Сбывшееся ожидание Московцев Федор

Глава 56

Известие о выигранном тендере застало Андрея по дороге в банк ММБ, куда он ехал, чтобы забрать оригиналы выписок. Вряд ли могло что-то сорваться при наличии договоренностей и страховки со всех сторон, но какие-то сомнения оставались.

Марина позвонила на мобильный телефон и отчиталась: согласно договоренности на тендере в городском отделе здравоохранения Совинкому досталось одиннадцать миллионов рублей – это контракты на поставку инкубаторов, прикроватных мониторов и УЗИ-аппаратуры.

Хозяин Совинкома устремил на небо взгляд, полный благодарности. Словно под действием его взгляда, огромное облако, озаренное оранжевыми отсветами солнца, распалось на отдельные облачка, показавшиеся Андрею мешками, набитыми деньгами, устремившимися в кассу фирмы.

При встрече Марина рассказала подробности. Её, вопреки всем правилам, пустили на заседание тендерной комиссии. Начальник горздравотдела озвучил лоты, после чего заместитель зачитал предложения фирм. Затем, не соблюдая сколько-нибудь полагающихся приличий, не спросив разрешения, со своего места поднялся силовик (член комиссии, заместитель начальника управления ОБЭП), и зачитал письмо в тендерный комитет, подписанное начальником областного УВД, генералом Чипурой. Из которого следовало, что Управление внутренних дел Волгоградской области не может гарантировать безопасность сделок, если они будут заключены с фирмами… далее шёл полный перечень всех фирм-участников тендера, за исключением Совинкома и того самого отечественного завода-производителя, с которым Карман договорился о поставке рентгенаппаратуры на 4 миллиона рублей.

Собравшиеся просто охренели. Двенадцати человекам ясно дали понять, какие они идиоты и вообще лишние здесь люди. Деньги давно распилены, а всё, что нужно от членов конкурсной комиссии – поставить подписи и поскорее съебаться.

Что они и сделали – под насмешливым взглядом самодовольного Кармана.

Андрей недоумевал – как Иосиф Григорьевич умудрился подписать письмо у самого Чипуры. Тендер в горздравотделе, да еще на такую мизерную сумму, 15 миллионов рублей – это не уровень генерала. Это пальба из пушки по воробьям, игра мускулами, демонстрация силы.

Но, пусть это останется внутренним вопросом особиста – ему видней. Он прекрасно выступил и показал себя в новом амплуа, поднявшись на высшую ступень эволюции, став адептом невидимой руки рынка – в том смысле, что сам являлся этой рукой.

Задача Андрея – вовремя расплатиться с людьми, доверяющими ему серьёзные дела.

Марина предупредила, что горздравотдел должен израсходовать деньги в этом году, всю сумму скинут до конца декабря, и комиссионные надо передать Карману до Нового года. И заплатить поставщикам нужно до января, так как с нового года цены могут измениться. Но даже известие о том, что не удастся, как обычно, покрутить деньги, не омрачила радости Андрея. Схема работает – это главное! Карман и Давиденко – реальные партнеры, а не пассажиры, как это показалось на первый взгляд.

На следующий день после заседания тендера, на котором Совинком был объявлен победителем, Карман подписал государственный контракт, и горздравотдел перечислил 2,750,000 рублей – 25 % от суммы договора. Марина договорилась, что оставшиеся деньги будут перечислены по предъявлению накладных, без реальной поставки (все понимают, как это сложно – отгрузить без предоплаты на одиннадцать миллионов), но нужно соблюсти приличия и выдержать хотя бы неделю.

Обналичив деньги на комиссионные начальнику горздравотдела, Андрей вылетел в Волгоград.

Для поздней осени в Волгограде характерна неустойчивая погода и туманы, особенно в районе неудачно построенного аэропорта. Бывает, объявляют нелётную погоду даже когда в самом городе ясно так что яснее некуда.

Когда Андрей прибыл в Волгоград, дымчатые туманы, нависшие над городом, всё больше сгущались в косматые тучи. Но душа хозяина Совинкома с каждым мгновением освобождалась от тумана недоверия и солнце долгожданной финансовой стабильности освещало ему дорогу к новому партнеру – Иосифу Григорьевичу Давиденко.

Андрей жил среди разумных людей, которые каждый свой шаг сверяют с учебником по логике. Будучи нестабилен, как волгоградская погода поздней осенью, он завидовал своим друзьям. Завидовал Вальдемару, дела которого ясны как солнышко: реклама, брэнд, книги, промоушен, и никаких гвоздей в виде проблемной экономики. Завидовал Быстровым, долг перед которыми в среднем составлял $15,000 на брата, в сумме $30,000 («в среднем» – потому что варьировал от месяца к месяцу, Андрей периодически перехватывался по пять-десять тысяч долларов дополнительно на короткие сроки, месяц-полтора). Завидовал Второву, превратившему своё предприятие в надёжный механизм выколачивания денег с арендаторов. Завидовал многим другим.

Андрей был вынужден платить проценты Вадиму Второву и Быстровым – Игорю и Владимиру, а остальных кредиторов развлекал посулами, обещаниями, говорил о новых контрактах, перспективных проектах. Ничего угрожающего заметно не было, напротив, события разворачивались самым благоприятным образом. В сложивщейся обстановке Андрей боялся только самого себя – как бы его внутренние демоны не вытворили чего-то такого, что разрушило бы всё достигнутое. Опасаясь, что в самый ответственный момент выкинет ненужный финт, он предупредил своих помощников, чтобы следили за каждым его шагом и, не стесняясь, делали замечания, если заметят что-либо угрожающее в его действиях.

В Волгограде первым по списку встреч был руководитель горздравотдела, Евгений Карман. К нему и направился Андрей сразу из аэропорта.

В приемной тщетно ждали аудиенции торговые представители фирм-конкурентов – те, что постарше, в дешевеньких костюмчиках, купленных у китайцев на Тракторном рынке, созерцательно-спокойно восседали на стульях; у стены благоговейно теснились пылкие юноши – в таких же костюмах, купленных на 50 % дороже в центральных магазинах.

Андрей, проскочив замусоренную приемную, проследовал в кабинет, и, закрыв за собой обе двери, приступил к главному. Милостиво приняв пухлый конверт, Карман поднял трубку и, набрав заместителя, позвал его к себе, велев «прихватить чего-нибудь».

Через минуту появился Кочемасов со своим знаковым портфелем, из которого извлёк бутылку водки 0,75 и выставил на стол. Прохладительные напитки нашлись у хозяина кабинета – заместитель достал их из холодильника. Он услужливо сервировал стол, а когда было налито, Карман поднял тост:

– Ну… с почином!

После первой он сразу велел наливать ещё, и поведал, что в новом году на Совинкоме замкнутся все поставки в городские учреждения здравоохранения. Обрадованный Андрей поспешил отблагодарить, на что Карман невозмутимо ответил:

– А как ты хотел – привычка мыслить о партнерах по бизнесу стала моей второй природой!

Заговорили о делах. Кочемасов перечислил адреса аптек, которые будут переданы Совинкому. Взяв у него бумагу, Андрей пробежал глазами перечень, но не увидел то, на что в первую очередь рассчитывал – самые проходные и высокорентабельные муниципальные аптеки на Аллее Героев, улице Мира, и улице Рабоче-Крестьянской в районе Торгового центра. Из всего списка, насчитывавшего пятнадцать адресов, стоящими оказались максимум два объекта. Остальные Андрей плохо представлял, так как они находились в глухой глухомани. Одна из аптек – номер 19 в Горсаду – он помнил, вовсе была заколочена и давно уже бездействовала по причине низкой посещаемости. В этом месте хорошо бы работало бистро или зал игровых автоматов, но никак не аптека.

Эти соображения Андрей оставил при себе, решив, что когда войдёт в роль городского поставщика номер один, то вымутит себе центровые аптеки, а от барахла избавится. А сейчас надо поддерживать светские беседы, на которые хмурый Карман, наконец, сподобился. На поверку оказалось, что хмурый он только для чужих, а для своих он очень даже любезный и интересный собеседник.

Поддав ещё, Карман ввёл своих слушателей в эмоциональную атмосферу своих переживаний.

