобы ты послушал меня. Возможно, нам давно было нужно поговорить.
Показалось или нет, что двойник едва заметно кивнул? Но вынул руку из кармана, где лежит нож.
— Я думал много раз, что буду говорить, когда пойму, что должен умереть. А потом вспоминал Мерону и её отношение, и как она мне выговаривала за то, что я считал, что нет смысла относиться к смерти как-то по-особому. Теперь я вижу, тебе это тоже не доставляет никакого удовольствия. Думаю, ты тоже боишься.
Двойник кивнул. Молча.
И тут страх накатил на самого Майера. Он вспомнил свои детские страхи, он однажды посмотрел полицейский канал, там не показывали оперативные фото, но там говорили. И там рассказали про то, как человек, раненный ножом в живот, почти час добирался до дому, чтобы вызвать помощь. Неведомо почему, Майер очень живо представил себе тот нож, и жуткие ощущения, когда ты разрезан, и боль, и запах, и ощущение бессилия.
Двойник молниеносно выхватил нож.
— Подожди, — попросил Майер, сумевший взять себя в руки. Страха не было. Двойник замер, нож не успел войти Майеру-второму в живот. — Я не боюсь умереть. Сейчас я нужен многим людям и осознал, как это приятно, и понял, что мне нужно изменить отношение к ним. Или к себе, чтобы никому не было плохо со мной. Делай что хочешь. Я готов умереть, если так необходимо.
Двойник посмотрел ему в глаза… и отбросил нож в сторону. Майер поклонился ему и двойник, улыбаясь, вернул поклон.
— Прости меня, старина, если есть, за что. — Майер протянул руку, двойник не сразу принял её. Рукопожатие было крепким и решительным. — Я действительно всё это понял.
Ему показалось, что подул порыв сильного ветра в лицо, и ветер был жарким. А когда порыв прошёл, двойника не было. А в кармане не оказалось ножа для разрезания бумаги. «Умник мне голову оторвёт, — подумал Майер, — он так любит все эти свои безделушки».
Майер вздохнул, и вспомнил Мерону. «Спасибо, Вейри. Пора и Умнику сказать, что тут не всё так просто. А уж понять, откуда берутся двойники — и вовсе неизвестно, с какой стороны за это браться».
Вон там давилка. А в конце её будет несколько минут очень неприятной работы.
— Нет, приятель, в салоне он не поедет, — Умник указал на складной прицеп. — Всё туда. Прости, я малость суеверный. Покойники должны ехать в отдельном вагоне.
— Ты догадался?
— Старина, ну не настолько ж я тупой. Фантомы говорят, что ты был у меня в кабинете — баллона нет, костюма нет.
— Прости, — усмехнулся Майер. — Не дошло.
— Ничего, — снисходительно поправил очки Умник. — Не всем же быть гениями. Не рассказывай. Ты про оружие, верно? Мне кажется, я что-то понял. Но дай мне самому въехать.
45
— Пантера. — Вереан стояла перед портативным монитором. — Плановый запрос о статусе операции «Незримая плеть».
«Свернуть операцию», пришёл ответ. Текстом. «Снять программу, обеспечить безопасность Росомахи».
Росомаха. Кодовое имя для Мероны.
— Принято. — Вереан поклонилась. — Конец связи.
А сейчас Пантера убралась в мгновение ока. «Итак, сворачивать операцию. Тут явный второй смысл: ведь если нужно свернуть действительно немедленно, первым словом было бы „срочно“. Что ж, Мерона, вы будете жить, — приняла приказ Вереан. — Благодарите мою принцессу, она подарила вам жизнь. Не впервые отменять такие операции, жизнь очень интересна своей непредсказуемостью».
— Вереан? — Принцесса появилась из душа. И душ был настоящим. — Всё хорошо?
«Всё замечательно, — подумала Вереан. — Мерона пока в безопасности. Без моего присутствия операция не войдёт в активную фазу».
— Всё хорошо. — Вереан зажмурилась, когда её обняли за плечи. «Как ты выросла, моя девочка, очень неудобно бывает, ведь ты чуть не на полторы моих головы выше!». — Всё замечательно.
— Я веду себя недостойно? — Принцесса обняла её крепче и поцеловала — едва ощутимо коснулась губами щеки. Большего помощница ей не позволяла.
— Нет, — улыбнулась Вереан. — Раз спрашиваешь, значит, нет. Это нервы. И… я долго была далеко от тебя. Слишком долго.
Принцесса замерла, прижимая её к себе и глядя в окошко.
— Да. — Вереан махнула рукой, и стёкла потемнели. — Да.
Она не говорила никаких этих романтических глупостей. Только медицинские термины, если нужно было что-то пояснить, или одно слово. «Да» или «нет». И «да» звучало намного чаще.
«Впереди новый мир, моя принцесса, — радовалась Вереан. — Мы покорим его. Мы с вами покорим его, обязательно. Поэтому — „да“. Как перед каждым боем, как перед каждым штурмом».
— Так, — Умник постучал ложечкой по бокалу. — Простите, что беру на себя роль председателя. Господа, у меня тут абсолютно нерабочая обстановка. Я с вами отдыхаю, расслабился дальше некуда, и самое страшное, что мне это очень нравится. Так мы никогда ничего не выясним.
— Может, нам правда нужно отдохнуть? — предположила Тевейра. — Активно. Мы пока ещё не освоились в Институте, да ещё все эти приключения… Может, нам нужно немного прийти в себя?
— Он, — Умник указал на Майера, — пусть скажет. Вы знаете, что именно он помог нам тогда найти мозговые центры, базу роботов? Ладно, Майер, не скромничай. Мы сидели в ту предпоследнюю ночь, уже злые как собаки, потому что давили эту нечисть несколько месяцев, сжигали их генераторы, а они снова появлялись и продолжали лезть. В общем, мы думали, как бы найти то самое уязвимое место.
— И чуть не пришибли меня за советы, — усмехнулся Майер.
— Старина, а ты чего ждал? И вот кто-то, уже не помню, кто именно, предположил искать места, где активность Леса примерно близка к естественному фону, самые незаметные. А Майер посмотрел и оценил: «Хорошая мысль». Так оно и оказалось. Мы искали места повышенной активности, генераторы и всё такое, а генералы прятались и никак себя не выдавали. Лес был их связным в совершенно неприметном диапазоне.
— Чем это нам сейчас поможет? — Майер вновь усмехнулся.
— А тем, что как только ты начнёшь умничать и задаваться, значит готов к настоящей работе.
— Ой, какая прелесть, — улыбнулась Аванте. — Доктор, я вас мигом приведу в форму! — она посмотрела в лицо Тевейры и та кивнула. — Правда-правда!
— Есть одна важная вещь. — Майер постучал ложечкой по бокалу. — У Каэна остаточная «Чёрная петля». Это спусковой механизм той программы, которую попытались в него внедрить. Петлю можно устранить, но тогда пропадут последние улики. А сейчас одному Лесу известно, что может вызвать реакцию. Каждая минута может быть на счету.
— Тогда сегодня работаем у меня дома. — Умник поднялся на ноги. — Майер, сколько ты успел просмотреть в виде аннотаций? Шеф торопить тебя не будет, но нам лучше знать.
— Я всё просмотрел в виде аннотаций, и примерно половину успел прочитать полностью. — Майер не моргнул и глазом. — Мне нужно часа три, чтобы скомпилировать первый вариант отчёта.
Умник присвистнул.
— Во даёшь. Берите пример! — он указал на Майера. — Человек сделал за день то, на что давали неделю, а остаток времени с чистой совестью общался с прекрасным полом. Нам с тобой хорошо, мы и отсюда можем работать, а остальным? Прямо хоть открывай тут филиал Института…
— Хорошая мысль, — спокойно отозвался Майер. — Директор говорил, что у тебя дома лучшая лаборатория. Хочешь — трансбиотикой занимайся, хочешь — синтезом, а хочешь — протезированием.
— Естественно, — хмыкнул Умник, — сам собирал оборудование, сам добываю реактивы.
— Я психолог, — напомнила Тевейра. — Мне нужно быть среди людей. Я не смогу работать отсюда.
— Нам обоим нужно чаще появляться среди людей, — добавил Майер. — Рони говорит, это важно.
— Что ж, тогда как в добрые старые времена, — проворчал Умник. — Вы двое — прикрытие и, так сказать, источник вдохновения. Остальные будут работать здесь, — он поправил очки. — И вот ещё что. Если пригласите кого старше сорока, на порог не пущу! Меня одного тут хватит!
— Эри, — Тевейра обняла его, — вы прелесть! Вы же рады, когда мы здесь, так чего дуетесь?
— Он, — Умник ткнул пальцем в Майера, — тут совершенно лишний. Кроме шуток, Майер, иди и займись делом. Дай почувствовать себя счастливым!
— Не вопрос. — Майер улыбнулся, и похлопал Умника по плечу.
На войне вместе с Майстаном Умник был хирургом, остальные только ассистировали. Практики у Майера с тех пор почти не было, и предстояла очень неприятная задача. «Трофей», который они добыли в коридоре давилки, хоть и перестал пахнуть, на вид был ужасен. На войне чего только не насмотришься, но вот так, в мирное время…
Ладно. Глаза боятся… Майер включил тягу, надел маску и перчатки, установил камеры — и приступил.
Срезать одежду, обеззаразить, в контейнер — поискать, что там у него интересного. А на остальное напустить сканеры и диагност. Остальное уже — для совсем других специалистов, которые изучат снимки и пробы тканей и сделают выводы.
Через сорок минут Майер закончил. Теперь заморозить «трофей», убрать его пока куда подальше, это уж пусть Умник решает, куда. Одежду и прочее тоже ему исследовать.
Когда он уже убрал всю спецодежду в «горячую камеру» для стерилизации и вымыл руки, постучалась Аванте.
— Нам нужна ваша… — её взгляд упал на то, что лежало за Майером, на столе. Майер быстро прикрыл ладонью её глаза и прижал к себе.
— Не смотри. — Он физически ощущал её испуг и отвращение. — Это не всегда красиво выглядит. Отвернись и постой, я уберу его.
Аванте выполнила его просьбу, прикрыв глаза. Теперь ей мерещилось то, чего не было — запах, кровь повсюду. Человек умер плохой, неприятной смертью, вот что это значит. Майер осторожно взял её за плечи.
— Всё. Так что вам нужно?
— Мама поручила нам самим разбираться, что случилось с Каэном. Нам нужна ваша помощь.
— Готов. — Он запер «холодильник» и выключил тяги. — Всё? Успокоилась?
— Этот человек умирал долго. — Аванте посмотрела ему в глаза. — Я знаю. Может, это вам пригодится. И ещё… — потянула его за руку. — Выйдем, не хочу говорить при нём!
— Айри. — Она дождалась, когда Майер захлопнет и запрёт дверь в лабораторию. — Я буду вашим психологом. Если только вы не против. Спортом вы тоже будете заниматься со мной, хорошо?
— Договорились. — Он посмотрел в её лицо со всей серьёзностью. И десятки вопросов, которые начали роиться в голове, сами собой разлетелись прочь.
— Вы, правда, быстро учитесь, — поразилась Аванте, и погладила его по щеке. — Простите, я не могу на «ты». Не получается! А вы говорите, как вам приятнее. Идёмте, — потянула его за руку, — нас ждут.
— Да, мама. — Тевейра говорила по телефону, когда они вошли. — Справимся, но нам нужны ещё люди. Нет, Эри не против, если они моложе сорока. — Тевейра рассмеялась, было видно — старалась сдерживаться. — Да, я сама выберу. Не беспокойся, мама, справимся. Обязательно! — она убрала телефон. — Аванте, Каэн. — Она посмотрела каждому в глаза. — Начинайте. Айри. — Тевейра отвела его в сторону. — Мне нужно, чтобы вы следили за Каэном. Если вдруг мы не уследим. И… — оглянулась она, и перешла на шёпот, хотя их и так не могли слышать. — Когда вы рядом, Аванте вся сияет и работает почти как вы, неделю за день. — Она улыбнулась. — Договорились?
— А вы куда?
— Поговорю с Лесом. — Тевейра перестала улыбаться. — Звоните, когда нужно — я буду рядом, — и обняла его. — Не скучайте!
— Теаренти Мерона. — Секретарь закрыл за собой дверь. — Там человек в сопровождении полиции. Он хочет что-то сказать вам.
— Конечно, пусть входит, — согласилась Мерона. Чего только не увидишь на службе.
Человек был испуган, но в присутствии Мероны успокоился.
— Можно попросить вас подождать в приёмной? — Мерона поклонилась полицейским. — Я думаю, теариан Эгес хочет сказать что-то в частном порядке.
Полицейские переглянулись — то, что Мерона знает всех по имени, всякий раз удивляет.
— Теаренти. — Эгес сидел на стуле напротив, то и дело отводил взгляд. — Я помогал людям, которые что-то замышляют против вас.
Мерона очень внимательно слушала его, задавала вопросы. К концу рассказа задержанный и вовсе успокоился. Мерона попросила одного из полицейских войти в кабинет, а другого подождать в приёмной с задержанным.
— Он пришёл с повинной? — поинтересовалась Мерона.
— Да, теаренти. Признаться, мы ничего не поняли из его признаний, потому что это всё выглядит нелепо. Что он во сне с кем-то говорил, и так далее. Записи, которые он передал, у нас в полицейском управлении.
— Я должна сделать официальный запрос, чтобы получить копии записей. — Мерона набрала номер. — У меня просьба, распорядитесь немедленно сделать копии и передать моему курьеру, которого я сейчас отправлю. Запрос прибудет в течение часа. Я понимаю, что это нарушение инструкций, но…
— Не беспокойтесь, теаренти. — Полицейский коротко поклонился.
— И просьба до конца следствия поместить задержанного под усиленную охрану.
46
— Волнуетесь, Ваше Высочество? — Вереан посмотрела ей в глаза и ободряюще улыбнулась. — Я вас понимаю. Перед великими событиями всегда волнуешься. Есть ещё десять минут — прикажете сделать вам кофе?
Принцесса смотрела в её глаза. «Нет, мне не кофе нужно, — читалось там. — Мне нужно чуть-чуть сильнее поверить в себя». И Вереан прекрасно знала, что некоторая растерянность Аганте кажущаяся. Случись какое-то событие, возникни необходимость немедленно действовать — принцесса моментально возьмёт инициативу в свои руки.
— Вы должны жить так, Ваше Высочество, словно меня нет. Словно я могу исчезнуть в любой момент.
— Няня, вы не можете пропасть! Так не бывает! Люди не умирают просто так, и вы никогда не умрёте!
Вереан улыбалась на это, но не лгала, принцессе лгать нельзя. «Или молчи, если не уверена, что тебя поймут, или говори правду».
Она оставляла принцессу неоднократно. Иногда — надолго. То обязанности — иной раз нужно лично побывать где-то. Иногда — стечение обстоятельств. Иногда нужно было проходить медосмотр, посещать психолога, и много чего ещё. Да и отпуск, пусть и краткий, нужен. Нужен очень часто.
— Няня, где вы были?! Я искала вас, а все говорили мне какую-то чушь! Вы же обязаны быть рядом со мной! А вы уехали!
— Да, я уезжала, Ваше Высочество, но я всегда оставляю с вами надёжных людей, я не бросаю вас.
— Не нужны мне эти люди! Я хочу, чтобы вы всегда-всегда были рядом! Вы обязаны!
— Это не всегда возможно, Ваше Высочество. Я слежу, чтобы всё, что входит в круг моих обязанностей, выполнялось. Я не всегда всё делаю сама, люди сильны потому, что им помогают другие люди. Я человек, простите, что напоминаю, и мне тоже нужен отдых.
— Вы не любите меня! Я теперь взрослая, хлопушка вам не поможет! Я скажу… я скажу, и…
— Да, Ваше Высочество?
Она тогда долго не могла придумать, что она скажет. Дети бывают иногда так обидчивы. И случилась, произошла первая попытка шантажа. Няня очень внимательно выслушала то, что пообещала ей подопечная, после чего поклонилась, уселась у двери и достала свой кинжал. Няня никогда не доставала его просто так, оружие не терпит, когда его вынимают забавы ради. Если вы достали оружие — значит, в этом есть необходимость, и вам не будет стыдно за то, что прикоснулись к нему.
— Няня, зачем вам кинжал?
— Вы угрожаете мне, Ваше Высочество, и вы собираетесь рассказать обо мне то, чего не было на самом деле. Я не имею права, а если бы имела, то не смогла бы обвинять вас во лжи. У меня есть единственный способ сохранить имя и лицо.
Няня положила кинжал справа от себя, спокойно развязала пояс тефана и сняла верхнюю его часть. Не торопясь, сложила его втрое и положила перед собой.
— Я всегда была вам верна, Ваше Высочество, и остаюсь верной. — Няня улыбнулась, поклонилась, коснувшись пола лбом. Взяла кинжал и поклонилась ему. — Никто не осудит вас, Ваше Высочество. Никто не упрекнёт вас, если вы не захотите смотреть и отвернётесь.
Видимо, только в последний момент Аганте поняла, что всё, что она видит — происходит на самом деле. Она сама не помнила, что кричала, она потом помнила только, что кричала очень громко, испугавшись — впервые испугавшись всерьёз — не за себя. Но подходить не осмеливалась, было видно, что если сделать шаг, то няня отправит кинжал в последний путь — косо через живот, через пояс смерти, и напоследок в печень и сердце. Няня молча слушала всё, что говорила принцесса, пока та не уселась на пол, и не разрыдалась.
— Вы разрешите, Ваше Высочество? — спросила Вереан, когда принцесса притихла, подняла заплаканное лицо, и стало понятно — не знает, что сказать. — Прошу простить меня, если я была в чём-то виновата.
— Нет! — Аганте встала на колени. — Няня! Вереан Аван-Лан эр Рейстан! — Видимо, страх вернул одиннадцатилетней принцессе способность здраво рассуждать. — Прошу простить мои слова! Я не хотела оскорбить вас, и приму любое наказание как должное, — она поклонилась и замерла так.
— Встаньте, Ваше Высочество, — услышала она через несколько минут. Няня уже была одета, и кинжала не было в её руке. — Мы с вами обе провинились, наказание положено обеим. Вы не усвоили мои уроки, а я не проследила за этим. Ваше Высочество. — Принцесса посмотрела ей в глаза. — Прошу вас помнить, что если я во второй раз в таких же обстоятельствах извлеку оружие с той же целью, я не смогу вернуть его в ножны — это всё равно, что потерять имя.
— Няня! — Принцесса бросилась к ней и обняла. И всё. «Я больше не буду», — сказала бы девочка, как говорила многократно в прошлом. Но сейчас что-то изменилось. Вереан молча прижимала её к себе, а сама ощущала то же, что ощущала в одном из боёв, когда заряд, шедший прямо в лоб её кораблю, удалось рассеять в последний момент. Сама Тень прошла мимо, почти что взяла Вереан за руку. Но передумала. Никому не описать это ощущение, пока сама не испытаешь. А когда тебе только двадцать девять, и ты сама не так уж давно была ребёнком…
— Её Величество Ан Рейстан, — доложил герольд — тоже фантом, но сейчас многое, многое изменилось, и фантомов разрешила использовать сама Королева. Тем более, это не просто призраки-изображения, удалось транслировать и кое-что ещё. Как минимум, запахи — личные, без которых всякое общение становится профанацией. Остальное приходилось додумывать. Вереан встала на колено и склонила голову.
Её Величество поправила вуаль. Видно было, что трансляция идёт из Парка Времени, места принятия важнейших решений, а по обе стороны её, коленопреклоненные, стояли несколько важных чиновников.
— Дочь моя. — Принцессе необязательно становиться на колено, достаточно наклонить голову. — Мы потратили много времени на то, чтобы обсудить все обстоятельства и последствия вашего замысла. Я рада сообщить, что мы достигли единого мнения. Я даю вам благословение на всё, что вы намерены сделать на территории мира Стемран.
Принцесса поклонилась.
— Я поручаю вашей помощнице отобрать персонал, который будет сопровождать вас в Стемран и помогать вам реализовывать ваши планы. Вы вместе с ней сообщите, что вам необходимо для исполнения миссии. Дочь моя. — Принцесса вновь попыталась посмотреть в глаза матери. — Это большой риск. Вы не имеете права проиграть.
— Да, Ваше Величество, — поклонилась принцесса. «Победа или смерть», — это понятно. В случае неудачи — смерть от своей руки, в присутствии помощницы, которая подтвердит, что принцесса ответила за свою ошибку, как подобает — подтвердит, прежде чем последовать за своей госпожой.
— Как только вы станете у истоков нового дома, вы станете равной мне, дочь моя. Вам решать, каким будет Великий Дом Стемран. Я верю, что в ближайшем будущем я приму ваше приглашение, чтобы лично поздравить вас. Удачи! — Её Величество поклонилась дочери, что случалось не так часто. — Да хранит вас Великое Море.
— Ваше Высочество? — У принцессы дрожали руки. И всё. Это с ней случалось и раньше, все по-своему реагируют. Невозможно оставаться безучастной.
— Всё хорошо, Вереан, — улыбнулась Аганте. — Хотя к такому не привыкнуть.
— Прикажете исполнять приказ Её Величества?
— Мы обе займёмся этим. Но вначале, ты права, я хотела бы выпить кофе.
Внизу в покоях всё менялось. Аганте обняла Вереан и прижала её к себе, и долго не отпускала.
«Ваше Высочество, я нарушила основное правило, и если меня об этом спросят, вы понимаете кто, то я скажу правду, — призналась Вереан. — И мы никогда уже не увидимся. Я не могу лгать. Я допустила в своё сердце страсть, на которую не имею права. Мне очень трудно, когда мы одни, и я в вашем полном распоряжении. Прошу не заставлять меня переходить последнюю черту».
— То, что происходит, не предосудительно, няня. Вы сами мне говорили. И вы следите за приличиями и держите меня на расстоянии, я признательна вам за это. Хотя меня почти уже не требуется одёргивать.
— С каждым разом мне труднее и труднее не делать этого, и потому я чаще говорю «нет». Ваше Высочество, скоро вам необходимо будет найти избранника. И вы полюбите его. Нет, это будет само собой. Во всех наших замыслах есть то, чего мы сами не ждали. Если я не справлюсь, я помешаю вам выбрать правильное будущее. Прошу не запрещать мне уйти, когда в том возникнет необходимость.
— Уйти, Вереан?
— Да, — и она улыбнулась. — Нет, не в этом смысле. Я буду рядом, как тогда, когда мы с вами только познакомились. Я буду нянчить ваших детей, если вы позволите, и продолжать помогать, но в вашей семье будут другие близкие вам люди, и любовь к ним и дела, в которых мне нет места. Мы обе знаем, что так и ожидалось. Просто ведите себя, как мы с вами научились. Словно каждый день и каждый час — последний. Прощайтесь с тем прошлым, которое было, без сожалений и страха, без грусти и гнева. Прошлое оставило вам настоящее, а будущее всегда ярче, когда создаёшь его своими руками. Вы давно уже умеете жить сами, без меня, и прекрасно это понимаете. Просто позвольте мне самой решить, когда мне пора уйти. Во всех смыслах.
— Но…
— Да, Ваше Высочество. Я приду, когда будет нужно. Когда на самом деле будет нужно.
— Мы выиграли первый бой, Ваше Высочество. — Вереан «затенила» окна, хотя всё равно никто ничего не смог бы увидеть снаружи. — После боя всегда так.
— Ты никогда не рассказывала. — Аганте взяла её за руки.
— А вы не спрашивали, — улыбнулась Вереан. — Я когда-то просила не спрашивать. Но теперь — спрашивайте, если хотите. Я не всё могу рассказать, но кое-что могу.
Руки у Аганте снова начали дрожать.
— Будут и следующие бои, — заметила Вереан. — Вам сегодня предстоит решить — где и когда. Но это подождёт, вы правы. Вы должны быть готовы и собраны.
Принцесса кивнула, глядя в её глаза.
— Да, Аганте, — улыбнулась Вереан. — Да.
47
Майер ощущал себя лишним. Умник перебирал бумаги, что-то напевал себе под нос. Аванте и Каэн трудились как ни в чём не бывало — изучали данные съёмок, обсуждали. Тевейра сидела рядом с ними и поясняла, если речь заходила о ком-то, известном ей. Как и Мерона, Тевейра знает очень и очень многих жителей столицы.
Получалось, что Лес сработал, как детектор лжи. Мерона уже успела выяснить подробности о многих тех, кого «отметил» Лес в ту ночь, ночь событий в квартале Гаххар. О которых не сообщило ни одно СМИ в Старом Мире. Цензура работает на совесть. «Так, — подумал Майер, — а ведь это многое объясняет».
Мы считали, что Лес принял людей просто как ещё один вид, который стабилизирует обстановку. Пока роботы, уж непонятно как, обеспечивали Лесу безопасность и вписывались в общую картину, Лес их поддерживал, он даже вырастил «плазменные кусты», от которых подзаряжались все автоматы, включая «генералов». А в этот раз Лес недвусмысленно отреагировал на угрозу, Мерона тогда думала, что нам тут всем грозит опасность, и Умник чуял, что могут вскорости вычислить его тайну про Тропу и нулевой коридор. И Лес показал именно тех, кто представляет, в нашем понимании, угрозу. А захоти мы всерьёз — и сожрал бы их без сомнений. Самый надёжный способ борьбы с противником — съесть.
Таким образом… Майер перелистнул ещё несколько листков. Бумага дорога, но Умник предпочитает настоящую бумагу. А вот Каэн, например, использует вечный блокнот, разворот двух страниц, принимающих любую фактуру, и текст на них записывается при помощи стила или датчика мыслей, его легко можно листать, на этих страницах легко искать нужное, они могут стать нужным количеством фантомных, неотличимых от подлинных, страниц. «Удобно, бережёт окружающую среду, — говорил Умник, — но я не уважаю книги, которые нельзя подержать в руках, насладиться запахом времени, пошуршать в своё удовольствие. Ну, или хотя бы подтереться, если ни на что другое не годны».
«Таким образом, Лес отреагировал на мысли минимум трёх людей. Но как Лес определил, что опасны именно те, к кому сбегались кольца? — продолжал анализировать Майер. — Ведь он никогда не вступал в контакт с человеком, как мы мечтали — братья по разуму, математика как язык Вселенной и тому подобные вещи. Ноль, пусто, никакой реакции, молчание вам, а не контакт. И не топчите траву, а не то колец долго ждать не придётся… Тевейра в то время, похоже, не вполне включилась, может потому, что не осознала, как же ей себя вести со мной и Мероной. Так? Она ведь тоже беспокоилась. Итак, Лес продемонстрировал нам, что готов сотрудничать. Или это просто рефлекторная реакция, исполнение неявно выраженной команды „генералов“? Разум или рефлекс? Хотя есть теория, что разум — тоже вид рефлекса».
«Все заняты делом, — подумал Майер, — и мне пора». И тут зазвонил телефон. Доктор оставил стопку листов на столе, вышел наружу. Привычка — все разговоры, если возможно, вести без свидетелей. Так удобнее.
Читать бесплатно другие книги:
