Фальшивая убийца Обухова Оксана

В гостиную быстрым шагом заходил Сергей. Он не остался за столом, хотя вряд ли успел доесть то, что лежало на его тарелке – если только не забросил в себя гарнир и мясо, не прожевывая, – не стал дожидаться Марью, выскочил за нами буквально через несколько минут. Стремительно ворвался в гостиную и, увидев нас у окна, словно наткнулся на невидимую преграду. Закрутился на месте, потом подошел к выключателю и зажег в гостиной верхний свет…

У меня сложилось впечатление, что дизайнер не захотел оставлять меня и Кристину наедине.

Почему?

Нагородив вокруг Муслима Рахимовича ворох всяческих обвинений и до сих пор испытывая некоторый стыд за нелепые подозрения, над странным поведением Сергея я уже старалась не задумываться. Кто их поймет – влюбленных, не влюбленных? Сергей мог выскочить из-за стола только потому, что почувствовал неловкость, догадался, что перегнул палку. Он пожалел, наконец, девушку и бросился вдогонку – утешать.

Или хотя бы немного стереть негативные последствия своего демонстративного поведения.

Или не демонстративного? Кто поймет…

Сережа обожает оказывать внимание дамам. Сегодня он обволакивает комплиментами Марью, вчера это была Кристина, еще недавно – я. Он так устроен. Это обычный стиль поведения галантного до безобразия дизайнера…

Дьявол, я так мало знаю об этих людях! Что на пустом месте могу накрутить неизвестно что! Моя страсть к анализу своих и чужих поступков здесь неуместна. Поскольку строится на пустоте. На выдумках и недописанном романе.

Сергей прошел до тумбы с напитками, поднял графинчик с коньяком – я так недавно полировала его хрустальные грани! – и громко спросил, глядя на Кристину:

– Тебе налить?

Та не ответила, достала откуда-то из-под складок шали мобильный телефон и, показательно сосредоточенно наморщив лоб, набрала чей-то номер.

– Привет, – сказала она тоже громко. – Ты где? Чем занимаешься?.. Нет, я свободна… Да, могу… Нет, я перезвоню сама.

Кристина села в кресло, положила мобильный телефон рядом на столик.

Сережа валкой походкой бывалого моряка подошел ближе, прокатил коньяк по стенкам бокала и сел напротив Кристины в угол дивана.

Я осталась стоять спиной к окну. Стояла и во все глаза смотрела на лежащий на столике телефон. Этот телефон был другой. В ярко-красном корпусе, почти под цвет шали Кристины. Телефон, заставкой для которого служила фотография улыбающейся парочки на фоне альпийского неба, был другой марки и другого цвета. Получалось, что у Кристины двателефона. Один она носила с собой, когда рядом были родители, второй доставала только для того, чтобы полюбоваться фотографиями Сергея?

Я даже не слишком удивлюсь, если узнаю, что этот мобильник – подарок нашего проказника дизайнера.

…В моем присутствии Кристине и Сергею было явно неудобно говорить. Слова рвались из Кристины, она придерживала их, покусывая нижнюю губу; Сергей смотрел прямо перед собой.

– Простите, мне надо отойти, – пробормотала я и, обойдя диван вдоль спинки, вышла в коридор.

Пока эта странная парочка будет выяснять отношения, у меня есть время для неблаговидного поступка. Бегом припустив по лестнице, я доскакала до третьего этажа, дошла до двери в комнату Кристины и, остановившись у порога, посмотрела в угол, где притаилась камера наблюдения.

Помахала рукой Артему, глубоко вздохнула и открыла дверь.

Сердце стучало так, что пульс чувствовался даже в подушечках пальцев. «Пожалуй, при таком сердцебиении обморок мне не грозит, даже если меня застигнут на месте преступления…» Щеки пылали от стыда, я шарила в вещах Кристины и знала, что нахожусь под наблюдением Артема. Но тем не менее отважно – точнее, бесстыдно – копошилась в сумке девушки. Второй мобильник, как я предполагала, должен был находиться именно в ней…

Есть! Сотовый телефон прятался под ворохом косметики и носовых платков. Есть!

Я зажала мобильник в кулаке, рысью проскочила короткий отрезок от комнаты Кристины до спальни Ирины Владимировны и, шумно ворвавшись в разверзшийся бункер, сразу про тя нула телефон сестры Артему. Избавилась, как опытная карманница, от украденного кошелька.

– Вот, смотри, – сказала со значением.

Недоумевающий затворник нажал на кнопочку, экран осветился…

– И что все это значит? Объяснишь? – спросил затворник, подняв на меня недоумевающий взгляд.

Я изогнула шею, взглянула на мобильник и не нашла что объяснить. Заставку с улыбающейся парочкой сменила фотография плюшевого мишки, держащего в лапах алое сердечко с начертанным на нем признанием в любви. Текст по красному атласному фону шел на английском языке.

– Это… – пробормотала я. – Это не та фотография!

– А – та? Какой была? – усмехнулся Артем.

Выхватив из его рук телефон, я активировала фотоальбом и… остолбенела. Невероятно, но с его электронных страниц были удалены все до единой фотографии!

Опершись задом о «подоконник», я сложила руки на груди и надула щеки.

Облом, однако. Факир напился и провалил парад-алле. Стащив из комнаты Кристины телефон, я собиралась одним выстрелом прикончить сразу двух зайцев – или кроликов, если придерживаться цирковых ассоциаций. Я собиралась, во-первых, предметно доказать Артему, что у его сестры совсем недетская влюбленность. Девочка выросла. А во-вторых, хотела найти заинтересовавшую меня фотографию Сергея, проверить справедливость подозрений и кое о чем спросить Артема. Твердо и с полной доказательной базой.

Но фотографии исчезли.

(Поверить не могу! Чтобы влюбленная девушка уничтожила снимки, которыми – я сама свидетель! – любовалась в свободную минутку?! Да быть не может!)

Хотя, впрочем… Почему уничтожила? Она могла перенести их на флешку через любой из компьютеров. И даже наверняка Кристина так и сделала.

Но вот по доброй ли воле?

Уж не Сергей ли ее заставил? Приказал убрать из телефона любой намек на их роман? Ведь девушка – сестра друга и чужая невеста… У нее строгие родители. Мама – воинствующая добродетель, как назвала ее Ирина Владимировна.

– И что молчишь? – непонятно отчего веселясь, спросил Артем. – Язык проглотила?

– Да, – буркнула я. – Проглотила. Вместе с мозгами.

– Но может быть, все же объяснишь, что ты тут устроила?

Я распустила вязанку из двух рук, сплетенных на груди, оперлась ими о край стола и воскликнула слегка пристыженно:

– Сергей ведет себя странно!

– Он часто так себя ведет, – спокойно согласился Артем. – Сережа – человек настроения. Вожжа под хвост попадет и – черт-те что творит.

– Да-а-а?! – взвыла я. – А сегодня за обедом что за вожжа ему под хвост попала?! Он… Он издевался над Кристиной!!

– Да-а-а?! – уподобляясь моей манере, весьма шутливо протянул Артем. – А посмотри сюда.

Я отлепила зад от «подоконника», обернулась к мониторам и чуть не взвыла от неожиданности.

Кристина заходила в свою комнату!

Сергей дожидался ее в коридоре!

Девушка взяла сумку – и через пару секунд появилась в коридоре уже с пятнистой шубкой в руках.

– Что теперь? Разведчица моя… – вовсю веселился вредный принц.

– Ой, – проскулила я. – А как же телефон…

– А вот не знаю, – скорчив скорбную мину, проговорил Артем и, спрятав насмешливые глаза, опустил голову. – Теперь ты, Кэтрин Кин, попалась.

– О боже! – выдохнула я и взялась за грудь. – Что будет?!

– Да ничего не будет, – невозмутимо, с легкой улыбкой проговорил Артем. – Можешь вообще телефон не возвращать.

– Как это?! – Я выпучила глаза.

– Мне кажется, они поехали в клуб. А там, бывает, телефоны воруют из сумок.

– Ой, нет! Я лучше подложу его обратно!

– Как хочешь, – пожал плечами затворник. – Можешь вернуть, можешь себе на память оставить. Давай-ка лучше выпьем. Тебе, «беременная» моя, за столом только воду наливали, а нервы, девушка, у вас ни к черту. Согласна? Мне компанию составишь…

– Давай составлю. – С глубоким вздохом я кивнула и печально подумала: «Телефонную проблему, пожалуй, лучше оставить на завтра. По смотрю утром, поступали ли на него звонки, разыскивала ли пропажу Кристина – и тогда решу, куда и как подкладывать мобильник. В сум ку подбросить или в белье закопать».

Примерно в половине десятого в бункер зашла Ирина Владимировна.

Все это время мы болтали с Артемом ни о чем. Пора заумных библиотечных бесед канула в Лету, мы давно перестали красоваться интеллектами и превратились просто в друзей. Болтали обо всем и ни о чем, не чувствуя обязанности развлекать и поражать. Вспоминали детство, молчали, думали о личном и снова говорили. Нам было просто и комфортно в компании друг с другом.

…Застав нашу парочку над стаканами с виски, Ирина Владимировна сначала нахмурилась, потом присмотрелась к сыну – говорит членораздельно и даже щечки не раскраснелись. Огладила взглядом меня – трезва, как дочь стекольщика. Тогда она сменила гнев на милость:

– Спасибо, Алиса. Можешь идти к себе, я по сижу с Артемом.

Проходя по коридору мимо двери Кристины, я лишь на мгновение сбилась с шага. Сейчас в комнате с мониторами сидела Ирина Владимировна, и рисковать, возвращая «пропажу» в тот же вечер, я не стала. Прошла мимо дверей до бело-голубого купе, но и его миновала в том же быстром темпе. Я шагала в прежнюю келью, к столу, в котором прятался в выдвижном ящике «гроссбух».

Раскрыв его на последней исчирканной странице, прочла абзац и поняла, что не поможет. Не отвлечет. Я уже забыть успела, зачем отправила Аллу на тусовку в ночном клубе; переплетения реального сюжета забили голову настоящими впечатлениями, на фоне этого размышлять над приключениями ушлой горничной совершено не хотелось.

В моей подлинной, а не книжной жизни загадок набиралось больше.

Оставив «гроссбух» скучать на столе, я легла на кровать, заложила руки под голову и стала думать.

Итак, во-первых. Почему сейчас, к вечеру, я снова сосредоточилась на Сергее как на наиболее вероятном подозреваемом?

Только ли потому, что он лучше других подтягивается к цифрам «два» и «десять», или потому, что его манеры мне не нравятся? Ведь все странности его поведения легко объяснимы… Кристина досаждает парню знаками внимания, и он, как может и умеет, крутится между приличиями и привычной ему манерой ловеласа-обольстителя. Именно в этой двойственности натуры дизайнера и сокрыты все разгадки. Причины личные и глубоко интимные, но вовсе не преступные.

И фотографии он стер, заботясь о реноме чужой невесты…

Так почему? Чем заслужил Сергей такое недоверие?

Сама не понимаю. Вот не нравится он мне – и все.

Ловкач, фигляр, насмешник, дамский угодник, но при этом может быть жесток. И очень. Модель коварного, изощренного преступника в полный рост: беспринципен и изворотлив. Но маскируется умело…

(Ой, а не лукавишь ли ты? Подумай: не кроется ли вдруг возникшая неприязнь в элементарной бабской ревности? До приезда сестры Артема дизайнер вовсю с тобой любезничал. И тогда нравился. Так? Теперь ты раздосадована недостатком внимания…)

Черт побери мою привычку к самоанализу!

Вечно копаюсь в себе, доискиваюсь до корней и мотиваций, вечно объясняю недовольство другими собственными комплексами!

Я встала с кровати, подошла к окну и прижалась лбом к обжигающе холодному стеклу.

Подумать надо о другом. О возможностях. Ведь если не получается зайти с одного бока – от мотива, стоит попробовать взглянуть на ситуацию с другой стороны: найти хорошего исполнителя убийства – задача не простая. Тут нужны не только деньги, но и связи.

А кто из наших подозреваемых имеет эти связи? Кто близок к криминальным кругам?

Да – кто? Кто близок…

Как ни смешно звучит – Капитолина Фроловна. И близко была долго. В форме прокурора. Она убийц приговаривала и отправляла в лагеря…

Но с другой стороны, почему бы ей не иметь на примете пару-тройку высокопоставленных зэков?..

И деньги у нее есть. Нанять и оплатить услугу. Что, если бабушка через верную Зинаиду связалась с кем-то из прежних «знакомых»?..

Ой, ну бред! Бабуля нанимает киллера для внука!

А если для невестки? Ведь имя потенциальной жертвы не установлено…

Нет, не поверю ни за что! Капитолина Фроловна врожденный обвинитель, а не защитник! Она срослась с погонами всей кожей! До мяса и костей! Нет, не поверю…

Тем более что в их семейке и без бабули «защитников» хватает. Виктор Андреевич и его сын Георгий как раз из этой адвокатской шайки. Они их – бандитов – берегут и защищают и наверняка имеют связи в преступной среде.

И Нана… Если рассуждать по шаблону, очень подозрительна. О грузинских криминальных группировках давно гуляет слава…

Нана? «Воинствующая добродетель»? Я брежу.

Хотя… Пожалуй, как повернуть. По рассказам Артема, у тетушки два родных и четыре двоюродных брата. Все как на подбор горячие, как кипяток, и деятельные, как бульдозеры. Лишь намекни сестрица – караул, наследство уплывает! – расстараются, и просить не надо!

Но завтра деньги уплывают все равно. А срок контракта «торпеды» продлен до десятого января.

Я снова зашла в тупик. Мотив – деньги – исключен.

Так кто и почему отправил в этот дом убийцу?!

Уже глубоко за полночь я крутилась на огромной постели, путаясь в одеяле, и никак не могла отвязаться от мыслей. Пожалуй, мое пренебрежение к криминальному жанру мстило сейчас бессонницей. Раньше я никогда не развлекалась над детективным романом, отыскивая ответ на вопрос: кто убийца? Не пыталась вычислить злодея, не вычленяла из пяти подозреваемых наиболее подходящую личность. И вдруг, в реальной жизни, получила наказание – пухнущую от загадок голову и нервный зуд по всему телу: «Кто здесь убийца?! Кто злодей?!»

И в довершение всего, уже поймав за кончик хвоста сновидение, внезапно подскочила! До бежала до тумбы, в которой лежал спрятанный телефон Кристины, извлекла его наружу и, пробегая по кнопочкам трясущимися пальцами, вошла в электронную память входящих звонков.

Двадцать шестое декабря. День. 18.33. На телефон Кристины поступил звонок.

Я хорошо помнила тот день и это время. Тогда, примерно через полчаса, Муслиму Рахимовичу позвонил коллега и сообщил: «Контракт продлен до десятого января».

Я пролистала всю записную книжку телефона Кристины: на этот телефон ей поступали нечастые звонки и сообщения только с двух номеров. Но идентифицировать я их не смогла, так как не знала телефонного номера Сергея.

И вопрос – а правда ли, что в тот день ей позвонил именно дизайнер? – все же оставался.

Я вернулась в кровать, легла навзничь и, глядя в смутно белеющий потолок, четко представила картину. Только людей. А не интерьеры. Люди сидят за длинным обеденным столом в доме Виктора Андреевича. Хозяин звонит по телефону родственнице и спрашивает: какой подарок выбрать для племянника?

Они разговаривают. Виктор Андреевич сообщает близким, что празднование дня рождения переносится… примерно через десять минут откуда-то, скорее всего из комнаты Кристины, доносится трель телефонного звонка. Кристина берет трубку и слышит голос любимого.

– День рождения Артема будут отмечать десятого января, – говорит девушка, и через полчаса на телефон «торпеды» приходит сообщение…

Воображение так четко нарисовало картину, что оставалось только удивляться, как я не понеслась на всех парах к Артему.

Не разбудила Ирину Владимировну, не сунула ей под нос строчку какого-то вызова насекретном телефоне их родственницы.

Вряд ли Кристина участвует в кознях дизайнера, поскольку звонила не она, а ей. Но сам по себе звонок доказывает многое.

(Или не многое? Наверняка Муслим Рахимович знает об этом звонке…)

А если не знает?! Мне кажется, сей телефон Кристине подарен. И наверняка с оформленной на имя Сергея SIM-картой…

Ой, ну я и накрутила! А еще детективов не люблю!

Осталось только разрешить загадку – почему? За что Сергей наказывает этот дом?

Или не наказывает? А если снова ошиблась я и сделала кульбит не в ту сторону?

Но, истязая себя подобными размышлениями, вновь и вновь возвращаясь мыслями к Сергею, я наконец-то вспомнила. Поняла, что не давало мне покоя.

В утреннем разговоре с Кристиной меня резануло по уху местоимение мы. Наши фотографии, говорила девушка, постоянно объединяя себя с Сергеем, словно имела на это право…

А это уже огромное несоответствие – видимости и действительности. То есть ложь.

Любая ложь в таком – убийственном – деле должна быть разъяснена.

Склеп для догадливой золушки

Жуткий, нечеловеческий – человеческое горло просто не в состоянии извергнуть подобный звук – вопль прорезал тишину ночного дома. И сразу послышался звон разбитого стекла.

Я подскочила на постели, включила прикроватную лампу: часы на стене напротив показывали половину третьего. Я только-только начала засыпать…

Из коридора донеслись хлопки дверей, испуганные голоса, какие-то то ли всхлипы, то ли причитания.

Набросив на пижаму пеньюар – очередной подарок Ирины Владимировны, – я вышла из комнаты.

В левом, хозяйском, крыле дома, почти скрываемые полумраком, толпились люди: Ирина Владимировна в длинной ночной рубашке, Виктор Андреевич в полосатой пижаме и Нана, растрепанная и заспанная, она обнимала за плечи бледного, словно мертвец, Георгия.

Двоюродный брат Артема выглядел ужасно. Пухлые щеки обвисли, посеревшие губы почти беззвучно хлопали, вытянутый вперед палец указывал на разбитое зеркало.

– Там… там… – расслышала я. – Там был Артем… Тетя Ира, звоните в больницу… Тетя Ира, звоните в больницу… Вдруг он умер?! И это была его душа?!

– Георгий, успокойся! – повелительно произнесла Ирина Владимировна. – Тебе померещилось!

– Нет! – выкрикнул племянник. – Он там был!! В зеркале!! Белый, с костылем!

– Ну миленький, – молила Нана, – ну хорошенький, успокойся, Жоржик… Тебе приснилось…

– Я пошел в курительную за сигарой, – обиженно, совсем по-детски лепетал Георгий. – А там… в зеркале… Артем…

В курительную, судя по всему, Жоржик пошел с бутылкой коньяку. И что удивительно, бутылка эта не разбилась, когда он запустил ее в зеркало, и сейчас валялась среди осколков целая и невредимая.

Цирк, честное слово. Уверена, Артем решил пробраться в свою комнату, чтобы закрыться в ней и выспаться с удобствами, но ему не повезло. В зеркале его встретил братец. (На костылях даже от нетрезвого свидетеля запросто не побегаешь, не увернешься.)

Не замеченная никем, я вернулась в свою комнату. Сейчас всем Вяземским не до меня. До первых петухов будут реанимировать беднягу Жоржа, отпаивать валерьянкой, потом Ирина Владимировна еще и сына пойдет учить уму-разуму и прятать обратно в бункер. Не до меня ей сейчас, ох не до меня. Суета, одним словом. Смешение жанров: трагедия обернулась фарсом.

Проснулась я поздним утром. Ночные бдения окончательно сбили и без того нарушенный новогодним праздником режим. Солнце весело светило в окна, комната казалась прелестной кукольной спальней с оборками, рюшами, кружевами и невесомой игрушечной мебелью.

Настроение, невзирая на погоду и прелесть интерьера, было паршивым.

Я почистила зубы в небольшой сверкающей ванной, привела лицо в товарный вид и, связав волосы в тугой пучок, отправилась к Ирине Владимировне. Или к Артему, это уж как повезет.

Принц открыл дверь-шкаф, едва я вошла в комнату.

Я тоже тянуть и рассусоливать не стала, сказала «доброе утро» и протянула телефон Кристины:

– Ты знаешь, чей это номер?

Артем взглянул на строчку, выделенную по дисплею синей полосой, нахмурился и кивнул:

– Да. Это номер Сергея.

– Число видишь?

– Вижу.

– А время? На этот раз Артем ничего отвечать не стал.

Он так же, как и я, не один раз мысленно возвращался в тот день и время, обозначенное рядом с номером, помнил отлично.

– С днем рождения, кстати, – желая подсластить пилюлю и нарушить затянувшееся молчание, проговорила я.

Артем снова ничего не сказал. Сидел на стуле загипсованным истуканом и смотрел на свою руку, сжимающую телефон.

– Это ничего не значит, – произнес, наконец, он и положил мобильник на стол.

– Значит, Артем, значит, – твердо сказала я. – Знаешь, почему я вчера стащила этот телефон? – Принц не выразил заинтересованности, пришлось пробивать его убедительными речами. – Я хотела показать тебе фотографию, где Сергей снят в магазине на фоне голубого костюма с оранжевыми вставками, и спросить: а не в такой ли экипировке был негодяй, столкнувший тебя в пропасть? Если подобный костюм легко купить в ближайшем магазине, у Сергея была такая возможность. Переодеться, надеть лыжную маску – и перед тем, как «уехать» с курорта, сбросить тебя со склона вниз. Могло быть так? Чего ты молчишь?!

– Это ничего не доказывает, – еле слышно выговорил Артем.

– А то, что фотографии уничтожены?! То, что вчера все утро Кристина твердила мне – «мы»?! «Мы с Сергеем», «наши фотографии». Она давно объединила себя с любимым в единое целое. Артем, очнись! Твоя сестра говорит о себе и Сергее как о паре! Они заодно, они что-то скрывают!

– Ты бредишь… Кристина не способна на подлость…

– А давай спросим у Муслима Рахимовича? Способна или нет?

– Это ничего не значит, – тупо повторил Артем. Но его остекленевший, невидящий взгляд говорил об обратном. Он тоже перестал верить другу. Но не сестре.

– Артем, – мягко проговорила я, – Муслим Рахимович может ничего не знать о втором телефоне Кристины. Ему надо сообщить об этом звонке.

– Муслим и мама уехали, – глядя в стену, произнес мой бедный, бедный наследный принц. – Якобы ко мне в больницу.

– И когда вернутся?

– Не знаю. Поздно. – Артем говорил как пономарь. Не вслушиваясь в смысл произносимых фраз, он думал о чем-то важном.

– А позвонить? Пусть выяснит…

– Алиса! – перебил он. – Хватит, не гони! Мне надо подумать!

– О чем?! – Я развела руками, показывая на комнату, тесный бункер, в котором он оказался по милости «друга». (Реакция Артема слишком зримо подтверждала обоснованность моих догадок.)

– Отстань! Оставь меня в покое! – выкрикнул бедняга и повернулся к мониторам.

Я надулась, сложила руки на груди и уперлась попой в стену. Такие нервные принцы не достойны носить корону.

– Прости, – проговорил развенчанный наследник. – Прости, я… мне… надо подумать.

Иди, пожалуйста, к себе…

Я фыркнула, оттолкнулась от стены, извиваясь всем телом, и, ни слова не говоря, застыла перед закрытой дверью, спиной к Артему.

– Ах да, – опомнился опальный принц и на жал на кнопочку.

Дверь щелкнула замком и поплыла навстречу мне.

Выйдя из спальни Ирины Владимировны, я направилась в «английскую» гостиную. Взлохмаченный и бледный Жора пил там кофе и кушал что-то бледно-розовое из прозрачной креманки. Все еще переживая вчерашнее происшествие, на меня он почти не смотрел. Буркнул: «Доброе утро» – и виновато отвел глаза.

– Кристина уже вернулась? – спросила я.

– Да. Она спит, – кивнул Жоржик и положил в рот полную ложечку.

Я налила себе чашку кофе, нагрузила большую тарелку вкусностями и, пожелав Георгию приятного аппетита, пошла в свое кукольное купе. Завтракать в обществе телевизора, показывающего шикарные новогодние программы.

На данном этапе компания телевизора была для меня наиболее предпочтительна.

Через полтора часа на мой мобильник пришло сообщение от Артема: «Не могу позвонить. По телефону болтает Нана. Будь добра, принеси, пожалуйста, из винного погреба бутылку коллекционного шампанского. Есть повод кое-что отметить!»

Прочитав сообщение, я усмехнулась. Представила, как обруганный за ночную вылазку Артем высовывает из-за шкафа руку с мобильником, отправляет мне сообщение – и тут же прячется обратно. Не хватало еще, чтобы разгуливающий по дому Жора услышал из спальни Ирины Владимировны тихий голос ее сына, беседующего с кем-то по телефону. Второго испытания призраками психика Жоры точно не выдержит!

Я легко соскочила с кровати, пробежала по этажам до подвала, спустилась еще немного вниз и, нашарив на стене выключатель, открыла массивную деревянную дверь винного погреба.

В лицо ударили прохлада и специфический пыльный запах. Ряды стеллажей, заложенных винными бутылками, заполняли обширное пространство погреба; небольшая, облепленная паутиной лампочка – как же здесь без паутины, антураж, как-никак! – скудно освещала винные боезапасы.

Невзирая на стилизованно-средневековый антураж запустения и тлена, на незнакомый запах, обстановка чем-то напоминала близкую моей книжной душе библиотеку. Те же тишина и божественное уединение…

Дверь за моей спиной, не скрипнув ни единой петлей, медленно закрылась. Это я почувствовала только по движению воздуха: свисающие всюду паутинки качнулись, дернулись – и тут же замерли.

– Эй, что это за шутки?! – Вскрикнув, я метнулась к двери и ударила в нее всем телом. – Откройте!

Бесполезно. Из-за толстой деревянной двери не доносилось ни звука. Вино не переносит не только смену температур, но и шум.

Я барабанила по двери. Орала так, что все вино должно было скиснуть. Этот крик помогал мне справиться со страхом. Тот накатил чуть позже, когда, отбив кулаки и пятки, я сползла по двери вниз, села на корточки и приготовилась тихо скончаться от слез. Угрюмые каменные стены и сводчатый потолок уничтожали меня своей массивностью. Пыльные ряды бутылок намекали на долгие годы одиночества в подземелье…

Нет! Меня найдут! И скоро! Сегодня день рождения Артема, и близкие поднимут тост за его здоровье! Кто-то спустится в подвал и…

Ой, Артем.

Совершенно книжный штамп «догадка пронзила мою грудь», как оказалось, очень точно передавал ощущение от внезапного мысленного озарения. Мне даже показалось, что жуткое предположение возникло не в голове. Оно взялось из ниоткуда, шарахнуло по сердцу, заставило его замереть на некоторое время.

Артем. Он жив?!?!

Я подскочила вверх, ударила по двери…

Сергей убил Артема. Мой принц не выдержал неизвестности, не смог справиться с мыслью о предательстве друга – и вызвал его к себе для решающего разговора.

Сергей убил Артема… Огрел его костылем по голове… Или пустой бутылкой из-под шампанского… Взял его сотовый телефон и отправил меня сюда.

Но почему-то не убил. Пожалел. Не стал брать на душу дополнительного греха…

– Арте-о-о-ом!!! – завыла я. – Арте-о-о-ом!!

Слезы текли по лицу, я машинально полезла в карман, как будто в нем был носовой платок, и пальцы наткнулись на сотовый телефон.

Ну что за идиотка?!?! Мне надо позвонить!!

Утирая ослепшие от слез глаза, я нажала кнопочку и… На дисплее высветилась строчка: «Связь отсутствует».

Конечно. Конечно отсутствует! Иначе зачем бы меня заперли в этом каменном мешке?!

Но я не сдалась. Вытянув руку вперед и вверх, обошла весь погреб, пока не убедилась, что строчка «связь отсутствует» остается неизменной. Я даже прыгала, подносила трубку к дверному косяку, но более чем пятиметровая толща земли надежно блокировала сигнал.

Меня замуровали в каменной преисподней. Лишили связи. Но… не выключили свет.

Представив, как бы я перенесла заточение в этой чертовой винной могиле еще и без света, чуть было не сказала Сергею «спасибо». Он мог бы быть и более жесток.

А так… если бы не мысли об Артеме, сие злоключение с заключением я выдержала бы браво. Меня бы согрела мысль – я догадалась, кто злодей. Не ФСБ, а я, Алиса Ковалева, вычислила негодяя, и если бы… Если бы Артем меня послушал! Сейчас бы не я мерзла в каменном каземате, а дизайнер трясся перед следователем!

А может быть, он пожалел Артема? Ударил, оглушил, связал… Меня ведь он не тронул! Даже свет оставил!

А мог. Что ему стоило огреть меня бутылкой по маковке, спрятавшись за винными полками? Это ему раз плюнуть. Спортсмен. Лыжник. Прирезал бы осколком бутылки и уехал…

Развлекаясь подобными мыслями, я слонялась по неширокому проходу между стеллажами и начинала мерзнуть. Тонкий домашний костюм совсем не согревал, страхи леденили грудь.

За два с лишним часа я успела наприседаться и напрыгаться, гоняя кровь по венам, успела вспомнить добрым и недобрым словом близких и далеких, поплакать и позлиться.

…Толстая, полукруглая сверху дверь тяжело раскрылась.

Страницы: «« « ... 910111213141516 » »»