Клуб холостяков Стил Даниэла
У Грея такой уверенности не было. «Слышу предательские нотки», – эти слова так и стояли у него в ушах, звучали снова и снова.
После встречи с Греем Чарли долго не мог успокоиться. Он не мог прийти в себя от услышанного. Самое ужасное заключалось в том, что Грей был прав, хоть Чарли и отказывался это признать. В последнее время он, как и Грей, все чаще задумывался об одинокой старости. Только он не был готов обсуждать свои страхи ни с кем, кроме своего психоаналитика. Адам этого не поймет, а вот Грей понял. Адаму еще только сорок один, он продолжает делать карьеру и полон планов. Чарли же с Греем фактически подошли к пику и вот-вот покатятся под горку. И теперь Чарли уже не был так уверен, что хочет делать это в одиночку. Но, может статься, у него не будет выбора. Он завидовал Грею, хотя и не был уверен, что тот встретил женщину, с которой пройдет свой финальный этап. Еще неизвестно, надолго ли это. Никто не может этого знать заранее.
Он сидел в машине с грустным видом и размышлял, про себя отмечая те моменты недавнего разговора, которые надо будет потом обсудить с психотерапевтом. Машина доставила его по нужному адресу. Чарли ждали в Детском реабилитационном центре в Гарлеме.
– Вы тут справитесь? – участливо спросил таксист. Вид Чарли был бы более уместен на Пятой авеню, а не в сердце Гарлема. Галстук от «Гермеса», золотые часы, дорогой костюм. Но Чарли никогда не одевался кое-как, тем более когда шел обедать в «Яхт-клуб».
– Все в порядке! – Он улыбкой поблагодарил водителя и протянул ему солидные чаевые.
– Подождать вас? Или хотите, я потом за вами приеду? – предложил таксист, опасаясь оставлять респектабельного пассажира в неблагополучном районе.
– Не волнуйтесь. Спасибо за заботу. – Чарли снова улыбнулся и попытался выкинуть из головы разговор с Греем. Он посмотрел на здание, около которого остановилось такси. Оно явно требовало ремонта. Выделенного его фондом миллиона хватит на многое. Чарли на это очень надеялся. Через секунду мысли Чарли снова были заняты Греем.
Странное дело – он, как малый ребенок, был до глубины души обижен на Грея. Он искренне считал, что Грей его бросает ради Сильвии. Не хотелось признаваться себе, что он испытывает ревность, но в глубине души он понимал, что это так. Чарли было жаль терять лучшего друга, отдавать его в руки неуемной дамы, как можно было заключить из рассказа Грея, и лишь потому, что благодаря своим связям она нашла ему подходящего агента. Ясно же, что она к Грею не случайно присосалась, наверняка чего-то от него хочет. А если она искушена в манипулировании другими, то в два счета порушит их дружбу и навсегда отвадит Грея от приятелей. Больше всего он боялся лишиться друга. Потерять его из-за женитьбы, сожительства или только ночевок – как ни называй, все одно. У Грея уже сейчас такой вид, словно он попал в кабалу. Она дурит ему голову, а самое печальное, что многое из того, что сказал сегодня Грей, это чистая правда. Особенно в части, касающейся его, Чарли. Это все она его настроила! Грей никогда бы не решился так с ним разговаривать. Она сделала Грея другим человеком, и Чарли это пугало.
Чарли помедлил у дверей центра, прежде чем позвонить. Дверь ему открыл молодой человек в джинсах и футболке. Афроамериканец с белозубой улыбкой и бархатистыми темно-карими глазами.
Он заговорил с Чарли с легким карибским акцентом.
– Здравствуйте. Чем могу помочь? – Он смотрел на Чарли, как на инопланетянина. Сюда никогда не приходили такие респектабельные господа. Но молодой человек не выдал своего изумления и пригласил Чарли войти.
– У меня назначена встреча с Кэрол Паркер, – сказал тот. Так звали директора центра. Чарли о ней было известно только то, что она социальный работник с отличным послужным списком. Училась в Принстоне, имеет диплом Колумбийского университета по специальности «Социальное обеспечение», готовит диссертацию. Тема ее работы – дети, подвергшиеся насилию.
Центр был как раз для таких детей и их матерей, но в отличие от других подобных заведений особое внимание здесь уделяли детям. Пострадавших от насилия бездетных женщин или тех, чьим детям удалось избежать жестокого обращения, сюда не принимали. Чарли знал, что здесь, совместно с Нью-Йоркским университетом проводится работа по предотвращению насилия в отношении детей, а не только залечиваются уже нанесенные детям раны. Десять штатных единиц, шесть человек на неполной ставке – в основном студенты, работающие по ночам, два психиатра и масса волонтеров, из которых большинство – это подростки из небогатых районов, которые сами когда-то стали жертвой насилия. В этом заключалось новаторство – привлекать к работе с детьми тех, кто когда-то пережил нечто подобное. Чарли читал об этом методе и был о нем высокого мнения. Его автором была сама Кэрол Паркер, года три назад, когда защищала диплом магистра. Она собиралась стать психологом и заниматься проблемами большого города, в частности детьми из бедных районов. Этим заведением она руководила, получая гроши. Сама нашла спонсоров, сумела собрать миллион долларов, чтобы выкупить здание и создать свое учреждение, а теперь вот фонд Чарли выделил столько же. Про Кэрол Паркер писали, что она интересная молодая женщина, и еще был известен ее возраст – тридцать четыре. Чарли не был с ней знаком, только говорил по телефону. Она разговаривала как профессионал, была деловита, голос у нее был мягкий и приятный. Она пригласила Чарли приехать и самому познакомиться с центром, пообещав все ему показать лично. Отзывы, представленные мисс Паркер совету фонда, производили впечатление. Выходило, что в придачу к образованию и энергии у нее имеются еще и связи. Даже мэр дал ей рекомендацию. Кэрол была знакома со многими влиятельными людьми и, судя по всему, пользовалась у них уважением.
Молодой человек провел Чарли в небольшую скромную приемную и предложил чашку кофе. Чарли отказался.
В открытую дверь приемной Чарли наблюдал за людьми. Мимо двери проходили женщины, ребятня, подростки в форменных футболках, по которым можно было определить волонтеров. Во дворе ребята играли в баскетбол. Чарли увидел на стене объявление с приглашением женщин района на занятия по профилактике жестокого обращения с детьми в семье. Чарли не был уверен, что центр играет такую уж важную роль в жизни района, но по крайней мере обещанное здесь исполняли. Он следил, как мальчишки кидают мяч в кольцо, когда перед ним возникла высокая молодая блондинка. Она была в джинсах, кроссовках и такой же форменной футболке. Чарли встал и пожал ей руку, она оказалась почти одного с ним роста. Стройная, высокая, эффектная. Ей бы быть фотомоделью, а не социальным работником. Она с улыбкой поздоровалась, но держалась при этом официально и даже строго. Финансирование центру было нужно как воздух, но не в характере Кэрол было пресмыкаться или лебезить, даже если бы от этого был толк. Она так и не научилась заискивать, к тому же ей было не вполне ясно, чего от нее ждет посетитель. Она пригласила Чарли в кабинет, при этом вид у нее был довольно неприступный, словно она заранее приготовилась к обороне.
