Город моей любви Янг Саманта
— Джо?
Голос заставил меня оторвать взгляд от Кэма.
«Нет. — Я вся окаменела. — Не может быть».
Я заерзала на стуле и взглянула вверх — в глаза кого-то очень знакомого. Внезапная боль вспыхнула в моей груди вместе с нахлынувшим потоком воспоминаний.
О господи! Неужели сегодня кто-то особенно жесток? Сколько же «удачных совпадений» может случиться с человеком за один день?
— Каллум?
Я разглядывала красивое лицо своего бывшего парня. Мы не виделись уже где-то с год, а до того несколько раз со времени нашего разрыва около трех лет назад натыкались друг на друга. Но ни разу нам не довелось встретиться там, где можно поговорить.
Я приметила около глаз пару морщинок, которых не было, когда мы встречались, но они только прибавили ему привлекательности. Ни одна прядка шелковистых темных волос не выбивалась из прически, костюм был подогнан в самый раз по его идеальной фигуре. Рядом с ним стояла невысокая брюнетка примерно моих лет, красивая, со свежим цветом лица.
— Джо, как приятно тебя увидеть!
Каллум отступил на шаг от своей спутницы, и мне почудилась краткая вспышка в его глазах. Я встала из-за стола и немедленно попала в его объятия. Он не изменил своему одеколону, который сразу пробудил во мне чувственные воспоминания. Секс с Каллумом был у меня лучшим из всех: никаких таких извращений или рискованных авантюр — простой, грубоватый и приносящий удовлетворение. Я печально задумалась, не это ли держало нас вместе так долго.
Руки Каллума бесцеремонно прошлись по моему телу, и теперь одна лежала на спине, а вторая чуть касалась ягодиц.
— Я скучал по тебе, — мурлыкнул он, чуть сжимая меня в объятиях.
Я нервно рассмеялась, выскальзывая:
— Я по тебе тоже.
Раздался кашель, и, обернувшись, я увидела, что Малкольм таращится на нас во все глаза, а его брови поднялись до самых волос.
— О, Малкольм, это Каллум Форсайт. Каллум, это Малкольм Хендри, мой молодой человек.
Малкольм привстал и, перегнувшись через стол, пожал Каллуму руку.
Каллум тщательно его рассмотрел, буркнул вежливое «привет» и снова повернулся ко мне:
— Ты выглядишь потрясающе.
— Спасибо.
Я украдкой взглянула на его спутницу, гадая, собирается ли он представить ее. Проследив за моим взглядом, Каллум словно вдруг вспомнил, что с ним кто-то был:
— О, это Меган. Моя невеста.
Вот надо же так приветствовать бывшую девушку при невесте. Я чуть было не послала ему укоризненный взгляд.
— Рада познакомиться.
— Я тоже, — вежливо ответила девушка, нежно улыбаясь Каллуму снизу вверх.
На ее месте я бы взбесилась, если бы мой жених передо мной хватал другую женщину за задницу. На ее месте… «Ерунда, Джо, — оборвала себя я. — Полную ерунду ты говоришь. На ее месте ты бы постаралась притвориться, что ничего не видела, чтобы не вызвать ссору и не расстроить его».
Глядя на бывшего бойфренда и его свежую невесту, я поняла, что ничего не изменилось. Пусть эта девушка — невысокая брюнетка, но она, скорее всего, еще одна версия меня. Тот проблеск желания в глазах Каллума, возможно, был данью нашему прекрасному сексу, но и только, потому что… он меня не знал.
Я была ему идеальной парой. Думая о прошлом, не могла припомнить ни одной ссоры между нами. Почему? Потому что я никогда не спорила. Я всегда соглашалась с ним или прикусывала язык. Мне было все равно, что делать, лишь бы это доставляло ему удовольствие. Я могла считаться образцом прирожденной подхалимки.
И когда я наконец перестала исполнять каждую его прихоть, когда я поставила нужды моей семьи выше его капризов, он вышвырнул меня ко всем чертям.
Содрогнувшись, я отпрянула от Каллума, все теплые воспоминания мгновенно испарились. Это ли видел Кэм, глядя на нас с Малкольмом? Неужели с нынешним парнем я веду себя так же? Мы никогда не спорим. Я всегда соглашаюсь… Но ведь это же помогает удержать мужчину, так? Украдкой взглянув сверху вниз на Малкольма, я заметила, что он хмурится. Ведь я хочу, чтобы этот человек в один прекрасный день предложил мне руку и сердце, так? И неважно, будет он делать предложение настоящей мне или нет.
Меня замутило.
Это правда?
Неважно.
…правда?
Я натянуто улыбнулась Каллуму:
— Мне лучше вернуться к компании. Было приятно увидеть тебя после стольких лет, и я рада познакомиться с тобой, Меган.
Я кивнула им и улизнула к своему стулу.
Я поняла, что парочка ушла, когда взгляд Малкольма вернулся ко мне.
— С тобой все в порядке?
— В полном.
— Кто это был?
— Мой бывший парень.
Бекка подавилась смешком:
— Шаловливые ручонки у бывшего.
— Слишком шаловливые, — пробормотал Кэм, и я вздрогнула, когда наши взгляды схлестнулись.
Мне было никак не понять, что происходит в глубине его глаз. Он что, сердится?
— Да уж, — теперь помрачнел и Малкольм. — Он явно плевать хотел, что рядом стоит его невеста.
«А ты? Малкольм, тебе было не плевать?» — Я взглянула на него и чуть не выругалась, увидев, как он смотрит на Кэма. Не на Каллума — на Кэма. Я нахмурилась, совершенно сбитая с толку.
— Ты сердишься?
Все так же пристально и странно глядя на Кэма, Малкольм улыбнулся мне и положил руку на спинку моего стула:
— Сегодня вечером ты будешь в моей постели, милая. Мне не на что сердиться.
Я слабо улыбнулась в ответ, озадаченная и смущенная нехарактерным для него высказыванием, а потом украдкой бросила еще один взгляд на Кэма. Судя по всему, наибольший интерес у него вызывала тарелка с едой, и, раз уж его глаза были от меня скрыты, я смотрела на тело. Стиснутые челюсти, закаменевшие плечи, вилка сжата в кулаке так, что суставы побелели.
Теперь злится Кэм?
Боже, что за игру мы ведем друг с другом?
Глава 10
— Куда ты? — Малкольм обнял меня за талию и не дал выбраться из постели.
Я застыла, растерянная. Я всегда уходила на этом этапе вечера.
— Останься. Останься сегодня со мной.
После явления Каллума обед превратился в совсем уж странное мероприятие. Малкольм был словно сам не свой, его поведение удивительным образом переменилось и стало одновременно высокомерным и собственническим по отношению ко мне, а Бекка с Кэмом скисли. Я обрадовалась, когда Малкольм объявил, что мы уходим, и увез меня к себе. И как только мы вошли в квартиру, он набросился на меня. Его поцелуи были жадными и требовательными, желание — неотложным и пылким.
В итоге мы занялись сексом на диване в гостиной, а не в его кровати — впервые.
И теперь я бы хотела счесть его просьбу волнующей и вдохновляющей, только она таковой не была. Напротив, ясно ощущалось, что это заявление прав на меня, и хотя собраться с мыслями мне сейчас было трудновато, такое предложение не казалось ни приятным, ни заманчивым. Поверить не могу: после стольких месяцев молитв об этом моменте я еще и раздумываю, хочу остаться или нет.
После диванного секса Малкольм перенес меня в спальню, на кровать, и там любил нежно, ласково… Но я, как ни старалась, не могла отключить голову. Мысли носились и крутились, будто в одном проходе супермаркета собралось слишком много тележек — вроде бы все по делу, а двигаться в каком-то осмысленном направлении не получается.
— Я чувствую, ты сегодня где-то витаешь. — Малкольм потянул меня за талию, придвигая поближе. — Я бы предпочел, чтобы ты осталась, но только если тебе самой этого хочется.
Я сделала глубокий вдох, стараясь напомнить себе, что именно к этому и стремилась. Итак, Малкольм думает, что знает меня, а на самом деле — нет. Это хорошо. В любом случае, Коул ночует у Джейми.
Единственное, о чем мне стоило тревожиться, — это мама, но тут можно было только надеяться, что она не сожжет квартиру.
Я расслабилась и прижалась к Малкольму:
— Ладно.
Он крепче обнял меня, ласково поглаживая мою руку:
— Хорошо бы ты рассказала мне, что у тебя случилось.
Я напряглась:
— Ничего.
— Ты все время так говоришь, но я тебе не верю.
Я стала спешно подыскивать какое-нибудь объяснение.
— Просто сейчас все сложно с мамой.
— Ты могла бы позволить мне помочь.
От его доброты я растаяла и подарила нежный поцелуй в шею.
— Ты и так помогаешь. Просто быть с тобой помогает.
Малкольм поцеловал мои волосы:
— Ты не была сегодня со мной ни в первый раз, ни во второй. А всего получается уже три раза.
О господи! Он понял, что я опять не кончила. Если секс со мной так плох, то Малкольм меня бросит?
— Я не критикую. Я тревожусь. — Он отодвинулся и приподнял мне подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Ты мне дорога, Джо. Надеюсь, я тебе тоже.
Я быстро закивала, совершенно искренне:
— Ты мне тоже дорог. У меня просто выдалась трудная пара недель, но обещаю исправиться.
Он мягко поцеловал меня в губы и укрыл нас одеялом:
— Давай начнем с того, чтобы как следует выспаться. Ты слишком много работаешь.
Я прижалась к нему, чувствуя, как его терпение и доброта бальзамом растекаются по моим взвинченным нервам. Я уже уплывала в сон, когда Малкольм тихонько спросил:
— Ты, кажется, хорошо поладила с Кэмом?
Мои глаза сами собой распахнулись от вопроса.
— Да не особенно.
— Хмм. — Его рука скользнула вниз и легла на мое бедро, притягивая наши тела друг к другу. — Есть у меня сомнения насчет него. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. И не нравится, что он живет так близко к тебе.
Мое тело тут же попыталось напрячься от подозрения в голосе Малкольма, и потребовались все мои силы, чтобы сохранить расслабленность. Он так странно себя сегодня вел.
— Ты нынче был немного не в себе. Я думала, это из-за Каллума…
— Нет, — фыркнул Малкольм. — С ним ты чувствовала себя неуютно, всякому было видно.
А Кэм, значит, обеспокоил. Чуть высокомерное собственничество Малкольма и заявление прав на меня в гостиной на диване проявились не из-за Каллума. Причиной этому был Кэм. Малкольм заметил, как Кэм смотрел на меня, и это задело его внутреннего альфа-самца. И хотя Каллум открыто хватал меня за задницу, Малкольма это не обеспокоило, потому что я на бывшего не реагировала.
А вот Кэм обеспокоил.
Потому что на него я реагировала.
Я потерлась щекой о плечо Малкольма, пытаясь замедлить пульс усилием воли.
— На меня он тоже как-то нехорошо действует. — Я хотела скрыть влечение к Кэму и придумывала оправдания своей реакции на него. — Честно говоря, на работе мы едва словом перекидываемся.
Я даже не понимала, какое напряжение сковывало Малкольма, пока не почувствовала, что он расслабился всем телом.
— Я собираюсь подыскать для него работу в графическом дизайне. Ради Бекки.
Ага. Ради Бекки.
После такого разговора я не скоро смогла заснуть.
Мои глаза резко распахнулись, сердце гулко ударилось о ребра. Я почувствовала: что-то не так.
Где я? Я заморгала, пытаясь прогнать сонную муть и сфокусировать взгляд.
Почему мне так адски жарко?
Малкольм. Я в его комнате.
Пройдясь взглядом по руке, лежащей на моей талии, я повернула голову и через плечо увидела, что Малкольм спит беспробудным сном у меня за спиной.
Мои ресницы затрепетали от яркого света, льющегося сквозь щель в шторах.
Сколько времени?
Приподняв его руку как можно осторожней, я выбралась из кровати и на цыпочках прошла туда, где на черном лакированном комоде в восточном стиле лежали мои часы.
— Вот дерьмо! — прошипела я, взглянув на циферблат.
Больше двенадцати. Воскресенья.
Коул должен был прийти домой рано в надежде, что мы поедем к Николсам на воскресный обед. А меня нет. Где мой телефон?
Где мое платье?
«Черт, черт, черт!»
— Джо? — пробормотал Малкольм, и мой взгляд метнулся обратно к кровати, откуда он сонно взирал на меня. — Куда ты идешь?
— Я проспала. Я уже давно должна быть дома, с Коулом и мамой.
— Блин, — буркнул он. — А сколько времени?
— Четверть первого.
— А кажется, что меньше.
— А вот нет, — ответила я с раздражением, не очень понимая, на кого, собственно, злюсь.
Я стремительно пересекла комнату и легонько чмокнула Малкольма в щеку, прежде чем бежать.
— Я тебе попозже позвоню! — пообещала я, подхватывая платье с пола спальни. В гостиной я нашла туфли, трусики, лифчик и сумку и, поспешно одевшись, вызвала такси.
Оно приехало почти сразу. Я выбежала из дома, ежась от порыва холодного ветра с моря, и нырнула в теплое нутро машины. Наконец-то есть возможность проверить телефон.
Одна эсэмэска, от Джосс, вопрошала, приду ли я сегодня на обед.
И — вот же проклятье — еще было сообщение от Коула, посланное много часов назад и пропущенное мной. Похоже, вчера вечером родители Джейми крепко поссорились, и Коул уехал домой на такси.
«Дерьмо!»
При таком моем нервном и сумбурном состоянии воскресный обед был не лучшей идеей. Я ответила Джосс, что мы эту неделю пропускаем.
Когда такси затормозило у дома, я понеслась по лестнице на своих пятидюймовых шпильках, уже не заботясь о производимом мною грохоте, похожем на удары молотка по стали. Пробегая мимо двери Кэма, я бросила на нее неласковый взгляд и поспешила вверх по последнему пролету, влетела в дверь… и меня встретил смех Коула.
И за детским смехом — низкий, мужской.
— Коул? — Я ворвалась из прихожей в гостиную и остановилась как вкопанная.
Мой младший брат сидел на полу в окружении своих комиксов и смеялся вместе с Кэмероном Маккейбом. Глаза его сияли так, как мне уже давно не случалось видеть, и целую секунду я могла думать только об одном: как больно, что братишка нечасто выглядит столь счастливым.
А потом наконец до меня дошел тот факт, что в моей квартире сидит Кэм.
Кэм — в моей квартире.
Здесь, где живет моя мать.
Меня замутило.
— Джо! — Коул вскочил, его глаза потускнели. — Я беспокоился.
— Извини, — покачала я головой, показывая на телефон. — Я увидела твою эсэмэску только двадцать минут назад.
— Да ладно, — пожал плечами брат. — Все же нормально.
Кэм встал, улыбнувшись Коулу. Эта улыбка полностью исчезла, когда он повернулся ко мне. Вся приветливость обратилась в абсолютное ничто.
— Джо.
— Кэм, что ты здесь делаешь? — едва дыша, спросила я и бросила быстрый взгляд на коридор, где у себя в комнате скрывалась мама.
Может быть, мне удастся спровадить его до того, как она устроит представление.
Кэм прошел мимо Коула, потрепав того по плечу как-то почти покровительственно, и приблизился ко мне:
— Пойдем-ка поговорим. Снаружи, на лестнице. — (Оторопев, я смотрела, как он идет к двери квартиры.) — Джо, сейчас.
Я передернулась от требовательности в его голосе, и раздражение взяло во мне верх над потрясением. Как он смеет так со мной разговаривать? Я ему не собака какая-нибудь. Я вопросительно сощурилась, глядя на Коула:
— Что случилось?
— Джоанна, сейчас! — рявкнул Кэм.
Мой позвоночник резко выпрямился, будто меня хлестнули ремнем по заднице. Я наградила Коула взглядом, сулящим всевозможные кары за то, что он впустил Кэма в квартиру, и, развернувшись, вышла на лестницу. Кэм спустился на один пролет и ждал меня.
Я уперла руки в бока, демонстрируя свое негодование, и сверкнула на него глазами сверху вниз:
— Ну?
— Спустись, пожалуйста, сюда.
Его непререкаемый тон заставил меня взглянуть ему в лицо. Оно было жестким и суровым, синие глаза метали молнии.
Кто-то был сильно не в духе.
— Я не буду орать тебе туда.
Раздраженно фыркнув, я сорвала натиравшие туфли и зашвырнула их в квартиру, а затем сбежала вниз по ступенькам к Кэму. Прикосновение ледяного бетона к босым ногам словно отрезвило меня. И заодно заставило вспомнить, какая я растрепанная.
— Ну? Почему ты оказался в моей квартире?
Кэм наклонился ко мне, и наши глаза оказались почти на одном уровне. Мягкий изгиб его верхней губы снова исчез, рот сжался в тонкую линию. Изумительные кобальтовые глаза сегодня были красны, и весь он выглядел еще более усталым, чем вчера. Несмотря на его очевидную и непонятную злость на меня, мне тут же захотелось прижаться к нему, ощутить, как эти сильные руки обнимают мое тело, и вдохнуть запах Кэма и лавровишневой воды.
— Может быть, ты сначала объяснишь мне, какая сестра оставляет младшего брата одного на всю ночь наедине с матерью-алкоголичкой, которая с легкостью поднимает на него руку? А? Что за сестра бросает ребенка в таком месте, а сама раздвигает ноги перед мужчиной, который ни черта о ней не знает? — прошипел Кэм, его глаза горели отвращением. — Только я решил, что совершенно в тебе ошибся, как ты подтверждаешь мое первоначальное впечатление таким вопиющим эгоизмом.
Я перестала дышать.
Что он имеет в виду, говоря, будто мама с легкостью поднимает руку на Коула?
— Мне пришлось помочь Коулу ночью. Я услышал крики наверху и пошел посмотреть, все ли с тобой в порядке. Тебя не было. А он остался один на один вот с этим. — Кэм выглядел настолько разочарованным во мне, что дальше некуда. И это разочарование как будто бесило его еще больше. — Тебе должно быть адски стыдно.
Дар речи покинул меня.
Я почувствовала, как внутри закипают слезы, и загнала их поглубже, не желая показывать, что он может заставить меня плакать. Его резкие слова пронеслись в моей голове, словно бумеранг, и мне требовалось время, чтобы прийти в себя и решить, как реагировать.
Первая моя мысль была о Коуле.
Что Кэм имел в виду?
Страх и дремлющая ярость разгорались во мне.
Кэм может думать обо мне что заблагорассудится. Он уже неоднократно выказывал большую ловкость в поспешных выводах и смешивании меня с грязью. Как бы меня к нему ни влекло, я знала без тени сомнения, что с этим человеком мне никогда не будет хорошо. Слишком запросто он причиняет боль.
И ответа он не получит — не заслужил.
Я отвернулась со спокойным достоинством — или тем, что полагала таковым, — но Кэм не позволил мне даже этого.
Крепкая ладонь сдавила мое плечо, и он развернул меня к себе. Кровь отлила от моего лица — агрессивное принуждение разбередило память.
— Никчемная маленькая сучка, отдай сейчас же! — Отец схватил меня за плечо крепкими пальцами, всегда оставлявшими синяки, и подтащил к себе, вырывая из моей руки пульт телевизора.
Я застыла в ужасе, ожидая следующего удара.
— Вечно путаешься под ногами, мать твою! — Воняя пивным перегаром, он наклонился к моему лицу, весь красный от алкоголя и злости. Его глаза горели. — И неча на меня так зырить! — Рука поднялась — я вся сжалась, а мочевой пузырь с перепугу не удержал свое — и отец наотмашь ударил меня по лицу, швырнув на пол. Моя щека полыхала жаркой алой болью, отдающей в нос и глаза, трусы намокли. — Убирайся с глаз моих, пока я с тебя шкуру не содрал.
Я всхлипнула, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь слезы.
— Вставай! — Он пошел ко мне, а я поползла от него по полу…
— Пусти меня, — в панике прошептала я. — Пожалуйста, пусти.
Кэм немедленно убрал руку с моего плеча.
— Джо?
Я помотала головой, с трудом фокусируя взгляд на нем, и увидела, что он тоже побледнел. Отвращение исчезло из его глаз, сменившись участием и тревогой.
— Джо, я не собираюсь тебя обижать.
Я слабо усмехнулась: что-то поздновато.
— Держись от меня подальше, Кэм, — пошатнувшись, выдавила я, и на этот раз, когда я повернулась, чтобы уйти, он не стал мне препятствовать.
Коула я обнаружила в коридоре, и по нескрываемой злости на его мальчишеском лице я поняла, что он слышал каждое слово обличительной речи Кэма. Коул сокрушенно покачал головой, сжимая кулаки.
— Прости, мне так жаль, — сказал брат, когда я закрыла за собой дверь. — Он помог с мамой, а потом… спросил про мою работу, мой комикс. Я дурак. Я думал, он клевый. Мне правда страшно жаль, Джо.
Я прислонилась спиной к двери, все еще трясясь. У меня появились вопросы, однако я не была уверена, что хочу услышать ответы на них.
— Почему ты его впустил?
Коул тяжело вздохнул и запустил пальцы в волосы:
— Я приехал домой поздно и, наверное, ее разбудил. Она была не в духе, начала орать, и я не мог ее заткнуть. А потом я услышал, как барабанят в дверь и Кэм позвал тебя по имени. Он бы перебудил весь дом, так что я открыл, чтобы посмотреть, кого там принесло.
Я стиснула зубы. Кэм знает про маму.
Может ли моя жизнь стать еще дерьмовее?
— Ну что ж, теперь он знает обо мне все.
Видимо, припомнив подслушанные оскорбления, Коул мстительно сощурился:
— Ни хрена он не знает.
— За языком следи.
Коул молча смотрел на меня, а я искала следы побоев на его лице. Вот эта краснота на скуле — оно или просто свет так падает? Мрачные предчувствия сдавили мне грудь.
— Он говорит… — давила я из себя слова, ломая трясущиеся пальцы, — он говорит, она тебя била.
— Да ерунда, — пожал плечами Коул.
Он пожал плечами, и мой мир опасно накренился.
— Мама тебя била? Она била тебя и раньше?
Читать бесплатно другие книги:
