Фальшивая убийца Обухова Оксана

Артем заманивал погостить в бункере, беспрестанно слал эсэмэски; я, наконец, сменила гнев на милость и к вечеру второго дня уже вновь сидела на складном стульчике, болтая ни о чем.

Ирина Владимировна выглядела совсем плохо. Она побледнела, осунулась и, кажется, держалась на одних таблетках.

По вечерам с инспекцией наезжал Муслим Рахимович и привозил малоутешительные новости: после прекращения контракта банда «легла на дно», переписка с киллерской группой прервалась. Не зная об условиях контракта, о том, что «Алина» должна была ждать команды «пли!», комитетчики совершили достаточно ошибок и насторожили бандитов.

Теперь нам оставалось только гадать, что победит – жадность или осторожность.

Утром пятого января я впервые спустилась на кухню за чашкой чая. Мне оказалось легче простить Артема, чем вновь и вновь переживать косые взгляды бывших сослуживцев и шепот за спиной.

Меня все осуждали. Старательно смолкали при появлении «распутницы» и обтекали стороной, словно предмет неодушевленный. Как стул, случайно оказавшийся вдруг в центре комнаты, как острый край стола, как тумбу или грязную обувь, забытую в прихожей.

…Лидочка Ивановна распекала за что-то Елену.

– Сто раз тебе надо сказать! Не голова, а дырка!

Я поздоровалась, прошла к шкафчику, в котором пряталась заварка, и заметила, что первый раз за эти дни разговоры при моем приближении не затихли!

– Тетя Лида, да я ноги новыми ботиками стерла! – плаксиво оправдывалась Лена. – Куда мне идти?!

– А мне какое дело?! Сегодня кулебяка на ужин! Тесто не поспеет!

– Да хватит вам и этих дрожжей!

– А если гости?! Позвонит хозяйка и скажет – гости! А я ей – ужин на гостей не рассчитан?! Так, что ли?!

Я подошла к рассерженной поварихе и ее помощнице и спросила:

– У вас что-то случилось, Лидия Ивановна?

– Да эта бестолочь, – отмахнулась начальница поварешек, – вечно все забывает. Сто раз ей напомнила – купи дрожжей, купи дрожжей. А она – ноги, видишь ли, стерла…

– Так давайте я схожу! – обрадованно воскликнула я. – Я через заднюю калитку, мимо журналистов, – туда и обратно! Вы только охрану предупредите, чтоб замок открыли…

Лидия Ивановна прищурилась, посмотрела на виноватую Елену и кивнула:

– Ладно, иди. Купи две пачки. Охрану я предупрежу, что отправила тебя в магазин. Спасибо.

Вот странное дело. Похвалы и благодарность от подтаявшей ледяной скульптуры бизнес-леди Вяземской не доставили мне и сотой доли той радости, которая возникла от скупого «спасибо» румяной поварихи. «Меня простили! Меня простили! – стучало в голове, когда я надевала джинсы и шубку, достав их из шкафа шикарного купе. – И приняли обратно!»

И даже тени сомнения в правильности поступка не возникло, когда я выбежала из калитки на тропинку, огибающую усадьбу по забору и ведущую до проезжей части. Я рысью, в самом праздничном настроении, доскакала до поселкового магазина, цапнула с прилавка дрожжи и понеслась обратно – у Лидочки Ивановны пироги! Ей нужно тесто затворить!

Но, пробегая мимо аптечного киоска, затормозила. «Куплю прокладки», – напомнила себе и вошла в крошечное теплое помещение на двух покупателей и складик за спиной аптекарши. Выбрала товар, уже начала расплачиваться, когда за спиной хлопнула юркая «запружиненная» дверь ларька.

Кто-то встал сзади меня и, тяжело дыша в затылок, произнес с неприятной хрипотцой:

– Ну, здравствуй, подруга. Как дела?

Рука, протягивающая через окошко деньги, замерла, Я оглянулась и встретилась глазами с невысоким круглоголовым крепышом в норковой шапке.

Секунды три мы рассматривали друг друга. Я испуганно, крепыш все более недоуменно.

– Простите, обознался, – ошарашенно про изнес он, сдвинул шапку на затылок и сделал шаг к выходу.

Потом обернулся, взглянул пристально и, покачав головой, вышел.

А у меня чуть не сложились ноги в коленках. Чуть не сплющились от ужаса легкие: дыхание минуты на три сбилось…

Забыв о прокладках и аптекарше, я вышла на улицу, обойдя киоск, выглянула за угол.

Крепыш стоял перед раскрытой дверцей «ауди» и, пожимая плечами, объяснял что-то шоферу.

– Да со спины точно она! – донеслось до меня. – Сказали же, выйдет через заднюю калитку… Я б ни за что не обознался!

«Журналисты?! – пугливо сновали мысли. – Кто-то из охранников подрабатывает, стучит собратьям по перу?!»

Но нет. Если бы это были папарацци, то, во-первых, у крепыша обязательно был бы фотоаппарат, а во-вторых, он ни за что не стал бы говорить – простите, обознался. Тот, кто проинформировал его о моем выходе, почти наверняка сказал: «Выходит та самая беременная горничная».

Но крепышу была нужна не сенсация в моем лице. Он принял меня за… Алину. Бандиты перестали общаться через телефон и решили просто подкараулить «подругу» возле дома и задать ей все вопросы в лоб.

Победила осторожная жадность.

«Интересно, Муслим Рахимович знает, что бандиты нашли информатора в доме? Теперь это сделать было не так сложно, товарищи могли прикинуться любопытными журналистами. Папарацци вокруг семейства Вяземских сейчас крутились с избытком, особенного подозрения такая просьба не вызвала бы».

Крепыш обошел машину, сел рядом с водителем, и «ауди», набирая скорость, поехала… не к поместью. Автомобиль помчался в сторону столицы.

Для принятия решения у меня было не более нескольких секунд. Выскочив из-за ларька, я подбежала к бежевой «девятке» с желтым прямоугольником «такси» на крыше, стоявшей рядом с остановкой автобуса, и как сумасшедшая забарабанила в стекло:

– Откройте! Откройте! Вы свободны?!

Водитель перегнулся через рычаг переключения скоростей и открыл мне противоположную дверцу:

– Свободен. Куда ехать?

– Вон за той машиной! – плюхнувшись на сиденье, выпалила я. – Муж к любовнице отправился, надо проследить!

Водитель хмыкнул и прытко вывел машину на проезжую часть.

– Только осторожно, – молила я, не отпуская глазами задний бампер «ауди». – Он у меня раньше в милиции работал, хвост мигом засечет!

– Не переживайте, барышня, – уверенно басил шофер в потертой кожанке и заляпанных маслом джинсах. – Мы тоже не пальцем деланы! Доставим в лучшем виде.

А я тем временем обыскивала карманы и сумку в поисках сотового телефона. Муслим Рахимович ищет негодяев по всей Москве, я тут сижу у них на хвосте, надо сообщить о пути следования, продиктовать номер «ауди» и вообще доложить о ситуации.

Довольна я была собой сверх меры! Какая молодец – определила неприятеля, подслушала, теперь вот догоняю…

Ни в сумке, ни в карманах мобильника не оказалось. Мой телефон остался в купе, в кармане атласного костюма.

«Бестолочь! – ругала я себя на все корки. – Дура бестолковая! Ворона! Тупица! Обрадовалась: меня простили, меня простили! Забыла обо всем на радостях, идиотка!!»

– Простите, у вас мобильник есть? – спросила я шофера.

– Разряжен, – буркнул тот.

– Я заплачу!

– Это само собой, – согласился водитель и вывел машину на МКАД. – Но он разряжен. – И покосился с подозрением: – А деньги у тебя, голубушка, вообще-то есть? На слежку хватит?

Я молча показала раскрытый кошелек, и шофер заткнулся.

«Как все не вовремя! Непрофессионально, глупо!»

Еще пеняла на привязанность к законам жанра… Вот, нате, получите – все как по писаному! Когда необходима связь, она отсутствует. Как мозги в некоторых головах.

Об идиотках, наверное, и романы легче сочинять. Их, поди, и запутывать не надо, сами себе проблем накрутят…

И кстати, не поглупеть ли срочно Алле? Для обогащенного развития сюжетной линии, так сказать…)

Минут через двадцать «ауди» свернула к городу. Мы, прячась за безумно торопящейся маршруткой, повторили их маневр. Еще через пять минут подъехали к стоянке гипермаркета.

– Ждать будем? – зевнул шофер. – Или зазноба тут работает?

– Нет, будем ждать, – категорически заявила я, думая: «А не сбегать ли рысью до телефона-автомата? Вон их сколько на крыльце…»

Но не решилась. Откуда знать, зачем отправился в магазин крепыш в норковой шапке? Вдруг на минутку за бутылкой и буханкой за глянул?

Но поднадзорный появился на ступенях магазина только через двадцать минут. С тяжелым пакетом и сотовым телефоном.

Разговаривая по телефону, он дошел до «ауди», забросил пакет на заднее сиденье и, открывая переднюю дверцу, бросил скользящий взгляд налево.

Я тут же сползла почти до пола. Но подумала при этом почему-то вот что: «А у Лидии Ивановны, наверное, уже тесто для кулебяки поднялось… На старых дрожжах».

Проехав насквозь высокорослый спальный район, «ауди» проскочила вдоль промышленных заборов и углубилась в переулки сталинской застройки. На малой скорости обогнула дом с арочным въездом и порулила во двор.

– Мне заезжать? – спросил водитель.

– Нет, – подумав секунду, ответила я и, расплатившись за работу, вышла на улицу. Двор шестиэтажного дома, судя по всему, имел единственный проезд, и нам в нем незачем было светиться.

Бегом преодолев длинный арочный тоннель, подошла к углу и выглянула.

«Ауди», как назло, остановилась между двумя подъездами, четвертым и пятым, и понять, куда именно зашли два мужика, было невозможно. Но на свежем снегу должны были остаться отпечатки следов.

Я все же выждала несколько минут за углом, а потом пошла вперед медленным прогулочным шагом.

Отправилась в разведку, надеясь, что определение подъезда длинного многоквартирного дома поможет Муслиму Рахимовичу с вычислением берлоги неприятеля.

Во дворе гуляли дети. Малыши и каникулярные подростки. Они катали рыхлые шары из свежего снега и строили крепость.

Я обошла двор по пешеходной дорожке, добрела до «ауди» и тут же похвалила себя за догадливость: цепочка из слегка присыпанных снежком следов четко вела к четвертому подъезду. Я подошла ближе к крыльцу, собираясь запомнить нумерацию квартир, но дверь распахнулась, едва не ударив меня по носу, и на улицу вышла сгорбленная подслеповатая бабушка в коричневом пальто и вязаном платке.

Мой контингент. Люблю бабулек.

Я улыбнулась:

– Простите, а какая это улица? Я заблудилась…

Бабулька назвала мне точный адрес и приветливо сказала:

– А какой дом тебе нужен? Какая улица?

– Да я записку с адресом потеряла, – «смутилась» я. – А где у вас ближайший телефон-автомат?

– Ой, далеко, – огорчилась за меня старушка. – Тут все поснимали, поломали… Придется до метро топать. – И прищурилась. – А тебе позвонить нужно?

– Да. Срочно.

– Так пойдем. От меня позвонишь. Если срочно нужно…

И, не дожидаясь моего согласия, повернулась к двери.

Пожалуй, сегодня звезды были благосклонны, мне везло. Если Муслим Рахимович скажет – оставайся там неподалеку и жди группу захвата (как-никак я одна знаю в лицо двух бандитов), – дожидаться буду в тепле. Напрошусь в гости к приветливой старушке, проведу время до приезда органов не только в комфорте, но и с полезностью. Расспрошу бабулю о соседях. О том, кто живет в подъезде, кто приезжает на синей «ауди»…

В подъезде пахло кошками и щами из квашеной капусты. Мы поднялись на третий этаж, бабулька позвякала ключами и распахнула дверь:

– Вон телефон на тумбе. Звони.

Я перешагнула порог, сняла шапочку, взяла трубку совершенно нового, весьма навороченного аппарата.

Замки за моей спиной продолжали щелкать. Задвинулась щеколда…

Я оглянулась и увидела… совсем другую бабушку.

Под голой лампой на длинном шнуре про вода стояла странно помолодевшая женщина – лет пятидесяти, ни годом больше! – и стягивала с русой головы старушечий застиранный платок. Ее только что отвисший подбородок заострился, губы подобрались в недобрую усмешку, глаза смотрели зорко и оценивающе, как перед схваткой.

Стоя крепко на полных ножках, обутых в боты «прощай молодость», она перегораживала мне выход.

Из недр большой квартиры раздался звук шагов, и я затравленно оглянулась.

Из комнаты, которой заканчивалась длинная прихожая, вышел крепыш. Уже без куртки и шапки, в вязаных носках и шлепанцах.

– Сама пришла, – сказал бандит довольно.

Не зазеркалье, но застенки

В просторной квадратной комнате с допотопной мебелью, куда меня оттеснила «бабулька», сидел на стуле, оседлав его, водитель «ауди». Я узнала его по крепкой набыченной шее и короткой стрижке.

Крепыш схватил меня за плечо и, прихватив добрый кусок фальшивой кроличьей шубки, втолкнул в комнату. Замахнулся, собираясь дать оплеуху для острастки, но его остановил водила:

– Ша, Митя. Не порть девочке вывеску.

В его губах мелькала зажатая зубочистка. Слова он цедил лениво и медленно, но Митя не ослушался. Толкнул меня на потертый продавленный диван и встал, нависая сверху, как поднявшийся на дыбы «фольксваген» – «жук».

Зубочистка порхала из одного уголка рта в другой, гипнотизировала. Войдя в эту жуткую комнату, я так и не сказала ни слова.

Только думала. Суматошно и бестолково.

Крепыш звонил кому-то, когда шел от магазина до машины. Меня, точнее автомобиль «не пальцем деланного» шофера, он, судя по всему, засек. И дал команду «бабке» – выйди, проверь, кого везем. «Бабуля» вышла и ловко заманила в западню Алису-простофилю.

Пока по «бабуле» МХАТ рыдает!

Совсем как надзирательница из фильмов про гестапо, она стояла, опираясь спиной о дверной косяк, и буравила затылок взглядом, от которого мурашки ползли вниз до копчика. «Налетчица-наводчица»… Содержательница притона и верная подруга медвежатника… Сколько она берет за постой?..

В голову лезла подобная чепуха, и я цеплялась за нее, чтобы не грохнуться в обморок.

(Интересно, а как бы повела себя Алла?..

Уж она бы точно не растерялась! Села бы вольно, оголила бы стройное бедро – она б и в магазин за дрожжами в мини-юбке и сапогах на шпильках пошлепала! – и соблазнила бы «фольксваген» и типа с зубочисткой…)

– Ну? – тихо сказал бритоголовый. – В молчанку играть будем?

Я вытаращила глаза, крепыш замахнулся:

– А ну побулькай, молотилка: где Наташка?!

Весомый шлепок по затылку очистил голову от чепухи.

Мысли засновали бойко и деловито. Мне только что дали главную зацепку: девушку, погибшую на остановке, звали Наталья!!!

Я вжала голову в плечи, облизала губы и чужим, дрожащим и хриплым голосом проскулила:

– Не бейте! Я ее сестра!!

– Сестра? – Водитель, не меняя позы, метнул взгляд на крепыша.

– Да не было у нее никакой сестры! – завопил Митя, пугая меня вытаращенными бесноватыми глазами.

– А я двоюродная!! Меня Алиса зовут!!

Водитель вынул зубочистку, покрутил ее в пальцах, раздумывая над чем-то, и, судя по тому, что думать ему никто не мешал, я догадалась, что этот тип здесь главный.

Тип, глядя больше на тонкую игрушку в руках, чем на меня, проговорил чуть слышно, как будто для себя:

– И откуда же ты взялась, Алиса?

– Наташка меня к Вяземским отправила, – опустив лицо вниз, буркнула я.

– Зачем? – монотонно выговорил бандит.

– Она под машину попала, нога плохо двигалась. Куда в таком виде горничной наниматься? Вот она и позвонила мне. Иди, говорит, Алиска, устраивайся на работу. Момент упустим, потом фиг в этот дом попадем.

– Так и сказала? – поднимаясь со стула, спросил бритоголовый.

– Ну, так и сказала, – пожала я плечами. – Мы иногда вместе работаем.

Мужики переглянулись. Старший подошел к окну и выглянул во двор. Вероятно, девушка Наташа была еще той штучкой. И работала давно, упорно, скорее всего, не только с этой бандой. Потому что пока моя ложь сильных сомнений не вызвала.

Водитель вернулся, вновь оседлал стул и посмотрел на меня пытливо и пристально:

– Ну давай, девочка, рассказывай, чего вы там с Наташкой намутили?..

– Да не верю я ей, Маркел! – разгорячился за моей спиной крепыш. – Гонит она! – И собрался вновь двинуть мне по шее.

– Ша, Митя, дай девочке немного пошуршать.

Я испуганно съежилась, но, приободренная Маркелом, постаралась расправить плечи, поправила сбившийся от трепки шарфик и пустилась врать.

(Тонны прочитанных книг и усвоенных сюжетов стояли за моей спиной. Читая «Графа Монте-Кристо», я закрывала книгу на самом интересном месте и думала: а как бы поступила я? Как наказала бы врагов и предателей, какую бы казнь им изобрела?

Увлеченная «Всадником без головы», я останавливалась на месте суда и представляла, как гордый мустангер мог бы оправдаться, не подвергая честь возлюбленной опасности.

Работая над собственным романом, я не успокаивалась на первой же придуманной сюжетной линии, а размышляла, как обострить ситуацию, как сделать интереснее.

И вот одним из этих вариантов был финт с сестрой. Не близнецом, конечно, – это уже совсем бразильское «мыло», – но с сестрой двоюродной, очень похожей…

Получалось, что теперь на моей стороне стояли прочитанные книги и размышления.

На стороне бандитов оставались опыт и знание материала.)

– Наташка позвонила и вызвала меня в больницу. Дала паспорт, назвала адрес и сказала: устраивайся горничной, жди меня.

– Какой паспорт она тебе дала? – перебил меня Маркел.

– На имя Алины Копыловой, – без запиночки отбарабанила я.

– А почему ты назвалась Алисой? – прищурился главарь.

Я опустила глазки и плаксиво пожаловалась:

– Да перепутала в горячке! Свое имя и чужое!

Они ж похожи… Назвалась, а потом уже поздно было. Пришлось отдавать свой паспорт, а там никто и внимания не обратил, что фамилия другая… Или, может быть, решили, что хозяйка имена перепутала?

– Складно чешешь, – одобрил Маркел. – Дальше? – Я хлопнула ресницами и шмыгнула носом. – Дальше?! – прикрикнул он.

– Наташка сказала: уберешь горничную из своей смены и пристроишь меня на ее место…

– И!.. – подстегнул Маркел.

– Я и убрала! Дала «инсулин», та… откинулась.

– Во намутили дуры! – разозленно буркнул крепыш.

– И где теперь Наташка? – не обращая внимания на высказывания подельника, продолжил Маркел.

– Не знаю, – насупилась я. – На место горничной взяли другую девушку, Свету. Она чья-то там родственница…

– А ты?

– А я что? На меня хозяйский сынок глаз положил…

Гестаповская «бабулька» – надзирательница, не так давно переставшая полировать спиной косяк и обосновавшаяся у наблюдательного поста возле окна, перекинула голову через плечо, оценивающе посмотрела на мою трясущуюся фигуру и гадко хмыкнула.

Маркел задумчиво побарабанил пальцами по спинке стула, достал из кармана брюк мобильный телефон, но звонить не стал. Зажал его в руке и резко выбросил вопрос:

– А за нами чего потащилась?

– Да кинет меня Наташка! – горько воскликнула я. – Как только деньги получит, так сразу и кинет!

– Какие деньги? – изображая непонимание, прищурился Маркел.

– За ребенка! Она сказала: надо вам долю отдать… А я ей не верю! Она деньги получит и подорвется! А я… А меня вам оставит! – И добавила грустно: – Я ее знаю…

– Во б… – длинно и матерно выругался Митя. – Точно подорвется! Всех на динамо поставит и кинет! Давно чую – мутит девка!

– Угу, – всхлипнула я и опустила голову. – Вот я и решила, лучше с вами напрямую договориться.

– Так что же не стала договариваться? – сделался очень внимательным Маркел. – Прямо там, в аптеке…

– Так испугалась.

– А кому сейчас звонить пошла?

– Наташке, – тихо-тихо призналась я. – Хотела условие поставить – или она меня с вами сводит, и мы договариваемся, или я сама… пойду. Она в последнее время что-то чудить стала…

– Заметили, – разглядывая меня пристально, прищурился старшина бандитов. – А ты сама нам по телефону никаких эсэмэсок не отправляла?

Вот он, самый тонкий момент разговора. Я совершенно ничего не знала о том, как получился телефонный прокол. Мне на ходу приходилось исправлять ошибки комитетчиков, задававших в переписке не те вопросы. Приходилось изобретать оправдания, выдумывать небылицы и на голубом глазу валить все на хитрющую «сестрицу».

– Не отправляла я ничего, – ответила, изображая испуг. – Сам подумай, с вами только Наташка связывалась. Если бы я могла с вами поговорить раньше, разве потащилась бы сюда?

– Не потащилась бы, – вглядываясь в меня, как в поддельную купюру, согласился Маркел, а Митяй вредно прогнусавил:

– Я говорил, Маркел, предупреждал – мутит сука! Мудрит чего-то!

Маркел вытянул губы, подобрал подбородок и, наконец, вспомнил о мобильном телефоне. Нажал на несколько кнопок и сказал в трубку:

– Это я. Тут у нас одна «сестрица» нарисовалась…

Говоря все это, он поднялся с оседланного стула и перешел в смежную комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

А я вдруг поняла, откуда взялось мучившее меня с самого начала определенное несообразие. Ни один из этой компании не выглядел шибко умным товарищем. Не монтировалась их серая внешность и узкие лбы с серьезной киллерской организацией. Даже Маркел с его гипнотизирующей зубочисткой и толковыми вопросами не тянул на личность, изобретавшую многоходовые комбинации с убийством, замаскированным под несчастный случай или смерть от естественных причин. Масштаб не тот, подобные убийства – высший пилотаж.

Теперь, после ухода Маркела, многое становилось понятно. Только сейчас, узнав от меня, что именно произошло в Непонятном Доме, откуда взялись нестыковки с именами, он пошел докладывать начальству. Мозговой центр преступной группировки находился не в этой комнате.

Это обнадеживало.

Крепыш Митя подошел к гестаповке, наблюдающей за улицей, и громко зашептал ей в ухо:

– Прав был Иван! Эта сука нас подставить решила! Сама все деньги заграбастает, ноги подошьет, а нас мильтонам сдаст! Со всеми потрохами, чтоб не догнали!

– Тихо, Митя! – прикрикнула «бабка» и оглянулась на меня.

Я сидела вся из себя приличная, девочка-одуванчик. Но все мотала на ус. Точнее, на тычинку.

Маркел вернулся в комнату и оседлал стул.

– Так, слушай сюда, – сказал он весьма строго. – Что тебе в последний раз говорила Наташка?

– Ничего, – пожала я плечами. – Сидеть тихо. Ждать команды.

– Какой команды? – въедливо поинтересовался бандит.

– На Артема.

– А разве она тебе не сказала, что заказ отменен?

– Нет, – вроде бы опешила я.

– Значит – не сказала? – уточнил он.

– Нет! Да и зачем? Артем-то при смерти.

– А если выживет?

– А если выживет, – я опустила глаза, – тогда бы… я его… или Наташка б подписалась…

– Понятно. Ребенок – наследник, деньги в кубышку. Звони Наташке.

– Зачем?! – совершенно натурально перепугалась я. Где я возьму для них натурально живую «сестрицу»?!

– Звони, пусть приезжает.

– Да не приедет она! К вам не приедет!

– Она не знает этого адреса, – отмахнулся Маркел. – Звони, скажи, что хочешь поговорить, пусть приезжает. – Достал из тумбы под телевизором мобильный телефон, протянул его мне и добавил: – Звони, трубка чистая.

И тут на меня волнами стала накатывать дурнота.

Я не знала телефонного номера, по которому киллеры связывались с «торпедой», я вообще не знала, что мне делать. Маркел протягивал мне мобильник, но моя рука не поднималась.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » »»