Священные холмы Крючкова Ольга

Глава 1

Я – ветер морских глубин

Конайре, король Тары и властитель Эргиал, внимал верховному друиду Эогану.

– Приближается праздник Самайн[51], мой повелитель.

Король кивнул.

– Я прекрасно помню об этом и прикажу приготовить к жертвоприношению лучших быков.

– Да-а-а, повелитель… – протянул Эоган и многозначительно посмотрел на короля.

– Говори, что у тебя на уме? – Конайре прекрасно изучил поведение друида, ведь он почти десять лет состоял при дворе Тары. И по опыту знал: Эоган что-то недоговаривает.

– Последние два года стали нелёгкими для королевства. Фоморы всё более терзают южные земли. Они уводят женщин и девушек в Долину смерти.

– Я знаю об этом! – не выдержал Конайре и рывком встал с кресла. – Ты ставишь мне в укор, что мои воины не могут справиться с потусторонними силами?!

– Нет, мой повелитель! Все знают: фоморы не уязвимы, ведь они – духи зла. Находились смельчаки, которые отправлялись на выручку своих жён или невест в Долину смерти, но ни один из них не вернулся.

– Так что же ты от меня хочешь? – король терял терпение.

– Повелитель, я прошу вас отправить гонца в Армаг самому Катбаду. Все знают о его могуществе, ни один из нас друидов не сможет с ним сравниться. Пусть он сам принесёт жертву в священной долине Маг-Слехт на праздник Самайн.

Конайре задумался.

– Пусть будет так! Пошлите Катбаду моё приглашение присутствовать на Самайн, подкреплённое, разумеется, щедрыми дарами.

Приближался праздник Самайн. Тара кипела слухами, все ожидали прибытия самого оллама Катбада. И что только про него не говорили: якобы он – высокий худой старец с длинной седой бородой, достигающей земли, и в этой бороде таится магическая сила. Якобы он умеет летать, словно птица, и в Тару прибудет непременно по воздуху вместе со своей свитой. А ещё ему служит женщина-друид, она такого тумана может напустить, что всё королевство возьмёт и исчезнет.

По поводу последней версии, особо любопытные горожане спрашивали: а как же мы? Мы куда денемся? В тумане будем, что ли жить? Там же ничего не видно?

Но, увы, никто не мог дать им исчерпывающего ответа.

Король Конайре также ожидал оллама с нетерпением. Он видел Катбада очень давно, когда посещал Эмайн-Маху по делам государственной важности. Тогда Катбад был ещё сравнительно молод, ему исполнилось сорок два года. С тех пор минуло почти десять лет. Каким стал оллам? Может, он, дейсвительно, отпустил бороду до земли и научился летать, как болтают в Таре? Кто знает…

Раздумья Конайре оборвались – в зал вошла Фиона, его жена.

– Я отвлекаю тебя от дум, повелитель? – тихо спросила она и поклонилась.

– Нет, нет… Прошу тебя садись. – Конайре жестом пригласил жену присесть в кресло с высокой резной спинкой и вопросительно на неё воззрился.

– Я бы никогда не посмела тревожить тебя… – королева осеклась, не зная, как продолжить. – Не знаю, право, с чего и начать…

– Начни с самого главного. – Посоветовал Конайре.

Глаза Фионы наполнились слезами.

– Повелитель, прошу тебя! Пребывание Ингела в Таре становится не выносимым!

Король, не скрывая удивления, посмотрел на жену.

– Отчего же?

– Я знаю, что ты скажешь: Ингел – твой сын, хоть и от наложницы… Но он… Он ведёт себя, словно я – не королева, а его служанка! К сожалению, боги не дали мне сыновей, но я ещё в состоянии зачать наследника.

Конайре поморщился. Фиона затронула больную тему.

– В Таре лишь одна королева и это – ты! Дейсвительно, Ингел – мой единственный наследник. Во всяком случае, пока дела обстоят именно так, ты не должна слишком строго судить его. Он молод! Что он опять натворил?

– Напился эля и приставал к твоим дочерям вчера вечером. А Моргауза, эта… – Фиона осеклась. Обидное оскорбительное слово едва не сорвалось у неё с языка в адрес наложницы.

Король рассмеялся.

– И что в этом такого? Они же связаны кровными узами! Я уверен, он просто шутил.

– Зато твои дочери не уверены в этом! Он отпускал в их сторону омерзительные шуточки! – возмущению королевы не было предела. – А когда я позвала королевскую стражу, заявил: что станет королём и прикажет казнить каждого, кто сейчас к нему прикоснётся. Естественно, стражники отступили перед его наглостью!

Конайре оторвал взор от перстня, который разглядывал с излишним тщанием, покуда королева изливала свои эмоции.

– Я уверен, что ты преувеличиваешь. В тебе говорит ревность к Моргаузе. Напрасно… Я давно не посещаю её спальню. – Признался он.

Фиона удивлённо приподняла брови.

– Тогда почему… ты так редко навещаешь меня?

Конайре улыбнулся.

– Мне всегда нравилась твоя прямолинейность. Разве у нас нет троих дочерей?

– А разве ты не хочешь, чтобы я зачала законного наследника? – ответила Фиона вопросом на вопрос.

– Я потерял всякую надежду. Да и потом роды в твоём возрасте уже опасны.

Фиона встрепенулась.

– Я вполне ещё могу родить! Мне всего-то минуло тридцать пять лет! Это ты не хочешь сына! Тебя устраивает Ингел, сын наложницы.

Конайре постепенно приходил в ярость.

– Не забывайся! Помни, с кем говоришь! Не испытывай моего терпения. Ингел похож на меня! Он – моя плоть и кровь. По закону я имею право оставить ему Эргиал.

Фиона резко встала.

– Ты отказываешься исполнять свой супружеский долг, потому, что сын наложницы похож на тебя! Ха-ха! Это неслыханно!

Конайре испытывал страстное желание сказать жене что-нибудь обидное.

– Я – не только король, но и мужчина. Не забывай об этом! Ты никогда не обращала внимания на мои увлечения! Но только не на Моргаузу! Она до сих пор не даёт тебе покоя. Уйми свою ревность.

– Я отлично помню, как ты потерял из-за неё голову. Она колдовала тебя! И до сих пор влияет на твои решения!

Конайре окончательно потерял самообладание.

– Я устал от вас обоих! И от тебя, и от Моргаузы! Я возьму себе новую наложницу, она будет молода и красива!

Фиона презрительно посмотрела на мужа.

– У тебя короткая память, повелитель. Или ты забыл, что сделал для тебя мой отец?! Да, если бы не его поддержка: кто бы сейчас восседал на троне Тары?

– Замолчи!!!

– Ты женился на мне тогда, двадцать лет назад, для того чтобы приобрести надёжного союзника – моего отца! – Фиона задыхалась от гнева и обиды. – И теперь ты говоришь мне о новой наложнице!

– Убирайся прочь! – разъярился Конайре. – И не смей являться ко мне без моего дозволения!

– Когда мой отец был жив, ты никогда не посмел бы оскорблять меня! – слёзы брызнули из глаз Фионы.

– Но он мёртв! И если ты не одумаешься, я прикажу отправить тебя в Энгус или Донинброк, подальше от Тары.

– А что ты скажешь нашим дочерям?

– Я выдам их замуж, и они тебя забудут!

Из груди Фионы вырвался сдавленный крик. Она бросилась прочь из зала. Конайре перевёл дух.

– Ох уж эти женщины! Действительно стоит подумать о новой наложнице, а Фиону отправить в Энгус. Да, лучше всего, – в Энгус. Донинброк – намного ближе к Таре.

Фиона, как вихрь помчалась по коридору, не замечая никого на своём пути.

– Госпожа! – окликнул её советник Мак Алистер. – Госпожа!

Но королеву душила обида, слёзы застила глаза, она даже не услышала зова Мак Алистера. Она ворвалась в свои покои. Служаки, наводившие по-обыкновению порядок, вздрогнули и переглянулись.

– Вина… – едва слышно произнесла королева и тяжело опустилась в кресло.

Служанка подала ей чашу с вином. Королева залпом её осушила и перевела дух.

– Пойдите прочь! – приказала она. Девушки поклонились и тотчас удалились.

В покои вошёл советник Мак Алистер.

– Прости меня за вторжение, госпожа! Но я видел тебя выходящей от короля. Ты чем-то расстроена?

Фиона оторвала взгляд от опустевшей чаши и, внимательно посмотрев на Мак Алистера, спросила:

– Ты много раз повторял, что предан мне. Не так ли?

Советник насторожился.

– Да, моя госпожа. Это истинно так. Я был предан твоему отцу лэрду Мак Куилу. Зачем ты об этом спрашиваешь?

– Затем, Мак Алистер, что мне нужна твоя помощь.

– Я к твоим услугам, королева.

Фиона встала кресла и подошла к советнику.

– Сколько раз ты клялся мне в любви, а я отвергала тебя, надеясь вернуть расположение короля. Но теперь это в прошлом… Не затаил ли ты на меня обиды? Признайся…

– Нет. – Уверенно ответил советник.

– Скажи мне… Ведь ты хорошо владеешь законами Тары? Не так ли?

– Да, госпожа. Я же – советник короля.

– Я слышала, что есть закон, позволяющий женщине унаследовать трон.

– При условии, что нет наследников по мужской линии. В таком случае собирается совет друидов и предаёт власть королеве. Такое случалось в истории Тары и не раз.

Фиона взглянула прямо в глаза Мак Алистера, отчего его сердце учащённо забилось: как долго он желал эту женщину!

– Я хочу избавиться от Ингела. – Призналась она. – Он стал невыносим. Боюсь, после смерти короля он прикажет казнить и меня, и дочерей. Этот одноглазый выродок не перед чем не остановится.

– В последнее время он слишком много пьёт и ищет стычек с королевской стражей и сыновьями богатых горожан. Несколько дней он изрубил какого-то торговца на куски прямо на рыночной площади. Тара не примет такого короля… – сказал советник.

– Значит, ты поддерживаешь меня? – вкрадчиво спросила Фиона, приблизилась вплотную к советнику. Мак Алистер почувствовал нежный аромат женщины, и это подействовало на него возбуждающе.

– Всё, что ты скажешь… Всё, что пожелаешь… – прошептал он.

– Скоро праздник Самайн. Прибудет оллам Улады, но думаю, он не станет нам помехой… – тихо произнесла королева.

Дни становились всё короче и холоднее. Весь день на пожухлой траве лежала изморозь, а к вечеру заморозки сковывали землю.

Фиона несколько успокоилась и постаралась взять себя в руки: ей вовсе не хотелось отправиться по воле короля в Энгус или Донинброк. Советник Мак Алистер стал частым гостем в её покоях. Она всё чаще принимала его, внимала речам и советам.

– Твоя старшая дочь замужем за королём Осрайда… – начал советник издалека.

– Да, вот уже четыре года. У неё недавно родился второй ребёнок.

– Как ты думаешь, можем ли мы рассчитывать на твоего зятя? Поддержит ли он нас военной силой при необходимости?..

Фиона задумалась.

– Трудно сказать… Замужество старшей дочери устраивал Конайре, думаю, что у него с королём Осрайда свои договорённости. Я же о них ничего не знаю.

– Так можно попасть впросак. Лучше не брать в расчёты Осрайд. – Решил Мак Алистер.

– Ты подумал: как устранить Ингела во время Самайна?

– Да, у меня есть верный человек. Он ещё служил твоему отцу. Он хоть и не молод, но рука у него верная, все стрелы, выпущенные из его лука, попадают в цель.

Фиона встала с ложа и накинула тёплый пелисон[52], подбитый лисьем мехом. Мак Алистер проводил её вожделенным взглядом и тоже поднялся. По опыту он уже знал: пребывая на ложе, его возлюбленная была только женщиной, но покидая его – королевой!

Поэтому Мак Алистер оделся и сел в кресло, готовый выслушать Фиону и поделиться своими соображениями.

– Как ты думаешь, если выдать мою среднюю дочь за Мак Кормака? – спросила Фиона.

– Возможно… А что по этому поводу говорит король? – поинтересовался советник.

– Ничего. В последнее время его не интересует судьба дочерей. Он постоянно проводит время на охоте. Замок переполнен головами оленей, медведей и вепрей. Диким мясом уже кормят прислугу и собак.

– Хм… Насколько мне известно, Мак Кормак уже был женат, кажется у него осталась маленькая дочь…

Фиона кивнула.

– Да, славная девочка, ей всего-то три годика. Так, что привыкнуть к мачехе ей будет легко.

– Мак Кормак – отличный воин. Но он слишком прямолинеен и бесхитростен. Хотя, его владения на равнине Брега огромны и богаты. Он далёк от придворной жизни и не вникает в наши дела.

– Да, но не может быть, чтобы лэрду было безразлично: кто станет королём в недалёком будущем?! – с некоторым порывом заметила королева.

Мак Алистер усмехнулся.

– Ты говоришь так, словно Конайре уже умер. Или задумала укоротить его пребывание в этом мире?

– А ты как думаешь? – Фиона испытывающе посмотрела на возлюбленного.

– Если Ингел умрёт, то Конайре нельзя оставлять в живых. – Подытожил Мак Алистер. – Он непременно заподозрит тебя.

Фиона рассмеялась.

– С какой стати! Этого одноглазого бастарда мало кто привечает! А уж врагов он себе нажил более, чем достаточно. Слишком многие заинтересованы в его смерти.

– Возможно. Но искать у них поддержки – весьма небезопасно. Лучше действовать тайно. Скажи, а кто из придворных ненавидит бастарда?

Фиона задумалась.

– Командир королевской стражи, управитель двора… Дай подумать… Я и мои дочери… Да и многие из свиты короля, особенно лэрд Маон. Помниться Ингел оскорбил его.

– Молодой лэрд Маон… – Мак Алистер задумался. – Этот щёголь, он даже сразиться достойно не может.

– Да, но его земли сказочно богаты. Ежегодно из его владений, что в предгорьях Макгиппикадиса, в Тару приходит обоз, гружённый золотом, серебром, тканями, гобеленами и шпалерами. За это Конайре ему прощает всё, в том числе трусость и неприязнь к Ингелу. – Пояснила Фиона.

Кортеж оллама приближался к Таре. Он путешествовал в тёплой крытой повозке, отделанной мехом. Его ноги укрывала толстая шерстяная накидка.

Рядом с Катбадом сидела Дейдре, его младшая дочь. Она просто мечтала посетить священную Тару и оллам не смог отказать ей.

Напротив оллама расположилась Мойриот, рядом с ней – Мангор, друид Армага. Катбад почти всю дорогу молчал. Безусловно, приглашение короля Тары и присланные им щедрые дары, сыграли определённую роль, и оллам согласился принять участие в праздновании Саймана, но, отнюдь не решающую.

На самом деле оллама беспокоила судьба священной Тары. Каждому обитателю Эрин известно, что великая богиня Дану и её муж Дагда первыми поселились на холме Бри-Лейт, где затем и возникла Тара.

Не задолго до приглашения Конайре оллама посетило видение. Он видел, как король Конайре погибает в битве, затем – казнь мужчины и женщины. Катбад не помнил их лиц, но чувствовал, что мужчина и женщина имеют непосредственное отношение к Конайре и Таре.

А буквально через несколько дней прибыло посольство короля Конайре с приглашением на Сайман. Катбад, не раздумывая, согласился. Он надеялся вознести молитву в долине Маг-Слехт, принести в жертву своего лучшего быка, и тем самым испросить у богов мира и спокойствия для Тары.

Тара… Катбад предался воспоминаниям. Когда же он в последний раз посещал Тару? Давно, он был ещё молодым друидом… Сколько же лет пошло? Оллам с трудом припомнил: тридцать, а может быть, и больше. Это было ещё при короле Лойгайре, отце Конайре.

Нынешний король Тары был тогда маленьким мальчиком. В то время около короля Лойгайре можно было увидеть старшего сына. На малолетнего Конайре, как на бастарда, никто не обращал внимания… А напрасно, ведь именно он стал впоследствии королем.

Тара… Оллам попытался понять: что она для него значит? Для каждого улада, ульстера или эргиала – Тара святое место. Но только ли? Катбад был уверен, что Тара – нечто большее.

Катбад вспомнил, как стоял рядом с друидами в неметоне[53] у подножия холма Бри-Лейт и чувствовал, как наполняется силой…

Кровь жертвенного ягнёнка струилась в ритуальную серебряную чашу, испещрённую огамическими письменами. О чём тогда друиды молили богов? О том, чтобы те смилостивились и избавили Эргиал от нашествия фоморов. Силы зла терзали королевство. И друиды из Улады, Ульстера, Онейла и Эргиала собрались вместе в Таре, дабы молить богов и в течение семи дней приносить ритуальные жертвы.

И боги услышали молитвы друидов и приняли принесённые жертвы: фоморы отступили и перестали терзать прекрасное тело Эрин. Но теперь… Силы зла появились вновь. Они спускаются с предгорьев Уиклоу, забирают девушек и женщин, мужчин же беспощадно убивают, безнаказанно скрываясь в Долине смерти.

Катбад почувствовал холод и поправил шерстяную накидку, укрывавшую ноги. Мойриот, Мангор и Дейдре хранили молчание, понимая, что оллама одолевают воспоминания…

Невольно Катбад перевёл взгляд на окно: в морозной дымке появилась Тара. Он тяжело вздохнул…

Священный город приближался. Он перевёл взгляд на своих помощников, Мойриот и Мангора, – в их силе он не сомневался.

Внезапно Мангор произнёс:

– Тара наполняет магической силой и вдыхает жизнь.

Тара – обиталище древних богов, ушедших в Страну юности.

Тара пропитана кровью врагов.

Тара – сердце Эрин.

И всё это – Тара!

Катбад улыбнулся.

– Эти строки родились у тебя только что? – поинтересовался он у друида.

– Да, оллам. Мою душу переполняют чувства.

– Чувства… Они тоже не дают мне покоя… – признался оллам. – Если в Таре воцарится хаос, то он охватит все близлежащие королевства. И Дану отвернётся от Эрин.

Кортеж оллама проследовал через городские ворота. На рыночной площади, которую он пересекал, собралось множество горожан и жителей окрестных селений, мечтавших взглянуть на оллама и его свиту.

Люди буквально обступили повозку Катбада. Ему ничего не оставалось делать, как выйти, и под всеобщий возглас восторга, прямо на площади воздать молитву, дабы зима прошла благополучно, а грядущая весна выдалась тёплой.

Рядом с олламом стояли Мойриот и Мангор. Жители Тары с трепетом взирали на молодого друида – будущего приемника оллама, и женщину – ту самую, которая может спрятать Эрин под невидимым покровом тумана. Дейдре не стала покидать повозку, а наблюдала за происходящим изнутри. Она испытывала гордость за отца, могущественного оллама Ульстер-Улады.

Наконец восторг горожан несколько поубавился, оллам и его спутники сели в повозку и направились к королевскому замку.

Конайре, облачённый в богатый красный плащ, расшитый золотой нитью, при всех регалиях королевской власти: короне Тары и посохе Теи[54], в окружении семьи, советников и верховного друида Эогана, встречал долгожданных гостей. Конайре вознёс слова благодарности Катбаду за то, что он принял приглашение и прибыл в Тару.

Оллам же ответил королю словами Мангора: Тара наполняет магической силой и вдыхает жизнь. Тара – обиталище древних богов, ушедших в Страну юности.

В это время Мойриот внимательно наблюдала за королевской семьёй. Одного взгляда ей было достаточно, дабы понять, что королева Фиона, – женщина с изломанной судьбой, – и статный мужчина в тёмно-синем плаще, что стоял подле неё – любовники. Что Ингел Одноглазый, бастард, таит в себе злобу и ненависть… Что королевские дочери – безвольные существа… Что лэрд из королевской свиты слишком пристально смотрит на Дейдре… Их встреча может стать роковой.

А оллам в это время продолжал говорить: Тара пропитана кровью врагов. Тара – сердце Эрин.

Мойриот ощутила, как некая невидимая тяжесть легла на плечи. В какой-то миг ей показалось, что замок окрасился в тёмно-красный цвет и Тара, действительно, пропитана кровью…

Глава 2

Я – жестокий вепрь

Накануне Самайна кортежи короля и оллама направились в долину Маг-Слехт, дабы осуществить все надлежащие приготовления к празднику.

В долине разбили шатры так, что королевский оказался посередине, остальные же: оллама и его свиты, королевы Фионы и её дочерей, а также прислуги, нескольких лэрдов, и, наконец, друида Эогана – вокруг него.

День выдался холодным. Пар валил от лошадей и от дыхания людей. Земля, скованная морозом, потрескивала под ногами.

Оллам, предвидя холод на Сайман, отправляясь в Тару, приказал взять тёплый шатёр: его верхний слой – из плотного домотканого холста, затем – меховая подбивка и, наконец, с внутренней стороны – шерстяная ткань приятного небесно-голубого цвета, расшитая огамическими письменами.

Посередине шатра стояла большая жаровня, угли для которой приносились с догоравшего костра.

Обустроившись, оллам изъявил желание отдохнуть и собраться с мыслями перед ответственной миссией. Мангор решил не покидать своего учителя, оставшись в шатре. Дейдре, укутавшись в тёплый плащ на лисьем меху, откинула полог шатра и отправилась подышать свежим морозным воздухом.

Она окинула взором лагерь из пёстрых шатров, выросший в долине Маг-Слехт. Отчего-то эта картина напомнила ей торговую площадь в Эмайн-Маха, усыпанную балаганчиками бродячих актёров. Дейдре улыбнулась своим же мыслям, которые вовсе не соответствовали предстоящему мероприятию, от которого, по мнению многих, зависела дальнейшая судьба Тары и Эрин.

Дейдре повернула в сторону фиднемед[55]. Её древние кряжистые дубы, вероятно, ещё помнили древних богов, населявших Эрин. Девушка накинула капюшон, мороз усиливался.

Дейдре прошлась по окраине рощи, поодаль, в глубине виднелся древний неметон. Немного постояв, она решилась, войти в святилище.

Круглый жертвенный камень в центре неметона почернел от крови, пролитой на него за сотни лет. Дейдре присела около него, не удержалась и провела рукой по шершавой поверхности камня. Тело пронзила дрожь…

Девушка невольно отпрянула от камня и резко встала.

– Я тоже люблю приходить сюда… Побыть наедине со своими мыслями. Этот камень умеет говорить.

Дейдре вздрогнула и повернулась на голос. Перед ней стоял молодой мужчина, явно из свиты короля.

– Неужели? Я ничего не слышала… – ответила она, немного растерявшись.

– Давай, послушаем вместе. – Предложил незнакомец.