Время богов и время людей. Основы славянского языческого календаря Гаврилов Дмитрий
Белорусы сохранили характерные названия праздника: Багач, Багатнік, Багатыр, Багатуха, Гаспожка багатая, Зельная, Другi святок, Спожка)…Собственно «богачом» называли в первую очередь лубок (род корзины) с зерном, в середину которого была вставлена свеча. Слово распространилось и на праздник. Зерно собирали с первого зажиночного снопа на каждом поле и собирали у жителей всей деревни. Свечку для Богача готовили, исполняя особые «дажынкавые» мелодии. Богач освящали, а после молебна лубок с зерном и зажженной свечой проносили по деревне. Сопровождали его все. Считалось, что он должен приносить общине, а особенно своему хранителю, удачу, достаток, здоровье. В месте хранения Богача устраивали щедрое ритуальное застолье. Богач стоял в красном углу под иконами целый год, фактически выступая в качест ве своеобразного домашнего идола, воплощения достатка и удачи.
В некоторых областях Белорусии Богач обносили вокруг стада. Это действие сопровождалось гаданиями: если после Малой Пречистой скотина спешит на поле очень рано, то и зима будет ранняя.
Этнографы указывают, что белорусы сохранили и древнейшие обычаи, проводя на Богач священнодействия в честь Даждьбога, для чего резали барана или овцу. Также делали в России. Жадничать при этом не дозволялось.
27 сентября. Третьи Осенины ныне увязаны с церковным праздником Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня. По сути перед нами – завершение осенних праздников урожая, завершение недельных торжеств в честь окончания жатвы. «Воздвиженье – осень навстречу зиме двигает».
С астрономической точки зрения праздник тесно связан с Млечным путем и Мировым древом, которым он в некотором роде является. Невидимый значительную часть северного лета, Млечный путь удивительно ярок в августе (кто из нас не любовался звездными россыпями в это время года!), но окончательно ночные зори сходят на нет после осеннего равноденствия. Ночи становятся темными. Белорусские этнографы уверенно возводят народные праздники конца сентября именно к почитанию Мирового древа, принявшего после христианизации вид креста (Беларуская мiфалогiя, 2006). Впрочем, крест был таким символом и много ранее прихода сюда новой религии. Принято совершать так называемые «крестовые обряды», так как, по поверьям, крест в эти дни обладает особенной оберегающей Силой. Поскольку в преддверии зимы это обстоятельство было весьма важно, с древности дошли обычаи вырезать кресты из дерева, составлять их из веток рябины, наносить на стены закромов, амбаров, хлевов и т. п.
Таким образом, приведенные сведения позволяют предположить, что праздники Урожая (в пору осеннего равноденствия) могли длиться не один день, судя по их обрядовой насыщенности. Скорее всего, в древнейшие времена это событие отмечали на протяжении целой недели, как происходит на Масленицу и Коляду, а также происходило до недавнего времени на Купалу. Кануны этих важнейших празднеств солнечного года и попраздния, можно сказать, уже призваны вводить человека в особое, священное время и выводить из него, возвращая к будничной обыденности.
Выделим основные обрядовые черты праздников осеннего равноденствия:
– выражение благодарности богам верхнего мира (солнечным) и земным (нижнего мира, хтоническим?) за дарованный урожай (жертва Даждьбога, Велесова бородка на дожинки и т. п.);
– почитание плодов нового урожая;
– обережные действия общего и частного свойства, принятие магических защитных мер в преддверии зимней поры;
– проводы теплого плодородного времени года, олицетворяемого или Солнцем, или птицами и т. п., поминальные действия;
– обрядовые пиршества (общинные и частные) с использованием плодов нового урожая, проходящие по достаточно строгому ритуалу;
Со вторых Осенин хозяйственная деятельность переносилась с поля в огород или в дом: начинался сбор овощей (в ярославских, костромских и вологодских источниках сохранилось название «Лукова неделя», начиная с которой только и дозволялось употреблять в пищу лук нового урожая и торговать им).
Обрядовое застолье Осенин носит скорее семейный (общинный) характер. Лишь у белорусов чествование осеннего равноденствия сохраняет более архаичные черты. Принято было варить братчинное пиво, закалывать овцу (барана), которых обычно жарили. Из муки нового урожая пекли пироги с различными начинками.
Приготовление обрядовых блюд сопровождалось сложными ритуальными действиями обережно-очистительного свойства.
По народной традиции начинались капустницы, девичьи вечеринки, когда молодежь ходила из дома в дом рубить капусту. Длились эти вечеринки две недели. Это своего рода священнодействие: капуста считалась ритуальной пищей.
В качестве примера магического действия этого времени можно упомянуть наговор на пироги. Для него следует испечь двенадцать пирожков (или медовых пряников), завязать в чистую салфетку, пойти на перекресток безлюдной улицы или в лес (опять же в безлюдное место), положить пироги на землю, приговаривая при этом:
Вот вам, двенадцать сестер,
От меня хлеб-соль,
Полноте мучить меня,
Отстаньте от меня,
Оставьте меня.
Считалось, что так можно избавиться от лихорадки (трясовицы) и других недомоганий.
Именно в эти дни, как принято думать, змеи и прочие гады вместе с птицами переселялись в мир Иной, в неведомую страну, называемую Ирий. Посему устраивали проводы их с наказом передать послание ушедшим в мир иной.
Согласно преданию, это последний день змеиной свободы: в светлое время суток змеи в последний раз греются на солнышке, а к вечеру все они (кроме ужей) должны уйти подальше от человеческого жилья и спрятаться в земляных норах до весны. В подмосковных селах и посадах верили, что уж охраняет человека от вредных (ядовитых) змей и вообще приносит пользу. Леший устраивает последний смотр перед зимой подвластным ему существам. В эти дни не рекомендуется ходить в лес.
Время третьей четверти Луны и человеческой зрелости, за которой уже начинается увядание. Близится вечер…
Чествования Макоши и Сварога. Осенние деды
Конец октября и начало ноября – время перехода от осени к зиме. Это пора подведения итогов прожитого года, не случайно кельты отмечали знаменитый Samhain, с которого принято было начинать Новый год, в это время. Для восточных славян в силу иных погодных условий и других особенностей жизни это действительно начало долгой суровой зимы, которая продолжалась у нас куда дольше, чем на согретом Гольфстримом побережье Атлантики или Балтийского моря.
Холод побеждает, мир стремительно стареет, год приближается к своему концу. Приходит, по народному выражению, «тьма кромешная».
По западноевропейским представлениям наступает время Дикой Охоты. У восточных славян такое поверье практически не известно, хотя многим знакома, впрочем, книга белорусского писателя В. Короткевича «Дикая охота короля Стаха», основанная на белорусском позднесредневековом материале, а А. Н. Афанасьев изыскивает западнославянские соответствия (у лужичан) (Афанасьев, 1995, т. I).
Но на первое место выступает сначала Макошь, а затем Сварог. Из двенадцати посвященных ей пятниц десятая, октябрьская, приходившаяся на конец месяца, одна из самых почитаемых.
Почитание Макоши как божественной пряхи выражалось прежде всего в подготовке льна к прядению, а местами и в обрядово обставленных супрядках – совместном вязании варежек и чулок под приличествующие случаю песни: Как непряшенька по торгу ходила,
На три денежки куделюшки купила,
На алтынец веретенец подхватила…
Также принято было гадать на погоду предстоящей зимой.
Празднования в честь Сварога, видимо, приходились на первую неделю ноября. Божественный кузнец сковывал льдом реки и обладал даром связывать людские судьбы. Продолжалось время свадеб. Не случайно цветом праздника считался красный, соответствующий в народной символике Верхнему миру.
Обрядность с этого времени и до Коляды носит преимущественно домашний характер. Даже коллективные действия проходят в дому или в общинной избе. Не в последнюю очередь это, конечно, следствие погодных условий, но стоит и сравнить его с западноевропейским поверьем о том, что в ночь Самайна и вообще в ночи разгула Дикой Охоты не следует покидать освещаемое огнем пространство.
Любопытно как вероятная память о древнейшей обрядности чествований Сварога описание ритуальной игры «Похороны Кузьмы–Демьяна» (записана в Городищенском уезде Пензенской губ.) и ряд других обычаев поздней осени:
«Девушки набивали соломой мужскую рубаху и шаровары, приделывали голову и, положив на носилки, относили чучело в лес, за село. Здесь чучело растреплют, солому вытряхнут на землю и весело на ней отпляшут. <…>
К описываемому типологическому ряду относится и ритуальный обычай осеннего Егорьева дня жителей с. Стафурлово Рязанского уезда. Здесь на “осеннего Егория” в каждом дворе пеклись обрядовые печения в форме коня, и каждый двор должен был дать молодежи по два коня. После этого, как отметила в своих тетрадях зафиксировавшая этот обычай рязанский этнограф Н. И. Лебедева, собранных коней уносят в поле, и там обращаются к Георгию: “Егорий милостивый, не бей нашу скотину и не ешь. Вот мы тебе принесли коней !” Затем принесенные кони закапывались в вырытой в снегу яме.
Обычай осеннего Егорьева дня села Стафурлово привлекает внимание уже своим ритуальным обходом всех дворов села, который совершался молодежью. Это “введение” к ритуалу имеет принципиальное значение. Благодаря ему ни одна семья, ни один двор со скотом не оставались вне ритуала, вне обрядового времени его исполнения. В целом же егорьевский ритуал села Стафурлово многофункционален по своему значению: здесь и моление к Егорию милостивому о сохранении домашних стад, и определенная жертва печеными конями, которая как бы предназначалась волкам, но она не разбрасывалась по полю, а зарывалась в снег, ближе к земле, возможно, благодаря этому, и посвящалась матушке-землице и собственно самому темному астрономическому времени года, которое приходится на период празднования осеннего Егорьева дня.
Чучело из соломы снова появляется в последний день Филиппова поста: руки ему “расщеперят” и, повесив на крюк или дугу, несут в поле, где и сжигают» (Тульцева, 2000, с. 142).
Конь – животное, связанное с Солнцем, небом и Иным миром. Возможно, обряд неким образом перекликается с почитанием коня Свентовита в Арконе (тоже осенним).
На праздничную неделю приходился и поминальный праздник, известный белорусам как Осенние Дзяды. Сейчас он приходится на субботу, предшествующую 8 ноября (дню великомученика Дмитрия Солунского). С XIV века (согласно церковному преданию, так как обычай поминания введен якобы по предложению Сергия Радонежского) в эту субботу, наряду со всеобщим поминовением усопших предков, поминаются и все воины, павшие за Отечество.
Перечислим главные особенности праздничной обрядности (хотя именно об обрядах как таковых известно немного):
– чествование покровителей ремесел и рукоделия (Макошь, Сварог), прежде всего выполнением соответствующих работ, которое сопровождается просьба о научении им (ср. девичью молитву Кузьме и Демьяну «Научи меня, Господи, и прясть, и ткать, и узоры брать»);
– гадательно-предсказательные действия, связанные с замужеством (для девушек, ср. молитву: «Пятница-Парасковея, дай жениха поскорее!») и предстоящей зимой;
– снижение роли огня. Отсутствуют сведения о каких-либо обрядах, связанных с почитанием солнца. Возможно, приходит время поклоняться огню домашнему, который один только и может согреть в холодные дни. Отсюда и следующее обязательное действие, ведь огонь домашнего очага (печь связана с материнским чревом и Нижним миром) является посредником между живыми и мертвыми…
– особое внимание уделяется почитанию предков, которые специально в этот день выходят из Ирия, чтобы вновь уйти туда, появиться на краткое время Коляды и исчезнуть до весны;
– основное место в обрядности занимают ритуальные пиры, они достаточно разнообразны (надо думать, в них заложено стремление обеспечить плодородие на следующий год, хотя они основные магические усилия в этом смысле еще впереди); обрядовые пиршества в прошлом и вплоть до недавней поры носили коллективный братчинный характер. При этом собирали народ на братчину дети, крича под окнами: «Овин горит, пивом заливать!»
Традиционная обрядовая кухня:
– Макоши как покровительнице плодородия и женских умений приносили кашу из пшена нового урожая, которую следовало заправить свежим льняным маслом; возможно почитание пастухов-овцеводов в канун праздника (29 октября) также связано с Макошью, поскольку шерсть также прядут. Тогда обрядовая кухня включает в себя также брагу, молоко, пироги с овощной начинкой (капуста, морковь).
– Трапеза в честь Сварога носит выраженный коллективный, братчинный характер. Еду «для пира» собирали со всех домов. Отдельно могли проходить молодежные гулянья. Вообще возрастное разделение в этот праздник особенно заметно, Взрослые, молодежь и дети гуляли отдельно. Особенность стола – блюда из курятины, в том числе и из специально выращенных для этого птиц. Уместны и даже обязательны куриный суп с домашней лапшой и сдобный круглый пирог-курник, начиненный куриным мясом и яйцами.
Обрядовая маска из кожи, найденная при раскопках древнего Новгорода Великого (по А. В. Арциховскому)
– Поминальная трапеза Дедов, как и во всех прочих случаях, строго регламентирована, и в эту пору особенно обильна. В числе ритуальных блюд непременные кутья, кисель с сытою и молоком, блины, а также пироги, коржи, кныши, лепешки, каша, жаркое, яйца всмятку, калачи и сытники.
Это время, когда начинается последняя осьмушка года. Человек в таком возрасте уже стареет, да и Луна уже перевалила за третью четверть… Совсем немного остается до Главного Перехода…
Коляда. Корочун, или Время Перехода
В науке почти общепринято возводить слово «Коляда» к античным календам, равно как и само слово «календарь». Популистская (но не научная!) литература считает слово «Коляда» одним из имен Солнца, а «календарь» полагает «даром» Солнца-Коляды. Это было бы красивым предположением, если бы такие толкователи давали себе труд знакомиться с огромными пластами исторических документов и этнографических свидетельств, малая толика которых представлена ниже. Мы же полагаем, что критиковать подобный подход означает пустую трату сил и позволим высказать мысль, что все эти слова вполне могут восходить к единому древнему корню. В схожем направлении мыслил, заметим, и Б. А. Рыбаков:
«Ознакомление с историей календ и коляды наталкивает на мысль, что в этом обряде отразился весьма архаичный, по всей вероятности, индоевропейский, пласт представлений [выделено нами. – Авт.]. Календы были некогда у греков, но настолько давно исчезли, что римляне, заимствовавшие у них эти празднества, в дальнейшем сложили поговорку: “ad Calendes Graecas”, т. е. – никогда. У римлян отсутствовала буква “к”, равнозначная греческой каппе, но слово “календы” первоначально писалось через каппу: “kalendae”; всего в латинском языке только четыре заимствованных слова писались с употреблением греческой буквы “к”» (Рыбаков, 2007).
Атрибуты колядных празднеств у белорусов: «Коза» и маска колядовщика (экспозиция Музея народной архитектуры и быта Республики Беларусь). Фото С. Ермакова (2007)
Впрочем, и в заимствовании названия праздника также нет ничего дурного.
Ряд обычаев отмечания Корочуна (самого короткого дня в году) и последующего зимнего солнцеворота в настоящее время сильно смещен. На это (как и на многое, многое другое) мало обращают внимание многие из тех, кто занимается реконструкцией дохристианской зимней обрядности, а зря! Зря потому, что в XVI– XVII вв. зимнее солнцестояние приходилось на 12 декабря, на день св. Спиридона-«солноворота». В итоге не менее важные, чем собственно колядные празднества, обычаи, предварявшие солнцеворот, «выпали», создавая ложный образ обрядового действа или приобрели странный оттенок в иных месяцесловах.
«Еврей». Обрядовая маска ряженого (по Stakova J. Lidov umni z ech, Moravy a Slezska. – Praha, 1987. – s. 18)
Скажем, в Краснослободском уезде Пензенской губернии именно на Спиридона-поворота с появлением первых лучей Солнца по деревне с песнями и плясками начинали возить в телеге Коляду. Это была девушка, одетая во все белое. После этого в течение всего дня в знак того, что солнце «садится в телегу и направляет своих коней на летнюю дорогу», молодые люди катались на лошадях, а старики ходили друг к другу в гости. К ночи и до утра на берегу реки начинали жечь костры.
Важно отметить, что собственно к солнцевороту во многих местах России появляется уже не девушка, но «бабка Коляда», в которой можно усмотреть не столько символ отжившего свое года и Солнца, сколко воплощение души предков. Согласно славянским представлениям, они приходят в мир живых, спускаясь по Мировому древу. Именно их воплощают хорошо известные колядовщики.
«Девушка» и «бабка» Коляда заставляют с некоторым ехидством вспомнить тех радетелей исконно славянского благочестия, которые почитают своим долгом славить на солнцеворот «младенца Коляду» как народившееся новое Солнце. Солнце действительно рождается. И не только Солнце. Заново рождается весь мир. Он получает надежду на новую жизнь. Вот это-то и есть глубинная сущность праздника. Коляда – главный день перехода. Это акт творения. Все, что было до него и все, что будет происходить впоследствии, подчинено ему и от него же зависит, им определяется…
«Вифлеемская звезда», атрибут колядовщиков со множеством языческих символов (экспозиция Музея народной архитектуры и быта Республики Беларусь). Фото С. Ермакова (2007)
Вообще мифология зимнего солнцеворота во многом сходна, но и не в меньшей степени отличается от всех праздников годового круга. Надо думать, что одна из причин того – подчеркнутое состояние «не-времени». При этом основные обряды весьма сходны у подавляющего большинства индоевропейцев:
«Профессор Ж. Дюмезиль в своем труде Le Probleme des Centaures проанализировал структуру церемонии празднования конца и начала года в большей части индоевропейского мира (у славян, ассирийцев, индийцев, греко-римлян) и выделил элементы обряда инициации, сохранившиеся, благодаря мифологии и фольклору, почти без изменений. Изучая мифологию и обычаи культовых тайных союзов и “мужских тайных союзов” у германцев, Отто Хофлер также пришел к выводу о важности ритуалов, связанных с двенадцатью вставными днями, а особенно с Новым годом. Обширная работа Вальдемара Льюнгмана посвящена обычаю зажигать огни в начале года и карнавальным обрядам двенадцати посленовогодних дней, однако мы не во всем согласны с ее направленностью и результатами. Напомним также исследования Отто Хута и И. Хертеля, которые, исходя из изучения материала романских и ведических времен, особенно настаивали на обновлении мира через оживление огня во время зимнего солнцестояния, то есть на обновлении, приравненном к новому творению. Мы же отметим только некоторые характерные черты представленных обрядов, важные для нас:
Ряженые в колядных масках. Современная реконструкция. Фото С. Ермакова, 2006
1) двенадцать промежуточных дней предопределяют двенадцать месяцев года (см. также обычаи, упомянутые выше);
2) во время соответствующих двенадцати новей вереница оживших покойников возвращается в свои семьи (появление в последнюю ночь года лошади как образцового символа животного из потустороннего; явление хтонических богинь из загробного мира – Хольды, Перхты, “дикой охоты” и т. п. во время этих двенадцати ночей); нередко (у германцев) это возвращение включено в число обрядов тайных мужских союзов;
3) в это время зажигают и гасят огни, и, наконец,
4) это время для инициации, существенным элементом ритуала которой является именно тушение и зажигание огней.
В сложном комплексе мифоподражательных церемоний, сопровождающих конец истекшего года и начало года нового, следует выделить также:
5) ритуальные поединки между двумя группами соперников и
6) эротический характер некоторых обрядов (преследование девушек, “гандхарвические” свадьбы, оргии <…>.
Каждый из этих мифологически обусловленных обрядов подчеркивает исключительную важность дней, предшествующих первому дню Нового года и следующих за ним, хотя эсхато-космологическая функция Нового года (уничтожение истекшего времени и повторение Творения) обычно не бывает выражена эксплицитно, за исключением ритуалов предсказания погоды в будущие месяцы и тушения и возжигания огней. Однако имплицитно функция эта присутствует в каждом из следующих мифообусловленных действ. Разве, например, нашествие духов умерших не является знаком приостановления профанного времени, своего рода парадоксом, когда одновременно сосуществуют “прошлое” и “настоящее”? В эпоху “хаоса” сосуществование всеобще, ибо все модальности совпадают. Последние дни истекшего года могут быть соотнесены с хаосом до Творения, подтверждением чему служит пришествие мертвецов, аннулирующее законы времени, а также присущие этому периоду сексуальные излишества. Даже когда из-за нескольких последовательных реформ календаря сатурналии больше не совпадали с концом прошлого и началом нового года, празднества эти тем не менее продолжали означать отмену всех и всяческих норм и провозглашали смену ценностей (хозяева и рабы менялись местами, с женщинами обращались как с куртизанками и т. п.) и всеобщую вседозволенность; буйство охватывало все общество, и все формы общественной жизни сливались в неопределенное единство. Тот факт, что оргии у первобытных народов происходили преимущественно в переломные моменты, связанные с урожаем (когда семя уже посеяно), подтверждают существование симметрии между разложением “формы” (семян) в недрах поля, и разложением “социальных форм” в хаосе оргии. И будь то растения или люди, в обоих случаях мы присутствуем при возврате к изначальному единству, к установлению “ночного” времени, когда границы, очертания и расстояния становятся неразличимы» (Элиаде, 2000).
Ранние этнографические записи указывают на то, что восточным славянам в полной мере были знакомы все перечисленные выше обрядовые составляющие. При этом «вырождение» праздника (когда основными действующими лицами становятся дети и молодежь) происходит сравнительно поздно: «Прежде ходили взрослые мужики с простыми фонарями» (архив ОЛЕАЭ 1891–1892 гг. цит. по: Тульцева, 2000, с. 149).
Колядным праздникам присуще множество ритуальных запретов, которые меняются в зависимости от того, какой именно день из «святой» или «страшной» недели на дворе. Скажем, на второй–третий день после солнцеворота чествуют повивальных бабок (так называемые «бабьи каши»). В этот день нерожавшим девушкам не дозволялось посещать церковь.
Во многом Коляда выступает как противоположность Купале. Эта противоположность обусловлена не только временно, но и образно. Бинарная оппозиция свадьба (в русской традиции ритуально обставлявшаяся как смерть) и перерождение, которое тоже становится возможно только после окончательного умирания. Зеркально-параллельны также многие обряды (например, обычай жечь в самую длинную ночь костры и костер-купалец), обрядовые игры и т. п.
Отсюда и обрядовый минимум праздника, включающий костры из соломы, колядование, гадание и действия обережного характера, а местами – поминание предков (Полесье).
Обрядовая кухня зимнего солнцеворота: печенья в виде коров, быков, овец, птиц (козульки), пироги, вареные свиные ножки и требуху, колбасы из свинины, вообще свиное мясо, часто специально припасенное заранее. Вообще стол полагается делать обильным и вкусным (видимо, еще и по причине завершения Рождественского поста). Вся пища имеет заклинательное значение плодородия, прироста и т. д.
Громница или Среча (Велесов день?)
Февраль в народной обрядности – месяц ожидания весны, подготовки к ее приходу, а также пора, когда у домашней скотины начинается отел. Совершенно естественно, что за это суровое (а в не очень далеком прошлом – полуголодное) время ответствен «скотий бог», навий властитель Велес.
Интересно, что мотивы почитания именно в это время богов со сходными функциями прослеживаются у разных индоевропейских народов. Так, поскольку в Средиземноморье уже начинала зеленеть трава, римляне отмечали Луперкалии, праздник пастухов, оберегавших скотину от хищников. Кельтский Имболк, отмечавшийся 1 февраля, также имеет сходное смысловое наполнение, его связывают с рождением ягнят и началом лактации у овец. Имболк считают праздником очага, что тесно перекликается со славянским обычаям изготавливать громничную свечу на Сретенье (2 февраля). Очистительная обрядность Громницы находит параллели не только у кельтских или германских народов, но и у римлян. «На Власия» (11 февраля) принято было кропить крещенской водой домашних животных, ставить в углах хлевов ветки вербы, курить ладаном или «богородской травой» (чабрецом). Вообще Власьев (Велесов?) день отмечался как своего рода праздник коровьего масла. Масло освящали, на нем готовили и т. д.
Исследователи отмечают, что «обычаи Власьева дня, особенно те, благодаря которым, по присловью, “у святого Власия борода в масле”, были по сути своей прелюдией к Масленице, иногда даже совпадали с ней по времени» (Тульцева, 2000, с. 157). Это может оказаться еще одним камешком на чашу нашего предположения о более ранних в древности сроках празднования Масленицы (вернее, ее древнейшего прототипа). Кстати, здесь же уместно отметить и то еще обстоятельство, что карнавальное действо, каковым, несомненно, является Масленица, должно бы находиться под покровительством бога-трикстера, бога – покровителя волшебных искусств и т. д. Такое божество у восточных и не только восточных славян носит имя Велес. Кстати, сходной точки зрения придерживался и видный этнограф XIX века И. М. Снегирев (1837–1839).
Дополнительно стоит задуматься и вот над каким обстоятельством. Масленица не столько связана с окончанием зимы, сколько (по логике ритуальных действий и поведения участников обрядов) призвана ее напугать, прогнать… Не кажется ли это более уместным в феврале, а не в марте, когда худо-бедно становится понятно, что зима все-таки заканчивается? И как уместны становятся различные очистительные действа – люди избавляются от зимы. Окончательно изгонять ее они будут уже в марте, но пока к этому событию надо приготовиться. Очищение уместно с учетом того, что вот-вот появится потомство у домашних животных. Не случайно сретенская вода почиталась целебной, особенно хорошо избавляющей от последствий колдовских воздействий.
К сожалению, в народоведческой науке распространено суждение о том, что в феврале почти отсутствуют календарные даты, достойные изучения (Чичеров, 1957, с. 18, 213, 218). Полувековой давности представление привело к малому вниманию исследователей к этому месяцу и, как следствие, возможно, к утрате многих бесценных свидетельств былого. Вместе с тем февральская обрядность в целом тесно связана с магическими заботами об обеспечении плодородия и убереганию от крайне опасных в конце холодного времени года недобрых сил.
Во всяком случае, для Громницы (Велесова дня) характерны:
– поклонение огню и воде (громничная свеча, домовый очаг, очистительные водные обряды);
– ритуальное очищение себя, дома и имущества;
– почитание Велеса в разных его проявлениях – и как скотьего бога, и как бога волшебства, и как властителя Иного мира;
– обрядовая кухня с использованием зерновых и молокопродуктов.
Было принято печь обрядовые хлебцы. В рязанской губернии они имели название «копыта» или «копыря». На Орловщине специально для коров пекли трубницы – круглые пышки-трубочки с кашей внутри. Надо думать, это – прямая память о том, какие именно требы приносились в языческие поры. Также к ритуальным блюдам в феврале относились молочные каши . В южнорусских губерниях за обедом, перед тем, как подавать кашу, на стол клали сено, на него горшок с кашей, в которую втыкали две былинки, одна из которых изображала пастуха, а вторая – теленка. Затем зажигали свечу перед иконой, молились. Старшая в доме женщина поднимала горшок с кашей и, качая его, приговаривала: «Штоб каровки бяжали памыкивали, а телятки пабрыкивали!» Затем сено отдавали корове, а кашу поедали (Селиванов, 1886, с. 110).
Глава 6
Почитание предков в годовом круге: некоторые особенности
Восточнославянская традиция в немалой степени сохраняет черты древнейшей религии, основанной на почитании предков.
«..В верованиях и обрядности славян почитание П[редков] занимает одно из центральных мест. Считалось, что от их расположения и помощи зависят все сферы жизни человека: здоровье, счастье, удача, хозяйственное благополучие, погодное равновесие и т. п. По народным представлениям, П[редки] являются своим сородичам во сне, предсказывают будущее и предостерегают о грозящей беде, участвуют в жизни семьи (охраняют дом, скот и посевы, помогают собирать урожай, заботятся о новорожденном); обнаруживают свое незримое присутствие в доме ночными звуками, ищут оставленную для них поминальную пищу и т. п. Практически все персонажи, причисляемые в народной демонологии к домашним духам-опекунам, по своему происхождению связаны с родовыми П[редками]… В свою очередь, первейшей обязанностью живых родственников было заботиться о своих П[редках]: в поминальные дни люди соблюдали особые правила поведения и строгие запреты, чтобы не навредить «душечкам»; приносили на могилы родственников ритуальную пищу или приглашали их в дом на общесемейную трапезу… ; для П[редков] топили баню и оставляли на ночь теплую воду и чистое полотенце; перед началом важных хозяйственных и семейных предприятий устраивались жертвоприношения в честь Предков…
В древнеславянских источниках сохранились многочисленные упоминания о языческих обычаях поклоняться умершим и приносить им жертвенные дары. По-видимому, именно обожествляемые П[редки] подразумевались под персонажами, именуемыми в исторических книжных памятниках как Род и рожаницы, которым язычники «кладут требы», оставляя для них хлеб, сыр и мед» (Виноградова, 2002).
Если земля – Мать, точнее, Праматерь, вполне естественна связь между нею и всеми ее детьми, в том числе теми, которые являются нашими прямыми предками и которых уже нет среди ныне живущих. Видимо, именно здесь кроется один из истоков представления о связи урожая с тем, насколько потомки почитают своих прародителей, хранят память о них. Не случайно предки иногда даже представали в образе туч: «Ужо вылазят дзяды, будзе дождж» (Беларуская мiфалогiя, 2006, с. 139). Души усопших летают в тучах, приносящих грозу или обычные дожди (Афанасьев, 1994).
Вера в то, что души предков возвращаются не только для нового рождения, но и для помощи своим ныне живущим потомкам, прослеживается во всех без исключения праздниках годового цикла. С этой точки зрения всю традиционную годовую праздничную обрядность можно рассматривать как одну из форм почитания предков.
Уже в достаточной мере признана и не вызывает споров связь ряженых, появлявшихся на Коляду (а также на Масленицу и даже на Пасху, с волочебными песнями (Юдин, 1999, с. 134, 141)), с обитателями потустороннего мира, читай: вернувшимися на землю душами предков. Они требуют угощения, обогрева и особенного к себе отношения, обещая в противном случае «на двор чертей, на огород червей».
Очевидна такая же связь с душами усопших русалок, домового, отмечающего свой день рождения в марте, и прочих персонажей славянской мифологии. В науке их называют «низшими» духами. На деле они – память о том, что составляло древнейшую основу традиционного мировоззрения. По нашему мнению, славянское язычество, расцвет которого пришелся именно на период родового общественного строя с выраженным земледельческим укладом, никоим образом не рассматривало их как менее важные или «вторичные» мифологические персонажи. Может быть, как более близкие и скорее готовые отозваться на нужды просителя-потомка, существа. Но все же не как «низших» духов. Это название есть продукт позднейших исследовательских изысков и придумано людьми, стремившимися вогнать дохристианские верования в жесткие иерархические рамки. Что, думается, неправильно и даже невозможно.
Зеленые святки. Поминальный обряда памяти защитников Арконы. Реконструкция Г. Э. Адамовича (Минск). Московская область, июнь 2008 года (фото Д. Гаврилова)
Славянское язычество действительно есть своего рода всеобщий культ предков (подробнее см.: Ермаков, 2007, с. 9–28).
Прекрасным подтверждением может служить «характэрнае найменне “дзед” атрымаў слуп пячны – цэнтральны слуп жытла, з якiм самым цесным чынам звязвалiся ўяўленнi аб бастве-продку» (Беларуская мiфалогiя, 2006, с. 139). Печной слуп (столб), он же Дед (Конь) – своего рода ритуальный центр традиционного дома, играющий важную роль в календарной обрядности, свадебном ритуале и т. д. Почитание его восходит еще ко временам индоевропейской общности, он считается одним из мест обитания домового – «бо пад стаўбом жыве хатнi дзядок, якi спрыяе гаспадару» (там же, с. 472).
«Народная традиция поминовения умерших не полностью совпадает с днями вселенского поминовения, установленными православной церковью, а именно: субботой мясопустной недели (перед Масленицей), субботами второй, третьей и четвертой недель Великого поста, вторником Фоминой недели (второй недели после Пасхи), называемым в народе Радуницей, субботой накануне Троицы и Димитриевской субботой – перед днем Димитрия Солунского. Собственно народными датами были Великий четверг (четверг на Страстной неделе), Семик – седьмой четверг после Пасхи, а также весь период Святок – от Рождества до Крещения» (Левкиевская, 2002, с. 203).
В самых общих чертах годовой круг действий душ предков (и даже богов, которые могут рассматриваться как прямые, хотя и отдаленные, предки-родоначальники) представляется нам сегодня примерно следующим.
Время нелинейно, оно из года в год как бы воспроизводит само себя. На эту особенность солнечно-лунного года и календаря неоднократно указывалось (см. Элиаде, 2000; Косарев, 2003; Ермаков, 2005; 2006а). Одни и те же знаковые события космического порядка – равноденствия, солнцестояния, полнолуния и новолуния знаменуют собою этапы этого коловращения. Это поворотные точки, точки напряжения, когда мироздание особенно неустойчиво, когда люди в ритуальной форме повторяют деяния богов, тем самым помогая им поддерживать раз и навсегда установленный миропорядок). Иначе мир рухнет… Непроницаемые в обычную пору врата между этим миром и миром Иным (миром мертвых) раскрываются. Души усопших незримо, или приняв облик определенных животных, приходят к своим потомкам именно в такие дни, а по некоторым представлениям остаются в Срединном мире, обеспечивая урожай и благополучие членам своего рода.
С началом зимы благожелательно настроенные души сменяют их противоположности. Обычно это длительный процесс. Начинается он после осеннего равноденствия (местами считают, что именно в этот день добрые духи-предки покидают мир живых), продолжаясь приблизительно до начала – середины ноября (в зависимости от погодных особенностей региона). По большому счету, зловредные духи тоже отнюдь не так плохи, как может показаться, тем более что они приходят не навсегда. В дни праздников поздней осени, зимы и вплоть до весеннего равноденствия к нам вновь возвращаются на некоторое время души родственников. Эти особые даты – Дмитровская суббота (как полагают, предшествовавшая когда дню Сварога или одной из так называемых «Макошиных» пятниц); Коляда и Святки; Громница (начало февраля – возможно, Велесов день); Масленица (если она, как мы допускаем, по аналогии с западноевропейскими карнавалами, приходилась на февраль), именины Домового (начало марта); наконец, собственно весеннее равноденствие.
С приходом весны из Ирия возвращаются не только птицы, но и доброжелательно настроенные духи. Их-то и встречают в нынешнее Благовещенье, продолжая чествовать до Красной горки. Весеннее буйство жизни захватывает и невидимый мир – настолько, что к июню духи становятся вновь опасны, русалок даже приходится изгонять с полей. Более сложная картина наблюдается на праздник Купалы (как его местами называли, Ярилы). Эта ночь – самая «сильная» в году, но в нее одинаково активны и недоброжелательно настроенные духи. Впрочем, осмеливаемся допустить, что именно на эту пору приходились в далеком прошлом некие посвятительные действа, памятью о которых и обусловлено буйное поведение «нечистой силы».
Духи предков, способствующие плодородию, продолжают быть весьма деятельными вплоть до поры сбора урожая, когда им оказывают особое почтение. Кому из интересующихся этим вопросами не известен обычай оставлять несжатую борозду, дожиночный сноп и т. п.?
После окончания сбора урожая вновь приходит пора смены времен года, и души в образе змей и других существ готовятся покидать Срединный мир. Замыкается один круг, чтобы тут же дать начало другому, новому витку бытия.
Процитированная выше Е. Левкиевская считает, что души предков могли приходить к живущим лишь в означенные праздничные дни (Там же, с. 204). Мы же склонны все-таки считать их постоянно присутствующими рядом с потомками на протяжении всего года (за исключение его холодной части). Присутствующими незримо и чаще неосязаемо. А вот правильное, «упорядоченное» общение с ними могло происходить лишь в особые дни при условии соблюдения обычаев и выполнения обрядов. Это же обеспечивало и доброе отношение предков к потомкам.
Формы почитания предков у восточных славян, с одной стороны, достаточно разнообразны, с другой – вполне укладываются в несколько простых похожих схем. Схемы эти более или менее сходны у всех индоевропейских народов. Разнообразие есть в первую очередь следствие громадного ареала расселения славянских племен и обилия их контактов с соседними народами. Сколь бы ни стремились носители традиционных культур сохранять свою особость, своеобразие обычаев, избегнуть взаимного проникновения верований и, соответственно, обрядности было никак не возможно. Выше уже было отмечено, что в отдельных областях России, согласно этнографическим свидетельствам, не знают праздник Купалы.
Достаточно сходна у всех славян последовательность устроения обрядов почитания предков. Праздники носят более или менее общинный характер, сохраняя многие черты архаичных родовых действ. Имеются прямые свидетельства о массовом поминании покойников (Зеленин, 1995, с. 129–140). К осени отмечается возрастание доли узкосемейных обрядов (и это сохраняется до зимнего солнцеворота).
«Не слишком опасны и даже желательны встречи с умершими в те дни, когда они появляются на земле с ведома, а часто и по приглашению живых родственников – ведь тогда можно использовать обереги и охранные ритуалы. В такие дни – они называются поминальными – полагалось ухаживать за гостями из иного мира: кормить их, топить для них баню, а также согревать их с помощью специально разведенных костров» (Левкиевская, 2002, с. 202).
Более или менее сходна и обрядовая пища, обязательно долженствующая присутствовать на праздничном столе. Блюд непременно должно быть нечетное количество. В перечень обязательных кушаний входят кутья, кисель, блины, ритуальные напитки. Разница в «меню» обусловлена по сути лишь временем года и тем, что часть поминальных дней приходится на посты.
Вся обрядовая еда исполнена солнечной символики и знаков возрождения жизни (блины, каша из зерновых, напитки брожения из зерна – квас, пиво). Похожую, хотя и более «глобальную» смысловую нагрузку несут яйца – характерные атрибуты поминаний весенне-летнего цикла. Смешны, согласитесь, объяснения, что обычай окрашивать в красный цвет яйца восходит к чуду, явленному Марии Магдалине и императору Тиберию, а не к древнему образу возрождающейся Вселенной. Так и хочется ернически спросить: а окрашенные соком молодой зелени яйца, которые катали на могилах предков на Троицу, кто, извините, «счудотворил»?
Интересные исключения из общей для восточных славян поминальной обрядности сохранились в Полесье. Исследователи этнографии полещуков выделяют в поминальной обрядности еще и «Бабы» – годовые поминальные «женские» дни, сопутствующие «мужским» поминальным дням. По одним свидетельствам «Бабы» отмечали в пятницу, перед «Дедами», по другим – наоборот. На момент проведения исследований дата проведения поминальных дней разнилась в зависимости от деревни. (Плотникова, 2001, с. 317). Поскольку женские работы по дому в пятницу были запрещены еще как проявление почитания Макоши (в двоеверии – Параскевы Пятницы) на «Деды» хату не прибирают, пол не моют, не стирают, оставшуюся пищу со стола не прибирают. Эту пищу скидывают на тарелочку дедам, называя ее «куття». Кутья (кутия) стоит весь день на столе. На другие дни ее доедали. В тот день, или второй день, как правило, ходили на кладбище и несли на могилы просвирку.
Исходя из пятничных ограничений, мы склонны полагать, что первоначально поминание предков женского пола приходилось именно на пятницы. Возможно также, что особенности полесской обрядности восходят к очень древним временам, не исключено, что к эпохе зарубинецкой культуры, бывшей в значительной степени кельтской. Это предположение нельзя доказать, к сожалению.
Вплоть до XVIII в. сочинение Адама Олеария «Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию» считалось одним из основательнейших трудов о России. Автор его дважды побывал в Московии в конце 1630-х гг. и в 1643 году, оставив свидетельства очевидца о быте русских и их ближайших соседей, которые для нас очень ценны (если делать поправку на то, что автор – иноземец, не всегда и не все понимавший и толковавший адекватно; ведь что русскому хорошо, то иноземцу – смерть).
«… 24 мая, в субботу перед Троицею, я отправился в русскую Нарву посмотреть, как русские поминают своих умерших и погребенных друзей. Кладбище было полно русских женщин, которые на могилах и могильных камнях разложили прекрасные вышитые пестрые носовые платки, а на эти последние ими были положены на блюдах штуки 3 или 4 длинных оладий и пирогов, штуки 2 и 3 вяленых рыб и крашеные яйца. Иные из них стояли, другие лежали на коленях тут же, выли и кричали и обращались к мертвым с вопросами, какие, говорят, приняты на похоронах у них. Если проходил мимо знакомый, они обращались к нему, разговаривали со смеющимся ртом, а когда он уходил, снова начинали выть. Между ними ходил священник с двумя прислужниками, с кадильницею, куда он временами бросал кусочек воску, и окуривал могилы, приговаривая несколько слов. Женщины говорили попу (так называют они своих священников) подряд имена своих умерших друзей, из которых некоторые уже лет 10 как умерли, другие читали имена из книги, некоторые же давали их читать прислужникам, а поп должен был повторять их. Тем временем женщины наклонялись к попу, иногда знаменуя себя крестным знамением, а он помахивал против них кадильницею.
Женщины тянули и тащили попа с одною места на другое, и каждая желала иметь преимущество для своего покойника. Когда это каждение и моление, которое поп совершал с блуждающим лицом, без особого благоговения, бывало закончено, то женщина давала ему крупную медную монету, вроде зесслинга по-голштински или 6 пфеннигов в мейссенской монете. Пироги же и яйца слуги священника забрали себе, дав кое-что из них и нам, немцам, смотревшим на это зрелище. Мы их, в свою очередь, роздали бедным детям…» (Олеарий, 2003, III. (Кн. I, гл. 4). Как мы прибыли в Нарву. Путешествие оттуда, через крепости Ям и Копорье, до Нотебурга)
Вполне понятна и естественна логика поминаний в рамках годового круга. Зимние поминания в большей степени относятся к божественным персонажам и родоначальникам, затем в весеннюю пору «эстафету» принимают родовые божества (домовой), весною приветствуют всех доброжелательно настроенных духов, ближе к Купале, в «смутную пору» – поминают даже души неупокоенных и самоубийц (Троицкие деды), к вновь осени можно наблюдать постепенный переход к более высокому уровню обобщения (Дмитровские деды, когда принято поминать всех усопших, в том числе чужих или оставшихся без потомков: «Покойнички на Русь Дмитриев день ведут – живых блюдут» (русская пословица)).
Здесь же, кстати, отчетливо прослеживается и известная «зеркальность» годового праздничного цикла – общеизвестны и упомянуты выше обрядово-смысловые параллели «Купала – Коляда» и «весеннее – осеннее равноденствия» и т. п.
На Святки и Троицу действует к тому же сходный набор запретов на определенные виды домашних работ. Так, нельзя шить, прясть, чесать шерсть и вить пеньку, стирать, подметать, мыть полы, белить печь, выгребать из очага золу, рубить дрова. Считается, что запрет действует потому, что грязью или золой можно засорить глаза усопшим, веретеном уколоть, а глиной – испачкать.
Возможно, такое объяснение табу достаточно позднее и появилось по мере утраты исходных представлений. Вот только нельзя не отметить, что почти все перечисленные действия одновременно несли и достаточно высокую мифологически-культовую нагрузку. Так, любое шитье и ткачество вызывают воспоминания о Богине-пряхе, об уподоблении пряжи нити человеческой судьбы; уборка в доме ассоциируется с обновлением, чего также не стоило делать в присутствии «носителей» родовой памяти. В этом смысловом ряду стоит и побелка печи, которая выступала в традиционном доме как образ Мировой горы и нижнего мира с подземным огнем. Единственное затруднение вызывает истолкование запрета на рубку дров, но и здесь при желании можно провести связи с Мировым древом (на котором обитают души усопших) (Ермаков, 2008а), погребальной ладьей и домовиной.
Вообще напрашивается предположение, что в том или ином виде Деды или Бабы или иные поминальные обрядовые действа предшествовали в пятницу или субботу каждому значимому в церковных святцах и, соответственно, в народном восточнославянском двоеверии празднику (изрядная часть из них приходилась на седьмой, по христианскому календарю, день недели, на воскресенье).
Есть еще одна, несколько выпавшая из нашего внимания ранее особенность календарного значения поминальных дней. На первый взгляд, она скорее умозрительна, однако, стоит попробовать посмотреть с точки зрения мифологически-образного подхода, как прослеживается еще одна связь между поминальными днями и календарем.
Звезды, которые признаются душами усопших людей, с очевидностью являются одними из реперов, опорных точек годового счета времени. Не исключено, что вместо реконструкции предполагаемых очертаний созвездий, следовало бы поискать соответствия положения тех или иных навигационных звезд[27] с разными годовыми праздниками. Если эти звезды каким-то образом присутствуют и в народных представлениях, тем паче возможно проследить взаимосвязи и сделать новый шаг к восстановлению более полной картины традиционного мировоззрения восточных славян.
Тема рассмотрения славянского язычества (и язычества вообще) через призму почитания предков необъятна, но рассматривать ее здесь нам кажется неуместным. Надеемся, выше приведено достаточно оснований, чтобы понять очень высокую ценность поминальных дней в языческом календаре. Если так, то мы своей цели достигаем.
Глава 7
Праздники годового круга: современность
Язычники породнили душу со стихиями…
Ф. И. Буслаев, великий русский этнограф
Таковы – в кратком представлении – сведения о дохристианском календаре восточных славян, основах его по строения и развитии. Мы не стремились рассмотреть в своей работе всю совокупность примет, поверий и обычаев, которыми строго регламентировалась жизнь язычника, двоевера и их наследника, крещеного земледельца, искренне почитавшего себя православным христианином, но по сути таковым не бывшего.
По большому счету, едва ли не самое страшное в современном движении за возрождение Традиции в ее изначальном виде, то есть как природной веры, вовсе не количество новоделов. Самое страшное и действительно опасное – образ мышления людей, ничего общего не имеющий с тем, как мыслили, видели мир наши предки. Разрушение естественного мировосприятия началось не сегодня. Оно устояло и перед христианизацией, ибо основы жизни, уклад изменились мало. Но перед нынешними изменениями оно рискует не устоять. По нашему мнению, именно священный счет времени, положенный в основу личного повседневного бытия может стать одним из условий его сохранения (то есть, в конечном счете, выживания народа).
Как было показано, календарь имеет троякий смысл: – служит для утилитарной бытовой и хозяйственной надобности (счет времени);
– выступает как воплощение мифа, то есть выполняет задачу «священного упорядочивания» мироздания с точки зрения людей;
– решает задачу приведения жизни отдельного взятого человека или группы людей в соответствие с природными ритмами.
Годовой, месячный и солнечный круг германцев на рисунке XVIII века (по: Pennick, 1989)
Последнее обстоятельство в современных условиях приобретает все большее значение. Вот дополнительное тому подтверждение:
Традиционный годовой круг кельтских народов (по: Rimmer, 1994)
«В современных условиях, конечно, так жить сложно, иногда и невозможно. Не дожидаясь рассвета или после заката солнца, люди работают на производствах, так как есть электричество. Кроме того, есть и такие непрерывные (круглосуточные) производства, где невозможно остановить конвейер. Но в большинстве случаев современный человек во вред себе игнорирует космический ритм времени.
Исследования ведущих биоритмологов как отечественных, так и зарубежных, свидетельствуют о том, что главным фактором, определяющим наиболее эффективный ритм жизнедеятельности человека, является суточное вращение планеты. При этом первостепенное значение при синхронизации суточных физико-химических ритмов организма имеет цикл: свет – темнота, день – ночь. Доказано, что глаз – рецептор света, по спектральной чувствительности “настроен” на солнечное излучение. Именно с действием солнечного света после восхода солнца по утрам связывается активизация внутренних процессов в организме, обеспечивающих работоспособность и активность человека. Перемещение человека в другие часовые пояса показало, что приспособление к новому суточному ритму продолжается в течение 10–25 суток. При этом нарушение прежнего ритма сопровождается головной болью, ухудшением аппетита, бессонницей, нарушениями пульса и артериального давления, снижением работоспособности и т. д.
Годовой круг традиционных праздников литовцев (по: Trinkunas, 1999)
Учеными сделан вывод, что переход с “зимнего” на “летнее” время сопровождается нарушением биологических ритмов даже у детей. Перестройка ритмов температуры тела, частоты сердечных сокращений, артериального давления, показателей умственной работоспособности происходит лишь спустя 2 недели после введения “летнего” времени. Причем дети и подростки более ранимы изменениями временной среды, чем взрослые. Более того, экспериментально выявлено, что нарушение светового ритма сокращает продолжительность жизни. Итак, страдают и взрослые, и дети. Страдают от того, что навязанный организму специальный ритм не соответствует внешнему природному ритму. Попытки же организма каким-то образом подстроиться к космическим и планетарным ритмам разбиваются два раза в год о заботу об экономии энергии, необходимой для “процветания” человека.<…>
Масленица в Круге Языческой Традиции (2007 год). Взятие снежной крепости
С наступлением зимы в средних широтах многие животные впадают в спячку, и это помогает им пережить неблагоприятный период. Не улегшийся по каким-либо причинам в берлогу или разбуженный медведь (шатун), как правило, не доживает до весны. Яблоня, вдруг расцветшая поздней осенью, почти всегда погибает» (Безертинов, 2006).
Сходную точку зрения выражают и другие авторы, при этом опираясь на другие основания:
«Искусственное выделение часовых поясов, не согласованных с естественной ритмикой светового режима, является дополнительным фактором стресса для населения данного региона. Ежегодные перемены времени являются для людей дополнительными факторами, истощающими резервы организма и оказывающими расшатывающее действие на здоровье людей. Отсюда у людей возрастают психические, сердечные, гипертонические болезни, рак и т. д.
С природой нельзя экспериментировать, а тем более с ней бороться. Люди должны жить в гармонии с ритмами Вселенной, согласуя с ними все социальные, производственные, домашние ритмы, а не наоборот, заставляя жить по навязанному ритму. Все сказанное свидетельствует о том, что именно в понимании нами всех сложных взаимосвязей космоса, биосферы Земли и человека заложен наиболее близкий путь к возможности управления здоровьем и долголетием» (Хаснулин, 1998, с. 74).
Масленица в Круге Языческой Традиции (2007 год). Ряженый и девушки
Приведенные соображения позволяют нам подойти к построению основанного на народных обычаях, традиционных знаниях и природных ритмах календаря, который при этом был бы понятен современному человеку.
Из такого календаря, видимо, придется исключить:
– «догматизацию» праздничной обрядности и названий;
– обязательность празднований в один день повсеместно, особенно окказиональных событий.
Что должно стать главным в современном празд нике? Ведь (за редчайшим исключением) в них не участвуют земледельцы, пчеловоды, охотники, рыболовы – то есть люди, самим своим образом жизни «выстраивающие» единственно правильный для них календарь. Видимо, с практической точки зрения главной будет неоднократно упомянутая нами оздоровительная составляющая. Несомненно, есть и еще одна сторона «медали» – связь человека со своими историческими корнями, а также объясняемое Мифом соучастие в движении и обновлении Мироздания.
Принять это умом не столь сложно. Куда сложнее пропустить подобное понимание, что называется, через себя самих и начать соответственно поступать и жить… Однако перед нами – тот случай, когда уже по способу мышления понятно, каких воззрений на самом придерживается человек, полагающий себя язычником.
Майское дерево. Реконструкция праздников Радуница и Красная горка Обществом «Северный ветер» (май 2008 года). Фото Д. Гаврилова
Отчетливо прослеживаются четыре основных годовых праздника, с астрономической точки зрения знаменующих начало нового времени года, а с современной календарной – их середину. Два из них именуются солнцестояния (солнцевороты), два – равноденствия. Менее отчетливы в некоторых местных обычаях, но присущи всем индоевропейским народам (даже в странах, где господствует лунный календарь – Ирак, Иран, Индия) праздники смены времен года. Они приходятся на равноудаленные от ключевых годовых дат дни.
Все эти праздники с точки зрения традиции не являются единомоментными событиями, они могут продолжаться около недели. Они требуют «вхождения» в праздник и «выхода» из него (что, кстати, вполне оправдано и с точки зрения психологии как личности, так и групповой).
В современных условиях лишь единицы могут себе позволить провести обрядовое праздничное действо именно в тот день и час, когда Солнце или Луна находятся в соответствующем положении относительно Земли. Следовательно, праздник может быть назначен на любой день в рамках связанной с ним недели, в силу различных обстоятельств удобный для его возможных участников. Желательно все же, чтобы он не сдвигался сильно от «правильного» дня. Это также вполне посильная задача при современной семидневной недели. При этом представляется целесообразным, чтобы люди старались выполнить подобающие ритуалы в частном порядке в нужное время, пусть даже в значительно усеченном виде.
Очистительный купальский огонь. Купала Круга Языческой Традиции (2007 год). Фото А. Бойко
Думаем, что при устроении открытых праздников и разработке их обрядности (что сейчас неизбежно) непременно стоит придерживаться обрядового минимума, включающего соответствующие обычаю действа и требы. Обрядовый минимум включает в себя основные элементы, связанные с годовым мифом и опирающиеся на традиционное мировоззрение. Следовательно, обращенные непосредственно к архетипическим глубинам психики человека. Остальное, в общем-то, дело выбора тех, кто проводит праздник.
Миф солнечного года требует особого и глубокого осмысления. Полная его реконструкция, если таковая и возможна на научной основе, еще впереди. Этот миф должен был быть космогоническим, то есть описывать происхождение мира, его развитие, настоящее и будущее, подобно тому, как в скандинавской Старшей Эдде предсказан Рагнарек. В любом случае едва ли мы получим «основной миф» о борьбе громовника Перуна и кощного Велеса в образе змея, хотя постоянная борьба двух начал в нем, несомненно, будет присутствовать.
Купальские ворота. Купала Круга Языческой Традиции (2007 год). Фото Д. Гаврилова
Полагаем, такое предание будет восходит к дуалистическим легендам о сотворении мира, присущим как славянам, так их соседям и историческим сородичам. Противодействующие силы могут приобретать разный облик, в том числе женский. Возможно, лишь в день летнего солнцестояния должно наступать перемирие, которое завершается священным браком двух единоисходных противоначал.
Такая реконструкция отчасти подтверждается развитием образно-мифологических сюжетов в праздничной обрядности. Реконструируемый миф представляется нам наследием общества начала освоения земледелия, когда еще сильны традиции уклада собирательского, предшествующего производящему. Что, впрочем, не исключает существования и других, более древних (или более поздних) по времени складывания мифов.
Рождение солнечного года есть обновление мира. Борьба за его становление начинается в пору зимнего солнцеворота. Возможно, некоторую роль в этой части мифа будет играть так называемое «нижнее Солнце» или «Солнце нижнего мира», которое мы нередко встречаем на традиционных изображениях. Это также то Солнце, которым становится наше дневное светило, когда над землей сгущаются сумерки и наступает ночь. Зима – ночь года. В полночь рождается новое время, обновляется день, а в полночь года обновляется мир и все сущее. Хтонические силы, которые соучаствуют в творении мира, властвуют половину праздничной/переходной поры (вспомним шесть «святых» и шесть «страшных» дней Святок). В это время с ними следует, скорее, договариваться, нежели ссориться.
Подрастающий мир развивается, в феврале «достигая» возраста младенчества. В пору Громницы, как местами считали в народе, «Зима встречается с Летом». По сути, грядущий год проходит первые испытания. И люди чествуют бога – дарителя испытаний. Сражение за грядущее тепло завершается победой сил света. Мир движется к весне, которая приходит робко, не всегда имея достаточно сил. Поэтому уместны, даже необходимы различные обрядовые действия ей в помощь (заклички, зазывания и т. п.).
Приближается критическая пора, время весеннего равноденствия. Это решающее столкновение между двумя противоположными началами, от исхода которой зависит, каким будет грядущее лето. Вновь люди участвуют в мистерии космического уровня, содействуя приходу плодородной части года.
Полагаем, в эти дни заканчивалась мужская половина года и начинался собственно древний год славян, то есть тот отрезок годового круга, которой и имел смысл для древнейших землепашцев (по крайней мере, исследователи приводят весьма убедительные тому доказательства). Сходили снега, земля просыпалась и вновь обретала способность к плодоношению/деторождению.
Восемь главных праздников года по солнечному календарю и пять важнейших дней почитания предков (Деды) в их взаимосвязи. Версия авторов
Окончательно процесс такого становления завершается в конце апреля – мае. Здесь стоит отметить любопытное наблюдение: если разбить год на две мысленных части, то ключевые праздничные обряды внутри этих условных отрезков будут весьма напоминать друг друга. Есть общие черты у праздников зимнего солнцеворота и весеннего равноденствия, есть нечто сходное и у Громницы и Красной горки. При желании каждый легко убедится в правоте сказанного, познакомившись с многочисленными этнографическими сведениями, касающимися этих праздников. Дальнейшее сходство также вполне заметно. Объяснить это можно отнюдь не примитивностью и убогостью религиозно-мифологического мышления и обрядности древнейших славян. Думаем, перед нами – отголоски переносов неких мифологических представлений с одной части года на другую. Мифологический образ-основа остается, равно как остается и космическое его обоснование, а вот сроки смещаются. Возможно на деле, что это – проявление единых основ мировоззрения.
Далее, по мере приближения к летнему солнцевороту, события космической драмы развиваются по вполне понятному сценарию. Подросшая девушка и подросший юноша должны найти себе пару. Соединение двух начал приведет к космической свадьбе, будь то свадьба Земли и Неба, женского и мужского – любой из возможных и многочисленных бинарных оппозиций. Плодом их брака становится возможность людям выжить, то есть хлеб насущный.
Хлеб выращивают люди, но с точки зрения человека с мифологическим сознанием он все же появляется по воле богов, то есть мировых сил, Солнца, Света, Земли… Совместные усилия всего сущего становятся условием появления потомства, урожая. Отсюда – радость в конце лета, которая, впрочем, весьма быстротечна и всегда окрашена легкой печалью, вызванной пониманием скорого завершения плодородных дней и приближенья безвременья (в одном из древнейших вариантов) или старости и смерти года (видимо, более поздние представления).
Постепенно мир приходит к рубежу, за которым может быть, не окажется ничего. Мы вполне допускаем, что подобным образом и мыслили себе конец осени и начало зимы наши далекие предки. Конечно, наивно думать, что они были настолько наивны, чтобы не понимать – продолжение непременно будет. Весь опыт поколений свидетельствовал о том, что весна придет вновь. Кстати, почитание накопленного опыта (навыков) тоже включено в годовой круг: вспомните обрядность конца октября – начала ноября!
Что же касается «знания» о непременном наступлении новой весны… Что значит «знание» для мифа? Миф объяснит и причину появления знания и необходимость тех или иных обрядовых действий. Именно миф, образ (вспомним А. Ф. Лосева!) определяет духовную составляющую повседневного бытия.
С точки зрения истории религий и верований переживание чередования времен года в «круге вечного возвращения» (М. Элиаде) становится основой представлений о круговороте человеческой жизни, начале и конце мира, который, по представлениям индоевропейцев, рождается, развивается, разрушается и непременно возрождается вновь. Следуя этой логике, мы можем постичь глубинный смысл множества преданий и понять их внутреннюю взаимосвязь и содержание. Но наиболее наглядно они прослеживаются именно в календарной обрядности. И это, на наш взгляд, еще одна причина, по которой нам так важен осмысленный и традиционный священный календарь, связывающий время людей с Временем Богов.
В качестве своеобразного подведения итогов позволим себе, наконец, выйти на уровень обобщений и предложить наш вариант годового календаря. Он не включает в себя все полупраздники, а также события, имеющие скорее местные, чем общеславянские корни. Также мы стремились избегнуть включения в него дней, которые могли появиться в годы двоеверия или вошли в список праздничных дней в недавние поры (так называемые «новоделы»). Чаще всего историческая достоверность их крайне сомнительна, а то и явно подложна. Да и в любом случае маловероятно, чтобы действительно бытовавший языческий календарь имел столько праздников, сколько в него ныне вписывают…
Итак, ключевыми праздниками года становятся:
1. Коляда (зимний солнцеворот или солнцестояние) – 21–24 декабря.
Святки (новогодние праздники) включают канун праздника (сочельник), корочун (самый короткий день и самую длинную ночь в году), последующие двенадцатидневные праздники. Рождение Мироздания и Солнца.
2. Громница (Среча, Велесов день –?) – начало февраля (первая декада).
В настоящий момент традиционная обрядность не столько утрачена, сколько рассеяна по всему февралю. Тем не менее, основной смысл события понятен: Солнце выжило, зима дает слабину, мир поворачивает к теплу и весне.
3. Великдень, или Масленица (? – здесь вопросительный знак указывает на проблемность именования) – 21–24 марта (весеннее равноденствие).
Приход весны, окончательная победа тепла и света. Возможно, силы зимы преображаются в силы плодотворные (поскольку нельзя забывать о сущностном единстве – с языческой точки зрения – навьих, темных, недобрых сил и плодородия). Наступление земледельческого нового года и женской части года двенадцатимесячного.
4. Красная горка – начало мая (первая декада).
Это начало собственно весны, времени распускания листь ев, цветов и т. д. В праздничной обрядности появляются мотивы восхваления плодородной силы-яри, предчувствие грядущего брака (уместно вспомнить и приход Ярилы, и женские ритуалы приветствия весны, и чествование первых теплых дождей… ).
5. Купала, или Ярилин день (летний солнцеворот или солнцестояние) – 20–24 июня.
Собственно чествование максимума света в северном полушарии. Русалии. Плодородные силы природы находятся на подъеме, теперь следует помочь свершиться таинству рождения урожая. Совокупность праздничных действий включает усилия по сбережению урожая, содействие «повороту на зиму», отмечание «космической свадьбы».
6. Спасы (?) – праздники Урожая – начало августа (первая декада).
В это время первый урожай уже собран, что в глазах язычника-земледельца, несомненно, требует благодарно сти – в данном случае, надо думать, Даждьбогу. Однако, поскольку большая часть работ еще впереди, продолжаются усилия по сохранению даров полей, огородов и т. д. К сбору основного урожая следует приступать, некие очистительные действия. Возможно, четкой даты праздника у славян, в отличие от кельтов, в прошлом все-таки не существовало.
7. Осенины (Таусень, Богач) – 21–24 сентября (осеннее равноденствие).
Завершение основных сельскохозяйственных работ и недолгая пора тепла и изобилия накладываются на понимание приближения холодов. Природа готовится «умереть», отсюда особое внимание к обрядовым ограничениям, обереганию собранного и проводам благожелательно настроенных к людям сил (духов), которые вот-вот покинут мир людей. Окончание женской части года и начало мужской.
8. Сварожицы и/или Макошье (?) – конец октября – начало ноября (первая декада).
В прошлом, возможно, начало месяцев безвременья. Отсюда и вплоть до самой весны обряды становятся домашними (за исключением Коляды). Обрядность посвящена подготовке к зиме и подведению итогов сделанного.
К праздникам солнечного года примыкают и тесно переплетаются с ними особые дни почитания предков. Обычай восточных славян знает от трех до пяти – а местами и более – таких поминальных праздников (по крайней мере, три являются обязательными и бытуют у восточных славян повсеместно).
Читать бесплатно другие книги:
