Время для наград Алюшина Татьяна

— Все это так, правильно, но я сейчас думаю, что бросила бы все, к чертовой матери, и пошла за ним, если б он позвал. Вот так-то, подруга! И мне от этого страшно и мысли дурацкие, как у школьницы: понравилась я ему или нет и что он обо мне думает!

А Мишка испугался!

Первый раз в своей жизни он так испугался самого себя, своих чувств, ощущений, мыслей и… желаний!

Как только он увидел Дину, там, возле машины, когда она подошла к Наталье, он понял: «Все! Я попал!» — и перепугался!

Он смотрел на нее: на ее руки, лицо, подмечал, как она двигается, слушал, как она говорит, смеется, и погружался во все это, будто тонул.

Сорокатрехлетний мужик, которого жизнь била так, словно Дамаск изготавливала, сейчас благополучный, здоровый, богатый, пропал в один миг, а вылез тот беспризорный мальчишка, который дрался, как волчонок, в детском доме за кусок хлеба, за свое «я», за свою жизнь!

Не может этот оборванец подходить такой женщине!

И от этого ему хотелось, как в детстве, сделать наперекор презрительной, брезгливой жалости сытых, благополучных людей к ним, детдомовцам, — схватить ее и утащить и не отпускать, доказывая, что тоже чего-то стоишь! И это пугало его безумно! Он видел, как напряглась Наталья, сразу решив про себя, что она-то точно понимает, что он не подходит ее подруге, разозлившись по старой сиротской привычке и на нее, как говорится, до кучи. Он даже встал и отошел, чтобы хоть немного расслабиться.

Он так хотел Дину, прямо сейчас, что приходилось жестко себя контролировать, как в бою. Он боялся ее напугать силой своих эмоций и желаний и очень удивился, что Ната ушла, оставив их вдвоем, и даже рискнул предположить, что, может, ошибся и она не считает его таким уж недостойным.

Мишка обрадовался, что прогулки не будет, хотя, по логике, она предполагалась, ему трудно давался этот самоконтроль. Но и отказаться от этой женщины он точно уже не сможет никогда! Поэтому и напросился на свидание, надеясь пересилить в себе все эти страсти.

Когда Ринк предложил «ночное гулянье», Михаил испытал два противоречивых чувства одновременно: облегчение, потому что точно знал: не сможет просто ходить с ней под ручку, гулять, как бы жестко ни контролировал себя, и досаду: а вдруг — ну а вдруг! — она его не прогонит, даже если он отпустит свои эмоции и желания.

Сидя в ресторане, ожидая ее прихода и постоянно поглядывая на двери, он весь извелся, не зная, на сколько его хватит, чтобы удержаться от того шага, после которого назад пути не будет.

«Господи! Помоги мне!» — подумал Михаил, когда увидел входившую с Натальей в зал Дину.

Мужчины встали, Антон поцеловал Нату в щечку и отодвинул ей стул, Михаил галантничал рядом — ухаживая за Диной, отодвинул стул для нее, все расселись, стали заказывать ужин, отказавшись от спиртного. Мужчины, невзирая на поздний час, заказали горячие щи, мясо с овощами. Ната все это про себя отмечала, понимая, что подготовка к «ночной работе» уже началась.

Все четверо чувствовали напряжение, хотя совершенно по разной причине. Непринужденной застольной беседы не получалось.

Дина не выдержала:

— Я думаю, что сегодня у всех трудный день. Не получается у нас легкого застолья. Я, пожалуй, пойду, мне завтра на работу.

У нее все дрожало внутри от напряжения, слезы подкатывали к глазам.

Михаил был неизменно галантен, подчеркнуто вежлив с ней, отстранен и холоден, как с подчиненной. Больше она не могла выдержать! Всему есть предел!

Еще по дороге в ресторан Ната настояла, чтобы Дина даже не думала о деньгах, зная, какую та получает зарплату. Вот и хорошо, не надо ждать счет!

Она встала, взяла сумочку, наклонилась и поцеловала Нату на прощание, кивнула мужчинам:

— До свидания, надеюсь, мы еще увидимся! — развернулась и направилась к выходу.

Ната вскочила и пошла ее провожать.

— Наточка, ты же сама все видишь! Поймаю такси и поеду домой!

— Я вас отвезу, — раздался голос Михаила, который совершенно неслышно вышел следом за ними на улицу.

— Не надо! — ответила Дина. Еще и в одной машине с ним ехать!

— Диночка, пусть тебя Миша отвезет, что ты будешь такси ловить! — уговаривала Наталья.

Дина подумала и решилась.

— Хорошо! Куда идти? — спросила максимально холодно у Михаила.

Михаил молча указал рукой на стоящую недалеко от входа в ресторан машину.

«Бог с ним, пусть везет! Я ведь большая девочка и смогу это выдержать! Буду в окно смотреть», — приказала себе Дина.

Она еще раз попрощалась с Натой и решительно пошла к машине. Но когда она уже взялась за ручку дверцы, поняла — нет, не поедет она с ним! Он проводит ее до дверей квартиры, поцелует ручку и опять уйдет, воспитанно попрощавшись, еще и спокойной ночи пожелает!

— Нет, — сказала Дина и отдернула руку, — я не могу!

— Я тоже! — прохрипел Михаил.

В один большой шаг он приблизился к ней, прижал ее к себе и стал совершенно неистово целовать: волосы, лоб, веки, щеки — везде, куда попадали и доставали его губы.

— Миша, — шептала Дина ошарашенно. — Миша…

Он не стал слушать, пусть потом пошлет его подальше — он поцеловал ее в губы и растянул этот поцелуй почти до обморока!

Оба тяжело дышали, он все еще крепко обнимал ее.

— Миша… — начала что-то говорить Дина, но он ее перебил:

— Я больше не мог, просто не мог, и все! Кончились у меня силы сдерживаться! — признался Дуб покаянно.

Он ждал, что сейчас она его оттолкнет и даже по морде даст!

— Миша, давай попробуем доехать домой!

— Что?! — Он растерялся — не мог поверить.

— Домой! У меня тоже больше нет сил сдерживаться!

— Дина! — Михаил опять кинулся ее целовать. — Диночка!

Кое-как оторвавшись друг от друга, они сели в машину. До Дининого дома было пятнадцать минут езды. Они доехали за семь!

Ната с Антоном шли пешком, конечно же держась за руки! Со всех сторон доносилась музыка, громкий смех, — обычный вечер курортного города. Антон не хотел спрашивать, но все-таки спросил:

— Ты домой поедешь, я имею в виду на ночь?

Она остановилась, посмотрела на него внимательно:

— Нет, я буду тебя ждать в номере. Ты волновался об этом?

— Да! — Он притянул ее к себе.

Они постояли, помолчали обнявшись, и Ната, уводя их от несказанного, трудного, от всех своих страхов и нерешительности, сказала:

— Динка влюбилась в твоего Мишку!

— Он тоже, — ответил Антон, жалея, что она перевела разговор на другую тему.

— Не может быть! — Она подскочила, ударив его в подбородок макушкой. — Ой, извини. — И тут же поцеловала ушибленное место.

— Еще как может! Я его знаю и таким первый раз вижу!

— Господи! — воскликнула она. — Только бы у них все получилось!

— По-моему, у них уже все получилось, — ответил Антон. Он чмокнул ее в лоб. — Пошли, нам с ним скоро ехать, придется прервать романтическое свидание.

Михаил не мог от нее оторваться.

Он жалел, что у него не десять рук, чтобы обнимать ее всю сразу!

Ему пора было уезжать, а он не знал, как расстаться с ней и объяснить свой отъезд. Он решил, как там, возле машины, когда кинулся к ней, понимая, что сейчас просто умрет, если не прижмет ее к себе, — пусть будет что будет!

— Диночка, родная моя, мне нужно сейчас уехать. У нас с Ринком дело одно важное, по работе.

— В Москву? — спросила Дина, трудно ориентируясь в действительности.

Они лежали на полу.

После первых сумасшедших минут, когда они даже дверь входную не закрыли и не до дивана им было — его еще раздвигать надо. Они просто скинули на пол одеяло, подушки, плед, закрыли наконец дверь… и снова кинулись в сумасшествие!

Он целовал ее и смеялся:

— Нет, не в Москву, тут недалеко. Я утром вернусь, ладно? — спросил он и заглянул ей в глаза.

— Утром? — Она стала осознавать, что он сейчас собирается уходить. — Подожди, я ничего не поняла. Ты сейчас уйдешь?

— Да, но я вернусь рано утром. Ты меня пустишь? — встревожился Мишка.

— Что, это очень важное дело? — удивилась Дина.

— Просто его надо сделать. Так ты пустишь меня утром?

Михаил боялся — все равно он был оборванец, даже со всеми своими нынешними регалиями и благополучной, упакованной жизнью.

— Конечно! Только мне на работу надо.

— Слава богу! — Он перевел дух. — Я так боялся, что ты неправильно поймешь!

— Миша, как неправильно? Что ты бросаешь меня и убегаешь, когда по идее все только начинается?! — Она увидела, что он действительно боится, и удивилась.

— Да, потому что выглядит все именно так!

Он целовал ее, пытаясь успокоиться — ну не выгнала же она его прямо сейчас! Может, все хорошо будет!

— Ты же не знал, что у нас сегодня все так получится!

— Я знал, что так получится! С самого начала, когда тебя увидел, и еще я знаю, что тебе не подхожу. Я детдомовец, я даже толком не знаю, как нормальные семьи живут! — Вот он ей и открыл свои страхи и, холодея внутри, ждал, что она ответит. Быть посланным далеко и насовсем все еще было перспективой!

— Ну и что? Можно подумать, что те, которые знают, все живут счастливо и весело! При чем тут это, Миша?

— При том! Я же беспризорник был, детдомовец! А ты сильная, умная, красивая, домашняя!

— Миша, ты Дуб, это точно! — возмутилась Дина. — При чем тут кто кем был?! Я тоже в жизни много глупостей наделала, ну и что? Главное, каким ты стал, какой ты сейчас, что не сломался, а закалился и сильнее стал от всего, что свалилось! Ты вот стал настоящим мужчиной! А я что-то среди папенькиных-маменькиных мальчиков таких не встречала в своей жизни!

Ему захотелось плакать.

От облегчения, радости, будущего счастья, оттого, что она нашлась и теперь рядом.

Он прижался лицом к ее лицу, загоняя слезы внутрь. Перевел дыхание, поднял голову, заглянул ей в глаза и спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж? — И опять затаил дыхание.

— Да! Конечно, выйду, Миша!

— Хорошо! — Он стал быстро ее целовать. — Диночка, хорошо, просто замечательно!

У него зазвонил будильник, выставленный на сотовом телефоне еще в номере у Ринка, на полчаса раньше их отправления. Михаил встал, нашел брюки, на поясе которых висел телефон, выключил будильник и стал собираться. Дина завернулась в плед и подошла к нему. Михаил умудрялся делать три дела сразу: одеваться, целовать ее короткими поцелуями и говорить.

— Диночка, ты не ходи на работу, пожалуйста. Вот прямо завтра увольняйся. Как только я здесь все закончу, полетим в Москву и сразу поженимся, пока ты не передумала!

— Я не передумаю, ты не бойся! — твердо пообещала она.

Он уже стоял у дверей и никак не мог уйти. Дина его почему-то перекрестила и поцеловала.

— Не думай ни о чем плохом. Позвони, когда будешь возвращаться, я завтрак приготовлю.

— Не надо завтрак — тебя надо. Хотя завтрак тоже здорово!

Мишка поцеловал ее на прощание и побежал: он уже опаздывал.

Антон с Натой не спеша дошли до гостиницы к положенному времени.

Он объяснил, что если они придут раньше, то обязательно окажутся в постели и ему будет сложно себя от нее «отдирать». Поднявшись в номер, Антон сразу стал звонить руководителю группы, узнавая, все ли идет по плану.

Пришел Мишка, подошел к Наталье, взял ее ладони в свои руки и попросил:

— Ната, пожалуйста, позвони Дине, объясни ей как-нибудь нашу поездку. — Он все еще немного боялся и не мог до конца поверить, что все хорошо.

— Конечно, Миша, ты не волнуйся, — успокоила Ната.

— Все, Дуб, пошли, — сказал Антон.

Ната поцеловала Антона в губы, Михаила в щеку, перекрестила их обоих.

— С Богом! — напутствовала она.

Она сразу позвонила Дине и услышала, что та плачет.

— Диночка, не расстраивайся, они действительно ушли по важному делу.

— Я и не расстраиваюсь! — продолжала плакать подруга.

Ната успокоилась, по ее голосу поняв, что плачет она не по поводу исчезновения Михаила.

— Чего ты плачешь тогда, дура! — прикрикнула она.

— От счастья!

— От этого не плачут, а радуются!

— Вот я и радуюсь. Он мне предложение сделал!

— И что ты ответила? Да прекрати реветь!

— Со-о-гласилась, конечно! Я же его всю жизнь ждала, — заревела Дина с новой силой.

— Или прекратишь плакать, или я сейчас приеду сопли твои вытирать! — строго сказала Ната, сама еле сдерживая слезы.

— Не надо приезжать, я сейчас успокоюсь. Мне поспать надо, хоть немного, если смогу.

— Вот и поспи!

— Я тебя люблю, Натка! Ты меня всю жизнь спасала, а теперь мужика родного привела!

— Ты меня только за это любишь?

— Нет, за твой стервозный характер тоже! И ни за что, просто так люблю!

— Я тебя тоже. Давай, Дин, попробуй уснуть.

— Ладно, все, умеешь ты подругу поддержать в минуту слабости!

— Умею, — согласилась Наталья.

Антон с Михаилом подъехали к пляжу, где в условленном месте их ждала спрятанная сумка со всем необходимым. Мишка вышел и растворился в темноте, через пять минут он вернулся, закинул сумку на заднее сиденье.

Следующим пунктом плана был частный дом, на окраине города, в гараже которого они оставили машину с прокатными номерами, пересели в «девятку» с крымскими номерами и выехали на трассу.

Еще примерно полчаса им можно было поговорить и расслабиться.

— Я женюсь, командир! — весело сообщил Михаил.

— А она согласна? — уточнил Антон.

— Да!

— Я рад! Везет же тебе, Дуб!

— А что, у тебя с этим проблема? — удивился Михаил.

— Точно не знаю, но похоже что да. — Антон вспомнил, как Ната ушла от разговора. — Но я справлюсь!

— Кто бы сомневался!

Они помолчали, думая каждый о своем.

Через десять минут Антон выключил музыку — все, началась работа.

Антон поставил машину возле пятиэтажки, на самой окраине города, создавая видимость, что кто-то из гостей остался на ночь. Подъехать ближе к интересующему их месту нельзя. Местность такая, что спрятать там машину было негде, да и мало ли кто мог на нее наткнуться.

Они нашли то место, которое Ринк присмотрел днем, до экскурсии — небольшая площадка между скалами, укрытая с двух сторон валунами, а с третьей стороны крутой спуск к морю.

Они переоделись в темную маскирующую форму, ботинки, перчатки, натянули маски, рассовали по карманам необходимые приборы и приспособления.

Ринк поставил телефон на режим вибрации и закрепил его на ремне. Дуб прилаживал нож к ноге, увидев, что Ринк берет пистолет с глушителем, и тихо спросил:

— Зачем?

— На всякий случай, — ответил Ринк.

Они убрали свои вещи в сумку и спрятали, замаскировав ее здесь же, в камнях.

Попрыгали, поприседали, проверяя, все ли правильно закреплено.

Поднявшись из укрытия наверх, встали спиной друг к другу и осмотрелись. Людей, машин, каких-либо передвижений не наблюдалось.

Ринк подал знак выходить.

Они побежали, взяв сразу очень хороший темп, совершенно бесшумные, две быстрые черные тени, почти незаметные.

Им повезло: была новая луна, и черная южная ночь скрывала любое движение.

До склада промахать предстояло приличное расстояние. На полпути у Ринка завибрировал телефон, он поднял руку, предупреждая Дуба, перешел на более медленный темп, достал телефон, прикрывая ладонью свечение.

Ему сообщили: Латыш и Кореец ушли из-под наблюдения профессионально, в один момент, как растворились.

Он убрал телефон, жест рукой — взят прежний темп.

Им надо было выйти к старой, много лет неиспользуемой грунтовой дороге, которая вела к складу. Когда они до нее добрались, Дуб присел, разглядывая колею, Ринк стоял, прикрывая его, просматривая весь периметр.

«Одна машина. Совсем недавно. Грузовик. В сторону склада», — жестом показал Дуб.

Опля!

Вот тебе и прогулка!

«Вперед», — так же жестом ответил Ринк.

Склад находился в очень удобном для военного времени месте.

Высокие скалы как бы расступались, пропуская дорогу до самого моря. Параллельно дороге, справа в скале, вход в пещеру, где и был оборудован склад. Вход невиден как с моря, так и с берега, обнаружить его можно было только со стороны противоположной, левой скалы.

Береговая полоса на несколько километров совершенно непригодна для купания — острые выступающие скалы, сильный прибой и большая глубина.

Найти эту заброшенную дорогу тоже было непросто: она пряталась за холмами, и съезд на нее с используемой дороги совершенно исчез.

Понятно, почему его не посещали с тех еще времен.

Дорога спускалась под гору между двумя скалами, на площадку у входа в склад и дальше круто уходила вниз к небольшому заливчику, искусственно расширенному и углубленному, с расчетом, видимо, на швартовку катеров для удобства погрузки.

Сейчас на площадке стояла грузовая «газель» с потушенными огнями.

Ринк занял позицию возле скалы, слева, с которой было видно все, что происходило у склада, и рассматривал в бинокль ночного видения — Дуб прикрывал его сзади, следя за подходами.

Из «газели» вытащили сколоченный из досок стол и перенесли в склад.

Людей было двое, Ринк узнал Корейца и Латыша.

«Ну вот они и нашлись. А это вам зачем, мальчики?»

Они достали еще один стол и отнесли в склад. Из склада вышел Кореец, сел за руль и, не включая фар, на малом ходу стал разворачивать машину.

Латыш в это время закрывал склад, пристроил какое-то охранное приспособление, подошел к машине и достал метлу из кузова. Машина стала медленно взбираться в гору, Латыш замел следы на площадке и, пятясь в гору, заметал следы машины с дороги.

Дуб с Ринком слились со скалой. «Газель» проехала мимо них, набирая ход. Они заняли прежнюю позицию.

Выждав довольно продолжительное время, Ринк подал сигнал: «Пошли».

Все так же — Ринк впереди, Дуб спиной к нему, они спустились к складу.

Внимательно осмотрев замки и двери, Ринк нашел только одно, самое примитивное охранное приспособление. Быстро справившись с ним и с замком, совершенно бесшумно он вошел внутрь, остановился, анализируя обстановку, не только слухом, а всеми чувствами.

Нет, никого не было. Включил фонарик и приступил к детальному осмотру — сначала стены, потолок, пол. Постепенно продвигаясь вперед, он дошел до следующей широко распахнутой двери, за ней находилось большое помещение, заставленное ящиками с гранатометами. К двери была проведена сигнализация, старая, еще с военных времен, отключенная сейчас.

Ринк вошел; справа стояли четыре стола, те самые, которые выгружали «клиенты».

«Вот на кой они вам?» — подумал Ринк.

Он открыл и заглянул в некоторые ящики. Гранатометы в разобранном виде, даже с заводскими пломбами. «Готовы к употреблению!» Он сосчитал ящики.

Осмотрев еще раз все вокруг, Ринк вышел из склада.

«Все тихо», — показал Дуб.

Ринк закрыл замки, приспособил на место «охранку», отдал жестом приказ: «Пошли».

Им надо было сделать еще одно, довольно рискованное дело.

Ринк хотел осмотреться с той же точки на скале, с которой осматривал местность Хаким. Что-то же ему надо было там.

Стоять ночью на краю скалы — это как столб на плацу, но днем нельзя, мало ли кто может увидеть!

Антон смотрел в бинокль очень внимательно, опять мелькнул какой-то намек на мысль, и он опять ее не уловил.

«Что-то здесь! Что?!»

Ринк услышал отдаленный шум, и Дуб сразу подал сигнал: «Внимание!»

Они залегли на землю, прислушиваясь и осматриваясь. Вдалеке стал виден мелькающий свет фар. До дороги было далеко, но машина ехала по целине, приближаясь к Михаилу с Ринком. Машина, старая «Волга», ехала зигзагами, разбивая ночную тишину громкой музыкой, орущей из приемника. Ринк подал знак: «Я — водителя, ты — пассажира».

Они темными тенями мелькнули навстречу машине.

В машине было двое, парень и девушка. Она то хваталась за руль, что-то ему кричала, то пыталась открыть дверцу со своей стороны. Было понятно, что девушка в панике.

Машина на приличной скорости, хоть и виляя, но неслась к обрыву!

Ринк поднял руку и показал: «Раз, два, три — пошли!»

Они побежали к машине, каждый со своей стороны, почти одновременно, рукой, плечом и частью корпуса, влетели в открытые окна. Ринк выдернул ключ из замка зажигания, машина встала. При таком резком торможении пассажир и водитель должны были сильно удариться о руль и лобовое стекло, но Ринк и Дуб их придержали.

Парень, как и предполагалось, пьяный в зюзю, сразу полез разбираться:

— Что за дела? — и трехэтажный мат.

У Ринка имелись свои счеты с пьяными водителями, поэтому он выволок хлопца ретивого из машины и вырубил одним коротким ударом.

Девушка плакала, все еще не придя в себя. Дуб помог ей выйти и утешал:

— Ну все, все живы, все нормально!

— А вы кто? — сквозь слезы спросила она.

— Служба спасения, — ответил Ринк и спросил: — Это муж или друг?

— Нет, что вы! Сосед. Я с работы шла, он остановился, говорит: «Давай подвезу». Я, только когда села, поняла, что он пьяный, а он как поехал! «Давай покатаемся!» — кричит, и не остановить, — продолжая плакать и всхлипывать, говорила девчушка.

— Сосед, значит, а машина его?

— Нет, его отца.