На стенах висели плакаты, графики, приказы, объявления, официальные распоряжения органов власти, имеющие отношение к работе центра. Номера горячих линий для лиц с суицидальными наклонностями, надзорных органов за потреблением спиртного и наркотиков, плакат, обучающий технике искусственного дыхания. Книжный шкаф был забит всевозможными справочниками, книги лежали и на полу. Стол Кэрол был завален бумагами, лоток с входящей корреспонденцией переполнился. И еще на столе было много фотографий детей, вероятно когда-либо прошедших через центр. Это был кабинет очень занятого человека. Чарли знал, что занятия во всех группах, в том числе и для жителей района, Кэрол ведет сама. Единственный курс, который она доверила своей помощнице, был для матерей. Его вела одна женщина из района, сама в прошлом жертва насилия, которая прошла соответствующее обучение и теперь учила выживать других. Кэрол Паркер все делала сама, разве что полы не мыла и не готовила еду. Впрочем, в ее резюме говорилось, что в случае необходимости она и это готова делать собственноручно. Такое уже случалось. Она была из тех женщин, о которых интересно читать, но страшновато общаться лично. Правда, в последнем Чарли еще не имел возможности убедиться, но внешности она, бесспорно, была незаурядной. Когда же Кэрол села за стол и улыбнулась, он прочел в ее взгляде явное дружелюбие. А глаза, пронзительно-синие, смотрели обезоруживающе открыто.
– Итак, мистер Харрингтон, вы решили нас проинспектировать, – констатировала Кэрол Паркер.
Впрочем, она понимала, что миллион долларов – деньги нешуточные, и он имеет на это право. Точнее говоря, фонд выделил им девятьсот семьдесят пять тысяч – ровно столько, сколько Кэрол попросила. У нее не хватило духу замахиваться на целый миллион, и она попросила дать столько, сколько сумела собрать сама за три предыдущих года. Официальное извещение о том, что фонд выделил им деньги в полном объеме, ее просто ошеломило. Она одновременно подавала заявки в десяток разных фондов и везде получила отказ. Чаще всего отказ мотивировали тем, что надо еще годик посмотреть, как у центра пойдут дела, а уж потом решать насчет финансирования. Так что Кэрол была ему очень благодарна, но все равно, как всегда, когда к ним наведывались спонсоры, чувствовала себя дрессированной обезьянкой. Ее призвание – спасать чужие жизни и лечить исковерканные души, все остальное ей неинтересно. Сбор денег она расценивала как неприятную необходимость. Кэрол терпеть не могла кого-то обхаживать в расчете, что дадут денег, и делала это только ради тех, кто приходил к ней за помощью. Ей претило уговаривать людей, купающихся в деньгах, выделить хоть какие-то крохи обездоленным детям. Что эти люди могут знать о пятилетней малышке, которой плеснули в лицо раствором кислоты и теперь она на всю жизнь останется слепой? Или о мальчике, которому мамаша прижгла щеку раскаленным утюгом? Или о двенадцатилетней девушке, которую с малых лет насиловал отец и у которой вся грудь в ожогах от сигарет? Как убедить этих людей в том, что эти дети нуждаются в их помощи? Чарли еще не знал, что она собирается ему сказать, но видел, каким волнением пылают ее глаза. Еще он заметил легкое неодобрение в ее взгляде, брошенном на безупречный костюм, дорогой галстук и золотые часы. Кэрол точно знала, что потраченным на них деньгам нашла бы более полезное применение. Он мгновенно прочел ее мысли и почувствовал себя идиотом, расфранченным павлином. И как он не подумал об этом заранее?!
– Прошу прощения, что не оделся более подобающим образом. Я к вам прямо с серьезной деловой встречи. – Это была неправда, но не мог же он отправиться в ресторан в джинсах и кроссовках. Чарли снял пиджак, расстегнул манжеты, завернул рукава, затем стянул галстук и засунул в карман. Это мало что меняло, но он сделал все, что мог, и Кэрол улыбнулась.
– Простите, – извинилась она. – Пиар – не мой конек. Я люблю свое дело. А вот расстилать перед высокопоставленными гостями красную ковровую дорожку терпеть не могу. Во-первых, у нас ее нет, а если бы и была, мне все равно было бы недосуг этим заниматься.
У нее были длинные волосы, она носила их заплетенными в толстую косу. Что-то в ней было от женщин викингов. Она сидела за столом, вытянув перед собой длинные ноги, и никак не была похожа на социального работника. Тут Чарли вспомнил, что она училась в Принстоне, и, дабы растопить лед, заметил, что они вышли из одной альма-матер.
– В Колумбийском мне больше понравилось, – честно призналась Кэрол. Тот факт, что они учились в одном университете, не произвел на нее никакого впечатления. – Там все было по-честному. По-моему, Принстон слишком носится со своим престижем. Только и разговору, что об истории заведения. Там больше изучают прошлое, нежели думают о будущем.
– Интересное наблюдение, мне оно в голову не приходило, – заметил Чарли, отдавая должное меткости ее суждения. Несомненно, Кэрол Паркер была женщиной прямой и даже строгой, но одновременно было в ней нечто совсем иное. – Вы были в студенческом братстве? – спросил он, не теряя надежды установить контакт или хотя бы найти точки соприкосновения.
– Да, – вдруг смутилась она. – Я была в «Коттедже». – Она помолчала, потом понимающе улыбнулась. Она знала этот тип людей. Таких аристократов в Принстоне пруд пруди. – А вы – в «Плюще». – В «Плющ» женщин не брали, даже в бытность Кэрол. Она терпеть не могла этих парней-снобов. Теперь это казалось ребячеством и глупостью.
Чарли кивнул, она улыбнулась.
– Не стану спрашивать, как вы догадались. – Ясно было, что ей знаком его тип людей, но больше она о нем ничего не знает. – Могу я рассчитывать на ваше прощение?
– Можете, – рассмеялась Кэрол и в одно мгновение помолодела. На ее лице не было никакой косметики, слишком много забот, чтобы еще думать о такой безделице. – Взнос вашего фонда – залог того, что я вам прощу что угодно, если только вы не станете издеваться над своими детьми.
– У меня детей нет. Так что я прощен. Чарли чувствовал ее предубеждение и считал разве что не делом чести его перебороть. В конце концов, независимо от количества дипломов Кэрол просто красивая женщина. А если Чарли хотел очаровать женщину, перед ним редко кто мог устоять. Впрочем, он еще и сам не понял, стоит ли Кэрол Паркер его усилий. Похоже, она крепкий орешек. Истовая сторонница социального равенства, она мгновенно распознала в Чарли противника. Она удивилась, что у него нет детей, но тут же вспомнила, – ей говорили, что он не женат. Уж не голубой ли? Если бы Чарли прочел и эти ее мысли, он был бы сражен наповал. А вообще-то, его сексуальная ориентация ее нисколько не волновала. Ее интересовали деньги для приюта.
– Не хотите взглянуть на наш центр? – любезно предложила Кэрол и поднялась.
На каблуках она будет точно одного с ним роста. В Чарли было шесть футов четыре дюйма. И глаза у них одного цвета. И волосы – светлые. Мелькнула мысль, что она очень похожа на его покойную сестру, но Чарли отбросил сравнения. Зачем себя мучить воспоминаниями…
Кэрол уже направлялась к двери и не заметила его изучающего взгляда. На протяжении следующего часа она водила его по центру, показала все комнаты, провела по коридорам и игровым комнатам. Похвалилась садом, разбитым детьми на крыше, познакомила со многими воспитанниками. Представила его девочке по имени Габи с ее собакой-поводырем, купленной, как отметила Кэрол, как раз на деньги фонда. Габи дала своему черному Лабрадору кличку Зорро. Чарли нагнулся и потрепал пса по голове, чтобы спрятать от Кэрол навернувшиеся слезы. Когда рядом никого из детей не было, Кэрол рассказывала ему такое, что разрывалось сердце. Несколько минут посидели на занятиях группы, и Чарли был поражен. Обычно занятия вела Кэрол, но сегодня она освободила себе вторую половину дня специально для встречи с ним, что, вообще-то, считала потерей времени. Она была убеждена, что приносит больше пользы, работая со своими подопечными.
Кэрол представила Чарли добровольным помощницам, занимающимся трудотерапией с младшими детьми и грамотой с теми из старших, кто еще не научился читать и писать. Чарли припомнил, что читал об этой программе в материалах центра, где еще говорилось, что за свои достижения Кэрол была удостоена национальной премии. После курса реабилитации в центре ее подопечные в течение года могли посещать уроки грамоты, после которых все они без исключения умели читать и писать. На эти уроки приглашались и желающие из числа родителей. Еще здесь проводились консультации и психотерапевтические сеансы как для детей, так и для взрослых.
Кэрол познакомила Чарли и со своим помощником Тайджи, тем самым молодым человеком, что открыл Чарли дверь. Кэрол сообщила, что Тайджи – аспирант Йельского университета. Ей удавалось привлекать к сотрудничеству потрясающих людей – одних она знала по прошлым годам, с другими сталкивалась по ходу дел. С Тайджи они вместе учились на факультете социального обеспечения. Она после этого открыла этот центр, а он пошел в Йель учиться дальше. Он был родом с Ямайки, Чарли с удовольствием вслушивался в его речь с приятным акцентом. Они еще немного поговорили, после чего Кэрол пригласила Чарли к себе в кабинет.
– Даже не знаю, что сказать, – признался Чарли. – Это потрясающе! Вы проделали колоссальную работу. Как вам это удалось? – Он был поражен увиденным и ничуть не меньше самой мисс Паркер. Под маской сдержанной уверенности скрывалась поистине незаурядная личность. Куда более незаурядная, чем он сам. В тридцать четыре года Кэрол уже создала учреждение, которое давало надежду множеству людей – и молодых, и старых – и возвращало их к жизни.
Чарли с таким вниманием слушал все, что она рассказывала на протяжении этого часа, что совершенно забыл о своем намерении развеять предубеждение мисс Паркер против себя. Вышло все наоборот: это она его ошеломила, но не столько своим обаянием, сколько энтузиазмом и искренностью. При всем внешне скромном виде центр оказался удивительным местом.
– Эта мечта была у меня с детства, – сказала ему Кэрол. – С пятнадцати лет я копила деньги. В студенчестве подрабатывала официанткой, косила газоны, торговала журналами, давала уроки плавания. Я делала все, что можно, чтобы наконец создать такой центр. И вот, как видите, получилось. Я накопила около трехсот тысяч, включая заработанное на акциях. Уговорила дать деньги многих людей. Мы сумели выкупить здание – и дело завертелось. Конечно, поначалу было непросто, были ошибки и неудачи. Теперь все будет не так. – Внезапно ее голос потеплел. – И все благодаря вашему фонду. Простите, что я вас холодно встретила. Терпеть не могу рекламировать свою работу. Я знаю, мы делаем большое дело, но зачастую люди приходят и словно не видят этого. Или не хотят понять, насколько это важно. Если бы вы знали, как бывает горько, когда все усилия объяснить, увлечь ничем не заканчиваются. Я, когда увидела вас, – смущенно призналась Кэрол, – сразу решила, вы из таких. И ошиблась. Мне вообще иногда кажется, у меня предубеждение к тем, кто учился в Принстоне, включая и меня. Мы все такие привилегированные, никого вокруг и знать не хотим. А здесь у меня настоящее дело. Все остальное – мишура, по крайней мере для меня.
Чарли понимающе кивнул. Он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить Кэрол свое восхищение, поэтому решил обратить все в шутку. Он виновато показал на свои часы.
– Обещаю выкинуть их по дороге, чтобы в следующий раз вы были милостивы ко мне.
– Это лишнее. – Кэрол рассмеялась. – В этом районе их могут запросто с вас снять. Я скажу Тайджи, чтобы проводил.
– Я не такой слабак, как вы думаете, – улыбнулся Чарли.
Кэрол к нему заметно потеплела. К какому бы студенческому братству Чарли ни принадлежал, он все-таки выделил центру почти миллион долларов, и Кэрол испытывала к нему благодарность. Она поняла, что поначалу была к нему несправедлива. Просто она на дух не выносит таких, кто отказывается замечать что-либо вокруг себя. Но с чего она взяла, что он такой? Ведь его фонд спонсирует массу полезных дел, и вряд ли он так уж бессердечен при всей его избалованности. Если бы она узнала, что у него восьмидесятиметровая яхта, она бы вряд ли изменила свое мнение о нем. Но, к счастью, на эту тему разговора не было.
– Я тоже сильнее, чем кажусь на первый взгляд, – сказала она. – Но в нашем районе все равно расслабляться нельзя. В другой раз приезжайте в спортивном костюме и кроссовках. – Она обратила внимание на его дорогие туфли от Джона Лобба, сшитые на заказ.
– Непременно, – пообещал Чарли. Он так и сделает хотя бы для того, чтобы ее не раздражать. Чарли чувствовал себя намного комфортнее, когда она смотрела на него с одобрением. А в первый момент Кэрол просто обдала его холодом. Слава богу, теперь все встало на свои места. Чарли поймал себя на мысли, что хочет приехать сюда еще раз. И он не стал скрывать своего намерения от Кэрол. Прощаясь, он пообещал наведаться еще, и Тайджи повел его к выходу.
– Приезжайте в любое время! – произнесла Кэрол с дружелюбной улыбкой. В этот момент по лестнице, сопровождаемая Зорро, спустилась Габи. Она крепко держала в руках поводок и по голосу узнала Кэрол и Тайджи.
– Что ты тут делаешь? – удивилась Кэрол. Обычно дети внизу не появлялись, только в столовой или когда шли на прогулку. На первом этаже располагались служебные помещения, что объяснялось особенностями центра. Случалось, что объявлялись агрессивные родители в поисках своих детей или чтобы задать им очередную взбучку, после того как дети по решению суда были переданы под опеку центра. Так было и в случае с Габи. Поэтому надежнее было держать детей на верхних этажах, подальше от посторонних глаз.
– Я пришла попрощаться с тем дядей, у которого такой добрый голос. И Зорро тоже хочет сказать ему до свидания.
Теперь Кэрол заметила слезы на глазах у Чарли. Кэрол легонько коснулась его локтя. Малышка подошла к Чарли и улыбнулась. Сердце Чарли готово было разорваться от сострадания и боли.
– До свидания, Зорро, – сказал он, потрепал пса и ласково погладил девочку по голове. Что бы Чарли сейчас ни сделал для девочки, утраченного зрения ей уже не вернуть. И не стереть из памяти то, что с ней сделали жестокие взрослые. Все, что он мог, это оплатить ее собаку-поводыря. Такая малость! Именно так и Кэрол воспринимала все, что делала для этих детей. – Смотри, береги его, Габи. Он красивый пес и очень тебя любит.
– Я знаю, – ответила девочка и наклонилась поцеловать собаку. – А вы к нам еще придете? Вы хороший.
– Спасибо, Габи. Ты тоже очень славная и очень красивая. Я обязательно к вам еще приеду. Обещаю.
Он посмотрел на Кэрол, та одобрительно кивнула. Несомненно, Чарли удалось завоевать ее расположение. Она понимала, Чарли не виноват в том, что богат, просто ему повезло больше других. Она всю жизнь держалась от таких подальше. Но этому по крайней мере не было на все наплевать. Он пожертвовал на ее центр целый миллион. И хочет приехать еще раз, а это редкий случай. А больше всего ее тронуло, как он говорил с Габи. Жаль, что у него нет своих детей, он был бы хорошим отцом.
Тайджи тем временем пришел сказать, что такси уже ждет.
– Надевайте забрало, – пошутила Кэрол. – И часы не забудьте снять.
– Ну до такси-то я уж доберусь, – отшутился Чарли, улыбнулся и поблагодарил за экскурсию. День, а то и год был прожит не зря. Он еще раз попрощался с Габи, а в дверях оглянулся и посмотрел на нее и ее собаку. Пожал руку Тайджи и, держа пиджак на плече, с засученными рукавами, сел в машину. Всю дорогу Чарли молчал, думая обо всем, что сегодня услышал и увидел. Всякий раз при мысли о маленькой слепой девочке с собакой у него в горле вставал ком.
Дома он сразу взялся за телефон. Позвонил Грею на мобильный. Сегодняшний день стал для Чарли днем открытий.
Грей ответил на втором звонке. Они с Сильвией хлопотали на кухне, и звонок Чарли его удивил.
– Прости, что я сегодня был такой свиньей, – без предисловий начал Чарли. – Не верю, что я это говорю, но мне кажется, я просто тебя приревновал.
Грей не верил своим ушам. Сильвия с изумлением за ним наблюдала. Она еще не поняла, кто звонит и что говорит, но Грей явно был ошеломлен.
– Старик, я не хочу тебя терять. Думаю, я просто испугался, что теперь все изменится. Но если ты ее любишь, думаю, я тоже к ней привыкну. – Чарли говорил это, а в глазах его стояли слезы. Сегодня он был весь на эмоциях, но потерять такого друга он не мог. Они ведь были как братья.
– Ты меня никогда не потеряешь, – ответил взволнованный Грей. Вот такого Чарли он знал и любил. Выходит, Сильвия все-таки ошиблась с прогнозами.
– Я знаю. – Чарли немного успокоился. – Я это сегодня понял. И еще. Я, кажется, влюбился. И хочу честно тебе это сказать.
– Ух ты! – изумился Грей. – И кто она?
– Девочка шести лет с черным поводырем-лабрадором по имени Зорро. Красивее ребенка я в жизни не видел. Мамаша плеснула ей какой-то химией в лицо, и девочка навсегда лишилась зрения. Собаку ей купили на деньги нашего фонда. – Грей потрясенно молчал, а у Чарли по щекам катились слезы. Перед его глазами стояла девочка, которая, он знал, теперь всегда будет в его памяти.
– Ты – хороший человек, Чарли Харрингтон, – проговорил Грей, обуреваемый чувствами.
– Ты тоже, – ответил Чарли, сейчас ему было одиноко, как никогда раньше. Он подумал о Сильвии и Грее. – Зовите на ужин. Надеюсь, она готовит лучше, чем ты? От твоего последнего ужина я чуть концы не отдал. И помни: ни при каких обстоятельствах не готовь ей свой фирменный гуляш. Пусть он останется твоим секретным оружием.
– Ты опоздал, он как раз булькает на плите. Я учу Сильвию, как его готовить.
– Послушай меня: вылей сразу, не то твоему роману конец. Лучше закажите что-нибудь в китайском ресторане.
– Ты не прав, Чарли! Сильвия его уже ела, ей очень понравилось.
– Она лжет. Поверь, никому на свете твой гуляш понравиться не может. Она или сумасшедшая, или действительно влюблена в тебя.
– Может быть, и то и другое. Я на это надеюсь.
– Я тоже, хотя это и не в моих интересах, – ответил Чарли. – Ради тебя готов пострадать. Ты заслужил хорошую женщину. Для разнообразия. Надеюсь, что мне тоже когда-нибудь повезет. – Он помялся, потом продолжил: – Ты сегодня много правильных вещей сказал. Я сам не знаю, чего хочу. Или кого. Мне проще жить так, как я живу. – Проще, только очень одиноко. В последнее время он все больше это осознавал, особенно после возвращения из отпуска.
– Ты найдешь свою женщину, если захочешь. Поверь мне, Чарли, ты ее сразу узнаешь. Я же узнал! Просто приходит день, и на тебя словно нисходит озарение. – Надеюсь.
Они еще немного поговорили и распрощались. Грей сказал, что гуляш подгорает, а Чарли заметил, что это и к лучшему.
Он положил трубку и долго сидел и думал о том, что увидел в детском центре. Сначала у него перед глазами была только Габи и ее собака. Потом – Тайджи, йельский аспирант с Ямайки, и, конечно, Кэрол Паркер. Удивительные ребята. Чарли сидел в кресле, не включая света, и пытался вспомнить, как она на него смотрела, когда он только появился. Прямо-таки с ненавистью, а уж костюм с часами вызвал настоящее презрение. И тем не менее она была ему симпатична. Она сумела добиться того, во что свято верила, ее упорство во имя осуществления своей цели изумило его. Редкая женщина, умная и сильная. Он пока не знал, как поведет себя дальше, но уже чувствовал, что хочет увидеть эту женщину снова. А пока Чарли успокоила мысль, что, возможно, когда-нибудь они с Кэрол станут друзьями.
Глава 9
По дороге на концерт Адам заехал за Чарли в длинном, как змея, лимузине. Сегодня выступала одна из его прославленных клиенток. Ее турне на стадии организации и заключения контрактов вытянуло из Адама все соки, но теперь, когда настал великий день, настроение у него было приподнятое. Сама звезда гремела на всю Америку, если не сказать – на весь мир. Вэна. Одно-единственное слово. И единственная в своем роде женщина. В Нью-Йорке она давала концерт в «Мэдисон-Сквер-Гарден», сегодня там будет полно визжащих от восторга подростков, фанатов певицы и вообще поклонников рок-н-ролла. Чарли нечасто бывал на подобных концертах, но Адам убедил его, что сегодня будет интересно и надо непременно пойти. Билеты у посредников шли по четыре, а то и пять тысяч долларов. Когда открылась продажа в кассах концертного зала, люди стояли в очереди по два-три дня. Концерт Вэны был центральным событием года, причем Адам предупредил Чарли, что одеться надо попроще – джинсы вполне сойдут. Если бы Чарли, по обыкновению, явился в безупречном костюме, кто-нибудь наверняка захотел бы сбить с него спесь. Адаму в этот вечер и так предстояло много хлопот, не хватало еще взвалить на себя заботу о безопасности Чарли. Само собой разумеется, у них были билеты в первый ряд и пропуск за кулисы. Он уже предвкушал потрясающий вечер и искренне надеялся, что сбоев не будет. По дороге в «Мэдисон-Сквер-Гарден» три его мобильника заливались, не умолкая. У Адама даже не было возможности поговорить толком с Чарли, он лишь успел кивнуть ему и налил себе бокал вина, когда лимузин остановился на светофоре.
– Черт побери! А врач еще удивляется, что у меня давление скачет, – наконец проговорил Адам и улыбнулся приятелю. Чарли мысленно забавлялся, наблюдая за другом. Особенно его веселила манера Адама орать в телефонную трубку на всех и каждого, кто бы ни позвонил. – Этот бизнес меня доконает. А что у нас с Греем происходит? У него все в порядке? Он мне так и не позвонил. – Справедливости ради надо сказать, что за всей этой кутерьмой в преддверии гастролей Вэны у Адама тоже не было ни минуты, чтобы звонить друзьям.
– У него все в порядке, – сдержанно ответил Чарли, а потом все же решился сказать всю правду. – Между прочим, у него любовь.
– Не удивлен. Где он ее на этот раз откопал? На пороге реабилитационного центра? Или на выходе из психушки? – Адам со смехом допил вино, а Чарли загадочно ухмыльнулся.
– В Портофино, – сказал он с довольным видом, предвкушая реакцию. Адам ни за что не поверит, как в первое мгновение не поверил он сам. Собственно, Чарли и теперь еще не до конца свыкся с этой мыслью.
– Как это – в Портофино? – Адам был погружен в свои заботы и половину пропускал мимо ушей. Только что позвонил его помощник и «обрадовал», что у Вэны истерика, так как не явилась визажистка с париками. Кого-то срочно отрядили за ними в гостиницу, но не исключено, что концерт придется задержать. Этого ему только не хватало! Профсоюзы поднимут вонь – собственно, к этому надо быть готовым всегда. Продюсером шоу, к счастью, выступает другой человек, но, если концерт начнется с опозданием, Адаму придется разгребать кучи исков. И его забота как раз заключалась в том, чтобы предотвратить возможные выходки со стороны артистки. Вэна славилась тем, что могла оборвать выступление в любой момент.
– Грей познакомился с ней в Портофино, – невозмутимо повторил Чарли.
Адам широко раскрыл глаза:
– С кем? – Он ничего не понимал, и Чарли расхохотался. Момент для обсуждения личной жизни Грея был неподходящий. Адам нервно ерзал, ему нужно было как можно скорее добраться до Вэны, прежде чем она выкинет какой-нибудь фортель. Она ведь может и концерт сорвать, такое уже бывало.
– С женщиной, в которую он влюблен, – продолжал Чарли. – Он говорит, что часто остается у нее на ночь, но окончательно пока не переехал. Так что не все потеряно, может, все еще вернется на круги своя.
– Само собой, – раздраженно подтвердил Адам. – Остается – значит, после секса ему неохота вылезать из койки, что может быть следствием лени или возраста. Переехать к ней значило бы совершить большую глупость и добровольно надеть на себя хомут. А так он может иметь от нее все, что хочет, а сексуальная жизнь в таком варианте даже лучше. Стоит переехать – и всем радостям конец. Начнет выносить мусор, забирать ее вещи из химчистки, готовить еду.
– Не знаю насчет мусора и химчистки, а еду он уже готовит.
– Совсем спятил! Если он у нее только бывает, стало быть, у него не должно быть ни шкафа для своих вещей, ни ключей от входной двери. И к телефону он не должен подходить. Есть у него ключи или нет?
– Я что-то не спросил. – Чарли уже вовсю хохотал. Казалось, прежде, чем они смогут двинуться дальше, Адама хватит удар, разговор о Грее по крайней мере его отвлекал. И еще Чарли развеселили правила поведения любовников в изложении Адама. Похоже, есть целый свод пунктов, по которым можно определить, на какой стадии находится роман. Чарли до таких мелочей не доходил, правда, один раз у него был-таки ключ от квартиры его подружки.
– Да кто такая-то?
– Сильвия Рейнолдс, арт-дилер, с которой мы познакомились в Портофино. Судя по всему, пока ты обхаживал ее племянницу, Грей сблизился с ней намного теснее, чем мы предполагали.
– Племянница? Ах да, та девица с ангельским личиком и мозгами Альберта Эйнштейна! Такую в постель не затащишь, она тебя заговорит до смерти, и ты умрешь от старости раньше, чем заберешься к ней в трусики. Припоминаю, ноги у нее классные, – прибавил он сокрушенно. Адам всегда с досадой вспоминал несостоявшиеся романы с девушками, не купившимися на его чары в мгновение ока.
– У племянницы? – уточнил Чарли, напрягая память. Но ничего, кроме лица девушки, вспомнить не мог.
– Да нет, у Сильвии, у галеристки этой. А какого черта ей надо от Грея?
– Боюсь, что не ей, а ему, – проговорил Чарли. – Он от нее без ума, впрочем, думаю, она от него тоже. Он, во всяком случае, в этом уверен. Но раз она рискует пробовать его гуляш, надо полагать, так оно и есть.
Он не сказал Адаму, как поначалу расстроился, услышав о романе Грея. Это была минутная слабость, за которую теперь ему было стыдно. Слава богу, Грей, кажется, на него не обиделся. Удивительно, что известие о том, что Грей остается у Сильвии, Адама нисколько не насторожило. Правда, сейчас его голова была забита более важными делами – например, что сделать, чтобы Вэна не сорвала концерт, если парики так и не найдутся. Тогда жди исков, которые, учитывая масштаб мероприятия, лет на десять не оставят его без работы.
– Это у них ненадолго, не волнуйся, – прокомментировал Адам, возвращаясь к теме Грея. – Она для него слишком нормальная, через неделю она ему надоест.
– Что-то не похоже. Он говорит, именно этим она ему и нравится. И еще сказал, что не хочет заканчивать жизнь в одиночестве.
– Он что, заболел? – Вот теперь Адам не на шутку встревожился.
Чарли покачал головой.
– Подозреваю, просто задумался о своей жизни. Он же, когда работает, ни с кем не общается. Она, кстати, нашла ему классную галерею, так что толк от их общения уже есть.
– Что ж, может, все и серьезнее, чем мы думаем, раз она оказывает ему такие услуги. Надо мне ему позвонить. Нельзя допустить, чтобы из-за каких-то ножек парень кидался с головой в омут. – У Адама был озабоченный вид.
– Боюсь, это уже произошло. Посмотрим, что из всего этого выйдет, – пожал плечами Чарли.
Лимузин подъехал к «Мэдисон-Сквер-Гарден». Толпа перед ним была невообразимая, Чарли не поверил своим глазам. Они чуть не двадцать минут проталкивались ко входу с помощью полицейских. Два офицера в штатском сопровождали их, чтобы помочь добраться до мест.
Едва они нашли свои места, как Адам исчез за кулисами. Чарли заверил, что прекрасно посидит один, и стал рассматривать зрителей. Взгляд его остановился на хорошенькой молодой блондинке с длинными волосами в невероятно короткой юбочке. На ногах – черные кожаные сапожки на высоком каблуке, ярко-красная кожаная курточка. Девушка была сильно накрашена. На вид – лет семнадцати. Девчушка вежливо спросила, не свободно ли место рядом с ним. Чарли ответил, что занято. И она исчезла. Через несколько минут он снова ее увидел, теперь она говорила с кем-то еще. Похоже, ходит по залу в поисках свободного места, решил он. В конце концов она опять оказалась рядом с ним.
– У вас тут точно кто-то сидит? – настойчиво спросила она. Нет, ей не семнадцать, больше. Но до чего симпатичная! Под яркой курткой ее полупрозрачная черная блузка натянулась, демонстрируя соблазнительные изгибы юного тела. Если бы не невинный взгляд, ее можно было бы принять за проститутку.
– Точно, точно, – подтвердил Чарли. – Мой друг только отошел за кулисы.
– Да вы что? – ахнула девица. – Ваш друг знаком с Вэной? – Она говорила это так, будто речь шла не о рок-певице, а о самом Господе Боге.
Чарли с улыбкой кивнул.
– Он у нее работает. В некотором роде.
– А можно я тут посижу, пока он не пришел? – попросила девушка, и Чарли было решил, что таким образом девушка подъезжает к нему. Но оказалось, что ее куда больше заинтересовал Адам, который был вхож – представьте себе! – за кулисы. – У меня билет в последний ряд, а оттуда ничего не видно! Я думала, может, найду себе свободное местечко поближе, но, похоже, не судьба. Я и за своим-то билетом два дня в очереди стояла. Купила спальник, так и ночевала в очереди. Попеременно с подругой.
Чарли понимающе кивнул. Эта девушка в любой толпе была бы заметна. Она была похожа на Джулию Робертс в «Красотке» до ее встречи с Ричардом Гиром. Внешность такая же броская. И наряд так же обращает на себя внимание, особенно сапоги – на шестидюймовых каблуках, голенища – выше колен. Юбочка – на грани приличий, а блузка – казалось, чихни, и улетит. Впечатляющее зрелище, но ее, кажется, ничто не смущало.
Чарли невольно подумал: как она будет выглядеть без косметики, в джинсах и с гладко зачесанными волосами? Наверное, еще восхитительнее. Интересно, она не модель? А может, начинающая актриса? Но заводить разговор он поостерегся. Еще, чего доброго, девица так тут и останется. Вернулся Адам и с изумлением увидел на краешке своего кресла молодую особу. Он решил, что Чарли подцепил красотку, и пришел в восхищение. Он и не предполагал, что приятель способен за пять минут закадрить такую девушку.
– Парики нашлись. Парикмахершу разыскали в гостинице, пьяная в стельку. Но уже нашли другую. Плевать, главное, что выкрутились. – Адам в восхищении и недоумении взглянул на девушку, занявшую его место. – Вы тут по какой-то причине? – без церемоний спросил он. – Мы не знакомы? – Глаза Адама быстро пробежались по точеной фигуре, потом поднялись к головке. Идеальные черты лица. Девушка была неотразима. И совершенно в его вкусе.
– Пока нет. – Она улыбнулась. – У меня ужасное место. Я как раз вашему другу рассказывала. Он говорит, вы работаете у Вэны? Круто! – Она улыбалась и таращила на него глаза, полные благоговения.
– Бывает, что и круто. Сегодня не тот случай. – Когда он появился за кулисами, Вэна кричала, что выступать не будет. Но потом, когда парики нашлись, а к ним еще доставили и парикмахершу, она быстро успокоилась. Впрочем, этого Адам говорить вслух не стал. Девушке это знать ни к чему. Она, конечно, звезд с неба не хватает, зато какая грудь! А девицы с мозгами были ему противопоказаны. После Рэчел его больше всего интересовала грудь его партнерш. – Послушайте, мне неловко вас беспокоить, я бы с радостью посидел и поболтал с вами, но через пять минут начало, ей уже прическу делают. Лучше вам вернуться на свое место.
У девушки задрожали губы, она готова была расплакаться. Адам был в отчаянии, но что он мог сделать? Свободных мест нигде не было видно. Но тут его осенило. Он сам не понимал, что ему вздумалось с ней возиться, наверняка потом придется пожалеть, но только он взял ее под руку, поднял с кресла и поманил за собой.
– Если будете себя хорошо вести, я найду вам местечко на сцене. – В кулисах всегда стояли несколько кресел – на случай, если неожиданно приедет какой-нибудь важный гость.
– Вы это серьезно?
Она остолбенела, а Адам быстро повел ее к сцене и предъявил охране пропуск. Его незамедлительно пропустили. Тут девушке стало ясно, что он не шутит. Ей в жизни так не везло. Подруга ей говорила, это безумие – рваться на первый ряд, но сегодня это сработало. Девушка поднималась по лесенке впереди, в своих сапожках и мини-юбке. У него был прекрасный обзор, о чем он ни секунды не пожалел. Надо полагать, раз она надела такую юбчонку, значит, хочет, чтобы на нее пялились.
– А как вас зовут? – спросил он, провожая ее к ряду складных кресел в задних кулисах. Они перешагивали через провода, огибали какую-то аппаратуру, но девушка была готова на любые неудобства, ведь ей предстояло увидеть все с самого близкого расстояния. Она, как на божество, подняла глаза на Адама.
– Мэгги О'Мэлли.
– И откуда вы? – Он с улыбкой смотрел, как она усаживается в кресло и закидывает ногу на ногу. Теперь ему открылся обзор ее груди. Интересно, она в самом деле из доступных или нарядилась так по этому случаю? По сравнению с Чарли Адам имел больше опыта с такими девушками и определил на глаз, что ей чуть больше двадцати.
– Я родилась в Куинсе, но сейчас живу в центре, в Вестсайде. Я работаю в «Пирсе-92».
Это был бар, где собиралась весьма сомнительная публика. Многие приходили туда специально, чтобы подцепить девочку. Все официантки были как на подбор. Раз в час проходило шоу, в котором самые хорошенькие танцевали, заводя публику. В этом заведении работало много оставшихся не у дел актрис, нуждавшихся в деньгах.
– Вы не актриса? – поинтересовался он.
– Нет, я официантка. Немного танцую. В детстве занималась в балетной школе. – Она не стала говорить, что всему научилась сама по фильмам. В районе, где росла Мэгги, никаких балетных школ нет. Она воспитывалась в самом бедном квартале Куинса и при первой же возможности оттуда вырвалась. Сейчас Мэгги жила в Верхнем Вестсайде, в обычном многоквартирном доме, но по сравнению с тем, где она выросла, он казался ей дворцом. Она подняла на Адама полные слез глаза. – Спасибо вам! Если я могу для вас что-то сделать, найдите меня в «Пирсе-92». Хотя бы стаканчиком угощу. – Больше ей предложить было нечего, хотя Адам предпочел бы получить от нее кое-что другое. Но, несмотря на вызывающий наряд, девушка имела столь невинный вид, что он усовестился.
– Не берите в голову. Рад был вам помочь. Мэгги, кажется?
– Вообще-то, Мэри Маргарет.
Она смотрела на него широко открытыми глазами и была похожа на школьницу в форменном платье. Мэри Маргарет О'Мэлли. Он не мог понять, почему она так одета. Личико у нее было ангельское, фигурка – как у стриптизерши, что до одежды, то ее надо было немедленно сжечь. С более подходящей прической и в приличном наряде девушка была бы неотразима, но у жизни свои законы. По крайней мере сегодня Золушке из Куинса все удалось – она смотрит концерт Вэны из-за кулис. Такое не всякому выпадает.
– После концерта я вас найду, – пообещал Адам абсолютно искренне, и тут девчушка вскочила и, как ребенок, бросилась ему на шею. В глазах ее снова были слезы.
– Спасибо вам, вы для меня столько сделали! Мне никто никогда так не помогал. – Она смотрела на него с такой признательностью, что он устыдился своих похотливых мыслей. Да ему и нетрудно было провести ее на сцену.
– Слышать ничего не хочу, – сказал он и собрался уходить, но она схватила его за локоть.
– Как вас зовут? – Ей надо было знать, кто ее благодетель. Адам удивился, вряд ли они еще когда-нибудь встретятся.
– Адам Вайс, – ответил он и быстро спустился в зал. Там уже гасили свет. Через пару минут представление началось, но Чарли успел спросить Адама:
– Усадил? – Девушка его очаровала. Он никогда не видел такой красотки да еще настолько близко. Такие девушки на его пути не встречались.
– Усадил, – шепотом ответил Адам. – Сказала, мечтает о таком парне, как ты, – пошутил он.
Чарли хмыкнул.
– Ну это вряд ли. Но ты хотя бы взял у нее телефончик? Группу крови? Адрес?
– Нет, только номер лифчика. Он намного превосходит ее IQ.
– Не будь таким зловредным! – упрекнул Чарли. – Девочка миленькая.
– Да, это точно. Может, взять ее с собой на фуршет?
Чарли мрачно ухмыльнулся. Он считал, что с него и концерта хватит. Он был не охотник до подобных мероприятий, хотя ничего не имел против Вэны и ее творчества. Сегодня рок-дива была на высоте.
Концерт прошел на ура, много раз звезду вызывали на бис. Вэна была в ударе. В антракте к друзьям подошла Мэгги, хотела еще раз поблагодарить Адама. Он обнял ее за плечики и пригласил на фуршет. Она снова кинулась ему на шею, Адам ощутил прикосновение мягкой девичьей груди. Это была не силиконовая грудь, а настоящая. И носик тоже был настоящий. Ей все было дано от природы, а не куплено за деньги. Такой девушки он уже давно не встречал.
– Зря ты это, старик, – негромко проговорил Чарли, когда к концу антракта она вернулась на свое место.
– Ты это о чем? – с невинным видом повернулся Адам. Он все еще чувствовал у себя на груди тепло ее юного тела. Приятное ощущение, черт возьми! Он таких женщин встречал тысячами, но все они были сделаны с помощью скальпеля.
– Пользуешься их неопытностью. Она хоть и одета как с панели, но видно, что девочка хорошая. Не будь мерзавцем, Адам. Когда-нибудь расплачиваться придется. Ты же не хотел бы, чтобы кто-то так поступил с твоей дочерью.
– Если бы моя дочь так разоделась, убил бы на месте. А заодно и мамашу. – Он хотел сегодня взять с собой детей, но Рэчел не разрешила. Сказала, завтра им в школу. И вообще, дескать, она не хочет, чтобы они погружались в атмосферу этого вертепа, рано им еще. Рэчел растила детей в строгости, да они и не давали поводов для волнений.
– Может, ей просто некому подсказать, что так приличные девушки не одеваются. – Судя по всему, сегодняшний наряд стоил Мэгги немалых усилий, да только она увлеклась и переборщила. Впрочем, такую мордашку и фигурку испортить сложно, природа ее щедро одарила. – Поумнеет и научится соблюдать меру. Вместо того чтобы выпячивать свою красоту, будет ее приглушать.
– А вот это вряд ли, – возразил Адам, – если она работает в «Пирсе-92».
Однажды Адам попал в это заведение и до сих пор не мог забыть своих впечатлений. Каждая сомнительная личность с Бродвея считала своим долгом за выпивкой и закуской облапать девушек. Официантки не были обнажены, даже верх был прикрыт, но юбочки на них были наподобие теннисных, трусики под ними были почти незаметны, а грудь едва прикрывали атласные бюстье, непременно очень тесные.
– Перестань ее жалеть, Чарли. Есть вещи пострашнее – например, родиться нищим в Калькутте или остаться без зрения, как та девчушка из Гарлема, о которой ты рассказывал. Эту девушку хотя бы внешностью Господь не обидел. Она сама во всем разберется. Помяни мое слово: ее углядит какой-нибудь шустрый импресарио и сделает из нее звезду.
– Сомневаюсь, – возразил Чарли.
Таких девушек пруд пруди, и большинству так и не удается выбраться из той ямы, в какой они оказались. А еще их поджидает другая опасность – зрелые мужчины типа Адама, чтобы развлечься с ними и потом без сожалений бросить. Ему было жаль Мэгги. Размышления Чарли были прерваны начавшимся вторым отделением.
Прозвучала последняя композиция, и зал пришел в неистовство. Поклонники, члены фан-клуба, фотографы – чуть не половина зала устремилась к сцене. Вэну с трудом отбили десяток полицейских, а Адаму даже не удалось проникнуть за кулисы. Он позвонил по сотовому помрежу, тот сообщил, что с певицей все в порядке. Адам попросил передать, что придет на фуршет, а когда повернулся к Чарли, увидел рядом с ним все ту же Мэгги. Выбираясь из толпы, она чуть не лишилась блузки и курточки, но ей все же удалось унести ноги, и сейчас она снова кинулась благодарить Адама. Где подруга и что с ней, она понятия не имела. Найти кого-то в этой толчее было нереально.
– Хочешь попасть на банкет? – предложил Адам. Для предстоящей тусовки вид у нее был вполне подходящий, и Адам нисколько не стеснялся взять ее с собой, а вот Чарли было бы неловко. Но он в любом случае собирался домой. С него хватило и концерта, хотя он и получил удовольствие. Но на сегодня развлечений для него было достаточно. Вот Адам готов гулять ночи напролет, он любитель всяких мероприятий, а Мэгги – подходящая спутница. Она чуть не завизжала от восторга.
Полчаса они выбирались на улицу, потом еще двадцать минут искали лимузин. Ехать надо было в Истсайд, в один закрытый клуб, снятый специально ради такого случая. Чарли знал, что будет много женщин, выпивки и наркотиков. Это не его стихия. Адам наркотики игнорировал, а вот женщин и спиртное ценил. В машине Мэгги сидела к ним лицом, она пребывала в радостном возбуждении. Адам время от времени оглядывал ее ножки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся безупречными. Фигурка у девушки была заглядение. Чарли это тоже заметил, но предпочел смотреть не на женские ножки, а в окно. Потом Мэгги закинула ногу на ногу.
– А куда мы едем? – голосом предвкушающего праздник ребенка спросила она. У нее был едва уловимый нью-йоркский акцент. Но Адам этого будто не замечал.
– Сначала отвезем домой Чарли. Потом, может, заскочим куда-нибудь выпить, после чего едем на вечеринку. – А в завершение, если повезет, он отправится с ней домой. Если она согласится. Адам никогда никого не принуждал. Впрочем, до этого и не доходило. Вокруг так много женщин, всегда найдется готовая его развлечь. Но Мэгги, скорее всего, ему не откажет. Он таких девушек много раз снимал, и всякий раз они так радовались быть рядом с ним, тем более в праздничный вечер, что почти всегда знакомство заканчивалось в постели. Редко бывало иначе.
Они подвезли Чарли до дому, тот вежливо распрощался. Сказал, что будет рад увидеться вновь, хотя у него были на сей счет большие сомнения. Но что еще сказать? «Желаю приятно провести ночь с Адамом?» Ему вдруг захотелось, чтобы девушка не уступила притязаниям Адама. Это было все равно что стрелять уже пойманную рыбу, а Чарли не хотел, чтобы она оказалась такой легкой добычей. Пусть у нее хотя бы будет шанс. Пока же она на седьмом небе от того, что Адам сначала усадил ее на такое выигрышное место на концерте, а теперь еще и везет на закрытую вечеринку. Чарли так и подмывало пожелать ей иметь побольше гордости. Но есть вещи, которые мы не в силах изменить. Это ее жизнь. Ее и Адама. Пусть они и решают, как им быть. Ему хотелось оградить девушку и от Адама, и от нее самой, но как? Чарли в задумчивости поднялся на свой этаж, вошел в квартиру и долго стоял у окна, глядя на погруженный во тьму парк. На душе было неспокойно, но Чарли устал и отправился спать.
Как он и обещал, Адам отвез Мэгги в бар, где она заказала себе бокал вина. Адам взял «Маргариту», затем «Мохито». Дал девушке попробовать. Вкус ей понравился, но она сказала, что не пьет ничего крепкого, чем немало удивила Адама. Еще больше он удивился, когда Мэгги сказала, что ей двадцать шесть лет. Он думал, она намного моложе. Она рассказала, что время от времени подрабатывает моделью на выставках, несколько раз снималась для каталогов, но главный ее заработок – в баре, где, по ее словам, ей перепадают неплохие чаевые. Неудивительно, с ее-то данными.
На торжество они приехали к часу ночи, но все еще только начиналось. Адам знал, что кругом полно наркоты. Кокаин, экстази, героин, крек. Народ безумствовал, и Адам быстро понял, что здесь ловить нечего. У музыкантов иногда такое случается. Он немного потанцевал с Мэгги, а потом вывел ее и усадил в лимузин. Пригласил к себе на чашку кофе, но она покачала головой.
– Не стоит, поздно уже, а мне завтра на работу. Но все равно спасибо вам за все.
Адам молча кивнул и продиктовал шоферу ее адрес. Вид ее жилища привел его в ужас. Более опасной улицы, наверное, во всем Нью-Йорке не сыщешь. С трудом можно было представить, как в таком районе живет девушка с такой внешностью. Не жизнь, а сплошная борьба за выживание. Адаму стало ее искренне жаль, но одновременно он злился, что она ему отказала.
– Надеюсь, Адам, вы не сердитесь, что я не поехала к вам, – почувствовала его настроение Мэгги. Ей было неловко, ведь он столько для нее сделал! – Не в моих правилах на первом же свидании оставаться на ночь.
Он уставился на нее в недоумении. Неужто она думает, что у них будет второе свидание? Она дала ему свой номер телефона, он сунул бумажку в карман. Выбросит, как только доедет до дому. На одну ночь такую девчушку можно снять, но продолжать отношения нет никаких причин. Он в любой момент найдет себе более подходящую подружку. Официантка из «Пирса-92» ему не пара, даже с такой мордашкой и такими ногами. Ее отказ тут совсем ни при чем. Повеселились бы – и все.
– Да нет, я все понимаю. Давай я тебя до двери провожу? – Дом был такой пугающий, что, казалось, до квартиры живьем не добраться. Но Мэгги было не привыкать, и она отказалась.
– Не беспокойтесь, – бодро ответила она и улыбнулась. – Мы в квартире вчетвером живем. Две девушки спят в гостиной, будет неловко, если вы войдете. Сейчас они все уже спят.
Адам в очередной раз ужаснулся. Он не представлял, как можно так жить. Впрочем, это не его забота. Поскорей бы проститься и забыть, что люди живут в таких условиях. Это его не касается, сейчас ему хотелось одного – поскорей попасть домой.
– Спасибо, мисс Мэри Маргарет О'Мэлли. Очень приятно было с вами познакомиться. Как-нибудь еще повидаемся, – проговорил он.
– Надеюсь, – откровенно призналась Мэгги, хотя и понимала, что это маловероятно. Он живет на широкую ногу, знаком со знаменитостями, имеет пропуск за сцену, разъезжает в лимузинах – одним словом, существует совсем в другом мире. Она была наивна, но не такая дурочка, как ему бы хотелось. Уж лучше бы он пожелал ей не спокойной ночи, а более благополучной жизни.
Но Адам и сам понимал, что вряд ли в ее жизни что-то изменится. Что может ждать такую девушку, пусть и красивую? Адам знал ответ. Ничего хорошего.
– Береги себя, – проговорил он, когда она открыла ключом подъезд, улыбнувшись ему на прощание.
– И вы. Спасибо еще раз, я потрясающе провела время. И за место спасибо, я и мечтать не могла о такой удаче.
Адам улыбнулся и снова пожалел, что до постели у них не дошло. Было бы куда приятнее, чем стоять в ее вонючем дворе и мерзнуть на ветру, пока она не исчезнет за дверью. Мэгги помахала рукой и скрылась. Настоящая Золушка – кончен бал, и, пока она поднимается к себе, карета с кучером превратятся в тыкву и шестерку мышей.
Он вернулся в машину, где еще ощущался запах ее духов. Недорогие духи, но приятные и очень ей подходят. Он отметил это, когда танцевал с ней.
Сейчас, возвращаясь к себе в район Восточных 70-х улиц, он вдруг с удивлением понял, что не на шутку расстроен. Давно он не сталкивался с такой откровенной обреченностью: этой милой девочке Мэгги О'Мэлли всю жизнь суждено жить в таком жутком доме, если только ей не повезет выскочить замуж за пузатого дядечку и вернуться с ним в Куинс. Изредка она будет вспоминать о своей квартирке в доме на Манхэттене и сомнительной работе в баре, где из вечера в вечер пьяные идиоты норовили запустить ей лапу под юбку. А чем он лучше? Согласись она, он бы охотно с ней переспал. Чтобы наутро забыть, как ее звали. Адам впервые за много лет почувствовал себя подонком, а ведь раньше ему и в голову не приходило усомниться в своей порядочности. Чарли прав. Что, если в один прекрасный день какой-нибудь мерзавец обойдется так с его Амандой? Такое ведь с любой девушкой может произойти!
Дома он налил себе текилы. Мэгги все не шла из головы. Он вышел на террасу своего пентхауза и представил себе, что было бы, если бы она приняла его приглашение. Наверное, было бы неплохо. Но лишь на миг, на час, на ночь. Она для него лишь мимолетная забава. Он разделся, бросил вещи на полу и лег в постель. И тут же забыл о Мэгги, для него она осталась в этом сумбурном уходящем дне. Пусть живет себе, как жила, а у него своя жизнь.
Глава 10
Хотя Чарли и убеждал себя в том, что для посещения центра в Гарлеме повода у него нет, он все же решил снова поехать в детский центр. На сей раз он приехал с гостинцами – купил для детей сладкие пончики и мороженое, маленького плюшевого мишку специально для Габи и угощение для ее пса. Он никак не мог забыть несчастную девочку. Но вернулся он не ради Габи и понял это, едва вошел. Не только Габи владела его мыслями – в них так же прочно поселилась и Кэрол Паркер. Он не был уверен в том, что поступает разумно, но ничего не мог с собой поделать. Кэрол все это время не выходила у него из головы.
– Что вас опять к нам привело? – с любопытством спросила Кэрол. На этот раз Чарли явился в джинсах и свитере, на ногах были кроссовки. Он как раз беседовал с Тайджи, когда Кэрол вышла во двор и увидела его.
– Да вот решил еще раз на вас посмотреть. – Чарли приехал без предупреждения, и Кэрол в первый момент подумала, уж не вздумал ли он ее проверять. Это было бы чересчур. Но тут Тайджи сказал ей про сладости для ребят, а Габи похвалилась своим новым мишкой.
– К ним нельзя остаться равнодушным, правда? – спросила Кэрол, направляясь вместе с Чарли в свой кабинет. Она предложила ему кофе.
– Нет, спасибо. Я понимаю, как вы заняты. Я ненадолго. – Он не мог соврать, что случайно проезжал мимо, поскольку этот центр был единственной достопримечательностью района, где одни обшарпанные жилые дома и наркотики на каждом углу. Здесь приличному человеку нечего было делать.
– Спасибо, что вы детям гостинцы привезли. Они обожают гостей. Жаль, что мы немногое можем для них сделать, все упирается в финансы. Сами понимаете, то, что нам дают спонсоры, приходится экономить – надо платить людям зарплату, оплачивать электричество, отопление, покупать продукты и лекарства. Они бы, конечно, предпочли мороженое, – улыбнулась Кэрол, и, видя ее улыбку, Чарли вдруг обрадовался, что приехал.
Чарли хотелось увидеться с ней снова, но он не мог найти повод. Он говорил себе, что восхищен ее благородным делом, и это была правда, но явно не вся. Ему хотелось еще раз увидеть ее, поговорить с ней. Но объяснить это для себя он пока не мог. Она – социальный работник, он – управляющий фондом. Теперь, после того, как фонд выделил учреждению деньги, поводы для общения были исчерпаны, остались отчеты о расходовании средств.
– Есть какие-то ко мне вопросы, мистер Харрингтон? – спросила Кэрол, но он покачал головой. Чарли не мог придумать предлога, чтобы задержаться, хотя ему очень этого хотелось.
– Нет. Как-нибудь еще навещу ваших ребят, если вы не против. Знаете, Кэрол, судьба Габи не дает мне покоя.
– У нее все хорошо, тем более когда появился Зорро. В следующем месяце она пойдет в спецшколу. Мы считаем, уже пора.
– Значит, от вас она уедет? – спросил Чарли, встревожившись.
– Не сразу. Со временем попробуем найти ей опекуна, чтобы она могла жить в нормальной семье. Но вы же понимаете, таких детей, которые требуют особого ухода и внимания, пристроить нелегко. Люди, которые хотят усыновить ребенка, обычно не готовы взять слепого да еще с собакой…
– И что тогда? – Чарли понимал, что таким, как Габи, уготована тяжелая жизнь. Мало того, что она, как и он сам, осталась без близких, она еще и лишена возможности видеть этот мир.
– Если не удастся найти ей приемную семью, придется устраивать в семейный детский дом. Теперь таких много. У нее все будет в порядке, я надеюсь.
– Вряд ли! – с горечью произнес Чарли. Он в одно мгновение словно открыл для себя целый мир, населенный людьми, чьи проблемы были из разряда неразрешимых. Особенно больно, что речь шла о детях.
– С ней все будет в порядке, насколько возможно в ее ситуации, – повторила Кэрол. – Во многом благодаря вашему гранту. С собакой-поводырем ее жизнь намного упростится.
– А вы следите, как складывается их жизнь после того, как они от вас уходят?
– Конечно. Но поймите, мистер Харрингтон, мы делаем только то, что в наших силах, – несколько настороженно произнесла Кэрол.
– Пожалуйста, зовите меня Чарли, – попросил он.
– Мы делаем только то, что можем. Иногда это равносильно тому, как пытаться вычерпать море ложкой. Но есть и счастливые истории. Некоторым удается найти замечательных приемных родителей, и тогда они оживают. Других усыновляют заботливые люди, которые любят их, как родных. Некоторым мы оплачиваем операции, о которых раньше они и мечтать не могли. Габи вот купили собаку. Одни их проблемы мы можем решить, другие – нет. Надо просто смириться с тем, что наши возможности не безграничны, иначе вы всю жизнь будете мучиться.
Пожалуй, впервые за всю свою деловую жизнь Чарли видел, что реально дают деньги его фонда людям. За несколько дней, что прошли с его первого визита сюда, его представления о жизни подверглись серьезному пересмотру.