– … самый фееричный секас был, когда я вызвал тёлок, а дело было в субботу вечером, все были заняты, и после трехчасового ожидания мне привезли без выбора всего одну – полупьяную, в кожаной куртке на голое тело, там не было даже колготок и трусов – и это в холодное время года! Я как гинеколог говорю: застудишь органы. А как вы хотели – привычка мыслить о женских органах стала моей второй природой. Оказалось, девушка на предыдущих вызовах растеряла всю одежду. Делать нечего, суббота, аншлаг, взял её – и что она вытворяла, не передать словами. Час, другой, продлил её до утра, а утром она уходить не хотела – так ей всё понравилось. Так, к чему это я? А, вот к чему: парни, которые пороли её до меня, как следует разогрели киску, поэтому со мной она была как ураган. Я снял сливки. Так-то.

Кочемасов, ковыряясь в безднах своего портфеля, заметил:

– В таких обстоятельствах… общение с противоположным полом… уничтожает всякую вероятность эстетического воздействия.

Карман посмотрел на Андрея. Нужно было как-то откомментировать сказанное, и Андрей не замедлил с ответом:

– Ммм… в моём сердце живёт определенный тип Красоты. Люблю невинные души.

Карман оседлал свою волну, и плавал по ней, как неутомимый серфер.

– … я уже в таком возрасте, когда по инерции кого-то цепляешь – потому что НАДО, все цепляют баб, но радость испытываешь когда тебя отшивают, а не когда дают…

Андрей уже это слышал – от Анзора Бараташвили. «Неужели и я такой буду под сраку лет – старый ленивый козёл?!» – размышлял он, слушая разошедщегося не на шутку Кармана.

0,75 раздавили быстро, Кочемасову пришлось идти за новой бутылкой. Как только не стало и её, переместились в ресторан «Золотая бочка», находящийся недалеко от горздравотдела – на улице Советской напротив Центрального рынка. Соответственно, остальные встречи, выражаясь гинекологическим языком – накрылись женским половым органом. Визит к Халанскому и Давиденко пришлось перенести на следующий день.

Вечером Андрей произвёл калькуляцию и удовлетворённо отметил, что расходы на гулянки и развлечения составляют менее 10 % от семейных расходов (в этом году включавших в себя платежи за квартиру на Морском Фасаде, покупку мебели, разъезды Мариам, отдых семьи на море и в Кисловодске, другие крупные расходы. Кроме того, в этом году он планировал купить джип). Проанализировав офисные расходы, он обнаружил огромный простор для обрезаний, подрезаний и разной кройки. Особенно это касалось петербургского офиса, который, по хорошему, надо сократить, редуцировать – сразу по окончанию вексельного проекта. Другой проблемой, из-за которой возникла путаница во взаиморасчетах с кардиоцентром, был заведующий рентгенхирургическим отделением Кумар Калымов. Ежемесячные выплаты в его сторону доходили до $10,000, Андрей давно запутался в расчетах, он уже не вникал во все тонкости и выдавал столько, сколько скажет заведующий. Калымов до сих пор практиковал возвраты (то есть экономил поставляемую в отделение продукцию, тайком от руководства кардиоцентра возвращал на Совинком, откуда расходные материалы снова отгружались на кардиоцентр, а полученные за неё на расчетный счет деньги обналичивались и за вычетом 15 % выплачивались заведующему). Для Совинкома это была невыгодная и опасная практика. Поначалу, в 1998–1999 годах, когда только начинали работать, Андрей шёл на любые ухищрения, чтобы заручиться поддержкой заведующих. Но сейчас гораздо прибыльнее было работать без этих серых схем – например, чистая рентабельность по стентам производства Джонсон и Джонсон для той же рентгенхирургии составляла 25 %, тогда как по возвратным схемам Совинкому оставалось чистыми всего около 5 % (Калымов изначально выторговал такие кабальные условия и ни за что не хотел уступать). Ирина настоятельно требовала проведение полномасштабной сверки, она была уверена, что Шрэк мухлюет (так называли Калымова за поразительное сходство с грозным огром) и от него одни убытки. У Андрея не доходили руки до проведения тотальной сверки с Калымовым и другими заведующими, и Ирина как-то раз даже пригрозила, что стукнет Халанскому, дабы прекратить эти разорительные поборы.

В целом, на Совинкоме в абсолютных цифрах продажи росли и составляли к концу 2003 года в среднем 6 миллионов рублей в месяц – только по расходному материалу, что являлось основным бизнесом; продажа медоборудования, как непостоянная величина – не в счёт. Основными клиентами, делавшими 80 % оборота, оставались волгоградский кардиоцентр и казанская больница № 6.

В тот вечер, после встречи с Карманом, Андрей ознакомился с подготовленным Мариной отчётом по сделке с горздравотделом. Чистая прибыль (после вычета комиссионных ей как ответственному менеджеру, и начальнику горздравотдела) составляла всего около трёхсот тысяч рублей. (еще Давиденко наверняка что-нибудь попросит дополнительно для себя). Это был мизер – и в основном из-за того, что поставляемое оборудование не являлось для Совинкома профильным. В следующем году во что бы то ни стало необходимо впарить горздравотделу продукцию, на которую Совинком имеет большие скидки – Джонсон и Б.Браун.

На следующий день, приведя себя в порядок после вчерашней пьянки, Андрей отправился к особисту. Голова несильно, но гудела, мысли соответсвенно были невесёлые. Вспомнилось вдруг, как быстро соскочил с городских поставок Вадим Второв. «Это гнилая тема, трясина» – сказал он тогда. Про то, чем кончил Першин, гендиректор «Городского аптечного склада», даже не хотелось думать.

Войдя к Иосифу Григорьевичу, Андрей первым делом, пожав руку, поблагодарил за прекрасно исполненный отстрел конкурентов на минувшем тендере. Чувствуя, что от него чего-то ждут, поинтересовался как бы вскользь:

– Иосиф Григорьевич… дорогой, – негромко сказал Андрей, вкладывая в свои слова чувство глубочайшей признательности, – сколько заплатили вы за это?

Иосиф Григорьевич сразу смекнул, о чём идёт речь – о письме в тендерный комитет, подписанном генералом.

– Ничего по сравнению с твоей радостью. – Особист виновато добавил: – Сто тысяч.

Чистая прибыль Совинкома уменьшилась на 30 %. Андрей, подавив тяжелый вздох, сообщил, что доставит указанную сумму в ближайшие два дня.

Погода за окном была безрадостная, пасмурная, гнетущая – под стать настроению. Иосиф Григорьевич сварил кофе и принёс в кабинет две чашки. Ещё раз сходив на кухню, принёс Андрею кусочек торта. Спохватившись, что темно, включил свет, а то, мол, пронесешь мимо рта самый сладкий кусок.

Сообщив, что новый кофейный аппарат гораздо лучше прежнего, Иосиф Григорьевич проговорил не то с лукавством, не то с восхищением:

– Я сразу разгадал в тебе порядочного рукопожатного человека. Поэтому взвалил на себя тяжелый труд – сопутствовать тебе в твоих исканиях, улавливать твой успех… Твои желания и мои желания – братья-близнецы.

Андрей не остался должником в изъявлении лучших чувств. Радости, впрочем, от этого немного – как от тендера в горздравотделе, так и от знакомства в целом. Величие события выигрывает – статус конкурса, вмешательство УВД – но действенность уничтожена попаданием в зависимость к матёрому волку. Андрей уже не заблуждался относительно намерений Давиденко и знал, какая опасность надвигается на его бизнес. Но он решил, что выиграет этот поединок – наведёт мосты в горздравотделе, будет осваивать городской бюджет, приберёт к рукам городскую аптечную сеть, и сольёт бывшего особиста – а чем он лучше других. Их внешнее сходство не прибавляло симпатий, а еще сильнее отталкивало Андрея от своего двойника.

Пожимая ему руку на прощание, сладко улыбаясь, Андрей продумывал дальнейшие ходы в затеянной ими игре в «сто забот». Для обоих не осталось сомнений в том, что это будет непростой поединок.

Через несколько дней первая стрела была выпущена. На Совинком пришло письмо из налоговой инспекции – в соответствии со статьей 88 НК (камеральная проверка) требование в пятидневный срок внести исправления в декларацию по налогу на добавленную стоимость за сентябрь 2003 года и предоставить дополнительную декларацию по НДС за указанный период. Непредставление указанных документов влекло ответственность, предусмотренную Налоговым кодексом РФ об административных правонарушениях. Елена Гусева, главный бухгалтер, схватилась за голову – она кое-как закрыла данный период, Андрей по своей занятости не предоставил ей вовремя документы Экссона, тесно связанного с Совинкомом, и нужно делать дополнительный перерасчет, а это ей не нравилось. Эти перерасчеты, отправленные вдогонку, у неё в кишках уже сидят.

Вслед за этим письмом как из рога изобилия посыпались другие – решения, требования, уведомления, каждое из которых требовало пристального внимания. Гусева винила налоговую инспекцию в предвзятости, непонятно откуда взявшейся, также она обвиняла Андрея, вовремя не предоставляющего оригиналы документов по Экссону. Андрей знал за собой эту беду, но про налоговую инспекцию услышал впервые. Всегда дружили с налоговиками, с чего бы это вдруг они начали придираться?

В итоге пришлось сделать то, что он не хотел больше всего на свете: обратиться к Давиденко. Гусева никак не управлялась и попросила как-то договориться с налоговиками – чтобы отодвинули сроки и поставили отметки на некоторых исправленных декларациях по НДС. Ирине Кондуковой не удалось пробиться на приём к начальнику налоговой инспекции и ей пришлось просить Андрея. И Андрей был вынужден звонить особисту. Тот словно ждал звонка (по крайней мере Андрею так показалось). На следующий день Ирину приняли во всех отделах, куда совсем недавно не пускали и выполнили все её просьбы.

Андрей явственно почувствовал себя втиснутым в обойму, из которой крайне трудно будет выбраться.

Глава 57

Деньги на новую машину Андрей изъял из оборотных средств, – как он обычно делал, когда не хватало финансов на срочные бытовые вопросы. Волгоградский кардиоцентр перечислил около миллиона рублей, деньги поступили на расчетный счет Совинкома во Внешторгбанке, Андрей перевёл 720,000 на счет поганки под названием «Торгмаш» и снял со счета. После чего отвез деньги Игорю Быстрову, забрал у него ключи, документы (генеральную доверенность жена Игоря, на которую был оформлен Мицубиси Паджеро Спорт, выписала заранее), и уехал на новоприобретенном авто.

Указания по поводу того, у кого какой товар взять в долг, чтобы закрыть задолженность перед кардиоцентром, Андрей сделал до того, как отправиться в банк.

Он мог бы и попозже купить джип, после очередной раскидки прибыли, но торопился к приезду Мариам с Аликом. Её восьмёрка-жигули уже давно была продана Игорю Быстрову, купившему её в качестве учебной машины для своего старшего сына, а потом, ушатанная, перекочевала к жене Владимира Быстрова – для тех же целей. Поэтому Мариам необходим автомобиль, особенно если она перестанет шататься туда-сюда из одного города в другой и осядет в Петербурге.

Разговоры о покупке джипа у Игоря шли давно, но Мариам не давала своего окончательного согласия. У неё всё еще не прошла абулия (отсутствие воли, неспособность принять решение) и предвзятое отношение ко всему, что предлагает муж, одержимое желание сделать всё наоборот – начиная с выключения музыки, которую он слушает, и заканчивая крупными приобретениями. Поэтому Андрей не поставил её в известность насчет новой машины, так как заранее знал, что она скажет: «Приеду в Питер, разберемся на месте»; а после приезда она бы долго капризничала – не тот цвет, не тот салон, и вообще не та машина.

Он хотел сделать ей и сыну сюрприз. Он ждал их приезда, в последнее время его одолевали мысли, что пора закругляться с этим раздельным проживанием и воссоединить семью. Кроме того, он хотел завести второго ребенка. У большинства его знакомых более одного ребенка; Алику в декабре исполняется четыре года, и пора бы ему обзавеститсь братиком или сестричкой.

Эти разговоры велись и раньше, но Мариам с апломбом заявляла: «Нечего плодить нищету!». Осталось непонятным, что она имела в виду – трехкомнатную квартиру недалеко от центра (правда съемную), две машины, собственную трехкомнатную квартиру в Волгограде, благоустроенную дачу там же, доход мужа выше среднего (в среднем $10,000 в месяц). Впрочем, она твердила то же самое перед тем, как забеременеть первым ребенком, когда Андрей зарабатывал в десять раз меньше.

Сейчас, когда выплачен последний взнос за трехкомнатную квартиру на «Морском Фасаде» (сдача объекта намечена на конец первого квартала 2004 года), грех вообще говорить что-либо про «плодить нищету».

Андрей дорожил семьёй и считал её чем-то незыблемым. Мариам была дорога ему тем, что, во-первых, с ней была связана история – настоящая история отношений равноправных молодых людей. Когда познакомились, он еще был никто, и её нельзя было заподозрить в корыстолюбии. Все последующие итрижки так или иначе были связаны с покровительством, взятием юных особ под опеку. Это уже немного не то.

Во-вторых, можно сказать, что Мариам была не просто свидетелем, а полноправным участником его успеха. Она, хоть и ворчала, что он «задрал своими делами», всё же терпеливо выслушивала его бесконечные рассуждения о своем бизнесе – что сделать, как поступить; принимала участие, советовала. Большинство решений выкристаллизовывалось в его сознании только после разговора с женой – устного или телефонного. Когда они находились в разных городах, на телефонные переговоры уходило не менее часа в день, счета за связь зашкаливали за $100 в месяц.

Таким образом, с Мариам он связывал свой успех и верил в то, что пока они вместе, его бизнесу ничего не угрожает.

По поводу его отношений с Татьяной негативно высказались все друзья, включая Второва. Мариам была знакома с их женами, все вместе собирались по праздникам, и ломать установленный порядок считалось верхом неблагоразумия. Все настойчиво советовали держать жену при себе в Петербурге и завести второго ребенка. Реваз (тесть) пошел еще дальше и потребовал, чтобы Андрей привлек Мариам к своим делам на фирме, раз уж она так хорошо в них разбирается. Упрекнув в том, что запер в четырёх стенах и оставил бездействовать лучшую из лучших, поставил в пример себя. Не совсем удачный пример – всем было известно, что сам он давно превратился в свадебного генерала, а делами на его фирме заправляет его молодая (моложе Мариам) бухгалтерша, дослужившаяся до должности жены. И это было диаметрально противоположное тому, что говорилось два года назад – тогда Реваз, узнав, что Андрей обсуждает с Мариам рабочие вопросы, советовал «не показывать жене свою жопу», то есть не посвящать её в свой бизнес.

Андрей подготовился к приезду – сделал генеральную уборку, наготовил еды, отпросился с работы, чтобы в означенный день (волгоградский поезд прибывает на Московский вокзал в 10–15 утра) не только встретить и отвезти домой, но и побыть с семьей весь день.

Перед поездом он зашел за цветами в салон, находящийся в главном зале вокзала, а когда выходил с букетом, увидел того, кого меньше всего хотел сегодня встретить – Маргариту, двоюродную тётку Мариам. К этой родственнице жены у Андрея были давние счеты. Когда-то эта дама самым беспардонным образом встряла в супружескую ссору и даже пришла с мужем-ментом, чтобы «заступиться» за племянницу, больше того, помогала собирать вещи Андрея, чтобы его поскорее выставить из дома. Как это обычно бывает, вслед за бурной ссорой последовало бурное примирение, а третьи участники стали врагами на всю жизнь. Потом, когда Разгоны перебрались в Петербург, Мариам упрашивала Андрея помочь Маргарите с трудоустройством и жильем – ей тоже вдруг захотелось в северную столицу. Андрей ответил резким отказом. Мариам затаилась, а позже, когда засобиралась в Волгоград, поставила перед фактом: на днях приезжает Маргарита, она нашла здесь работу, и ей негде жить. Мол, встречай её и сели в нашей квартире. Она тут поживёт, потом приедет её муж с детьми – он тоже вот-вот получит перевод по службе, он подыщет квартиру и они съедут.

Андрей даже не нашелся сразу, что ответить на это дикое заявление. Но Мариам оно не казалось диким – она уезжает в Волгоград и может оставить пустующую трехкомнатную квартиру своей родственнице (между прочим одной из самых любимых), и Андрей, ютящийся на 1\2 самой маленькой комнаты, совсем не помешает семье из четырех человек, привыкшей к куда более стесненным условиям (в Волгограде проживают с другими родственниками – шесть человек в микрогабаритной хрущевке).

Итак, на ровном месте (по мнению Андрея вопрос выеденного яйца не стоил – пошли все в жопу и точка), возник грандиозный скандал с привлечением родствеников. Мариам, как обычно, пригрозила разводом. И прочитала нотацию о том, как плохо быть злопамятным. Андрей предложил компромиссный вариант – он даст Маргарите бессрочную ссуду на годовую аренду квартиры, и даже посодействует в поисках (по опыту было известно – приезжему человеку крайне сложно сориентироваться в Петербурге и можно запросто налететь на жуликов). Это Мариам не устроило – она требовала, чтобы Андрей в её отсутствие поселил вместе с собой её родственников. Начался новый виток скандала.

– Определись, что ты хочешь: помочь Маргарите освоиться в Петербурге, или ты хочешь поселить её ко мне? – вопрошал Андрей, предлагая всё новые и новые услуги, обещая сделать всё, что в его силах для облегчения жизни новым петербуржцам, лишь бы только они не квартировались на его жилплощади.

Но Мариам уперлась – либо так, либо никак. Не помогло вмешательство Реваза, пытавшегося её урезонить. Ему самому остопиздил весь этот колхоз, вся эта многолюдная родня, еще с тех пор, когда он еще жил с её родной матерью. Собственно говоря, именно поэтому он стал пропадать в командировках, что заебался лицезреть в своей квартире эту кодлу.

– Ни чихнуть, ни пёрнуть, в трусах по квартире не походить, даже родную жену не выебать, – жаловался Реваз.

Последнее слово осталось за Мариам – уезжая из Петербурга, она заявила, что если Андрей не встретит Маргариту и не поселит у себя, то пускай живет как хочет, больше у него нет семьи.

Едва поезд отошёл от перрона, Андрей отправил SMS: «Я не буду встречать Маргариту, но мои предложения в плане материальной поддержки остаются в силе. Не бросайся словами насчет семьи – наша семья есть и будет».

Кое-как конфликт удалось погасить. Про Маргариту ничего не было слышно, за помощью никто не обращался. И вот теперь оказывается, что она благополучно переехала в Питер, устроилась, и даже явилась на вокзал встретить племянницу.

Чтобы лишние несколько минут не стоять с ней на перроне, Андрей скоротал время в кофейне «Чижик-Пыжик», и за полминуты до прибытия поезда вышел из-за столика и быстрым шагом направился к вагону.

Встреча была бурной. Андрей схватил сына на руки, вручил цветы Мариам, расцеловал её, долго тискал сына, кружился с ним по перрону. Это было действительно теплая встреча, Алик звонко шлёпал отца по лбу и заливисто смеялся над рожицами, который тот ему корчил. Мариам была растрогана, и разговаривала с Андреем большую часть времени, пока шли до автостоянки, находящейся на Площади Восстания рядом с гостиницей «Октябрьской», напротив здания Московского вокзала.

Возле машины Андрей остановился, обе руки были заняты поклажей, он поставил одну сумку, и полез в карман за ключами. Мариам осмотрелась:

– Что-то не вижу нашу Вольво.

Андрей нажал кнопку брелка. Мариам краем глаза увидела, как загорелись и погасли фары джипа (Андрей на всех машинах отключал звуковое сопровождение при нажатии брелка, установка на сигнализацию и снятие происходило бесшумно). Она удивленно воззрилась на сверкающий Мицубиси Паджеро Спорт глубокого синего цвета, на новых 18-ти дюймовых дисках (одно колесо – диск + широкая резина – стоило $500), на них машина выглядела гораздо внушительнее, Артур Ансимов отметил, что на прежних колесах бричка вообще не смотрелась. «Не ожидали мы от тебя, АндрейСаныч, такого прорыва в автомобилестроении», – сказал он и бросился покупать новые колеса на свой Рэйнж Ровер.

Мариам не разделяла восторга по поводу безупречного вида новой машины.

– Ты всё-таки купил без моего согласия? – набросилась она на Андрея. – Так и знала, что ты сделаешь всё втихаря!

И принялась на все лады распекать его, впрочем, беззлобно, всё-таки рядом ребенок, родственница, а в руках – только что преподнесенный букет лилий. У Маргариты, всё еще старавшейся изобразить подобие улыбки, перекосилась физиономия, и в таком виде у неё были все шансы победить на всемирном конкурсе фальшивых улыбок. Она хотела попросить взаймы денег, а в сложившейся ситуации вряд ли получится это сделать. И она незаметно испарилась.

Алик бесился в салоне, Андрей под шум жены укладывал вещи в багажник, отсутствие Маргариты заметили, лишь когда сели в машину.

– Тебе не стыдно, а? – недовольно сказала Мариам. – Трудно было подбросить Риту до дому, теперь как она будет добираться на общественном транспорте.

Она попыталась дозвониться на мобильный, но безуспешно, видимо, Маргарита нырнула в подземку.

Дома, увидев идеальный порядок и приготовленный обед, Мариам совсем успокоилась.

– Хороший джип, мне нравится, но почему не спросил разрешения хотя бы для приличия? – это было последнее замечание по поводу купленной машины.

Глава 58

Смерть Марьяна Хмарука и возмездие за этот бесчеловечный акт насилия над личностью выглядели следущим образом.

Днём 17 декабря бывший ведущий менеджер Пауэр Интернэшнл, во время вынужденного отпуска по случаю увольнения находившийся в офисе Лейзера Вексельберга и помогавший по работе, получил звонок от Станислава Закревского.

– Давай живей в больницу – легенду не забыл!? – прозвучало в трубке.

Это означало, что в судмедэкспертизу поступил подходящий труп и надо госпитализироваться в травматологию (откуда он был выписан три месяца назад), жалуясь на нестерпимые головные боли, сопровождающиеся тошнотой, головокружением, и периодическим выпадением зрения. А ночью он должен скончаться и прямо из больничной койки перекочевать на секционный стол.

– Позвонили, в больницу надо, – сказал Хмарук.

– Надо – значит надо, – назидательно произнёс Вексельберг. – Принеси-ка мне из Сбарро филе судака с отварной картошкой. Да и поезжай.

Не без внутреннего содрогания отправился Хмарук на последнее задание – с того раза они еще ни разу не заходили в Сбарро, ни он, ни Вексельберг, а питаться по молчаливому уговору ходили в основном в едальню «Дрова» на Никольской улице.

В этот раз, когда он зашёл в Сбарро, ему показалось, что персонал так и пялится на него. Он упорно не смотрел в сторону того злополучного столика, но на самом выходе, уже толкнув дверь, не выдержав, обернулся. Ничего не подозревавшая шумная молодёжная компания что-то обсуждала – мелькали руки, звенела посуда.

Хмарук, сжавшись, прощальным взглядом оглядел весь зал, куда он так любил захаживать, и вышел. Ничего, через год-два он снова будет зависать здесь. А Разгон будет жрать тюремную баланду – если выживет в той заварушке, что ему приготовили.

В приемном покое Центрального института травматологии и ортопедии ("ЦИТО им. Н.Н.Приорова") его принял врач, который должен в этот день дежурить сутки – он и обнаружит ночью его бездыханное тело и отправит в морг. С диагнозом «посттравматический синдром под вопросом» Хмарук на носилках был отправлен в процедурную травматологического отделения, где и пролежал под капельницей два часа. После этого своими ногами дошёл до палаты, лег на койку. До конца дня ему поставили еще пару уколов, дали горсть таблеток. Соседи по палате, трое мужиков пытались его разговорить, но ему не хотелось. Завтра у них на одну тему прибавится…

Когда погас свет, он стал морально готовиться к предстоящему мероприятию. Ждать пришлось долго – до половины второго ночи. Он всё продумал, вплоть до мелочей. Но всё прошло как-то обыденно. Впорхнула медсестра, обошла спящих пациентов, остановилась возле Хмарука, наклонилась, пощупала пульс. Быстро вышла и через полминуты вернулась вместе с врачом. Оба подошли, постояли над ним, пощупали пульс на руке и на шее, всё больше оглядываясь на обитателей палаты. Затем медсестра вышла и вскоре возвратилась с каталкой. На которую и погрузили Хмарука, натянув простыню на голову. Один из больных, проснувшись, поинтересовался: «Что с ним?», но ему никто не ответил.

На грузовом лифте каталка была спущена вниз, а там, у выхода приёмного покоя уже ждал микроавтобус «Скорой помощи». На переднем сиденье находился Пустовалов с готовым направлением на вскрытие в судмедэкспертизу Экспертно-Криминалистического Центра, подписанным оперуполномоченным ОВД района Войковский. Закревский находился в салоне, во время поездки он позволил покойнику подняться с носилок и сесть в кресло, чтобы не так трясло. До морга доехали на рысях. Хмарук вновь улегся на носилки, накрылся простыней, в таком виде Пустовалов с Закревским вынесли его и оттащили в секционный зал. Там он скинул с себя простыню и встал на ноги. При виде распотрошенного трупа, с которым работал судмедэксперт, Хмарука чуть не вытошнило. Да еще этот тошнотворный сладковатый запах.

– Какие мы нежные, – с издевательской ухмылкой сказал Пустовалов. – Твой спаситель между прочим, подойди поздоровкайся, покажи уважение. Ба! Да вы с ним похожи как два брата.

Действительно, найденный в лесополосе деклассированный субьект, смерть которого наступила вследствие отравления суррогатами алкоголя и чьим паспортом воспользуется Хмарук, был очень на него похож и комплекцией, и лицом.

Все находившиеся в секционном зале были в теме – Закревский, Пустовалов, судмедэксперт, следователь из Следственного управления при УВД по Северному административному округу, Хмарук и его двойник, которого уже зашивали. Хмарук, стараясь на него не смотреть, изучал его паспорт. Новые фамилия, имя и отчество были запоминающиеся и вполне сносные – Панфилов Алексей Васильевич.

– А если обвиняемый потребует эксгумацию? – выдвинул предположение следователь.

Пустовалов всегда имел наготове исчерпывающий ответ:

– Тогда гражданин Хмарук заберётся в могилу, чтобы при эксгумации все увидели, что это его мертвое тело там лежит, а не чьё-то другое.

Такой план действий всем понравился, за исключением Хмарука, шутки Пустовалова уже порядком ему надоели. Отпустив еще пару подобных шуток, Пустовалов поинтересовался, сдавал ли где-нибудь лже-покойник кровь, образцы тканей на анализ, где проживают его родственники, подорвутся ли они в Москву на опознание. На это Хмарук ответил, что кровь последний раз сдавал пять лет назад в Молдавии, откуда сам родом. А родственники его вряд ли приедут. Самого близкого человека – мать, он поставит в известность, не разглашая подробностей, чтобы она никуда не ездила.

– Гм… мать… – задумался следователь. – Кто-нибудь очень умный захочет проверить её на родство с этим Панфиловым.

Закревский невозмутимо пожал плечами. Следователь понял намёк – ему заплатили, и это его головная боль, как обрубить все концы.

Через полчаса судмедэксперт выписал свидетельство о смерти, в котором причиной летального исхода значилось «кровоизлияния в вещество головного мозга, внутреннее кровотечение в головном мозге». На вопрос, поставленный в направлении на вскрытие – могла ли быть причиной смерти травма, полученная 13 сентября – судмедэксперт, изучив историю болезни, ответил, что кровоизлияние и внутреннее кровотечение в головном мозге, повлекшее смерть, явилось прямым следствием полученной травмы.

Документы были уже готовы, но следователь поставил в известность, что для порядка надо выждать хотя бы неделю, только потом действовать, ловить убивца – так как обычно ответ из судебки приходит через месяц, и только при громких убийствах, когда речь идёт о поимке особо опасных преступников, допускаются внеочередные ночные вскрытия. При таких рядовых случаях, как больничная смерть пострадавшего в драке обывателя, вскрытие проводят в порядке очереди, в дневное время, а ответы на вопросы, фигурирующие в направлении, следствие получает примерно через месяц после вскрытия.

На следующий день Панфилов был погребен муниципальной похоронной службой вместе с другими двадцатью безродными. Он был похоронен как Хмарук. Сам же Хмарук, забрав паспорт Панфилова, получил несколько дней на сборы. Закревский скрыл от следователя и от Пустовалова, что позволил Хмаруку-Панфилову шататься по Москве. Они четко приказали, чтобы он прямо из морга немедленно выезжал в самое дальнее село Волгоградской области, и им даже в голову не могло прийти, что это элементарное требование не будет выполнено.

Но на Хмарука-Панфилова напала такая тоска из-за того, что он покидает столицу, в которую с таким трудом прорвался из Молдавии, что он впал в депрессию. Закревский отправил бы его силой, но Хмарук-Панфилов, съехав со своей съемной квартиры, поселился у Вексельберга, и в ответ на настойчивые требования по телефону кормил завтраками: сейчас доделаю последнее дело и сразу возьму билет на Волгоград. Вексельберг между тем, узнав, что у его друга появился левый паспорт, принялся уговаривать открыть на него фирмы-помойки для обналичивания и прочих незаконных махинаций, набрать денежных и потребительских кредитов, и так далее.

– Всё равно ты скроешься в Тьмутаракани, тебе ничего не угрожает, – соблазнял Вексельберг вконец размякшего от переживаний товарища.

Хмарук-Панфилов колебался. Так, в тоске и душевных метаниях, он провёл несколько дней. Миновала неделя, и на исходе восьмого дня Закревскому позвонил разъяренный Капранов и велел разыскать упрямого лже-покойника, посадить на цепь и привезти в Волгоград.

– И никаких контактов с волгоградской милицией, скажи своим друзьям, чтоб не совались в Волгоград! – кричал он так, что Закревскому пришлось оторвать трубку от своего уха.

Капранов только что узнал от знакомых из городской администрации, что Давиденко взял под крыло Разгона и обеспечиваает ему «крышу», и теперь поставки медоборудования по городским тендерам пойдут через Совинком. Случилось самое плохое, что могло случиться – два мерзавца снюхались, и у Разгона появилась надежная защита.

– Ловите его в Москве или Питере, ты слышишь меня, не допусти утечки информации! – неистовствовал Капранов, боявшийся что его деньги, инвестированные в проект, пропадут из-за какой-нибудь глупой случайности.

Закревский, выслушав брань и обвинения в распиздяйстве, решил признаться Пустовалову в малодушии. Ничего другого не оставалось – в этом городе никого, кроме Пустовалова, не было, кто бы мог застроить Хмарука-Панфилова и депортировать его в Волгоград.

Глава 59

Франшизу «Лавки жизни» пришлось взять. Андрей увяз в проекте с векселями, приближался день Икс, когда надо ехать в Москву и заключать договора купли-продажи товара под необеспеченные ценные бумаги (Лечи определился с банком – это будет ЛОХО-Банк, у которого в середине января отзовут лицензию), а исполнитель так и не найден. Эта кукла, Леночка Шаабан – не в счет. Необходим был человек, который подписался бы на дело, не особенно вникая в него, просто за идею; который бы на уровне разыграл спектакль перед фирмачами, который бы убедил охранников на входе в бизнес-центр не проверять у него документы, который… много разных условий. Им соответствовал Сергей Верхолетов, но он, увы, еще в прошлом году отправился в сад вечного уединения.

Ренат напрашивался сам, но Андрей не стал им рисковать. Как-то само собой получилось, что основной кандидатурой стал Вальдемар. Он и не подозревал об этом, но Андрей, общаясь с ним, всё больше убеждался, что лучшего исполнителя не найти. Представительная внешность, умение убеждать, а точнее охмурять собеседника, много других достоинств, а самое главное – его можно спонтанно сподвигнуть на любую авантюру, и он не будет особенно вникать и задавать лишние вопросы. Загораясь идеей, он в своем рвении упускал из виду сомнительные обстоятельства, и даже смысл действия.

Но нужно было проявить себя и сделать хоть что-то из обещанного, чтобы отношения не выглядели, как игра в одни ворота. И Андрей перечислил на ООО «Лавка Жизни» триста пятьдесят тысяч рублей (из оборотных средств), рассчитывая разместить торговую точку от этой богадельни в одной из аптек, которые горздравотдел, в соответствии с обещанием Евгения Кармана, передаст Совинкому. Отвлечение оборотных средств, как всегда происходило болезненно, Ирина Кондукова и Лена Николова уже докладывали о задержках платежей поставщикам, некоторые из них начинают сомневаться, стоит ли отгружать Совинкому без предоплаты. Что самое плохое – участились случаи задержки поставки клиентам по оплаченым счетам из-за того, что хозяин постоянно крутит деньги. Но Андрей рискнул – по итогам вексельного проекта он рассчитывал получить $300,000 чистыми, игра стоила свеч.

Во время подписания договора франшизы, и в ходе последующих встреч с Вальдемаром Андрей намекал, что ему потребуется помощь «в решении одного вопроса». Мол, из-за хлопот по организации волгоградского магазина «Лавки Жизни» срываются важные встречи в Москве, а поскольку Вальдемар планирует провести в столице всю вторую половину декабря, то не мог бы он кое-что сделать…

Если бы Андрей далеко заранее начал его разводить, то скорее всего, ничего бы не получилось. По аналогии с Верхолетовым, Вальдемар был таким человеком, которого нужно резко брать в охапку и бросать на амбразуру. При длительной подготовке программные файлы в его голове повреждаются и к нужному моменту перестают работать. Он как бы уже переживает все ощущения, связанные с заданием, оно теряет соблазн новизны, и перестает интересовать.

Формальной причиной, по которой Вальдемар должен был заменить Андрея на московских переговорах, были срочные дела в Волгограде, однако к назначенному времени Андрей оказался в Москве – приехал на машине вместе с Ренатом и Леночкой. И надо же такому случиться, что столкнулся с Вальдемаром рано утром в понедельник, 22 декабря, без двадцати восемь, в холле управления Московской железной дороги на Краснопрудной улице, дом 20.

Они оба прибыли по поручениям своих шефов – Андрей должен был передать конверт с документами и комиссионными исполнителю, который проталкивал Экссон на Московской железной дороге; а Вальдемар должен был сделать то же самое, только в другом кабинете.

Андрей был немного обескуражен – накануне вечером он звонил Вальдемару и говорил, что срочно едет в Волгоград, и вдруг спустя десять часов такая встреча. Но он быстро нашелся:

– Кто рано встаёт, тому бог даёт. Я тут проездом, сейчас отдам документы – и в Домодедово на волгоградский рейс.

Вальдемар понимающе кивнул – да, он в курсе, что из Петербурга на Волгоград приходится ездить через Москву.

Изначально предполагалось, что Андрей позвонит ему утром и попросит проехаться по фирмам, где нужно будет заключить договора купли-продажи, и расплатиться за полученный товар векселями. Сопровождать его будет Леночка, которая вела переговоры, а детали изложит Ренат. Ренат передаст доверенности на получение товара Косте Васильеву, который объедет склады поставщиков и заберет оплаченную продукцию (только на двух фирмах офис и склад находились в одном месте, в девяти других это были разные адреса).

– Ладно, сейчас переговорю с человеком, и мы с тобой обсудим, – важно произнес Вальдемар и направился к нужному ему исполнителю.

«Переговорю с человеком» означало выполнить курьерское задание – просто передать документы, но он всегда важничал, когда дело касалось поручений Босса. И они разошлись по разным кабинетам. Передав конверт, уведомив, что в первом квартале 2004 года отгрузки на МТС Московской железной дороги будут проходить через Совинком, Андрей первым вышел на улицу и некоторое время прохаживался в одиночестве перед входом (Ренат с Леночкой поехали устраиваться в гостиницу).

«Интересно, трахнет он её в конце концов или нет, – размышлял Андрей. – Вероятность такая существует – Ренат уже планирует жениться на той, другой, новой девушке, которую тоже зовут Лена, он полгода живёт с ней, прекратил все блядки. То есть Леночка Шаабан для него уже не существует. Такой холод подстегнет её, и она, возможно, сама на него полезет».

Вальдемар материализовался перед Андреем и прервал размышления.

– Ну что, командир, давай командуй, у меня полдня свободных есть.

– А что полдня… тут двенадцать адресов, боюсь полдня не хватит, тут ебатни на двое суток, – рассеяно ответил Андрей. Чувствовалось, что Вальдемар повёлся, он заинтересован получить обещанную ему тысячу долларов, и в ближайшие два-три дня из него можно вить веревки.

– Сейчас мы доедем до гостиницы «Украина»… – приступил к объяснению Андрей, но его прервал звонок.

Нажав зеленую кнопку и прислонив трубку уху, он тут же отдернул её – оттуда шёл громкий поток ругательств. Звонил кто-то из Быстровых – то была обычная их манера общения. Прислушавшись, Андрей узнал Игоря. С минуту он изрыгал проклятия, и по изменившимся интонациям стало ясно, что ничего серьезного не случилось, тем более что на заднем плане послышался хохот и веселые реплики Ансимовых.

Наконец, Игорь объяснил, в чем дело. Он напомнил, что вчера Андрей попросил его позвонить исполнителю с московской железной дороги (Роман Бычинский, от которого Андрей только что вышел), как бы от лица Андрея извиниться и сказать, что встреча переносится на следующую неделю. Андрей сказал компаньонам, что ему срочно нужно в Волгоград, поэтому он заедет в московское управление на обратном пути. Он действительно планировал так сделать, но в последний момент передумал – нужно было проконтролировать Рената, Леночку, и Радько с Блайвасом, которые взяли на себя труд забрать у Лечи векселя. А после этого уже ехать в Волгоград. Поэтому он, располагая временем, решил заехать в управление железной дороги. Почему попросил Игоря, а не стал звонить сам и договариваться о переносе встречи, – потому что по идее в это время, в восемь утра, должен был ехать на метро или на электричке «Авиаэкспресс» в сторону аэропорта, а там шумно и неудобно разговаривать с важной персоной с Управления Московской железной дороги.

А позвонить и предупредить об изменившихся обстоятельствах забыл, и Игорь ровно в восемь утра, как договаривались, позвонил Роману Бычинскому, представился Андреем Разгоном, извинился, сообщил о том, что срочно вылетел в Волгоград, поэтому встреча срывается, но на обратном пути, в следующий понедельник, заедет в любое удобное время и передаст конверт. Проговорив текст, Игорь несколько мгновений ждал, пока собеседник переварит сказаное. Наконец, Бычинский выдал:

– Ты чего, Андрюха, совсем ёбнулся? Ты же десять минут назад зашел ко мне и передал конверт!

Игорь, обалдев, положил трубку.

Но всё обошлось – все восприняли инцидент как забавное недоразумение, Артур, взяв у Игоря трубку, в своей обычной манере сказал, что Андрей постоянно думает о пилотках и поэтому забывает о делах, затем трубку взял Алексей и продолжил тему, в конце концов трубка вернулась к Игорю, который, пожелав успехов, отключился.

Закончив разговор, Андрей расхохотался. Да, смешно получилось. Правда, как теперь оправдываться перед Бычинским?!

– Ладно, поехали в «Украину», – сказал он Вальдемару весело.

И они пошли ловить такси.

Совещание в Леночкином номере напоминало сходняк заговорщиков. (Андрей угадал: почувствовав резкое охлаждение Рената, она включила всё своё недюжинное обаяние, чтобы вернуть строптивца обратно. Очевидно, в эту поездку что-то произойдёт. Да, у таких динамщиц как она, никогда ничего не происходит, просто она рассчитывает на обычный шабаш до утра с посещением всех самых дорогих увеселительных заведений).

Опасения Рената не оправдались (по поводу того, что в последний момент всё может сорваться, когда Леночка и Вальдемар узнают, что здесь нечисто). Произошло с точностью до наоборот. Уяснив, что здесь нечисто и попахивает криминалом, главные фигуранты проявили предельную заинтересованность, и никакая сила не заставила бы их отказаться от участия в проекте, они сделались до невозможности таинственными – говорили вполголоса, подозрительно посматривая на дверь. Андрей забеспокоился, насколько естественно они будут смотреться в деле.

Посмотрев на часы – было половина десятого, пора выдвигаться в сторону первой по списку фирмы, «Медасс», офис которой находился в районе Лубянки – Андрей подытожил:

– Итак, сценарий такой: ты, Леночка, представляешься секретарю или кто там у них на входе, говоришь, что мы такие-то такие-то, у нас назначена встреча с вашим руководством. Вас проводят к директору или кто там по иерархии вами занимается. Ты представляешь Вальдемара: познакомьтесь, пожалуйста, это наш директор Владимир Иванович – не уточняй, какой директор – коммерческий или генеральный, меньше ненужных деталей.

Сообщнически подмигнув, он продолжил, обращаясь к Вальдемару:

– Далее, ты с каким-нибудь присловьем, здрасьте-пизду-подкрасьте, вступаешь в разговор, и не растекаясь по древу – времени у нас мало – как бы ставишь в известность, что нам надо выбрать товар в соответствии с договором, и немного извиняешься за то, что приходиться расплачиваться векселями, а не живыми деньгами. Своим тоном ты должен индуцировать фирмачей на то, чтобы они стали говорить «что вы что вы, мы рады такой крупной предоплате, и нам всё равно, чем вы расплатитесь». На самом деле, это мы им делаем одолжение, закупая на их сраной фирме. Хороший подарок на рождество и новый год. Просто кагбэ оправдываясь, вверни такую фразу: «мы продали стерилизационное оборудование на Норникель и с нами расплатились векселями, а у нас горит поставка на военный госпиталь ЛенВО, и какое-то заключительное присловье».

Подводя черту, Андрей сделал характерный жест, как бы рассекая пространство впереди себя ребром ладони:

– Одно условие: не говорите много, но и не стройте из себя слишком деловых, всё должно быть в меру. Слов должно быть мало, но каждое по делу. Основня идея – отвлечь внимание продавца от векселя, пусть радуются факту продажи и относятся к вам как к долгожданному покупателю.

Осмотрев обоих и отметив правильный выбор одежды – по-деловому, но не слишком нарядно, без вычурности – он закончил:

– Вальдемар… ты можешь говорить еще: здрасьте, вот сопровождаю девушку, страшно одну отпускать с такими бумагами, или что-то в этом духе – оппоненты должны отреагировать таким образом: «что вы, она сама по себе ценность, дороже любого векселя, мы бы сами с удовольствием сопровождали бы её», то есть любым способом надо отвлечь их внимание от векселя.

Три пары глаз зачарованно смотрели на него. Да, скажи им сейчас, что мы идём грабить банк, они и на это подпишутся. Даже не спросили, а где же собственно векселя. А векселя ждали на первом этаже, в холле, – по плану их должен был забрать Винцас Блайвас в девять утра и привезти сюда.

Тут как по команде, зазвонил телефон. Андрей вынул трубку – да, это Блайвас. Он уже здесь, и ценные бумаги, векселя ЛОХО-Банка при нём.

Андрей, Ренат, и Леночка с Вальдемаром спустились в холл. Блайвас прибыл со своим неразлучным напарником, Богданом Радько – оба в своих кожаных куртках и штанах от Gianfranco Ferr, они улыбались так, как если бы им объявили о наступлении вечной весны, а в целом выглядели как ведущие сотрудники министерства распальцовок. Они будут следовать за машиной Рената, выдавать Вальдемару и Леночке по одному векселю и координировать экспедитора, Костю Васильева – передавать ему полученные доверенности и следить за погрузкой товара. Андрей озабоченно осмотрел свою команду – пожалуй, справятся. Можно оставить театр вексельных действий и поехать, как запланировал, в Волгоград. Ведущая роль, как запланировано, отводилась вишенке некисло состряпянного торта – длинноногой Леночке, неотразимой в образе демонической ангелицы-вамп с лицом порнозвезды.

– Давай ёпта, езжай, мы тут справимся, – подбодрил Блайвас.

Радько громогласно уточнил, куда отправлять машину с полученным товаром. Вопрос, как и вся его речь, прозвучал на арго, не было произнесено ни слова «машина», ни слово «товар», но все поняли, что он имел в виду.

– В Волгоград, – ответил Андрей.

И грустно констатировал про себя, что питерские сотрудники, интеллигенты в трипизданутом поколении, не смогли сформировать портфель заказов и вся нагрузка по реализации полученной продукции ляжет на волгоградский офис.

До Нового Арбата его подбросил Блайвас – на черном Геленвагене, который одолжил на день у московских коллег. Андрей вышел и стал ловить такси, чтобы доехать до Павелецкого вокзала, а оттуда на скоростной электричке «Авиаэкспресс» – до аэропорта Домодедово. Но звонок из Петербурга изменил его планы.

Звонил Владимир. Узнав, что Андрей всё еще Москве, он поручил подъехать на фирму УГМК Транс и побеседовать с директором. Вопрос тот же самый, что и с Пауэр Интернэшнл – хозяева УГМК Транс волнуются насчет налоговых проверок и возврата НДС, поэтому хотят убедиться, что Экссон – законопослушная фирма, не помойка, а Андрей Разгон – реальный человек, а не подставной директор.

«Придется лететь вечерним рейсом», – вздохнув про себя, подумал Андрей, записывая адрес. Подъехавшему таксисту он продиктовал: улица Мясницкая, 46-й дом. Ехали долго, по московским меркам достаточно быстро – двадцать минут. Расплатившись, Андрей пошёл искать дом 46\2, строение третье. Подходя к зданию, ему показалось, что он вернулся к гостинице «Украина», откуда уехал сорок минут назад – так же как и там, у входа стояли две знакомые машины, черный Геленваген Блайваса и синий Мицубиси Лансер Рената. Блайвас и Радько стояли рядом и курили. Увидев Андрея, из своей машины выбрался и Ренат.

– Ты не уехал, ёпта! – обрадованно воскликнул Блайвас.

Подойдя, Андрей объяснил причину задержки. А его люди здесь потому, что в этом офисном центре находится Медасс, первая по списку фирма. Ничего себе совпадение!

Андрей попросил их подальше отъехать от входа, где могут быть установлены видеокамеры. Кроме того, машины видны из окон.

– Давай иди, советчик! – пробасил Ренат.

Опасливо посмотрев на окна, он забрался в свою машину. Побросав окурки, Блайвас и Радько сели в Геленваген. Заведя машину, Блайвас стал сдавать задом.

Андрей дал грамотные инструкции, а сам пошёл внутрь здания. И очень удивился (да, с чего бы это!), увидев в холле Вальдемара с Леночкой. Рядом отирался шнурок из Медасса, увязавшийся с ними, чтобы проводить. Кто бы сомневался, что за Леночкой кто-то увяжется. Странно, что здесь только один парень, а не вся мужская часть фирмы. Леночка вежливо улыбалась, выслушивая какую-то чушь, Вальдемар, поглядывая на часы, нервно переминался. Дело сделано, договор подписан, вексель передан, доверенность на получение товара получена, и нечеготут задерживаться, времени в обрез.

Андрей подошел на ресепшн и вполголоса назвал себя. Охранник кивнул – ему уже позвонили, и принялся выписывать пропуск. Тут случилось непредвиденное – Леночка другого способа не нашла избавиться от назойливого шнурка, кроме как, сказав «О, это наш шеф!», позвать Андрея по имени и подойти к нему. Хорошее начало операции. Да, сколько конспирации, и всё для того, чтобы глупая кукла запалила самым тупым образом. Андрей сделал удивленное лицо, и, сказав, что сильно торопится, поспешил в сторону лестницы. Краем глаза он заметил, что сотрудник «Медасса» провожает взглядом Леночку. Тут она, отойдя два шага от ресепшн, снова окликнула Андрея. Ружейный залп произвел бы такой же эффект, как её звонкий голос.

Она махнула рукой – мол, стой, я сама подойду, и подошла к нему быстрым шагом:

– Позвони мне вечером, ты мне нужен.

И, улыбнувшись самой обольстительной своей улыбкой, развернулась и пошла на выход походкой манекенщицы, как по подиуму. Андрей невольно засмотрелся. Сотрудник Медасса, который задержался у банкомата – тоже.

Андрея трясло, как в лихорадке. Когда поднялся на третий этаж, немного успокоился. Острое желание и чувство опасности замешались в немыслимый коктейль.

На УГМК Транс его принял исполнитель, отвечавший за поставки аккумуляторных батарей. Эта фирма каким-то образом влезла на железную дорогу и вклинилась между службой снабжения и поставщиками. Вероятно, учредителями этой компании были высокопоставленные чиновники РАО РЖД (Акционерное общество «Российские железные дороги») или МПС (министерство путей сообщения). УГМК Транс поставлял продукцию на те же самые управления железных дорог, что и Экссон, в том числе на Московскую железную дорогу. Экссон отгружал аккумуляторы на УГМК Транс по тем же ценам, что и на Московскую железную дорогу, за вычетом 10 % (комиссионные Бычинскому). По сути дела безразлично, кому продавать, но иметь отношения с конечным потребителем всяко лучше, чем с посредником, который может в любой момент обратиться к другому поставщику. Но деваться некуда, исполнители с железных дорог, отвечавшие за закупки, сами сориентировали на УГМК Транс поставщиков, с которыми долгое время работали.

Руководство УГМК Транс, видимо, было наслышаны о проблемах, с которыми столкнулся Пауэр Интернэшнл, поэтому решили пробить Экссон во избежание будущих сложностей. Исполнитель, принявший Андрея, даже не заглянул в учредительные документы Экссона, предъявленные ему, а извиняющимся тоном пустился в объяснения:

– Понимаете, Андрей Александрович, сейчас по Москве пошла такая тема – ОБЭП арестовывает счета подозрительных фирм, как правило тех, учредители которых являются учредителями нескольких контор. Вы же знаете, как регистрируют поганки – берут паспорт бомжа или алкаша, а то и умершего человека, и клепают сотню-две левых фирм. Менты арестовывают счета и ждут – если придут хозяева и предъявят документы, объяснения, счета разблокируют. Если нет – деньги изымаются. Наша компания работает с бюджетом, поэтому мы вынуждены проверять своих контрагентов. Мы вас знаем, вы извините за такие проверки – это просто формальность. Я давно знаком с Владимиром Быстровым, теперь вот познакомился с учредителем фирмы Экссон.

Поулыбавшись друг другу, поставщик и покупатель расстались, как говорится, лучшими друзьями.

Ближайший рейс на Волгоград был в 17–00 из Шереметьево, и Андрей, побродив по подземному торговому комплексу Охотный ряд, пообедав там же в Сбарро, купил авиабилет и отправился в аэропорт. Время от времени, отвлекаясь от своих забот, он думал о Леночке. Он добрался на метро до Речного вокзала, а там пересел на маршрутку, на которой доехал до аэропорта Шереметьево. Несколько раз ему приходила на ум идея – сдать билет и остаться, чтобы вечером встретиться с Леночкой, а утром полететь в Волгоград. Всё равно вечером в офисе дел никаких. Но, с другой стороны, самый ранний утренний рейс – 9-30, самолет прилетает в Волгоград в начале двенадцатого, пока доберешься до офиса – считай половина рабочего дня потеряно. Всё же он сомневался – может стоит попробовать… Он вспоминал Леночкин взгляд и её слова: «Позвони мне вечером, ты мне нужен», прозвучавшие как приглашение в очередной ночной кошмар. Да, если бы Ренат узнал его мысли, то разразился бы презрительным хохотом. Он-то полностью избавился от зависимости, а Андрей… Андрей и сам не понимал, что с ним происходит. Отгоняя мысли о Леночке, думая о делах, он мужественно встал в очередь, и, выстояв её, подал документы для прохождения паспортного контроля (в Шереметьево все пассажиры сначала проходят паспортный контроль, осмотр, после чего отправляются на регистрацию).

Женщина в форме, взглянув на документы, вернула их обратно:

– Рановато вы прибыли в аэропорт.

– Что не так? – удивился Андрей. Он точно видел на табло, что регистрация на Волгоград уже открыта.

– У вас билет на 17-е января, а сегодня только 22-е декабря, – равнодушно ответила служащая и стала просматривать документы следующего по очереди пассажира.

Андрей забрал свой паспорт и билет, на котором действительно была указана дата 17.01.2004, и время 17–00.

Он мысленно выругался – как же так, купив билет, не проверил его. То ли он сказал невнятно, то ли кассир недопоняла, но из-за этого недоразумения поездка в Волгоград оказалась под угрозой срыва.

Андрей побежал на кассы, – там отказались принять билет, это можно сделать только в той кассе, где он был приобретен, а все билеты на этот рейс уже раскуплены. Это был неожиданный удар – летая авиакомпанией «Волга-авиаэкспресс» через аэропорт Домодедово, Андрей крайне редко видел, чтобы салон самолета был полностью заполнен, свободные места всегда оставались. А здесь, в «Аэрофлоте», такой ажиотаж. Кассир попросила подождать, вдруг снимут бронь, и в систему попадут несколько билетов; но ожидание оказалось напрасным – никто не отменил бронь, все желающие вылетели в город на Волге.

У него был шанс – поехать в Домодедово и оттуда вылететь рейсом 22–20, билет на который можно было взять прямо здесь, и услужливая кассирша предложила такой вариант. Сказав, что подумает, он пошёл в кафе, взял двести грамм кампари, сел за столик и задумался. Но это было пустой тратой времени, внутренне он уже принял решение. Когда вернулся к кассе, то попросил билет на утренний рейс Домодедово-Волгоград. После чего отправился в центр, чтобы сдать билет, ошибочно взятый на 17-е число вместо сегодняшнего. Взгляд его просветлел – не иначе как судьба предоставила ему шанс сделать то, что не удалось Ренату и многим другим парням.

Однако, когда он сдал билет, его снова разобрали сомнения. Было половина седьмого, и он еще успевал в Домодедово на вечерний рейс. В Волгограде ждала куча не терпящих отлагательства вопросов – до сих пор не проведен взаимозачет с кардиоцентром по задолженности Экссона и других аффилированных фирм, от которых отгружали кардиоцентру (чтобы постоянные поставки от одной фирмы не вызывало подозрений у контролирующих органов), а еще старых долгов кардиоцентра перед Совинкомом. Это надо сделать очень быстро и аккуратно. С главным врачом Андрей договорился, от Лены Гусевой, бухгалтера, нужны документы. По самой Гусевой возник вопрос – она собралась уходить. Причина – накопившаяся усталость. Она работала без выходных с раннего утра и до позднего вечера. На ней висели все фирмы – Совинком, Экссон, левые обналичивающие конторы, взаиморасчеты между ними всеми, розница (аптека), плюс она курировала зарегистрированный в Петербурге «Северный Альянс». Помощников она не брала, хотя ей постоянно предлагали это, потому что никому не доверяла, особенно «тупым пёздам», которых столько развелось вокруг. В конце прошлой недели, а именно два дня назад, в субботу, она заявила Ирине, что уходит, потому что у неё нервный срыв на почве переработки, кроме того, она не успевает заниматься ребенком. Андрей сначала подумал, что дело поправимо – предложить прибавку, и Елена Гусева останется, но Ирина позвонила в воскресенье и сказала, что решение об уходе принято бухгалтером не на скорую руку. Она намерена отдохнуть полгода, а затем устроиться на спокойное место, пусть даже на меньшую зарплату, но чтобы в её ведении было одно юридическое лицо, и без таких немыслимых сложностей, как на Совинкоме. Особенно беспокоили Гусеву крупные суммы, 20–30 миллионов рублей ежемесячно, которые Экссон перечислял Совинкому для того, чтобы показывать обороты в Волгопромбанке, и эти транзакции надо было как-то документально закрывать. Андрей это делал намеренно, рассчитывая взять еще один кредит, для чего нужно создать перед банкирами картину преуспевающей фирмы. А для бухгалтера это была кошмарная головная боль – приходилось придумывать липовые договора займа, взаимозачеты, и так далее.

Бродя всё по тому же Охотному ряду, беспрерывно смотря на часы, он мучался: что делать? Мчаться в аэропорт, чтобы уже с утра начать заниматься делами? Или попробовать с Леночкой… Рука сама потянулась к трубке – в конце концов, у него каменная воля, но не сердце… Он набрал Леночку, и, дождавшись ответа, промурлыкал:

– Аллё-у-у, куда мне подъехать?

Она ждала в холле гостиницы «Украина», в баре, вместе с ней был Вальдемар. Они отчитались в проделанной работе – отработали половину векселей, завтра утром Блайвас заберёт оставшиеся и к вечеру дело будет сделано – весь товар получат и отправят в Волгоград. Острота положения распаляла их, они готовы были заниматься этим сколь угодно долгое время – разводить фирмачей на левые отгрузки.

– Что значит «половина» векселей? – переспросил Андрей.

– Ну так, – ответил Вальдемар, и повторил сказанное: по его сведениям, Блайвас получил не все векселя, и завтра будет снова встречаться с представителями банка. Собственно, это его не касается. А касаемо векселей – если бы сегодня был в наличии весь пакет, его бы не успели отработать.

Андрей набрал Блайваса, и тот, узнав, что все находятся в баре, сказал, что сейчас спустится. Андрей рассказал о случившемся недоразумении с билетами, оправдываясь больше перед Вальдемаром, которому столько раз твердил, что ему нужно позарез в Волгоград, а в итоге, глядя на Леночку, не смог скрыть довольной улыбки. Она тоже не выглядела грустной. Они с Вальдемаром принялись наперебой рассказывать подробности сегодняшних визитов, какие фирмачи лопухи, с какой легкостью подписали все бумаги и выдали доверенности на товар.