Буду завтра. Встречай (сборник) Буренина Кира

Бояре, а мы к вам пришли!

«Копейкина дача», бывшая барская усадьба, потом колхозная, а ныне дачный поселок, весной утопает в пышных зарослях пахучей сирени, осенью полыхает пожаром кустов боярышника, золотится кружевом берез и осин. Старые клены неспешно осыпают резные листья, а крупные ягоды рябины всегда привлекают перелетных птиц.

Давным-давно мои родители купили здесь дом-развалюху. Они вложили в него все свои сбережения и таланты, и в результате появился чудесный терем– теремок, который время от времени подновляется, оснащается газо– и водопроводом, отоплением, бытовой техникой, но все равно остается патриархально– сказочным. Когда я возвращаюсь мыслями в беззаботное детство, сразу вспоминается Подмосковье, запах родной дачи, стоящей прямо у старого барского пруда, лодочные прогулки по его спокойной воде, пахнущий дымком чай из самовара в резной беседке в саду. Вечерами, сидя на теплом, разогретом дневным солнцем крыльце, так хорошо наблюдать кроваво– красные закаты, слушать скрип старых кленов. А какое разнотравье здесь бывает летом! Купава, дрема, пастушья сумка, чабрец, подмаренник, медуница – названия, которые давно стали достоянием книг по траволечению. В городе же их днем с огнем не сыщешь!

Дача всегда была моим прибежищем, личной и скрытой от всех глаз резиденцией. И в хорошие, и в плохие времена я черпаю здесь энергию и силу. Это так здорово, когда ты можешь спуститься на три ступеньки и оказаться на земле. А земля, трава, деревья, даже фрагменты развалин старого барского дома передают тебе столько своей энергии! За все время существования нашего поселка ни одна семья не продала своего дома, здесь никогда не было дачников, а для многих – «Копейкина дача» – единственное место проживания. Мы знаем о наших соседях все, они знают все о нас, и очень часто можно зайти по– соседски в любой дом и напроситься на чай с черникой или брусникой, которыми богат подступающий прямо к поселку лес.

В один прекрасный осенний день, который я коротала на крыльце с ноутбуком на коленях, переводя заумный немецкий текст доморощенного философа, в доме раздался телефонный звонок. Лучше бы я его не услышала! Но я бодро прошмыгнула через сени в комнату и сняла трубку. Это была моя институтская подруга Таисия. Томным голосом она осведомилась о моих делах, с тем, чтобы я в свою очередь задала аналогичный вопрос ей.

Услышав ожидаемую реплику. Тая ввела меня в полный курс дела относительно гриппа, который она подцепила, а затем, изображая Мими из последнего акта «Богемы», попросила об одолжении. Не подозревая ничего дурного, я легкомысленно согласилась помочь подруге. Как говорится, не делай добра… Короче, уже через три часа мне следовало заводить свой старый – «жигуленок» и мчаться в сторону Шереметьева-2. Там я должна обнаружить супружескую чету Адам, туристов-индивидуалов, а также водителя Витю, который будет в течение пяти дней катать нас по всему Золотому кольцу на зеленом – «мерседесе».

«Они очень милые, эти Адам, – уговаривала меня Таисия, – спокойные, любознательные. Ты совсем не устанешь. Кроме того, в программе есть экскурсии, которые местные экскурсоводы ведут на немецком языке. Ты сама-то хоть видела Золотое кольцо полностью?»

Кольца я не видела, но в настоящий момент мне хотелось сидеть на своей даче и наблюдать за тем, как клены роняют листья в пруд, что я и довела до сведения Таисии.

За моими словами последовал надсадный кашель, хрипы, стоны и жалкий голос, молящий о пощаде.

Кто перед этим устоит? Под диктовку Таисии я записала программу, все адреса, пароли, явки, захлопнула ноутбук, проверила наличие бензина в своем авто и пошла собираться. Вещей на даче у меня было немного, поэтому сборы не заняли и десяти минут.

Во двор заглянула баба Шура – соседка справа.

– Уезжаешь уже? – с сожалением спросила она и потуже затянула концы белого платка под подбородком.

– На работу вызывают, – хмуро сообщила я.

– Ох-ти, мнешеньки! – вздохнула баба Нюра, – а я собиралась к тебе вечерком зайти чайку выпить! Пирожки уже затеяла!

Я тоже вздохнула – баба Шура пекла умопомрачительные пирожки. Только у нее они получались ровными, пышными и очень вкусными, вне зависимости от того, с какой начинкой они затевались. Соседка часто приходила ко мне на чай, просила рассказать что– нибудь из «заграничной жизни» и получала упрощенный отчет о моей последней командировке. Я предлагала выпить за удачно окончившуюся поездку, баба Шура из приличия отказывалась. Затем, выпив пару маленьких стопочек водки, соседка начинала петь. Неизменная реакция «водка – песня» – возникала всегда, как заключительный аккорд наших чаепитий. Впрочем, эта реакция характерна для любых застолий, когда-либо проходящих в поселке по любому поводу. Репертуар у бабы Шуры обширный, и мы настолько привыкли к такому музыкальному сопровождению, что ни банальный магнитофон, ни тем более караоке не заменят нам нашу неизменную исполнительницу.

Горестно понаблюдав за моими сборами, баба Шура помогла мне запереть дом и закрыть ворота и клятвенно пообещала присмотреть за хозяйством.

Итак, моя поездка по Золотому кольцу началась.

Выезжая на трассу, ведущую к Шереметьеву, я в который раз удивилась своей доверчивости. Вдруг у Таисии другие планы, и она просто скинула на меня неудобную поездку. Сымитировать кашель и насморк может каждый. А может, я и не права. Затренькал мобильный телефон. С тайной мыслью, что Таисия превозмогла свой недуг и дает мне отбой, я прижала трубку к уху.

Увы! Это была Олюшка, моя буйная, энергичная приятельница, кипящая идеями, планами и историями из чужих жизней.

– Катька, ты где?! – закричала она, и радиоволны вынесли ее голос за пределы трубки, прямо в салон машины.

– Еду в аэропорт, – подчеркнуто спокойно сообщила я.

– Ты улетаешь? – с ужасом осведомилась она.

– Нет, еду встречать немцев, у нас поездка по Золотому кольцу.

– А когда вернешься?

– В пятницу вечером. Поздно.

– Фу, – облегченно выдохнула Олюшка, – у меня аж сердце зашлось.

– Не переживай ты так, мы едем на хорошем спокойном «мерседесе», дождей нигде не предвидится, дороги сухие.

Как трогательно, что Олюшка так заботится обо мне!

– Да я не о том! Дело есть.

Мобильник чуть не выскользнул у меня из руки. Когда Олюшка говорит «дело», в него должны быть втянуты все без исключения, причем не без риска для себя.

– Недавно я познакомилась с одним классным парнем, – захлебываясь, застрекотала Олюшка, – он приехал из Липецка, ему тридцать лет, у него куча дипломов, менеджер по профессии, очень умный, хорош собой, не пьет, не курит, понятие «все в дом, все в семью» развито на уровне рефлекса…

– Ну и что? Говори быстрее, я скоро выезжаю на оживленную магистраль!

– Он не женат!

– Да ну?

– Я решила познакомить его с тобой!

– У тебя с головкой все в порядке? – язвительно осведомилась я.

– Да. Ты не волнуйся, он, честное слово, хороший, – не обиделась Олюшка.

– Ты решила стать свахой?

– Короче, ты приезжаешь, а в субботу утром мы будем у тебя. Устроим смотрины.

– Кому? Мне?

– Ему. И тебе.

– Оля, нет. Даже не думай.

– А я говорю, он тебе понравится!

– Только попробуй! – Я отключила мобильник и отшвырнула его на заднее сидение.

Терпеть не могу, когда меня сватают! Да еще так нагло! Да еще за провинциала!

Два года назад коллега отца попытался (правда, очень нежно и деликатно) познакомить меня со своим племянником. Тогда все было обставлено совсем иначе: дружеский обед в кругу семьи. Приехал отцовский коллега, его молодая супруга, племянник. Принимающую сторону представляли мои родители, моя школьная подруга и я. Племянник оказался вполне симпатичным молодым человеком. Я имею в виду внешне. Он молча сидел за столом и меланхолично жевал черешню, время от времени сплевывая косточки в пепельницу. Ничего привлекательного я в нем не нашла, его дядя больше ни на чем не настаивал, и все деликатно забыли об этой истории. Год назад подруга мамы привезла к нам на чай весьма живого молодого человека, который больше обращал внимания на нашего кота Сеню, чем на меня, предполагаемую невесту. Любитель животных тоже канул в Лету. Полгода назад великовозрастный сын давних приятелей моих родителей был четко запрограммирован своей властолюбивой и деспотичной мамашей на сватовство с максимально ускоренным финалом. Володя звонил мне каждый вечер, пару раз пригласил в ресторан, с большой охотой исполнял роль шофера (в тот момент мой «жигуль» был в ремонте) и вообще всеми силами старался услужить. Приглашенный на семейный обед, Володя пришел с бутылкой шампанского и коробкой конфет.

– Полусладкое, – немного разочарованно констатировала я. (Володя знал, что я люблю полусухое.)

Пока я расставила на столе фужеры, бутылка шампанского исчезла. Оказалось, что Володя спрятал его назад в сумку. «Вы же сами сказали, что любите полусухое», – оправдывался он.

Короче, с тех пор слова «сватовство», «смотрины» вызывают во мне законный гнев, а настойчивые предложения моих подруг познакомить меня «с классным парнем» означают немедленный разрыв отношений.

Вот и Шереметьево. Я поставила машину на платную стоянку, подхватила сумку и вошла в зал прилетов. Огонек напротив рейса из Гамбурга мигал вовсю: самолет уже приземлился. Расталкивая биомассу, накопившуюся у выхода номер пять, я пробралась к самым дверям и высоко подняла над головой лист бумаги, на которой жирным черным фломастером было выведено: Adams. Первым ко мне подошел молодой человек в неизменной кожанке.

– Вы Таисия? – он мотнул головой в сторону моего плаката.

– Нет, я Катя, Таисия заболела, – прояснила я ситуацию.

– Ааа. – Он бросил в рот три подушечки «Орбит».

«Иногда лучше жевать, чем говорить», – вспомнила я рекламный слоган и сделала вывод, что в ближайшее время ничего не услышу от странного молодого человека.

И вот они появились. Их можно было узнать сразу: ее – по сиренево– серебристой аккуратной прическе, мелким чертам сухонького лица, голубому дорожному костюму и туфлям на высоком каблуке; его – по мужественным чертам лица, благородной седине, крепкой альпийской трости и клетчатому костюму. Он бережно вел ее под руку, толкая перед собой тележку с одинаковыми по цвету чемоданами. Вид у старичков был потерянный и немного трогательный, словно они заблудились в страшном лесу, как Гензель и Гретель.

– Господин и госпожа Адам? – негромко спросила я.

Их лица просияли. Они рванулись ко мне, пожимали руку, взахлеб делились впечатлениями о полете.

– Короче, – юноша в кожаной куртке за моей спиной разлепил челюсти и схватился мертвой хваткой за тележку с багажом Адамов.

– Вы куда? – возмутилась я.

– В машину. Зеленый «мерс». Сейчас припаркую у выхода. Ждите там.

Судя по телеграфной краткости ответов, это было типичное дитя эпохи слоганов.

– Так вы Витя? – догадливо крикнула я вслед удаляющейся спине.

– Ну, – он обернулся и сделал удивленные глаза.

Машина была новой, удобной, кондиционированной. Старички Адам уютно расположились на заднем сидении, тихо споря друг с другом о каком-то «Мелко». Водитель Витя оказался молчаливым, невозмутимым и совершенно неамбициозным, что выгодно отличало его от прочих водителей. Зеленый «мерседес», минуя Москву, вырвался на широкую трассу и тонко зашуршал шинами по асфальту. Супруги, видимо, пришли к консенсусу относительно «Мелко». Они немного посмущались, а потом предложили нам с Витей отведать чашечку укрепляющего чая, который, собственно, и был предметом недавних споров. Оказывается, господин Адам должен каждый день в одиннадцать часов утра и в четыре часа дня принимать этот целебный чай-настой. Мы с Витей вежливо отказались от угощения. Госпожа Адам налила из маленького походного термоса зеленоватой жидкости в подставленный господином Адамом серебряный стаканчик, и в салоне запахло фермой.

Пять дней пролетели на удивление незаметно. Погода была замечательной, старинные русские города, куда я, действительно, сама бы ни за что не выбралась, казались уснувшими в позапрошлом веке, чета супругов была неизменно приветлива, терпелива и любознательна.

Когда бы еще я узнала о том, что храм Покрова на Нерли, располагающийся всего в полутора километрах от Боголюбове, является памятником сыну Андрея Боголюбского? Князь сам выбирал место, но не учел того, что храм будет затопляться в половодье. Неизвестные зодчие поставили на фундамент белокаменный постамент, который при строительстве постепенно засыпали землей. В итоге получился искусственный холм высотой более трех метров. Чтобы создать впечатление высоты строения, зодчие возвели стены храма не абсолютно вертикальными, а чуть– чуть наклоненными внутрь в их верхней части. Так родилось ощущение невесомой легкости и изящества.

А Переславль-Залесский? Музей-усадьба «Ботик» хранит ботик «Фортуна» юного императора Петра. Здесь же находится Горицкий монастырь, основанный еще Иваном Калитой в XIV веке. Самым любопытным оказалось сообщение о том, что двойные святые ворота монастыря в разное время года и суток выглядят по– разному и что для набора кладки для ворот мастеру понадобилось десять стандартных форм кирпичей.

Последним городом в программе экскурсии значился Ярославль. Автобусная экскурсия дала общий обзор города, а краеведческий музей удивил богатством своих экспонатов. Ценные иконы четырнадцатого, даже тринадцатого века; «геометрические картины» Фалька, «Зеленый шум» молодого Грабаря…

Вела экскурсию дама, влюбленная в свое дело. Она не рассказывала о том или ином предмете, хранившемся под стеклом, она просто разговаривала с ними, абсолютно забыв, что ей в спину дышат десять разноязыких туристов. Переведя текст о богатстве местного краеведческого музея, я вздохнула с облегчением.

– А теперь, – вдруг звонко объявила экскурсовод, – участники кружка народного танца нашего городского клуба покажут вам композицию под названием «Сватовство». Пройдемте в зал для заседаний.

Оживленно переговариваясь, туристы последовали за ней.

– Сейчас молодежь местной школы покажет нам танцевальную композицию, – сообщила я своим подопечным.

– А что такое сватовство? – тихо спросил господин Адам.

– Это старинный русский обряд. Теперь он уже не существует. Когда молодой человек хотел жениться на девушке, то посылал к родителям девушки сватов… то есть посредников…

Заиграла музыка, на сцене появились девушки и юноши в очень красивых народных костюмах. Они легко двигались по сцене, садились на лавки, вставали, пели, водили хороводы, и все это время я растолковывала супругам Адам происходящее на сцене.

– Вот пришли посредники. Они говорят родителям невесты… – я замешкалась, – короче, они хотят совершить сделку.

Господин Адам с пониманием закивал головой.

– Невеста – товар, а посредники привели купца – потенциального жениха. Теперь родители невесты и сваты должны оговорить условия сделки: что дадут родители невесты, где будут жить молодожены и так далее.

– А невеста? – поинтересовалась госпожа Адам.

– Как правило, невеста не присутствует при этом разговоре. Она сидит в своей комнате и ждет решения родителей.

– А если она не хочет замуж за этого парня? – ужаснулась немецкая дама.

– Вот смотрите, как раз это сейчас и происходит на сцене.

Молодая девушка, изображавшая невесту, очень натурально падала на колени перед образами, припадала к коленям матери, молила отца и обливалась слезами.

– Какой ужас! – расчувствовалась госпожа Адам. – У нас в старину такое тоже случалось. Девушки должны были повиноваться воле родителей и выходить замуж за нелюбимых, – она с нежностью посмотрела на супруга.

– На Украине невеста могла дать понять сватам, что она не желает выходить замуж за того, кого ей сватают, – припомнила я. – Тогда она заготавливала большой арбуз и вручала его сватам. Чем больше арбуз, тем больше ее неприязнь.

Представление закончилось, супруги Адам с воодушевлением аплодировали самодеятельным артистам.

Недалеко от музея нас уже ждал Витя в зеленом «мерседесе».

– Как жаль, что все окончено! – печально проговорила госпожа Адам, садясь в машину. – Какая это была чудная поездка!

– Мы приедем еще раз в следующем году, – пообещал ей супруг.

– Ты скажи, что время прошло, а он еще не пил свой, как его, «Мелко», – за время поездки Витя изучил график приема витаминного чая и следил за его выполнением.

Наш «мерседес» взял курс на Москву. По плану в субботу намечалась обычная туристическая программа – Кремль, Оружейная палата, Третьяковская галерея. Эту часть программы брала на себя Таисия, по крайней мере, она клятвенно обещала быть к субботе как огурчик. Так что сегодня я попрощаюсь с симпатичными старичками. Жаль, я к ним как-то привыкла за эти пять дней. Но и мне пора возвращаться к своим делам. Я нащупала в сумке мобильник, включила его, и он тотчас же взорвался неистовой трелью.

– Катька, ты где? – голос Олюшки достиг даже ушей четы Адам.

– Еду в Москву.

– Очень хорошо. Ты не забыла?

– О чем?

– Завтра я приезжаю с Валерой к вам на дачу. Твои родители в курсе.

Олюшка была из породы людей, с которыми невозможно поссориться. Есть такая поговорка: «Гони их в дверь, а они в окно». Сцепив зубы, я слушала, что ей удалось все организовать, что стол и закуска будут за ее счет, что Валера влюбился в меня по фотографии и так далее. Я слушала молча, стараясь не дышать. Видимо, выражение моего лица было достаточно красноречивым, потому что Витя пару раз сочувственно посмотрел на меня.

– Все будет прекрасно! – уверяла меня счастливая Олюшка. – Мы приедем, вы познакомитесь, а там мало ли что…

– Сватовство гусара, – прошипела я.

– Ага, – радостно подтвердила Олюшка.

– Ладно, я приеду, – я снова отключилась первой.

Некоторое время в салоне автомобиля царила тишина. Черные волны злобы, электрические разряды витали вокруг меня, и все, даже Витя, старались проявить деликатность и дать мне возможность успокоиться. Я опустила окно, и холодный, свежий воздух мгновенно выдул из салона весь негатив, остудил мое пылающее лицо.

– Вы очень хотите осмотреть Кремль? – обратилась я к супругам Адам.

– А что?

– У меня есть предложение получше. Вы ночуете в гостинице «Новотель», это рядом с аэропортом. В двенадцать часов дня за вами приезжают Витя и переводчица Таисия. Вы едете не на экскурсию, а ко мне на дачу.

– На дачу! – воскликнули супруги с восторгом и недоверием.

– Я как раз подумала, что вам стоит посмотреть на древний обряд сватовства в современной интерпретации. Я думаю, что будет интересно.

– Очень интересно! – обрадовались супруги Адам. – К вам на дачу, смотреть древний обряд! А что там будет?

– Сначала посредник, вернее, посредница, представит нам кандидата в женихи. Я буду потенциальной невестой.

– Как замечательно! – воскликнула госпожа Адам.

– Потом мы будем обедать, а посредница будет нам расхваливать кандидата.

– А дальше?

– Дальше – сюрприз, – ответила я, потому что сама не имела представления, чем окончится мой экспромт.

– Мы согласны! Мы приедем! – загалдели супруги, а я взяла мобильник и стала набирать номер телефона Таисии.

Солнечный луч проник сквозь щель в ставнях, защекотал мои веки, и тогда я окончательно проснулась.

«Как хорошо!» – я потянулась и погладила шершавую поверхность стены. Любимая дача! Суббота! Выходные! Можно пойти погулять в лес, можно покататься на лодке… Стоп! Сегодня приедет эта бесцеремонная Олюшка со своим протеже! А я еще позвала Адамов! И что из этого всего получится? Настроение стало резко падать, и за завтраком я не радовала родителей безмятежностью проснувшегося в выходные человека.

Мама откашлялась:

– Ты в курсе, что у тебя сегодня гости?

– Угу, – мрачно подтвердила я.

– Оля приедет с каким-то интересным молодым человеком. Она была здесь вчера утром, привезла водки, шампанского, икры и попросила запечь бараний бок.

– Ого! У молодого человека неплохой аппетит! – я потянулась за печеньем.

– И на здоровье! – папа оторвался от баночки йогурта. – Катя, согласись, что тебе пора познакомиться с приличным молодым человеком!

– Зачем?

– Хотя бы затем, чтобы можно было куда-нибудь выйти.

– Молодые люди напрокат у меня имеются, – разговор уже начинал меня злить. – Не затевайте, пожалуйста, историю со сватовством опять! Вспомните тех троих красавцев, которых вы пытались мне подсунуть!

– Как ты можешь такое говорить? – ужаснулась мама.

– Я забыла предупредить, что у нас будут еще гости. Немецкая пара, которую я сопровождала, и Таисия.

– Зачем? – папа беспомощно посмотрел на маму.

– Иностранцев в дом, когда у нас такой беспорядок! – она с отчаянием посмотрела на папу.

– Приглашение отменить нельзя, так что стол накрываем на… – я произвела в уме расчет, – …восемь персон. Господин и госпожа Адам прибудут к двенадцати.

– У тебя всегда все как у ненормальных людей, – вздохнула мама. – И что из тебя получится?

Подготовка праздничного стола, судорожные попытки улучшить наш милый дачный интерьер, возня с бараньим боком пролетели так быстро, что я едва успела принять душ и облачиться в скромное платье, как положено потенциальной невесте на смотринах. За воротами визгливо просигналила «ауди» Олюшки, а через пару минут во двор входили она сама и главный герой дня, Валера. Он спокойно, без нервозности и стеснения, поздоровался со мной, преподнес букет мясистых черно– бордовых георгинов маме и бутылку армянского коньяка папе.

– У вас здесь очень красиво, – он обвел глазами дом, лужайку, сад, беседку в саду, пруд и даже опушку леса. – Места грибные? – это он обратился к папе.

– А воду на колонке берете или свой водопровод есть? – вопрос к маме.

Олюшка стояла рядом с ним и чувствовала себя польщенным автором шедевра, выставленного на всеобщее обозрение.

– Катя, сколько бензина пожирает ваш «железный конь», чтобы добраться сюда, прямо от двери до двери? – Валера впервые обратился ко мне.

Я внимательно рассмотрела его – простое широкоскулое лицо, карие глаза. светлые, белесого оттенка волосы и абсолютно лишенная всякого благородства линия губ.

– Как придется, – отрезала я и пошла в дом.

В начале первого у наших ворот посигналил зеленый «мерседес». Старый, добрый знакомый! У меня потеплело на душе. С раскинутыми для объятий руками ко мне приближалась госпожа Адам, а за ней с приятными улыбками на лицах следовали господин Адам и Таисия, живая, здоровая и даже цветущая.

Церемония знакомства с родителями, представление главных действующих лиц – Олюшки и Валеры, сложные переговоры с водителем Витей, чтобы он остался – все позади; вот мы уже сидим за столом, накрытым торжественно и по всем правилам этикета.

Первой поднялась Олюшка. С бокалом шампанского в руке она предложила простой тост «За мир в этом доме», который все безоговорочно поддержали. Но это была только прелюдия. Следующие тосты неминуемо приближали нас к теме родового гнезда, семейных традиций и прочей подобной ерунды. Сам объект нашего пристального внимания с удовольствием поддерживал каждый тост, наполнял свою тарелку деликатесами и терпеливо двигал челюстями. Настал кульминационный момент: после тоста мамы о друзьях и нерушимости дружеских уз из-за стола поднялись двое – Олюшка и Валера.

– Я хочу представить всем нашу надежду, моего юного друга, прекрасного человека с доброй душой и чистым сердцем. Он родился в провинциальном городке, а как известно, провинция всегда давала миру великих людей. Валера скромен, поэтому он не может говорить о себе. После окончания школы Валера поступил в университет… – Олюшка говорила вдохновенно и ни разу не сбилась в хронологии. Кажется, у всех возникло ощущение, что мы присутствуем на предвыборной презентации очередного кандидата в депутаты. Таисия тем временем тихо шелестела что-то свое «моим» немецким старичкам, а они кивали и время от времени что-то переспрашивали. Видимо, первая часть представления не вызывала у них протеста или недоумения.

В это время в сенях что-то загремело, мама вскочила и тотчас же опустилась на стул. В комнату с блюдом, накрытым белым полотенцем, входила баба Шура.

– Я слышу, у вас люди, – объяснила она свое появление, – вот и решила принести к столу свеженьких. – Жестом фокусника она взмахнула полотенцем, и все ахнули: ровные, румяные, ароматные пирожки так и просились в рот.

– А чего это вы там железку на дороге поставили, а? – продолжила своп монолог баба Шура. – Я чуть с блюдоп не приложилась. Ну ладно, кушайте на здоровье, я пошла.

– Куда же ты, баба Шура, – засуетилась мама, – садись с нами, вот сидят немецкие гости, познакомься.

Баба Шура неловко пожала руки чете Адам и села на спешно подставленную к столу табуретку прямо напротив них.

– Из самой Германии? – громко спросила она, словно повышение тона голоса могло помочь немцам догадаться о смысле вопроса.

Супруги Адам с охотой удовлетворили любопытство бабы Шуры, описывая красоты русских городов, попутно делая искренние комплименты соседкиной стряпне.

– Ну что же, – баба Шура подняла рюмку, – надо бы выпить за встречу, за дружбу народов, так?

Никто не возражал, тем более что пирожки оказались чудесной закуской. Разговор за столом разделился: на одном конце Олюшка призывала меня и маму вглядеться получше в потенциального члена семьи; на другом отец и шофер Витя вели неспешный разговор о рыбалке, а в середине баба Шура громогласно освещала историю «Копейкиной дачи». А так как три положенные рюмочки были пропущены, баба Шура, остановив себя саму на полуслове, затянула: «Когда б имел златые горы и реки, полные вина». За столом воцарилось молчание: немецкие гости с почтением слушали соло бабы Шуры, папа и мама обменялись понимающими взглядами, Таисия с облегчением перевела дух и в момент слопала два пирожка, Витя подпер щеку рукой и полузакрыл глаза, а Олюшка и Валера искали походящий предлог, чтобы вернуться к основной теме застолья. Но они плохо знали бабу Шуру. Закончив одну песню, она тотчас же начинала другую, и репертуар ее касался то Стеньки Разина, то темно– вишневой шали, то кудрявой рябины.

– Нет, нет, нет! – темперамент Олюшки дал о себе знать. – Хватит фольклора, давайте выйдем во двор, потанцуем. Кто хочет танцевать? Я привезла магнитофон!

Нехотя, повинуясь ее бешеному напору, все вышли во двор и сбились в одну кучу.

– Сейчас будет дискотека, – объявила Олюшка, стоя на крыльце. – Медленный танец!

Картина получилась замечательная: под лирическую песню в исполнении Алсу папа бережно держал за руки госпожу Адам; господин Адам, в свою очередь, галантно вел в танце маму; Таисия топталась с Витей где-то у калитки, а я была вынуждена держаться за плечи Валеры.

– Вы где сейчас работаете? – спросила я, чтобы чем-то заполнить паузу.

– На фирме, продаем бытовую технику.

– А где живете?

– Снимаю квартиру на Красносельской.

Мои вопросы исчерпались, зато Валера подробно сообщил мне о том, как он поступал в аспирантуру МГУ, какие у него планы на будущее и что из всех возможных кандидаток, которые ему предлагались, он выбрал меня.

– Мне полагается чувствовать себя польщенной? – раздраженно осведомилась я.

– Поймите сами. Катя, мы взрослые, серьезные люди, – он увещевал меня, как ребенка. – Вам тридцать, мне тридцать три, мы вышли из подросткового возраста, когда так важна «любовь-морковь». И вам, и мне уже несолидно ходить в холостяках, говоря на западный манер, «соло». Семья – это тыл, это дом, это возможность создать свой круг, найти свое место в жизни. Вы привлекательная, интеллигентная, у вас хорошая работа, языки знаете. Какая у вас дача – загляденье. Машина, квартира в Москве…

– Подходящая невеста, правда? – зло спросила я и остановилась.

– Ну, не глупите. Катя, давайте обсудим все в другой раз и в другом месте.

Я замотала головой: – Нет, нет, нет!

– Катя, – окликнул он меня, – подождите!

И в этот момент баба Шура, обиженная чудовищным непочтением к своим музыкальным данным, приняв для храбрости, видимо, еще пару стопочек, решительно вышла на крыльцо.

– Да выруби ты эту бандуру, – грозно скомандовала она Олюшке, и та почему-то послушалась.

– Раззи такую музыку надо здесь слушать? – баба Шура уперла руки в округлые бока. – Раззи у нас здесь Новый год?

– У нас здесь смотрины! – гордо объявила Олюшка. – Валера жених, а Катя невеста!

– Ага, – баба Шура попыталась переосмыслить ситуацию, – ты говоришь, жених кто?